Glorianewt : другие произведения.

Тень истины

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Школьный смотритель Фрэнк Блоссом находит в подвалах школы давно утерянные сокровища, среди которых имеется и старинное зеркало. Узнав о том, что Давина Бэт случайно разбила зеркало Констанс Хардбрум, директриса предлагает своей заместительнице взять найденное зеркало взамен разбитого. Но так ли проста эта вещь и какие тайны скрывают его зеркальные глубины?
  Глава 1
   Милдред Хаббл сидела на своем стуле, жутко волнуясь, и буквально, чувствуя тугой узел беспокойства, образовавшийся у нее в животе. Сердце бешено колотилось, разгоняя по венам кровь вперемежку с адреналином, а все рефлексы буквально вопили о том, что пора бежать от приближающейся опасности. Учительница зельеварения, которую девочка смертельно боялась, неспешно прогуливалась между парт, словно могучая львица, преследующая свою добычу среди высоких африканских трав.
   Аура угрозы всегда сопровождала Констанс Хардбрум, когда она раздавала проверенные домашние работы, которые слабо шелестели в продуваемом насквозь классе. Каблуки кожаных ботинок негромко стучали по каменному полу. Они казались Милдред когтями хищника, и она с ужасом ждала приближения этой женщины, чьи миндалевидные карие глаза уже блестели в опасной близости, излучая скрытую угрозу. Темные волосы были безжалостно скручены в тугой пучок, сильно стягивая светлую кожу у висков.
  Милдред дрожала, мысленно готовясь к предстоящему словесному нападению, ожидая услышать обычный неудовлетворительный комментарий, когда ее проверенная домашняя работа резко опустилась перед ней на твердую деревянную поверхность парты. Схватив бумагу слегка дрожащими пальцами, она быстро пробежала глазами запись, сделанную косым почерком Констанс, которая волшебным образом появилась перед ней, оставаясь невидимой для остального класса. Но разве это было возможно?
  - Мисс! - Милдред подняла слегка дрожащую руку прежде, чем мисс Хардбрум прошла мимо. - Мисс, я думаю, тут какая-то ошибка. У меня не может быть такого результата!
   Она резко осеклась, когда мисс Хардбрум повернулась к ней, но на губах учительницы возникла легкая тень одобрительной улыбки, которой, как правило, удостаивалась отличница класса Этель Хэллоу. На самом деле учительница трижды проверила эту работу, убеждаясь в том, что это не галлюцинация, и самая плохая ведьма в школе действительно взялась за ум. Девочка напряженно работала, и это дало результат.
  - Не нужно так удивляться, Милдред! - сказала мисс Хардбрум. - Ты хорошо поработала, и тебе удалось избежать своих обычных ошибок. Молодец!
   Два чужеродных слова, слетевших с губ наставницы, вызвали гордость и бурю восторга в душе девочки. Ведь ей так редко удавалось добиться похвалы от строгой учительницы зелий.
  - И могу тебя заверить, что поставленная мной "В+" не является плодом твоего сверх активного воображения, как это может поначалу казаться! Ты неплохо поработала, значительно улучшила свои навыки в области зельеварения, и это не прошло незамеченным, - удовлетворенно сказала она, с небольшой толикой теплоты в обычно холодном голосе. Учительница радовалась тому факту, что девочка нашла в себе силу воли, чтобы подтянуть свою успеваемость по зельям, и несмотря на все предыдущие неудачи и неуверенность в себе, приготовить практически идеальное зелье Сна, а также вспомнить длинный список ингредиентов и условий, необходимых для написания длинного эссе. Хотя мисс Хардбрум и слышала девочку, тихонько напевающую список компонентов себе под нос, она не сделала ей замечания, поскольку никто из других девочек к ней не присоединился. На самом деле напевала Милдред очень тихо, практически в ультра-звуковом диапазоне слуха, и учительница услышала ее только благодаря ее собственным обостренным чувствам, несколько усиленным особым зельем, позволяющим улавливать даже самые слабые шумы.
   Милдред нервно сглотнула и незнакомое чувство гордости, растущее в ее груди, словно цветок, раскрывающийся на солнце, заставляло ее сердце петь. Она понимала, что добилась практически невозможного - смогла добиться улыбки от обычно холодной мисс Хардбрум. Чудеса иногда случались.
  "Невероятно, - думала девочка, в то время, как счастливая улыбка расплывалась по ее веснушчатому лицу, - кто бы мог подумать, что я смогу добиться такого!"
   Записка, написанная корявым почерком Энид, шлепнулась перед ней, заставив Милдред спуститься с небес на землю. Сгорая от любопытства, она развернула ее.
  "Кто ты, и что ты сделала с Милдред Хаббл?"
  Милли повернулась лицом к своей темноволосой подружке, которая широко улыбалась и гордо демонстрировала "D-", запечатленную кроваво-красными чернилами в верхней части ее работы. Озорная ведьмочка указала пальцем на текст, который растекся лужей чернил, а потом закрутившись небольшим вихрем, сформировался в новую надпись, медленно выплывающую в центр.
  "И чем ты опоила Х-Б?"
  Энид еще раз весело улыбнулась своей подруге, давая понять, что радуется ее успеху. После последнего выговора от весьма разочарованной мисс Кэкл за очередной инцидент на уроке зельеварения, когда взорвалось антипростудное зелье, окатив горячими брызгами всех, кто оказался поблизости, Милдред стремилась улучшить свои навыки, боясь быть отчисленной или остаться без оценок перед рождественскими каникулами.
  - Энид Найтшайд! - раздался голос мисс Хардбрум. Она могла чувствовать недостойное поведение, даже не испытывая необходимости разворачиваться. Учительница чувствовала малейшие нарушения и обладала природным даром чувствовать любые неприятности, которые происходили в школе Кэкл.
   В этот момент громко зазвонил колокол, оповещая об окончании урока. Девочки, весело болтая, бросились к двери, буквально снося все преграды на своем пути, стремясь по максимуму использовать каждое мгновение кратковременного перерыва.
   Констанс спокойно улыбнулась себе, наблюдая за удаляющейся фигурой Милдред Хаббл, которая бодро шагала, высоко вскинув голову. Женщину заполнила уверенность того, что на этот раз девочка не забыла завязать шнурки. Она скрестила руки на груди, задевая тонкий атлас своего восточного платья, украшенного тонко вышитыми цветами, и исчезла из класса, чтобы мгновение спустя появиться в центре учительской. Таков был ее обычный внутренний распорядок. Услышав сдавленный вскрик удивления от пожилой учительницы пения, Давины Бэт, которая теперь стояла прислонившись к столу и прижимая руку к груди, стараясь успокоить учащенное сердцебиение, Констанс на мгновение закатила глаза, а потом кивком головы поприветствовала всех присутствующих. С учительницей пения у нее были свои счеты.
  - Давина! - сказала она, помня сцену разрушения, которую застала, когда пошла переодеваться и обнаружила свое дорогое зеркало на полу, разбитым на кучу осколков. Это было катастрофическим последствием монгольского пения Давины. Очевидно, голосовые вибрации были наиболее смертоносны с утра. Женщина сделала глубокий вдох и приготовилась к словесной борьбе.
   Но прежде чем она успела сказать что-то еще, ее прервало появление Фрэнка Блоссома - доброжелательного школьного смотрителя. Он влетел в учительскую, весь покрытый пылью и неистово размахивая руками. Едва не сбив Констанс с ног, он заработал ее грозный взгляд, но не обратил на это внимания.
  - Мисс Кэкл, вы никогда не догадаетесь! - воодушевленно начал он, нетерпеливо потирая руки. - Я копался внизу, в подвалах, ища дополнительные корневища того сорняка-убийцы, которое мы должны были убрать подальше от девочек после происшествия с геранями мисс Бэт, как вдруг БАМ! Большая груда пыли и щебня упала практически мне на голову. Я был весьма озадачен, я вам скажу. Во всяком случае, когда пыль осела, и я взял себя в руки, вы никогда не догадаетесь, что я увидел! Это просто невероятно!
   Амелия, максимально сконцентрировавшись, пыталась следить за ходом сумбурной речи смотрителя, который едва сдерживался, чтобы не начать отплясывать триумфальную джигу.
  - Что вы нашли, Фрэнк? - спросила она, когда ее терпение достигло своего предела.
  Фрэнк выпрямился во весь рост, вытирая маленькие блестящие капельки пота со своей лысины, испытывая немалое волнение от того, что на этот раз знал больше, чем его начальство (за исключением, конечно садоводства).
  - Сокровище, мисс Кэкл! - возбужденно прохрипел он и закашлялся, так как вековая пыль, осевшая на его клетчатой рубашке попала в горло.
   Глаза Амелии стали круглыми, словно ягодный чизкейк, спрятанный в потайном ящике его стола.
  - Сокровища? - удивленно прошептала она.
  - Где? Покажите нам! - возбужденно воскликнула Давина, хлопая руками в кружевных перчатках, напрочь позабыв про гневную тираду, которую собиралась высказать страшной учительнице зельеварения. Женщина точно знала, о чем Констанс хотела поговорить с ней, и ее сердце замирало в груди, а голос начинал дрожать, когда она ловила на себе гневные взгляды. Давина знала, как Констанс дорожит своими вещами, каждая из которых имела свое значение в ее жизни. Однако она не знала, что зеркало было последним подарком от матери Констанс, которая умерла за день до ее десятого дня рождения. И уничтожение этой вещи окончательно разорвало ту связь с прошлым и ее родителями, которая у нее еще оставалась.
   Из-за утренней газеты выглянула Имоджен Дрилл. Хотя она и не была заядлым читателем, ей нравилось идти в ногу со временем и следить за развитием событий в неволшебном мире. Особенно ее привлекали спортивные страницы. Это было своего рода способом взаимодействия с событиями, происходящими за пределами того изолированного пузыря, которым являлась школа Кэкл, и попыткой отвлечься от неприятного чувства, которое она испытывала, будучи единственной не-ведьмой в штате сотрудников.
  - А, может, вы снова надышались Уайт-спирита, Фрэнк? - немного язвительно спросила она, покачивая ногой. Хорошо зная о том, что сторож очень часто реагирует на все слишком эмоционально, она все же допускала небольшой сарказм.
  - Нет, Мисс Дрилл! - возразил Фрэнк, качая головой. - Пойдемте, и я покажу вам!
   Он схватил удивленную Имоджен за запястье и потащил следом за собой. Остальные сотрудники последовали за ними. Констанс оказалась в центре внезапно опустевшей комнаты. Недовольно прищелкнув языком, она пошла за всеми.
  
  
   Четыре женщины медленно спустился вниз по гнилой деревянной лестнице под своды подземелья. Стараясь не замечать запах сырости и гнили, они опустились в склепы, которые находились глубоко под школой. Крысы в панике бежали от света фонаря Фрэнка.
  - Сюда! - тихо сказал Фрэнк, указывая в сторону возвышающейся груды камней, которые были видны, если напрячь зрение.
  - Почему мы говорим шепотом? - спросила Амелия,и ее голос разнесся по темной камере, резонируя от стен, несколько кусков камня упали с потолка внизp. Давина испустила вопль и вцепилась в Имоджен, лопоча что-то об угрозе того, что замок сейчас обрушится на них. Констанс молча указала руками на потолок. Магический поток, вырвавшийся из ее рук, создал над всеми защитный купол.
  - Теперь, - сказала она, - мы можем говорить свободно.
   Фрэнк сделал несколько робких шагов вперед, указывая на зияющую дыру в древней каменной кладке стены. Он старательно обходил упавшие камни, которые валялись на влажных, мшистых разбитых плитах.
  - Здесь.
   Он указал на вход в комнату, который очевидно был заложен кирпичами, потому что доказательств существования дверного проема не было. Когда мерцающий свет осветил комнату, раздался коллективный удивленный вздох. Здесь были настоящие сокровища. Сверкающие золотом статуи с рубиновыми глазами, богато обрамленные портреты, покрытые густым слоем пыли, резные кубки с драгоценными камнями и сотни деревянных ящиков, которые таили внутри неизвестные богатства. Большой объект, скрытый темной тканью, стоял в центре комнаты.
  - О, боже! - воскликнула Амелия, нагибаясь, чтобы пройти через низкую арку. Выпрямившись на другой стороне, она позвала за собой коллег. Констанс было очень неудобно пробираться сквозь низкую арку за счет своего высокого роста и длинных ног.
