Крик Серафима : другие произведения.

Детмолд-Перпиньян. Вояж а-ля рюсс

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Оля четвёртый месяц живёт в Германии. Сюда её привели финансовые трудности и неразбериха на личном фронте. Она взяла академический отпуск в Университете и работает гувернанткой. Нравы и привычки семьи, где она живёт, сильно отличаются от нравов и привычек её российского окружения. К тому же, Оля не удосужилась выучить немецкий, что существенно затрудняет её усилия по пестованию немецких отпрысков. На фоне нарастающей напряжённости Оля получает приглашение от подруги, которая живёт на французском средиземноморском побережье. Та зовёт её к себе в гости на недельку. Оля находит через Интернет автолюбителя Зигфрида, который соглашается за небольшое вознаграждение захватить её с собой - он едет в том же направлении. В условленный час к месту встречи подкатывает седовласый господин на Мерседесе последней модели. Всё идёт прекрасно, компаньоны преодолели уже почти полпути, как вдруг Зигфрид скоропостижно умирает. Оля в панике. У неё всего 100 евро в кармане. Она даже не знает, где находится. Кроме того, существует риск, что её обвинят в смерти попутчика... Как поступит наивная русская девочка? Книжка для тех, кто помнит легковесность и приятную безалаберность молодости. Любовь, буйабэз, херес и крупная сумма денег на фоне пейзажей французского Средиземноморья...
  - Дыши! Дыши! - кричали в самое ухо.
  - Не могу... - простонала я и открыла глаза.
  Гораздо легче было затаить дыхание, чем делать плавные, мягкие вдохи-выдохи, как того требовала тётка в белом с расплывшимися пятнами печатей халате. Казалось, задержишь дыхание - и боль замирает, съёживается.
  - Дыши-ы-ы, ё-моё! - не унималась сестра, тряся меня за плечо. - И не дёргайся, лежи спокойно!
  Тут я провалилась куда-то, потеряла сознание то есть. Гляжу - кругом поле нераспаханное, всё травой луговой заросло, сочной, высокой - почти до пояса мне доходит; всюду цветы - цикорий, пижма, донник. Кое-где васильки из травы выглядывают... Хорошо в поле, тихо. Ветерок легонько-легонько сладким ароматом солнечного дня лицо овевает... На горизонте, там, где поле кончается, рощица белеет. Берёзы высокие, стволы в самое небо воткнули, нанизали на макушки пухлые облака - будто кашу рисовую переваренную...
  - Дыши! Дыши! Дома выспишься!
  Пропало поле, и рощица пропала. Вместо неба облупившийся потолок. Тётка давишняя маячит, в лицо дышит чем-то кислым. И вдруг как заверещит:
  - Ты что ж, моя, вся в крови-то?!
  Я аж вздрогнула вся. Еле-еле голову оторвала от кушетки жесткой, гляжу на себя и ужасаюсь - вся моя рубаха больничная, вся грудь, весь живот в красном, липком.
  - Ой... - только и смогла вымолвить.
  - Да откуда это? - нервно ощупывая меня со всех сторон, кричала сестра. - Ведь на секунду всего отошла! Ах, ё-моё, это ж ты бабочку выдрала!
  - Бабочку? - ошалело переспросила я.
  - Бабочку! Ух, ё-моё...
  Поправляя сорванный катетер, она продолжала причитать, как заведённая:
  - Батюшки, напугала ты меня совсем... Гляжу - а она вся в крови. Царица небесная, пощади и помилуй... И тут кровь. Боже ж мой же ж... Говорю ж, не дёргайся и не спи! Сымай-ка рубаху давай! - крикнула сестра и стала тянуть меня за подол.
  Легко сказать - сымай. Я попыталась приподняться, но у меня не вышло - как жук, которого перевернули на спину, я перебирала ногами и руками, но несмотря на все усилия, оставалась в лежачем положении. В конце концов, с помощью сестры я неуклюже поднялась и села на край кушетки, свесив вниз босые ноги.
  - Ну, раздевайся, - скомандовала сестра.
  - Погодите... отдышусь...
  Сестра начала нетерпеливо стаскивать с меня рубаху. Из-за подключённой капельницы это оказалось непросто. Сперва я вытянула из рукава левую руку, потом голову, потом сквозь вырез прошла моя правая рука, дальше - трубка капельницы и металлическая стойка, на которой была укреплена бутыль с лекарством. Сняла с меня сестра рубаху, смяла её и понесла куда-то, бормоча себе под нос замысловатые ругательства.
  Осталась я одна - голая и вся в крови. Сижу себе на кушетке, ногами болтаю. Пол щербатый разглядываю. А что ещё делать?
  И тут началось. Видимо, подействовало лекарство. Процесс-таки да, таки пошёл - хоть вой. И, пользуясь отсутствием акушерки, я действительно стала выть.
  Вою, вою и сама к голосу своему прислушиваюсь - как он сначала громче, громче звучит, потом потихоньку сходит на нет и теряется где-то в дальнем углу палаты, съёживается под кроватью, засасывается под плинтус...
  Я перевела дыхание и прислушалась. Тихо стало. И вроде полегчало маленько... Но не так чтоб сильно.
  Ну-ка ещё разок...
  Я слушала, как стон мой постепенно стихает, как кафельные стены играют с его эхом в пинг-понг. В перерыве между этими двумя воображаемыми партиями настольного тенниса в тишине палаты раздался голос:
  - Ты почему голая?
  Закрыла я рот, открыла глаза. Смотрю - врач надо мной маячит. Лицо строгое, в глазах - ужас. А я за волосы себя тяну и вою, как твоя собака. И грудь, и живот мой огромный - всё в кровище.
  - Почему ты раздета? - настаивает врач.
  Тут схваточка прошла, хорошо, покойно стало, как будто и не рожаю, а так - в гости заглянула сюда.
  Не дождавшись ответа, врач присела на край кушетки и спросила проникновенно:
  - Ну как, тужит тебя?
  - Э-э-э... Вроде нет.
  Она поправила на носу очки и говорит:
  - Сейчас заглянем, как там дело продвигается. Ложись давай.
  Вроде и не тужит меня, но чувствую, что надо это дело уже заканчивать, а не то волос на голове моей бедной совсем не останется.
  - Тужит! - решаюсь соврать я. - Тужит, мочи нет терпеть! Пошли рожать скорее!
  Врач осмотрела меня, поправила на носу очки и говорит:
  - И правда, пора. Так почему ты голая?
  - Бабочку сорвала. Случайно. Идёмте уже рожать!
  - А рубаха?
  - Да уж ладно, - говорю, - идёмте без рубахи родим.
  Врач поправила на носу очки, помогла мне слезть с кушетки и как есть, голую повела по коридору. Идём, коридор длинный, как лабиринт, по обеим сторонам - двери, из дверей отёкшие перекошенные роженицы выглядывают, меня разглядывают, перешёптываются.
  Долго шли. Пришли, наконец. Снова кафель кругом. Лампа во весь потолок - глаза режет. Врач помогла мне на стол высокий забраться, и принялись мы рожать...
  Поплыло всё перед глазами, помутилось. Опять провалилась я куда-то. На этот раз ни поля, ни цветочков - одна только темнота, как будто меня в мешок засунули. И откуда-то снаружи, издалека крики слышны нечеловеческие, вой, скрежет зубовный и хрипение.
  Сколько времени прошло - не знаю, но только вдруг слышу чей-то голос радостный:
  - Поздравляем! У вас ёжик!
  - Ёжик?! - переспрашиваю я в ужасе. - Как ёжик?!!!
  - А вы что - хотели белочку?
  Тут я и проснулась.
  
  *****
  
  Заглянула под одеяло - живота нет никакого, не беременная. Однако ажиотаж какой-то сохранялся, руки дрожали, хотелось вскочить, бежать куда-то ... И выть, опять же, тянуло...
  "Мда... Какая, на фиг, белочка?", - подумала я и сгребла с подоконника часы. - "Ужас! Шесть часов - ни свет, ни заря! Надо же было проснуться на целый час раньше времени".
  Можно было поваляться в постели, но сна ни в одном глазу не осталось и настроение было паршивое - такое чувство, что всё будет плохо... Не только сегодня, но и вообще - всегда всё будет плохо.
  "Как обидно! - с раздражением подумала я. - Вечно так - когда не моя очередь готовить завтрак, я как штык - просыпаюсь в шесть утра".
  Пришлось вставать.
   "Зато день у меня будет на час длиннее, можно за это время успеть сделать что-нибудь приятное или, на худой конец, полезное", - попыталась я себя утешить.
  Нацепив на нос очки, нечёсаная и прямо в пижаме, я побрела на кухню. Увидев полную раковину не вымытой с вечера посуды, я укрепилась в своём ощущении, что всё будет плохо.
  "Отличное начало дня, ёкарный бабай!" - со злостью подумала я и начала мыть посуду.
  Накануне ели жаркое и салат из капусты. Остатки того и другого совершенно окаменели и намертво прилипли к тарелкам и так вот, запросто, смыть их губкой не удавалось, поэтому я набрала полную раковину воды, - пусть тарелки отмокают, - и открыла окно.
  Макушки растущих вокруг дома сосен светились - они поймали первые солнечные лучи. Лёгкий туман растушевал соседние дома.
  Прохладный свежий ветерок залетел в кухню, а потом и в мои лёгкие. Преодолев альвеолы, попал в кровь, ударил в мозг и сообщил уверенно: "Врёшь! Всё будет хорошо!"
  За моей спиной скрипнула дверь.
  - Доброе утро! - поприветствовала меня Ингрид, бодрой трусцой вбегая в кухню. Она была в трусах и майке и тоже не успела причесаться.
  - Доброе утро, - как можно дружелюбнее постаралась ответить я, - а я тут посуду решила помыть.
  - Олга, закрой, пожалуйста, окно - дует, - Ингрид сказала это, конечно, по-немецки, но мой языковой уровень уже успел повыситься настолько, что я сумела понять обращённую ко мне фразу.
  - Надо проветрить. Посуда завонялась, - ответила я по-английски.
  Ингрид хмыкнула, протиснулась мимо меня к окну и закрыла его.
  "Ну и фиг с тобой, арийская морда, - подумала я, провожая недобрым взглядом её пухлую фигуру. - Зато у тебя целлюлит, а у меня нету".
  В затхлом воздухе кухни я принялась намыливать отмокшую посуду и складывать её во вторую раковину, без воды. Ингрид тем временем поставила греться чайник, чтобы приготовить кофе. Традиция такая у них дома: кто дежурный по завтраку, тот встаёт раньше, готовит на всех кофе и подаёт его в постель остальным. Кстати сказать, отличная традиция, очень приятно просыпаться от появляющегося в комнате запаха кофе.
  - Олга, почему ты так рано встала? - Ингрид каждую фразу, обращённую ко мне, начинала с произнесения моего имени, причём на её языке имя моё звучало не иначе, как "Олга", с твёрдым звуком "л". Я, надо сказать, и представлялась уже, когда знакомилась с кем-нибудь, не "Ольга", а "Олга". Всё равно иначе они не выговорят, немцы эти - решила я. Не сумеют. А Брита, четырёхлетняя дочка Ингрид, называла меня на свой лад - "Ойга".
  - Посуду хотела вымыть, - отвечаю я в пустоту - Ингрид уже унеслась доставлять кофе в постель Хельмуту и мне, невзирая на тот факт, что я уже встала и мою посуду на кухне. Такой уж у неё динамический, так сказать, стереотип, ригидный, извиняюсь за выражение, как весь их немецкий уклад.
  "Эх, - думала я, ополаскивая намыленные тарелки чистой водой, - вот так и пропадёт попусту час, украденный у утреннего сна, и ничего особенно приятного или полезного сделать не удалось и не удастся, разве что вдохнуть полной грудью самый первый самый ранний чистый воздух и помыть вонючую посуду... Ладно, всё-таки это уже кое-что!"
  Я выключила воду и прошла в свою комнату. Чашка с горячим каппучино ждала меня на подоконнике. Я открыла окно и села на неприбранную постель пить кофе.
  "Надо положить конец бредовым снам", - решила я, наблюдая, как солнце поедало туман. - "Для этого надо раньше ложиться спать... А для этого надо меньше торчать на всяких дебильных форумах".
  Дело в том, что накануне вечером я искала в Интернете мудрые советы на тему воспитания трудных немецких детей, а вместо этого забрела в блог какой-то экзальтированной роженицы, и запоем прочитала весь её душещипательный рассказ. Без этой информации я вполне могла бы обойтись ещё лет пять-шесть-десять, но любопытство взяло верх над доводами рассудка, и я с упоением изучила весь процесс в подробностях. И на тебе - снится документальный, можно сказать, сон.
  Я допила кофе и отправилась умываться, но ванная комната оказалась занята - видимо, Ингрид, видя моё рвение в деле мытья посуды, решила, что мне невпадляк приготовить и завтрак. "Ладно, - подумала я, скрипя зубами, - фиг с тобой, арийская морда, ничего у меня не отвалится, если я приготовлю завтрак". Я показала запертой двери неприличный знак и потащилась на кухню.
  На самом деле, ничего такого замороченного не предполагалось в немецком завтраке - ни тебе манной каши, ни тебе геркулеса, ни тебе на худой конец сырников или оладушек, как у нас. Неа. Ничего жарить, варить не надо. Приготовление завтрака заключалось в том, чтобы нагрузить специальный столик на колёсиках тарелками, чашками, ложками, вилками, хлебом для тостов, мюслями, овсяными хлопьями, кувшином с молоком, чаем в чайнике, кофе в кофейнике, маслом в маслёнке, блюдцами с колбасной и сырной нарезкой, мёдом, конфитюром, шоколадной пастой и арахисовым маслом в баночках. Потом этот столик нужно было провезти через всю квартиру в столовую. Делалось это обыкновенно с невероятным шумом, потому что двигаясь по плиточному полу тележка тряслась, и все столовые принадлежности, посуда и склянки, подпрыгивали, звеня. Шум этот был типа удара по рельсе - он означал, что всем пора к столу.
  Погрузив на тележку всё необходимое и с положенным грохотом протащив её в столовую, я начала разгрузку припасов. Едва успела всё расставить на большом обеденном столе у окна, как вся семья уже расселась по своим местам: Ингрид, раскрасневшаяся после ванны, причёсанная и одетая, взлохмаченный отец семейства Хельмут со следами от подушки на щеке, дети - свеженькие, румяные, бодрые - будто и не спали еще десять минут назад.
  Начался галдёж, хохот, воспитательные крики, тут же рассыпались на пол мюсли, вторым слоем пролилось молоко, тостер не успевал выплёвывать хлеб, запахло кофе и детским фруктовым чаем.
  Через пятнадцать минут стол был разорён, дети кидались друг в друга хлопьями, Брита одновременно с этим увеселением успевала размазывать по спинке стула конфитюр, причём никаких санкций со стороны родителей не следовало...
  Вскоре Ингрид, чмокнув всех в макушки, укатила на велосипеде на учёбу. Хельмут, видимо, ещё не вышел из состояния дрёмы. Он сидел, как истукан, глядя мимо всего и всех в окно и прихлёбывая кофе. Его спокойствию мог позавидовать любой родитель, но я знала, что он просто-напросто в отключке и ничего не видит и не слышит, причём до поры до времени - когда капнет последняя капля, плотина спокойствия будет прорвана, и там уж спасайся кто может.
  - Олга, я сегодня отвезу детей в садик, так что можешь быть свободна, - неожиданно пробасил он.
  - Спасибо, - усмехнувшись, поблагодарила я.
  Свободна - значит, можно начинать отскабливать конфитюр от стула, хлопья с пола, от стены и всё такое прочее. Ок. Отлично. Просто супер! Урра!
  Пока Хельмут, пребывая в том же состоянии глубокой отрешённости от окружающей действительности, дожёвывал бутерброд, я заглянула в свою комнату и включила компьютер - пусть пока загружается. Потом прошла на кухню сделать бутерброды детям, чтобы они взяли их с собой в садик. Намазала хлеб маслом, прилепила сверху молочной колбасы и сыра и упрятала в пластиковые коробушки - для Бриты с жёлтой крышечкой, для Тобиаса - с зелёной. Na ja, теперь можно убирать со стола.
  Я поставила коробушки на стол перед Хельмутом и сказала:
  - Вот, Хельмут, тут бутерброды для детей.
  В этот момент он, видимо, вышел из анабиоза, вскочил со стула и заорал:
  - Дети! Поехали!
  Дети, обрадованные тем, что сегодня их отводит в сад папа, а не няня, быстро оделись и унеслись к машине.
  А я тем временем нагружала тележку грязными тарелками, чашками, ложками, вилками, затвердевшими надкусанными тостами, недоеденными разбухшими в молоке, как утопленники, мюслями и всеми остальными объедками, оставшимися после завтрака большой семьи.
  Перевезя с грохотом всё это на кухню, я увидела коробушки с завтраками для детей - в спешке Хельмут оставил их на кухне.
  Тут я закипела. Как всегда, обычная пустяковая мелочь вывела меня из себя.
  "Да пошло всё в баню! Надоело! Надоело возить эту чёртову тележку туда-сюда, мыть горы посуды, выбрасывать килограммы хороших ещё продуктов в мусорное ведро! Надоело это раскидывание еды!
  В конце концов, до трёх часов дня - времени, когда нужно забирать детей из садика - я всё успею выдраить. А пока надо расслабиться".
  Молодая я была. Наивная. Мне и невдомёк было, что эта домашняя работа - обязанность миллионов женщин, что они проделывают её ежедневно, из года в год, из десятилетия в десятилетие, всю жизнь, да ещё умудряются совмещать с основной работой и воспитанием детей...
  Итак, пылая "праведным" гневом, я достала самую большую чашку, налила в неё кофе, разбавила сливками и, прихватив коробушки с бутербродами детей, прошла в свою комнату. Прихлёбывая кофе, открыла пошире окно и собралась усесться за компьютер. Однако без церемоний не обошлось - я раскланялась с соседками из дома напротив, одна из которых, фрау Лемански, раздвигала занавески в гостиной своей квартиры на первом этаже, а её соседка сверху - фрау Фолль - затягивалась утренней сигареткой, сидя на своём полном цветов балконе. Фрау Лемански помахала мне рукой, громко пожелав доброго утра, а фрау Фолль лаконично кивнула. Наши двухэтажные дома располагались буквально в двадцати метрах друг от друга, так что мы с соседями жили практически общей жизнью. Ни одно событие из жизни соседей не оставалось незамеченным.
  Покончив с церемониями, я уселась за компьютер. "Бат" уже загрузил новые письма. Их оказалось три: от родителей, от сестры и от Рики - бывшей моей одноклассницы, которая в ту пору жила на юге Франции. Всем этим письмам я была рада, но всё равно испытала чувство досады - ведь главного письма - от Него - я не получила...
  Пребывая в паршивейшем настроении, я начала читать письма.
  Родители писали, что у них всё по-старому и снег уже совсем сошёл. "Ну ещё бы! - хмыкнула я. - Как-никак начало мая...". Мама сообщала, что выслала мне русского шоколаду. "Написать ей, что я и так разжирела донельзя от всех этих тостов и арахисового масла? Ладно, не буду её расстраивать", - решила я и написала в ответ, что у нас всё по-старому и что я жду - не дождусь, когда придёт посылка.
  Письмо сестры было озаглавлено многообещающе. В теме значилось "светская хроника". Я читала письмо долго и с упоением - сестра подробно описывала все новости личной жизни наших знакомых, друзей и родственников, подробнейшим образом излагая все последние сплетни, и мне пришлось немало попотеть, представляя себе все хитросплетения судеб своих соотечественников.
  "Ну Вася и говнюк!" - поражалась я. - "А Светка - надо же! - ну и стерва... Кто бы мог подумать? ...А Гоша с Лысой каковы?... Ну дела! Неужели это возможно?! Ёшкин кот! Ну дела..."
  По прочтении сей саги у меня даже немного улучшилось настроение. "Ну дают", - подумала я сразу о всех упомянутых сестрой персонажах и открыла письмо от подруги, которое начиналось так:
  "Оля-ля, салю!"
  Далее шло щебетание в том же роде, а в конце, уже в районе P.S. значилась фраза: "Почему бы тебе не выбраться ко мне на недельку???"
  Я округлила глаза и громко захохотала.
  "Ну дела!"
  От плохого настроения не осталось и следа. Сердце моё забилось, в душе раздалось праздничное ликование, и предчувствие чуда как никогда ясно овладело всем моим существом.
  На ловца, что называется, и зверь бежит. И правда, почему бы мне не уехать на недельку? Обрадованная, я тут же написала в ответ, что постараюсь приехать.
  "Блин, - подумала я, в порыве чувств рухнув на кровать, - надо ехать! С Ингрид и Хельмутом как-нибудь договорюсь. А то торчу в этой Германии, как проклятая, уже четыре месяца... Е-е-е!!!".
  Отпуск мне был положен в количестве тридцати дней, я ещё ни дня из него не брала.
  "Ну, - попыталась я раскинуть мозгами, закуривая сигаретку, - положим, отпустят меня бюргеры. А вот во сколько мне это, интересно, встанет? Зарплата бедной гувернантки всего 200евро, а при том, что цены на сигареты чудовищные, да и прибарахлиться по-местному нужно было, денег у меня немногим больше 700евро скопилось... Эх, в России с этими деньгами я бы... Эх! Глядела бы царицей! ... Хм... Как же быть?"
  Мои рассуждения прервал телефонный звонок. Пришлось вставать, тушить сигарету и тащиться в коридор.
  - Hallo, - робко сказала я в трубку, предчувствуя лингвистические трудности в случае, если звонит кто-нибудь из местных.
  - Не придуривайся, это я! - захохотала в трубку Рика. - Какой у тебя смешной акцент!
  - Ой, привет! А я как раз ломаю голову над твоим приглашением...
  - А чего ломать? Езжай, да и всё. Мы ж в Европе. Виза не нужна, отпуск тебе дадут. Чего ты паришься? Собирайся давай уже, Ложкина.
  - Мне собраться - только подпоясаться. А вот как я буду добираться? На поезде или на чём?
  - Ой, старуха, - укоризненно протянула она. - Ну ты от жизни совсем отстала. Приготовь 20евро и не парь мне мозг. В воскресенье чтоб была тут.
  С этими словами Рика повесила трубку.
  Идиотский у неё характер. Злостный. И привычка говорить загадками не прошла...
  "Чё она там нащебетала? Какое воскресенье? На чём ехать? Ничё непонятно. Где, кстати, этот Перпиньян находится?" - почесала я затылок и пошла искать атлас.
  "И почему, собственно, она назвала меня старухой?" - запоздало обиделась я, листая атлас.
  "Блин, всё по-немецки... Ладно, потом найду", - решила я, откладывая атлас и закурила. Отхлебнула кофе. Блин, вкусно всё-таки сигарету запивать кофейком. Сигарета при этом, правда, лучше должна быть не ментоловая, а кофе - натуральным и без сахара. У меня ментоловая, но всё равно вкусно. М-м-м... Франция...
  В задумчивости я подошла к окну. Во дворе старушка с первого этажа по имени фрау Эрлих высаживала в каменные вазоны, установленные у подъезда, свежие цветы. Я заметила её слишком поздно.
  - Олга, ты куришь в доме?! - с ужасом на лице спросила она, - а как же дети?
  - Добрый день, фрау Эрлих. Я не курю. С чего вы взяли? - зажав в кулаке сигарету, оскорбилась я.
  - Ну я же видела сигарету у тебя в руке!
  - Ой, - засмеялась я, - да это просто конфетка такая! Ради смеха. Сейчас они везде продаются.
  - Да? - недоверчиво спросила фрау.
  - Ну конечно! Какие красивые цветы! - я решила сменить тему.
  - Правда? - заулыбалась немка, - вот, решила новые посадить.
  Она почти каждый месяц удаляла из вазонов цветы, порой ещё молодые, цветущие, аккуратно уносила их в мусор, добавляла в вазоны свежей почвы - щелочной или азотистой или какой там ещё - в зависимости от того, какие цветы собиралась посадить, - и украшала наш двор новой порослью - по сезону. Милая такая старушка, улыбчивая.
  Я изобразила на лице смесь восхищения, благодарности и уважения к её трудам и отступила вглубь комнаты.
  Тут снова раздался телефонный звонок. Я сняла трубку и осторожно сказала:
  - Hallo.
  - Не придуривайся, это снова я, - раздался в трубке бодрый голос, - ссылку видела?
  - Неа. Что за ссылка?
  - Мэй, почту проверяешь, нет? Ты когда вопросы задаёшь, ответы тебя интересуют вообще или нет? Иди читай, мне некогда. В воскресенье чтоб была тут.
  - Не вешай трубку! Погоди, сейчас посмотрю.
  Бат загрузил Рикино письмо со ссылкой. Кликнув на неё, я вылезла на какой-то французский сайт.
  - Рика, ты что, издеваешься надо мной? Тут же по-французски всё.
  - А кто в школе французский учил?
  - Ну, ты вот, к примеру, учила... - я водила мышкой по разделам, но ничегошеньки не понимала. Картинок, которые могли бы натолкнуть меня на суть дела, не было.
  - Вот именно!
  Пока до меня дошла вся многозначительность этой шпильки, Рика повесила трубку. Мышь тем временем сама набрела на функцию смены языка, и я вызвала к жизни немецкую версию сайта - mitfahrzentrale.de. Русской версии я не нашла, похоже, не родился ещё тот чел, который станет миллионером, создав русскоязычный аналог в Рунете.
  Минут через пятнадцать усиленной работы мозга, не обойдясь без помощи словаря, я начала догадываться, что сайт - место встречи везомых, так сказать, и везущих. Попросту говоря, едет чел на казённой машине по делам из Гамбурга, к примеру, в Амстердам. Чё-то там везёт. Свободное место в машине есть. Он кидает на сайт объяву - такой-то сякой-то, машина такая-то сякая-то, еду туда-то тогда-то, беру на борт симпатичную девушку или там разговорчивого молодого человека, чтоб байки по дороге травил, всего ничего за тридцать евро. Ну и всякие европейские любители анаши или свободной любви или там, к примеру, тюльпанов, пишут - ок, брателло, захвати меня по дороге, я в Бремене, тоже хочу в Амстердам, знаю много баек, только тридцать евро - многовато, даю двадцать. А тот ему в ответ - базара нет, едем в Амстердам за двадцать...
  Короче, всё ясно. Автостоп, только по заблаговременной договорённости между водителем и пассажиром через этот сайт.
  "Прико-о-о-ольна! - обрадовалась я.- Так я же ж тоже могу найти себе водилу!"
  Зарегистрировавшись, я нашла нужную рубрику и, не обойдясь без помощи словаря, разместила объявление следующего содержания: "Фрау ищет профи, который смог бы за умеренное вознаграждение доставить её из Билефельда в Перпиньян". Страх как боюсь всяких сексуально озабоченных водил, пусть думают, что я серьёзная тётя.
  Теперь оставалось одно - ждать. "Вот найду водилу, тогда уж добазарюсь как-нибудь с Ингрид и Хельмутом", - решила я, внутренне повизгивая от восторга.
  Довольная собой, я вырубила комп и отправилась мыть посуду. Мытьё посуды - отличное занятие для обсасывания всяких идей. Руки моют, а голова думает. Как по заказу по радио включили новый хит - Lighthousefamily "Run", сердце забилось сильнее и я, почти захлёбываясь от какого-то необоснованного предчувствия счастья, в такт музыке принялась намыливать тарелки, совершенно забыв о своих утренних зловещих предчувствиях.
  
