Аннотация: Специально для второго конкурса критиков. Пусть порвут.
Игорь торопливо притворил за собой тяжёлую металлическую дверь и, прыгая через две ступеньки, поднялся по лестнице на пролёт выше от своей квартиры. Светка всегда ворчала, что дым идёт в квартиру, если Игорь курил прямо под дверью или же - на площадке ниже.
К стенке маленького закутка за мусоропроводом, чьими-то умелыми руками было прикручено большое, старое сиденье из салона автобуса, которое превратило это место в уютную курилку. Большая жестяная банка из-под сока, наполовину забитая окурками, сиротливо стояла в уголке. А над всем этим, корявыми детскими буквами по белой стене, красовалась надпись: "Рокиннрол фаревэр!"
"Блин, ну почему же в родильный зал сотовый брать нельзя, а? Позвонила бы мне сразу, когда там всё у неё закончится", - думал он, нетерпеливо щелкая зажигалкой. Игорь вспомнил, как недавно они вместе со Светкой смотрели какой-то фильм, где был эпизод с родами, и усмехнулся. Сотовый телефон в руках роженицы выглядел по меньшей мере неуместно.
"Ну давай же", - Игорь ещё раз крутанул колёсико зажигалки и оно, возмущённо скрипнуло ломая кремень и закрутилось легко и свободно, не выбивая при этом никакой искры. - "Ээээ, ёлки-палки, ну ведь только сегодня купил".
Он поморщился, представив, как сейчас ему придётся спускаться в квартиру, выворачивать все карманы в поисках спичек, а потом идти на кухню и прикуривать там от конфорки газовой плиты с электророзжигом.
"Или сразу же на кухню пойти?"
Развернувшись и уже собираясь направиться к лестнице, Игорь замер, увидев, что с верхней площадки на него смотрит какой-то крупный мужик в полинявших тренировочных штанах и кожаной куртке, надетой на голый торс. В правой руке этот мужик держал пачку сигарет.
- Отец, огонёк есть? - спросил Игорь, старательно скрывая дрожь волнения в голосе.
- Хааа, "отец"! - усмехнулся мужик и начал спускаться по лестнице, доставая из кармана коробок спичек. - Ты бы меня ещё дедом назвал... Держи, сынок.
Прикуривая, Игорь взглянул на соседа и понял, что действительно ошибся, когда назвал его "отцом". Мужчина был старше его, но не намного. Самое большее лет - на десять, ну максимум на двенадцать.
Облегчённо затянувшись, Игорь выбросил спичку, точно попав ею в консервную банку, и протянул коробок обратно.
- Себе оставь, - произнёс сосед, доставая из кармана куртки ещё один коробок, - всё равно же ещё раз курить пойдёшь... Палыч, - добавил он, протягивая Игорю свою огромную ладонь.
Рукопожатие Палыча оказалось на удивление мягким. Очевидно, он хорошо знал свою силу и не стремился показать её, комкая руки при знакомстве.
- Проблемы? - спросил Палыч, глядя на трясущийся в табачном дыму огонёк сигареты Игоря, - или просто с перепою?
"С перепою... тоже мне - психоаналитик в шлёпанцах... А хотя бы и с перепою - тебе то что?" - раздражённо подумал Игорь и спокойно ответил:
- Проблемы.
Ну, не грубить же человеку, который только что угостил тебя огоньком.
- Садись, - кивнул Палыч в сторону автобусного сиденья. - Покурим.
Три дня спустя Игорь, чуть пошатываясь, стоял на первом этаже перед коричневой дверью лифта и с удивлением разглядывал три кнопки на пластиковой панели. Он прислонился плечом к стенке, помотал головою и снова посмотрел на кнопки - две. Так, уже лучше... Он потянулся к панели, решая, на какую же из кнопок нажать и как раз в этот в этот момент дверь лифта раскрылась. На площадку, крепко сжимая обеими руками какую-то огромную, завернутую в испачканную маслом бумагу железку, вышел Палыч.
- Па-а-алыч!! - закричал Игорь, сразу позабыв про кнопки. - Палыч, а у меня сын родился!