  - Это же утерянные сокровища барона Оберблоу! - сказала взволнованно Амелия, повернувшись к коллегам. - После того, как замок пал в результате Великой битвы с Люси Файервейтер, было найдено множество ценных вещей, но большинство сокровищ пропали! Ходили слухи, что колдунья Харриет Хогвид запечатала их внутри тайной комнаты, прежде чем она стала предателем и оставила барона умирать посреди руин, определенно для того, чтобы самой управлять его замком и землями!
   Фрэнк Блоссом задумчиво почесал шею.
  - Так почему теперь комната стала незапечатанной? - размышлял он вслух, как делал часто, чтобы лучше понять тонкости колдовства.
   Констанс Хардбрум быстро нашла логический ответ.
  - Магия, мистер Блоссом, это необычная сила. Заклинание основывалось на физических характеристиках и темной магии, которую использовала Харриет Хогвид. Со временем сила заклинания ослабевает, пока энергия не рассеивается совсем, - сказала она своим низким голосом. - Защитное заклинание, должно быть, обветшало настолько, что магия рассеялась, и вместе с этим упали камни, которые она связывала. Если бы вы попыталась войти сюда в любой другой день, вам бы грозила неминуемая гибель. Даже если бы вы просто положили палец на эту стену...
   Фрэнк нервно сглотнул, чувствуя, как усилилось его сердцебиение.
  - Так это все теперь принадлежит школе? - спросила Имоджен, вытянув шею, чтобы лучше рассмотреть то, что находится в комнате.
  - Технически, да, - задумчиво ответила Амелия, не в силах поверить своей удаче. Кое-какие реликвии могут быть сохранены и выставлены на обозрение, другие же можно будет продать, чтобы оплатить счета школы.
   Комната, полная ярких, сверкающих предметов, не могла оставить Давину безразличной. Ее сдержанность сломалась, и она ринулась вперед в комнату мечты и фантазий. Она схватила диадему с изумрудами размером с грецкий орех в изящной серебряной оправе и водрузила ее на свои вьющиеся локоны с визгом восторга. И тут же отскочила в испуге, когда ткань с предмета в центре комнаты, обветшавшая с годами, распалась прямо на глазах. Когда дымка рассеялась, красивое зеркало в полный рост, обрамленное потускневшим металлом с элегантными завитками и спиралями, предстало перед всеми.
  - Я сожалею, Амелия... - прошептала она, боязливо пятясь назад, чтобы минимизировать ущерб, который она нанесла предмету антиквариата.
   Лицо Констанс слегка дрогнуло. Воспоминание о ее разбитом зеркале было еще свежо в памяти. Это зеркало было единственным предметом, который пережил все, через что ей пришлось пройти. Смерть, потери, мрачные события, которые она пережила, будучи в руках жестокой мистрис Метлы. Зеркало было ее верным спутником, а теперь оно разбито, и его осколки лежат на каменном полу, подобно тому, как детские мечты Констанс рухнули в момент известия о смерти ее родителей. Это случилось за день до ее дня рождения, поэтому она никогда не отмечала этот праздник. Эти воспоминания были болезненны для нее. И потеря зеркала всколыхнула боль с новой силой. Как будто с его потерей разрушилось последнее воспоминание о счастливом детстве, о том, что она когда-то была любима. Когда Констанс делала макияж перед зеркалом или собирала свои волосы в тугой пучок, она чувствовала успокаивающее присутствие, которое поддерживало ее в трудную минуту. Теперь ее последняя опора рухнула.
  - Разве это не прекрасно! - ахнула Имоджен, глядя на резную металлоконструкцию.
   Констанс кивнула, редкий блеск присутствовал в ее карих глазах, когда она смотрела на этот предмет.
   Давина медленно подошла к Амелии, опустив голову от стыда при мысли, что она могла прогневать пожилую ведьму, которую глубоко уважала, и прошептала ей что-то на ухо. При этом она смотрела через плечо Амелии на лицо Констанс Хардбрум. Амелия сначала нахмурилась, а потом улыбнулась и кивнула, соглашаясь с просьбой Давины.
  Она откашлялась и улыбнулась своей заместительнице.
  - Констанс, Давина только что сообщила мне, что случайно разбила ваше зеркало. В знак искренних извинений я бы хотела предложить вам это прекрасное зеркало в качестве замены, - сказала директриса, указывая на старинное зеркало.
   Констанс сильно покраснела. Мысленно коря себя за это, она подумала, что хорошо, что этого никто не увидит, потому что они находились в полутемном помещении. Сказав слова благодарности Амелии, она медленно прошла вперед и положила руку на бесцветную поверхность, представляя, как сможет дать ему новую жизнь. Осталась одна проблема - доставить это зеркало в комнату.
  - Можно? - спросила она, поднимая пальцы в ожидании. Амелия кивнула, и в следующее мгновение зеркало исчезло во вспышке синего света, чтобы вновь появиться в спальне завуча.
   Новое зеркало гордо стояло в углу ее комнаты под таким углом, что по каменному полу разливался серебристый луч света. Только этот свет был жизнью в этой одинокой комнате, единственный житель которой не мог изменить ситуацию. Оправа зеркала приобрела свой прежний яркий вид. Благодаря заклинанию Констанс, почерневший слой пропал, открыв истинную яркость, что была сокрыта. Это можно было сравнить с самой Констанс. Там за черным, безжизненным фасадом билась искра жизни, которая была готова угаснуть в любой момент.
   Это была прекрасная вещица, восхитительной красоты - сказочное зеркало. Так думала Констанс, когда сделала медленный шаг в сторону безукоризненно созданного объекта, который непонятно каким образом оказался в пыльном подвале замка. Необъяснимая сила вынуждала ее приблизиться все ближе и ближе.
   Ее отражение печально смотрело прямо на нее. Констанс вспомнила, как когда-то стояла босиком дома перед зеркалом, маленькая девочка с цветами, вплетенными в волосы. Ее воображение унеслось на крыльях воспоминаний в собственную воображаемую Вселенную.
   Единственный ребенок в семье - она любила представлять различные мифические земли из любимых историй. Она очень любила читать. С тех пор, как на ее четвертый день рождения отец подарил ей книгу в кожаном переплете. Маленькие ручки была едва в состоянии держать этот огромный фолиант с позолоченной обложкой. Она опускалась на колени на каменный пол, клала книгу и листала ее, заботясь, чтобы не повредить хлипкую бумагу. Она читала до глубокой ночи при свете одной свечи, напрягая глаза. Она полностью погружалась внутрь книги, к вымышленным созданиям. Могла произнести наизусть все слова своих любимых персонажей, а сами они прочно поселились в ее разуме. А ее дом становился не только ее домом, а еще и безопасным убежищем Белоснежки и семи гномов. Большая яма, вырытая в саду под стволом дерева, которое бросало большую тень на лужайку и было окружено вишнями, являлась туннелем-порталом в удивительный мир Алисы в стране чудес, где Белый кролик и Безумный шляпник ждали ее на рассвете каждого дня. Ее крошечные ножки ступали по росе, которая складывалась в удивительные узоры на траве, в сверкающие ледяные озера, где каждая маленькая капля отражала всю палитру цветов радуги. Ее волосы развивались по ветру. Надев свое маленькое платье с голубой лентой вокруг талии, она спешила к своим особым друзьям и каждый день ждала новых приключений.
   Констанс теперь была так близко к зеркалу, что ее дыхание конденсировало на стекле, текущие струйки медленно сползали вниз, как отображение ее соленых слез, которые теперь бессознательно лились из уголков ее карих глаз. Тело старалась выпустить наружу яд, который отравлял ее сердце.
   Почти всю свою жизнь она провела в одиночестве, в плену ледяных блоков. После того рокового дня.
   От болезненных воспоминаний ее горло сжалось, и наконец эмоции вырвались наружу, и она заплакала. Ее дрожащие пальцы потянулись к ледяным струйкам на зеркальной поверхности. Сковывающий холод пробежал по ее костлявым пальцам, как только они коснулись гладкого стекла. Ее как будто парализовало. Озадаченная, женщина попыталась взять себя в руки, неловко смахнув предательские слезы, которые привели к этому, несвойственному для нее выплеску чувств. Мысленно она приказала себе остановиться. Не стоило придаваться бессмысленным воспоминаниям о безвозвратно ушедшем времени счастья и невинности.
   Внезапно раздавшийся слабый эфирный шепот заставил женщину удивленно подскочить. Он бормотал какую-то неразборчивую фразу прямо ей в ухо, заставляя вздрагивать от каждого мимолетного движения воздуха, который плавно задевал оголенную кожу, вызывая легкие мурашки. Затем ей показалось, будто ее что-то ужалило, и женщина отдернула дрожащую руку от гладкой поверхности, прилагая при этом немалые усилия. Было такое ощущение, словно все ее тело налилось свинцовой тяжестью, а ее гибкая рука стала такой же тяжелой, как ствол массивного дерева, который будто магнитом, властно и решительно тянуло обратно. Она задохнулась от боли, чувствуя, как обжигающе холодный поток перемещается внутри ее руки. Дотронувшись до стекла, Констанс с удивлением смотрела на то, как оно будто бы застывает изнутри, а само стекло покрывается тонким слоем мерцающих ледяных кристаллов. Ее испуганное отражение смотрела на нее, наморщив лоб, пока она пыталась вернуть привычный вид своим замершим пальцам. Поток золотых искр вырвался из ее здоровой руки на поврежденные пальцы, и они вернулись к своему мертвенно бледному виду.
   Женщина чувствовала, как учащенно бьется ее сердце, и кружится голова. Ей казалось, что она вот вот рухнет на пол. Шагнув к кровати, Констанс с облегчением опустилась на фиолетовый пододеяльник своей кровати, совершенно обессиленная. Она повернулась набок, чтобы мягкое постельное белье успокоило ее тело, ее веки задрожали, и глаза стали закрываться. Погружаясь в сон, женщина думала о том, что все произошедшее несколькими минутами ранее было плодом ее больного воображения.
   Следующим, что она осознала, было то, что она снова стоит перед зеркалом в серебряной раме, запертая внутри непонятного сна. Она пыталась сопротивляться, но ноги не подчинялись ей. Шаг за шагом она приближалась к зеркалу, как лунатик. Жуткие голоса слышались у нее в голове. Констанс попыталась понять, спит она или бодрствует, и заключила, что она действительно проснулась. Ее голые ноги наступали по холодным камням, но женщина не чувствовала холода и все шла, пока наконец не остановилась лицом к лицу со своим отражением. То, что она увидела в следующий момент, породило крик удивления. Отражение подмигнуло ей! А затем оно подняло указательный палец к губам, запрещая ей говорить.
  - Не сейчас, Констанс! - прошептал голос у нее в голове. - У нас еще есть много дел...
   Констанс никак не могла остановить дрожь в руках, а ее ноги будто приросли к полу, не давая ей сбежать. Словно невидимая цепь захлестнула изящную щиколотку женщины, заставляя ту оставаться на месте в ожидании своей судьбы. Кровь ударила ей в голову, и Констанс захлестнула паника, когда она осознала, что совершенно беспомощна, словно пассажир в собственном теле. Она не могла шевельнуть даже пальцем, чтобы применить магию. Ужас охватил ее, когда она поняла, что не сможет защищаться. Невидимый кукловод заставил ее поднять руки перед собой и направить мощный поток магии в эпицентр зеркала. Магия ушла, и ее руки безвольно упали вниз.
   Неспособная противостоять, она смогла лишь поднять голову от груди и бессильно смотреть в глаза своему похитителю. Глаза, которые принадлежали ей самой. Блестящие и прищуренные, они выжидательно смотрели. Ее собственное отражение.
   Сама же она могла лишь наблюдать, как ее безвольное тело шагнуло к стеклу, и почувствовала, как сквозь ее тело проходит уже знакомое жжение, заставляя выступать на глазах слезы. Ее крики о пощаде застряли в темной камере, которой была ее голова, где она сидела беспомощная в плену своего злобного двойника.
   Твердая поверхность зеркала превратилась в вязкий податливый материал, по которому, подобно водам озера, расходилась рябь, мерцающая в лунном свете, который проникал в комнату. Внезапно поверхность колыхнулась, и Констанс вновь почувствовала силу, которая тащила ее в монохромный мир зеркала, в пространство между жизнью и смертью, границе бытия и небытия. Закрученная в эфироподобном состоянии, ни твердая, ни газообразная, она дрейфовала среди неизвестности. Боль от трансформации пронизывала все ее тело, и ей казалось, что это ад. Женщина закричала от боли, но затухающий крик потерялся среди темноты, выплескивая слезы на ее глаза.