  *****
  
  Прошло два дня. Погода за это время установилась настоящая весенняя - тёплая, ясная. Снега не было уже месяца три - он сошёл еще в январе, и с тех пор все напрочь забыли о нём. Небо пронзительно голубело сквозь ветви деревьев, начавших покрываться зеленоватым пушком. К обычным запахам города добавился аромат каких-то местных цветов, разносимый ветерком по всем уголкам, где ещё оставалась зимняя грусть и серость. Солнце припекало по-летнему, но стоило ему скрыться за тучкой, чувствовалось, что земля, деревья, дома стоят холодные, что стужа сидит в них ещё с зимы и уйдёт нескоро, может быть, только к концу мая...
  Во вторник мы всей семьёй отправились в парк-музей, расположенный на открытом воздухе неподалёку от Детмолда - города, где мы жили. Парк-музей чем-то напоминал Музей Деревянного Зодчества в Суздале, но выглядел масштабнее - на его огромной территории был воспроизведён целый средневековый городок, с жилыми домами, общественными зданиями, мельницами, хозяйственными постройками, и это создавало полную иллюзию того, что ты в старом городе. Мы провели там целый день, даже устроили небольшой пикничок на одной из живописных лужаек. На удивление, никто не орал, не дрался - прямо образцовая семья.
  Правда, под вечер вся эта идиллия навела на меня смертельную скуку. Кроме того, было сложно выдержать столько часов без сигарет. Хоть немцы и не комплексуют на тему курения, мне было неудобно чадить перед детьми, и я крепилась, как могла.
  Когда уже начали собираться домой, я не выдержала и сделала несколько быстрых затяжек, спрятавшись за одной из мельниц, пока члены образцовой семьи дружно собирали посуду и остатки пиршества.
  По пути к машине Хельмут с Ингрид оживлённо что-то обсуждая, ушли вперёд. Тобиас и Брита плелись еле-еле - они устали после целого дня, проведённого на свежем воздухе.
  - Тобиас! Брита! Идёмте быстрее! - увещевала я детей. - Мама с папой уже ушли - вон они как далеко.
  - Ойга, понеси меня, - вдруг попросила Брита.
  - Брита, пусть папа тебя понесёт! Папа же сильнее меня! Давай его догоним и попросим, а?
  - Тогда неси меня к папе, - заявила девочка, остановившись. Казалось, она сейчас заплачет.
  - Не могу, Брита. Ты тяжёлая.
  - Нет.
  - Да.
  - Нет.
  - Да.
  Пока мы спорили, Тобиас раздобыл где-то ржавый казанок. Он любовно прижал сосуд к груди и явно собирался нести его с собой.
  - Это форма, - пыхтя, сообщил он.
  - Тобиас! - подскочила я к мальчику. - Он же грязный! Сейчас же выкини!
  - Олга! - вскричал мальчик.- Ну как ты не поймёшь? Это для горшков, мы будем делать горшки!
  - Тобиас, у нас глины не хватит! - увещевала я, ведомая тягой к чистоте, но мальчик был настроен решительно.
  - Хватит! - крикнул он и потащил казанок дальше.
  "Наверное, мы тырим экспонат", - мелькнула у меня мысль, но Тобиас был твёрд в своём намерении, и мне оставалось только развести руками. Я взвалила Бриту на закорки и побежала вслед за мальчиком догонять родителей.
  Прошёл ещё один день, а на моё объявление так никто и не откликнулся. Тогда я решила поговорить с Ингрид и Хельмутом о своём отпуске. Честно говоря, я побаивалась этого разговора - ведь обычно отпуск дают после полугода работы, а я провела в их семье немногим больше четырёх месяцев...
  К тому же, я уже начинала терять надежду в то, что мой план осуществится: насколько реальной виделась мне поездка в понедельник, настолько сказочной она казалась мне теперь - сладкие предчувствия и сердцебиение накатывали всякий раз, когда в Бате появлялся значок нового полученного письма, но за эти дни я получила письма от кого угодно, только не от вожделенного водителя с mitfahrzentrale.de.
  От Него писем тоже не было... Зато Он мне снился почти каждую ночь. Он нежно обнимал меня и признавался в любви. Каждое утро я просыпалась в истоме, крепко обнимая мокрую подушку.
  Да и Рика не звонила. Видимо, она решила, что указала мне способ и время прибытия в Перпиньян, а остальное уж не её забота.
  В среду вечером, уложив детей спать и вымыв очередную гору посуды, я решила, что хватит ждать милости от водителей, а пора поискать их самой.
  Закрылась в своей комнате. Включила компьютер. Зашла на сайт. В поисковике набрала пункт отправления, пункт назначения и даты.
  Ничего.
  Вместо Билефельда указала Кёльн, как более крупный город.
  Ничего.
  Изменила Перпиньян на Барселону в надежде, что кто-то из наших краёв едет хотя бы туда. Вдруг получится транзитом?
  Ничего.
  Изменила диапазон дат.
  Ничего.
  Горестно вздохнув, я выключила компьютер.
  "До чего противный народ!" - подумала я о водителях и собралась закурить, но пачка оказалась пуста.
  Я чуть не заплакала от злости - ну почему мне так не везёт?! Даже сигареты, падлюки, закончились...
  В те времена я курила очень много. Случалось, что за день я выкуривала полторы пачки сигарет. Теперь я с ужасом вспоминаю об этом и жалею свой беззащитный организм... Как он мог противостоять такой суровой атаке, бедненький? Одышкой? Сипами и хрипами по утрам? На все эти "пустяки" я не обращала ни малейшего внимания, продолжая чадить, как не знаю уже кто.
  Будучи отчаянной курильщицей, я имела совершенно дурацкую привычку делать "нычки". Сама не знаю, откуда это пошло и что это давало, но "нычки" я делала регулярно. Как правило, я рассовывала сигареты по всей комнате, располагая по одной в разных местах: в платяном шкафу между стопками белья, под кроватью, в тумбочке, в ящиках письменного стола - любезные немцы, правда, вместо сего предмета мебели поместили в мою комнату обыкновенный верстак, но в нём тоже нашлось место заветным трубочкам. Любимым местом для хранения сигарет были книжные полки.
  Когда заканчивались сигареты в пачке, я начинала с азартом и надеждой переворачивать всё вверх дном. Иной раз поиски заканчивались ликованием, но чаще - чувством досады.
  В этот раз именно так и произошло.
  Сначала я вывалила из шкафа всё бельё. Потом методично обшарила ящики верстака. Стоя на стуле, водружённом на верстак, и, понятное дело, рискуя при этом жизнью, заглянула на самую верхнюю книжную полку. На пузе залезла под кровать - и ничего не нашла! Ни одной сигареты!
  "Надо было хоть забычковать", - с тоской подумала я, вспомнив, что в последней выкуренной сигарете до фильтра оставалось ещё ого-го сколько... Но идти рыться в пепельнице я посчитала ниже своего достоинства.
  Ещё раз лихорадочно обыскав все возможные и невозможные тайники и убедившись, что всё выкурено, я решила обратиться к запасам Хельмута - не идти же среди ночи на автозаправку!
  Стараясь никого не разбудить, я тихонько прошла в зал, а оттуда на балкон.
  Весенняя ночь пахла цветами и свежестью. Закрыв за собой дверь, я стала обшаривать полки.
  Ура! И пачка табака, и папиросная бумага - Хельмут ради экономии вертел самокрутки - были на месте, на полочке за цветком герани. Я закрыла за собой дверь и при тусклом свете дальнего фонаря принялась изготовлять козью ногу. Дело это, надо сказать, не из лёгких, особенно если нет навыка. У Хельмута была где-то специальная машинка для свёртывания пахитосок, но на балконе её не оказалось.
  Кое-как изготовив кособокое подобие самокрутки и сунув его в рот, я наконец затянулась.
  Удовольствие, надо сказать, было сомнительное: полный рот табаку, дым дерёт глотку, к тому же сигарета закончилась буквально в три затяжки.
  Отплёвываясь, я стала крутить вторую.
  В это время в гостиной зажёгся свет, и показалась фигура Хельмута. Стараясь не шуметь, он закрыл окно, которое я в спешке оставила открытым, и выглянул на балкон.
  - А, это ты... А я думаю - кто тут курит? - спросил он по-английски.
  - Извини, Хельмут, взяла твой табак, - смущённо проговорила я. - Сигареты закончились...
  - Да пожалуйста, пожалуйста, угощайся.
  Поёживаясь, он ступил босой ногой на уложенный плиткой пол балкона:
  - Я тоже, пожалуй, покурю.
  Я с завистью смотрела, как лихо он свернул самокрутку.
  - Ты чего не спишь? - затягиваясь, спросил он.
  - Да в Интернете засиделась.
  - А-а-а...
  - А что, в квартире чувствуется, что кто-то курит?
  - Ну да. Ты же окно в комнате не закрыла. Весь дым идёт в дом. Боюсь, как бы Ингрид не проснулась.
  - Ой, мне очень жаль, - расстроилась я. - Не хотела вас тревожить.
  - Да ладно, ничего страшного. Главное, что до комнаты детей запах сигарет не доходит.
  Когда, ещё находясь в России, я заполняла всякие анкеты и отправляла их в Германию, чтобы устроиться гувернанткой или, как это теперь называют, Au-pair, в одной из бумаг был вопрос "курите ли Вы?" Не моргнув глазом, я написала "Нет". Если честно, я рассчитывала бросить курить. Думала, что смена обстановки поможет мне в этом. Однако, прибыв в свою "новую семью", первое, что я увидела - приветственную улыбку Хельмута с сигаретой, зажатой в зубах. Уверенность в том, что смена обстановки поспособствует моему благому намерению, тут же рассеялась.
  Первый месяц я ещё прикидывалась некурящей, и дома действительно не курила, ограничиваясь одной сигаретой в сутки на вечерней прогулке. Но как-то раз Хельмут заметил выглядывающую из моего кармана пачку сигарет и радостно закричал:
  - Ага! Так ты куришь! А чего тайком? Брезгуешь моей компанией? И вообще, можешь курить в своей комнате, если хочешь.
  А со мной всегда так - то я страшно "палюсь" и стесняюсь, а то вдруг сразу начинаю борзеть и сажусь на голову. Обычно без переходных вариантов. Такой уж характер.
  С той поры я принялась курить, как и предложил мне Хельмут, и в его компании, и в своей комнате, а кроме того и в душе и даже на кухне, когда никого не было дома.
  Надо сказать, что в ту пору в Германии отношение к курению было более чем лояльным. Мало того, что все на свете заведения - от вокзала до какой-нибудь общественной приёмной - были снабжены зонами для курильщиков; в каждом поезде были вагоны для курящих, в кинотеатрах - залы, где над каждым сидением курился дымок от сигареты; помимо этого, отношение некурящих к курильщикам, по крайней мере, выражаемое внешне, было очень спокойным. Никто не морщился, не махал руками, разгоняя дым, не зажимал демонстративно нос и не считал тебя падшим человеком, если ты затягивался рядом сигареткой. В России я много раз сталкивалась с тем, что некурящие относились ко мне, как к какому-то нелюдю.
  Мы с Хельмутом частенько устраивали совместные перекуры, в ходе которых обсуждали домашние дела. Несмотря на то, что надежда отправиться к Рике в гости понемногу таяла, я решила воспользоваться моментом и заручиться согласием Хельмута на предоставление мне недельного отпуска. Он по отношению ко мне был более мягок, чем Ингрид, которая могла заупрямиться из принципа, ведь по договорённости я должна была о таких вещах предупреждать заранее.
  Собравшись духом, я выпалила:
  - Хельмут, а можно мне на недельку уехать?
  Помолчав, он ответил:
  - Конечно. А куда?
  Я не верила своим ушам. Думала, придётся его уговаривать, упрашивать.
  - К подруге в гости. Она на юге Франции живёт. Учится там в университете.
  - Умные у тебя подруги, - улыбнулся он.
  - Это точно, - невесело ухмыльнулась я.
  - Когда же ты хочешь поехать?
  - В пятницу, скорее всего. Она ждёт меня в воскресенье. А вернусь через неделю.
  - Ладно. Завтра поговорим с Ингрид. Думаю, моя мама согласится на недельку тебя подменить.
  Я почувствовала прилив нежности к Хельмуту, к этому альбиносу-неудачнику, к сорока годам не достигшему в жизни ничего, кроме положения главы небольшого семейства, живущему на социальное пособие и посещающему в свои годы пятые по счёту курсы переподготовки в надежде устроиться хоть на какую-то работу. Его профессиональная и социальная нереализованность, однако, не мешали ему быть отличным парнем, жизнерадостным и юморным, и, несмотря на неуживчивый и взрывной характер, у него было много друзей. К тому же, Хельмут был очень начитанным и эрудированным человеком, и, если у меня возникал какой-то вопрос, он быстро приходил мне на помощь и сходу называл десяток книг, которые я могла бы почитать по той или иной теме. С первого дня знакомства я почувствовала к нему симпатию, и мы быстро нашли общий язык. Мы постоянно перебрасывались шутками, ходили вместе на перекуры и ещё ни разу не поссорились.
  Иногда мне казалось, что Ингрид ревнует мужа ко мне, но поскольку никаких причин для ревности быть не могло - отношения между нами больше всего походили на отношения между отцом и дочерью, - я не придавала этому никакого значения. "Пусть бесится, раз ей так хочется", - решила я.
  - А на чём ты поедешь? - прервал мои приятные мысли-ощущения Хельмут.
  - Если честно, пока не знаю... Есть одна мысль.
  - Какая?
  Я рассказала Хельмуту про сайт.
  - Надо же, какая интересная штука! Я и не знал, - он затушил окурок в пепельнице, - слушай, может, дунем?
  Несмотря на все наши тёплые взаимоотношения, к такому повороту событий я не была готова. Сначала я решила, что неправильно его поняла - английский язык, на котором говорил Хельмут и тот английский язык, на котором говорила я, сильно отличались друг от друга.
  - Что? - осторожно переспросила я.
  - Ну, как это называется... Марихуана у меня есть. Гляди, - он достал из кармана коробок.
  "Ни фига себе", - подумала я.
  - Ну что? Дунем? - улыбнулся Хельмут.
  - Н-н-нет, спасибо. Я это не употребляю. Разве в Германии не запрещена травка?
  - Не знаю. Все курят. Точно не хочешь?
  - Нет, нет, спасибо большое. Мне уже пора спать.
  "Вот только не хватало вместе шмаль курить", - подумала я.
  - Ну, как хочешь, - Хельмут спрятал коробок в карман с видом бабушки, внуки которой отказались отведать её фирменный пирог.
  - Спасибо, - брякнула я.
  - Я тогда пойду к Алексу загляну. Сейчас как раз футбол показывают.
  Алексом звали нашего соседа, мужа фрау Лемански. "Прикольно, наверное, смотреть футбол по обкурке", - подумала позавидовала я.
  - Спокойной ночи, - с этими словами Хельмут зашёл в гостиную, прикрыл за собой балконную дверь и тихо, чтобы не проснулась Ингрид, покинул квартиру. Босиком.
  "Мда-а-а... Ну и нравы. С гувернанткой своих же собственных детей шмаль курить! Каково?!"
  Я вдохнула ночного воздуху, чтобы слегка проветрить лёгкие, и, озадаченная, пошла в свою комнату.
  Часы показывали половину первого ночи, мне уже хотелось спать, но я решила ещё разок заглянуть в почту. Кто его знает? Может быть...?
  Меня ждало одно новое письмо. Затаив дыхание, я прочитала следующее: "Добрый день, уважаемая фрау. Я буду рад совместному путешествию из Детмолда в Перпиньян. С меня - комфортабельное авто. С вас - 40евро. Искренне Ваш, Зигфрид Зур".
  Сначала я не поверила своим глазам. Ещё вчера, да что там вчера, ещё полчаса назад никого даже примерно подходящего на сайте не было, а тут на тебе - лови, как на заказ! И пункт отправления, и пункт назначения - всё совпадает!
  Ура! Ура! Ура!
  Всё во мне ликовало и пело! Ура! Значит, я еду! Да и Хельмут меня отпустил! И какой-то Зигфрид мне написал письмо, и мы с ним поедем!!! О-е! О-е о-е о-е!
  Я заплясала по комнате и запела, рискуя разбудить домашних.
  Немного успокоившись, я перечитала письмо. Да, всё совпадает! Ну надо же, какая удача!
  Однако странно - почему он указал Детмолд? Ведь я в своём объявлении указала Билефельд как более крупный город, рассчитывая добраться туда на поезде, а уж оттуда отправиться на юг. Хм... Может, он вычислил моё местонахождение по ID компьютера? Бывает так? А то как-то странно.
  Теряясь в догадках, я написала письмо незнакомцу Зигфриду, поинтересовавшись, почему именно Детмолд и попросив уточнить детали, а также подробно описать себя и машину.
  Ответ пришёл тут же. Зигфрид вежливо поздоровался, выразил своё приятное удивление и благодарность в связи с моим быстрым ответом, и написал, что если мне удобнее ехать из Билефельда, он захватит меня оттуда, в Детмолд же ему нужно заехать по делам, но если меня не сильно затруднит, может быть, я доберусь до Детмолда из Билефельда сама? Ведь это совсем недалеко.
  Я написала, что ладно, так и быть, доберусь как-нибудь до Детмолда.
  В ответ Зигфрид рассыпался в любезнейших благодарностях, которые меня чрезвычайно рассмешили, когда он-лайн переводчик мне их заковыристо перевёл. Он сообщил также, что приедет на авто серебристого цвета и прислал номер машины.
  Оставалось согласовать время и место встречи.
  Зигфрид предложил встретиться в субботу в десять утра. Я рассчитывала отбыть в пятницу, но капризничать не стала - согласилась на субботу.
  Местом встречи назначили парковку у Аквалипа - детмолдского аквапарка.
  Пожелав друг другу сладких сновидений, мы попрощались, напоследок обменявшись номерами телефонов - на всякий случай.
  "Надо же, как неожиданно легко всё получилось! Всё, назад пути нет!", - подумала я и пустилась в пляс по комнате.
  
