Белый туман окутывал словно саван обнаженные плечи девушки, стоящей на самом краю обрыва. Ее глаза цвета горького шоколада излучали какую-то дикую решимость. И без того тонкое лицо, обтянутое прозрачной почти белой кожей, казалось неестественно заостренным. Губы были растянуты в мучительном подобии улыбки, больше походившей на оскал. Серебристые (а может просто седые) волосы растрепались под порывами пронзительного ночного ветра.
Она подняла взгляд и посмотрела сквозь белесую пену тумана, туда - через горизонты многих миров к своей мечте. Туман, до этого окутывавший ее тело, распался мелкими клочьями. Но только для того, чтобы стать неким подобием крыльев. Она сделала всего лишь один шаг вперед. Именно этот шаг отделял ее будущее от былого, прошлого, несбывшегося... Но вопреки всем чаяниям она полетела не вверх, а вниз.
Тусклый свет свечей не мог разогнать тьму комнаты, в центре которой стояла огромная кровать с балдахином. В белом невесомом ворохе одеял металась одинокая фигура. Мужчина был в бреду. Его серо-стальные глаза безумно обегали пустую комнату. Лицо было как будто обтянуто пергаментом. Страшная гримаса боли дополняла пейзаж - он походил на дряхлого старика. Серебристые волосы запутались, слиплись от пота, разметались по постели.
На несколько секунд его взгляд стал осмысленным, он поднял руку, в надежде дотянуться до чего-то незримого. Но вдруг его глаза закатились, и ему показалось, что он проваливается в глубокую яму. И тут он увидел крик. Он его не услышал, а именно увидел, осознал, почувствовал. И тогда какая-то сила рванула его вверх.
Сначала он увидел огромную кровать в центре полупустой полутемной комнаты, потом увидел себя. Но это были лишь жалкие тени, гораздо реальнее он видел сейчас окутанный белым туманом обрыв и крик. И тогда он ринулся вниз, чтобы заметить бессильные взмахи крыльев маленькой бабочки. Он протянул руку, и она упала к нему на ладонь. А он все продолжал свое стремительное падение, даже не думая о том, что надо поменять направление движения. Впереди были серые камни, но это нисколько не страшило. Он знал: двух смертей не бывает.