Сэр Глинн, какового борода, достигшая той стадии, когда власам на голове должно выкраситься во внушающие уважение тона белой соли и черного перца в соответствии с летами, подразумевающими обретение такового богатства, как мудрость, склонную выражаться в сентенциях, произносимых к месту, смирение, с каковым переносятся удары судьбы, и жизненный опыт, толкающий к написанию мемуаров, трепыхалась от легчайшего дуновения маленьких ионизированных бризов со Средиземного моря, отделяясь прядками на кромках тонкого просвечивающего ручейка около трех дюймов шириной, стелющегося по тщедушной груди, закованной в сталь панциря, украшенного чеканным изображением родового герба, добегая рыцарю до пояса, сколь бы ни редка сия растительность велась на острой в области подбородка нижней челюсти оного, был худ и высок ростом. Несмотря на раннее утро, в час какового темный плащ ночи скрывался на другую половину Земли, лишь выдранными клочками залегая в ущельях Апеннин, Альп и Пиренеев, да в мавританских двориках на западной стороне дворцов с фонтанами, усадеб, имений и постоялых дворов, где жалобно блеяли выгнанные из сараев овцы и бараны, в голубоватой свежей прохладе рассвета теснясь под открытым небом к доскам забора, когда пастухи в белых войлочных шляпах с бахромой на широких полях отворяли ворота, дабы с дудкою, наигрывающей нехитрую народную мелодию, зашагать на пастбище, сэру Глинну, окутанному снежно-белым туманом, ничего, подобного описываемым картинам быта, не было видно, и то же самое относилось к сэру Бруксу, какового тощая бороденка мохрилась от ушей, видимых, поскольку сэр Брукс снял с головы шлем, передняя часть какового с прорезями для глаз в металле нестерпимо мешала оному озирать волны и берег в густом молоке пара, как бы ухудшая условия неудачной для плавания погоды, и до середины груди, и, вот, то же верно было и в отношении лодочника, каковой, наклонившись к своей лодке, укладывал свернутый в бухту тонкий канат с якорем на конце под скамью.
Лодочник Джакопо, об какового сэр Глинн споткнулся на берегу, подрядился доставить рыцарей на корабль "Печальный Идальго", отправляющийся в Африку в 8 часов утра, ибо сэр Глинн посулил оному плату в один самый маленький рубин из тех, что были вделаны в рукоять меча, висевшего в простых стальных ножнах на правом боку рыцаря, притом же сэр Брукс известил Джакопо, что выбора у оного нет, ибо от дланей обоих суровых на расправу с врагами благородных рыцарей лодочника неизбежно постигнет кара в виде оставления на суше без лодки, так как тем, кто мастерски управляется с мечом, ничего не стоит сесть на весла и в несколько гребков сократить расстояние между собой и кораблем, подняться на палубу и полететь с молитвою на устах на всех парусах на черный континент, присоединившись к полку, какового дальнейший путь будет лежать через пустыню в страну эфиопов, где находится, по слухам, Ковчег Завета, беззаботно оставив суденышко Джакопо болтаться в бурунах, каковые могут выбросить сие на рифы за много миль от места, где лодочник встретился рыцарям, чья миссия высокостью не сопоставима, пожалуй, ни с какими деяниями людей, за исключением битв за родимые края, в каковых народ преисполняется таковыми святыми чувствами, как отвага и честь, превращаясь в Братство, где все охвачены одной идеей - спасти свои земли и святыни.
Вырванный из песка железный штырь, к каковому Джакопо имел обыкновение привязывать свою лодку, всегда вытаскиваемую из волн, когда проводил время не в море, и отволакиваемую подальше от полосы, по каковой ковыляли боком крабы, и где чайки в чистеньких фраках из перьев рылись клювами в безнадежно пустых ракушках, предусмотрительно положенный в носовую часть судна, полностью исчез под растрепанными волокнами белоснежного, как сливки, растворяющиеся в жирном молоке, тумана. Пара старых весел, протянувшихся на дне лодки в ожидании, что таковые погрузят лопастями в волны, когда хозяин и путники, каковых надобно было доставить на борт "Печального Идальго", погрузятся, устроившись в своих доспехах и с вооружением впереди и позади Джакопо, ради соблюдения на воде баланса распределения большого веса стали, видна была лишь несколько минут, пока воздух, как бы разреженный движением рук лодочника, перебрасывавшего через борт лодки весла, не затянулся нитями мгновенно распушавшейся белесой корпии, каковую, казалось, возможно было собрать, гоня ладонями в одну точку пространства перед собой, дабы обкладывать потом продезинфицированные ромом или порошком из лекарственных трав раны моряков, потерпевших кораблекрушение, или лишившихся куска мышечной ткани, каковой был проглочен напавшей на моряка акулою.
Сэр Глинн, воздевший длани, дабы обратиться с мольбою к небесам, знал, что ладони оного сложены одна с другою в подобающем храмовой молельне жесте, но едва ли мог с уверенностью сказать, что руки оного не перешли в небытие, ибо между кистями рук и лицом рыцаря как бы расползалась пряжа с прялки зимы, из каковой прямо в воздухе вязались шерстяные рубашки новогодней белизны на золотых спицах Господними Ангелами, заполонившими мир в сие утро.