  *****
  
  Утром я решила как можно скорее поговорить с Ингрид.
  Вся семья собралась за завтраком. Дети, как всегда, галдели и безобразничали. Ингрид, напевая себе под нос какую-то энергичную мелодию, намазывала маслом тосты для них. У меня была маленькая надежда, что разговор начнёт Хельмут, но он выглядел ещё более помятым, чем обычно по утрам, смотрел в одну точку и молчал.
  - Олга, отчего ты такая задумчивая? - обратилась Ингрид ко мне.
  - Я? Да нет.
  - Молчишь весь завтрак. Всё в порядке?
  - М-м-м... Да. Э-э-э...
  Не успела я начать произнесение заготовленной фразы, как Ингрид, перебив меня, обратилась к мужу:
  - Хельмут, а ты почему такой молчаливый?
  Хельмут вздрогнул, повёл плечами и натужно улыбнулся:
  - Я? Да нет, задумался просто.
  - Какие вы напару задумчивые! С чего бы это? - Ингрид, недобро улыбаясь, переводила взгляд с одного на другого.
  - Золотце, - обратился к ней Хельмут, - почему же напару? Я не выспался. И голова болит ужасно. У Олги, наверное, своя причина есть.
  - Не выспался? - энергично размазывая масло по тосту, переспросила Ингрид. - Как интересно! Олга, а у тебя какая причина, можно узнать?
  Чувствуя, что Ингрид не в духе и разговор об отпуске получится не в кассу, я вдохнула и ответила:
  - Если честно, я тоже не выспалась.
  Ингрид хмыкнула и театрально взмахнула ножом:
  - Как интересно! Какое совпадение! И ты, золотце, не выспался, и ты, Олга. А теперь позвольте поинтересоваться причиной - а? Кто начнёт?
  Я не понимала, к чему Ингрид клонит, но она закипала всё больше и больше.
  - Золотце, я не понимаю, к чему эти вопросы? - Хельмута, похоже, начинал раздражать этот разговор.
  - К чему? - Ингрид сверкнула стёклами очков. - Куда вы ходили ночью?
  - Мы?! - с неподдельным удивлением хором спросили мы с Хельмутом.
  Ингрид переводила вопросительный взгляд с Хельмута на меня.
  - Ну, золотце, это уже чересчур! - Хельмут вскочил со стула. - Поговорим после, не при детях, - с этими словами он выскочил из комнаты, опрокинув по дороге стул.
  Ингрид победоносно посмотрела ему вслед и обратилась к сыну:
  - Тобиас, будешь тост?
  - Неа. А куда ходили Олга с папой? - облизывая ложку с шоколадным кремом, спросил мальчик.
  - Тобиас, никуда. Брита, хочешь тост? - Ингрид за время допроса успела намазать маслом штук шесть тостов, они лежали перед ней на большой тарелке.
  - Неа, мама. Не хочу. Можно мне картошки фри?
  - Нет, дорогая, картошку фри тебе Олга приготовит на обед. А сейчас завтрак. На завтрак детки кушают тосты. Олга, может быть, ты хочешь тост? - Она уже взяла себя в руки и мило улыбалась.
  - Можно.
  Ингрид протянула мне тарелку с тостами.
  - Спасибо.
  Я намазала тост поверх масла мёдом и сложила его треугольничком.
  На Ингрид я не злилась. За тот недолгий срок, что жила в их доме, я успела выяснить, что хоть семья и немецкая, темперамент у всех чуть ли не итальянский - закипают в секунду, шумят, потом так же быстро остывают и начинают извиняться. Вдобавок на Ингрид накатывала временами какая-то необоснованная подозрительность. Первые месяцы она, по-видимому, сдерживала себя, но в последнее время перестала скрывать свои эмоции. В их отношения с Хельмутом я не лезла, мне это было неинтересно. Спали супруги в разных комнатах, часто ссорились, но в целом отношения у них, как ни странно, оставались неплохими - они проводили вместе свободное время, в воскресных прогулках детей неизменно участвовали оба, часто засиживались допоздна за бокалом вина и болтали.
  "Ладно, фиг с тобой, арийская морда. Ещё извиняться будешь. Тогда-то я и подкачу к тебе со своим отпуском", - решила я.
  - Олга, отведёшь детей в сад? - с милой улыбкой спросила Ингрид.
  - Конечно.
  - Тогда я побежала. Не злись на меня, - поцеловав детей в макушки, а меня погладив по волосам, хозяйка дома унеслась.
  За столом остались мы с детьми.
  - Ойга, можно мне картошечки? - спросила Брита, кроша тост на пол.
  - Сейчас нет. На обед можно.
  - А сейчас почему нельзя? Ну сделай картошечки!
  - Не могу. На обед сделаю.
  - Ну сделай!
  - Нет.
  - Ну пожалуйста!
  - Извини, нет.
  - Ты плохая.
  - Нет, я не плохая.
  - Плохая.
  - Неправда.
  - Плохая! Плохая! Плохая! - Брита стала стучать ложкой по тарелке.
  - Не стучи, пожалуйста. И не кроши на пол тост.
  - Это для голубей.
  - Тут нет голубей.
  - Они скоро прилетят.
  - Тобиас, выключи телевизор.
  Мальчик, воспользовавшись ситуацией, включил телевизор и отыскивал детский канал.
  - Не выключу, сейчас мультфильм, - встревожено выкрикнул он.
  - Сейчас мы пойдём в садик.
  - Нет, не пойдём! - не отрываясь от экрана, закричал мальчик. - Иди с Бритой. Я буду смотреть мультфильм.
  - Всё! Хватит, - видя, что мне не удастся дожевать тост, я встала из-за стола и выключила телевизор, - Дети. Сейчас мы пойдём в садик. Телевизор будем смотреть, когда вернёмся. Брита, ты покушала?
  - Да.
  - Вставай, идём одеваться.
  - Не пойду с тобой. Хочу с мамой в садик идти.
  - Мама ушла учиться. Придётся тебе идти со мной. Вставай, - я взяла Бриту на руки. - Тобиас, выключи телевизор.
  Маленький хулиган снова включил телевизор и уже успел найти нужный канал и с вожделением впился глазами в экран. Он меня даже не слышал.
  - Тобиас, выключи телевизор. Идём одеваться.
  - Сейчас, немножко посмотрю, - не отрываясь от экрана, сказал он.
  - Нет, мы сейчас идём одеваться, - я подошла к телевизору и выключила его. Слава богу, мультик ещё не начался, шла реклама, не то Тобиас поднял бы страшный крик.
  - Ты глупая, - надулся Тобиас и сделал вид, будто сейчас заплачет.
  - Нет, - отрезала я.
  - Глупая! Глупая! - он всё пытался заплакать, но тщетно.
  - Плохая, - поддакнула Брита, сидевшая у меня на руках.
  Тут мне пришлось прибегнуть к торгу.
  - Дети, давайте я вам куплю шоколадку по дороге, - предложила я.
  - Давай! - хором закричали дети.
  - Тогда надо идти одеваться!
  Дети побежали в свою комнату. Я зашла к себе, быстро оделась, и пошла вслед за ними. Тобиас уже оделся, но оказалось, что он натянул грязный свитер.
  - Тобиас, свитер грязный. Давай другой оденем.
  - Нет, хочу в этом.
  Я махнула рукой. Ладно, неважно. Всё равно, что бы мы ни одели, к тому моменту, как мы придём в сад, вся одежда испачкается.
  - Брита. Что ты хочешь надеть?
  - Вот это, - она достала из шкафчика летнее платьице.
  - В нём холодно тебе будет.
  - Нет, Ойга. Хочу это.
  - Хорошо.
  Я одела девочку в стёганое розовое платьице, а сверху надела курточку с капюшоном.
  - Ну, идёмте!
  Дети весело сбежали по лестнице, и припустили по направлению к магазину, где продавались шоколадки. Этот путь до садика был длиннее, но зато, когда мы шли через магазин, дети слушались меня и почти не шалили - ждали, когда куплю им шоколадку.
  Стояло чудесное утро. Вокруг большинства деревьев трепетали лёгкие облачка молоденьких листочков. Несмотря на довольно ранний час, солнце припекало по-летнему. Мне стало жарко, но я не могла снять кофту, иначе дети последовали бы моему примеру.
  Бриту я вела за ручку, Тобиас носился вокруг нас, то обгоняя, то отставая, то прячась в кустах. Вдруг он издал торжествующий вопль и бросился через лужайку к зарослям сирени.
  - Тобиас, ты куда?
  - Я кое-что нашёл! - донёсся приглушённый крик.
  - Что там такое?
  Тут мой маленький друг выбрался из кустов. Он тащил за собой какую-то огромную корягу, больше метра длиной и довольно толстую.
  "Боже мой! Его страсть к собирательству меня доконает!" - подумала я.
  - Тобиас, что это? Зачем тебе это дерево?
  Когда он подошёл ближе, я заметила, что коряга вся в грязи и налипших на неё прелых листьях.
  Задыхаясь от восторга, мальчик стал что-то быстро и путано объяснять. Напрягая извилины, я поняла, что речь шла о зоопарке и каких-то птицах.
  "Ну да, они ж недавно были с садиком в зоопарке", - вспомнила я, но так и не поняла, о чём говорит Тобиас.
  - Тобиас, ничего не понимаю, - призналась я. - Зачем тебе коряга? При чём тут зоопарк?
  - Олга, ты глупая! - разозлился Тобиас. (И я его понимаю).
  - Нет, - неуверенно возразила я. - Зачем тебе коряга? Объясни ещё раз. Только медленно, прошу тебя.
  Он воздел глаза к небу.
  - Для птицы! Для птицы! Олга! Птица будет на ней сидеть!
  Брита, в продолжение разговора молча наблюдавшая за действиями Тобиаса, посмотрела на меня и сказала тоненьким голоском:
  - Олга. Как ты не поймёшь? Для птицы!
  - А-а-а! - осенило меня. Я вспомнила, что в зоопарках хищные птицы сидят в вольерах на каких-то разлапистых корягах. Ну что ж, эта вполне бы сгодилась.
  - Ты её хочешь отнести в зоопарк? - обрадованно предположила я.
  - М-м-м, - от злости мальчик аж зарычал, - Олга! Ну как ты не поймёшь?!
  - Ладно, ладно, - замахала я руками. - Я всё поняла. Коряга нужна для птицы.
  - Ну да! - облегчённо вздохнул он, прижимая к груди чумазую деревяшку.
  "Хорошо, что мы одели грязный свитер", - мелькнула у меня мысль.
  - Олга.
  - Что?
  - Идём дальше.
  - Ну пошли, - неуверенно согласилась я, косясь на корягу - та была внушительных размеров и наверняка слишком тяжёлая для шестилетнего мальчика.
  - Слушай, Тобиас, брось ты её.
  - Нет, - мальчику было явно тяжело, но он, пыхтя, тащил свою находку.
  - Мы её на обратном пути возьмём, когда домой пойдём, - робко предложила я.
  - Олга! - закричал он, снова разозлившись на мою непонятливость. - Зачем нести корягу к нам домой, если птица будет жить у нас в садике?!
  Я решила, что он скоро выбьется из сил, и мы оставим мерзкую деревяшку где-нибудь в кустах. Мы прошли полквартала. Тобиас пыхтел от натуги, он весь был в грязи и листьях, даже в его рыжих волосах запуталась какая-то растительность. Наконец он вскричал:
  - Не могу больше! Олга, неси ты её!
  - Давай я понесу! - проявила великодушие его сестра.
  Она чуть было не ухватилась за корягу, но я опередила её:
  - Брита! Не трогай! Смотри, Тобиас весь чумазый стал - это он об корягу испачкался! Давай хоть ты чистая будешь.
  - Тогда ты неси, - заявила Брита.
  - Нет, не понесу. Тобиас, давай её вот под этим кусточком оставим, а потом заберём. Папу попросим, и он на машине её в садик отвезёт.
  - Я хочу сегодня!
  - Ну пожалуйста, не упрямься. Давай её тут спрячем. Никому не скажем. Это будет наш секрет.
  - Нет! Сейчас! - Тобиас топнул ногой. Он явно не хотел сдаваться.
  Я в задумчивости почесала себе лоб. Мне не улыбалась идея нести грязный дубец, но нельзя было позволять мальчику и дальше нести такую тяжесть.
  Пораскинув мозгами, я выдала детям ультиматум:
  - Брита. Тобиас. Слушайте меня внимательно. Одно из двух. Или мы несём в садик корягу, но тогда я не покупаю шоколадку. Или покупаем шоколадку, но корягу оставляем в кустах.
  - И то, и то! Ты обещала шоколадку! - хором закричали дети.
  - Что-то одно. Выбирайте! - стояла я на своём.
  Но ультиматум не сработал.
  - Ойга, я хочу в туалет, - неожиданно сообщила Брита. Не дожидаясь моей реакции, девочка начала стаскивать колготки.
  - Брита! Стой! Подожди! - я бросилась к ней, но опоздала - девочка присела прямо посреди тротуара. Шедшая мимо пожилая фрау, оглядев нас, широко улыбнулась и сказала Брите что-то ободряющее.
  - Одевайся скорее! - закричала я. - Нельзя делать пи-пи посреди тротуара!
  Выйдя из себя, я шлёпнула девочку по голой попке. Она принялась реветь.
  - Я тоже хочу в туалет! - перекрикивая её плач, завизжал Тобиас.
  - Иди в кусты! Нельзя посреди тротуара!
  Мальчик нырнул в чей-то палисадник, а я принялась успокаивать Бриту:
  - Ну же, одевайся! Не надо плакать. Не плачь. Нельзя пи-пи посреди тротуара.
  Я взяла её на руки.
  - Ойга плохая. Ойга плохая, - всхлипывая, повторяла она.
  - Ну всё, не плачь, - вытирая слёзы с нежного личика, говорила я. - Сейчас шоколадку купим. Ну хватит, успокойся, - мне было очень стыдно, что я не сдержалась и шлёпнула её.
  - Ойга плохая. Ойга глупая, - не унималась девочка.
  - Ну всё, не реви. Тобиас, ты долго там?
  - Одну секунду!
  Через пять минут спокойствие на дорогах восстановилось, и мы пошли дальше. Тобиас продолжал волочь за собой корягу. Брита перестала всхлипывать, ухватилась за мою руку и что-то тихонько напевала себе под нос. Ещё один квартал остался позади, и тут Тобиас бросил корягу на землю и закричал:
  - Олга! Теперь ты неси!
  - Нет, Тобиас, не понесу, - тоном, не терпящим возражений (как мне казалось), сказала я.
  - Ты должна! - затопал ногами Тобиас.
  - Ха! Ничего я не должна! - сказала я и сделала вид, что ухожу.
  - Олга, ну пожалуйста, - жалобно попросил мальчик.
  - Ойга, пожалуйста! - прощебетала Брита, просительно заглядывая мне в глаза.
  "Похоже, выхода нет. Придётся нести. Не то они заартачатся, и мы, глядишь, до садика доберёмся только к обеду. В конце концов, ничего страшного - ну испачкаюсь немного, подумаешь", - решила я.
  - Ладно.
  Я достала пакетик с бумажными носовыми платочками, достала один и обвернула им корягу в том месте, где собиралась за неё ухватиться. Дети захлопали в ладоши.
  Ветка и впрямь оказалась довольно тяжёлой, особенно нелегко было нести её не прижимая к груди, как делал это Тобиас, а держа на отлёте.
  - Тяжёлая! Как ты её вообще нёс?
  - Мне не было тяжело! Просто ты, Олга, слабая! - прыгая вокруг меня, верещал Тобиас.
  Когда мы дошли до магазинчика, я была уже без сил. Хозяин лавки, широко зевая, стоял на пороге и поджидал покупателей.
  - А! Олга! - закричал он издали. - Что, сигареты закончились?
  Я сделала страшные глаза: замолчи, мол.
  - Тобиас, мы твой груз пока тут положим, - я с облегчением положила корягу на тротуар перед лавкой, - купим шоколадку, а потом возьмём.
  - Ладно, - согласился мальчик.
  Крохотная табачная лавчонка, хозяин которой торговал вдобавок свежими газетами и сладостями, а также варил желающим кофе, наполнилась криками детей - они спорили, что купить. Тобиас ухватил шоколадную плитку, а Брита - рулон жевательной резинки.
  - Берём и то, и то, - сказала я, доставая кошелёк.
  - Ещё что-нибудь? - спросил, подмигивая, хозяин.
  - Ну и две штучки, - мне пришлось перейти на шёпот.
  - Ментоловые?
  - Да, да.
  Я поспешно спрятала сигареты в кошелёк и расплатилась.
  - До свидания.
  - Хорошего дня, Олга, заходи ещё!
  Дети засеменили дальше. Они не притронулись ни к шоколадке, ни к жевательной резинке - я знала, что они мечтают угостить и тем, и другим своих друзей по садику. Эта традиция установилась уже давно. Как-то раз я пришла за детьми в сад, а они никак не хотели собираться и идти домой. Тут я вспомнила, что у меня в сумке лежит полплитки шоколада. Через пять минут вокруг меня толпились все двадцать детсадовцев, а ещё через пять все были перемазаны шоколадом.
  Тобиас, увидев, какого успеха в обществе можно добиться с помощью шоколада, время от времени выпрашивал у меня плитку и щедро делился ею с остальными детьми, чаще всего забывая, что и себе неплохо бы оставить кусочек. Чего не сделаешь ради того, чтобы побыть в центре внимания!
  Вот и сейчас, начисто забыв о своей коряге, он нёсся сломя голову по направлению к детскому саду. Брита, заразившись его энергией, бежала следом. Я, плюнув на свою тягу к чистоте и прижимая проклятую деревяшку к себе, едва поспевала за ними.
  Но вот и садик. Дети, забыв обо мне, вбежали в холл. Я бросила корягу под клён у входа и вошла следом. Детей уже и след простыл. Я поздоровалась с воспитательницей, положила в шкафчики детей коробочки с перекусом и отправилась восвояси.
  "Ну вот, даже не попрощались", - с обидой подумала я, пнув ногой позабытую деревяшку.
  
  *****
  
  Домой шла не спеша, ведь погода стояла восхитительная. Разглядывала облака, нюхала попадавшиеся по дороге незнакомые цветы и прикидывала, какую одежду с собой взять и что купить в подарок Рике. Решила купить коврик для мыши - видела недавно прикольный: прозрачный, наполненный какой-то жидкостью, в которой плавают головастики - типа сперматозоиды. Туповато, конечно, но смешно. Ей должно понравиться... Ну и бутылку яичного ликёра. На случай, если коврик не прокатит.
  Ой, скорей бы суббота!
  Тут я вспомнила, что ещё не поговорила с Ингрид, и настроение немного испортилось.
  "Ну что ж, в крайнем случае, встану на колени", - решила я.
  Дома меня дожидался бардак. Особенно удручающее впечатление производила моя собственная комната, разорённая в процессе ночного поиска сигаретных заначек.
  Включив "Болеро" Равеля, на которое я "подсела" за последнюю неделю, я принялась за уборку. Мытьё посуды, пола, стирка, сортировка чистого белья, мытьё унитаза, окон, чистка ковров заняли у меня часа три. Управившись с уборкой, я включила компьютер.
  "Может быть...? - мелькнула у меня робкая надежда. - Нет. Обломись, дорогая. Хватит того, что Он снится тебе каждую ночь и что ты едешь во Францию".
  Вырубив комп, я принялась готовить обед. Сварила суп, нажарила котлет. Пообедала. Часы показывали три. Пора было идти за детьми в сад.
  Наскоро одевшись, сунув ноги в кроссовки, я вышла из квартиры. Прыгая вниз по лестнице через три ступеньки, я едва не сбила с ног фрау Эрлих, которая несла пакеты с мусором.
  - Добрый день, фрау Эрлих! Давайте я вам помогу!
  - Добрый день, Олга. Ох нет, - покачала головой старая немка, - лучше уж я сама, а то, не дай Бог, снова всё перепутаешь.
  - Ну, как хотите.
  "Ну естественно, как можно доверить вынос мусора русской девице! Она несомненно всё напутает! Ох уж эти русские поросята, всё ищут возможность перепутать мусор!" - наверняка думала она.
  Впрочем, фрау Эрлих имела основания сомневаться в моих способностях. Первое время своего пребывания в Германии я никак не могла взять в толк, что мусор надо сортировать: объедки складывать отдельно, картон и бумагу, в том числе сплющенные тетрапаки от молока и соков - отдельно, не говоря о том, что ни за что на свете не стоит закидывать стекло в ящики с объедками или бумагой. Его можно выбрасывать только в специальные контейнеры, причём для каждого цвета стекла во дворе стоял отдельный контейнер, всего три - для прозрачного стекла, для зелёного и для коричневого. Бедные дальтоники!
  Ингрид не раз, ворча, вытаскивала из ведра с объедками брошенную мною туда по рассеянности бумажку и торжественно водворяла её на причитающееся ей место в другом ведре.
  Однако прошло уже четыре месяца! Я давно усвоила эти мудрёные порядки и перестала путаться в мусорных вопросах, а фрау Эрлих сомневается во мне... Обидно!
  "Так что вовсе она не милая старушка, несмотря на все свои кудряшки и бесконечное высаживание цветов", - решила я и побежала дальше.
  Было уже три десять, так что я не успевала выкурить последнюю сигарету перед периодом дневного воздержания, когда дети будут дома. Выкурить-то я бы успела, но нужно было ещё проветриться и чем-нибудь зажевать запах.
  Я бежала бегом и в такт дыханию шептала: "Во Францию! Во Францию!"
  
  Возле садика уже столпились машины родителей, приехавших за своими детьми. Зайдя в здание сада, я никого не обнаружила - по случаю хорошей погоды дети гуляли во дворе.
  Само здание было не сравнить с однотипными строениями, в которых размещают детские садики в России. В проекции оно представляло собой ассиметричный треугольник и включало четыре просторных комнаты с высоченными потолками и огромными окнами. Никаких кроваток и столиков стройными рядами - покемарить можно было в любое время в уютной спальне. Хочешь - играй, хочешь - рисуй. Или развлекайся на спортивных снарядах в специальном зале. Никакого особенного расписания занятий не было. При этом все детки всегда были заняты, никто не шатался без дела и не скучал. Воспитатели чутко ловили настроение детей и вовремя предлагали то или иное занятие. Не знаю, существовал ли у воспитателей какой-то набор рекомендаций, какие-то нормативы относительно того, что дети должны были уметь, знать - мне кажется, что дети просто занимались тем, что им нравилось, без какой бы то ни было обязаловки.
  Завтрака и обеда по расписанию также не было предусмотрено - завтракали дети дома, обедали чаще всего тоже. В любое время можно было перекусить бутербродом или фруктами - улыбчивые воспитатели всегда шли навстречу потребностям каждого.
  Вообще говоря, про детский сад, в который я ходила дошколёнком, я тоже ничего плохого сказать не могу. Истории про надетую на голову тарелку с манной кашей и воспитательниц-садисток удивляют меня до сих пор - у нас в саду ничего такого не наблюдалось, воспитатели были ласковы и, кажется, действительно любили детей, но элементы "постойкесмирно" всё же присутствовали - на горшок строем, спать вобяз, стихотворение к новогоднему утреннику чтоб от зубов отскакивало... Короче говоря, "орднунг мусс зайн", как говорят в Германии. То бишь дисциплина на первом месте.
  А в садике, куда ходили Тобиас и Брита, свободный дух и хорошее настроение были, кажется, превыше всего остального. В группе было около 25 детишек в возрасте от четырёх до семи лет. И это была единственная группа в саду - все дети были вместе, разбиваясь время от времени на кучки по интересам. Следили за ними пять воспитателей. Помню, я очень удивилась, когда узнала, что двое из них мужчины.
  
  Я вышла во двор. Дети усердно копали грядки и поливали землю из крохотных леечек.
  Тобиас, по уши в земле, был страшно увлечён поливом. Едва взглянув на меня, он крикнул:
  - Олга, ты слишком рано пришла!
  Брита, неподалёку от него ковырявшая лопаткой землю, присоединилась к возмущению брата:
  - Да, Олга! Приходи потом.
  - Дети. Пора домой, - изображая строгую тётю, сказала я.
  - Нет! - закричал Тобиас, увлечённо продолжая поливать огород.
  - Нет! - поддержала его Брита.
  В то время я, увы, не знала всех премудростей обращения с детьми, и мне не пришло в голову, что можно каким-то образом отвлечь их от огорода, предложив интересную альтернативу. Мне казалось, что дети должны меня слушаться - и точка.
  Кроме того, мне хотелось поскорее уйти из сада. По двум причинам. Во-первых, всякий раз, как я приходила, чужие ребятишки начинали толпиться вокруг и рассматривать меня. Их невероятно забавлял мой акцент. Ну и слова, надо признаться, я знала не все, поэтому использовала несколько шаблонных фраз в разной последовательности. Звучало это наверняка глупо и смешно. Дети начинали дразнить меня, я не понимала, что они говорят, дети веселились ещё больше, я злилась, но ничего поделать не могла.
  Кроме того, после упомянутого манёвра с шоколадкой, когда Тобиас угостил всех детей, старшая воспитательница попросила меня больше не угощать детей сладостями, потому что у Алекса, Греты, Сюзанны, Тони и Ангелы оказалась аллергия. Боюсь, я невольно вызвала и гнев их родителей... Впрочем, самих Алекса, Грету, Сюзанну, Тони, Ангелу и остальных это ничуть не смущало - всякий раз, как я приходила в сад, дети дружно бежали ко мне, выкрикивая "Олга! Шоколад!". Так что мой приход всегда вызывал у детей ажиотаж - можно было если не полакомиться, то повеселиться.
  Вторая причина заключалась в том, что я старалась избежать разговоров с воспитателями. Встреч со взрослыми я боялась ничуть не меньше, чем атак ребят - ведь приходилось изъясняться на немецком. Я всякий раз начинала стесняться, краснела. Впрочем, надо отдать должное воспитателям - широко улыбаясь, они охотно хвалили мои жалкие попытки изъясняться на их родном языке и всякий раз отмечали, что у меня явный прогресс. От этих слов я краснела ещё больше, проклиная собственную лень, ведь немецким не занималась совершенно.
  В любом случае, повышенное внимание мне не льстило - я чувствовала себя неловко.
  
