Небо цвета бетона, промокшей бумаги, или прокисшего позавчера молока
в серой мутной слегка искривленной бутыли советского производства.
мне бы что ли набраться отваги у простого не умершего ростка
без нытья пережить это зимнее полусиротство и нищебродство...

прочитать одиноко молитву. но дождь-грубиян мешает словам дышать.
разрывает в клочья мой взгляд шершавый и мокрый ветер.
а удел человека мыслящего только жаловаться и у окна дрожать. -
вот зачем-то и я, кисну-висну на этом сомнительно белом свете.

а деревце выбросило внезапно капитулянтским флажком цветы.
зачем-то набухли на ветках почки. и кажется - никуда не деться
от существования памяти стрекозы, соловья, звезды...
от надежды гулко стучащей в глупое детство сердца.

глазищи у луж рябы и слепы. на улице никого, ничего.
город-кораблик плывет куда-то под звуки колоколов и бури.
разбирайся с желаньями, странница рая сего необласканного,
с жаждой тайного солнца, почти небывалой в униженных землях лазури,

с жаждой запаха жизни медовой, молчания росной лесной тропы,
с тьмой крапивы и мяты, с капризами роз и лохматых пионов. -
разберись, почему показалось тебе хоть на миг, что они мертвы -
эти черные птицы на фоне размокшей бумаги цвета бетона.
29.03.2015 Харлем.