Аннотация: Я просто постаралась объяснить свою жизненную позицию, наверно... некоторые мысли и образы так трудно выразить словами... Не судите строго)
Крылья.
Она сидела на детских цепочечных качелях и водила по песку острым носком лакированной туфельки на небольшом каблуке-шпильке, задумчиво вертя в руках сероватое длинное перо. Вот и все. Вроде видела, что к этому шло, но все равно...
Мысли в голове вертелись самые странные. Внутренний мир стоял буквально на лезвии и был готов дать широкую трещину прямо посередине и, не удержавшись на этой тончайшей грани, рухнуть вниз. А внизу что? Да ничего, это-то и было страшно. Этот мир, верный Ей с тех самых пор, когда в памяти задерживались самые первые, еще самые, наверное, наивные герои и краски, отчаялся и теперь рушился прямо на глазах. Но его разномастные обитатели еще не знали этого и по-прежнему бродили в тихих уголках, которые Все, желая, очевидно, поумничать, называли "подсознание". Что под этим словом пытались скрыть Они - было вполне ясно, что в тот момент чувствовала Она - не понятно никому. А Он - рушился.
Она прикрыла глаза. Они бы списали это на невероятно яркое солнце, слепившее всех, в который уже раз солгав себе. Или, может, решили бы, что Она ушла в себя. На самом деле Она неторопливо шла по узкой мощеной улочке старинного Города-Без-Имени, вернее, Города-Тысячи-Имен. На ней было длинное шелковое голубое платье, придуманное Ею, которое ни один портной, кроме, может, Её портных, не смог бы сшить. Высокие эльфы в длинных плащах всех оттенков зеленого, спешившие по делам, и вполне дружелюбно настроенные вампиры в черном кивали Ей, как, по крайней мере, хорошей приятельнице. Разномастные кошки, неспешно гулявшие сами по себе на задних лапах, чинно и церемонно кланялись и останавливались перекинуться парой фраз.
Кончилась улица, и раскинулось поле, где росли яркие цветы и четырехлистный клевер. На Ней теперь шелковый костюм, который тоже сшили Её портные. Она несется галопом на вороной лошади с белой молнией и рогом на лбу. Лошадь раскинула широкие, перепончатые, как у летучей мыши, крылья, собираясь взлететь.
В небе светила Ни-Луна-ни-Солнце. Эта яркая и четкая семиконечная звезда сияла над горизонтом. Мимо пролетели разноцветные драконы, спешившие к видневшимся чуть поодаль подернутым легкой дымкой голубым горам. Она летела все выше, прямо сквозь звезду...
Тихий скрип - и мир исчез. Еще не рухнул, но уже, кажется, дал трещину. Он плакал. Плакал Её слезами.
А рядом с ней стоял малыш. И еще один, и еще - много. Одни играют и смеются, а один смотрит настороженно, недоверчиво. Наверно, заметил, что у нее больше нет крыльев. У них-то за спиной у всех есть. Она пока еще это видит. А своих больше нет. Вот, одно перышко и осталось...
Почему так получается? Сколько раз сама видела - у совсем малышей крылья огромные, белоснежные, с головой укрывают. А чем старше - и крылья все меньше и запыленней. То ли сам растешь, то ли крылья тоже сжимаются. А вдобавок Жизнь их бьет постоянным пыльным дождем. От этого они начинают терять перья. А потом раз - и их нет. Это не больно, только потом вдруг становится. А сначала совсем нет. У некоторых даже вообще незаметно. А чуть погодя и чужие разучиваешься видеть. Прозреваешь только с годами. Тех, кто прозрел, Они называют Бабушка. Мир все еще плакал.
А Она вдруг засмеялась. Назло всем. Вставила одинокое перышко в волосы и лихо оттолкнулась от земли. Скрип-скрип. Выше! Нет больше вдали новостроек - есть только голубые горы в легкой дымке. Выше! Нет больше темных и тяжелых туч - есть только черные, серые и белые лошадки. Выше! Нет больше несущихся машин - есть разноцветные рычащие драконы. Выше! Нет больше криков - есть только смех. ВЫШЕ! Нет больше Возраста - есть снова бесконечное Детство. ВЫШЕ! Нет больше на ней строгого костюма - есть шелковое платье. ВЫШЕ! Нет качелей - есть вороная лошадь. Она спрыгнула. За спиной развернулись огромные (чтобы укрыться с головой), белоснежные крылья...