  Итак, я спешила, а дети как ни в чём не бывало продолжали вести земляные работы. Я собралась с духом и открыла было рот, чтобы в очередной раз прогнусавить "дети, пора домой", как вдруг рядом возникла Элке, одна из воспитательниц. Поздоровавшись со мной, она обратилась к Тобиасу:
  - Давай так: ещё десять минут, и вы с Олгой идёте домой.
  - Ок! - тут же согласился мальчик и принялся с двойным усердием перекапывать огород.
  - Договорились, - она подмигнула мне и стала помогать Тобиасу.
  Я с удовольствием поговорила бы с ней, спросила, в чём её секрет, почему дети в садике как шёлковые, а дома ходят на голове. Но не могла.
  "Лентяйка, - ругала я себя, - не можешь язык нормально выучить".
  Бросив благодарный взгляд в сторону Элке, я прислонилась к дереву и стала наблюдать за детьми. Все ребята были в хорошем настроении, никто не плакал. Все одеты в яркие, нарядные одёжки, все гладкие, румяные, здоровые. Никто не скучал, каждый увлечённо занимался своим делом. Мне стало грустно. Я вспомнила дом малютки, где была когда-то на практике от университета. Там дети были совсем другие...
  От университетской практики мои мысли по проторенной дорожке вернулись к Нему. Мне пришло в голову, что я хочу, чтобы мои дети, если они у меня будут, были бы похожи на Него. Это были бы самые лучшие дети на свете! С Его глазами, с Его улыбкой...
  - Десять минут прошло! - весело крикнула Элке. - Тобиас, Брита, одеваться!
  Тобиас бросил лопатку и побежал мыть руки. Брита, как и следовало ожидать, посеменила вслед за братом.
  Поблагодарив Элке и пожелав, как смогла, ей хорошего дня, я поспешила следом. Оказалось, Тобиас уже оделся и нёсся к выходу, что-то выкрикивая.
  - Подожди! - закричала я вдогонку, но он как будто не слышал - входная дверь хлопнула, и он скрылся из виду.
  - Брита, посиди тут секундочку, - я усадила девочку на диванчик недалеко от выхода и кинулась вслед за Тобиасом.
  Я выскочила на улицу и тут же наткнулась на Тобиаса - он сидел на камне у палисадника, подперев голову рукой. Его хорошенькое личико изображало скуку.
  - Долго вас ждать? - спросил он, скроив недовольную рожицу.
  Не говоря ни слова, я схватила его в охапку и потащила назад.
  - Эй, Олга! - закричал он. - Ты же хотела идти домой! Куда ты меня тащишь?
  Но я не могла его выпустить, не без основания подозревая, что он снова может смыться.
  У шкафчиков с одеждой, где я оставила Бриту, девочки не оказалось.
  "Хоть одного не упустить бы", - подумала я и, не выпуская Тобиаса из крепких объятий, отправилась искать Бриту.
  "Ничего, ещё полтора дня - и отпуск! - подбадривала я себя. - Послезавтра я еду во Францию!"
  Обойдя все комнаты, я снова вышла во двор.
  Брита, как ни в чём не бывало, поливала грядку. Элке рядом не было. Неподалёку стоял другой воспитатель - Морис.
  - А, Олга, добрый день! Пришла за детьми? - весело спросил он.
  - Да. Добрый день.
  - Брита, ещё десять минут и домой, - на автомате предложил он знакомую сделку.
  - Десять минут! - Вне себя от вострога закричал Тобиас, вырвался из моих рук и бросился к лопатам.
  Я выругалась. Разумеется, про себя. "Хоть бы Элке не пришла, а то я совсем как дура".
  Я прислонилась к дереву и стала наблюдать за тем, как играют дети. Морис, обратившись ко мне, что-то сказал.
  - Простите? - не поняла я.
  Он жестами показал на мою одежду. Я оглядела себя и пришла в ужас. В пылу ловли Тобиаса я не заметила, что он так и не вымыл руки, и теперь была вся в земле.
  Поблагодарив Мориса за наблюдательность, я махнула рукой - джинсы ещё сто раз испачкаются, пока мы дойдём до дому - кто знает, какие приключения нам предстоят по пути.
  - Десять минут прошло! - сказал наконец Морис, - Тобиас, Брита, до свидания!
  Чтобы избежать повторения пройденного, я посадила Тобиаса на закорки, Бриту взяла за руку и мы, помахав всем на прощание, направились к шкафчикам с одеждой.
  - Так, Тобиас, слезай и стой рядом. Брита, одевайся.
  Я сняла хулигана со своей спины и всучила ему в руки какой-то рекламный проспект, на счастье оказавшийся в кармане куртки.
  Пока Тобиас осознал, что эта ерунда не представляет для него ни малейшего интереса, я успела одеть Бритту.
  - Ну, пошли! - вздохнула я с облегчением - первый, самый тяжёлый этап, был пройден. Брита доверчиво вложила в мою руку свою маленькую тёплую ручку, Тобиас поплёлся следом, и мы вышли на улицу. Утренняя коряга, слава богу, была позабыта, и нам не пришлось снова тащить её за собой.
  - Олга, ты несла Тобиаса, теперь неси меня, - заявила Брита через пару кварталов.
  - Ладно, - вздохнула я и посадила девочку к себе на плечи.
  "Предпоследний день, а там - Франция!", - подумала я.
  - Я тоже так хочу! - закричал Тобиас. - Ты меня по-другому несла!
  - Ты тяжёлый. Я тебя так не смогу нести. Брита маленькая.
  - Нечестно, - надулся он и замедлил шаг.
  - Давай так - я несу Бриту до той вон машины, потом несу тебя, - предложила я.
  - Ладно, - согласился мальчик и бегом побежал к припаркованному у тротуара "Ситроену".
  Доковыляв до машины, я спустила Бриту на землю, отдышалась и посадила Тобиаса на закорки.
  Таким макаром мы прошли полпути до дома. Я несла то Тобиаса, то Бриту.
  - Уф, дети, теперь давайте ножками, - потирая спину, взмолилась я наконец.
  Мы как раз проходили по скверу, примыкавшему к кладбищу. Вокруг росло много деревьев и кустарников, на некоторых из них уже появились листочки и цветочки. Обычно дети шли здесь с удовольствием, рассматривая растения, собирая камешки и прочие ценные объекты. Но сегодня Тобиас заартачился.
  - Не пойду дальше, - сказал вдруг он, надув губки.
  - Ну почему??? - воскликнула я.
  - Хочу в парк.
  - Тобиас! Это далеко! Мы потом пойдём в парк, а сейчас нам надо домой. Я суп сварила.
  - Не люблю суп. Он гадкий, - сказала Брита. Она встала рядом с братом и, похоже, была готова поддерживать его в любых начинаниях.
  - Я вам блинов поджарю, - попыталась подкупить я детей.
  Тобиас и Брита не шелохнулись.
  - Блинов! - подчеркнула я.
  - Ты вчера их жарила, - сказала Брита.
  - И позавчера, - подтвердил Тобиас. - Хочу в парк.
  - Давайте я вас опять понесу.
  - Нет. Идём в парк, - упрямился Тобиас.
  Я начала злиться. Был бы у меня на попечении один ребёнок, я бы схватила его в охапку и потащила силой (в те времена мне казалось, что это возможно), но их было двое, они стояли не шелохнувшись и ждали, когда я изменю направление движения и поведу их в парк.
  - Надо домой, - повторила я.
  - В парк, - стояли на своём упрямые дети.
  "Придётся применять силу, - решила я, - девчонку на плечи, а его на закорки. Интересно, получится нести их одновременно?"
  Я подскочила к Брите и попыталась взять её на руки. С громким криком дети бросились прочь.
  - Осторожно, лужа! - крикнула я им в след, но, как оказалось, напрасно.
  Увидев лужу, Тобиас припустил прямиком к ней. Лужа была огромная. Раньше на этом месте была зелёная лужайка, но недавно прошедшие дожди превратили её в море-разливанное, радиусом метров в пять.
  - Стой! - кричала я, несясь следом. - Ахтунг!
  Но было уже поздно - дети без колебаний вошли в лужу и встали в её центре. Вода доходила им до щиколоток. Хорошо, что оба были в резиновых сапогах. Но я-то была в кроссовках!
  - Не достанешь! - крикнул Тобиас и стал говорить что-то непонятное.
  - Что ты говоришь? Я не понимаю.
  - Олга, ты глупая. Я говорю, что...
  Дальше опять пошло что-то неразборчивое. Про какой-то мультик. Что-то про оленей, которые прятались от кого-то в пещере.
  - Вот так и мы, - резюмировал Тобиас.
  - Не достанешь, Ойга, - вторила ему Брита, широко раскрыв свои голубые глаза - сама невинность!
  - Дети, пожалуйста, идёмте домой, - робко попросила я.
  - Иди сама, Ойга.
  - Не могу без вас, - вздохнула я.
  - Нам и тут неплохо, - запальчиво сказал Тобиас и стал ковыряться в луже палкой.
  - Надо измерить её глубину, - профессорским тоном произнёс он.
  Брита запела жалобным голоском какую-то песню. Наверное, тоже из мультфильма.
  "Ничего, ещё 40-50 часов - и свобода", - утешала себя я.
  Прошло минут десять. Дети стояли в луже и пели. Я стояла рядом и уговаривала их идти домой. Мимо прошла пожилая дама с палочкой. Удивлённо взметнув брови, она взглянула на детей, потом оглядела меня с ног до головы и, произнеся какую-то резкую непонятную мне фразу, удалилась.
  Я поняла, что по своей воле дети из лужи не выйдут, и, плюнув на свои белоснежные кроссовки, пошла по воде к ним.
  - Олга! Молодец! - обрадовался Тобиас и захлопал в ладоши. - Я уж было решил, что ты боишься воды!
  Оценив моё геройское погружение, дети послушно вылезли из лужи, и мы продолжили свой путь.
  
  Дома я поджарила блинов и дети съели почти все - чудом спасла два для Ингрид. Она любила резать их соломкой и класть в суп, поэтому я замешивала тесто для блинов без сахара. Она называла это "Блинный суп".
  Закончив обедать, Ингрид улыбнулась и сказала:
  - Ах, Олга, ты так вкусно готовишь!
  - Да ладно, обычно я готовлю.
  В ту пору я не всегда могла сказать, из каких продуктов приготовила то или иное блюдо. Запасаться продуктами было обязанностью Хельмута, поэтому я готовила из того, что было в холодильнике. Мясо он покупал на подложке, без костей, и я не могла сказать - курица это или свинина или говядина. А спросить, разумеется, стеснялась. Не могла же я признаться, что до приезда в Германию ни разу не покупала ничего, кроме куриных окорочков, и то, по большим праздникам. Специи я также клала наугад, ориентируясь на запах. Мудрёные немецкие названия специй никак мне не давались. Иногда, конечно, случались проколы, но порой они оборачивались гастрономическим новшеством. Например, однажды я приготовила мясо (теперь я знаю, что это было куриное филе) в соусе из моркови с корицей. Я знала, что корицу кладут в кулинарные изделия, в яблочную начинку, но слово "цимт" ни о чём мне не сказало, нос в тот день у меня был заложен, и я щедро осыпала мясо корицей. Получилось, кстати, очень вкусно. В тот день у нас обедала подруга Ингрид, весь обед она удивлялась необычному вкусу блюда, а в конце концов попросила у меня рецепт и очень удивилась, когда я брякнула, что готовлю не по рецепту и не могу точно вспомнить, какие именно ингредиенты насыпала сегодня в сковороду.
  Сама Ингрид готовила отлично - испечённые ею пироги, хлебцы, приготовленный ею гуляш, супы, запеканки были безукоризненны. Однако она сама признавалась, что не будь у неё двух десятков кулинарных книг, она не смогла бы приготовить и омлета. А немецкие кулинарные книги - не чета нашим, где всё "по вкусу", "на глаз" и "чтоб не прилипало к рукам". У них всё расписано до миллиграмма, до секунды, и Ингрид действительно широко пользовалась при приготовлении пищи весами и секундомером. Для меня это был каждый раз буквально культурный шок.
  
  Ингрид отодвинула тарелку и облизнулась. Воспользовавшись хорошим настроением своей работодательницы, я набрала в лёгкие побольше воздуха и поделилась с ней своими планами. Ингрид внимательно выслушала меня, помолчала минутку и сказала:
  - Олга, это замечательно! Ведь ты приехала в Европу не только работать, но и знакомиться с местным укладом, с традициями. Если у тебя есть такая прекрасная возможность съездить во Францию, нужно обязательно ею воспользоваться!
  Я ушам своим не поверила.
  - А ничего, что отпуск получается раньше срока? - неуверенно спросила я.
  - Да какая разница? - улыбнулась Ингрид, орудуя во рту зубочисткой. - Надеюсь, у тебя будет много хороших впечатлений! Помоешь посуду?
  - Ну конечно! - вне себя от счастья, воскликнула я. Я готова была её расцеловать, но вовремя удержалась.
  
  Наконец наступила пятница.
  - Ингрид, я завтра уезжаю, - решила напомнить я за обедом.
  - Да? Уже? - нахмурилась она.
  - Уже. Вы же меня отпустили, - с тревогой произнесла я.
  - Да, конечно... А когда ты вернёшься?
  - В воскресенье.
  - Отлично. Счастливо съездить. Делай побольше фотографий.
  - У меня нет фотоаппарата, - призналась я.
  - А-а-а, - протянула она, - жаль.
  - Жаль, - кивнула я.
  "Может быть, они одолжат мне свой фотоаппарат на недельку?" - мелькнула у меня надежда, но попросить об этом я не решалась. Самой Ингрид подобная мысль в голову, кажется, не пришла. Она рассеянно улыбнулась, встала из-за стола и ушла собирать детей на прогулку.
  - Олга, можешь остаться дома, - крикнула она из другой комнаты, - собирайся в дорогу.
  Вымыв посуду и собрав фрагменты обеда с пола столовой, я пошла укладывать вещи.
  "Боже, боже", - тряслась я, куря сигарету за сигаретой. Тряслась я то ли от радости, то ли от страха. Я так желала этой поездки, так мечтала вырваться из засосавшего меня бюргерского бытия, а теперь вот боялась неизвестно чего... "А вдруг меня остановят на границе и не пустят во Францию? А вдруг Зигфрид не приедет? - с тревогой думала я. - Или приедет, но продаст меня в публичный дом? Или на органы? Или убьёт по дороге? И никто-то меня не найдёт... Может быть, я живу последний день! Ужас!"
  Я достала рюкзак, вытряхнула из него скопившийся там мусор и стала упаковывать вещи.
  "Так-с, подарок Рике. Яичный ликёр. Сигареты. Паспорт. Жидкие деньги. Джинсы запасные. Футболка. Футболка. Футболка. Рубашка в клеточку. Платье, интересно, брать? Ладно, возьму, всё равно мало места занимает. Тогда надо бы туфли... Фиг с ними, буду ходить в платье и ботинках. Как в клипе Аэросмит "Crying"... Что ещё? Диски надо бы взять... Blur, Moby... Элвиса возьму ради смеха. Всё, уже больше не влезет ничего в рюкзак, бляха-муха".
  Я утрамбовала пожитки и с натугой застегнула молнию. Открыв настежь окна, чтобы проветрить квартиру после своего никотинового марафона, я легла на кровать и с замиранием сердца принялась ждать завтрашнего дня...
  
  *****
  
  Солнце жарило, будто в июле. Автомобиль нёсся по автобану со скоростью 220 км/ч. Зигфрид сосредоточенно вёл машину. Я искоса разглядывала его. Мы молчали. Изредка нас обгоняли BMW и мотоциклисты, причём по сравнению с последними мы будто бы стояли на месте - так быстро они перемещались в пространстве. Мой попутчик в эти моменты хмурил брови и завистливо хмыкал.
  - Полдня и ты у моря, - изрёк он наконец.
  Мы были в дороге уже пару часов, но ещё не успели разговориться, поэтому я не знала, какой следует избрать тон - Зигфрид оказался примерно вдвое старше меня.
  - Почему же вы не купите себе мото? - спросила я, чтобы поддержать разговор.
  - У меня есть. Но в этот раз мне нужно кое-что перевезти из Германии в своё бунгало на побережье, так что приходится тащиться на Мерседесе.
  Тут уж настал мой черёд хмыкать. "Тащиться на Мерседесе! Каково?!".
  Разговаривали мы на английском. Его английский был хуже моего, чувствовалось, что он изучал его в школе, а с тех пор основательно подзабыл.
  Вскоре нас обогнал ещё один BMW. Зигфриду, похоже, это было как серпом по сердцу.
  - А я думала, что Мерседес - самая быстроходная машина, не считая спортивных, - решила подбодрить его я.
  - Нет. BMW быстрее. Но я не могу себе позволить ездить на BMW, это будет катастрофа.
  - Почему? - удивилась я.
  - Как почему?! Можно пересесть с BMW на Мерседес, а назад - никогда!
  Видя, что задела его за живое, я решила прекратить расспросы, тем более, что ничего в автомобилях не смыслю. Но его уже было не остановить. Я выслушала ряд технических подробностей, иллюстрирующих превосходство Мерса над бедняжкой BMW, причём Зигфрид краснел, задыхался, подыскивая слова чужого языка, стучал ладонями по рулю и весь, если можно так выразиться в отношении сидящего за рулём человека, ходил ходуном.
  - И, помимо прочего, Мерседес облагораживает человека, - заявил он.
  "Ого", - подумала я, - "То-то же у нас все ездили на шестисотках в девяностых".
  - Как это?
  - Ну не будешь же ты ездить на грязном Мерседесе! Нет, никогда! Немытый Мерседес смотрится неестественно. Так не бывает. И не будешь же ты садиться в Мерседес в помятой одежде, после попойки или, не дай Бог, небритым! Нет, никогда! Мерседес тебе этого не позволит и даже, может быть, не простит.
  "О Господи!" - подумала я и подозрительно оглядела свою одежду. Надо признаться, мы с Мерседесом входили в явный и непоправимый диссонанс.
  - Всё, мы должны сделать остановку, если не возражаешь, - заявил Зигфрид, вытирая пот со лба. - Мне нужно проветриться.
  - Конечно. Я только за.
  "Разволновался, бедняга", - сочувственно подумала я.
  - Кроме того, нужно, наконец, познакомиться спокойно. Посмотреть друг другу в глаза. Ты кофе пьёшь?
  - Ну да.
  Через некоторое время Зигфрид свернул с автобана на какую-то второстепенную дорогу, и скоро мы увидели придорожное кафе.
  В мои планы не входило тратиться на перекусы, денег у меня и так кот наплакал, но заканчивались сигареты, и я надеялась пополнить их запас, поэтому я была рада остановке. "Только бы он не стал брать суп или что-то в этом роде", - подумала я. Подкрепляться за чужой счёт мне было неудобно, и я уже собиралась сказать, что не голодна, но очень скоро выяснилось, что Зигфрид и не собирался потчевать меня придорожными разносолами.
  Пока я билась с сигаретным автоматом, который, в конце концов, с дикой накруткой изрыгнул пачку с верблюдом, Зигфрид расположился за столиком, изучая меню. Педантично пролистав его от корки до корки, он заказал два кофе.
  - Обдираловка сплошная в этих кафе, - пробурчал он.
  - Да уж, - хмыкнула я, - сигареты на целый евро дороже.
  - Почему же ты не запаслась сигаретами в Детмолде? - резонно спросил он, строго меня оглядывая.
  Мне стало стыдно. "И правда, почему я такая неэкономная?" - задала я себе вопрос.
  - Не знаю. Сигареты ж везде продаются. Про цену я не подумала.
  - Ужасно, - нахмурив брови, возмутился Зигфрид. - Нельзя так швыряться деньгами! Ведь евро - это не шутка. Спасибо, - поблагодарил он официанта, доставившего нам напёрстки с ароматным напитком.
  - Э-э-э... - я не нашлась, что ответить.
  - Сколько сигарет ты выкуриваешь в неделю? - сверля меня взглядом, спросил Зигфрид.
  - Пачку в день. Иногда полторы, - поёжившись, пискнула я.
  - Мама мия! - воскликнул он и взмахнул руками. - И это семь выброшенных евро в неделю за накрутку! Не считая тех денег, которые входят в базовую стоимость пачки - они выброшены по определению. Олга, бросай курить!
  - Обязательно, - сказала я и закурила.
  Мы помолчали. Я курила, Зигфрид вертел головой и беззастенчиво разглядывал посетителей кафе. Потом его взгляд остановился на мне.
  - Что-то не так? - прервала я затянувшееся молчание.
  - Всё в порядке, - помолчав, сказал он и широко улыбнулся. - Когда мы только встретились, я решил было, что ты несовершеннолетняя, и испугался. А ведь ты писала в объявлении, что взрослая.
  Он сказал это так просто, как будто старой знакомой.
  - Интересно. Чего же ты испугался? - невольно перешла я на тот же тон.
  - Как чего? Ответственности! - он взмахнул руками и снова широко улыбнулся.
  - Интересно-интересно!
  Мы рассмеялись. Напряжённости как не бывало.
  - Да нет, спешу тебя успокоить, мне уж гораздо больше двадцати лет.
  - Ну, теперь-то, вблизи, я и сам это вижу! - сказал Зигфрид, разглядывая меня.
  "Да-а-а... Дамским угодником тебя явно не назовёшь, арийская ты морда", - подумала я.
  Зигфрид ещё раз оглядел зал и достал из-под стола небольшую пластиковую коробочку.
  - Думаю, можно перекусить, - раскрывая её, заявил он, - угощайся.
  В коробке оказалось штук пятнадцать аккуратно уложенных бутербродов - видимо, на всю дорогу до Испании запасся, скупердяй. Я выбрала себе бутерброд с ветчиной и листьями салата.
  - Спасибо. А тебе сколько лет?
  - О! Давай не будем о грустном! - сказал Зигфрид и театрально прикрыл глаза ладонью.
  - А всё же? Ты же не женщина, чего стесняться?
  - А ты как думаешь?
  Я оглядела его загорелое лицо. Морщин совсем немного, только у глаз весёлые "гусиные лапки", да на лбу несколько борозд. Совершенно седой ёжик волос на голове. Лысины вроде нет. Аккуратно постриженные седые усики. Плечи широкие, руки мускулистые. Довольно подтянут.
  - Сколько?
  - Ну, лет 50 есть, наверное...
  - 47, - обиделся он.
  - Ну почти угадала!
  - И всё-таки разница есть, - он деланно надулся. От скупердяя-бюргера не осталось и следа - теперь он вёл себя, как мальчишка. Я громко рассмеялась - уж больно забавную физиономию он скроил.
  - Ох, извини! Ну ты просто седой совсем, как мой дедушка.
  - Ладно, избавь меня от этих сравнений! И вообще я не седой, я блондин!
  - А-а-а... Тогда всё понятно. Извини.
  - И вовсе я не дедушка! - возмущался Зигфрид, - Я даже не папа!
  - Не любишь детей?
  - У меня семь или восемь племянников, мне хватает. Хотя, надо признаться, вижу их раз в несколько лет - они живут в Венесуэле. И всё равно мне хватает! - расхохотался он.
  Ну что тут скажешь? "Интересно, он мезогин, голубой, импотент или человек с разбитым сердцем?" - гадала я.
  - Бери ещё бутерброд, - прервал мои размышления расщедрившийся чайлдфри.
  - Спасибо. Салат сам выращиваешь?
  - Как ты догадалась?
  - Ну, ты же мне уже успел кое-что о себе рассказать. А я выводы быстро делаю.
  - А про ветчину почему тогда ничего не говоришь? - лукаво улыбаясь, спросил он.
  - Неужели тоже сам состряпал? - чуть не поперхнулась я.
  - Конечно! Почему ты смеёшься? - надулся он.
  - Нет, я не смеюсь! Ты молодец! - давясь смехом, выговорила я.
  - Ладно, допивай свой кофе и поехали, а то мы уже выбиваемся из графика, - снова став строгим, заявил Зигфрид.
  - Ок, я только ещё одну сигаретку выкурю, и идём.
  - Нет, пошли. Хватит тебе курить, - он явно был раздосадован.
  - Ладно, идём, - вздохнула я, пряча сигарету обратно в пачку. - Здоровее буду.
  Мы вышли из кафешки. Солнце жарило дуром, совсем как летом. По обеим сторонам дороги, сколько хватало глаз, лежали поля, покрытые свежими светло-зелёными всходами. Мимо нас неслись машины. Наш Мерседес, предусмотрительно поставленный Зигфридом в тенёк, ничуть не нагрелся, а если бы и нагрелся, то, будучи снабжён современнейшей системой кондиционирования и вентиляции, мигом бы остыл до комфортной температуры.
  Я остановилась перед машиной, очарованная минутой: весна, солнце, я еду во Францию. И на чём? На Мерседесе С-класса последней модели! Или мне это снится?
  Да и Зигфрид при ближайшем рассмотрении оказался не скупердяем-занудой, а забавным, хоть и немного пожилым пареньком.
  - Хорошо-то как на улице! - воскликнула я, щурясь на солнце.
  - Хорошо-то хорошо. Погоди минутку, мне нужно свериться с планом.
  Зигфрид достал из бардачка какой-то папирус и раскатал его на капоте. Подойдя поближе, я увидела, что это карта.
  - Что это? Карта? Ты же говорил, у тебя в Испании свой дом. Я думала, ты знаешь дорогу...
  - Это график, - буркнул Зигфрид.
  - Чего? - удивилась я. - Какой график?
  - Ох, Олга. До чего вы, русские, хаотичны и бессистемны. Вот посмотри, это наша путь, он разделён на зоны...
  И правда, на любовно изготовленной и склеенной бумаженции я увидела что-то вроде схематичной карты. Почти вначале пути был красный крест и рядом с ним обозначение "Олга".
  "Да-а-а", - подумала я. Ну что тут скажешь?
  - Опять ты смеёшься? - обернулся через плечо Зигфрид. - А чего смеёшься, сама не знаешь, - строго сказал он, аккуратно складывая график, - Олга, ты - типичнейший представитель своей нации: швыряешься деньгами, не имеешь системы и всё время смеёшься. Кстати, о деньгах: мы с тобой договаривались, что ты уплатишь мне 40 евро за то, что я довезу тебя до Перпиньяна. Думаю, если ты мне сейчас дашь 20 евро задатка, это будет правильно.
  Разговор о деньгах вернул меня с небес на землю. Я достала кошелёк.
  - Вот, пожалуйста. А что, если машина сломается или мы попадём в аварию?
  - Тогда я не получу оставшиеся 20 евро.
  - А эти 20 евро вернёшь?
  - С какой стати? Нет, не верну. Это же задаток. Его никогда не возвращают.
  Нет, вы встречали когда-нибудь подобного зануду? "Ну и жмот. Всё настроение испортил. А я решила было, что с ним можно иметь дело...". Со злости я достала ещё 20 евро и сунула ему со словами:
  - Давай уж сразу всё уплачу. А то ты будешь всю дорогу мучаться: вдруг я в конце концов сбегу, не уплатив остатка?
  - Как тебе будет удобнее. Отказываться я не намерен, - он достал кошелёк и аккуратно сложил туда деньги.
  - Жмотяра... - пробурчала я.
  - Ну всё, теперь можно ехать, - с широкой улыбкой он распахнул передо мной дверцу.
  - Можно я на заднее сидение пересяду?
  - Нет, я же говорил тебе, что на заднем сидении мои вещи.
  Действительно, на заднее сидение было поставлено что-то громоздкое, накрытое покрывалом.
  - Что это?
  - Холодильник.
  Мы сели в машину. Она плавно тронулась с места, и вот мы снова мчались на юго-запад.
  Любопытство пересилило обиду и я спросила:
  - Зачем ты везёшь с собой холодильник? Разве в Испании холодильники не продаются?
  - Это немецкий холодильник.
  - Ну ясно, что не "Саратов", - хмыкнула я.
  - Что? - не понял он.
  - Ничего.
  - Немецкие холодильники в Испании стоят дороже, - объяснил Зигфрид. - К тому же, есть риск нарваться на подделку.
  "Ох, ну ясно. Как же я сама не догадалась?"
  - Ты что, его там будешь продавать, чтоб навариться?
  - Да нет же! - возмутился он. - Я для себя везу!
  - Понятненько... А что ты будешь делать в Испании?
  - Еду на каникулы. Буду купаться. Загорать. Кататься на яхте. Я ж тебе говорил - у меня там дом. Хочешь взглянуть?
  "Ну и ну!" - опешила я от такого неожиданного гостеприимства.
  - Нет, спасибо, у меня другие планы. Всё равно большое спасибо за приглашение.
  Зигфрид насмешливо блеснул очками.
  - Ты не поняла. Я тебя не приглашаю в гости. Я имел в виду - хочешь ли ты взглянуть на фото? Открой бардачок.
  "Эх, наивная чукотская девочка...", - подумала я и открыла бардачок. О бардачке стоит рассказать отдельно. Порядок там царил сказочный. Я такого никогда не видела. Обычно бардачок - средоточие хаоса. В общем, именно поэтому он так и называется. Там можно обнаружить массу всего - карты автодорог, сигареты, окаменелую губку для мытья стёкол, презервативы, носки, комок сомнительных грязных тряпок, обломки печенья, разомлевшие от жары целлюлитные конфеты, скомканные старые газеты, винтики, шурупчики, разводные ключи и прочую дрянь. По крайней мере, у всех моих знакомых россиян в бардачках царила именно такая атмосфера. А уж у моих немцев - я имею в виду Ингрид и Хельмута - сам салон их авто выглядел, как тот бардачок, плюс игрушки Тобиаса и Бриты, обломки чипсов, огрызки яблок, обёрточная бумага и даже какая-то ссохшаяся арбузная корка... На крутых поворотах всё это летало по салону под аккомпанемент истошных воплей Хельмута, ругающего водителей соседних машин, и визги детей ...
  Ладно, не будем о грустном. Вернёмся в бардачок Мерседеса, на котором ехали мы с Зигфридом. Этот бардачок был образцом порядка - всё чистенькое, аккуратно разложенное, ничего лишнего, никаких объедков и тряпья. Я достала маленький фотоальбом в кожаном переплёте и открыла его. Честно говоря, я надеялась получить какую-то информацию о своём попутчике, но в альбоме оказалось всего несколько фотографий. На всех фото на фоне ослепительно синего неба был запечатлён двухэтажный белоснежный дом, с балконом и балюстрадой, в обрамлении цветущих деревьев и кустарников. На одной из фото можно было увидеть великолепную яхту, пришвартованную к маленькому причалу у дома. В альбоме было шесть-семь снимков, дом был снят с разных ракурсов, но нигде с фасада.
  После того, как утром у Аквалипа я узнала, на какой машине мне предстоит ехать во Францию, удивляться увиденному на фото было неестественно, но всё же у меня, банально выражаясь, отпала челюсть. Всё-таки я девочка из интеллигентной семьи, и видеть такие машины и такие дома мне до сих пор доводилось только в журналах про голливудских "звёзд".
  - Это твой дом? - шёпотом спросила я.
  - Да, - ответил Зигфрид бесстрастно.
  - А яхта?
  - Тоже моя.
  - Правда?
  - Ну да, да! Что такого? Ты же знаешь, сколько мне лет. Что ж я, за все эти годы не мог накопить на дом и лодку?
  Мы помолчали. Я начала с убийственной ясностью осознавать, что, в отличие от Зигфрида никогда не куплю дом в Испании, яхту и Мерседес С-класса. И не потому, что бездарная, ленивая и влюбляюсь в бедняков. (Хотя всё это, увы, соответствует действительности). Причина в том, что я регулярно переплачиваю один евро за пачку сигарет, не ношу с собой бутербродов в коробочке и даже позволяю себе путешествие не демократичным авто-стопом, а за 40 евро на Мерседесе.
  Погрузившись в невесёлую задумчивость, я почти перестала слушать плохой английский Зигфрида, но вдруг меня заставили очнуться его слова:
  - ... вот поэтому-то у меня и нет детей. Ты представь только, сколько денег нужно на ребёнка, на его образование, на все его капризы. А если у тебя не один ребёнок? Так я и купил яхту. Я подсчитал. За все эти годы отсутствия у меня семьи, я, в расчете на одного нерождённого ребёнка сэкономил порядка 120 тысяч евро... не говоря уже о жене. На жене я сэкономил втрое больше. Точнее, на её отсутствии.
  На миг мне показалось, что он шутит. Ну не может расчётливость дойти до такого цинизма! Или может? Я взглянула на своего спутника. Он самодовольно улыбался.
  - Я подумаю об этом, Зигфрид. Спасибо за информацию.
  - Думай, не думай, - ухмыльнулся он, - тебе, Олга, эта информация не пригодится.
  - Это почему же? - запальчиво спросила я. Он снова начинал меня злить.
  - Эта философия не для русских людей. Вы, русские, неспособны экономить. Вы швыряетесь деньгами. Кроме того, вы неспособны зарабатывать трудом. Я имею в виду трудиться год за годом, постепенно обеспечивая себе благосостояние. Те, кто трудится, в вашей стране все нищие. Они работают за копейки, как ломовые лошади, бездумно, бесцельно. Все, кто богат - или нашли клад, или выиграли в лотерею, или украли. Последних, я думаю, большинство.
  Это было уже слишком! Какой-то самовлюблённый тип будет унижать не только меня, но и моё национальное достоинство!
  - А вам не кажется, уважаемый херр Зигфрид, - взорвалась я, - что ваши слова попахивают оскорблением?! Я, между прочим, в Германию приехала не клад искать и не воровать! Я никогда в жизни не возьму ничего чужого! Я потом и кровью зарабатываю деньги! Честным трудом! Нянчусь с невоспитанными грязнулями! Куда вам меня понять! Разве я виновата, что кризис сожрал все наши накопления и нашей семье не на что стало жить?
  В пылу возмущения у меня даже зародилась мысль на первой же остановке плюнуть на всё и пойти ловить другую машину. А что? Поеду автостопом, как все белые люди! В конце концов, попрошу назад свои 40 евро. Только вот вопрос: вернёт ли он их?
  Зигфрид как ни в чём не бывало ухмылялся в усы.
  - Олга, почему ты нервничаешь? Разве я сказал, что ты не работаешь или ты воровка? По тебе видно, что ты работаешь, работаешь много и будешь работать всю жизнь. Но при этом богатой ты не станешь. Это видно.
  - Почему же?
  - Такая уж ты. У тебя на лбу вывеска: "Меня зовут Олга. Я готова работать за гроши". Ха-ха-ха!
  Он был в восторге от своей шутки и хохотал, как ребёнок. Заметив, что мне не до смеха, он сказал:
  - Не обижайся. Я же ничего плохого не сказал. Всё правда. И вообще, мы слишком много болтаем. Если так пойдёт и дальше, к концу пути у нас не останется тем для разговора. Давай музыку послушаем.
  С этими словами он включил Rolling Stones. Ничего не имею против творчества этого бессмертного коллектива, но в тот момент меня вывела бы из себя любая музыка, заряжённая Зигфридом.
  Проявляя чудеса выдержки, я промямлила "Чудесный выбор" и отвернулась. За окном проплывали поля. Местность шла скучная. Мы по-прежнему ехали со скоростью, превышающей 200 км/ч, всех обгоняя, изредка пропуская вперёд мотоциклиста или бэху. Когда очередной BMW обогнал нас, Зигфрид нарушил молчание:
  - Возвращаясь к нашему прошлому разговору, должен тебе признаться, что раньше я тоже ездил на BMW, - и он испытующе посмотрел мне в лицо - мол, правильно ли делает, доверяя мне такую тайну?
  "Должно быть, нелегко сознаваться в подобном", - не без ехидства подумала я и промолчала. Ну что тут скажешь?
  - А сейчас я дам тебе совет на случай, если ты собираешься остаться в Европе. Он дорогого стоит.
  - Буду премного благодарна.
  - Эти BMW, они не просто так нас обгоняют, - выдержав полную значительности паузу, сказал Зигфрид.
  - Неужели?
  - Да, - со всей серьезностью продолжал он, - это курьеры.
  - Какие курьеры?
  - Это самый быстрый способ доставки ценных грузов. Очень хорошо оплачивается. Я в молодости подрабатывал так. Вёз, например, из Италии в Голландию вещи.
  Мне стало интересно.
  - Что за вещи?
  - Разные секретные вещи. Иногда автозапчасти. Только доставлять нужно было быстро. Поэтому я купил BMW.
  - А где совет?
  - Всё. Это и есть совет.
  - И это совет??? - разочарованно протянула я.
  - Ну да, - сказал он и искоса взглянул на меня. - Кажется, ты не оценила его по достоинству...
  "Отлично, - подумала я. - Дело, значит, стало за малым - купить BMW. Наверняка он думает теперь, что направил меня на путь истинный".
  - Зигрфрид, мы же договорились молчать, - раздражённо сказала я.
  - Ах да. Пардон.
  За окном мелькали указатели. До границы с Люксембургом оставалось менее 10 км. Я не заметила, как уснула.
  