   Знакомое лицо всплыло среди мутной воды, которая окружала ее. Ее собственное бледное лицо с тонкими чертами исказилось ненавистью, глядя на нее из другой реальности, которая была в миллионе миль от того места, где она была сейчас. Констанс попыталась что-то сказать, но хриплый шепот, сорвавшийся с ее потрескавшихся сухих губ, сразу же ослаб, превративший в безмолвную мольбу. Она чувствовала, как слезы льются потоком из ее глаз. Гнев то того, что она утратила контроль над ситуацией, укрепил ее дух и дал силы бороться дальше, ища выход из темной тюрьмы.
   Ее отражение рассмеялось и наклонилось вперед, вглядываясь в глубины зеркала, где так долго обитало. Наконец-то у него появился шанс испытать на себе все прелести богатого красочного мира, который лежит за пределами теневой вселенной!
  - О, Констанс, - пропело отражение тихо, поглаживая костлявыми пальцами стекло. - Свобода имеет высокую цену...
   Двойник наклонился еще ближе, и все трещины на зеркале быстро пропали.
  - И я боюсь, что ты сейчас в адском чистилище души, где зло проникнет в глубины твоего разума и будет мучить мрачными воспоминаниями и эмоциями до тех пор, пока ты не превратишься в пыль под воздействием его всемогущей неумолимой силы...
   Констанс мысленно попросила о сострадании и милосердии.
  - Констанс Хардбрум молит о помиловании... - жесткий голос отражения разрезал воздух, как бритва, оставляя кровавые шрамы в ткани души. - Как я, Снежная Королева, могу проявить милосердие, когда вместо сердца у меня в груди осколок стекла? Я не чувствую ни боли, ни любви, ни сострадания. Эти разрушительные эмоции не мешают мне сосредоточиться на своей цели, в отличие от простых смертных. - Она сделала паузу, тембр ее голоса стал более интенсивным, но более тихим. - О-о, но я знаю, что где-то там, - она положила руку на место сердца в зеркале, - есть еще любовь, но она умирает, Констанс. И ты умираешь. Жизнь уходит, как песок в часах, песочных часах твоего существования. Света будет все меньше и меньше, пока ты не исчезнешь в небытие, ускользая все дальше и дальше от реальности.
   Невозмутимым голосом она продолжила рассуждения.
  - Это убьет тебя, Констанс, отравит изнутри и оставит гнить в разлагающейся материи собственного глупого ума. Агония! Мучения, которым ты не сможешь противостоять! Мрачные воспоминания из прошлого станут смертельными токсинами, которые разрушат тебя, клетку за клеткой, высасывая силы.
   Отражение наклонилось ближе.
  - Но я собираюсь жить! Я не подвержена влиянию эмоций и чувств. Я не чувствую привязанности. Я не чувствую эмоциональные страдания, которые ты так старательно пытаешься подавить. Я думаю, что ты не достойна ничего лучшего, чем быть заключенной в ту мрачную тюрьму, где я провела свою жизнь, тюрьму по ту сторону стеклянной стены, где темная сторона твоей души будет править балом! Я хотела выбраться отсюда! А твое психическое состояние приблизило исполнение моего желания!
   Отражение наклонилось вперед и поцеловало затвердевшую поверхность зеркала. Капельки конденсата побежали вниз по стеклу.
  - Прощай, зеркало! И прощай ты, моя осужденная сестра...
   Она повернулась на каблуках, и вокруг нее с легким шелестом материализовалось длинное атласное платье.
   Томясь в плену зловещих теней, Констанс снова попыталась воспользоваться своей магией, чтобы облегчить свои страдания. Но она не почувствовала привычного тепла энергии внутри себя. Ее магия ушла. Очевидно, что отражение украло не только ее законное место в мире, но и ее магические силы. И эта злобная сила, вырвавшаяся из мира теней, оставила Констанс лишь призрачное существование.
  
  
  Глава 2
   Амелия Кэкл сидела за столом в учительской, намазывая маслом тост, а затем обильно поливая джемом его золотистую поверхность. Аккуратно разрезав тост на четыре части, она отложила нож на край синего подноса и слизала сладкий джем со своих пальцев. Она наслаждалась тишиной и спокойствием, царящими в учительской, пока девочки спали, и разглядывала собравшихся коллег с теплой материнской улыбкой. Справа от нее сидела Давина, которая держала в руках высокий стакан и мелкими глотками пила из него молоко яка. Белые капельки иногда срывались с уголков ее рта и брызгами разлетались по ее кружевной одежде. Едва различимого прогорклого запаха, исходящего от стакана было достаточно, чтобы заставить желудок Амелии перевернуться, но эксцентричная учительница пения считала молоко яка чистейшим нектаром. Практически, это стало ее единственным питанием после того, как она заработала аллергию на копченого угря в лапше от Хэнгса и Хоррокса. Имоджен Дрилл сидела напротив нее, медленно опустошая тарелку мюсли и нарезанных бананов, периодически поглядывая в журнал "Еженедельный фитнес". Она была так поглощена публикацией, что едва не взяла соль вместо сахара, чтобы посыпать свои хлопья. Амелия быстро щелкнула пальцами, заменяя соль сахаром, прежде чем учительница физкультуры одним движением не сделала свой завтрак несъедобным. А вот резной деревянный стул Констанс был пуст. Ведьма и раньше ела очень мало, а теперь ее отсутствие за завтраком заставило Амелию беспокоиться.
  - Констанс снова нет? - спросила Давина, осторожно вытирая пятна от молока яка с лица и одежды.
  - Мы должны серьезно поговорить с ней, пока она такими темпами совсем не зачахла, - сказала серьезно Имоджен, кладя журнал на стол и опуская голову на сцепленные руки.
   Амелия тяжело вздохнула, а когда заговорила, в ее голосе слышались нотки отчаяния.
  - Я просто не знаю, что делать, - призналась директриса, снимая очки и сжимая голову ладонями, что говорило о крайней степени беспокойства. Женщину беспокоила внезапная перемена некогда надежной и твердой, как скала, Констанс, которую уже давно считала своей дочерью. - Она отказывается говорить со мной, и я едва видела ее всю эту неделю. Она проводит уроки, а потом просто исчезает в своей комнате. Когда я в последний раз видела ее, она выглядела очень плохо! Она похожа на призрака!
   Давина скользнула вперед и успокаивающе обняла Амелию, которая крутила в руках свои очки. Директриса была матриархальной фигурой академии, и это всегда проявлялось в минуты трудностей.
   Именно в этот момент дверь распахнулась, и Констанс Хардбрум вошла в учительскую. Ее черная сумка болталась на узком плече, а кожаные сапоги стучали по каменному полу. Женщина быстро пересекла в комнату. Вблизи она выглядела ужасно. Ее, как правило, глянцевые темные волосы потеряли свой здоровый блеск и стали тусклыми. Кости торчали из-под алебастровой кожи. Черные круги запечатлелись под ее глазами; глазами, которые, казалось, светились непривычной опасностью и угрозой. Она постоянно ходила нахмурившись. Отражению было сложнее адаптироваться в реальном мире, чем она поначалу себе представляла.
  - Констанс! - дружески приветствовала ее Амелия. - Констанс, проходите и выпейте с нами чашечку чая.
   Отражение наклонило голову в знак благодарности, а затем заняло пустующее за столом место. Ее руки заметно тряслись, когда она положила сумку на стол. Взяв свою кружку, наполненную до краев дымящимся чаем, она обхватила ее замершими руками и уставилась на жидкость внутри, чтобы отвлечься от голосов людей в комнате, которые вызывали у нее головную боль. Так прошло какое-то время, пока две эмоции, которые она просто не могла не почувствовать пробились через ее стену отрешенности. Это вернуло ее к реальности. Ее лебединая шея вытянулась в гневе, лицо исказилось, когда она посмотрела на ведьм по другую сторону стола.
  - Может быть, вы подумаете над тем, чтобы отдохнуть? В последнее время вы находитесь в большом напряжении, и я думаю... - Амелия хотела продолжить свою речь, но ее прервали.
  - Позвольте мне сказать вам, Амелия Кэкл! - раздался голос двойника Констанс, пропитанный ядом. Ее темные глаза сверкали гневом. - Если бы не мой приход, школу закрыли бы уже много лет назад, учитывая ваш крайне неудачный выбор персонала! Ненормальная поглотительница молока яка, визжащая, как гарпия, и проводящая большую часть жизни в шкафу в учительской, которая не может себя контролировать и эмоционально нестабильна. Или женщина, не являющаяся ведьмой. Без образования и имени. С акцентом, властной манерой и нездоровым интересом к канадским руководителям скаутского движения впридачу! А что касается ее "прогрессивных" образовательных идей, то они приводят к хаосу, сеют семена бунта, неуважения и революции в неокрепших умах учащихся, средний уровень интеллекта которых ненамного отличается от амебы! А вы, Амелия, сидите в центре этой анархии, в заблуждении, подобно старому дураку, считая, что это даст вам шанс заработать уважение у своих обожаемых студентов. Несознательная женщина, не способная принимать решения, которые бы вытащили эту школу из трясины неадекватности, в которой она погрязла безвозвратно!
   Она закончила свой монолог на одном дыхании. Ее костлявая грудь вздымалась и стремительно падала, как будто она боролась, пытаясь сдержать себя.
  - Констанс! - потрясенно вымолвила Амелия.
   Давина Бэт в слезах исчезла в недрах своего любимого шкафа. Имоджен, казалось, подумала о том, чтобы присоединяться к ней, когда она подняла голову и посмотрела на бешеную ведьму с обидой и замешательством в зеленых глазах. Она никогда не была близка со старшей ведьмой, но бывали редкие моменты, когда щит завуча падал, и они нормально разговаривали. Учительница физкультуры всегда восхищалась тем, как Констанс придерживается жестких принципов и строгих стандартов.
  - Директриса! - послышался ледяной ответ, прежде чем женщина исчезла со стула. Ее чай остался нетронутым, как единственное напоминание о том, что она вообще была в комнате.
   Амелия смотрела на пустой стул в изумлении, не в состоянии понять, что сейчас произошло, ошеломленная изменением женщины, на которую она смотрела как на дочь, одинокую ведьму, которая теперь, казалось, еще больше ушла в себя. Ее глаза встретились с Имоджен в безмолвной мольбе закончить кошмар. С Констанс явно что-то было не так.
  
  
   Этель Хэллоу была недовольна. Она сидела на деревянном табурете в лаборатории зельеварения, задумчиво глядя в пространство и поддерживая свой подбородок пальцами. Ее интеллектуальный ум лихорадочно думал о том, как решить самую главную проблему - как избавиться от вечной занозы, которой была Милдред Хаббл. С момента первой встречи между этими молодыми ведьмами шла война. Она, дочь знаменитого семейства Хэллоу, показывала ожидаемо высокие результаты и стала любимицей такой строгой учительницы, как мисс Хардбрум, и была допущена в Клуб Котла на второй год, став самой молодой из его членов. И противоположность ей - девочка, которая не прикладывала никаких усилий к учебе, нарушала правила, но была популярна среди своих подруг и всегда оказывалась в нужном месте в нужное время, чтобы "спасти школу."
   Милдред, "золотая девочка", которая даже не из известного магического рода, непонятно каким образом попавшая в академию Кэкл и в сердце директрисы, так что почти невозможно ее исключение за неуспеваемость или поведение. А теперь она стала делать успехи в зельеварении, бросая вызов Этель. В последний раз Этель была ужасно довольна, единственная в классе получив оценку А, но ее радость пропала, когда она увидела, что Милдред каким-то чудом получила В+, что позволило занять ей второе место в классе. Второе место! Гордость Этель была задета, чувство ревности к молодой ведьме с неопрятными косами отравляло ее душу. Она решила, что сделает все, чтобы Милдред выгнали раз и навсегда. Никто, особенно девчонка из немагической семьи, не может угрожать ее первенству. Милдред должна уйти.
   Она повернулась к своей единственной подруге, рыжеволосой Друзилле Пэддок. В ее глазах блестели злобные огоньки, а тонкие бледные губы превратились в полоску. У нее был план.
  - Я сделаю это! - прошептала она на ухо Друзилле. Класс стал наполняться шумом, когда ученицы начали входить на двойной урок зелий. Они проходили на свои места и зажигали огонь под котлами, готовясь к практической проверке. У многих девочек были круги под глазами, как будто они всю ночь просматривали сложный список ингредиентов и рецептов зелий. Только одна девочка, высокая, стройная, с голубыми глазами и веснушками на лице, казалось, излучала уверенность. Ее голова была поднята высоко, ведь на этот раз она была уверена, что хорошо подготовилась. Изменения произошли в Милдред за несколько дней с того момента, как мисс Хардбрум похвалила ее. Это придало ей веры в свои способности. Она хотела поддержать этот уровень доверия и была рада, что наконец смогла раскрыть свой потенциал и не окажется в кабинете мисс Кэкл.
