Скатившись за край земли солнце вспыхнуло снопом широкого луча, добежавшего до тропы по верхушкам островков кустов бузины и гурьбы рябин, закрывавшихся рукавом сумерек, сползающих со скатов дуг березовых ветвей, чьи листья как бы стремительно испаряли не влагу, но крохотные кусочки смарагдов, отвечавшие за тот зеленый огонь, каковым полыхали кроны больших белоствольных деревьев в течение всего дня, притом что драгоценные частички должны бы были быть вбиты ювелирным молоточком в клеточки наимельчайшего сита, каковым бы оказался любой листок к моменту прихода ночи, то бишь, в сетку как бы основы, сотворенной из особенного какого-то антрацита, легкого, почти ничего не весящего, ежели взять на пробу из естественного исследовательского любопытства одну, другую, третью как бы конструктивную деталь по отдельности, однако, избегая отрывать темный клочок от одревесненной линии, прочерченной в процессе роста от сучка или ветви разумной душою дерева, ибо именно в таковой заключено намерение развиваться из полувоздушного крылатого семечка в экземпляр породы с корой, как бы запечатлевающей сугробы и снегопады вследствие эмоциональности восприятия и нервической чувствительности, в общем, не шибко удивительной для мира растений, и, кто знает, быть может, леса, заполонявшие некогда пространства, сделавшиеся позднее пустынями по причине истощения речных потоков, как бы были охвачены страхом, ибо созерцали наступление на области живописные, как бы играющие изобильными красками земли, белесых и желтоватых барханов, возникших как бы неизвестно откудова и непонятно куда бредущих на своей громадной, словно гигантская улитка, стопе, поскольку продолженья в виде ноги у сиих сыпучих и подвижных холмов как будто бы не обрисовывалось, хотя бы не отводить и на мгновенье взора сутками, и даже начинавшие иногда строиться в бурю как бы участки стен, формировавшиеся в пыльные башни, каковые, казалось, обещали превратиться в ни на что здесь не похожих исполинов, как бы объявившихся из другого мира, не застывали в виде сооружений или фигур, но растекались тысячами струек песка по поверхности земли, так что опять делался видимым унылый пейзаж накренившихся на один бок пологих возвышенностей, совершенно однообразных, когда не выступал из-под крупинок повалившийся ствол высохшей пальмы или угол дворца короля, исчезнувшего из тех мест со своими подданными, стадами и мешками зерна из затопленных пустыней амбаров, каковое жестокое зрелище, вероятно, и заставило тамошние массивы пальмовых и масличных рощ не то, чтобы попытаться изменить структуру вещества, материала, так сказать, скелета, ибо не могли же растения поставить себе цель впрямь превратиться в кристаллическую породу, но, как бы не осознавая того, проявить, вернее, отобразить или отразить, как в зеркале, наблюдаемую таковыми опустошенность в своем внешнем образе тучи как бы кубиков кварца и кремния, опять же, разумной душою пораженных ужасом деревьев в свойственной таковым форме конгломерата корней, ствола, ветвей, листьев, что по прошествии скорого времени привело к тому, что полученное впечатление явилось превалирующим над задачей расти, зеленеть, создавать тень и прохладу, приносить плоды, пригодные в пищу, и, - что же случилось? - пустыня по площади увеличилась, ибо тысячи тысяч новых, дополнительных струек песка растеклись еще на сотни и сотни саженей и саженей, вот, выходит, все-таки, что перемена цвета зеленого на черный листвою тоже, в своем роде, реакция растений на угольное ночное небо, в каковом пробивались источники света, не вовсе невещественного, судя по тому, как вздумывала как бы собирать серебряные озерца на лоскутьях кроны каждая береза, и те, под воротами каковых проследовали Снежнозар, на спине какового смутно маячила взблескивающая серебром по броне тень Вышаты, и лошаденка, на каковой трусил знахарь, и те березы, арки каковых ушли далеко вперед, где слабо белевшие в темноте стволы, казалось, почти что соприкасались, словно бы тропа собиралась закончиться тупиком, упираясь в заслон угрюмившихся великанов в латах из бересты и, еще, из незримой, терракотовой, на самом деле, потрескавшейся коры (на соснах), и, куда ни глянь, всё окрест уж принималось источать мерцание расплавленного холодного серебра, каковым аккуратно заштриховывались, где - вполовину, где - целиком, едва ли материальные листья, края, абрисы каковых невозможно было отличить, сколько не щурься богатырь, от сгустившегося кругом мрака ни в какой точке огромной массы нависавшего, молчавшего, созерцавшего путников справа, слева, сверху, впереди, позади леса, разбредавшегося как бы на сажени и сажени земли, и только изредка сполохи звездного света, достигавшего планеты и задерживавшегося на высоте берез, жемчужно сияя, разбивались на лучики, прочерчиваясь тонкими ломаными линиями, точками и зигзагами, помогая путникам убедиться, что над головами оных располагается полог переплетенных ветвей, усеянных листьями, сквозь каковые неощутимо падают потоки Света, и как бы дремавший на спине Снежнозара пес знахаря как бы забеспокоился, заерзал, показывая, что молодцу надобно позволить собаке бежать по тропе, так что Вышата, подложив тому под мышки правую руку, дабы туловище пса оперлось грудью на предплечье оного, спустил животное на дорогу, не прибегая к поводьям и не замедляя настороженной рыси своего доброго коня.