- Поздравляю, - перехватив свою ношу на плечо, протянул руку Палыч. - То-то я смотрю, тебя давно не видно... Всё нормально?
- Дык, ёлы-палы... Три двести.
- Молодец. Твоя-то как?
- Во! - вытянул Игорь большой палец.
- Это хорошо, - спокойно заметил Палыч. - А то ведь моя Маринка, когда Маргошу родила - так ведь полгода с кровати подняться не могла. Кости там у неё разошлись. А чего тут удивляться-то, Маргоша четыре пятьсот вышла... Есть в кого, - Палыч довольно похлопал по своему огромному животу, и, взглянув на лицо Игоря, добавил, - слушай, может тебе водочки плеснуть, а?
Игорь так резко замотал головой, что потерял равновесие и еле удержался на ногах, вовремя прижатый к стенке локтем Палыча.
- Так, Игорёк! А ну-ка поднимайся домой, - кивнул Палыч в сторону лифта, - и выспись. А вечером заходи ко мне, понял? Ты ж еле на ногах стоишь, ослаб совсем. Небось, три дня не ел, а только пил, да? Да не хмурься ты... Когда Маргоша родилась, так я тогда целую неделю не помню. А сейчас доча вон какой красавицей вымахала. Месяц назад паспорт получила, прикинь, да? Так что, давай-давай, езжай, а я с гаража своей позвоню, предупрежу. Придумает пожевать чего-нибудь... Постой, там к тебе народ с цветами приходил - с работы что ли?
- С какой работы, Палыч, я ж на третьем курсе ещё. Это, наверное, с группы были.
Рябина у подъезда, вспыхнув на два весенних дня белоснежными цветками, рассыпалась в ноябре по снегу кровавыми ягодами. Первые, нежные листочки на тополе прикрыли от солнца маленькое окошко напротив того автомобильного сиденья в курилке не пуская внутрь весеннее солнце. Пенсионеры, тщательно обмотав тряпками корни саженцев, потянулись к электричкам и копошились на своих шести сотках до первых белых мух. Время шло своим чередом, но в этой курилке между этажами оно словно застыло. Та же самая банка у стены и та же самая надпись про рок-н-ролл.
- Держи стакан, Игорёк! Моя Маргоша в университет поступила!! В столицу, блин!!!
- Чего "романо-германская"?.. Палыч, может филология, а не философия?
- Во, точно, она самая... Филология... Игорёк, ты же знаешь - я ведь шофёр простой. По мне - что философия, а что филология, оно ведь всё едино. Мне же их в машину не заправлять... А Маргоша пусть учится. Через пять лет с дипломом приедет - я всем мужикам в гараже носы поутираю. У них-то отпрыски по колледжам мыкаются, а моя Маргарита теперь в столице, в университете... Держи стакан, тебе говорю.
- Палыч, да погоди ты со стаканом-то. Что ж мы - пятиклассники что ли, что б водку в подъезде пить? Сейчас докурим и к нам спустимся. Светку от её сериалов оттащим, так она нам и салатик какой-нибудь постругает. Посидим спокойно, по-человечески.
Длина девичьих юбок в один прекрасный момент упала до щиколоток, на следующий год поднялась до колен, а потом снова робко поползла вверх. Сумки на длинных ремнях превратились в рюкзачки, перекочевав от бедер за спину, а потом повисли на брючных ремнях, словно шотландские кошельки. Причёски парней снова стали прикрывать уши. Вернулась отменённая когда-то школьная форма и снова незаметно куда-то пропала. Из наушников подростков, неожиданно для всех полилась классическая музыка, немного переделанная новейшими цифровыми методами.
- Ты, Игорёк, самое главное - зеленкой его мажь, понял? Все до одной точечки, и ничего не пропусти. А чесаться ни в коем случае не давай. Ни под каким соусом. Мы вот за Маргошей тогда не уследили - так у неё пятнышко над бровью так и осталось, видел небось?.. А ещё лучше - ты его держи покрепче, а Светка твоя пусть мажет.
- Да нет сейчас Светки... к подружке поехала за лекарством.