Неудача постигла сэра Брукса, когда оный, опиравшийся на копье, стараясь не потерять из виду лодочника, начинавшего забредать в море, толкая суденышко взявшимися за корму расставленными руками, попытался повесить свой шлем на острие, дабы подступиться к борту лодки сбоку и тем ускорить задерживавшееся непогодою отбытие на "Печальном Идальго" от берегов Европы, ибо ничего почти не видевший в сплошной белой мгле рыцарь промахнулся мимо верхушки копья, и шлем оного покатился по песку, звякнув о носок окованного железом сапога сэра Брукса. Сообразивший, что лодочнику надобно велеть остановиться, чем уходить в море, толкая перед собой суденышко, да ждать нового приказа от рыцарей, сэр Глинн для верности перехватил лодку дланями с борта, противоположного тому, за каковой собирался взяться сэр Брукс, и уже в сем положении заканчивая бормотать прервавшуюся каверзным случаем молитву, когда сэр Брукс, на конце копья какового был крюк, расположенный под лезвием острия, проявив смекалку, закрепился при посредстве сего крюка к борту лодки, и, ползая по песку, шарил правою рукою в поисках упавшего на невидимую землю шлема, когда левою не выпускал древка своего копья, что позволило оному, не удаляясь на расстояние, с какового нельзя будет вернуться и отыскать в тумане ни боевого товарища, ни Джакопо, ни суденышка, обрести, наконец, потерянный предмет, а засим рыцарь, ругавший себя за оплошность, нахлобучив кулаком в стальной перчатке на свою главу шлем, более не испытывал уже судьбу тем, что откладывал бы в сторону от себя что-нибудь из тяжелых доспехов или из военного вооружения.
Сложив в лодку копья, рыцари снова ухватились за борта таковой, всячески помогая Джакопо отвести суденышко от берега, чтобы всех, забравшихся в лодку раньше времени, не выбросило назад волной прибоя, прежде чем лодочник, правя веслами, не заставит лодку неуклонно плыть к кораблю, какового силуэт еще предстояло найти за завесою водяных паров, чутко прислушиваясь, не раздастся ли звон медной судовой рынды или пронзительный звук, издаваемый дудкою боцмана, что свидетельствовало бы, к сожалению, о том, что на "Печальном Идальго" отчаялись верить в то, что отставшие от полка рыцари присоединятся к своим, и капитан корабля велел команде моряков поднимать паруса и идти курсом на Африку.
Наконец, сэр Глинн, сэр Брукс и Джакопо заняли свои места, и сэр Глинн, сидевший на корме, обратившись строгим лицом к морю, высматривая "Печального Идальго", припомнил, что деревенский священник в рыбачьем поселке в церкви Святого Христофора, где рыцари смиренно испрашивали у оного благословения, дабы поход в страну эфиопов увенчался успехом, предупредил сэра Глинна и сэра Брукса, что оных путь должен лежать теперь вовсе не в Африку, а на родину, поскольку вскоре королю потребуется все храбрые рыцари, ибо над королевством собираются неприятельские тучи. Как бы в подтверждение мысли, осенившей чело сэра Глинна, взор оного начал угадывать за бледнеющими клочьями мглы некую темную массу, в каковой сэр Глинн испугался узнать "Печального Идальго", ибо как бы некая скала наплывала с моря на людей, находящихся в лодке, поражая скоростью, не соответствующей обыкновенному темпу хоть и расторопной работы Джакопо на веслах, ибо лодочник вел свое судно, очевидно, гораздо медленнее, чем приближался к утлому суденышку громадный корабль. Все в лодке разразились криками, думая, что "Печальный Идальго" потерялся в белых хлопьях тумана и неминуемо разобьется на берегу, опрокинув суденышко Джакопо, и оба рыцаря в доспехах пойдут ко дну быстрее, чем чихнет капитан от понюшки табаку, решив прочистить себе мозги, до того как выберет маневр, могущий спасти корабль.
Рыцари, отобрав у Джакопо весла и велев тому грести руками, встали в полный рост: один - на корме, а второй - на носу лодки и опустили лопасти по разные стороны таковой в волны, гребя изо всех сил и стремясь держаться впереди корабля, в каковом лодочник, беспрерывно оглядывавшийся назад, вдруг опознал огромного, как гора, кита, какового, видимо, почему-то стремительно несло выброситься на песок на берегу. Однако, на удивление слаженная работа рыцарей привела к тому, что нос лодки Джакопо все-таки ткнулся в песчаный берег прежде, чем чудо-юдо налетело всей мощью на корму, над каковой высился с развевающейся бородой сэр Глинн, и напуганные люди, крича во всю глотку, побежали прочь, предчувствуя, что берег содрогнется, когда туша гигантской рыбины обрушится на континент, расколов брюхом, как скорлупу лесного ореха, бедное суденышко.
Кому могло бы привидеться хотя бы и в страшном сне, чтобы кит, подплыв к кромке берега, открыл чудовищную пасть, из каковой неожиданно взял и изрыгнул на песок "Печального Идальго" вместе с полком рыцарей на палубе и командою моряков! Тут же повернувшись головою в море, рыбина поплыла по волнам, пока не погрузилась в воды, над каковыми выплеснулся знаменитый китовый фонтан.
Лишившиеся дара речи сэр Глинн и сэр Брукс смотрели за тем, как рыцари и моряки прыгают с высокого борта корабля, рискуя переломать себе ноги и руки, на песок, переводя изредка взоры на китовый фонтан, видный теперь вдалеке, ибо туман рассеялся почти совершенно, исчезающий на просторах синих волн.
Вдруг в слух оных проникнул новый звук, как бы скрипящего и шуршащего под подошвами чьих-то ног песка, раздавшийся громче, чем звуки прыжков с борта на землю людей, побывавших во чреве гигантского кита. Сэр Глинн и сэр Брукс посмотрели вокруг себя в поисках источника странных шагов и заметили фигуру, шествующую за спинами оных в коричневом монашеском балахоне, и сие был уже знакомый обоим рыцарям священник Святого Христофора, каковой тут же осенил группу людей на берегу крестным знамением, сказав мимоходом, что, мол, ведь предупреждал, что оных королю понадобятся теперь все храбрые рыцари на родине.