Аннотация: Такая вот маленькая зарисовка. Проба пера в новой области, так сказать
Конец света.
Жизнь без "смысла жизни" - бессмысленна.
Крэй, Lapsuslinguae.
Человек, позабывший свое имя, сидел в плетеном кресле и пил вино. Это была его любимая марка, но он не помнил ее названия, и поэтому надпись на этикетке расплывалась неразборчивой кляксой. Можно было бы загрузить через менеджера, и не то, что бы было лень, а просто не хотелось.
Господин N, гражданин мира, свободно раскинулся в кресле и дремал, окруженный ореолом мягких розовато-золотых закатных лучей. Холодные серые глаза были укрыты морщинистыми бледными веками, спрятаны в тени соломенной ковбойской шляпы, выцветшей и сочетавшейся по цвету с креслом.
Прошло то ли несколько минут, то ли несколько столетий. Длинные тонкие пальцы слегка ослабли, и кругленький бокал выскользнул из них вниз, на каменные плиты. Резкий звон был слегка смягчен шелестом листвы под застенчиво-порывистым ветерком, но его хватило, чтобы господин N проснулся и бросил вниз леденяще отрешенный взгляд. Под его взором померкли сверкавшие осколки, хрустальный скелет бокала в лужице белого вина на пересечении мраморных плит заиндевел и исчез.
Прошло еще какое-то время. То ли час, то ли век - сам смысл подсчета ускользал от N. Да какой тут к черту подсчет - когда осталось только субъективное восприятие времени, сия зыбкая субстанция окончательно утратила клочки иллюзорной дискретности. Можно ли говорить о пространстве-времени внутри электронного миража? Вопрос из серии "снятся ли андроидам электроовцы?".
Господин N мотнул головой. Шляпа слегка сдвинулась, а в его воображении возникла некая сила, подобная центробежной, что расшвыряла гладенькие шары мыслей по периферии сознания. N подумал, что было бы к месту эдак небрежно зевнуть, аккуратно прикрывшись ладонью, но не решился выбрать нужный тип зевка.
"Создать бурю, что ли?" - лениво подумал господин N. Мысль еще не успела оформиться, скататься в тугой гладенький шарик, а ветер, повинуясь тайным желаниям, обличенным в форму приказов строгим языком двоичного кода, уже начал набирать силу. Он нес с собой соленый запах моря и аромат луговых цветов и даже капельку горчинки городских химикалий. Смешно, но господин N никак не мог представить себе ветер без этой горчинки, без оттенка кислоты и гари.
Конечно, никакого моря, никаких лугов и уж конечно никаких городов не было и в помине. Нет, конечно, если возникнет в них необходимость, где-то там по ту сторону бытия зашуршат под слоем пыли микропроцессоры и прочая мишура, устройство которой никогда толком не интересовало господина N, и возникнут, поднимутся из электронного праха миражи домов и фантомы улиц. Можно даже поселить в них призраков-прохожих, призраков-незнакомцев, знакомых, друзей... но такой необходимости не было. Все вышеперечисленное уже пройденный не по одному разу этап. Сейчас N необходимо было плетеное кресло (чтобы сидеть), терраса, выложенная древними мраморными плитами (чтобы на ней стояло кресло), и закат в горах (чтобы смотреть). Господин N скрашивал данный период пресной экзистенции бурями. Иногда эти бури даже заставляли подняться с кресла.
- Кончай обломовшину.
Вначале человеку без имени показалось, что эти слова пропел-прошелестел на ухо ветер. Он даже ощутил нечто напоминающие удивление. Белесоватые веки слегка приподнялись, бровь едва заметно дернулась в намеке на хищный изгиб - все это производило впечатление внезапно ожившего мертвеца. Взор господина N сфокусировался на нечеткой женской фигуре, стоящей перед ним. Кто она и откуда взялась, он не знал, но кое-какие соображения на сей счет у него имелись. Базовые системные команды всегда задаются с голоса, так что волей-неволей пришлось разлепить тонкие сухие и бескровно-бледные губы.
- Так-так... не врут байки про виртуальную шизу, - сказал N ни к кому толком не обращаясь и порадовался полузабытому звуку своего голоса, - ну да мы не маленькие, это лечится. Система! Запустить проверку на логические ошибки!
С неба раздался приятный женский голос, в котором металлом звенело равнодушие автомата:
- Принято.
И одновременно с ним негромкое, музыкально-звенящее, с оттенком жалобности:
- Не надо!