   Но Этель Хэллоу была другого мнения.
   Мисс Хардбрум материализовалась в своей традиционной манере за учительским столом, скрестив руки на груди,и в классе наступила тишина, хотя она не произнесла ни одного слова.
   Слабое зимнее солнце осветило комнату, подчеркнув изможденные черты учительницы зелий. Милдред обеспокоил ее внешний вид, внутренне она вздрогнула при виде болезненного, измученного лица. Смертельная бледность мисс Хардбрум разительно контрастировала с живыми темными глазами, которые оглядывали комнату в поисках нарушителей.
  "Она выглядит так плохо... - промелькнула мысль у девочки в голове. - Буквально чахнет."
   Ее размышления прервало задание, которое появилось на доске. "Зелье истины. Время приготовления 30 минут."
  - У вас есть ровно тридцать минут! - Большие песочные часы появились на учительском столе. - Начинайте!
   Песочные часы перевернулись, и поток песка потек вниз.
   Милдред посмотрела на ингредиенты, лежащие передней, бормоча про себя песенку, которая помогала ей вспомнить ингредиенты. Стоя неподвижно, закрыв глаза, она ясно увидела список веществ, которые требовались для зелья. Почувствовав на себе взгляд она открыла глаза, чтобы встретиться с прямым взглядом мисс Хардбрум, которая недовольно хмурилась. Ее брови поднялись в немом вопросе - почему она не работает. Что-то в этом взгляде насторожило Милдред, но она выкинула все посторонние мысли из головы и вернулась к сложному зелью. Песок перетекал в часах, а Мод, которая должна была быть ее партнером, дергала ее за рукав.
   Двадцать минут спустя Милдред спокойно мешала зелье против часовой стрелки и улыбалась. Глядя на сиреневый блеск поверхности кипящей жидкости. Она отступила, ожидая тот момент, когда следовало добавить последний ингредиент в зелье. Вместе с последней песчинкой в часах в котел был опущен этот ингредиент в результате чего слабый дымок поднялся над жидкостью, что указывало на идеальное зелье истины. Она повернулась, чтобы улыбнуться Мод, довольная, что они справились, но Мод отчаянно чистила о фартук свои запотевшие очки.
  Преисполненная гордости, она опустила ковш в жидкость, зачерпнула немного зелья и разделила его на две порции, одну из которых протянула подруге.
   Друзилла толкнула Этель под локоть, в результате чего та добавила в зелье чрезмерное количеств измельченных жуков-скарабеев, что сделало их зелье бледно-лиловым, затем фиолетовым.
  - Что ты наделала! - прорычала Этель, ее безупречный хвост из волос, растрепался от сильного жара, исходящего из дымящегося котла. - Ты все испортила!
   Друзилла поджала губы и указала на парту Милдред и Мод.
  - Они закончили! - прошептала она. - И их зелье прекрасно!
   Этель засучила рукава, отвернувшись от остывающего безобразия, которое еще недавно было их зельем, погасила горелку и сильно сжала кулаки.
  - Прекрасно? - неистово прошипела она. Вокруг нее буквально распространялась дрожащая аура ненависти и гнева. - Это для тебя, Хаббл-Баббл! Альверикс Оркус, трансфрогоморфус, компелло плакало, капутус кмитус, веритас еруптус!
   Яркий свет на миг ослепил Милдред и Мод, а затем их котел взорвался с громким треском, заливая весь класс горячими капельками зелья, вызывая оглушительные крики, вопли и панику среди учениц. Оставленные без присмотра котлы вспыхивали один за другим. Кипящие недоваренные зелья выплескивались, смешиваясь друг с другом, заставляя снопы горячих, разноцветных искр взлетать в воздух, прожигая все на своем пути. Различные компоненты взаимодействовали друг с другом, вызывая настоящий шторм волшебной энергии и приводя к эффекту Фостера.
  - Милдред Хаббл! - послышался знакомый окрик из передней части класса и мисс Хардбрум убрала избыточную магию мощным заклинанием. - Что же, спрашивается, ты сделала?
   Милдред посмотрела в лицо учительнице зельеварения, которое сейчас буквально пылало от гнева. Черты ее лица искажала ненависть, а багровые искры ярости танцевали в глазах, когда она смотрела на свою нелюбимую студентку. И все это было так не похоже на ее обычную ледяную ярость.
  - Ты бесполезная неумеха! - закричала она. Ее длинные волосы, всегда собранные в безупречный пучок сейчас растрепались, и она в ярости стукнула руками по столу, прежде чем исчезнуть и появиться прямо за спиной испуганной девочки и высказать поток ядовитых оскорблений прямо Милдред в ухо. Слова медленно просачивались в разум девочки, разрушая остатки ее недавно приобретенного равновесия и уверенности в себе, вновь заменяя их неуверенностью и сомнениями.
  - Что тебе еще нужно, чтобы справиться с зельем, глупая девчонка? Ты стала одной большой проблемой для этого учебного заведения с самого первого дня пребывания здесь! Добившись благосклонности директрисы ты лишь демонстрируешь пренебрежение к школьным правилам! Ты не можешь продемонстрировать ни одну унцию магических способностей и ни капли мастерства, но упрямо цепляешься за учебу благодаря таким простым предметам как "мифы и легенды"!
   Учительница наклонилась ближе так, что ее дыхание обдало затылок Милдред, вызвав у девочки нервную дрожь, и высказала свое последнее замечание низким, угрожающим тоном:
  - Теперь я скажу тебе, Милдред Хаббл, что ведьма столь низкой квалификации как ты, никогда не сдаст экзамены. У тебя нет будущего. Ты глупая, некомпетентная, безответственная, отвратительная девчонка!
   Милдред сморгнула слезы, которые навернулись у нее на глазах и поморщилась, так как горячие капли побежали вниз, по ее раскрасневшемуся от стыда лицу.
   Она смотрела на все происходящее, как будто беспомощный сторонний наблюдатель, который ничего не может сделать, чтобы остановить поток убийственных прилагательных, который тек из уст учительницы зелий. Слова протеста роились у нее в голове, она хотела доказать, что сделала все правильно.
   Милдред встала и поставила свои дрожащие пальцы на ребра в знак неповиновения и пристально посмотрела на учительницу.
  - Я не ошиблась, мисс Хардбрум! - сказала она тихим, спокойным голосом. - Я сделала зелье правильно, и я далеко не такая неумеха,как вы несправедливо меня описали.
   Отражение уставилось на непокорную ученицу в недоумении. Волна гнева поднималась внутри нее. Она схватила девочку за руку, ее острые ногти впились в кожу. Учительница потащила протестующую девочку к двери, не обращая внимания на то, что капельки крови падали из ран на ее руке.
  - Вон! - крикнула она яростно, подтолкнув ученицу через порог, ее грудь вздымалась от негодования. - Марш в свою комнату и напиши пять тысяч раз "Я не буду ставить под сомнение авторитет преподавателя"! Я разберусь с тобой позже!
   Она захлопнула дверь со всей силы, затем прислонилась к ней, пытаясь успокоиться и вернуть самоконтроль.
   Класс зашумел, по нему прошла волна недовольства. Ученицы повскакивали со своих мест.
  - Милдред не виновата, мисс Хардбрум! - сказала уверенно Джадо Велли, глядя прямо в глаза учительницы зелий. - Она уже закончила, когда котел взорвался!
  - Это правда, мисс, - добавила Харриет Гудчарм. - Милдред уже закончила свое зелье!
  - Это была Этель! - Друзилла заработала разъяренный взгляд своей подруги, который вынудил ее хлопнуть рукой по губам, чтобы закрыть рот, но истина вырвалась наружу. - Она наложила заклинание на котел!
  - Это было несправедливо с вашей стороны, мисс Хардбрум! - заявила Руби Черитри, ужаснувшись своей собственной храбрости. - Милдред было очень трудно в последнее время!
   Класс загудел, и разъяренный рев Констанс Хардбрум сотряс стены:
  - Все в кабинет мисс Кэкл немедленно!
  - Но мисс...
  - Вон!
   Со вспышкой красных искр двойник выкинул всех из класса, отправив девочек к кабинету Амелии. Оставшись одна, она облокотилась о стол, сжимая руками пульсирующую болью голову и позволяя нахлынувшему гневу стихнуть. Успокоившись, отражение исчезло из класса, спеша уединиться в тишине своей комнаты.
  
  
  - Следующий! - усталый голос Амелии эхом отразился от стен ее кабинета. Открывая дубовую дверь, директриса надеялась, что это конец очереди, но увидела целую вереницу девочек, которые каким-то образом умудрились одновременно плохо себя вести и были направлены к ней на выговор. Конечно, учителя иногда посылали к ней непослушных учениц, но сегодня ее пальцы уже болели от заполнения множества форм об одних и тех же проступках девочек. Было похоже, что поведенческое изменение Констанс отражалось и на преподавании. Только за последние три часа она отправила к директрисе более тридцати пяти учениц, и каждая из них описывала одно и то же. Маниакальные крики, сравнимые лишь с криками баньши и отсутствие спокойного, логического подхода, который ранее был присущ заместительнице директора. Обычно очень спокойная и дисциплинированная ведьма превращалась в ужасного, непредсказуемого, мстительного диктатора, который бессердечно нападает на своих жертв, не прощая им даже малейшего промаха и не проявляя ни капли понимания или сочувствия. Поток жестоких нападок лился рекой, разнося девочек в пух и прах. Сибил Хэллоу, которую учительница назвала истеричной аварией, рыдая провела в углу кабинета директрисы более двух часов, не в состоянии даже повторить ни единого слова из того, что сказала Констанс о ее характере. Девочка никак не могла успокоиться, несмотря на ласковое отношение и успокаивающие объятия со стороны Амелии.
  
  
   Имоджен Дрилл стояла, дрожа, посреди пустынного двора, зябко кутаясь в синий флисовый свитер и периодически поглядывая на часы озабоченным хмурым взглядом, а бушующий ветер развевал ее светлые волосы. Конечно, девочки и иногда опаздывали, так как не горели желанием принимать участие в очередном кроссе, но по крайней мере появлялись на уроке, несмотря на все их нежелание. Женщина нетерпеливо вздохнула и направилась в учительскую, решив проверить расписание уроков и убедиться, что не ошиблась со временем урока.
   Аналогичная ситуация произошла и с Давиной Бэт, когда она с нетерпением ждала учениц в большом зале на репетицию школьного хора. Учительница нервно крутила дирижерскую палочку в своих вьющихся волосах, которые и в лучшие времена напоминали птичье гнездо, пока окончательно не спутала их в тугой узел, который смогла распутать лишь применив магию. Она стремилась начать репетицию новой песни, которую сочинила специально ко дню рождения мисс Кэкл, и надеялась, что смелая, гармоничная, воодушевляющая лирика новой песни превзойдет ее прошлогоднюю работу с дополнительным импровизированным фигурным полетом на метлах.
  
  
   Как только колокол в часовой башне монотонно пробил шесть часов, тяжелая деревянная дверь учительской медленно открылась, скрипнув заржавевшими петлями и впуская совершенно опустошенную Амелию Кэкл, которая медленно прошла к комфортному выцветшему креслу, которое стояло рядом с теплой дровяной печью. Женщина со вздохом облегчения опустилась на мягкие подушки, радуясь, что поток провинившихся учениц наконец закончился. Она сняла очки и осторожно помассировала виски холодными пальцами, применяя простенькое заклинание для того, чтобы унять головную боль, которая возникла из-за бури противоречивых эмоций и беспокойных мыслей, вызванных поведением Констанс.
   Давина молча подошла к упавшей в кресло директрисе и подала ей чашку горячего чая, приправленного укрепляющим сахарным сиропом. Каждый глоток такого чая восстанавливал немного энергии, возвращая к жизни изможденную ведьму.
  - Это был долгий день... - пробормотала директриса в ответ на вопросительные взгляды своих коллег, с тихим звоном опуская опустевшую чашку на блюдце. - Очень долгий день...
