Аннотация: Про партизанскую войну с Ираком в рамках российской деревни=)
МИЗДРЮКИ
Есть на Северо-Востоке нашей с тобой, Читатель, необъятной Родины такой посёлок - Миздрюки. Основан лет 70 назад крестьянами-переселенцами, в настоящий момент население составляет примерно полторы сотни человек. Основными занятиями являются лесорубничество, сбор грибов-ягод и торговля на ближайшем базаре. В свободное от остальных занятий время миздрюковские мужики любят поиграть в нарды, женщины по-сосески ходят друг к другу в гости, а дети занимаются тем же, что и раньше, потому что более-менее серьёзных занятий у них пока нет. Из местных достопримечательностей можно перечислить продуктовый магазин, небольшую школу и живую легенду - старика Макара, который до сих пор гордо носит на на выцветшем пиджаке орден Красного Знамени, полученный в войну.
Весьма примечателен этот дед. Как правило, сидит он на скамейке, греясь на солнышке и ленво отбиваясь от вопроса внука Сашки "Деда, а ты в войну много немцев положил?". Но есть у него непреложное правило - каждое воскресенье идёт ветеран за грибами в ближайший лесок. Приносит редко и мало, но пожилому человеку, как считают на селе, это простительно.
Кроме старика Макара есть в посёлке и местная интеллигенция - отставной врач-венеролог Вадим Иванович и бывший преподаватель литературы Абрам Михельсон, которого дети дразнят Изенькой.
Живут миздрюковцы мирно и спокойно. Участковый, иногда заезжающий для проформы из райцентра, спокойно пьёт пиво, ничем не отвлекаемый, ибо из криминальных случаев можно вспомнить разве что несколько разбитых носов в прошлом году, тут же прощённых.
Так и течёт у селян жизнь - спокойно и неспешно, под пиво и добрую шуточку, веря соседу, а не телевизору.
Так вот, дорогой Читатель. Не то, чтобы я сейчас призывал к полному недоверию и паранойе, просто я хочу сказать, что случай, здесь описанный, наглядно показывает, что верить надо, но и проверять тоже не мешает.
Одним погожим августовским деньком, миздрюковец Прохор Зыков решил посмотреть телевизор. Вполне нормальное дело, скажет Читатель, и будет прав, поскольку он всегда прав. Однако в тот день в мире было неспокойно - началась война в Ираке. Где находится этот Ирак и что за война, пётр не очень разобрал, но сцены с марширующими солдатами крепко запали ему в душу, равно как и настрой новостного выпуска. Полчася Прохор нервно курил, непонимающе морща лоб, потом решил пойти к соседу и обсудить этот, несомненно, важный и животрепещущий вопрос. Сосед Прохора, Петя, считался разбирающимся в политике человеком, потому что иногда читал "Известия" и "Коммерсант".
Пётр принял радушно, пригласил к столу и даже откупорил бутылочку самодельного вина. За трапезой Прохор даже чуть не забыл о цели визита, но вовремя опомнился.
- Вот ты, Петенька сидишь... - начал он издалека, с какой-то зловещей ласковостью в голосе.
- Да, сижу. - ответил тот невозмутимо.
Прохор долго молчал, выдерживая театральную паузу.
- А в Африке-то негров убивают! - как обухом по голове.
Петя почесал голову.
- Чего?!
- В Ираке, говорю, негров убивают! Сам по новостям сегодня смотрел!
- Опаньки... Ну и что ж?
- Как это, "что ж"? Скоро водка подорожает!
- С чего ты взял? - усомнился Петя.
- А с водкой всегда так - как какая хрень случится, она всегда дорожает! Так что лично я - в магазин!
Посидели ещё немного, поговорили о последствиях случившегося и Прохор пошёл домой, совершенно успокоенный. А Петя, наоборот, отчего-то забеспокоился. Позвав жену Нюру, он наказал ей срочно сходить в магазин и купить побольше сахара, мыла, спичек и муки, для чего вручил всю зарплату. Жена про себя покрутила пальцем у виска, но Петя в деталях расписал ей все последствия грядущего кризиса и в магазин она помчалась со всех ног.