Господин N уже по-настоящему удивленно взглянул на свою незваную гостью:
- Глюк с имитацией инстинкта самосохранения? Любопытно, - последней раз он произносил это слово около тысячелетия субъективного времени тому назад. - Система! Приостановить проверку!
С неба прозвучало все тоже механическое "Принято". В воздухе повисла пауза. Господин N вспомнил, что бывает и такая тишина - подобная пантере, замершей перед прыжком.
- Итак, - сказал он, насладившись моментом, - раз уж ты здесь, изволь представиться, что ли...
- Если кратко? Автономный модуль аналитической программы. Технические характеристики тебя, наверно, не интересуют.
- Действительно, кратко и емко, - сыронизировал N, - Поправь меня, если ошибусь - ты нелицензированная модификация? Хорошая работа. Интересно - чья?
Фигура, на миг подернувшись рябъю, с невесомо-легким смешком ответила:
- Не поверишь...
N недоверчиво промолчал и тогда силуэт наконец обрел четкость и детализацию, стало ясно что это молодая женщина. Что-то странное было в ее глазах, искорка той древности, которую нес в своем сердце господин N, и эта искорка решительно не позволяла применить к гостье легкомысленный эпитет "девушка".
Незнакомка сделала полшага и благодаря этому маневру оказалась вплотную к его креслу. Гостья не отличалась высоким ростом (впрочем, низкорослой она тоже не была), потому ей достаточно было слегка склониться к господину N, чтобы их лица оказались на одном уровне, весьма близко друг от друга. Ее русые локоны касались полей его шляпы.
- Помнишь это лицо? - с непонятной то ли грустной, то ли насмешливой ноткой спросила она.
Господин N вгляделся. Его цепкий взор выхватывал каждую деталь по отдельности оценивал и сопоставлял. Вот правильный абрис. Вот - аккуратно закругленный подбородок. Сглаженные скулы и маленькие ямочки на щеках, готовые появиться при первом же намеке на улыбку. Тонкий, слегка курносый нос. Высокий лоб, слегка скрытый челкой по моде девяностых годов двадцатого столетия. Глаза добрые, смешливые, но взгляд при этом тяжелый и холодный как у василиска. В целом, симпатичная дама. Лицо производило двоякое впечатление - был в нем и этакий утонченный аристократизм, порода, и в то же время - какая-то почти что "дояркина простота". Но именно это сочетание несочетаемого и придавало особый шарм, ту манящую привлекательность, которой обладают люди, наделенные нерядовой внешностью. Лицо было без сомнения знакомо господину N, но у него никак не получалось вспомнить - откуда. N равнодушно отметил этот симптом и подумал, что когда-то давно подобный lapsus memoriae мог бы его серьезно встревожить. Но страх давно уже лишился своего значения. Страх - удел живых.
Можно было бы конечно запустить "Поиск". Но это пришлось бы делать вслух. Глупо стесняться электронной галлюцинации, но человек без имени решил блефовать. С мягкой деланной улыбкой он пожал плечами и ответил:
- Моя память абсолютна.
Гостья слегка отстранилась, небрежным жестом поправила волосы.
- Твоя так называемая "память" - беганье электрончиков внутри хитрых механизмов. Механизм может сломаться... его можно просто отключить.
- Если бы было, кому отключать, - с ноткой грусти заметил N.
Они помолчали.
- Помнишь, вы боялись машин? Смешно...
- Да, тогда все начиналось. Глаза боялись, а ручки-то вот они, - господин N усмехнулся и в доказательство всплеснул руками, - проект "Слепок". Давняя мечта человечества. Маленький шаг на пути к созданию искусственного интеллекта и непреодолимое расстояние для отдельной личности.
- А знаешь, ведь полноценный искусственный разум так и не был создан. Только шизофренические обманки... для аутоконсумации и прочего морального онанизма. Некогда вам было науку двигать, все как один гонялись за бессмертием. Страшно было не успеть попробовать этой сладкой конфетки. Счастье! Что характерно, для всех и даром. Ну, как оно на вкус?
N поморщился, с какой-то неловкостью отвел глаза. Гостья продолжила:
- Вы обрели могущество богов. Только страстишки остались простые, человеческие. Хватило пары столетий, чтобы пресытится. И это вас убило. То, что сейчас с тобой происходит - это ведь не жизнь. Экзистенция ради экзисенции, жалкое посмертное существование.