  - Что же, спрашивается, произошло со всеми девочками сегодня? - спросила Имоджен, начиная накрывать стол к ужину. Она тщательно расстелила на столе светлую желтую скатерть и разложила столовые приборы, поместив большую вазу недавно сорванных розовых и белых цветов из оранжереи Фрэнка Блоссома в центре. Давина задумчиво посмотрела на привлекательные цветы и ее рука медленно двинулась к ним. Но получив от Имоджен укоризненный взгляд, женщина отдернула руку, будто бы взгляд коллеги ее обжег.
  - Третьеклассницы так и не появились на моем уроке, - обида, прозвучавшая в голосе учительницы физкультуры ясно давала понять, что она разочарована тем, что не смогла выполнить свою запланированную программу.
  - Девочки, задействованные в школьном хоре тоже не пришли, - сказала Давина, ощипывая лепестки хризантемы и задумчиво отправляя их в рот, прежде чем Имоджен смогла возразить. - А мы собирались начать разучивать балладу о замке Оверблоу, с оркестровым сопровождением...
   Амелия тяжело вздохнула, разминая свои ноющие пальцы и откидываясь в кресле.
  - Это вызвано тем, дамы, - утомленно объяснила она, - что большинство учениц, благодаря Констанс Хардбрум, провели день под дверью моего кабинета.
  - Вы имеете в виду... - недоверчиво начала Имоджен.
  - Она наказала почти всю школу, ожидая, что я разберусь с предполагаемыми нарушителями! - раздраженно выдохнула Амелия. Резкое движение головой заставило очки, которые директриса водрузила себе на лоб, упасть ей на переносицу, заставляя расплывчатый мир вновь обрести четкость, среди которой особо выделялись обеспокоенные лица ее коллег. - А если верить тому, что говорят ученицы, то Констанс, кажется, была не в состоянии сохранять самообладание, и развязывала словесную войну со всеми классами. Что-то вроде той вспышки, которую мы наблюдали сегодня утром!
   Давина побледнела, вспомнив встречу с мстительной ведьмой. Все утро Имоджен делала все, чтобы выманить ее из любимого шкафа, прибегая к различным уловкам и предлагая большие порции фруктового салата в качестве взятки.
  - Но, конечно, Констанс.... Она будет в порядке? - спросила Давина дребезжащим голосом.
   Амелия посмотрела на нее глазами, полными соленых слез и отчаяния.
  - Будет она в порядке? Не будет? Я не знаю, Давина, она ускользает от меня все дальше и дальше...
   Директриса замолчала. Волна эмоций превратилась в комок в горле, мешающий ей говорить. Ее тело выбрало действие, и слезы потекли по щекам. Это были тихие искренние рыдания матери, чей ребенок изменился и никогда не станет прежним, чувство скорби от потери подруги. Она понимала, насколько зависима от незыблемой скалы, которой была Констанс Хардбрум. Ее единственного источника спокойствия, логических рассуждений, в отличие от иррационального бреда Давины. Ее лучшей подруги, которая могла урегулировать любую проблему, всегда сохраняя достоинство, но могла иногда позволить немного сухого юмора. Одной ее улыбки было достаточно, чтобы облегчить тяжелое сердце Амелии, чтобы вытащить ее из глубин отчаяния, дать уверенность в том, что ее ценят. Но сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз видела эту ускользающую улыбку? Казалось, что целая вечность. Время действовало не как целитель, а как разрушитель, делая пропасть между ними все больше. Могла ли она сделать больше? Могла ли она упредить это? Льющиеся слезы действовали как растворитель для яда в ее сердце, разбавляя его кислым содержимым. Чувство вины терзало женщину острыми, как бритва, когтями. Перед ее глазами возник образ Констанс. Истощенной женщины, ее верной подруги и помощницы. Констанс. Амелия стерла блестящие слезы с морщинистых щек потрепанными рукавами черного платья, затем посмотрела на сотрудниц, слегка стыдясь, что они увидели ее такой. Как правило, источником сочувствия и заботы о других была она. Но на этот раз она сама нуждалась в утешении.
  - Мне так жаль, - всхлипнула она, когда Давина положила руки ей на плечи. - Я просто хочу ее вернуть...
   Имоджен присоединилась к объятьям коллег, три женщины были объединены общем желанием.
  - Мы сделаем все для этого... - прошептала она тихо.
  
  
  Глава 3
   Милдред сидела сгорбившись над столом в своей комнате. Ее глаза слезились, но девочка все равно оставалась сосредоточенной, работая над заданными строчками. Единственная свеча давала мало света и грозила вот-вот потухнуть из-за сквозняка, проникающего из под двери комнаты. Рука Милдред болела, в то время как она начала выводить на бумаге четыре тысячи девяносто девятый раз "Я не буду ставить под сомнение авторитет преподавателя". К этому времени смысл написанного давно потерялся, и все занятие свелось к бессмысленному каллиграфическому упражнению.
   Девочка знала, что уже поздно, и все обитатели замка ложатся спать. Она прислушивалась к каждому скрипу половиц и продолжала писать строчки. Наконец часы пробили одиннадцать и Милдред наконец-то отложила ручку. Табби сонно посмотрел на свою хозяйку, зевнул, потянулся, а затем вскочил к ней на колени. Милдред начала медленно поглаживать его мех, лениво почесывая за ушами и шепотом делилась с ним своими мыслями и страхами.
  - Что с ней произошло, Табби? - спросила она, снова мысленно вернувшись к заместительнице директора и ее сегодняшней вспышке.
   Кот не ответил. Он лишь мяукнул, будто заверяя свою маленькую хозяйку в том, что прекрасно понимает ее.
  - ХБ может и ненавидит меня, но она никогда не делала так прежде, - размышляла Милдред, проводя пальцами по заживающим ранкам на своей руке и вздрагивая от все еще ощутимой боли. Она печально вздохнула. Если бы только ее покалеченный дух мог излечить себя так же быстро.
  - Нет, на самом деле я не думаю, что она ненавидит меня, Табби. Я думаю, она хочет сделать лучше для всех нас. - Милли наклонилась и коснулась губами кошачьей макушки. - Я думаю, она заботится о нас в своей строгой манере...
   Девочка вспомнила теплый свет, который был в глазах мисс Хардбрум, когда она заслужила высокую оценку и похвалу. Все это дало ей сил и стало стимулом трудиться дальше, чтобы показать, что она способна на большее и не является самой плохой ведьмой в школе. А теперь глаза учительницы были пусты, как будто в душе у нее было пусто, не было никаких эмоций и жалости. Бессердечный холодный взгляд на тощем бледном лице. И пронзительный взгляд, который, как сверло, порушил все надежды молодой ведьмы и ее веру в себя.
  - Скажи мне, Табби, как она может сначала так похвалить мою работу, а затем пойти так далеко, как случилось сегодня, даже когда я сварила зелье правильно? - пробормотала девочка, ощущая знакомые покалывания в глазах.
   Она вспомнила сегодняшнюю беспощадную тираду, эти убийственные слова, которые опять привели к тому, что она засомневалась в себе, в любом своем действии.
  - Может, она просто не выспалась? Хотя я уверена, что она всегда мало спит. Или может злой близнец занял ее место, как было с мисс Кэкл? Хотя я уверена, что у нее нет семьи и сестры-близнеца. Или может, она приняла какое-то зелье с такими побочными эффектами?
   Милли перечисляла бесконечные возможности для объяснения странного поведения наставницы.
  - Вот ты можешь представить себе две Х-Б, Табби? Это двойная беда! Никакого веселья, никаких тайных прогулок по замку, сладостей, в два раза больше занятий по зельям. И, вероятно, нам бы пришлось каждое утро на рассвете идти собирать травы!
   Она мысленно застонала, представив в красках, что может быть, и, отругала себя за то, что ночью не следует думать об этом, иначе потом будут сниться кошмары. Ее богатое воображение не раз играло с девочкой злые шутки. Как в тот день, когда она ухитрилась сбросить пожарное ведро на голову классной руководительницы. И даже тогда наставница не оставила свою ледяную холодность, хотя была невероятно сердита о чем свидетельствовали ее голос и язвительный тон.
   Воспоминания перенесли Милли в тот момент, когда Энид заклинанием телепортировала ее на стол мисс Кэкл, в результате чего оказался испорченным торт. Тогда Милдред имела все шансы отправиться домой. Но тем не менее, этого не случилось. Хотя она буквально чувствовала как магическая энергия пульсирует вокруг разгневанной наставницы, и видела как искры появляются у ее пальцев, когда ярость достигает пика. Она закусила губу и почувствовала металлический привкус во рту. Девочка пришла в себя. Строчки она написала, и знала, что мисс Хардбрум всегда ожидает сдачу строк в тот день, когда они были заданы. И если Милдред не сдаст их сегодня, то завтра ее может ожидать новый поток резкой язвительной критики.
   Девочка положила Табби на подушку и прикрыла его одеялом, чтобы кот оставался в тепле.
  - Тссс, - она успокаивающе погладила его по шерстке. - Будь хорошим мальчиком, я скоро вернусь.
   Ее пушистый компаньон наполовину открыл мутный желтый глаз в знак согласия и вернулся в свой мир грез, где он был свободен, ему можно было гоняться за мышами весь день и не надо было сидеть на неудобных прутьях метлы, чего он ужасно не любил, несмотря на все поощрения хозяйки.
   Милдред завернулась в плащ, чтобы закрыться от холода и ветра, который гулял по замку. Она пошла к двери, каждый раз вздрагивая, когда ее ноги касались ледяного каменного пола. Девочка на цыпочках поднялась по лестнице, чтобы хотя бы оставить строчки на столе мисс Хардбрум для того, чтобы доказать, что она их сдала вовремя. Милдред прошла мимо дверей других учителей, ощущая как тени сгущаются вокруг нее. Она отчаянно желала, чтобы это все побыстрее закончилось. Ее сердце стало биться быстрее от страха. Как вдруг... Она была готова закричать от взрыва страха в груди, когда что-то мягкое и шелковистое коснулось ее ноги в районе лодыжки. Задыхаясь от ужаса, она попятилась к горящему на стене светильнику. Ее воображение рисовало множества страшных существ, которые могут преследовать девочку в коридорах замка Кэкл ночью. Милдред выдохнула с облегчением, когда злоумышленником оказалась гладкая, черная как смоль кошка, которая нетерпеливо крутилась вокруг ног Милдред. Ее длинный хвост был поднят в тревоге, когда она пыталась передать дрожащей ученице мысленное сообщение. Кошка вцепилась когтями в подол изношенной серой ночной рубашки. Громким воем ей наконец удалось привлечь внимание молодой ведьмы, которая опустилась на корточки и посмотрела на тонкий черный кожаный ошейник, который был на шее кошки, и где было написано ее имя. Моргана.
   Милдред нервно сглотнула. Даже если Х-Б не было в поле зрения, ее кошка несомненно сообщила бы грозной учительнице, что ученица была не в постели после отбоя. Но сейчас Моргана вела себя очень странно, бегая кругами по каменному полу. Иногда она останавливалась, цепляя когтями подол сарафана девочки, а затем продолжала взволнованно метаться. Милдред сделала попытку обойти ее и продолжить свой путь к лестнице, но сердитое шипение и удар когтистой лапой по голой ноге заставил девочку замереть на месте и с любопытством посмотреть вниз на разбушевавшуюся кошку.
  - Сначала твоя хозяйка, теперь ты... - пробормотала она, наклонившись и потрепав мягкий мех за ушами, что заставило кошку одобрительно замурчать, выгнуть спину и легонько ткнуться носом в подставленную ладонь. С тех пор, как изменилась ее хозяйка, кошке явно не хватало ласки и внимания.
  - Что происходит, Моргана? - тихо спросила Милдред, радуясь, что смогла найти еще кого-то, кто также, как и она сама, был сбит с толку неординарным поведением мисс Хардбрум.
   Моргана бросила многозначительный взгляд на молодую ведьму. Ее темно-желтые глаза сузились, когда она уловила общую ауру замешательства и решила показать ведьме, что же послужило началом этой запутанной истории. Резко развернувшись, кошка понеслась по коридору к комнате своей хозяйки, периодически останавливаясь, чтобы убедиться, что ее новый друг следует за ней.
   Заинтригованная Милдред следовала за кошкой по извилистому коридору западного крыла замка. Ее инстинкт подсказывал ей, что нужно довериться этому умному животному, и что кошка поможет ей решить эту странную загадку. Но взглянув на дверь, возле которой остановилась Моргана и прочитав написанное на ней имя, девочка вздрогнула.
