Я выехал из Москвы в 01.27 по часам на приборной панели. Проскочил пустое шоссе Энтузиастов, Балашиху, Старую Купавну и перешел на автопилотирование. Дальше можно смело ехать с приятным превышением: слабый трафик и отсутствие освещения на трассе сводит риск встречи с инспектором к минимуму.
М7 до Нижнего Новгорода я знаю, как знал дорогу от дома до школы. За годы странствий с ранцем я оптимизировал маршрут так, что не успевал выкурить сигарету и заходил в вестибюль храма знаний, попыхивая табаком. Keane в магнитоле и крепкосваренный кофе в термосе сегодня признаются лучшими катализаторами для блицтурне на 618 километров.
Я держу машину ровно посередине. Дорога четырехполосная, по две полосы в каждую сторону, но я стараюсь ехать ровно между рядами, пожирая пунктирные обрубки разметки решеткой радиатора. Pacman"s method в действии. Этот метод пэкмэна позволяет мне сохранять концентрацию, интерес к дорожному покрытию и своевременно контролировать изгибы пути в темноте на большой скорости.
В 5:37 на подъезде к Нижнему Новгороду меня застала врасплох смска от Ани. Популярное ныне "Ты где?" ворвалось в мое утро. Рановато, однако, она проснулась. Я планировал проделать куда больший путь до истеричного телефонного скандала.
- Доброе утро, малыш.
- Ты где?
- Да тут... отъехал по делам.
- Прям посреди ночи?
- Ну да, ты же знаешь у меня работа такая.
- Какая? Кому-то в три часа ночи срочно понадобился кондиционер? - голосовые нотки сводятся в единую композицию как треки из плача и стона, добавляются высокие ругательства.
Аня заходится в истерике в моей московской квартире, а я слушаю и думаю о том, что, должно быть, уже нахожусь в роуминге. Стало быть, конфликт уже начинает исчисляться не только временными показателями, но и ущербом для бюджета.
- Зай, успокойся родная, я... с ребятами тут выехали за МКАД. Людям помочь надо. А потом сразу домой.
- Да ты задрал уже! Сначала в дозоры свои ночью ездил, теперь это.
- Стоп паника! Уже вечером буду дома. Давай заеду возьму тебе что-нибудь в макдаке, что ты там любишь?
- Мак... флури, - кажется, амплитуда истерики значительно уменьшилась.
- Договорились. Ладно, зай, пора бежать. Целую.
Еще два часа понадобилось, чтобы проехать по объездной и добраться до города Выкса. Выкса сегодня - это яркий, заметный издалека современный город. За 50 километров до города ехать с открытым окном становится невозможно, плотная дымовая завеса периодически застилает трассу. Из пелены осторожно выныривают встречные автомобили, словно нащупывая дорогу вслепую. Дальний свет и противотуманные фары не спасают. Пучок света просто упирается в серую, живую стену.
Если есть смысл ранжировать плотность смога, то по мере приближения к городу этот показатель прогрессивно увеличивается, а сама Выкса представляет собой столб 100%-но непрозрачного дыма в огненной обводке.
Останавливаюсь на обочине и набираю Олега. Ряд попыток оказываются неудачным, словно я пытаюсь поздравить знакомых 31-го декабря в 23.59. Билайн. Живу, блять, на яркой стороне.
Потом дозвон и Олег берет трубку.
- Да, Кир, - слышно очень плохо, но я различаю в голосе Олега сильную усталость.
- Привет! Я в Выксе! Вы где?
- Тут, в пригороде. Ты все-таки выбрался? Не стоило, Кирюх, пожар верховой, тут ничего не сделаешь. Пиздец в целом, людей эвакуируют. Будем помогать по гуманитарке в городе.
- Понял тебя.
- А! Слушай, ты ведь на колесах? Можешь через Тамболес проехать, троих наших ребят забрать?
Я пожимаю протянутую ладонь. Назад садятся еще двое.
