Аннотация: "А нам прапор проорал, что мы ублюдки, потом - что мы зае*атые, потом - что надо рассыпаться по окрестным руинам и устраивать засады, потому что десант скоро высадится. Напоследок на пределе голосовых связок послал нас в ж*пу. И мы пошли."
Дым и небо.
День начался плохо - за окном посыпались крылатые ракеты.
Сквозь пыльное стекло был хорошо заметен чёрный столб на том месте, где раньше находился авиаремонтный завод. Расстояние было приличным, так что только рама слегка задрожала. Через пару секунд утреннюю синеву прочертила ещё одна. Очень быстро, почти невидимая глазу точка громыхнула куда-то правее. Потом ещё одна. И ещё. И ещё.
Грохотало, пока я чистил зубы. Пока одевался. Пока выходил на балкон с банкой пива из вчерашних запасов. Почему-то было совсем не страшно. Некий отстранённый интерес, как при игре в "морской бой".
Через минуту внезапно издох телефон. Заработали "глушилки". Телевизор тоже отказался слушаться. Обиднее всего было за холодильник - на такой жаре спиртное в нём обязательно скоро нагреется.
Обстрел прекратился только к середине банки, когда почти весь горизонт застилал дым. Очевидно, основные объекты инфраструктуры уже стали пылью. Я не пытался рыпаться, куда-то сообщать, кого-то спасать. Поймите меня правильно, я был всего лишь человеком и искренне верил, что скоро все, так или иначе, решится.
За тонкими стенами слышались матюги и завывания. Детский плач. Соседи спешно решали, что делать. С балкона из интереса я недолго наблюдал за десятками людей, схватившими в охапку домашний скарб и несущихся неизвестно куда. Кто-то терзал сдохший автомобиль, кто-то уходил на своих двоих.
Распечатываю пачку, закуриваю, выдыхаю дым.
...Если бы он забарабанил в дверь минутой позже, я бы его не услышал. Прихватив для собственной храбрости тупой кухонный нож, пошёл открывать.
- Прапорщик Иванов! Военкомат! Призван, бля! - заорал кто-то мне в лицо сквозь ткнувшееся туда удостоверение.
Тут же за окном снова загрохотало. Я только потом понял, что это бомбардировщики летели добивать, что осталось.
Прапор дал мне под дых. Больно. Очень больно.
- Не мекай, блянах! Паспорт взял, куртку и пошёл!
Разогнувшись, я увидел, что у него на поясе кобура и автомат в руках. Как "калаш", только покороче, таким обычно "дпсников" вооружают. Под прицелом я молча накинул на себя старую куртку, положил паспорт в карман и вышел вслед за военным. Уже на улице вспомнил, что не захлопнул окна.
Свет не выключил. Мусор не вынес. Да и дверь не закрыл.
Дальше меня тащили к какому-то древнему "Икарусу". Много безусых ещё парней, примерно столько же взрослых мужиков. Водитель в новеньком камуфляже-"цифрухе". Прапор постоянно орёт на него, орёт вообще на всех, брызгает слюной, бьётся в бессильной злобе. Всем страшно.
Едем. Глаз незаряженной зениткой скользит по небу. Только по нему. Видны бомбардировщики. Невероятно огромные, закрывающие собой всё. Чёрная мать-война, беспрерывно рожающая бомбы. Летят вниз, воют. Сейчас порвут в клочья. Ужас. Ожидание удара. Удар где-то далеко. Уф, просто ненадолго отключился.
Пришёл в себя где-то среди разбомбленных почти вчистую руин. Нас вывели из автобуса рядом с укрытой под маскировочным навесом военной машиной, чем-то похожей на танка-дегенерата. Вроде, называлась БМП, не помню точно. Построили в колонну по одному и быстро-быстро, буквально за пять минут раздали каждому по автомату Калашникова и рожок патронов. У кого не было документов, выдавали и так. Дико растерянные солдаты рядом суетились и зачем-то обкладывали свою "консервную банку" мокрыми одеялами.