  Мисс Констанс Хардбрум
   Несмотря на то, что именно этого она и ожидала от находчивой кошки, девочка испытала волнение и страх, который подобно клубку змей скручивался у нее в животе в тугой комок. Милли бросила вопросительный взгляд на своего необычного провожатого, а затем медленно повернула дверную ручку. От страха ее дыхание застревало у нее в горле, а слабый щелчок дверного замка показался оглушающе громким. Дверь медленно приоткрылась, образовав небольшую щель, и Милдред стала невольным свидетелем сцены, которая разворачивалась в комнате заместителя директора.
  
  
   Где-то вяло паря между жизнью и смертью, плавая в монохромной, бесцветной пустоте, погруженная в мрачный мир теней, Констанс Хардбрум изо всех сил боролась за выживание. Каждая секунда мучительного существования растягивалась для нее на век, а усилия, прилагаемые для поддержания жизни в этот короткий промежуток времени были сродни непроходимому горному пути, усыпанному валунами, ледниками и бездонными пропастями, которые необходимо было преодолеть просто для того, чтобы сделать еще один рваный вздох и возобновить приток кислорода к своему измученному мозгу. Тем не менее она держала себя в руках, не давая сокрушительному чувству поражения завладеть собой. Иногда в голову приходила запретная мысль - уступить своему тюремщику, но строгие жизненные принципы не давали ей проявлять даже малейшую искру отчаяния или слабости, старательно пытаясь расшевелить ее душу, заставляя бороться с темными силами, которые заточили ее внутри этой неприступной крепости, навеки спрятав в мрачной камере без окон и дверей, где даже призрачная надежда на светлое будущее медленно растворялась в чернеющей беспросветной пустоте. Хотя жажда жизни все еще не угасла, желание сдаться все больше захватывало ее умирающий дух, подобно капельке темной крови, рассеивающейся в совершенно прозрачной воде и омрачая ее темными оттенками. Надежда исчезала, а принятие горькой действительности лишь приближало радушные объятия смерти.
   Потеря магии привела к возникновению чувства, что в какой-то мере ее мозг лоботомировали. Его часть исчезла, часть, где была ее магия, которая была всемогущей. Это сделало волшебницу слабой, как новорожденный ягненок. Она шаталась на слабых ногах, которые были не в силах держать ее несуществующий вес. Беспомощная, как простой смертный. Двойник вырвал из нее ее сущность. Она вспомнила всю свою жизнь до того жуткого момента, когда все перевернулась с ног на голову, и женщина оказалась заперта в адском чистилище в плену злобного отражения. Все, кого она любила, оказались в руках двойника. На пыталась коснуться руками невидимых стен в своей камере, отчаянно стараясь вырваться наружу, но ощутила только боль.
   Каждый день был похож на другой, и сегодня все будет так же. Садистские насмешки ее тюремщицы, когда она появлялась в пределах обзора зеркала, ее рассказы о том, как она наслаждается вновь обретенной свободой... По-видимому, она получала удовольствие и желала увидеть слезы одиночества и отчаяния в глазах своей пленницы.
   Соленые капли не выходили за границы колодцев, которыми были карие глаза, возникающие рыдания она безжалостно подавляла. Слезы обжигали ее изнутри, оставляя жало стыда и позора.
   Двойник наклонился ближе к стеклу, ее теплое дыхание создало конденсат на зеркальной поверхности. Она смотрела на пленницу как на львицу, запертую в клетке, которая уже не могла даже рычать, лишь жалобно скулить. Вот во что превратилась некогда могучая ведьма.
  - О, Констанс, Констанс... - выдохнула она тихо, рассматривая своего близнеца. - Твоя самая большая мечта - быть в одиночестве, наедине со своими исследованиями и мыслями, - отражение наклонилось ниже и злобно усмехнулось. - Твои слова, Констанс, записанные в восемнадцать лет в дневнике в момент окончания колледжа для ведьм. Холодные, логические рассуждения девушки, чье сердце было разбито ударами судьбы, не желавшей ничего, кроме одиночества.
   Отражение сделало паузу, блеск триумфа появился в ее глазах.
  - Существования, которое я влачила.
   Она прошептала это, смотря, не мигая, внутрь зеркала, где клубился туман одиночества. - Но в отличие от тебя, я не собираюсь упускать шанс на свободу. Наконец я смогла убежать из этого зазеркального мира, увидеть великолепные краски реальности, увидеть закат, зеленые листья деревьев, услышать пение птиц на деревьях. Это чудо по сравнению с темной камерой! А теперь твоя очередь испытать то, что я испытала в одиночестве, не в состоянии общаться, замороженная, словно голограмма, способная только повторять движения близнеца, который может свободно передвигаться в мире смертных!
   Хитрая усмешка появилась на ее тонких губах. Двойник испытывала истинное наслаждение, мучая женщину, чьим отражением она была, обитая в глубокой душной глубине зеркального мира. С появлением зачарованного зеркала она наконец получила шанс сбежать, бросив вызов сковывающим ее законам природы и выйти в человеческий мир, получив плоть и кровь, ощущая опьяняющую силу магии, танцующей на кончиках ее пальцев.
  - Кто бы мог подумать, что Констанс Хардбрум будет совершенно бессильна без своих любимых друзей? Та самая маленькая девочка, которая однажды решила, что друзья "бесполезная роскошь с целой коллекцией глупых незрелых, эгоцентричных причуд, которых нужно было избежать любой ценой"? Ты была таким неприятным ребенком в десять лет... И сейчас тот ребенок все еще скрывается в глубине твоей души. Испуганная маленькая девочка, так боящаяся позволить кому-то узнать о своем прошлом, не позволяя лучику света пролиться на высаженные сорняки неуверенности в себе, которые должны были вырасти и задушить тебя. Ты не колеблясь взвалила на себя тяжелое бремя, которое несла все добавляя и добавляя вес, который угрожал сломать твой хрупкий остов, не принимая ни единого предложения помощи, отказывая даже самому постоянному из потенциальных друзей. Но настал один прекрасный день, когда приветливая Амелия Кэкл вошла в твою жалкую жизнь, вызывая доверие. И этого было достаточно для твоей заржавевшей души, для того, чтобы оттаял непроницаемый слой льда, который сковал твое разбитое сердце. Как ты радовалась, когда поняла, что у тебя наконец-то появился настоящий друг!
   Злоба так и сквозила в голосе двойника, когда она с особым наслаждением произносила заключительную часть своей речи.
  - Но что если твой единственный друг и защитник теперь считает, что ты вычеркнула ее из своего сердца сменив доброту на ледяное презрение, снова и снова игнорируя ее теплоту и заботу? Что, если сегодня твой верный союзник принял решение сменить свою любовь на отвращение и презрение, которые ты демонстрировала ей в течение всей этой недели? Что если после последних резких слов, сказанных тобой, будто самому последнему неудачнику, ее терпение наконец закончилось?
   Кровь застыла у Констанс в жилах, поскольку страшная реальность обрушилась на нее, подобно молнии, погрузив в пучину отчаяния и заставив обугленное сердце болезненно сжаться. Только не Амелия! Не эта по-матерински добрая ведьма, которая в свое время спасла ее, женщина, которая заботилась о ней, как будто она была ее собственной дочерью. Единственная надежда была отобрана, выскользнула, словно последняя соломинка, за которую она хваталась онемевшими пальцами.
  - Нет, - хрипло прошептала Констанс, в то время как ее ум отказывался принять эту ужасную информацию. - Амелия... Она никогда...
  - О, просто удивительно, как несколько хорошо подобранных злых слов могут свести на нет те основы доверия, которые создавались в течении нескольких лет! Дружба рушится, сметенная штормовой волной гнева, излучаемой бывшими друзьями. Яд страха и ненависти отравляет душу самого дорогого твоего друга, позволяя увидеть тебя в твоем истинном свете. Предательница и коварная подделка, презирающая всех, кто населяет эту драгоценную школу!
   Констанс едва сдерживала злые слезы, которые готовы были пролиться из ее карих глаз. Подняв голову она посмотрела на искаженное изображение двойника. А когда она заговорила, ее голос дрожал от едва сдерживаемой ярости.
  - Что ты сделала? - прорычала она сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как утрачивает власть над сознанием, пошатнувшимся из-за негативных эмоций. - Скажи мне!
   Болезненно сладкий голос продолжил свое беспечное повествование, вызывая затаенное чувство ненависти у заточенной в зеркале ведьмы.
  - Разве ты не рада, Констанс? Желание маленькой девочки сбылось. Тебе больше не придется нести тяжелое бремя тривиальной дружбы и глупых эмоций. Теперь это твоя жизнь, Констанс.
   Яростный вой прервал зловещее бормотание. Оглушенная громким шумом, который прервал нескончаемый поток угроз, двойник резко развернулась, и ее глаза опасно вспыхнули, когда она увидела его источник.
   Освещаемая лунным светом, на каменном полу, грозно выгнув спину, стояла Моргана, гневно плюясь в ответ на унижающую достоинство ее любимой хозяйки женщину. Ее желтые глаза сверкали холодной яростью.
  - Ну, хорошо, что у нас здесь? - ледяные нотки прозвучали в голосе приближающегося к кошке двойника. Моргана предупреждающе зарычала в ответ на приближающуюся угрозу. Через мгновение рык сменился пронзительным воем и кошка прыгнула вперед, вонзив свои острые, как бритва, зубы в лодыжку инородного тела, стоящего перед ней.
  Капельки рубиново красной крови потекли из раны по бледной коже, вызывая молчаливое одобрение у заключенной в зеркале Констанс, которая, наблюдая за происходящим, преисполнилась чувством гордости за ее маленького пушистого компаньона, который смело прыгнул ей на помощь.
  - Иди сюда, ты, маленькая... - Костлявая рука быстро метнулась вниз, сильно ударив торжествующую кошку по спине и схватив ее за шкирку подняла на уровень глаз. - Я кажется, не позволяла тебе входить в мою комнату! Ты спишь в учительской, ты, несчастное животное!
   Ее голос был тихим и зловещим, когда она направлялась к широко раскрытой двери, полная решимости вернуть кошку в ее новое место жительство. Кожаные ботинки ритмично постукивали по полу, удаляясь от комнаты и постепенно стихая.
   Милдред Хаббл наконец-то свободно вздохнула. Все это время она простояла, затаив дыхание и рискуя упасть в обморок от нехватки кислорода. Девочка все еще пыталась понять то, свидетелем чему только что стала. Подглядывая в узкую щель, образованную приоткрытой дверью, она слышала все, что говорил злобный близнец Х-Б, и даже видела слабую неясную фигуру в глубине зеркала, стучащую кулаками по стеклу в отчаянной попытке вырваться. Выскользнув из-за каменной колонны, Милли на цыпочках вошла в запретную комнату, полная решимости удовлетворить свое любопытство и доказать себе, что ей не привиделась разыгравшаяся здесь сцена.
   Красивое, в полный рост зеркало, украшенное изящными тонкими фресками и серебряными рунами висело в дальнем углу комнаты, повернутое под таким углом, чтобы отражать мерцающий лунный свет, который свободно лился в комнату, освещая все вокруг. Милдред медленно приближалась к поразительному художественному произведению, и ее сердце билось в груди, подобно запертой в клетке птице, сжимаясь от страха, поскольку она всем своим существом ощущала злое волшебство, которое содержалось в этом старинном предмете. Бледное лицо недоверчиво смотрело на нее, погруженное в ледяную глубину зеркала. Изможденное лицо Констанс Хардбрум тускло мерцало, слегка искаженное серым туманом.
   Констанс еще не верила в такой подарок судьбы. Слезы облегчения навернулись на глаза, когда она узнала молодую ведьму, которая теперь была ее последним шансом на спасение. Настоящая ирония судьбы. Несчастная девочка, которую она не раз отчитывала и упрекала за то недолгое время ее обучения в академии, была единственной, кого не обмануло ее отражение, и кто отправился искать правду, которая была похоронена в ледяных глубинах зеркала.
   Не говоря ни слова, Милдред протянула дрожащую руку, и прикоснулась к стеклу. Она испытала огромное облегчение, увидев, что мисс Хардбрум подняла руку в ответном жесте. На мгновение девочку напугали живые немигающие глаза заключенной в зеркальную тюрьму женщины, смотрящие на нее с невероятной смесью усталости, печали и сожаления. Девочка подумала, что теперь этот взгляд останется в памяти до конца ее дней.
  - Мисс Хардбрум? - тихо прошептала она с почти благоговейным ужасом, при виде несчастной женщины перед ней. Ее губы задрожали, а в душе поднялась волна жалости к этой могучей ведьме, которая прямо на ее глазах медленно исчезала в небытие. - Все будет хорошо, я нашла вас... - выдохнула девочка, часто моргая из-за навернувшихся на глаза слез, которые уже готовы были побежать по щекам.
