Настало время, в путь ребристый,
Со мной, читатель, я прошу,
Собрав в пучок избыток мыслей,
Пойти туда, куда решу.
Наш путь недолог, но далёкий,
Вопроса ищется ответ:
"По что в России хлебом звонкой,
Есть нищета, а счастья нет?".
"Виной тому, - мне скажут баре, -
Что Клио так предрешено,
В богатстве что, довольстве, славе,
Немногим, нам, жить ей дано.
Все остальные - просто быдло,
И им назначено судьбой
Смотреть, как лижем мы повидло,
А голод свой смочить слюной".
И скажет мне простой рабочий:
"Горбясь с утра и до темна,
Страну я строил словно зодчий,
А сверху мне: "Трудись, свинья!".
И денег бросят, чтоб штаны я,
В труде своём не потерял,
Зубами хрустну от бессилья,
Но есть хочу, и мелочь взял.
Чем жить прикажете нам, "боги"?
Сто раз скажите мне: "Халва!",
Сытней не будешь, будешь у дороги
Просить, что просто назову: "Еда".
Измерить как свою зарплату,
И с нею нищету побить?
Кому прикажете дать "в лапу",
И сколько надо - чтобы жить?
Мы миром стали все давалки,
Сумели всех нас приучить,
Эх, лучше денег, лучше палки,
Нам надо в руки бы вручить!
Чтоб по мозгам во власть имущим,
И по рукам, берущим дань,
Бить так, чтоб вспомнили о сущем:
Что деньги - зло, богатство - дрянь.
А в вышине, споря с богами,
За право быть повыше их,
Летают птицы, но с рогами,
Крича:"Ква-ква!", для всех своих.
У них всё есть, в их этом счастье,
Полны кормушки с золотым зерном.
Пусть там внизу одно ненастье,
Об этом думать им? А просто "влом".
С высот своих наобещают,
Слюнями смажут, чтоб срослось,
Хотя прекрасно сами знают,
Что будет так, чтоб не сбылось.
И мёд, и патока с небесья,
С слащавой музыкой в словах,
Всем льётся в рот до отвращенья,
До несваренья в животах.
Мешок со златом к чёрту тянет,
И если думать о судьбе,
Творенье миру - дело значит,
И даст величие душе.
Но сколько можно издеваться,
Гнобя народ страны большой?
Дана вам власть - не изгаляться,
Не быть довольными собой.
Богатство, власть, пиар, тщеславье!
Играйте в игры "господа",
Но пусть пробудится в вас знанье:
Не счастье это, а беда.
Коль в пустоту намеренно, нещадно,
Бросать желаете народ,
Не будет жизнь и память славна,
А вспомнят, лишь сказав: "Урод!".