  *****
  
  Когда я проснулась, за окном было темно. Несмотря на то, что мы явно преодолели большое расстояние, вид у Зигфрида был свежий и бодрый.
  - А! Олга! Доброе утро! Как спала? Ты проспала весь Люксембург! Целую страну! Ай-ай-ай! - рассмеялся он.
  - Неужели уже утро? - удивилась я. - Ты провёл за рулём всю ночь?
  - Нет. Сейчас вечер. Я пошутил.
  - А-а-а... А почему ты меня не разбудил? Я не увидела Люксембург! Я там не была никогда... - расстроилась я.
  - Ничего там интересного нет. Автобан чуть похуже, чем у нас в Германии, вот и вся разница.
  - Я думала, что нас остановят на границе для проверки...
  - Олга, какая граница? - снисходительно улыбнулся он. - На дворе 21 век!
  - Неужели вообще никого не проверяют? - удивилась я.
  - Вообще никого - так нельзя сказать. Бывают иногда рейды, когда что-нибудь случится, какое-нибудь ограбление банка, например. Ты не грабила банк? - подмигнул он мне и рассмеялся.
  - Вроде бы нет. Ну а дорожная полиция может нас остановит?
  - Нет.
  - Как нет?
  - Я же не нарушаю ничего.
  - Никогда?
  - Ну... Однажды, из интереса, я проехал под радаром быстрее, чем разрешали правила. И с широкой улыбкой.
  - И тебя остановили?
  - Ха-ха-ха! Кто, интересно? Радар был установлен на мосту.
  - И что дальше? Тебе пришлось платить штраф?
  - Нет, не мне, - засмеялся Зигфрид. - Я был за рулём машины своего друга. Он уплатил штраф по присланной на его адрес квитанции и получил за это на память моё фото. Я там очень хорошо получился.
  Вспомнив свою ребяческую шалость, он снова захохотал.
  "Мда. Ну и шуточки", - подумала я.
  - Вы поссорились?
  - Нет. Он до этого задолжал мне некоторую сумму денег, и всё никак не мог расплатиться. А так мы хоть повеселились. Он ведь вместе со мной в машине ехал. Но за рулём сидел я. Он пытался меня остановить, но у него не получилось.
  Ну что тут скажешь?
  - Значит, мы едем уже по Франции? - вдруг осенило меня.
  - Да.
  Я постаралась высмотреть за окном признаки того, что мы действительно едем по Франции, но ничего особенного не заметила.
  - Олга, угощайся бутербродом.
  Между передними сидениями оказался встроенный маленький холодильничек, полный бутербродов, шоколадок, бутылочек с соком и водой. Всё это оказалось очень кстати - пока спала, я знатно проголодалась. Я выбрала бутерброд с сыром, открыла бутылочку с соком. Машина шла так плавно, что её движение ничуть не мешало мне ужинать. Настроение улучшилось, для полноты ощущений не мешало бы выкурить сигаретку. Желательно ментоловую. Желательно глядя в ночное небо и думая о Нём...
  - Зигфрид, можно я покурю? - спросила я, дожевав бутерброд.
  - Конечно, нет! Я же писал в объявлении на сайте, что беру на борт только некурящих. Так что скажи спасибо, что вообще тебя везу. Шучу, шучу. Но курить всё равно нельзя.
  - А когда остановка?
  - Через два часа.
  - Ох, это же целая вечность! Я столько не выдержу!
  - Сочувствую тебе.
  - А если я в туалет захочу? - запальчиво спросила я.
  - Ну... - задумался Зигфрид. - Не знаю, что тебе и ответить. Остановка запланирована через два часа.
  - А почему мы так медленно тащимся? - спросила я, взглянув на спидометр. Стрелка застряла на отметке 130 км/ч.
  - На французских магистралях действует ограничение скорости. Не знала?
  Мне ничего не оставалось, как ждать и злиться. И чем больше я злилась, тем сильнее мне хотелось курить.
  Тем временем мы свернули с автомагистрали на какую-то второстепенную дорогу. Вдоль обочин тянулись строения, напомнившие мне французские фильмы 70-х годов с участием смешного кудрявого актёра по фамилии... Я никак не могла вспомнить, как его зовут, в голове крутилось лишь "Ришелье", и это "Ришелье" заблокировало поиск правильного варианта. Попытки вспомнить фамилию актёра совсем извели меня, и я решила спросить у Зигфрида, впрочем, не особенно надеясь на его эрудицию в этом вопросе.
  - Пьер Ришар, - тут же вспомнил он.
  Мы ехали по какому-то бесконечному тоннелю. Оказалось, что мы въехали в Лион, первый французский город на нашем пути. Я оживилась:
  - У нас тут будет остановка?
  - Нет, не запланировано, - бесстрастно ответил Зигфрид.
  - Может быть, мы могли бы проехать по центру города? - с надеждой спросила я.
  - Нечего тут смотреть, - поморщился Зигфрид. - В этот час можно созерцать лишь проституток.
  - А старинная архитектура? - настаивала я.
  - Ну, многие из них и правда весьма старинной архитектуры, - захохотал он.
  - Зигфрид, ну я же серьёзно!
  В это время я заметила огромный ярко освещённый купол, промелькнувший в просвете между двумя высокими зданиями.
  - Вон, я вижу какой-то храм! - закричала я.
  - Олга. Ну что ты, в самом деле? - упрекнул меня Зигфрид. - Ты же не на экскурсии.
  Помолчав, он добавил примирительным тоном:
  - А вообще в Лионе штаб-квартира Евроньюз располагается.
  - Спасибо за информацию, - буркнула я.
  - Не за что, Олга! Не за что! - широко улыбнулся он.
  Взглянуть на центр города так и не удалось. Однако ощущение, что именно такую Францию я видела в детстве в фильмах с Ришаром, а ещё про Фантомаса и комиссара Жюфа (опять забыла фамилии актёров), крепло - за окном мелькали бетонные пошарпанные здания, никаких исторических строений или памятников, коме промелькнувшего неизвестного купола, я не заметила, возможно, мы ехали по районам, где их не было. Один раз вдали мелькнула набережная, вот и всё, что мне удалось увидеть в Лионе.
  Много позднее я узнала, что Лион - это второй по численности населения город Франции и в нем проживает более миллиона человек, что ЮНЕСКО объявило город памятником культурного наследия благодаря ренессансным кварталам. Ренессансным кварталам! А Зигфрид самоуверенно заявлял, что в Лионе нечего смотреть! Мало того, впоследствии оказалось, что осматривать Лион интересно именно ночью, потому что власти города развивают проект "Свет", предлагая сказочные ночные панорамы и живописно подсвечивая более двухсот зданий и сооружений, представляющих историческую и архитектурную ценность - Ратушу, соборы, базилики... Более двухсот! Но откуда было знать об этом дельцу и скупердяю Зигфриду? А может быть, он знал, но не хотел задерживаться? Торопился? Ну да, бедолага спешил, очень спешил - вперёд, в ночь, в вечность...
  - Сколько нам ещё ехать? - спросила я, когда мы покинули город, так ничего и не увидев.
  - Ещё полчаса, и мы остановимся.
  - Я имею в виду до Перпиньяна. К утру будем?
  Зигфрид оторвал взгляд от дороги и с удивлением посмотрел на меня.
  - По-твоему, я всю ночь буду за рулём?
  Я, честно говоря, несколько опешила. Мысль о том, что придётся где-то ночевать, даже не приходила мне в голову. Я была уверена, что мы будем ехать без стоянок.
  - Ну... - неуверенно протянула я.
  - Ты что, Олга? Я же не робот. Или ты планировала меня сменить?
  - Э-э-э... у меня есть водительское удостоверение, но опыт вождения м-м-м... маленький. Я бы сменила тебя, но боюсь, ты не доверишь мне управлять таким сокровищем.
  - Не смеши меня, - усмехнулся Зигфрид. - Разумеется, я не дам тебе вести машину. Я никого не пускаю за руль своего автомобиля. Мы будем ночевать в гостинице.
  "...", - нецензурно выразилась я про себя, а вслух спросила:
  - Как так в гостинице? Мы так не договаривались!
  - Но это же очевидно, Олга! Ты знаешь, какое расстояние отделяет Перпиньян от твоего Детмолда?
  - Нет, - я вспомнила, что даже не посмотрела по карте, где находится Перпиньян. Знала только, что он где-то у моря... Честно говоря, я вообще не знаток географии.
  - Ну ладно, давай остановимся, - согласилась я. - Ясно, что тяжело так долго сидеть за рулём... Но я предлагаю переночевать в машине! Сидения же раскладываются!
  - Они-то раскладываются, но ты же видела, на заднем сидении холодильник, поэтому разложить передние сидения не удастся, - со вздохом сказал Зигфрид. - Я сам, честно говоря, сначала рассчитывал ехать без остановок, но что-то ты меня утомила, глаза прямо слипаются.
  - И сколько же придётся выложить за гостиницу? - обречённо спросила я.
  - Около 40 евро.
  - 40 евро! С ума сойти можно!
  - Вообще говоря, это не гостиница, а мотель... Гостиница обошлась бы гораздо дороже.
  - Мотель?! - в ужасе вскричала я. Слово это в моём сознании намертво скреплено со всевозможными непристойностями и опасностями.
  - Не знаешь разве? Мотель - гостиница у дороги, специально для путешественников. Поспим в одном номере, если ты вдруг стала такой скаредной. Скинемся...
  - В одном номере???!
  - Ну да, да, - он начал раздражаться, - что тут такого? Там две кровати, ты на одной будешь спать, я на другой.
  - А давай ты будешь спать в мотеле, а я в машине! - предложила я. - Мне всё равно, что сидения не раскладываются. Я так посплю.
  - Нет, Олга. Так не пойдёт, - покачал головой Зигфрид.
  - Ну почему? Я прекрасно размещусь тут одна, и ты спокойно поспишь.
  - Нет, Олга, так нельзя. Мы же поставим машину на стоянку, там охрана, люди. Нельзя там спать.
  Я сидела, как пришибленная. Я не была готова к такому повороту событий - спать в одном номере с каким-то полузнакомым немцем! Мало того, что это очень непатриотично, кроме того, он ведь может ко мне пристать! Откуда мне знать, может, он какой-нибудь извращенец?
  Зигфрид будто прочитал мои мысли:
  - Олга, неужели ты боишься, что я стану к тебе приставать? - захохотал он.
  - Вообще говоря... да.
  - Нет, Олга. Не буду.
  - Ха! Откуда такая уверенность? - недоверчиво оглядела его я.
  - Не переживай попусту. Это исключено.
  Я хотела спросить почему, но вовремя прикусила язык. Моя доверчивость снова вышла на сцену.
  - Обещай!
  - Могу даже поклясться! - со смехом сказал он. - Обещаю.
  "В случае чего сразу буду орать", - подумала я и сказала:
  - Ладно, договорились. Только чур пополам платим!
  - А как же! Разве могло быть иначе???
  
  *****
  
  Мотель сети B&B оказался трёхэтажным зданием, на уровне второго и третьего этажей опоясанным по всему периметру балконами, куда выходили двери номеров. В России я такого типа зданий не видела - нам привычнее коридорная система, возможно, вследствие более сурового климата.
  - Блин, совсем как в "Криминальном чтиве", - сказала я и поёжилась.
  - Где? - не понял Зигфрид.
  - Ну, в фильме. Не смотрел, что ли? - удивилась я.
  - Нет.
  Вокруг мотеля была организована большая парковка, где мы и оставили машину. Взяли вещи, прошли на первый этаж - несмотря на поздний час, администраторша была на месте. Расплатившись за номер - поровну, как и договаривались, - мы поднялись на второй этаж, отыскали свой номер и с помощью карточки вошли внутрь.
  Первое, что бросилось мне в глаза - огромная кровать в центре комнаты. Причём это был, если можно так выразиться, монолит - ничего не раздвинешь.
  "Фигово", - подумала я.
  Зигфрид, нимало не смущаясь и весело насвистывая, принялся доставать из сумки свои вещи.
  - Олга, ты что стоишь, как вкопанная?
  Он подошёл ко мне с бритвой в руке. Я вздрогнула.
  "Сейчас заору", - решила я.
  - Олга, я иду в душ, - сказал Зигфрид с улыбкой, - Потом ты идёшь в душ. А потом мы-ы-ы...
  Он не успел договорить. Лицо его исказилось, он схватился рукой за сердце и повалился на кровать. Сначала я решила, что это очередная из его дурацких шуток, но уж больно натурально выглядел припадок.
  - Таблетки... Найди таблетки... в сумке ... - прохрипел он.
  Вне себя от ужаса и неожиданности я забегала по комнате. Сумок было три, я хваталась то за одну, то за другую, беспорядочно вываливая из них вещи.
  - Где? Где? В какой сумке? - в панике кричала я.
  - В синей...
  - Где она? Зигфрид! Где она? Тут только три красные!
  Я металась по комнате, но синей сумки нигде не было.
  - В машине... Она в машине... Скорей... ключи, принеси её... - закатывая глаза, прошептал он.
  Схватив маленькую кожаную барсетку, куда, как я видела, Зигфрид положил ключи от машины, я выскочила из номера.
  Хотя парковка располагалась в двух шагах от мотеля, это расстояние показалось мне огромным. У моей бабушки больное сердце, и я хорошо знаю, как проявляется приступ: сильнейшая боль в области сердца, страх смерти, удушье... Поэтому я бежала со всех ног, зная, что в таких случаях принять лекарство необходимо как можно скорее.
  Добежав до машины, я открыла её и стала в полутьме искать синюю сумку. Я не видела её раньше, и не знала, как она выглядит, большая она или маленькая. Всё перерыв, заглянув в бардачок и багажник, я поняла, что сумки или нет, или я в такой панике, что ничего не способна найти.
  Захлопнув дверцу, я побежала обратно к мотелю. Забежав в холл первого этажа и подскочив к стойке администратора, я закричала по-английски:
  - Доктор! Нужен доктор! В 205-й номер! Сердце! У вас есть нитроглицерин?
  Молодая администраторша что-то затараторила по-французски. Я, ни слова не понимая, прибегла к языку тела и, как в детской игре "Крокодил" стала изображать сердечный приступ. Заметив на столике ручку и кипу бумаги, я схватила то и другое и быстро написала "Љ205", нарисовала сердце и перечеркнула его, для убедительности ещё раз схватившись за своё и скорчившись. Администраторша закивала в ответ, сняла телефонную трубку и стала куда-то звонить. Пока я переводила дух, она, по-видимому, вызвала "Скорую помощь".
  Тут я поняла, что где-то выронила карточку от комнаты или вообще забыла взять её, выбегая из номера. Мне, конечно, не пришло в тот момент в голову, что у администратора наверняка есть дубликат. Пока я снова добежала до стоянки, открыла машину и перевернула в ней всё вверх дном, пока нашла карточку - как ни странно, в бардачке, - пока добежала до мотеля, "Скорая помощь" успела приехать - я увидела их жёлтый автомобиль у входа. "Быстро работают", - с облегчением подумала я. Администраторши за стойкой не было - видимо, она поднялась вместе с врачом в номер. Я поспешила туда же.
  