- Да что там эти женщины выдумали, блин! За каким, к чёрту, лекарством! Это же не геморрой!! Это же ветрянка обычная... Так, Игорёк, давай докуривай, и к тебе спустимся, да разукрасим твоего наследника.
Доллар взлетал и падал. Цены на бензин, с тупой настойчивостью альпиниста медленно ползли вверх. Народ на площадях собирался в кучки, эти кучки формировались в партии. Менялись лозунги, требования, цвета флагов. Синие милицейские кордоны лениво охраняли демократов от коммунистов, а либералов от прочих беспартийных. Кто-то о чём-то кричал срывающимся голосом, пытаясь перекричать нестройный хор голосов, фальшиво тянущих какие-то песни.
- Президент, президент... Да что ты, Игорёк, прицепился к этому президенту? Он что, сам лично к тебе на кафедру приехал и проект твой закрыл? Так что ли?.. Слушай, умник, ты мне вот что скажи - ну не дали тебе денег и не поехал ты этим летом черепки свои раскапывать, ну, а с работы-то зачем уходить было? У тебя ж двоё пацанов растёт и супруга снова в декрет пошла. Ты их чем кормить-то думаешь, отец семейства? Второй месяц на диване лежишь, бока пролё...
- Да иди ты к чёрту, Палыч! Тоже мне - нашёл бездельника... Я почему на диване валяюсь? Мне ж на работу только пятнадцатого августа выходить. Я ведь уже в три колледжа устроился, историю в первокурсников запихивать. Хотя, на кой ляд им история нужна, никак не пойму. Они же и слово такое понять не в силах - "история". Нет ни у кого в шестнадцать лет никакой истории.
- Во как... А они возьмут тебя? Сразу в три колледжа-то?
- Хааа! Не возьмут... Кто ж меня - кандидата - туда не возьмёт? Они же сейчас все свои расписания под меня переделывают. Так как мне удобно. Вот, сейчас докурю, - и снова на телефоне повисну, эти расписания друг с другом корректировать.
Скамейки в парке, перед недавно отстроенной и снова одевшейся в строительные леса церковью, меняли свои цвета, равнодушно принимая на ночь и бомжей, и влюблённых. Где-то строились новые элитные многоэтажки, а где-то рушились дома, так ни разу и не отремонтированные с начала прошлого века. Автомобили, поменяв свои формы и расцветки, по-прежнему безуспешно сигналили в больших пробках. Бесследно исчезли куда-то китайские ресторанчики, уступив место одинаково скучным общепитовским точкам с какой-то супер-быстрой едою.
- Игорёк, ты смотрел, как шведы наших порвали, а? Как грелку, блин! Наверное, за Полтаву нам отомстили.
- Палыч, да ты что? Я ж не болельщик. Мне эти игры по барабану.
- Ха, не болельщик... А у кого в прихожей флаг висит "Зенит-Чемпион"?
- Так это ж мой старший балуется... Слушай, Палыч, я что-то боюсь его одного на стадион пускать, ему ж пятнадцать только. С ним пытался ходить, а он, смешной, меня там стесняется. Ни покричать ему, ни попрыгать с теми... разрисованными.
- Садись, покурим. Может и придумаем чего... Да, Игорёк, мы же обмен нашли! Хватит Маргоше с мужем, да с ребенком в однокомнатной ютиться. Вот мы нашу да её, на две двухкомнатные и размениваем... Поможешь мне вещи перетаскать?
- Да не вопрос, Палыч. И пацанов своих приведу. Тоже, чего-нибудь, да перенесут.
"Рокинрол фаревэр!". За пятнадцать лет эта надпись на стене так и не стёрлась.
Игорь аккуратно закрыл за собою тяжёлую дверь, вышел из квартиры и остановился перед лестницей. Палыч переехал неделю назад и курить без него не было никакого удовольствия. Игорь вздохнул и, засунув руки в карманы надетой на голое тело куртки, сделал шаг к лестнице.
Вдруг снизу раздались какие-то сухие щелчки. Наклонив голову влево, Игорь посмотрел на нижнюю площадку.
Там стоял худощавый парень лет двадцати и раздражённо щёлкал зажигалкою, безуспешно пытаясь извлечь из неё искру.