- Ваня!
- Стас!
- Я - Кирилл. Ну как там?
- Да пиздец. Надо убираться скорее, - сказал Ваня. Или Стас. Я так и не нашел возможности оглянуться и рассмотреть получше своих попутчиков.
- По дороге то же самое, огонь уже подходит, - отвечаю я.
- Тут можно напрямую проехать, через Борковку. Я покажу, - предлагает Антон.
Я прошел пару поворотов, потом около двух километров по прямой через деревню и мы вырываемся на асфальтированную лесную дорогу. Через десять минут настала ночь.
Ночь? Ну да, небо мгновенно окрасилось в темные тона, а воздух превратился в плотную массу чернильного цвета. Темноту рассеивают только автомобильные фары и горящие листья, которые вихрем срываются с обочин, поднимаемые потоками воздуха. Однако организм несколько часов назад уже пережил темное время суток и отказывается верить в наступление новой ночи. Или я вырубился на весь день после бессонной поездки и проспал до самого вечера? Я посмотрел на часы - 9.12 утра.
- Твою ж мать! - выразил всеобщее мнение Антон.
Мы находимся в гигантской доменной печи. И, похоже, движемся к центру очага. Впереди появляется огромное, живущее своей жизнью, огненно-рыжее ядро с узким просветом дороги. Этот просвет виден еще сотню метров, потом он растворяется в подвижном потоке теплых красок и градиентов. Вся эта горящая масса с удовольствием принимает в себя автомобили, которые движутся впереди нас. Они, словно зомбированные, скрываются в пелене дыма и летающего огненного пепла. Наверное, именно такую картину видят верующие христиане, когда визуализируют в своем сознании дорогу в ад.
- Тормози! - раздался крик сзади. От неожиданности я ударил по тормозам, забыв выжать сцепление. Машина коротко дернулась и заглохла. - Что, не видишь там жопа? Давай назад!
Сзади раздались многочисленные сигналы клаксонов.
- Ваня, ты что, вообще дебил? - надрывно отвечает второй голос сзади, - Куда назад? Ты смотри там какой поток! Да и сзади уже не лучше...
Какофония автосигналов усиливается. Я вижу в зеркало, как из следующей машины выходят двое крепких мужиков.
- Ну, так куда?!
- Давай! Давай вперед за ними! А то мы прям на месте огребем, - кричит Антон.
Я пытаюсь догнать поток автомобилей, которые исчезли в христианском аду. Ехать можно не быстрее 40 км\ч, на дороге разбросаны горящие ветки, которые приходится аккуратно обруливать. Желающих обогнать не находится - никто не хочет возглавить смертельный караван.
Мы въехали в огненное ядро, где верховой пожар подошел вплотную к дороге. Насыщенность темного в цветовой гамме неба выкручена на 100% и ярко контрастирует с огненными полутонами. Видимость дороги не больше десяти метров.
- Это жопа, - шепотом протягивает с заднего сидения Ваня или Стас.
- Сейчас какое-нибудь дерево ебнется.
- Это уже дорога горит?
- Да дорога-то, блядь, асфальт!
- Тихо, тихо, тихо... - успокаивает Антон.
В свете фар показывается поворот налево.
- Куда? - я обращаюсь к Антону.
- Вот, вот, давай сюда, - Антон указывает прямо, - сейчас выедем. А нет, не выедем. Обратно давай.
- Какой обратно? Там машина! Вперед нахуй!
Как только я снова начинаю движение, под колеса с треском валится дерево. Я не успеваю затормозить, и авто прыжком преодолевает преграду передними колесами. Дерево не слишком толстое, и даже клиренса ВАЗ2110 вполне хватает, чтобы не сесть днищем на ствол. А вот задняя часть чем-то зацепилась, и, судя по щелчку, я остался без бампера.
- Охренеть... - доносится сзади.
Дорога дальше переходит в грунтовую, и встречает нас непреодолимой стеной огня.