  *****
  
  Когда я поднялась, всё, как говорится, было кончено. Зигфрид лежал на кровати навзничь, и по всему было видно, что он не живой. Мужчина в белом халате писал что-то сидя за столом, другой о чём-то расспрашивал администраторшу. Увидев меня, он умолк. Администраторша, видимо смутившись, обратилась ко мне с какой-то длинной фразой. Я развела руками, демонстрируя собеседнице полное непонимание. Она покусала губы и повторила ту же фразу немного медленнее. На этот раз мне удалось уловить два слова - "подождать" и "полиция". Я кивнула головой - что ещё я могла поделать?
  Не буду подробно описывать тягостное ожидание французских полицейских и свои ощущения. Попытайтесь представить, что вы очутились в чужой стране, в одном гостиничном номере с покойником, который ещё час назад был вашим водителем и попутчиком, в кошельке у вас на всё про всё 100евро, и вы ждёте полицию, которая явно заинтересуется такой нестандартной ситуацией... Я живо представила себе каталажку, общество нелегальных эмигрантов, проституток и наркоманов, суд, и даже, может быть, тюремное заключение. Может быть, даже придётся мотать срок за убийство... Что я смогу им объяснить? На какой шиш найму адвоката? Я стояла, прислонившись к стене, стараясь не смотреть в сторону кровати с распластавшимся на ней телом, и моему воображению рисовались картины одна другой страшнее. Что подумают родители, когда узнают, в какой переплёт я влипла? А что подумает Он?! О Боже! Только бы Он ничего не узнал! Ведь если Он узнает, тогда всё, конец!
  Я пришла в ужас.
  Или будет даже лучше, если Он узнает? По крайней мере, эта новость Его обескуражит, и Он волей-неволей будет думать обо мне ... Хотя бы какое-то время... Возможно, у Него даже сожмётся сердце и мелькнёт что-то вроде сожаления. Сколько во мне - подумает Он - неожиданных качеств и непознанных глубин, которые Он не удосужился разглядеть... И что-то шевельнётся в Его сердце, прорвёт равнодушие...
  Мои идиотские - теперь я не могу охарактеризовать их иначе - раздумья были прерваны появлением двоих полисменов. С порога выяснилось, что один из них, совсем молодой парнишка, говорил по-русски, правда, с очень сильным акцентом. Видимо, администраторша раскусила мою национальную принадлежность и сообщила в участок, чтоб прихватили кого-то, кто знает русский. Второй представитель закона, седовласый усач, выглядел почти пенсионером. Полицейские бегло осмотрели комнату, заглянули в ванную и начали расспрашивать врачей и администратора. Усатый старательно записывал все сведения в большой блокнот.
  Вскоре врачи ушли, накрыв тело несчастного простынёй, а полицейские приступили к допросу свидетеля, то есть меня. Поскольку я говорила по-русски, а усатый ни слова из того, что я говорила, не понимал, он поднялся и спросил через переводчика:
  - Которые из чемоданов принадлежат вам, мадемуазель?
  Я указала на свой рюкзак, после чего он начал осматривать вещи Зигфрида: открыв сумки, порылся там, обыскал карманы куртки, висевшей на спинке стула. В конце концов, он уселся за стол, и принялся, по всей видимости, составлять опись вещей.
  - Пожалуйста, дайте свой документ, - вежливо попросил молодой полицейский.
  Я достала паспорт, он аккуратно переписал в блокнот все данные.
  Меня трясло, как осину в ненастный день. Потом он стал задавать вопросы. Его интересовало всё: кто я такая, откуда, куда еду, давно ли знакома с умершим, почему мы оказались в одном номере, не проститутка ли я, чем занимаюсь в Германии. Немного успокоившись, я выложила всё начистоту - собственно, мне и нечего было скрывать.
  То ли он успел подзабыть русский, то ли просто туго соображал, то ли проверял меня на "вшивость" - он постоянно переспрашивал и время от времени задавал одни и те же вопросы в разных формулировках. Я рассказала всё без утайки. Про кризис, из-за которого я оказалась в Германии, про академический отпуск, который взяла в Университете, про Детмолд, про детей, про Рику, про сайт, про встречу с Зигфридом и про финальный акт этой драмы, не забыв высказать весь свой ужас и растерянность.
  Внимательно выслушав мой рассказ и педантично его законспектировав, молодой передал блокнот напарнику, и тот стал куда-то звонить. Кратко поговорив по телефону, он кивнул - видимо, в списках злостных преступников и террористов меня не оказалось.
  Хоть я и знала, что меня в этих списках нет и быть не может, всё-таки у меня отлегло от сердца.
  Взяв блокнот из рук усатого, молодой пробежал глазами по своим записям и, скребя в затылке, спросил:
  - Значит вы, мадемуазель, взяли отпуск и ехали во Францию к подруге. Правильно?
  - Да.
  - Всё ясно. Теперь объясните, пожалуйста, как этот пожилой мсье оказался тут?
  "Снова здорово! Ну откуда же ты такой тупой?!" - начала закипать я.
  - Этот пожилой мсье ехал со мной вместе. Мы вместе ехали во Францию... - по второму кругу начала объяснять я.
  - Вы родственники? - перебил меня полисмен.
  - Нет. Я же вам говорила...
  - А! Наверное, он отец детей, с которыми вы, мадемуазель, работаете в Германии? - пошелестев блокнотом, спросил он.
  - Нет же! Мы просто попутчики. Вместе ехали, в одной машине.
  - К вашей подруге во Францию? Мсье хотел с ней познакомиться?
  "Фиг с тобой", - решила я и, чтобы поскорее отделаться, сказала:
  - Именно так всё и было.
  - Значит, вы, мадемуазель, везли месье к своей подруге, чтобы его с ней познакомить?
  - Можно и так сказать, - развела я руками.
  - Где находится машина, на которой вы приехали?
  - Рядом, на парковке.
  - Ещё одно уточнение, если не возражаете. Как давно вы были знакомы с умершим мсье?
  - Мы с умершим месье познакомились непосредственно перед поездкой. Специально, чтобы вместе поехать. Вместе за бензин платили, вместе комнату эту сняли.
  Полицейский поскрёб затылок, нахмурился и спросил:
  - Мсье - ваш любовник?
  - Нет!!!
  - Почему же вы остановились вдвоём в одной комнате?
  - У меня мало денег, а мсье очень жадный оказался, поэтому мы решили сэкономить и переночевать вместе. Пополам заплатили за номер.
  Полисмен насупился и стал что-то черкать в своём блокноте.
  "Ничего ведь потом не разберёт", - подумала я.
  - Вы знаете, где он живёт в Германии? Есть у него родные?
  - Понятия не имею, где он живёт. Вроде бы где-то под Ганновером. Он говорил, что у него ни жены, ни детей нет. Что-то упоминал про племянников. Значит, у него есть брат или сестра. Вроде бы живут где-то заграницей. Больше ничего сказать не могу.
  Полисмен старательно всё записывал.
  - Значит, вы сняли комнату на двоих. Что произошло потом?
  - Мы поднялись наверх, начали распаковывать вещи, и вдруг месье схватился за сердце, упал на кровать и попросил меня достать таблетки. Я так поняла, что таблетки обычно при нём, но на этот раз он их забыл. Поэтому я что было сил побежала к администратору. Мадемуазель вызвала скорую помощь. Когда мы вернулись в номер, мсье уже ушёл в иной мир.
  - Я понял. Спасибо.
  Он ещё раз проверил свои записи, что-то перечеркнул и дополнил.
  В это время дверь открылась, и показались двое рослых ребят с носилками. Они быстро погрузили тело, накрыли его материей, застегнули молнию. Один из них протянул какую-то бумагу на подпись администраторше, после чего процессия удалилась.
  - Что теперь с ним будет? - испытывая одновременно облегчение и грусть, спросила я.
  - Доставят в холодильник. Мы попытаемся найти родственников. Рано или поздно его кто-то заберёт, - ответил молодой полицейский.
  В это время у его напарника зазвонил телефон. Последовал краткий телефонный разговор, после чего полицейские наскоро упаковали вещи Зигфрида в синие пакеты и направились к выходу в сопровождении ошалевшей администраторши.
  - Куда вы? - спросила я, растерянно глядя им вслед.
  Усатый остановился и что-то сказал напарнику.
  - Мадемуазель, необходимо, чтобы вы как можно скорее вернулись на место своего жительства в Германии, на случай появления новых обстоятельств в деле, - перевёл молодой.
  Я застыла в нерешительности.
  - Подождите... Я думала... Вы меня не забираете?
  - Куда? Вы свободны, - бросил через плечо молодой, открывая дверь.
  И они ушли.
  
  *****
  
  Когда за "гостями" закрылась дверь, я села на стул и попыталась собраться с мыслями. Не буду врать - горя я не испытывала. Конечно, на меня произвела довольно сильное впечатление эта неожиданная смерть, но с кем не бывает? Со всяким это может случиться в любой момент, причём, как правило, в самый неподходящий. Жаль, конечно, Зигфрида. Мужчина, так сказать, в самом расцвете сил, умеющий получать от жизни удовольствие... Яхту вон купил... Я вдохнула. Да-а-а... Кто бы мог подумать? Собрался, называется, на каникулы... Думал на солнышке пожариться, в море поплескаться... А тут на тебе.
  Однако знакомы мы были совсем недолго, поэтому мои мысли быстро вернулась к собственной персоне. За последние несколько часов у меня из сознания начисто выпал тот факт, что я еду во Францию. В это время я вся была поглощена случившимся. Кроме того, я была совершенно уверена, что беседой мои контакты с полицией не ограничатся. Я ждала момента, когда на меня, как в кино, наденут наручники и повезут в участок. Или вручат билет на самолёт и скажут что-то вроде "срочно вылетайте к себе в Германию и ждите наших распоряжений". Я даже была готова к тому, что меня, в конце концов, депортируют в Россию. Не исключено, кстати, что я втайне на это надеялась! И тут вдруг все ушли, бросив вскользь "вы свободны", а я сиди тут и ломай голову над тем, что же делать дальше.
  Остаться ночевать в номере, на кровати, где только что умер человек, я не могла. Может быть, попросить другой номер? Вряд ли мне его предоставят. А деньги, интересно, вернут, если я съеду? Тоже маловероятно.
  И куда ехать теперь - в Перпиньян или назад в Детмолд? И на чём вообще добираться? Неужели придётся переться на трассу и ловить машину, чтобы добраться автостопом? Ужасно!
  Да-а-а... Вот незадача! Ну нужно же ему было умереть именно сегодня! И так неожиданно! Ведь ничего, как говорится, не предвещало. Ехали, болтали... А потом взял и умер. Буквально у меня на руках! Ужас. Ох, Зигфрид, Зигфрид! Жил, бедолага, во всём себе отказывал, не курил даже - только бы купить яхту да Мерседес... Стоп!
  А как же Мерседес? Он же стоит тут, под окнами! Почему полицейские его не забрали?
  До меня вдруг дошло, что я каким-то образом ввела их в заблуждение. Как же это вышло?
  Вдруг внутренний голос шепнул мне: "Ты сделала это специально".
  Я достала сигареты из кармана и закурила. Глядя в одну точку, выкурила штуки три.
  "Да нет, случайно вышло, - ответила я внутреннему голосу. - Я не хотела никого обманывать".
  "Но ведь у тебя и ключи от машины остались, и документы, - настаивал внутренний голос. - Как так вышло? Почему ты не сказала полицейским, что ключи у тебя?".
  "Да не, - продолжала отнекиваться я, - всё случайно - Зигфрид дал мне барсетку, когда я бегала искать таблетки, и так как-то она у меня и осталась...".
  "Вот именно", - брюзгливо заключил внутренний голос.
  Я снова закурила.
  "Да-а-а, Ложкина, пожалуй, без депортации всё-таки не обойдётся", - ехидствовал внутренний голос.
  "Да не, - ответила я ему, - наверняка скоро выяснится, что у мотеля припаркована машина Зигфрида, и полицейские приедут за ней".
  "Так помоги им. Сообщи сама. И совесть твоя будет чиста".
  Я уже собралась идти звонить в полицию, но поняла, что это будет проблематично. Во-первых, я не уловила, как зовут полицейских, когда они, представляясь, пробурчали свои имена. Обычно детективы - в кино, по крайней мере, - вручают свидетелю визитную карточку и говорят: "Позвоните по этому номеру, если вспомните что-нибудь". Мне никто никакой визитки не оставил. Хотя можно узнать у администратора... А что я скажу? "Извините, вы забыли машину умершего мсье тут на стоянке". Ну и по-дурацки же я буду выглядеть в этот момент!
  Наверное, никто не сомневается, что старика сразил обыкновенный инфаркт, иначе бы меня забрали или оставили бы визитку или что-нибудь ещё предприняли. Никакого расследования никто наверняка проводить не будет. Сейчас, небось, пробьют по своей европейской базе его телефон, свяжутся с родственниками. Женой с детьми, по его собственному заявлению, "умерший мсье" в целях экономии не обзавёлся, но другие родственники, кроме племянников в Венесуэеле, должны же у него быть! Ну, допустим, есть у него престарелая тётя. Она может и не быть в курсе его дел. Может и не знать, что он в отъезде. Может, он редко её навещает? Она может решить, что он продал машину, раз машины нет. Хотя факт продажи наверняка можно проверить по гаишным базам. При желании. А желание может возникнуть, и даже наверняка возникнет, когда встанет вопрос о наследстве. Так что факт существования машины всплывёт в любом случае. Вопрос в другом - когда это случится. Ясно одно - это случится не сразу. Очевидно, полицейские профукали этот вопрос. Это, конечно, странно, но объяснить как-то можно: например, их пофигизмом в отношении данного происшествия, не представляющего для них интереса, ведь ни поножовщины, ни расчленёнки, ни самоубийства они не увидели. Моей вины в этом, безусловно, нет. Ну а родственники, убитые горем (если, конечно, таковые обнаружатся), вряд ли в первую очередь станут беспокоиться о Мерседесе С-класса, на котором щеголял их покойный племянник или деверь или кем он там им приходился. Они будут озабочены тем, как перевезти тело, организовать похороны, поминки... На это всё уйдёт как минимум несколько дней, а уж потом, собравшись с духом, они обратят алкающие взоры свои к имуществу усопшего. Пока то, пока сё, пока кто-то вспомнит, что вроде был какой-то Мерседес, пройдёт ещё пара-тройка дней, так что хватятся они не раньше, чем через неделю...
  И что из этого следует? Только одно - целую неделю машина будет стоять без дела. Поэтому ничто не мешает одолжить машину усопшего мсье и его родственников на эту неделю. Всего на неделю. Не продам, не возьму её себе, а просто доеду на ней, куда мы с Зигфридом договаривались. В конце концов, я заплатила Зигфриду за всю дорогу до Перпиньяна, а он меня до места не доставил, и обратно мне денег своих не получить никак! А уговор, как известно, дороже денег. Пусть хозяин умер, машина-то осталась, и она вернёт мне его долг! Совершенно справедливо!
  И потом - у меня просто нет другого выхода! Ну что мне прикажете делать, если не воспользоваться шансом, который посылают небеса? Как иначе я смогу добраться хоть до Рики, хоть назад до Детмолда? Я даже не знаю, где нахожусь! Знаю только, что где-то во Франции. Что проехали Лион. А что за Лион такой и где на карте Франции он находится, я, к своему стыду, не имела ни малейшего представления.
  Через полчаса и полпачки выкуренных сигарет я приняла окончательное решение - не теряя времени идти на стоянку, заводить машину и ехать, куда глаза глядят, главное - подальше. А там разберёмся.
  Так, вооружившись уверенностью в собственной правоте и непогрешимости, я взяла вещи и покинула скорбное помещение. Карточку от комнаты я оставила прямо в номере, на столике, решив, что администраторше вовсе ни к чему быть в курсе моих планов.
  
  *****
  
  Никем не замеченная, под покровом ночи я спустилась по лестнице и направилась к автостоянке. Часы показывали ровно три часа, когда я открыла машину и села на водительское место, бросив рюкзак на сиденье рядом. Все свои вещи Зигфрид забрал с собой в номер, так что ничего чужого в машине не оставалось, кроме дурацкого холодильника, загромоздившего заднее сидение.
  Я огляделась. Оказалось, что у машины автоматическая коробка передач - ну что ж, уже легче! На автомате я ездила лишь однажды, несколько лет назад. Мне запомнилось, что было очень весело. Впрочем, в тот раз порулить мне дали чуть-чуть, я проехала всего пару кварталов. Кроме того, рядом сидел опытный водитель, следивший за тем, как я управляю его машиной. Теперь я была одна и мне предстояло решить задачку не из лёгких - попытаться тронуться с места, не разбив машину и никого не покалечив.
  "Ладно, - решила я, - руки, как говорится, сами вспомнят. Не зря же я получила права, да ещё и международного образца!". Оставалось надеяться только на это.
  Трясясь - то ли от нервного напряжения, то ли от ночной прохлады, при свете фонарей я стала разглядывать педали.
  "Так, вроде тут газ, а здесь тормоз. Или наоборот? Бляха-муха, не помню... Ладно, по ходу дела разберёмся... Педали сцепления - какое счастье! - нету. Что ещё надо? Вот рычаг. Буквы какие-то. Кажется, его надо сместить сюда... Гнездо для ключей тут". Я вставила ключ. "Всё, вроде бы больше ничего не надо. Ах да, сейчас же ночь. Где тут у него фары включаются? Ага, это дворники. Это стеклоподъёмник. Это поворотник. А вот и фары. Ага, так включаются, так выключаются. Включаются. Выключаются", - потренировалась я.
  После краткого знакомства с устройством автомобиля я оглядела стоянку. Ай Зигфрид, ай красавчик! Как удачно машину поставил! Даже разворачиваться не придётся - запарковался ровно напротив входа, носом к воротам.
  "Ну хоть никого не снесу", - с облегчением подумала я. - Ладно, погнали. Нечего тут рассиживаться".
  Глубоко вздохнув и еле сдерживая дрожь в конечностях, - как-никак почти угоняю машину! - я завела мотор и переключила рычаг коробки. К моему удивлению, машина без труда и почти бесшумно тронулась с места. Правая педаль оказалась педалью газа. Стараясь не разгоняться, я обогнула здание мотеля и выехала на трассу, повернув наобум направо.
  Мне повезло - трасса была совершенно пуста. Во-первых - ночь. Во-вторых - дорога какая-то мелкая, третьестепенная.
  "Так, теперь главное - освоиться с управлением", - решила я и, стараясь не превышать скорости в 50 км/ч, продолжила путь в выбранном направлении. Дорога была хорошо освещена, всё своё внимание я обратила на знаки и дорожную разметку, чтобы освежить в памяти правила дорожного движения. Всё шло благополучно, машина шла легко, и я даже перестала трястись, как припадочная. "Так, надо потренироваться смотреть в зеркала", - решила я.
  Первое время дело шло туговато - было сложно одновременно смотреть в зеркала, следить за разметкой да ещё поглядывать на спидометр. Прошло около часа или чуть больше, и я начала осваиваться. В голове было совершенно пусто. Ни о чём, кроме дороги, я не думала. Несколько раз я проезжала мимо указателей с названиями населённых пунктов, но всякий раз не успевала прочесть, что на них написано.
  
  Начало светать, а я всё ехала и ехала, куда глаза глядели. Стали появляться машины.
  "Ну что ж, с управлением более-менее справляюсь, - подвела я краткий итог, - Конечно, будет сложнее, когда выеду на автобан или как они тут во Франции называются. Там будет бурный автопоток..." Я решила, что буду ехать медленно. В конце концов, для таких, как я, существует крайняя правая!
  Сейчас, когда прошло несколько лет со времён этой истории, я с ужасом и стыдом думаю, как могла я решиться на такое! Буквально угнать чужую машину, да ещё практически без опыта вождения! Но, как видно, юношеский авантюризм и тяга к приключениям, впитанная из прочитанных в глубоком детстве книг о путешествиях, погонях и прочей дребедени, взяли верх.
  В общем, я сидела за рулём Мерседеса и куда-то бездумно ехала. Машина шла не спеша. Почти совсем рассвело, я открыла окно, и в салон ворвался изумительный аромат цветущих лугов. Утренняя свежесть придала мне бодрости, и душу заполнило удивительное ощущение свободы. Я была одна, совершенно одна посреди Европы и абсолютно счастлива! Навстречу мне поднималась заря, небо алело, запели птицы. "Ах, Зигфрид, пусть земля тебе будет пухом! Спасибо тебе! Обещаю, что доберусь до Перпиньяна и оставлю машину на самой центральной стоянке, с ключами и документами в бардачке! Она постоит-постоит, потом наверняка на неё обратят внимание представители закона, пробьют, как говорится, по базе и вернут законным наследникам! И волки сыты, и овцы целы! Всё будет хорошо! Вот только бы доехать..."
  
  *****
  
  Солнце взошло, занялся новый день. Я решила, что пора каким-то образом выяснить, где я и в каком направлении нужно двигаться дальше. Наверняка в бардачке должна быть карта. Я остановилась на обочине и стала искать её. Так, диски с музыкой, связка ключей... Ага, вот и карта. На глаза мне попался фотоальбом со снимками испанского владения Зигфрида.
  "Так, Оля, успокойся, ключи, конечно, могут оказаться и от этого бунгало, но тебя это не должно интересовать. Не стоит злоупотреблять имуществом покойного мсье!" - строго сказал мне внутренний голос.
  "Хм... Бунгало-то пустое стоит... Ждёт хозяина... Не дождётся..." - подавал реплики кто-то вредный.
  "Всё, Оля, забудь. Что-то тебя совсем понесло. Едешь в Перпиньян, машину на стоянку и alles, никаких тебе бунгало", - отрезал внутренний голос, и я захлопнула бардачок.
  Я развернула карту и нашла Лион. Ого! Вот он где, оказывается! Да мы уже сотни километров по Франции отмахали! Хотя до Перпиньяна ещё далеко, конечно - вот он, внизу. А с той скоростью, с которой я передвигаюсь, на это уйдёт уйма времени. Однако делать нечего, надо двигаться дальше.
  Решив засечь какой-нибудь указатель, чтобы понять, где нахожусь, я завела мотор и поехала. Указатели, как назло, все закончились. Наконец слева показалось какое-то селение и указатель с названием. Я остановила машину и стала искать его на карте, но тщетно - видимо, селение было настолько мелкое, что на карту его наносить не стали. Я начинала злиться. Одно дело кататься, другое дело - разбираться, куда надо ехать. Пришлось двигаться дальше. Вскоре мне всё же попался большой указатель, на котором, помимо прочего, был упомянут и городок Монтелима, который, как я выяснила с помощью карты, находился по дороге в Перпиньян. Я решила ехать туда.
  
  *****
  
  Прошло часа два. За это время я успела выехать на платную дорогу, предварительно поидиотничав на пункте оплаты и насмешив работников. От солнечного настроения не осталось и следа. Я начинала понимать, что могу не справиться с дорогой: интенсивное движение пугало меня, я сидела, как на иголках, и при любом манёвре соседей жала на тормоз. Надо отдать должное французам: на родине меня давно бы уже обгудели и обматерили со всех сторон, здесь же народ реагировал на мои выходки с пониманием. Однако я всё равно взмокла и каждую минуту ждала скрежета металла, то есть аварии. В конце концов, я плюнула на всё, перестроилась на крайнюю правую и ехала со скоростью 50 км/ч. Но тут появилась новая напасть. После часа такой монотонной езды и отсутствия необходимости маневрировать у меня стали слипаться глаза - всё-таки я провела бессонную ночь.
  Я решила остановиться у какого-нибудь придорожного кафе. Съехав с трассы и покружив на хитроумных развязках, я, наконец, увидела то, что искала: десятка три автобусов и автомобилей окружали одноэтажное строение, стилизованное под мельницу. Поставив машину там, где поблизости не наблюдалось других автомобилей, а значит, не было риска покорёжить их при парковке, я откинула голову на спинку сидения и тут же отрубилась.
  Когда я проснулась, сознание моё как-будто прояснилось, и я с ужасом осознала, что натворила. "Идиотина, идиотина, - ругала себя я. - Куда ты попёрлась? Чего тебе не сиделось в Детмолде? Что теперь делать? Тебя найдут, схватят... Или ты попадёшь в аварию... Дама, блин, в очках и с ружьём в автомобиле...".
  Однако назад пути не было. Даже пожелай я вернуться, всё равно не нашла бы злосчастный мотель.
  Не знаю, сколько я проспала. Когда проснулась, солнце светило уже как будто по-вечернему. Страшно хотелось есть. На счастье, в холодильнике запасливого Зигфрида ещё оставались шоколадки и сок. Подкрепившись, чем Бог послал, я стала раскидывать мозгами, как быть дальше.
  "Значит, так, - сказала себе я. - Надо попытаться рассуждать трезво. До Перпиньяна ещё куча километров, сама я это расстояние вряд ли преодолею. Можно бросить машину и попытаться поехать на общественном транспорте. Меньше нервов, но придётся раскошелиться. Может быть, придётся ехать с пересадкой...
  Да, наверное, так и стоит поступить! Ну её к чёрту, тачку эту. На ней я буду добираться дольше, да и велика вероятность того, что попаду в аварию. Полиции особенно бояться нечего - на всём пути от Детмолда мне не попалось ни одного гаишника, или как они тут называются, но всё равно, кто его знает, вдруг машину уже ищут..." Я вновь ужаснулась. "Как я вообще могла на ней уехать? Дура, короче.
  Ладно, думаем дальше. Итак, надо как-то добраться до Перпиньяна. Рика ждёт меня уже сегодня". Адрес я знала, но мы договорились, что созвонимся, когда я буду подъезжать. Handy, то есть мобильный, у меня был - мне всучила его Ингрид на случай возникновения экстремальных ситуаций. Однако как им пользоваться, я понятия не имела - до этого дня я мобильный даже в руках не держала ни разу. Всё-таки надо попробовать. Может, удастся разобраться.
  Я достала непонятный аппарат-раскладушку Sagem. Ну, телефон как телефон, циферки на кнопочках, с буквами за каким-то фигом. Зачем буквы? Вот ещё какие-то кнопки, без цифр... Значки какие-то. Хрен поймёшь, что за значки... Ладно, для начала надо его включить. Или он включен? Включен, наверное - экран отображал время - 15.00. "Ни хрена себе! Сколько ж я спала? Блин, Рика уже, наверное, волнуется... Может быть, нужно просто набрать номер?" Я нашла в сумке бумажку с номером и стала набирать. Так, теперь что? Я приложила телефон к уху. Оттуда раздалась тишина. Я подождала минутку - никаких звуков телефон не выдал. Я снова принялась нажимать кнопочки с нужными цифрами, на этот раз наблюдая за экраном - может, цифры должны высветиться на нём? Цифры не высвечивались, вместо этого появлялась какая-то надпись на немецком, она быстро гасла, так что я не сразу разглядела, что там написано, а когда разглядела, всё равно ничего не поняла. "Erst freigabe dann drucken". "Спасибо большое за совет. Понять бы ещё, что за дрюкен такой... Наверное, что-то я не так делаю, раз не получается цифры набрать и гудков никаких не слышно. Блин, козлиный телефон! Ни черта не понятно! Не могут сделать нормально, чтобы человек мог позвонить!" - я швырнула трубку обратно в сумку. "Ингрид, блин, тоже красавица. Могла бы хоть объяснить, как аппаратурой пользоваться!" Я начинала впадать в отчаяние.
  Я сгребла сумку и сигареты и вылезла из машины. "Надо во что бы то ни стало связаться с Рикой. Расскажу ей всё как есть. Она человек бывалый, должна посоветовать что-нибудь дельное", - решила я и направилась к кафе в надежде найти там человеческий телефонный аппарат.
  Кафе оказалось битком набито народом - видимо, тут делали остановку многие автопутешественники. В углу зала, за ширмой, я заметила несколько компьютеров. "Ура! У них есть Интернет!" - обрадовалась я. Это даже лучше, не придётся во всеуслышание рассказывать, что я угнала машину. Я пробилась к барной стойке. К счастью, к стене был пришпилен клочок бумаги с указанием стоимости услуг доступа в сеть, так что мне не пришлось упражняться во французском. Я просто выгребла из кошелька нужную сумму без сдачи, сунула барменше и сказала лишь одно слово "Интернет", добавив на всякий случай полузабытое "сильвупле". Я заплатила сразу за час - вдруг Рика не сразу ответит? Хотя она вечно за компьютером, особенно по выходным, - если не к экзаменам готовится, то какие-то жэжэ пишет или в чате сидит или книжки умные читает или статьи пишет или рисует или не знаю что там ещё мутит. В конце концов, если время останется, другие письма почитаю. Вдруг Он написал? Всякое же бывает! Я целых два дня в ящик не заглядывала!
  Светлый образ любимого развеял все мои мрачные мысли, и я побежала к компьютеру. Замирая от сладких предвкушений (как всегда, совершенно напрасных), я села за стол. Рядом с мышкой стояла пепельница. Как мило! Тут можно курить! Сигареты мне могут понадобиться - ВДРУГ ОН НАПИСАЛ?!
  Я открыла почту, быстро написала "Рика, ты там?" и поскорее отправила послание - вдруг она сидит за компом последнюю минуту и вот-вот уйдёт? Если она в сети, начнёт писать мне ответ, а пока пишет, я настрочу ей подробности. Решив опустить до поры до времени некоторые детали, я написала, что всё в порядке, я в пути, но ни машины, ни водителя больше нет, ехать дальше не на чем, нахожусь где-то под Лионом и спросила, что она может мне посоветовать. Отправила сообщение и в ожидании ответа с замиранием сердца открыла папку "Входящие". "Ну, скорее загружайтесь, письма! Ну! ..."
  Он не написал...
  Вокруг всё потускнело.
  Может быть, что-то случилось? Или просто Он занят? Занят и не успел прочитать моё письмо? Наверняка не читал ещё, иначе обязательно бы ответил, я ведь ТАКОЕ Ему написала! Любого прошибёт! Нет, наверняка не прочитал ещё. Ладно, любимый, не отвлекайся, я подожду. Не читал ещё, сто процентов, что не читал. Иначе бы ответил. Не мог бы не ответить! Ведь я так жду!
  
