Кардинальные перемены позволяют пересмотреть свои взгляды на жизненный процесс. Временной интервал, в который белая полоса сменяет черную и наоборот, может быть принят за единицу измерения бытия. В этот интервал жизнь проходит в режиме, аналогичному английскому времени Present Continious. Действие произошло и продолжает происходить в данный момент. То состояние, что было в исходной точке переходного периода, уже прокручивается в голове в форме пестрого слайд-шоу под вокал Мадонны.
Long long time ago,
I can still remember...
Месяц назад я вышел из этих дверей с набором хронического неудачника в виде кочующего пакета с вещами и многолетней подборкой из кусочков потерпевшей крушение мечты. Работы нет, деньги подходят к концу, живая женщина ушла до выяснения, а машина в одночасье из кареты "в идеале" превратилась в тыкву, которая "требует ремонта". Автоматически квартира в пределах кольца становится непозволительной роскошью для безработного.
Сегодня из черного входа офисного здания на парковку вышел человек в строгом костюме Henderson. Он прошел ряд автомобилей и остановился напротив серебристой Toyota Camry, задумчиво повертел ключ и нажал кнопку запуска. Двигатель еле слышно заработал, а человек закинул на заднее сидение кожаный портфель Mano и закурил. Зрителю предстал романтичный образ затягивающегося сигаретой супергероя, который замер для стоп-кадра, опершись подошвой ботинка о колесо.
Не все так прозаично, дорогой читатель. Я просто ссу курить в салоне новой служебной тачки.
Я сменил свой стул на удобное кресло Ильича, зарплатную карту Сбербанка на платиновый Mastercard, а машина досталась от щедрого Шарова. Редкое приобретение, которое бывший генеральный не успел списать с баланса предприятия продав по условной цене одному из близких родственников.
Теперь мне приходится вставать каждое утро в 5.30, чтобы быть в офисе уже в 8. Я составляю план работ всего отдела на день и в 9 уже отчитываюсь у Ильича.
В 18.00 я пожимаю семь ладоней и один раз целую Герасимову. Затем еще несколько часов работаю в одиночестве, пока в десятом часу ко мне не заглянет Ильич, обведет теплым взглядом пустой кабинет и скажет: "Тяжело? Тото же. А ты думал?! Закругляйся, брат, всех денег не заработаешь". Этот абсурдный набор слов остается неизменным каждый день и возвещает об окончании рабочего дня.
Многое изменилось. Прежней осталась только Москва. Душный, раскаленный летней жарой и напряженной атмосферой город. Город, который не так давно казался слишком дорогим для меня. Сейчас я думаю, что смогу потянуть эти коммунальные расходы, взимаемые за пользование мегаполисом.
Московскую область удачно потушили. Чиновники уже распиливают бюджеты на восстановление, а Москва развеяла тем временем остатки дымовой завесы. В воздухе, однако, еще можно уловить оттенок горения, но этот компонент отошел на второй план и стал "нотой сердца", как выразились бы парфюмеры. Город пропах дымом как старая дачная куртка после щащлыков.
Пожарные выезды продолжились на регулярной основе. Каждую пятницу основной состав на двух микроавтобусах вставал в многокилометровую пробку на выезд из Москвы. Команды комплектовались исключительно обкатанными участниками, и со стороны могло показаться, что группа друзей просто выезжает на шашлыки. Мы объехали с гастрольным благотворительным чесом Воронежскую, Рязанскую, Нижегородскую, Владимирскую области и республику Мордовию. Олег заранее звонил в МЧС и узнавал, где нужна помощь. Затем каждый раз проводил инструктаж с ключевыми словами "никто не обязан", "дело добровольное", "геройству тут не место" и подобными.
Мы прочно сидели на волонтерстве как на сильной наркоте. Мы питались как вампиры эмоциональными коктейлями из горя, отчаяния и безысходности. Мы оживали после сумасшедшей Москвы в атмосфере провинциальной утопии. Все мы - беспросветные эмоциональные наркоманы и не хотим признавать этого. Привет всем! Меня зовут Кирилл, и я наркоман.
Ваня присоединился к нашему кружку по интересам, на выездах мы старались держаться вместе. Он оплачивал все транспортные расходы экспедиции и аренду помещения для сбора гуманитарной помощи погорельцам.
Анечка прочно переехала ко мне, и, с каждым разом, теряла силы сопротивляться моим исчезновениям. Я познакомил их с Ваней и теперь имел вполне официальный повод пропадать по выходным: корпоративные поездки вместе с работодателем в регионы для контроля деятельности филиалов. Анечка хлопает глазами и верит. Теперь она может передать подругам информацию, что Кирюша руководитель молодой, динамично развивающейся компании, и, по секрету, вскоре собирается сделать ей предложение.
Возвращаясь в город, мы частенько оседали в каком-нибудь месте за обсуждением наших сегодняшних подвигов. Кабак, шашлычка на шоссе или чья-нибудь убогая квартира в спальном районе вполне годились для таких случаев. Но самой подходящей обстановкой для этого, пожалуй, была сауна.