- Назад! Назад давай!
Я включаю заднюю передачу и двигаюсь "наошупь". Через пару метров машина с грохотом утыкается в преследователя.
- Уходи! Уходи, дура! Сука! - кричит Антон, повернув голову назад.
- Там еще едут... Там их много...
Открывается левая задняя дверь и кожу обжигает раскаленный воздух.
- Назад! Там пиздец! - надрывается в открытое пространство Ваня или Стас.
Шквальный порыв ветра в этот момент валит перед нами одно за другим два дерева.
- Дверь закрой!
- Я не вижу нихрена, - я продолжаю сдавать назад вслепую.
- Спокойно, спокойно!
- Стой!
- Куда?!
- Давай машину оставим!
- На сиди ты!
- Налево давай! - кричит Антон, когда показывается пропущенный ранее поворот.
Появляются габаритные огни впереди идущей машины. Эта дорога через два километра выводит на открытую местность. Трава вокруг горит, и ветер треплет тлеющие листья, но все же безопасней чем в лесу. Эти несколько минут мы ехали в напряженной тишине.
- Мы как в аду побывали, - раздается сзади.
- Господи, выведи нахуй, - отвечает второй голос.
- Стресс на всю жизнь...
Я вернулся в Москву около полуночи. Только припарковавшись у дома я подумал о том, что неплохо было бы оценить масштаб разрушений. Передний бампер оплавился и застыл в несвойственной обвесу причудливой форме, задний отсутствовал вообще. Спойлер стек куда-то в район замка багажника. В нескольких местах потрескалась и пошла пузырями краска. Встроенный в мозг калькулятор автожлоба автоматически подсчитал стоимость запчастей и работ минимум на 40 тысяч. И это в авторитетном гаражном центре "Бюль-Бюль-Оглы". Да, а еще я забыл купить долбанный МакФлури.
Анечки не было дома. Ушла? Да нет, вещи вроде на местах.
- Привет, зая, ты где?
- Какая разница? - отвечает она. Бэкграудром грохочет David Guetta "The world is mine".
- Ну, с тобой все в порядке? Слышу, что да. Ты в клубе?
- Ты где-то шляешься второй день, а мне нельзя?
Оу! Отличный образец бесполезной женской мести. Показать, что тебе все равно, срыгнуть с подружками в клуб и там терпеливо ожидать смски или звонка, чтобы вывалить заготовленный заранее текст. Почему им не приходит в голову, что наиболее эффективный метод это поесть на ночь и безмятежно завалиться спать на моей половине кровати?
***
16 августа
ВАЗ 2110 цвета серебристый металлик выплыл из плотного смога. Плавность хода дополняет обтекаемая форма кузова, пластиковые обвесы аэродинамично оплавились как "жидкие" часы на полотне "Постоянство памяти" Сальвадора Дали.
Именно такой сюжет увидел в монитор видеонаблюдения охранник офисного здания, открывая шлагбаум корпоративной парковки.
Я припарковался напротив таблички со своим номером, закрыл машину и поднялся на 6 этаж офисного здания. Навстречу мне из нашего кабинета вынырнул Шаров.
- Доброе утро, Андрей Викторович.
- Привет. Эм... сынок, компьютер не включай, зайди ко мне.
Сынок? Это что за херня? Шаров на выходных просмотрел еще несколько фильмов эпохи VHS?
- Сукин ты сын, сколько дней в рабочей неделе? - перевоплотился в образ "злого полицейского" в кабинете Шаров.
- Ну, сколько - пять.
- Бинго! - мне в грудь утыкается его указательный палец, - а сколько рабочих дней в твоей прошлой неделе?
- Пя... - я осекся на полуслове, вспомнив, где провел прошлую пятницу, - извините, мне пришлось срочно уехать.