   Обычно Милдред боялась строгую учительницу зельеварения, но сейчас желание помочь пересилило страх, и желая успокоить заключенную в зеркале ведьму, она мягко погладила отраженную руку, жалея, что не может проникнуть за грань зачарованного стекла и передать своей учительнице хоть немного человеческого тепла. Карие глаза смотрели на нее, отчаянно пытаясь передать сообщение благодарности. Они были широко раскрыты и там больше не было ледяного презрения. В них читался страх.
   Констанс изо всех сил боролась с ледяными объятиями подступающей смерти, осознавая, что ее время на земле подходит к концу, поскольку с каждым мгновением власть зеркала над ней возрастала, приближая неотвратимый итог.
  - Я не забуду о вас, я обещаю! Я вернусь и освобожу вас, просто пожалуйста, держитесь! Держитесь ради меня, ради мисс Кэкл, ради всех тех, кого вы любите, и я обещаю, что найду способ освободить вас. Просто не сдавайтесь, не сейчас...
   Просьба сорвалась с губ Милдред. Ее голос дрожал от напряжения, а саму ее переполняли эмоции когда она с тоской смотрела в зеркало и видела ослабленную фигуру женщины, которой не в силах была помочь.
  - Просто скажите мне, что я должна сделать... - Девочка задохнулась, и горячие слезы все-таки потекли по ее бледным щекам. Она была не в силах смотреть, как жизнь медленно утекает из неподвижного тела перед ней. - Пожалуйста... - хрипло попросила девочка, нежно поглаживая стекло в стремлении сделать свое присутствие ощутимым и отчаянно ожидая ответа от наставницы.
   Собрав все оставшиеся силы, Констанс закрыла глаза, чтобы отвлечься от нахлынувшей на нее боли и подняв руку, указала на ровные книжные полки, которые украшали стену позади Милдред. Этот простой жест окончательно истощил ее, и потеряв сознание она упала, словно срубленное дерево.
   Милдред переключила свое внимание на полки с множеством аккуратно расставленных книг. Огромное количество названий было связано с современным зельеварением. Магические фолианты стояли в строгом алфавитном порядке, за исключением одного. В дальнем углу, на самой нижней полке, которая скрывалась в каменной нише, стояла выцветшая объемная книга с потрескавшимся кожаным переплетом. Заинтригованная, Милдред сняла книгу с полки и изумленно уставилась на название.
   Спрятанная среди научных томов, это оказалась книга детских сказок. Милдред и представить себе не могла, что чопорная и серьезная учительница зельеварения может интересоваться чем-то подобным. Она аккуратно переворачивала страницы, разглядывая красивые цветные рисунки, которые перенесли девочку в мир ее детства. Сказочные существа и герои оживали в памяти. Бумага в книге потрескалась и выцвела, некогда яркие чернила потускнели. Это указывало на то, что книгу очень любили. Детским почерком на первой странице было написано имя владельца - Конни Хардбрум.
   Милдред открыла книгу на странице со сказкой о Снежной королеве. Она увидела красивый рисунок, изображающий высокую, таинственную, элегантную женщину, укутанную в белую меховую накидку. Королева улыбалась. Но широкая приглашающая улыбка так не вязалась с жестоким взглядом пронзительных голубых глаз, ярко выделяющихся на белоснежной коже. Королева смотрела на ничего не подозревающего мальчика, готовясь поработить его.
   Милдред задумалась, собирая воедино все, что узнала. Она снова вспомнила детскую сказку. Осколок магического зеркала... Внезапное изменение поведения человека... Вред, причиняемый любимым людям... Похищение героя злой Снежной королевой... Поток этих совпадений поразил ее. Постепенно разрозненные кусочки головоломки стали складываться, образуя общую картину. Теперь оставалось только дождаться спасителя, который придет за героем рассказа. Единственного человека, который может помочь вырваться из бесчувственного, звуконепроницаемого мира.
   Милдред понимала, что судьба отвела ей роль спасительницы мисс Хардбрум, но сама мысль об этом вызывала нервную дрожь и заставляло сердце замирать от страха. В отчаянии она пролистала книгу, пытаясь отыскать то, что поможет ей справиться со злыми чарами, но слова, которые она только что прочитала, встревожили ее.
  "Я не могу дать ей большую силу, чем она уже имеет, - шептала старуха. - Разве ты не видишь, насколько сильна Снежная королева? Как люди и животные служат ей, какой суровый мир она создала? Спасительница не сможет получить больше силы, что уже есть в ее чистом и невинном юном сердце. Если она не сможет добиться успеха в своей миссии, мы ничем не сможем ей помочь..."
  
  
  Глава 4
   В пустынном коридоре раздался звук приближающихся шагов. Милли резко обернулась. Адреналин заструился по венам, включая инстинкт самосохранения. Ее взгляд заметался по комнате в поисках укрытия, способного спрятать ее от дьявольского отражения, которое вне всякого сомнения, убьет ее, не задумываясь о последствиях. Единственным местом, гарантирующим надежное укрытие, оказалось тесное пространство под кроватью, которое было все же достаточно широким, чтобы скрыть молодую ведьму.
   Девочка прижала заветную книгу к своей груди, молясь, чтобы оглушающий звук ее колотящегося о ребра сердца не был услышан, а чуткий нос злого двойника не смог уловить ее запах. Она попыталась выровнять свое дыхание, надеясь, что книга в ее руках поможет ей в этой кошмарной ситуации.
   Милдред вновь начала просматривать одну за другой пожелтевшие страницы, стараясь производить как можно меньше шума.
  - Должно быть что-то... - пробормотала она, пытаясь в полумраке разглядеть множество различных заклинаний, которые, как она знала, могли оказаться просто плодом воображения скучающего писателя. Но она должна была верить в их действенность, так как это было единственное, что могло помочь ей и мисс Хардбрум справиться с этой жуткой ситуацией.
   Звуки шагов стремительно приближались. Двойник возвращался назад, чтобы продолжить беспощадные насмешки над заключенной в зеркале ведьмой. На мгновение шаги стихли, а затем звук повернувшейся ручки оповестил о появлении двойника. Она быстро пересекла комнату, направляясь к зеркалу. Поток красных искр сорвался с ее пальцев, возвращая Констанс Хардбрум в полусознательное состояние.
   Двойник заговорила, и ее голос был пропитан ядовитой злостью.
  - Ну вот, Констанс, теперь это дикое животное больше не потревожит нас... - она торжествующе ухмыльнулась, вспоминая, как Моргана забилась в самый дальний угол учительской, зализывая многочисленные раны, полученные в наказание за попытку защитить свою настоящую хозяйку. - По крайней мере тебе удалось хоть чему-то научить это существо, чего к сожалению нельзя сказать о твоих ученицах, большинство которых не может сварить даже простейшее зелье, не рискуя при этом жизнью и здоровьем!
   Констанс вздрогнула, когда двойник принялась критиковать ее учениц. Новая волна гнева поднялась в ней, заставляя бороться, изо всех сил цепляясь за ускользающее сознание.
  - Стремясь все контролировать, ты не смогла привить своим ученицам хоть малейшее уважение! Они издеваются и насмехаются над твоими жалкими попытками установить дисциплину и вложить хотя бы какие-то знания в их пустые головы. Оказывается, безупречная, безукоризненная Констанс Хардбрум в своих попытках преподавать, такая же слабая и жалкая, как и все ее существование! - Продолжала двойник издевки, но мгновение спустя издала крик удивления и боли, так как струя золотого света ударила ее в спину, прямо между узкими лопатками. Ее встряхнуло из-за магии, стремительно проходящей сквозь тело. Действуя на чистом инстинкте, она развернулась лицом к врагу, выставляя вперед руки и призывая смертельное заклинание...
   Милдред Хаббл лежала под кроватью в защитном коконе тьмы, чувствуя нечеловеческую волну гнева, закипающую в ней. Злость поднималась, подобно столбику ртути в термометре, постепенно превышая шкалу человеческой терпимости и требуя немедленного выхода. Кипящий в крови адреналин заставил ее забыть о прежней неуверенности и испытать весьма сложное заклинание, которое она изучала последние пять минут. Девочка поспешила на помощь к своей учительнице, отбросив всякие сомнения и необузданный поток чистейшей магии вырвался из ее незапятнанной души.
  - Иммалатус экскабатус, ментат копус, хибискус ливератус. Вени спеккулус, праекантатио реверсус! - выкрикнула она, с трудом выбираясь из-под кровати, и золотой поток света, сорвавшийся с ее пальцев ударил врага в спину. Двойник развернулся, и угрожающая улыбка заиграла на ее губах, когда она рассмотрела стоящую перед ней девочку.
   Милдред стояла на месте, глядя на двойника. Ее непослушные волосы выбились из косичек, а грудь вздымалась от волнения. Она молилась, чтобы заклинание подействовало и вступив в силу, избавило мир от зла, которое сейчас истерически смеялось над неудачной попыткой изгнать ее из мира смертных.
   Отсмеявшись, двойник подняла свою тонкую руку, концентрируя смертельное проклятие.
  - Ты будешь жалеть об этом дне, Милдред Хаббл, - рявкнула она, готовясь нанести удар.
   Милдред закрыла глаза, молясь, чтобы смерть была быстрой. По крайней мере умирать, зная, что она попыталась сделать все, что могла, было гораздо легче. Девочка стояла на месте, мужественно ожидая своей участи. Но вместо этого услышала нечеловеческий крик боли и разочарования, и поняла, что заклинание из книги сказок наконец, вступило в силу. В комнате раздался громкий треск, и тело двойника начало распадаться. Мелкие трещины начали появляться на ее коже и платье, а затем она стала осыпаться на пол грудой радужных черепков, словно стекло, по которому долбанули кувалдой. Из образовавшихся в теле брешей вырывался яркий свет. Это похищенная магия стремилась вернуться к своему законному владельцу, унося с собой последние капли жизни из почти совсем рассыпавшегося тела. Вновь сверкнула ослепительно яркая вспышка и процесс был окончательно завершен.
   Милдред медленно отходила от шока, при виде того, что натворило ее заклинание. Девочка протянула дрожащие, сложенные лодочкой ладони к плавающему шару белого света, чистой магии, которая была украдена у мисс Хардбрум во время заключения ее в волшебное зеркало. И теперь эта магия, которая делала ее учительницу одной из самых могущественных ведьм своего поколения, древняя сила, самая суть ведьмы, неохотно опустилась в протянутые руки Милдред Хаббл, медленно растворяясь в них.
   Нет таких слов, чтобы описать те невероятные ощущения, которые испытывала Милдред, чувствуя, как магия проходит через все тело, готовая подчиниться ее воле. Девочка уверенно шагнула к зеркалу, абсолютно точно зная, что хоть и временно, но сейчас она была самой могущественной ведьмой в мире. Ее собственная, еще только развивающаяся магия соединилась с невероятно мощной магией Констанс Хардбрум, заставляя Милдред испытывать чувство сродни ходьбе по воздуху. Она даже бросила взгляд вниз, чтобы убедиться, что она все еще стоит на полу. Столь сильной была магия, заключенная внутри ее молодого тела.
   Милдред остановилась в нескольких сантиметрах от ледяного стекла, ее сердце наполнилось решимостью, когда она посмотрела на призрака, который все еще цеплялся за жизнь.
  - Я обещала, что вернусь за вами, - сказала девочка, не мигая глядя на жалкую сгорбленную фигуру. Она молча прижала маленькие ладони к спокойной поверхности зеркала. Поверхность заколебалась, давая ей доступ в сатанинский мир теней. Бесстрашный спасатель, наконец, мог придти на помощь пострадавшей ведьме.
   Милдред погрузилась в ледяные воды, набрав воздуха, чтобы вытащить на поверхность тонущее тело. Эфир закружился вокруг нее. Не встретив сопротивления, она продвигалась вперед туда, где видела мисс Хардбрум, оказавшуюся в ловушке, балансирующую на грани темной пустоты смерти. Падая в темноту, Милдред старалась сосредоточиться на стоящей перед ней задаче, зная, что даже мощной магии, которая теперь была внутри нее, может быть не достаточно, чтобы вернуть их обратно, и что нужно сконцентрировать все свои силы и верить. Наконец, она добралась до мисс Хардбрум. Стремительная волна жалости нахлынула на девочку при виде сгорбившейся искалеченной ведьмы, свернувшейся калачиком. Два карих глаза смотрели на нее с изможденного лица, тонкие кости были готовы прорваться наружу через кожу. Слабое движение глаз было единственным признаком жизни. Ведьма была не в силах поверить в то, что говорили ей ее чувства, что помощь, наконец, пришла. И что тем, кто смог преодолеть злые чары и опуститься во тьму, была Милдред Хаббл.
