Когда тебя бьет тот, кто крупнее и сильнее, ты учишься заранее читать его эмоции и очень быстро ты приспосабливаешься, чтобы выжить.
«Обмани меня»
— Пассажиров рейса Гонконг — Нью-Дели просят пройти в зону таможенного контроля.
— Прошу прощения за задержку, доктор Ветрова, но вы же понимаете: после этих взрывов у нас повышенные меры безопасности. — Таможенник был молод, смугл, вежлив и изъяснялся на безукоризненном английском, впрочем, первая пара его несомненно положительных качеств мало волновала стройную белокожую иностранку, с вежливой улыбкой забирающую с белого пластикового стола табельный Вальтер и служебное удостоверение.
— Не сомневайтесь, офицер, вас я прекрасно понимаю, — Индус просиял, распознав завуалированный комплимент, а девушка, мимоходом подмигнув ему из-под соломенной чёлки, скрылась за дверью с табличкой «Exit», хлестнув себя по бёдрам концом толстенной, в руку, косы.
— Ксю, ну и где тебя носило? — Чёрнокудрая девочка-подросток раздражённо шаркнула носком ботинка по белому полу и демонстративно сморщила носик. Обладательница роскошного девичьего украшения, в свою очередь, гневно прикусила губу: Эта несносная малявка опять перешла на родной немецкий, хотя прекрасно знает, как любимая наставница относится к языку Гёте.
— Ждала, пока местные легавые пробьют мою ксиву по базе. — Ксения не осталась в долгу и в отместку ответила на русском, добавив жаргонных словечек. Скрип зубов строптивой ученицы был ей наградой. — Куда, чёрт его дери, делся наш сопровождающий? Заработал в борделе сифилис с осложнениями?
— Нет. Сотрясение мозга.
— В борделе? — От внезапного ответа на свой, в общем-то, риторический вопрос блондинка слегка окосела.
— В туалете. По крайней мере, тело достали оттуда. Тэнсута проверил: он не жилец.
— Я не ослышалась? — Преувеличенно мягко, словно разговаривая с душевнобольным, уточнила Ксю. — Ты выпустила в зоне безопасности международного аэропорта своё ходячее биологическое оружие?
— Сама ты химическая бомба с бикфордовым канатом до задницы! — От обиды невоспитанное дитя выдало рекордную по длине фразу. — Котик хотел кушать, а ты захочешь поболтать с убийцей.
— Аж горю, так хочу, смотри, как бы не рванула. — Отвесила доктор ученице смачный подзатыльник. — За языком следи, а то прадед дома ещё добавит. Ну и где наш туалетный маньяк?
— В туалете.
— Очень смешно.
— Я серьёзно. — Вопреки своим словам, девчонка ехидно ухмыльнулась. — Его понос пробрал. Так не вовремя!
— Здесь, — оглядела наполненный спешащими людьми зал Ксения, — мы ответов на свои вопросы не получим, а тащить по охраняемой территории сопротивляющегося убийцу, возможно профессионального, — плохая идея. Где портальный ключ, надеюсь, он не уехал в морг вместе с телом?
— Точно. В реанимацию. У меня.
— Ты можешь говорить нормально, а? — Устало потёрла висок блондинка. — Что «точно»?
— Надоело. Точно профи.
— Даже не буду пытаться узнать, как ты это определила. — Махнула рукой на причуды подопечной Ксю. — Пошли навестим нашего страдальца: Его ждёт недолгое путешествие в Академию и горячая встреча с генералом Аль-Ямади.
— Аминь.
— Да уж, воистину.
***
Стареющий, но всё ещё не утративший навыков поджарый араб, одетый в простой пустынный камуфляж, без знаков различия, действовал быстро: Едва почувствовав неестественное колебание воздуха за своей спиной, мужчина скатился с тяжёлого кресла морёного дуба, одновременно правой рукой опрокидывая упомянутый предмет обстановки перед собой, вместо щита, а левой срывая с плеча короткоствольный швейцарский автомат.