Человек без имени выразил согласие, опустив на миг и вновь приподняв веки. Последнее время этот жест с успехом заменял ему кивок.
- Что ты можешь мне предложить? - с леденящим равнодушием в голосе спросил он.
- Ничего. Но когда-то ты создал меня, что бы напомнить...
Она вскинула палец и начала чертить в воздухе цифры. Вслед за плавными движениями ее руки на ткани реальности оставались радужно-разноцветные линии. Сначала господин N не понял, что означают эти числа, но потом он их узнал.
- Ради чего? - спросил он, после того, как погасло последнее число.
Незнакомка слегка повернулась, демонстрируя профиль, и, не глядя на господина N, тихо сказала:
- А почему бы и нет? Скажи это себе, наконец! Признайся! Если у твоего существования нет смысла, то придумай его хотя бы для оправдания перед самим собой!
- Я жду, - спокойно ответил он, в свою очередь, отведя взгляд в сторону. Смотреть на гостью почему-то было мучительно: иногда это доставляло господину N некое мазохистское удовольствие, а иногда это было невыносимо до тошноты.
- Чего?
- Чего можно ждать на такой высоте, на которой осталось только одиночество? Вероятно, первой молнии.
- Это не твоя фраза.
- А чья?
N скорее угадал, чем увидел на ее улыбку:
- Фридриха Ницше. Но это ты еще не успел забыть. В отличие от моего лица.
Господин N снова промолчал. Незнакомка стояла вполоборота к нему, на фоне бесконечного заката. В ее руках откуда-то взялся бокал с вином, она как-то незаметно стала перемежать речь маленькими глотками.
- Ты не помнишь самого себя, а я этого просто не знаю. Ты превратился в персонификацию чудовища, ради борьбы с которым когда-то и было задумано окружающее тебя электронное чудо. Стазис и опусташенность. Впрочем... считай, что дождался своей молнии. И она такова: где-то там под слоем серой пыли гигантские машины выполняют роль давно истлевших органических мозгов - они автоматически поддерживают искусственную цифровую жизнь. Весь мир - математика! Это все, что осталось от человечества - безмолвный памятник иррациональной жажды разума. У тебя остается только один шанс еще раз совершить что-то хоть сколько-нибудь значительное. Дерни рубильник!
Где-то в глубине серых, похожих на грязный снег глаз господина N зажглось безумие. Вспыхнуло на мгновение, будто взрыв, и тут же погасло.
- Я не вправе решать за всех, - оправдался он.
- Ты уже сделал это когда-то. Ты принял ключи от жизни и смерти.
Человек без имени мучительно скривился:
- Не помню!!
- Конечно. Кто же захочет такое помнить? - со скрытой жесткостью, отзвеневшей в интонациях, ответила незнакомка. - Для того чтобы помнить есть я. Только шутка в том, что решать за других больше не придется. Некоторые... "самые лучшие", так бы ты их, вероятно назвал... уже перестали быть людьми. Мне не передать тебе всю суть их трансформации - я сама не могу ее понять или оценить. Для меня это слишком далеко от логики. В любом случае, никакой другой информации о них больше не хранится на серверах.
Господин N взглядом попросил ее продолжать:
- Что до остальных, то их участь печальнее - время лишило их разума. Сейчас эти... существа... скорее напоминают животных. Или автоматы. Ты - единственный, кто смог погрузить себя в странную спячку, этакий анабиоз мыслей, и таким образом сохранить свою человечность. И у тебя очень простой выбор: можно продолжить сидеть в кресле и посмотреть, что из этого выйдет... или на сколько тебя хватит... а можно положить конец этой ржавой иллюзии!
Гостья на последней фразе снова склонилась к нему, бокал исчез из ее рук, и все внимание человека без имени захватили ее гипнотически глубокие глаза. Вкрадчивый голос незнакомки впивался в глубины сознания; на секунду господин N вспомнил ее лицо - и в тот же миг снова забыл. Гостья еще что-то говорила, но он уже не слышал.
Господин N заворожено встряхнул головой и, повинуясь внутреннему порыву, произнес:
- Система, прими следующую команду: 52-7-40-83...
Эпилог.
Один автономный модуль что-то передавал другому строгим языком двоичного кода. Тот отвечал. Система продолжала функционировать. Система жила своей жизнью.
А где-то по ту сторону реальности тихонечко шуршали под слоем пыли микропроцессоры и прочая электронная мишура, которую всегда можно отключить.