   Девочка почувствовала, как магия внутри нее всколыхнулась, готовясь вернуться к своей законной владелице. Мысленно она протянула тонкую незримую нить к сгорбившейся фигуре, а затем, подавшись вперед, мягко положила ладони на плечи некогда могущественной ведьмы, чувствуя, как магия бурлит под ее пальцами, возвращаясь в оцепеневшее тело мисс Хардбрум, успокаивая мучительную боль, давая женщине силы для того, чтобы поднять голову и удивленно посмотреть на свою спасительницу.
   Магия медленно возвращалась, заставляя застывшую кровь вновь бежать по венам, восстанавливая приток так необходимого кислорода и возвращая краски бледному изможденному лицу, неся с собой жизненные силы, возвращая здоровье ослабленному телу женщины, разгоняя туман, который сковывал ее чувства в течение длительного времени, лишая свободы и воли к жизни.
   Милдред чувствовала, как золотистый луч магии вытекает из ее протянутых рук, возвращаясь к мисс Хардбрум, и ее охватило чувство радости и восторга. Она видела, что силы возвращаются к старшей ведьме, как сковывающий лед трескается и исчезает, освобождая ее из заключения.
   Констанс чувствовала, что украденная магия вновь пробуждается в ней, словно зимующее животное просыпается после длительной спячки, выходя из коматозного состояния. Однако она все еще была очень слаба, так как длительное время провела без еды, и вынуждена была ухватится за руку ученицы, морщась от боли и неуверенно держась на дрожащих ногах.
   Милдред поддерживала обессиленную ведьму, ожидая когда она восстановит сбившееся дыхание.
  - Дайте мне вашу руку, - прошептала девочка, мягко сцепляя свои пальцы с длинными, тонкими пальцами своей учительницы, готовясь вновь призвать магию, которая позволит им открыть проход между двумя мирами. - Вы знаете, что мы должны сделать?
  - Констанс медленно кивнула, давая понять, что восстановила часть своих сил.
   Крошечные искры магии затанцевали яркий ритмичный танец вокруг сцепленных пальцев, в то время как две ведьмы начали читать древнее заклинание, призывая магию, которая могла проявиться лишь в момент отчаяния, когда человек стоит ближе всего к долине смерти.
  - Вени, вени, темпестатус либератес, компагинеллус витенес, есас нелер, ет тинус урквате престорис!
   Тонкая цепочка золотистых искр потянулась от сцепленных пальцев двух ведьм, словно сверкающая нить надежды, разгоняющая тяжелую завесу отчаяния, указывая выход из этого мрачного мира теней.
   И в этот момент силы снова покинули Констанс. Мир поплыл перед глазами и она погрузилась во тьму, окончательно проиграв битву за свое сознание.
   Защитная дамба мужества, которую Милдред с таким трудом возвела в своем сердце, дрогнула, когда она увидела, как упала ее учительница. Выбраться из этого проклятого места оказалось гораздо сложнее, чем она предполагала. Девочка осторожно обняла бессознательное тело, пытаясь сохранить утекающую жизненную силу женщины и лихорадочно обдумывая следующий шаг.
   Прилагая огромные усилия, будто продираясь сквозь толщу воды, она решительно продолжила путь, подобно водолазу, вытаскивающему утопающего из морской пучины. В конце-концов она добралась до стеклянной стены, до того самого барьера, который заманил их в ловушку, заперев в беспощадном мрачном теневом мире. Стараясь выровнять сбившееся дыхание, Милдред попыталась оценить ситуацию и найти ключ к спасению. Понять, что еще нужно, чтобы портал открылся и наконец выпустил их из недр зачарованного зеркала.
   Девочка стояла возле стеклянной стены, лихорадочно соображая. Что потребовалось злому отражению для того, чтобы преодолеть эту преграду и оказаться в другом мире? Ответ пришел к Милдред, шокируя простотой казалось бы неразрешимой проблемы. Кровь. Отражению нужны были плоть и кровь, чтобы создать постоянное тело, в котором можно свободно передвигаться в человеческом мире, игнорируя законы природы. Кровь - уникальный эликсир жизни, переносящий кислород, так необходимый организму.
   Дотронувшись до обжигающе-холодной поверхности стены, Милдред вздрогнула. Она закрыла глаза, пытаясь отвлечься от того, что сейчас должно было произойти. Девочка плохо переносила вид и запах крови, особенно своей собственной, но если это было единственным, что гарантировало им свободу, у нее не было выбора.
   Глубоко вздохнув, Милдред постаралась побороть тошнотворный страх, готовясь произнести короткое заклинание и не вложить в него слишком много силы, чтобы не лишиться конечности.
  - Малима сангуиталис! - прошептала она, готовя себя к острой боли, которая должна была сопровождать это заклинание. Небольшая ранка появилась на ее указательном пальце, позволяя одной единственной капле крови упасть на стеклянную поверхность. Зачарованное стекло пошло волнами, медленно растворяясь и позволяя таинственному мерцающему лунному свету проникнуть в теневой мир, освещая дорогу двум ведьмам, возвращающимся в мир смертных.
   Время пролетело незаметно. Милдред убрала волосы со лба женщины и мягко потрясла спокойно спящую учительницу зелий. Она не желала отставлять ее, чтобы пойти за помощью. Потянувшись вперед, она ухватила край покрывала, которое до сих пор укрывало кровать, где мисс Хардбрум не спала с той ночи, как стала пленницей. Укрыв учительницу, девочка коснулась ее холодного лба. Состояние наставницы ее беспокоило. Глядя на лицо учительницы, Милдред задумалась. Мисс Хардбрум действительно была красива. Безупречные, высокие скулы, миндалевидные глаза и удивительный кошачий взгляд, копна черных густых блестящих волос, легко обрамляла ее лицо и падала на плечи. Было в ней что-то от спящей тигрицы. Величественность со скрытой силой внутри. Нельзя было сказать, когда она проснется и атакует, что заставляло испытывать страх.
   В тишине комнаты Милдред начала говорить со спящей женщиной, зная, что возможно, у нее больше никогда не будет такого шанса. Она хотела поблагодарить ведьму, которая так ей помогла на пути магического развития.
  - Я действительно не знаю, с чего начать, мисс Хардбрум, - начала она нервно, крутя пальцами волосы. - Вы не любите проволочки или неопределенность, не так ли? Вы считаете, что все должно быть логичным и четким в первую очередь... - Девочка позволила себе улыбку. - Но к счастью для вас, мисс Хардбрум, Вы не можете слышать меня и не вспомните о моих запинках. Я хочу, чтобы вы знали то, что я поняла за последние несколько недель... - Она остановилась слегка придерживая от падения голову ведьмы, чувствуя стук пульса у нее под кожей. - Вы хотите, чтобы мы видели в вас грозного диктатора, непоколебимого, дисциплинированного и упорного, не показывающего слабости, которые могли бы быть использованы против вас. Вы почти боитесь показать любовь и сострадание, но они есть в вас. Вы ведете себя так, чтобы мы стали лучше работать и раскрыли свой потенциал.
   Милдред сделала паузу, размышляя о деталях.
  - Я думала, что вы меня ненавидите, потому что вы всегда очень строги со мной. Но вы просто видели, что я могу освоить сложную магию, мне нужна лишь вера в себя, и чтобы в меня верили. И поэтому в тот день, две недели назад, когда вы улыбнулись и сказали, что я все сделала хорошо, я наконец поняла, что чего-то достигла!
   Девочка наклонилась вперед, призывая мужество, чтобы сказать то, что она никогда бы не сказала учительнице зелий, будь она в сознании и прошептала:
  - Однако, я боюсь, что вы хоть и не показываете свои чувства и эмоции, в вас есть огромная боль, которая разъедает вас изнутри... - Слезы навернулись на глаза, когда она продолжила. - Просто, пожалуйста, найдите в себе силы позволить боли уйти... Пожалуйста... До того, как она убьет вас...
   Тихим потоком слезы полились из ее глаз. Из коридора снаружи послышались шаги, и Милдред вздрогнула от страха, невольно прижимая к себе бессознательное тело учительницы, как будто это могло защитить ее от угрозы. Шаги приближались. А что если это снова злое отражение? Что если она выжила, несмотря на все усилия Милдред? Эхом по коридору разнесся звук открывающегося замка, и человек наконец вошел в комнату, тяжелой поступью направляясь к дрожащей Милдред.
   В поле зрения появилось обеспокоенное лицо Амелии Кэкл, которая услышав крики, пришла проверить, что же происходит в Западной башне. Женщина опустилась на колени рядом со своей измученной ученицей, мягко обнимая ее за плечи.
  - Ш-ш-ш, - успокаивала она девочку, которая разрыдавшись, уткнулась в ее плечо. - Не волнуйся, дорогая, все будет хорошо.
   Директриса поглаживала Милдред по спине до тех пор, пока рыдания не стихли.
  - Ну, - начала она, осторожно стирая кружевным платком с вышитым гербом школы последние струйки соленых слез с лица девочки, - что здесь произошло? Что случилось с Констанс?
   Милдред подняла на мисс Кэкл покрасневшие глаза и терпеливо начала излагать последние события.
   Амелия слушала ученицу не перебивая и постепенно выражение ужаса появилось на ее добром лице. Она поняла, к каким последствиям привел ее подарок, который едва не стоил Констанс жизни.
  - Это все моя вина... - ошеломленно пробормотала она, постепенно отходя от шока. Ее сердце болезненно сжалось, когда она бросила взгляд на мирно спящую Констанс, отмечая неестественную худобу и бледность кожи женщины, которую уже давно считала своей приемной дочерью. Почему она не обратила внимания на свои сомнения? Почему не задавала вопросов, сохраняя спокойствие и не доверяя своим инстинктам, пока ужасная правда не открылась благодаря чистой случайности? - Это моя вина! - сердито повторила она, скорее для себя, чем для кого-то другого.
   Мисс Кэкл решительно поднялась на ноги, дрожа от едва сдерживаемой ярости, не обращая внимания на озадаченную Милдред, и метнула заклинание в эпицентр магического зеркала, разбив его на тысячу сверкающих осколков, которые радужным потоком осыпались на каменный пол.
   Милдред уже решила вмешаться, но слабый стон, сорвавшийся с губ Констанс Хардбрум, моментально переключил внимание обеих ведьм на истощенную женщину, которая все же нашла в себе силы и решительность бороться за свою жизнь.
   Бледные веки затрепетали, и Констанс открыла глаза, которые тут же наполнились слезами облегчения, когда она осознала, что им все же удалось вырваться из монохромного мрака мира теней. Женщина подняла дрожащую руку и мягко дотронулась до щеки Милдред, наконец позволив себе говорить от сердца.
  - Милдред... - слабо выдохнула она. Улыбка заиграла на ее губах, когда она встретилась взглядом со своей самой нелюбимой ученицей. - Милдред, ты спасла меня... - продолжила учительница надтреснутым голосом. - Ты показала невероятную смелость и находчивость сегодня, доказав мне и школе свою преданность, несмотря на грозящую опасность. Нет таких слов, чтобы выразить мою благодарность за то, что ты сделала, за то доверие и смелость, которые показала...
   Констанс хотела сказать что-то еще, но была прервана Милдред и Амелией, которые наклонились и крепко обняли ее, даря тепло и любовь, заставляя таять ледяную корку горечи, которая покрывала сердце ведьмы. Благодаря своим друзьям, она наконец-то победила демонов прошлого.
   Амелия подумала о том, что понадобится время для того, чтобы Констанс восстановила здоровье, которое было существенно подорвано столь тяжелым испытанием. Сейчас она выглядела, как скелет, обтянутый кожей, и от этого зрелища на глазах у директрисы наворачивались слезы. Медленно поглаживая темные волосы спасенной ведьмы, все еще обнимая ее и Милдред, Амелия думала о том, что эти объятия горячее и выразительнее любых слов. Ее любимая Констанс вернулась назад. Семена исцеления опустились в благодатную почву, и скоро прорастут новые побеги надежды, они пустят корни и вырастут в красивые и здоровые цветы. Солнечные цветы, разгоняющие серые облака и проливающие свет оптимизма на все вокруг.
  
  END
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"