— Подозрителен, быстр и предусмотрителен, как и положено истинному воину пустыни. — Раздался в просторном, как плац, помещении до боли знакомый голос. — Мир твоему дому, досточтимый ходжа.
— Моё почтение, Кэнсэй.1 — Хозяин кабинета сложил ладони лодочкой и с силой выдохнул через них воздух. Налетевший вихрь вернул кресло на прежние позиции, аккуратно опустил на стол так и не применённое оружие и пододвинул к успевшему пересечь комнату гостю богато украшенный резной табурет. — Присаживайся. Кофе?
— И себе не забудь, ведь ты его побольше, чем я, любишь, старый хитрец. — Двуручная катана2 в простых чёрных ножнах заняла своё место подле более современного собрата.
— Старый? Это у тебя уже правнуки детишек строгают, кто бы говорил!
Последние грузовые повозки грохотали колёсами по мостовой, торопясь очистить улицы: В Дрэгюрвирке начиналось утро.
***
— Вставай давай, завтрак ждать не будет! — Весело гаркнул кто-то прямо в ухо Ярославу, заставив его подскочить на узкой койке, очумело захлопав глазами. — Как спалось, попаданец ты наш?
— Как в гробу, — мрачновато отшутился парень, попутно вспоминая события вчерашнего дня.
— Ну, значит, хорошо выспался, мои поздравления! — Перманентно прекрасное настроение Гаркшата было непоколебимо. — Умывайся давай, и на выход, нечего казённую камеру занимать!
— Можно подумать, они бывают платными. — Фыркнул подросток, смыв с лица остатки мыльной пены и обмахиваясь специальным сушильным веером, лежащим на полке над вполне современной раковиной. Пользоваться подобными бытовыми амулетами его вчера обучил Хансен: Воздух, разгоняемый этим странным приспособлением, нагревался, подобно проходящему через сушилку для рук, хотя сам веер внешне мало отличался от тысяч своих обычных собратьев — уж горячим он точно не был.
— Ты не поверишь, — ухмыльнулся гном, — бывают! Во-первых, сидящим за мелкие правонарушения вполне разрешается доплатить за дополнительные удобства, им всё равно штраф платить или отрабатывать, — вот этот штраф и подрастёт за время задержания. А во-вторых, камеры опорного пункта используются также в случае, если кого-то нужно срочно взять под охрану: важного свидетеля, например, или дворянина, за которым открыли охоту недоброжелатели. Есть, конечно, и более комфортабельные места, да только до них ещё добраться живым надо, вот и ждут тут всякие страдальцы, пока за ними магистрат или родичи охрану пришлют. — Гаркшат вышел из камеры и поманил её уже бывшего постояльца за собой.
— Охренеть, да тут ещё и сервис! — Радужное настроение сыщика потихоньку передавалось и сопровождаемому им парню. — И часто тут у вас так прячутся?
— Да раза по три на десятину. — Пожал плечами гном. — Сам подумай: Это ж порт, да ещё мегаполис, размером с земную Калифорнию! Уличная преступность сама по себе не слишком велика, но есть ещё бытовые ссоры, межрасовые конфликты, различные клановые и шпионские разборки... Горожане могут всего этого не замечать, но уж Службе Шерифа скучать никогда не приходится. Приятного аппетита! — В небольшой служебной комнате был накрыт стол на две персоны, одной из которых оказался Гаркшат, приглашающе указавший Ярославу на стул напротив.
— А твой шеф к нам не присоединится?
— Не напоминай, его сегодня в половине седьмого с постели подняли. Срочный вызов в ректорат Академии, чтоб их! Так что ешь давай, Хансу сейчас не до нас.
— А как же занятия? — Ярославу было неловко поднимать этот вопрос, но шериф сам пообещал ему помощь.
— Будут тебе занятия. — С нестариковской прытью в помещение влетел фон Даркбёрд. — Да сидите вы, ешьте, ректор ещё готовить не разучился. — Едва слышно забулькал вчерашний самовар, отмеряя шерифу кружку кипятка. — Вот только чай заваривать не умеет, не то у меня сердце его любимый концентрат пить.