- Какого хрена? А что записку от родителей не принес? Кирюша приболел, и может не приходить на работу! Ты, Ковер, совсем не отдупляешь, что творишь? Сначала ты срываешься, как добрый самаритянин, нести добро и свет, потом и вовсе пропадаешь без предупреждения. И это в разгар сезона!
- Какого сезона, Андрей Викторович? Вы сами в поставках отказали - весь отдел сезон проводит в "Одноклассниках".
- Это еще я и виноват? Я должен отвечать за то, что вы, долбоебы, ни черта не делаете? Иди отсюда! Ты уволен, одноклассник. Без отработки, за расчетом придешь день зарплаты.
Я вошел в свой кабинет и привычно включил компьютер. Слил на флешку клиентскую базу, контакты, и архив со всей документацией отдела. Все это время у меня перед глазами стоит голливудский образ уволенного офисного самурая. Убитый горем половозрелый мужчина, выходящий из зеркальных дверей корпоративного храма с коробкой личных вещей под мышкой.
Да, где они все время берут эту чертову коробку? Заранее готовят при устройстве на работу? У меня вот не заготовлена. Конечно, можно взять на складе, но нести кружку, сменную обувь и кипу бумаг в кубическом метре картона, как минимум, несолидно. Поэтому я сгреб весь свой скраб в пакет из "Пятерочки". Шум привлек коллег, из-за мониторов показались удивленные лица.
- Я был у Шарова...
- Киррил, не надо, мы все знаем. Он объявил еще утром. Прости, я ничего не мог поделать, - внес ясность Ильич.
- Да все нормально, Павел Ильич. Спасибо, приятно было с вами работать, - я протянул ему ладонь, - Володя, со здоровьем поответственнее. Корпоративы тебя погубят.
- А что я? Я как все, - оглянулся Володя на улыбающихся коллег.
Даже Герасимова обняла меня чуть сильнее, чем при корпоративных поздравлениях на 23 февраля и сконфуженно сжала губы.
- Звони, - прошептала она.
И все. За полторы минуты я подвел итог полуторагодичной деятельности на этом месте в этом коллективе. И все, что я для себя вынес, это пакет с логотипом "Пятерочки", электронную документацию и крепкую печать обиды.
Я в последний раз зашел в офисный лифт и нажал кнопку первого этажа. Двери закрылись, и кабинка медленно поползла вниз.
- Рабочий день окончен? - с усмешкой поинтересовался парень, который ехал со мной в лифте. Парень стоял сзади, но в отражении на зеркальной стене кабины я увидел, как он кивнул на пакет, из которого торчали стоптанные мокасины.
- Да, закончен. Теперь надолго.
- Бывает...
Его голос оказался мне поразительно знакомым. Определенно, я слышал его и раньше, но при совершенно других обстоятельствах. Я поднял голову и посмотрел на него в отражение.
Я узнал эти глаза. Я видел их раньше. Также в зеркальное отражение. Но тогда взгляд был полон бессильного ужаса и панического страха. Ваня или...
- Стас?
- Нет, Иван, - он протянул руку, - а я думал, узнаешь или нет. Я же тогда даже спасибо не успел сказать. Тут работаешь?
- Работал, - поправил я.
- Давай завернем в курилку, расскажешь.
Через полчаса Иван был полностью в курсе моего текущего жизнеописания. Как истеричная овуляшка, я воспользовался моментом и выложил ему все. Про Аню, про работу, про трагичные события последних дней. Я рассказал про погибшего тракториста, про рваный ритм собственной непонятной жизни, про сложные отношения в коллективе и даже уебанскую внешнюю экономическую политику Шарова.
- Понял, дружище, - вставил в одну из пауз Иван, - ладно, не раскисай. Мне пора идти. Созвонимся.
Он хлопнул меня по плечу и скрылся за автоматическими дверьми здания. Как там было? Созвонимся? Стандартная приставка к любой компиляции слов, составляющих фразу вида "Не знаю, как тебе сказать, но ты крайне отвратительный собеседник".