  *****
  
  Ну ладно, ладно. Хватит. Нужно отвлечься. Ну, что там у нас в папке "Входящие"? Рика ещё не ответила? Пока нет. Раз время есть, надо глянуть, что там есть, кроме того, что нет письма от Него?
  Жанна написала, соседка по универскому общежитию. Описывает подробности своих алкогольно-любовных приключений. "Ой, всё одно и то же, неохота читать... О! Корнелий написал! А ну-ка, ну-ка..."
  Пока письмо грузится, надо немного рассказать о том, кто такой Корнелий.
  Звали его так на самом деле, или это было прозвище, я не могу сказать - в паспорт к нему заглянуть я не удосуживалась. Все называли его так, и имя это стало так же привычно, как если бы его звали, например, Сашей. Корнелий тоже жил со мной в одной общаге. До той поры, пока не был исключён из Университета за неуспеваемость и аморальное поведение. Как легко можно понять из этой формулировки, Корнелий - человек весёлый и общительный. Рубаха-парень - это про него. Корнелий знает всех и всё про всех, очень жизнерадостен и любого заражает своей энергией. Он в прямом смысле слова готов отдать свою рубашку и прочее имущество не только другу, но и случайного знакомому. Однако делает он это не из человеколюбия и чувства сострадания, а "ради прикола", впрочем, эта формулировка подходит практически ко всем его действиям. Такие "приколы" возможны благодаря папиным денежкам, им же он обязан вызволением из всяческих передряг.
  Я не раз наблюдала, как Корнелий снабжал деньгами каких-то сомнительных личностей. Однажды он купил совершенно незнакомому бомжу за бешеные по моим меркам деньги билет на поезд чуть ли не до Владивостока... Такой вот экзистенциальный экстремал.
  В общаге он оказался из "воспитательных соображений" своего папы. Тот надеялся, что, нюхнув жизни, Корнелий станет серьёзней, задумается о будущем. "Щаз", - как говорили в наше время.
  При всех своих искромётных качествах Корнелий был - ужасное трепло и непроходимый лентяй. И, завершая его характеристику, скажу, как выражаются в народе, что Корнелий "любил бухнуть". Именно этот последний штрих к его портрету и сослужил ему службу - добрую, злую ли - не знаю.
  Случилось это уже после моего отъезда в Германию. Я провела около двух месяцев на немецкой земле, когда получила письмо от Жанны, полное причитаний, сентиментальных отступлений и цитат из поэтов серебряного века, где в качестве ps она сообщала о том, что Нелика исключили из Университета. Поскольку Корнелий был нашим общим другом, если не сказать, сожителем (не поймите превратно, просто в общежитиях частенько вместе питаются, вместе ходят на базар, вместе напиваются и, так выходит, что порой вместе ночуют), то я тут же перезвонила Жанне и потребовала изложить в деталях экстраординарное событие.
  А случилось вот что: у Нелика, всеобщего друга и любимца, случился день рождения. Праздновали это выдающееся событие практически всей общагой. Студенту, как известно, только повод дай. У каждого в закромах нашлось что-то из широкого ассортимента отечественной и зарубежной алкогольной продукции: пиво, водка, самогон, вишнёвая настойка, спирт, а у некоторых даже бальзам "Биттнер", и все щедро угощали Нелика и друг друга. Длилось это действо долго. На шестое утро наш герой проснулся в одной из общежитских комнат, огляделся и понял, что не знает, где находится - каким-то чудом он попал в комнату, где ему раньше не приходилось пить и ночевать. На подоконнике аккуратной шеренгой коричневели пустые полторашки из-под "Окского" пива. Седьмая бутылка, почти полная, стояла на полу у кровати. Нелик потянулся за живительным источником и увидел незнакомого пацана, прикорнувшего прямо на полу. Стараясь не разбудить гостеприимного хозяина, Нелик встал, открыл бутылку и сделал несколько больших глотков. На последнем глотке взгляд его упал на старенький монитор от компьютера, возвышавшийся на столе посреди всякого хлама. Нелик вытер губы рукавом, сунул бутылку за пазуху и решил, что нельзя терять ни минуты. Поднатужившись, он обнял монитор и, не потревожив покой хозяина, покинул комнату, а потом и общежитие. Было пять утра, так что по дороге он никого не встретил.
  Когда бывалый милиционер, проводя дознание, пытался понять, зачем обеспеченному мальчику понадобилась старая железка, когда он на свои карманные деньги может купить три шестых пентиума, зачем ему понадобилось зарывать добытый монитор в рыхлый февральский снег на берегу реки Оки, Нелик лишь мычал в ответ и откровенно пускал слюни.
  - Белочка, - заключил милиционер и больше вопросов не задавал.
  Тут уж терпение папы иссякло. Решив, что раз учёба не задалась, а труд сделал даже из обезьяны человека, он решил отравить сына в Марсель, под пристальный надзор своего брата, эмигрировавшего туда лет десять до этого. Дело о воровстве монитора, конечно, замяли, пацану купили новый экран, и Нелик, провожаемый, как всегда, всей общагой, отбыл во Францию.
  Он время от времени писал мне. По его словам, всё шло отлично, он работал администратором в магазине модной одежды, принадлежавшем дяде, имел возможность наряжаться "в шёлк и замшу", нашёл множество друзей из числа бывших "совков" и продолжал наслаждаться жизнью. Он даже не испытывал особой нужды напрягаться и учить французский - все вокруг говорили по-русски.
  Как-то раз Нелик написал мне, что будет в Германии по делам дядиного магазина и мог бы заехать ко мне в гости, но потом оказалось, что у него дела в восточной части страны, а я жила на западе. Я не огорчилась, так как опасалась, что наша встреча может закончиться в русском стиле, и я испорчу свою добытую путём страшных лишений репутацию порядочной девушки...
  И вот он снова написал. Я открыла письмо.
  "Здорово, подруга. Я снова в Германии, на этот раз в Кёльне. Вроде близко к тебе. Извини, не мог раньше сообщить. Ты сможешь выбраться сюда в субботу или воскресенье? Навеки твой, Корнелий".
  "Как мило!", - подумала я и написала в ответ:
  "Привет! Только сейчас прочитала твоё письмо! Если бы я знала раньше! Была бы очень рада тебя увидеть, но я сейчас не дома".
  Отправила и почти сразу получила ответ: "Я в сети сейчас, пошли в чат поболтаем".
  "В какой?"
  "В Нижегородский чаток, конечно! Надо быть патриотами! Я там Nel".
  
  Чудо-няня: Привет, это я!
  Nel: Я валяюсь! Долго ник придумывала?
  Чудо-няня: Ничего я не придумывала! Это чистая правда.
  Nel: Ладно, верю. Ты где вообще? Я в Кёльне ещё три дня буду. Может быть, ещё сможем встретиться? Ты когда вернёшься?
  Чудо-няня: Да нет, вряд ли мы встретимся.
  Nel: Так когда ты назад?
  Чудо-няня: Планировала через неделю вернуться.
  Nel: Ну, я могу ещё на пару дней задержаться тут.
  Чудо-няня: Вообще-то и я могу задержаться...
  Nel: Ничего не понимаю. Ты где вообще находишься?
  Чудо-няня: Где-то во Франции.
  Nel: Как это - "где-то"?!?!?!
  Чудо-няня: Точно не знаю, где... Я в дороге. Еду в Перпиньян...
  Nel: Вот застранка! Как ко мне приехать - не дождётесь, а как в какой-то Перпиньян, так она первая. Чё ты там забыла?
  Чудо-няня: В гости еду, к Рике. Ты её не знаешь, мы в одном классе учились.
  Nel: На чём добираешься?
  Чудо-няня: Да как тебе сказать... Ехала на машине с одним... В общем, сейчас я осталась без водителя...
  Nel: Погоди, а куда он делся? Кинул тебя, что ли?
  Чудо-няня: Ну... Можно и так сказать. Кинул. Сижу теперь в каком-то богом забытом кафе и не знаю, что делать.
  Nel: Ну езжай на поезде. Или на автобусе.
  Чудо-няня: Скорее всего, так и придётся поступить. Хотя денег у меня в обрез.
  Nel: А подруга? Ты сообщила ей о том, что случилось?
  Чудо-няня: Написала ей только что. Вот, сижу жду ответа. Может, заберёт меня отсюда как-нибудь.
  Nel: А почему ты ей не позвонишь?
  Чудо-няня: Она вечно перед монитором сидит. Думала, что так верней...
  Nel: Лучше позвони. Вдруг у неё комп сломался.
  Чудо-няня: Наверное, придётся.
  Nel: Да, я валяюсь с тебя ваще.
  Чудо-няня: Так уж.
  Nel: И чего тебя вообще во Францию эту понесло? Осталась бы тут, встретились... Напились бы, как белые люди...
  Чудо-няня: Извини.
  Nel: Не извиню...
  Чудо-няня: На чём вы?
  Nel: На машине.
  Чудо-няня: Ну, счастливо вам. В следующий раз будешь у нас - обязательно встретимся.
  Nel: Да уж. А ты вообще чем планируешь сейчас заняться? Сидеть ждать письма?
  Чудо-няня: Пойду позвоню Рике. Там видно будет. Ну, чмоки-чмоки!
  Nel: Да погоди ты! Может, ну её в баню, Рику твою? Ты наверняка застряла где-то на пути нашего следования, раз в Перпиньян ехала.
  Чудо-няня: Ну и?
  Nel: Может быть, я тебя смогу забрать оттуда?
  Чудо-няня: То есть?
  Nel: Решено! Ну его к чёрту, Кёльн этот. Всё равно дела что-то не делаются... Давай я тебя заберу оттуда, и поедем ко мне. Погостишь денёк-другой... Посмотришь Марсель. Напьёмся, как белые люди.
  Чудо-няня: Нелик, ну ты чего? Мы ж с ней договорились. Она меня ждёт.
  Nel: Да забей ты на неё! В другой раз съездишь. Дождёшься меня и мило, с музычкой поедем в Марсель.
  Чудо-няня: Слушай, не уговаривай меня. Мы с ней договорились. Мы не виделись с ней три года! Я подарок ей везу. У неё день рождения послезавтра.
  Nel: Подарок не помеха для нашей с тобой встречи. Даже напротив!
  Чудо-няня: Хватит паясничать! Хочешь помочь - помоги, но не надо выносить мне мозг и предлагать всякую ерунду. А то я не пойму никак, серьёзно ты говоришь или нет.
  Nel: Ну Ольк! Конечно серьёзно! Я как раз помочь хочу! По старой дружбе. Давай узнавай толком, где находишься. Прямо сейчас. Иди. Я жду.
  Чудо-няня: Ладно. Щас узнаю. А как спросить? Я ж французского не знаю.
  Nel: Ну блин, Ложкина! Откуда мне-то знать? Кто из нас вообще французский в школе учил?
  Чудо-няня: Ладно, не жужжи. Щас узнаю.
  
  Вообще говоря, такие счастливые совпадения бывают не так уж и часто. Ломалась я для приличия, потому что знала - самой мне из этой передряги не выбраться. Спасение в лице Корнелия само плыло мне в руки. "Ладно, - решила я, - главное, чтобы Нелик приехал, а там мы что-нибудь придумаем. Уговорю их довезти меня до Перпиньяна, а машину брошу тут".
  
  Я открыла Яндекс, набрала в строке поиска "онлайн переводчик" и кликнула на первую ссылку. Загрузилась какая-то страница. В появившемся окошечке я написала фразу "Как называется место, где мы находимся? Я жду друзей, мне нужно сообщить им, куда ехать". Комп подумал и выдал фразу на французском.
  Позубрив её пару минут и набравшись мужества, я направилась к барной стойке. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я выдала фразу практически без запинки. Барменша, против моих ожиданий, не стала гоготать и хвататься от смеха за живот, она поняла мой вопрос, но, всё-таки засекла, что я ни бельмеса, поэтому медленно и разборчиво произнесла название ближайшего населённого пункта и прибавила название кафе, которое мне позволили перевести скромные познания французского.
  - Мерси, - ответила я и вернулась за компьютер.
  
  Чудо-няня: Нелик, я недалеко от Монтелима, кафе называется "Старая мельница".
  Nel: Первый раз слышу. Это где?
  Чудо-няня: Мне-то откуда знать?!
  Nel: И я не в курсе.
  Чудо-няня: И чё делать?
  Nel: Ладно, карта у нас есть. Жан разберётся.
  Чудо-няня: Кто такой Жан?
  Nel: Работаем вместе. Вдвоём по командировкам мотаемся. Он, как абориген, должен знать, где эта дыра на карте Франции находится
  Чудо-няня: Ладно, хватит трепаться. Выезжайте уже. А то я передумаю.
  Nel: Щас поедем. Жан проснётся, и сразу поедем.
  Чудо-няня: Проснётся?! Давай буди его! Долго мне вас вообще ждать придётся?
  Nel: Часов через 15 будем.
  Чудо-няня: Ё!!! Я ж одурею за это время!
  Nel: Не одуреешь. Комп же там есть. Сиди в Нете. Наверняка там бухло продаётся. Выпей что-нибудь. Тебе полезно.
  Чудо-няня: Ага, выпей! Денег-то у меня кот накакал.
  Nel: Ну познакомься тогда с кем-нибудь пока...
  Чудо-няня: Отличный совет! Большое спасибо!
  Nel: Ладно, не злись! Увижу тебя - расцелую!!! Уже совсем скоро, любовь моя!
  
  У меня отлегло от сердца. Слава богу, Нелик меня заберёт отсюда! Можно сказать, мне чертовски повезло.
  Хотя Нелик есть Нелик. Никогда не знаешь наверняка, можно на него положиться или нет. Он может выручить из такой передряги, когда думаешь, что всё, конец, надеяться не на кого и остаётся только молиться. А может и кинуть. Как правило, сам того не желая. Просто забыть, например, о договорённости. Или напиться и не явиться на встречу. Или увлечься чем-нибудь или, как вариант, кем-нибудь. Не со зла, просто, такой уж он человек. В любом случае, снова садиться за руль мне не хотелось... Я всей душой надеялась, что Нелик приедет, заберёт меня, и мы покончим с этими поездками на чужой машине. А что? Оставим её тут, на стоянке. Нормально. Никто и не догадается, что я на ней каталась - ведь я не так далеко уехала от мотеля B&B. Решат, что Зигфрид оставил её тут...
  Если Нелик не захочет везти меня в Перпиньян, поеду к нему в гости. А к Рике в другой раз приеду.
  В Марселе наверняка есть на что посмотреть. Море рядом... Вода, наверное, уже тёплая. Искупнёмся.
  А может быть, Рика всё-таки объявится? Я снова открыла почтовый ящик. Новых писем не было. Тогда я опять залезла на сайт онлайн-переводчик и набрала в открывшемся окошке фразу: "Могу я от вас позвонить?". Затвердив французский вариант, я снова подошла к стойке. Барменша шелестела какими-то бланками. На стойке я заметила допотопный с виду телефонный аппарат. Рядом был пришпилен листок с указанием стоимости звонка.
  Чтобы привлечь внимание барменши, я постучала костяшками пальцев по стойке и выдала только что освоенную фразу.
  Барменша оглядела меня тусклым взглядом, кивнула и вернулась к своим бланкам.
  Я положила на стойку деньги и, сверяясь с бумажкой, набрала номер. Никто не брал трубку. Рика дала мне номер домашнего, сказала, что мобильного у неё нет, и пообещала в воскресенье быть дома и ждать меня. Ладно, вдруг она в душе, например, и не слышит звонка. Я повесила трубку. Барменша слышала, что я не дозвонилась, и протянула мне через стойку мои медяки. Я хотела сказать, что буду звонить ещё, попозже. Но без онлайн-переводчика это было невозможно. Так что я улыбнулась, сгребла со стойки медяки и вышла на улицу.
  Вечерело. Небо затянуло тучами. Стоял полный штиль, было очень душно. Я сняла куртку и закинула её на плечо. Машин на стоянке стало меньше. Мой мерс серебрился рядом с какой-то развалюхой, смахивавшей на наши "Жигули". "Не поцарапали бы мне мерин" - мелькнула мысль.
  "Блин, ну и отпуск! - размышляла я, разглядывая машины. - Считается, что я уже отдыхаю! Время, блин, пошло! А я между тем уже успела вымотаться, как не знаю кто. Может, плюнуть на Нелика и отправиться одной? Может, ночью машин меньше и я не буду себя вести, как обезьяна с гранатой, пардоньте за банальность? Нет уж, лучше не рисковать. Вернуться сюда я ведь уже не смогу, и мы с Неликом разминемся. Просто не найду дорогу и всё, а состыковаться мы с ним второй раз онлайн вряд ли сможем.
  А если он не приедет?
  Да нет, должен. Всё-таки ситуация из ряда вон, я совсем одна, он же понимает такие вещи... Ладно, подожду, там видно будет..."
  Выкурив сигарету и поглазев по сторонам, я залезла в машину. Включила радио. Передавали какую-то музыкальную шнягу. Я покрутила ручку радио. Какая-то станция крутила итальянцев - Рики э повери, или как там эти макаронники называются. "Ладно, нехай поют, - решила я. - У них хоть какая-то жизнерадостность в песнях присутствует. О, да они, похоже, целый концерт передают!" Я прибавила громкости и достала телефон.
  17.15. Так, сколько он там сказал? 15 часов его ждать? До полуночи семь часов остаётся. 15 минус 7 получается 8. Завтра с утреца должен быть. Ну, плюс-минус... Ну что ж, жить можно. Потерплю. Пока можно попытаться расслабиться. Может, даже удастся поспать. В машине хорошо, не жарко, остаётся ещё сок и парочка шоколадок. Жаль только, что нельзя разложить сидение из-за дурацкого холодильника.
  Наевшись шоколада, я скинула башмаки, вытянула ноги на соседнее с водительским сидение и задремала под оптимистичные напевы итальянцев.
  
  *****
  
  Снилось мне, конечно же, как я веду машину. Сны были однообразные и мучительные. Я без конца куда-то ехала, перестраивалась, кого-то обгоняла, машина слушалась плохо, шла на бешеной скорости... Я ужасно боялась её поцарапать. В общем - настоящий ночной кошмар. Проснулась я, что называется, в холодном поту.
  За окном было темным-темно. Часы показывали 2 ночи. Ёшкин кот! Сна не осталось ни в одном глазу. Что ж я делать буду до приезда моего ненаглядного друга?
  Тело ломило, левая нога онемела - спать на передних сидениях, разделённых маленьким холодильничком, было очень неудобно. "Пройтись бы", - подумала я, но вылезать было страшненько - ночь всё-таки, мало ли что... Стоянка хоть и освещена, но народу никого. Я вытянула шею, пытаясь разглядеть, что делается в кафе. Зал был ярко освещён, там даже сидели какие-то люди.
  "Всё-таки надо вылезать. В туалет, пардон, хочется жутко. Да и Рике надо бы снова позвонить", - решила я.
  Оглядевшись по сторонам и убедившись в отсутствии досужих наблюдателей, я вышла из машины. Странно, когда я сидела внутри, чувствовала себя вполне в своей тарелке. А когда вылезла, стало не по себе - всё казалось, что вот-вот кто-то положит руку на плечо и спросит: "Что вы, мамзель, в чужой машине забыли?".
  "Ерунда", - мотнула я головой, отгоняя глупые мысли. Ментов не видно, а если бы и были, во Франции они вряд ли пристают ко всем встречным-поперечным по поводу показать документы и всё такое. А другому никому в голову не придёт, что машина не моя.
  На улице я с удовольствием потянулась, размяла одеревеневшие конечности и спину. Было прохладно, так что я поскорее направилась к кафе.
  В зале было почти пусто, только за одним из столиков трапезничала семья - родители средних лет и длинный прыщавый парень лет пятнадцати, видать, их сынок, да в глубине зала дремал, положив голову на сложенные на столе руки, лохматый мужчина в ярко-красной куртке.
  Толстая барменша, видимо, из новой смены, смотрела телевизор.
  Идти прямиком в туалет было неловко, поэтому я решила сначала проверить почту. Подойдя к стойке, я поздоровалась и изрекла фразу, почерпнутую в ходе общения с онлайн-переводчиком. Заплатив за Интернет, я прошла за ширму и села за комп в углу...
  Сердце привычно сжалось, стало стучать в горле, в животе как будто забегали маленькие юркие муравейчики, щекоча лапками органы малого таза... Может быть, Он написал мне???
  Нет.
  Ну почему?!
  "Ладно, всё-таки мало времени прошло, - утешала я себя. - Я же почту совсем недавно проверяла. Наверное, Он прочитал моё письмо и думает, что ответить. На ТАКОЕ ответить непросто, я знаю. Подумать надо. Сформулировать. Пару черновиков испестрить. Не томи, дорогой! Пиши с помарками! Главное, чтоб от души!"
  Ни от Рики, ни от Корнелия писем также не было.
  Бесцельно побродив по различным форумам и новостным лентам, я вырубила Интернет и решила снова попытать счастья и звякнуть Рике домой. Ну и что, что поздно. Фиг с ними, с приличиями. Мы же договорились, что я приеду в воскресенье, а сегодня уже утро понедельника...
  Дура я, надо было дать ей номер своего мобильника. Но откуда я могла знать, что Ингрид сунет мне его в последний момент, когда я буду стоять в полной дорожной амуниции на пороге и махать всем на прощание рукой? Вот и надо было разуться, вернуться, включить комп и отправить Рике номер! Потратила бы на это от силы десять минут. Но кто мог знать, что я попаду в такой переплёт?
  Я прошла сквозь пустой и тихий зал к стойке и выдала заготовку нужной фразы. Барменша взяла деньги и придвинула ко мне телефонный аппарат. "Уау! Я французский осваиваю быстрее, чем немецкий!" - порадовалась я быстрому установлению взаимопонимания.
  Однако на том конце провода трубку никто не брал. "Дрыхнет что ли так крепко? Вот засранка, и не волнуется ни капли, где я и что. Вот они - подруги, которые проявляются в беде. Может быть, я номер набрала неправильно?" Я снова набрала номер. Снова длинные гудки. "Да шо ж такое-то?"
  - Шайсэ, - громко использовала я привычное ругательство.
  В тот момент, когда я хотела сообщить официантке, что не дозвонилась, рассчитывая получить обратно свои медяки, кто-то расположил руку на моём плече. В испуге обернувшись, я увидела парня лет тридцати в красной куртке. Похоже, что он, услыхав звуки родной речи, пробудился от своих почиваний на твёрдой столешнице, и теперь радостно обращался ко мне с какой-то длинной немецкой фразой. Голос у него был хриплый, глаза мутные, он пошатывался и всё не убирал руку с моего плеча.
  "Только этого мне не хватало!" - подумала я с досадой.
  Полная возмущения, я скинула его руку, отступила и обернулась к толстухе-барменше. Та невозмутимо смотрела телевизор.
  - Мадам! - окликнула я её.
  Она повернула в мою сторону заплывшее жиром равнодушное лицо.
  - Катрё ойро а муа. Жё нё телефонэ па, - я попыталась объяснить ей, что не дозвонилась и хочу назад свои деньги, сдабривая свои безграмотные речи жестами.
  Она всё не могла понять, что мне нужно, или просто делала вид, что не врубается, как вдруг тип в красной куртке принялся хохотать за моей спиной. Хохотал он отчаянно и явно потешался надо мной. При этом он снова очутился совсем близко и попытался приобнять меня за плечи.
  Плюнув на прощелыгу-барменшу, я вывернулась из его объятий и трусцой припустила в дамскую комнату в надежде спастись от своего "земляка".
  Туалет оказался вполне чистым, народу там никого не было, и я решила, что называется, освежиться. Достав из сумки бутылочку шампуня, прихваченную из негостеприимного мотеля B&B, я вымыла голову. Волосы промокнула бумажным полотенцем, потом попыталась высушить их сушилкой для рук, но струя воздуха, дувшая из аппарата, была слишком горячей, к тому же через каждые пять секунд отрубалась. Зачесав мокрые волосы назад, я умылась, намазала лицо кремом, чтоб не треснуло, и немного накрасила глаза. Потом переодела футболку.
  После произведённых манипуляций я почувствовала себя лучше. Захотелось есть или хотя бы выпить кофе. Я не заметила, есть ли в зале кофейный автомат - очень уж не хотелось обращаться к жирняге за барной стойкой.
  Я осторожно выглянула из дамской комнаты. Вроде, всё чисто. Закрыв за собой дверь, я огляделась в поисках кофейного автомата.
  "Эх, нет в этой дыре данного чуда цивилизации, придётся тревожить покой "кустодиевской красавицы", - вздохнула я.
  Немца в красной куртке нигде видно не было, так что я смело прошествовала к стойке.
  Барменша по-прежнему сидела, уставившись на экран телевизора, будто там передавали какие-то небывалые чудеса. Она нехотя поднялась и стала готовить мне кофе.
  Не успела я сесть за самый отдалённый столик, как в дверях появилась красная куртка и направилась прямиком ко мне. Парень, кажется, немного протрезвел, по крайней мере, он больше не шатался и, продвигаясь к моему столику, ни разу не сбился с курса. Я решила воспользоваться старинным советом моей бабушки и сделать вид, будто его не замечаю. Он уселся напротив меня и начал какой-то длинный монолог. По-немецки он говорил с каким-то странным акцентом, и я решила, что он из Восточной Германии. Глядя мимо него, я волей-неволей прислушивалась к тому, что он говорит, но понимала лишь отдельные слова. Эмоционально жестикулируя, хихикая и время от времени снабжая свою речь вопросительными интонациями, он говорил, говорил и никак не мог остановиться.
  Конечно, в такой ситуации делать вид, что я его не замечаю, было довольно трудно, и я сказала в сердцах по-русски:
  - Мужчина, прошу вас, оставьте меня в покое! У меня был тяжёлый день, я очень устала, к тому же, не люблю пьяных и не нуждаюсь в вашей компании.
  Я надеялась, что по моему раздражённому и сердитому тону он поймёт, что лучше ему удалиться, но немец, внимательно выслушав меня, радостно захохотал.
  - Так ты русская! - сказал он по-немецки.
  Я как раз допила кофе и встала, чтобы уйти. Мой "собеседник", по всей видимости, решил меня сопровождать.
  Не зная, как от него отделаться, я снова прошла в туалет. Последовать за мной он не решился. Подойдя к умывальнику, я включила горячую воду, подставила под струю руки и уставилась на своё отражение в зеркале. Вечно ко мне пристают всякие психи. Слава богу, этот не агрессивен. Посижу тут минут двадцать, авось за это время он рассосётся - уйдёт, уснёт или пристанет к кому-нибудь другому.
  Несмотря на выпитый кофе, меня снова тянуло в сон. Сказывалось раннее пробуждение. Не привыкла я вставать в два ночи. До приезда Корнелия ещё несколько часов, и это в лучшем случае! Можно вздремнуть. Всё равно делать нечего. Вид у меня, надо признаться, потрёпанный. Волосы высохли кое-как, приникли к черепу. Морда с недосыпа опухшая и шелушится от местной поганой воды. Да-а-а... Хорошо, что меня в таком виде никогда не видел Он. Сам по утрам ведь свеженький, красивый, ароматный... У них там сейчас как раз около 6 часов утра. Наверняка Он сладко спит, красивый во сне, как ребёнок. Скоро Он проснётся, начнёт собирается в Универ... Может быть, Он уже придумал, что мне ответить, заглянет на перемене в Нет и напишет письмо... Сердце сладко сжалось, захотелось визжать от восторга. Заранее. Авансом. Даже если не напишет. Одно то, что Он существует, что есть на свете такой человек, что природа или Бог способны создать ТАКОЕ, это придаёт жизни вкус, запах и цвет...
  Сон как рукой сняло. Ладно. Отставить сладкие мысли. Красная куртка, дай Бог, убралась куда-нибудь. Я осторожно выглянула из туалета. Вроде не видно его... Хотя нет, вот он, сидит у стойки и, похоже, снова в отрубе. Опасаясь, как бы немец не проснулся и не сцапал меня, я стремительно кинулась к выходу.
  На улице начало светать, небо на востоке сияло жёлто-зелёным. Да, там, там солнце! И одно, и второе! Оттуда пробивается божественный свет.
  Я поёжилась - было свежо - и скорее побежала к машине. "Надеюсь, я залезаю в неё последний раз", - подумала я.
  За ночь машина совсем остыла, а как включать климат-контроль, я не знала. Может, у Зигфрида есть плед или какие-нибудь иные тряпицы, которыми можно укрыться? Я вышла из машины, открыла багажник. Ничего, кроме огнетушителя и аккуратного ящичка с инструментами, там не было. Я заглянула на заднее сидение. "Ага, дурацкий холодильник накрыт каким-то покрывалом. Оно, конечно, не из верблюжьей шерсти, но, как известно, "за неимением горничной..." - вспомнила я нецензурную поговорку. Я потянула покрывало на себя, но Зигфрид обмотал им проклятую железку очень плотно, да ещё обвязал какими-то верёвками. "Ладно, фиг с тобой, золотая рыбка, лениво возиться", - решила я, почувствовав, что поиск утеплителя согрел меня лучше всякого одеяла.
  Я снова залезла в машину и свернулась калачиком, решив вздремнуть. "Не то загнусь с тоски и безделья", - подумала я и уснула.
  