Сауна вполне годилась для того, чтобы смыть со своей кожи, казавшийся вечным, запах гари; чтобы козырять друг перед другом мелкими ожогами, полученными в "боевых" условиях, и, конечно, чтобы снять стресс и напряжение с помощью алкоголя и бюджетных проституток.
Инициатором присутствия продажных женщин, как правило, был Толик - двухметровый детина с лицом подростка, работавший при этом преподавателем менеджмента в одном из коммерческих вузов Москвы. Толик с видом знатока открывал на экране айфона страницу досугового каталога, и, тыкая в обнаженные тела, раздавал рекомендации. "Вот эту брал в прошлый раз. Застенчива, но если раскочегаришь, сосет - огонь. Рекомендую!", - он указывает на фотографию мулатки верхом на байке.
Заказ обычно делали в нескольких конторах. Оставляя, тем самым, себе возможность широкого выбора из страшного многообразия безразличных глаз, кривых ног и неухоженных тел. Самые интригующие стадии при вызове проституток это заказ и ожидание. Чувство собственной важности эрегирует до небес, когда ты привередливо называешь желаемые параметры и потом в ожидании рассказываешь всем о том, как будешь проводить с ней время. "Блядь, отдеру до визга, а потом поставлю раком и кончу на спину", - после надо вальяжно окинуть взором всех собравшихся и поймать на себе одобрительные взгляды друзей.
И вот, картина известного художника "Приехали!". Кто-нибудь из пацанов вбегает и говорит: "Шесть по полторы приехали. Кто будет смотреть?" Глаза потухают, в них появляется растерянность и сомнение. Не жалко денег, просто появляется ангел на левом плече и спрашивает: "Оно тебе надо? Настолько ли велико желание трахаться, что ты не можешь дождаться вечера или следующего дня и заняться этим с любимой женщиной? В какое животное ты превратился, чтобы брать живого человека, как товар?" Да и денег жалко тоже.
Но уже поздно, и, нагнав на себя маску важности и господства, я выхожу в предбанник. Эти шесть по полторы, конечно, не имеют никаких общих сходств с теми, что демонстрируются на сайте. Но я все же пытаюсь найти хоть в ком-то из них элементы красоты, эстетики и шарма. И, как мне кажется, нахожу. Цокаю языком, осматривая интересные мне части тела, сторговываю пару сотен и расплачиваюсь. Все! Дальше час я могу делать что захочу. "Орал, анал, классика, ролевые игры, смена партнера" - так, кажется, звучит в рекламном тексте в шапке сайта.
Сначала женщины усаживаются с нами за стол. Лиза, Элеонора, Диана и Марго. Откуда такие колоритные имена? Это что, корпоративная идентичность?
Мы предлагаем выпить, покурить, потанцевать. Дальше идут стандартные разговоры "как зовут", "где учитесь" и "как докатились". Неловкость в обществе нарастает и апогеем является момент, когда один из нас опомнится, подмигнет своей избраннице и промычит: "Пойдем что ли". А далее 15 минут возни вяло эрегированным после алкоголя членом в презервативе. Но ее отточенные движения помогают комфортно кончить и признать себя жеребцом. И, как завершение, выход в общий зал, тяжелый выдох, аплодисменты и элегантный публичный комплимент даме "Бля, она реально огонь!"
***
Надо снова подниматься и идти. Световой день набирает обороты, и солнце уже начинает припекать.
"Человек может пройти очень много. Сколько - за него решает обувь", - всегда говорил отец. Даже в городе он носил либо туристические кроссовки, либо ментовские ботинки, элегантно сочетая их с костюмом, чтобы без проблем пройти дресс-код на работе.
У меня на ногах легкие беговые кроссы ведущей компании по производству спортивной экипировки.
- Отличная моделька для бега, тысячу километров точно пройдут, - заверил продавец в растянутой футболке, - наша компания экипирует обувью московский "Спартак" и сборную России.
- "Спартак", говоришь? Ну, давай попробуем.
Кроссовки в тот же день отправились в тревожный рюкзачок, который долгое время благополучно пролежал в багажнике автомобиля, ожидая наступления времен большого пиздеца.
Если бы на этой паре стоял одометр, он показывал бы значение около двухсот километров. Обувь по состоянию уже напоминала старые дачные тапки-подкрадушки: подошва начала аккуратно отходить по периметру, влагозащитная сетка стерлась, а задники нестерпимо натирали пятку. Я с сожалением вспомнил о выброшенных позавчера в виде балласта туфлях. А далеко это было? Да ну, абсурд...
Я всегда поражался поведению героев в фильмах про войну и постапокалипсис. Никакой брезгливости, первым делом они отточенными движениями снимают с поверженного врага или погибшего товарища обувь. Ни тени сомнения, ни отголоска гигиенических колебаний. А свежа ли обувь? Есть ли стелька? Нет ли грибка у прошлого хозяина?
Сейчас я бы мог убить за обувь. Ну, плохого человека мог был. И причем именно за обувь, а не за то, что тот играет отрицательную роль в чьей-то жизни. Но идеально было бы уже найти труп в хорошей добротной обуви. Лучше со свежими косками и без грибка на ступне. Нет? Ну, может хотя бы без трупа?