где, кроме прочего, Царевне, радеющей за интересы государства, противятся бояре и дворяне, пекущиеся об интересах собственных.
Раз жила-была Царевна. Хоть лицом и не красна,
Всё ж Царевна, это верно. Страсть была у ней одна:
Только малость заскучает, только стоит загрустить -
Соберёт Царевна войско и айда Орду лупить.
Со дворян сдерёт на упряжь, на овёс и на сукно.
А с бояр - на всё оружье, ну и шкуру заодно.
Совещалися бояре как воевницу унять.
Надоумили Царевну, чтоб ей жениха искать.
И нашёлся им на счастье скоро видный молодец.
Знамо дело, за такого захотела под венец.
Всех он выше на кобыле поперёк её окна
Подскочил, когда собаки его гнали со двора.
Пировали все бояре, и дворяне, и Орда.
И зажили они ладно. Только грянула беда.
Своротил себе царевич скоро шею на коне.
Опечалилась Царевна. И, наверно, быть войне.
Совещалися дворяне. Ко двору из-за морей
Поназвали скоморохов, плясунов и дударей.
Там один особо лепко пред Царевной голосил.
Приглянулся, приютился.
Этот пир по-проще был.
Вскоре сгинул окаянный, то ли за море убёг,
То ли брагою опился, то ли где-то изнемог.
Отлегло от сердца быстро, хоть напасть, да не беда.
И бояр поклоны низки, и поджала хвост Орда.
Раз пришёл один убогий наниматься батраком.
Ваней звался по бумаге, а по слухам - дураком.
Чем сгодился лучше прочих он - не нам о том судить.
Не сквозит тоской в палатах - вот и пусть, тому и быть.
Да и некогда с дитями четверыми заскучать.
Три мальчонка - каждый в папу, и девчонка - точно в мать.
Вот жила-была Царевна. Хоть собой не образец,
Всё ж Царевна, это верно. Да и сказке не конец.