Возвращавшуюся из магазина Нюру, тащущую огромные баулы, скоро заприметили соседки. На все вопросы она гордо отвечалда, польщённая всеобщим вниманием.
- Ну дак, чего ж вы хотите-то? В Ираке-то война идёт, уж с полгода небось. Так что дефицит не за горами, бабоньки!
Соседки слушали, охали, а сами в уме прикидывали, на сколько килограммов муки хватит семейных сбережений.
В общем, уважаемый Читатель, через два дня весь продуктовый магазин смели подчистую, а в деревне начали ходить зловещие слухи. Дошло до того, что к сидевшему на лавочке деду Макару подбежал внук Сашка и после обычного обмена любезностями " - Деда, а ты сколько в войну немцев положил? - Отстань, внучок..." задал новый вопрос:
- Деда, а ты в Сырак ехать будешь?
Дед Макар подумал и ответил:
- Куда?
- В Сырак!
- А зачем?
- А там война идёт, всех призывают!
И Сашка, сверкая на солнце голыми коленками, побежал делиться новостью с друзьями.
Старик хотел было отмахнуться, но настороженный вид многих миздрюковцев насторожил и его. Да и пословица "Устами младенца глаголет истина"... Макар хотел было посоветоваться с сыном, но всей семьи, окоромя ничего ни про что не знающей старшей внучки, оставленной присматривать за младшим, не было дома - все поехали в райцентр закупаться съестными припасами.
Тогда ветеран впервые за долгое время предпринял смелый и даже отчаянный шаг. Что-то написав на клочке бумаги, он быстрым, совсем не стариковским шагом направился в сторону леса. Грибов там никогда особенно не было, по крайней мере, в этой его части, но дед Макар шёл не по грибы. Пришедши на приметную полянку с огромным, точно выжженным пятном посередине. Воровато оглянувшись, начал копать руками. Уже через пару минут он срывал перемазанную землёй ткань и протирал ей лоснящийся от масла старый трофейный "шмайссер".
- Грибочки-ягодки, говорите? Не вырастет ни черта, говорите? Зато и не заржавеет... - тихо приговаривал он, посмеиваясь. Закончив, дед Макар закинул автомат за спину и скрылся в зарослях.
В тот же день все миздрюковские мужики собрались дома у Володи Селезнёва. Не потому, что он был самым умным, просто у него был самый большой дом и все могли уместиться. На повестке дня стоял поднявшийся в посёлке переполох, связанный с таинственным исчезновением старика Макара. Он не оставил ничего, кроме записки: "Ушёл в Сырак партизанить". Взяв горчительного, все гадали - не в Ирак ли защищать негров, как его вернуть и что теперь делать? Собрание было долгим, дебаты - бурными и собровождались обильным звоном стаканов, а также выкрикиваемой вместо тостов мыслью "Русские своих не бросают!" Абрам Михельсон, которого дети дразнили Изенькой, правда, только делал вид, что кричит со всеми, а отставной врач-венеролог Вадим Иванович советовал сперва подумать и разобраться утром. Тем не менее, на военном совете посёлка Миздрюки в тот судьбоносный вечер было принято решение о всеобщей мобилизации и отправке на африканский фронт с целью вызволения деда Макара из негритянского рабства.
Сложно сказать, любезный Читатель, как восприняли жёны это решение. В некоторых домах слышался звон разбиваемой посуды, в некоторый бабские причитания, где-то пацаны просились с отцами, а пожилые вспоминали прошедшие войны. Вадим Иванович спал спокойно, уверенный во всеобщем идиотизме, а Изенька, наоборот, ворочался всю ночь, довёл себя до полусумасшествия тревожными мыслями, пока, наконец, не вырвал себе золотую коронку и не зашил её, как единственное более-менее ценное, в подушку.