— Я тебя верно понял? — От возбуждения гном аж подскочил на месте, забыв про свою тарелку. — Архимаг Кристобаль Фейра собственной персоной, готовил гостю завтрак? У нас что, превратился в угольки очередной триумвир?
— Ты, как всегда, ткнул пальцем пальцем в небо и почти попал, — хмыкнул Хансен.
— Тем и ценен. Шеф, ну не томи, а? Что на этот раз?
— Ладно уж, всё равно скоро весь город будет в курсе. Только не подавись: Новый декан Нитэна, генерал Мохаммед Аль-Ямади, пропал без вести!
— Эмм, босс, а они вызовом не ошиблись? Может, надо было малефика звать? Риюка Шодай, хоть и ушёл сам, но никто его после не видел. Трети года не прошло со смерти кардинала Йозефа, а история повторяется.
— Мне уйти? — Подросток уже прикончил свою порцию, и его не покидало чувство, что этот разговор не вполне для его ушей. — Или объясните хотя бы, о чём речь, раз уж я всё равно вас тут слушаю.
— Полагаю, сегодня нам с тобой надо сконцентрироваться на изучении чего-нибудь менее запутанного, чем архив Службы Шерифа. — С сожалением поглядел на опустевшую кружку фон Даркбёрд. — Например, на предстоящей тебе контрольной. Одевайся, поедем ко мне, видеть сегодня не хочу местный дурдом!
— Ух ты, я сегодня тут главный, спасибо, Ханс! — Шутливо поклонился гном. — Может, всё же направить к ним малефика?
— Ты главный, тебе и решать. — Уклонился от продолжения беседы шериф, стремительно освобождая комнату от своего присутствия.
— Это ещё что за новости? — Хансен жестом остановил своего спутника и беспрепятственно открыл дверь. — Не заперто. Интересные дела. Жди здесь. — Шериф перехватил поудобнее взятую перед уходом из участка тонкую трость в три четверти метра длиной, изготовленную из какой-то тёмной породы древесины. Набалдашник аксессуара был украшен загадочным кристаллом, грани которого были абсолютно прозрачны и не искажали свет, так что его очертания можно было разглядеть лишь по редким бликам на рёбрах и вершинах. Постояв, словно в задумчивости, несколько секунд на пороге, шериф быстрым шагом двинулся вглубь здания. Дверь, украшенная изображением нахохлившегося чёрного ворона, качнулась на петлях и захлопнулась, оставив Ярослава, наслушавшегося откровений Гаркшата, изнывать от беспокойства.
Особняк, у крыльца которого стоял подросток, был отрекомендован ему как родовое гнездо дома Даркбёрд и смотрелся замковой цитаделью в миниатюре: стрельчатые окна, забранные толстыми решётками, толстые каменные стены, украшенные разноцветной плиткой крутые ступени крыльца, ведущие к пресловутой двери, напоминающей створку, снятую с крепостных ворот рачительным домовладельцем... И надстроенный в виде пагоды четвёртый этаж, выполненный, на первый взгляд, из того же материала, что и трость хозяина дома.
— Заходи, открыто. — Парень чуть не упал, споткнувшись о нижнюю ступеньку крыльца и резко оглянулся, матеря про себя любителей подкрадываться сзади, гномьи страшилки, Хансена, оставившего гостя на улице, и двери, открывающиеся с полпинка.
Рядом с Ярославом стояла одетая в чёрный джинсовый, явно земного происхождения костюм девушка-подросток, на вид — его ровесница. Не обладая сколько-нибудь модельной внешностью, она всё равно притягивала неискушённый взгляд парня к ладным округлостям в положенных местах, вызывая не вполне приличные мысли.
— Нравлюсь? — Вопрос, в исполнении одноклассниц Яра звучащий кокетливым намёком, здесь и сейчас выдавал лишь сдержанное любопытство: Собеседница словно предлагала подростку поучаствовать в социологическом опросе на тему её внешности.
— Мне кажется, — осторожно начал парень, стараясь не обращать внимания на однозначный ответ своей физиологии, — что подтверждения тебя всё равно не порадует.