Я шёл последним, и на меня не хватило оружия, поэтому прапор снял с плеча своё и отдал мне, оставшись с пистолетом. Половину мобилизованных "закинули" в БМП и повезли куда-то воевать. Я их видел потом со своей позиции. Недалеко отъехали, всех накрыло.
А нам прапор проорал, что мы ублюдки, потом - что мы заебатые, потом - что надо рассыпаться по окрестным руинам и устраивать засады, потому что десант скоро высадится. Напоследок на пределе голосовых связок послал нас в жопу. И мы пошли.
Не знаю, кто и куда побежал, больше никого из этих людей я никогда не видел. Я спрятался на втором этаже полуразрушенного дома, забившись в нишу за мусоропровод. Сквозь разломы в ближайшей стене разглядел трупы, мебель, грязь, детские игрушки, дерьмо, крест на стене, оторванную голову и переносной морозильник. Именно в таком порядке.
Где-то внизу, во дворе, прапор что-то бессвязно выл и, картинно расправив плечи, словно в тире, методично расстреливал весь магазин в небо, в сторону хищных железных птиц, летающих на высоте многих километров. Закончив, он выбросил разряженное оружие и побрёл, куда глаза глядят, спотыкаясь о битые кирпичи.
Дай Бог ему счастья.
Сейчас, по личным ощущениям, сижу здесь уже вечность. Сквозь дыру в стене смог перетащить поближе морозилку. Нашёл внутри бутылку водки и большой кусок сырой говяжьей печени. С хрустом грызу терпкое мясо и запиваю "беленькой".
Я совершенно не боюсь умереть от пищевого отравления.
Если немного высунуться из ниши, можно разглядеть подбитый БМП и много-много строительного мусора. Кое-как разбираюсь с оружием. Затвор, рама, ага. В автоматном рожке оказалось целых шесть патронов. Длинных, с тяжёлыми головками-пулями. Много ли это?
Если по очереди стрелять в голову, поставив врагов в одну колонну, то хватит человек на двадцать, я думаю. В моей ситуации, скорее всего, ни на одного. И я знаю, что мне не сбежать. Кольцо сжимается. Просто чувствую.
Бросаю взгляд на распятие в соседней квартире. Откусываю печень, запиваю водкой. Немного тошнит. На ощупь достаю паспорт из кармана, а из него - старую фотографию.
На ней мы. Ты и я. Лето, жара. На заднем плане - памятник героям-афганцам. Мы оба в одинаковых закатанных джинсах, чёрных футболках, тёмных рюкзаках. Радостно улыбаемся слепящему солнцу. В моей руке зажат надувной Спанч-Боб ярко-жёлтого цвета.
Я мечтал, что когда-нибудь у нас будут дети. Колька, Дима, Аня и Маша. Весёлые карапузы, похожие на нас с тобой. Стыдно вспоминать.
До сих пор не знаю, о чём ты мечтала.
Закуриваю, добавив в небо чуточку своего личного дыма.
Пью дальше. Мясо теряет вкус, крест будто шатается, но ещё держится.
Почему-то надеюсь, что ты спаслась. Что каким-то чудом убежала, спряталась, затаилась. Что тебя не убило бомбой. Что тебя не насиловали всем взводом и не повесили как ненужный элемент. Что ты не задохнулась под завалом. Пожалуйста, пусть всё так и будет.
Причащаюсь в последний раз. Крест отныне во мне.
Относительно себя же нет уже ни надежд, ни разочарований. В душе живёт кристально чистое знание о том, что через час моё оружие никого не убьёт, а ответным огнём мне прострелят прокуренное лёгкое и чуть позже, уже внизу, забьют прикладами до смерти. А потом разойдутся по своим оккупационным делам, а мои облепленные мухами глаза будут бессмысленно смотреть на ясное вечернее небо.