Прохорова жена, Настя, в отличие от многих, восприняла известие с философским спокойствием - собрала мужа, сунула в рюкзак горсть пирожков и пол-литровку. Однако наутро, когда Прохор, щурясь от распространившейся по всему дому муки, уже натягивал старые сапоги, в которых он в своё время служил в армии, Настя как-то вся сникла и прижалась к его тёплой родной щеке.
- Прош, а, Прош...
- Чего?
- Скучно мне без тебя будет...
- Не мешай, Настасья! - ответил Зыков, перематывая портянку - Мы ж за своими идём, за веру христианскую, можно сказать, выступаем!
- Ну Прооош...
Зыков посмотрел на Жену, на расстеленную кровать и с криком "А к хренам этих негров!" кинул сапог в угол. На общий сбор он опоздал.
Выступали всей гурьбой, позванивая сумками, авоськами и плащ-палатками. Едва утихли последние слова прощания провожающих баб, хихикающего Вадима Ивановича, который со всеми не пошёл, потому что знал, что с Ираком на самом деле, и бледного Абрама Михельсона, который со всеми не пошёл, потому что внезапно сломал ногу прошлой ночью, кто-то предложил спеть. Причмё спеть не что-нибудь эдакое, а настоящую боевую-походную песню. Ничего боевого почему-то в голову не шло, служившие в армии уже успели всё позабыть, поэтому все десять километров до райцентра топали под дружную, хором исполняемую песню Юры Шатунова "Белые Розы", которую все хорошо помнили благодаря последнему телеконцерту.
У дома председателя райцентра все остановились перекурить. Подошла какая-то женщина и спросила, чего они тут делаеют, на что немедленно получила ответ, что согласно директиве Кремля мобилизовались на войну в Ирак и пришли добровольцами, а коли не верит, пусть телевизор, дура, включит, посел чего на повышенных скоростях отбыла в сторону продуктового магазина.
Зашли к председателю. У того при виде толпы мужиков, ввалившихся в его дом, начала дёргаться бровь.
- Эээ... Вы чего?!
- Добровольцы пришли, в Ираке воевать! - гаркнул кто-то.
Стены были со звукоизоляцией, поэтому никто на улице не услышал того, что ответил председатель. Мужики выходили немного сконфуженные и красные от стыда.
- А теперя куда нам идти-то?
- Предлагаю отметить победу! - закричал кто-то.
Предложение в целом одобрили и направились в сторону ближайшей пивной.
Война, по рассказам бойцов, кончилась через неделю полной победой наших войск, освобождением негров и присоединением Африки к России. Муки и сахара на полсотни километров вокруг не было ещё месяц.
Не обошлось, правда, и без курьёзов. Настя, стирая Прохорову одежду, заметили в кармане подсунутый хохмы ради товарищами презерватив и потребовала разъяснений. Тот находчиво ответил, что командование выфдавала всем, но он свой назад привёз. Настя расскзала подругам. Много в тот день крику было.
Дедушку Макара привёз через три дня участковый, вдребезги пьяного, и зловеще пообещал, что если ещё раз такое будет, то он, участковый, ему самолично это кое-куда засунет. Какие приключение выпали на дедушкину долю, никто не знал, правда, долгое время после этого отставной врач-венеролог Вадим Иванович, проходя мимо старика, как-то нехорошо улыбался. Изенькина нога чудесным образом срослась в рекордные сроки.
И потом, когда-нибудь, будут ещё вспоминать эту историю деревенские жители, как памятную многим легенду. И когда-нибудь, когда Сашка, статный и красивый дембель, вернувшийся из армии, по привычке спросит у деда, такого же седого и совсем не изменившегося "Деда, а ты сколько в войну фрицев положил?", дед ответит ему, как взрослому, давно чаемое "Шёл бы ты, Сашка, в задницу!". Но Сашка не обидится, а обнимет ветерана и оба радостно засмеются, потому что встречаться снова после разлуки всегда приятно.