— Правильно. Я предпочитаю котов. — Оставив Ярослава обдумывать сей ответ с отвисшей челюстью, девушка в несколько скачков преодолела крыльцо особняка и дёрнула за кованую ручку. — Ну вот. Уже закрыто. Ханс, зануда.
— Э-э-э, а ты, собственно, кто такая? И кем приходишься шерифу? — Осторожно поинтересовался парень, невольно предполагая что-то совсем уж пошлое, хотя ни на эфебофила, ни на кота почтенный доктор химических наук не походил.
— Лис. Правнучка. Не любовница. — Подросток почувствовал, как стремительно краснеет.
— Лис? — С трудом взяв себя в руки, решился уточнить он.
— Имя. Элисса. — Девчонка продолжала теребить в руках ручку, словно не зная, куда их девать.
— Ясно. — Разговор начал откровенно выматывать Ярослава. — Ты всегда так изъясняешься?
— Да. — Немного подумав, Лис добавила:
— Почти всегда.
Уточнять, какие бывают исключения, у парня уже не было ни сил, ни желания. Впрочем, был в этом и положительный момент: Желание иного рода тоже как-то незаметно прошло, оставив лёгкое раздражение от несоответствия внешних и внутренних данных объекта.
— Элисса, это ты дверь настежь оставила, негодница?! — Появившийся на крыльце Хансен выглядел скорее удивлённым, чем злым, так что его гневное восклицание пропало втуне:
— Я. Тэнсута сторожит.
— В том-то и дело! — Уже искренне возмутился шериф. — Охраны в доме хватает, даже без твоего зверя, но не всякий, воспользовавшийся открытой дверью, обязательно вор или убийца: Любопытство же не повод для смертного приговора, как считаешь? А желание сообщить о преступлении?
— Самовольное нарушение границ частной территории. До трёх лет каторги, или штраф.
— Но не растерзание на месте боевым гомункулом, так? — фон Даркбёрд явно давно привык к своеобразной манере общения младшей родственницы, и добивался ответа медленно, шаг за шагом.
— Нет. Прости. Я больше не буду.
— То-то же. Ярослав, заходи. Судя по твоей кислой физиономии, с моей правнучкой ты уже успел познакомиться.
«Бодрые же в этих краях прадедушки». — Мелькнула завистливо-ехидная мысль в голове у подростка. Впрочем, озвучивать он её не стал, ограничившись кивком.
— Скажи, сколько тебе лет. Замучается же вычислять. — Эта грёбаная телепатка откровенно над ним стебалась. Правильно их в одном американском сериале держали на коротком поводке в закрытой организации!3
— Я не телепат. — «Неужели? И как ты тогда читаешь мои мысли?!»
— У тебя выразительное лицо. Очень. Да, это комплимент.
Шериф с отеческой улыбкой взирал на медленно краснеющего, сначала от злости, потом — от смущения, парня:
— Мне сто шестнадцать лет, если тебе интересно, а Элисса только эмпат,4 причём не слишком хороший. Слышать мысли она не может, а вот читать по сильным эмоциям — запросто. Между прочим, Лис, сколько раз я тебе говорил не делать так, без нужды? Ты едва не настроила молодого человека против себя.
— Мне было нужно.
— На тебя никаких сил не хватит, егоза! — Вздохнул Хансен. — Идите уже в дом, оба, охрану я отключил.
____________________________________________
1 Кэнсэй (яп.) — Мастер меча, Святой меч, — имя-титул, дающееся непревзойдённому фехтовальщику. [Назад]
2 Все мечи японской ковки объединены общим термином «катана», означающим также один из видов самурайских мечей. В данном случае, Кэнсэй вооружён Нодачи (яп.: «полевой меч») — большим двуручным мечом длиной, без учёта рукояти, в метр с четвертью. [Назад]
3 Ярослав имеет в виду Пси-корпус — организацию Земного Союза из сериала Вавилон-5. [Назад]
4 Эмпат — человек, способный сопереживать эмоциональному состоянию окружающих без потери чувства собственной идентичности. [Назад]