Жарко сегодня, все приборы показывают непонятно что, стрелки колеблются, шкалы запотели, люди на улице замедлились, кажется даже замерли в ожидание чего-то, то ли бури, то ли мессии, то ли чего-то ещё. Краски тают в плывущем мареве, но всё это снаружи, пробую на ощупь стекло, отделяющее меня от окружающего мира, и хотя я вижу трещины и кривые сколы, преграда слишком сильна и всё, что мне нужно, находится там, с той стороны, кажется даже воздух медленно, но неуклонно просачивается наружу сквозь невидимые поры этой стены. Во мне крепнет неприятное ощущение, что рано или поздно какая-то важная часть меня тоже покинет тело и в виде мельчайших капель влаги выйдет наружу, здесь останется лишь тонкая оболочка, которая со временем окончательно успокоится и затихнет внутри своей тюрьмы. Как насекомое, которого ребёнок, склонный к исследованиям, посадил в банку или накрыл стаканом, но эксперимент продлился слишком долго, по крайней мере для насекомого. Оно так забавно билось о стенки, возмущённо жужжало, но ребёнок и его лаборатория нейтрализации иллюзий победили. А мы с насекомым виноваты сами - слишком вяло перебирали конечностями, не продумывали стратегии защиты и запасные варианты отхода, мы слишком отчаянно летели, куда манило нас что-то очень важное, возможно мы даже не успели до конца понять, что же это было за чудо.
Психоделический шёпот Эдлунда, проникающий в мозг со всех сторон, передаёт мне, что это всё не так уж и плохо, что здесь нет никакой трагедии - это лишь часть тех энергий, из которых состоит космос.