  *****
  
  Проснулась я оттого, что кто-то бешено колотил по лобовому стеклу. Солнце палило нещадно, в машине образовалась настоящая парилка, и я со сна не сразу сообразила, что радостно скачущая снаружи фигура - это Корнелий.
  А когда поняла, то живенько выскочила из машины и бросилась к нему на шею:
  - Ну наконец-то! Нелик! Ты всё-таки приехал! Не верю своим глазам!
  - Это я не верю своим глазам! - отстраняя меня, весело заорал он. - Что ты делаешь в этой машине?
  - Ой, долго объяснять... Дай мне хоть тебя обнять! - я снова кинулась к Нелику на шею, а он радостно хлопал меня по спине и хохотал, выпучив свои и без того круглые глаза.
  - Я всё тут облазил, - кричал он, - тебя нет нигде, собирался уже отчаливать, как вдруг гляжу - вот она, развалилась за рулём мерена и дрыхнет, раскрыв рот! Чья это машина?
  - Ой, Нелик, долгая история! Потом всё расскажу! Дай я хоть рассмотрю тебя! Сто лет же не виделись!
  Корнелий совершенно не изменился, такой же длинный, тощий, нескладный. Волосы дыбом. Лицо несерьёзное. Правда, одно новшество всё же появилось - маленькая бородка типа эспаньолки. Смотрелась она необычайно комично. Видимо, Нелик решил, что с нею у него больше шансов сойти за европейца.
  - Красавец! - заключила я и рассмеялась.
  - Кто бы говорил! - загоготал он в ответ. - Ты бы хоть прикинулась как-нибудь по местному, что ли. Ну ты видела, чтобы кто-нибудь из местных носил кожаные пиджаки?
  - Чем тебе не нравится моя куртка? - "обиделась" я.
  - Ну не ходят тут так! Не ходят! Всё чёрное - куртка, джинсы, футболка, ботинки. Ты похожа на гопника. И сразу видно, что ты русская.
  - Ой, ой. Зато ты прямо Ален Делон.
  - Я, по крайней мере, сливаюсь с толпой, - пощипав эспаньолку, парировал он. - А ты бросаешься в глаза в своём совковом прикиде.
  Тут я заметила, что на нас поглядывают. Видимо, очень уж громко мы орали и хохотали.
  - Нелик, давай уже поехали скорее отсюда. Надоело мне тут.
  - Погоди, погоди. Идём хоть кофе выпьем для начала. Раз ты при руле, планы меняются.
  Он взял меня под руку и потащил к кафе.
  - Нелик, - начала я, - машина...
  - Слушай, - перебил он меня и остановился, - перед тем, как пить кофе, я тебе кое-что покажу. Только обещай, что не будешь смеяться.
  - Не буду. Что там у тебя?
  Нелик изменил направление движения и подвёл меня какому-то фургону с тентом. Фургон как фургон. За рулём сидел какой-то толстый прыщавый парень в рабочей куртке и курил.
  - Это Жан, наш водитель, - представил его Корнелий. Жан кивнул мне.
  Я заметила, что в машине три передних сидения.
  - О! Я как раз помещусь!
  - Да погоди ты... Идём.
  Нелик обошёл машину и поднял тент.
  - Вот такие пироги... - сказал он, как будто извиняясь.
  В фургоне стояли свиньи.
  - Что это?
  - Свиньи, - застенчиво сказал Нелик.
  - Сама вижу. А что они тут делают? - меня начинал разбирать смех.
  - Едут они тут.
  - Так твой дядя торгует не шмотками, а свиньями?
  - Угу.
  - И ты у него работаешь? - из меня рвался нешуточный хохот. - Ты же говорил, что модную одежду продаёшь! Что сам теперь одеваешься чуть ли не от кутюрье!
  Нелик надулся.
  - Чего смешного, я не понимаю? Чем свиньи хуже? Это всё породистые особи, между прочим.
  - Настолько породистые, что ты не смог их впарить немцам и везёшь назад? Ха-ха-ха!
  - Эх ты, отсталая совковая личность, - укоризненно протянул Нелик. - Ничего не понимаешь.
  А я всё не могла остановиться. Ну очень смешным мне казалось в том момент, что Нелик торгует свиньями. А может быть, нашло выход психологическое напряжение последних суток.
  - Всё, хватит покатываться! - Корнелий закрыл свиней. - Посмотрела и будет. Идём кофе пить.
  Кафе было полно людьми. У стойки даже образовалась очередь из каких-то туристических бабулек с бэйджиками. Каким-то чудом толстуха-барменша успела замутить шведский стол: настругать фруктов, напечь круассанов, нажарить омлетов. Хотя, наверное, ей пришли на помощь другие толстухи, из новой смены.
  - Давай уже нормально поедим, раз пошла такая пьянка! Я омлет хочу, - предложила я.
  - Давай, - согласился Нелик. - Я тоже проголодался.
  Мы набрали на подносы всякой снеди, Корнелий уплатил за нас обоих, и мы, продираясь сквозь стайки бабулек-путешественниц и орущих детей, направились к освободившемуся столику у окна.
  Разливая кофе по чашкам, мой друг подмигнул мне:
  - Ну, я тебе открылся. Теперь твоя очередь! Только сначала просьба: не говори никому про свиней, ладно?
  - Ой, ой! А к чему вдруг такая секретность? Хряки ж, по твоим словам, все как один чистокровные!
  Нелик надул губу.
  - Ладно, не скажу никому, - заверила я его.
  - Добро. Ну так что с тобой стряслось? Что это за мерс такой?
  Помявшись, я решила рассказать всё начистоту:
  - Короче, вот какая фигня приключилась...
  Если бы мы встретились на улице или в кафе - я, наверное, утаила бы наличие на стоянке мерса, но поскольку Корнелий обнаружил меня не где-нибудь, а именно в нём, я решила поведать всё, как есть. Впрочем, правда, которую я выдала своему изумлённому слушателю, звучала не более правдоподобно, чем любой вычурный вымысел - я поняла это по округлившимся глазам Корнелия.
  - Я что-то не врублюсь никак, - наконец изрёк он, - ты собралась к Рике...
  - Ага.
  - Через сайт нашла водилу...
  - Ага.
  - По дороге он помер...
  - Ну да.
  - И ты взяла и поехала куда-то, сама не зная куда, на его машине???
  - В общем, так, - помявшись, согласилась я.
  - Ты ненормальная, - заключил он, надкусывая круассан. - Это же элементарный угон!
  - Ой, уж чья бы корова мычала! - отпарировала я.
  - Ты про монитор? - с достоинством уточнил он. - Я же себя не помнил! Был еле живой от водки. Но ведь всё, баста! Это был единственный случай. Ошибка молодости. Ты же знаешь, для меня чужое - табу!
  - Ну конечно! Конечно! Ты ешь, ешь. Чего так разволновался?
  - По крайней мере, я не угоняю тачки! Да тебя найдут и вышлют самолётом в 24 часа! Без суда и следствия! И это в лучшем случае!
  - Без суда и следствия? Было бы неплохо! Может, я этого и хочу? - поразилась я собственной догадке.
  Нелик посмотрел на меня, как на умалишённую.
  - Не понимаю я тебя. Ты всегда была такой типа правильной.
  - Если серьёзно, я думаю, что меня никто не ищет, - намазывая булку маслом, сказала я.
  - Откуда такая уверенность?
  - Он говорил, что у него ни жены, ни детей нет. Бедняга был одинок, как перст.
  - Чего? Какой такой перст? - не понял Нелик.
  - Перст - это палец. Ну ты деревня. Не знаешь элементарных вещей.
  - А почему палец одинокий?
  - Хм... Сама не знаю.
  - Ну так не выпендривайся. Всё у тебя, Ложкина, в голове перемешалось. Ничего ты не знаешь, ничего не понимаешь, машины чужие угоняешь...
  - А что ты предпринял бы на моём месте? - разозлилась я. - Я не знала даже, где нахожусь. А уж как оттуда выбраться на общественном транспорте, и подавно! К тому же, деньги на исходе, мне бы не хватило на билет стопудово. А ведь мне ещё обратно как-то добираться надо будет! А главное, я ему заплатила за всю дорогу! Он же жмот ужасный оказался, прости Господи! Что мне было делать? Рыться у мертвеца в карманах? Я так не могу!
  - Ах, ну да! Ты же честная девушка!
  Я достала сигарету и закурила.
  - Засранец ты, Нелик. Я надеялась встретить понимание и поддержку, а ты меня осуждаешь. Жаль, что я попросила тебя о помощи.
  - Ничего ты не просила. Я сам предложил.
  Мы помолчали.
  - Я одного не могу понять, - сказал, наконец, мой друг, - если ты не знала, где находишься и как ехать, чего ты вообще полезла в его машину? Ты с тем же успехом могла зайти в Нет в том мотеле, где старик помер, списаться со мной, я бы приехал не сюда, а туда - какая разница? - и забрал бы тебя. И всё было бы логично и без криминала.
  - Я же не знала, что ты в Германии! Я была в отчаянии, в шоке. Сама не знаю, что мною двигало... Как будто кто-то управлял мной и моими действиями. Решила взять машину на время. Я ж не собиралась перебивать номера и продавать её! Решила доехать до Перпиньяна и оставить на стоянке. Подумала, что менты найдут там её и доставят наследникам.
  - Доехать до Перпиньяна? - усмехнулся Нелик.- Да ты и водить толком не умеешь!
  Я закипела.
  - Слушай, давай остановимся на этом! Хватит меня доставать! Ну сделала глупость, ну раскаиваюсь! Что ты ещё от меня хочешь?
  Корнелий ухмыльнулся, вытер руки салфеткой и заявил:
  - Раз ты утверждаешь, что машину не угоняла, а взяла на время, предлагаю доехать до Перпиньяна на ней.
  Я выпала в осадок.
  - Здрасьте! Кто меня только что стыдил?
  - Ну ты же говоришь, что у старика нет семьи. Я думаю, он будет только рад, если его утлое судёнышко кому-то сослужит службу. К тому же поездку ты уже оплатила!
  - Так чего ты мне голову морочил?! "Ненормальная, ненормальная"! - передразнила его я. - Артист, блин, хренов. Я вообще-то была уверена, что мы поедем на твоей машине в Марсель.
  - Сама подумай, чего тащиться на такой колымаге, когда у нас есть Мерседес? - Нелик снова развеселился, лицо его приобрело хитрое выражение. - Давно не сидел за рулём приличного автомобиля!
  - А свиньи?
  - Свиньи с Жаном. Свиньи отдельно, мы отдельно.
  - А если Рики не будет дома? Я до неё так и не дозвонилась.
  - Ну не будет и не будет. Ты же ночевала в машине! Да ладно, не сцы. Домчимся за пару часов, там видно будет. Я давно хотел прошвырнуться к Кордильерам или как там у них эти горы называются.
  Я поняла, что Нелика, по выражению классиков, "понесло".
  - Слушай, давай всё-таки на твоей машине поедем, - в последний раз попыталась образумить его я, - ну его, Мерседес этот, к чёрту.
  Нелик перегнулся через стол и звонко чмокнул меня в щёку.
  - Как сама - так покаталась, а другим - так шиш. Нет уж, золотко, поедем на приличной машине!
  - А если нас поймают? - прибегнула я к последнему аргументу.
  - Ну ты даёшь! - расхохотался он. - Ты же меня сама только что убеждала, что не поймают! Посуди сама - ты уже больше суток живёшь в этой тачке, и хоть кто-нибудь поинтересовался на этот счёт?
  - Неа...
  - Вот видишь! Мигом домчимся до Перпиньяна, осмотрим достопримечательности, потом ты почешешь к своей Рике, а я поеду домой. Доберусь и оставлю машину где-нибудь недалеко от ментов.
  Я с подозрением оглядела его.
  - Корнелий, скажи честно: что ты задумал делать с машиной?
  Он скорчил оскорблённую гримасу.
  - Как ты могла обо мне такое подумать?! Случай с монитором явился для меня настоящей прививкой. Говорю же - доберёмся и бросим машину.
  - Ну хорошо, - помолчав, согласилась я. - Хотя, если честно, я думала, что с твоим появлением освобожусь от этого чёрного груза...
  Я оглядела своего друга. Он потирал руки, подхихикивал, в чёрных глазах скакали чертики. Ничего хорошего эти признаки не предвещали. Однако выбора не было. Я вверила свою судьбу в руки Нелика.
  Мы собрали тарелки на поднос и унесли его на столик с грязной посудой. Продираясь вслед за мной сквозь толпу новоприбывших путешественников к выходу, Нелик сунул мне в руку купюру:
  - Ты пока заправь машину, а я переговорю с Жаном, - сказал он.
  - Ты что мне такое предлагаешь? - возмутилась я. - "Заправь!" Думаешь, я знаю, как это делается?
  - Ну чё ты очкуешь, как пионерка? Не знаешь, куда шланг вставлять?
  - Знаю, куда вставлять. Но как-то страшно. Вдруг я замешкаюсь и они поймут, что машина не моя?
  - Да успокойся ты! Никому до тебя дела нет! Шуруй давай. Я быстро, - с этими словами Нелик направился к своему фургону.
  "И правда, чего я очкую?", - приободрила я себя, подошла к машине, села за руль, завела мотор и медленно поехала к заправке, которая располагалась неподалёку от здания кафе.
  Заправка была разделена бордюром на две зоны. Яркий щит над первой был снабжён пиктограммой, изображавшей карточку, зажатую в руке. Над другой было написано paiement caisse. "Ага, карточки у меня нет, значит, надо ехать в кассу", поняла я. Подъехав к автомату, я стала изучать надписи на нём. Из колонки торчало три пистолета, над одним было написано непонятное слово gazole, над двумя другими - s/plomb 95 s/plomb 98. Ага, наверное, такую хорошую машину нужно заправлять 98-м бензином. Я вылезла из машины, без труда достала пистолет со шлангом и тоскливо оглянулась, ища глазами Нелика. Я надеялась, что он подоспеет и мне не придётся позориться. И тут же увидела его, направляющегося в мою сторону. Метров за десять до машины он вдруг заорал:
  - Не засовывай! Не суй!
  Я застыла со шлангом в руке.
  - Ну ты, Ложкина, даёшь! - задыхаясь от быстрого бега и смеха, прохрипел он, - у тебя же на жопе написано - Diesel!
  
  *****
  
  Нелик быстро освоился в салоне Зигфридовского авто. Вид у него был умиротворённый и самодовольный одновременно. Он уверенно вёл машину, хотя никогда прежде я не видела его за рулём. "И когда только успел научиться? Одна ты, Ложкина, как лох", - вздохнула я.
  Машина двигалась с максимально разрешённой скоростью в 130 км/ч и, наверное, была довольна такому повороту событий после тех мучений, которые доставила ей я.
  Всё шло прекрасно, мы быстро приближались к конечному пункту нашего путешествия. Ни пробки, ни полиция, ни дождь, ни головная боль, ни какие-либо иные напасти - ничего не нарушало моего светлого беззаботного настроения в этот погожий майский день.
  "Здесь и сейчас, - подумалось мне, - как хорошо быть здесь и сейчас. Ничего лучше придумать просто невозможно. Дорога, весна, Нелик рядом... Скоро приедем к Рике, машину отдадим ментам, и всё будет хорошо...".
  - Нелик, как настроение?
  Он повернул ко мне свою довольную физиономию:
  - У меня? Как всегда, прекрасно! А ты, как я погляжу, о чём-то задумалась?
  - Мне пришло в голову... Нелик, вдруг этот день в итоге окажется самым счастливым в моей жизни?
  - Ого!
  - Нет, правда. Кто его знает? Ведь счастье - это такое непредсказуемое состояние. Вдруг всё так сложилось, вся мозаика обстоятельств, что мне именно сегодня, именно здесь и сейчас суждено почувствовать наичистейшее наисильнейшее счастье?
  - Хм!
  - Смотри сам: весна, всё цветёт, солнце светит, птицы орут дуром, мы молодые, у нас ничего не болит, нам никуда не надо торопиться, мы никому ничего не должны, совершенно свободны до будущей пятницы, едем на машине и в ус не дуем!
  - Ну да. Прикольно. Но разве это счастье? Счастье, по-моему, это что-то другое... - с сомнением в голосе проговорил Нелик.
  - Что - другое?
  - Ну, не знаю... Когда ты вместе с любимым человеком...
  Я горько усмехнулась:
  - До сих пор любимые люди приносили мне одни мучения... Нелик, ну скажи, что ты сейчас чувствуешь?
  - Хм. Ну, у меня хорошее настроение. Жрать только охота...
  -Дурак ты, - шутливо стукнула его я, - я вот сейчас думаю, что такого плохого может омрачить моё состояние? И ничегошеньки найти не могу! Ни-че-го! Всё совершенно прекрасно! Я абсолютно счастлива!
  - Да? - покосился на меня мой попутчик. - Ну а в чём причина?
  - Да ни в чём! - рассмеялась я. - В том-то и дело!
  - Хм. Прикольно.
  - В том-то и дело! Причины никакой и не надо! Даже наоборот! Ты замечал, что бывает так: всё вроде бы хорошо, всё в порядке, всё спорится, дела делаются, и даже с любимым человеком всё зашибись, а счастья не чувствуешь! Вместо этого чувствуешь, например, скуку... Замечал?
  - Ну... - неуверенно протянул Нелик.
  - А ещё бывает так: тебе весело, всё просто супер, ты чувствуешь полный драйв от жизни, ты вроде бы счастлив, но... Но! Проходит время и тебе стыдно вспоминать эти моменты, жаль потраченного времени и хочется всё забыть, чтобы не делать себе больно.
  - Хм...
  - И фишка вся в том, что заранее ты этого - ну, что тебе неприятно будет потом вспоминать всё это - предугадать никак не можешь! Ты наслаждаешься моментом и думаешь, что лучше ничего не бывает!
  - Да? - неуверенно спросил Нелик.
  - У тебя так бывает?
  - Если честно, не задумывался...
  - А бывает и так: всё вроде бы тошнотворно, ты занимаешься чем-то нудным, никакого кайфа и веселья не ощущаешь, а впоследствии вспоминаешь эти моменты с теплотой. Бывает так у тебя?
  - Слушай, чё-то тебя на философские разговоры потянуло! Может, вздремнёшь?
  - Да ладно, какая тут философия... - вздохнула я.
  Мы помолчали. Нелик стал насвистывать какой-то похабненький мотивчик.
  По обеим сторонам дороги тянулись зелёные поля, покрытые какими-то сельскохозяйственными всходами, солнце слепило, небо было лазурным. Глядя в глаза этому ясному небу, я думала о том, что в России тоже день и, вполне возможно, тоже погожий, и это же небо сияет и даже есть вероятность, что Он тоже смотрит в это небо, видит всю его синеву и чистоту, и траектории наших взглядов встречаются где-нибудь там, в вышине, на полпути к солнечному диску... Может быть, я смогу узнать что-нибудь у Корнелия?
  - Нелик.
  - Чё?
  - Ты с кем-нибудь из наших переписываешься сейчас?
  - Ну, бывает.
  Я думала о том, как лучше спросить, как бы так сформулировать фразу, чтобы не было очевидно, что я, мягко говоря, по уши...
  - Какие там новости? - я решила начать издалека.
  - Ой, да какие новости? Бухают все, как обычно. На той неделе снег у них там выпал.
  - Ну, снегом меня не удивишь... А что, прямо-таки все бухают? - осторожно спросила я, подчеркнув слово "все". Уж кто-кто, а Он в таких вещах не замечен.
  - Ну да. Как обычно. У девок сейчас китайское веяние - по китайцам с ума сходят. И ходят тоже.
  - Неужели? - удивилась я. - А как же африканские друзья?
  - С ними покончено. Сейчас, как никогда, актуален Китай.
  Нелик продолжал рассказывать о всякой ерунде, а я всё не знала, как подвести его к интересующему меня вопросу, старалась не перебивать и ждала. Хотелось выяснить, как Он там, чем занят. Возможно, я даже надеялась получить косвенные свидетельства Его любви ко мне.
  - А! Самый прикол! - стукнул по рулю Нелик. - Или ты уже знаешь? Со шлангами лавочку прикрыли.
  Про шланги нужно рассказать особо. В нашей общаге, как и во многих других общежитиях, пожарные шланги широко использовались в качестве альпинистского снаряжения.
  В 23 ноль-ноль бой-баба-комендант самолично запирала оба входа в общежитие на внушительные засовы и несколько замков и ни под каким предлогом не отпирала их до шести утра. Загулявшие постояльцы либо ночевали, где придётся, либо рисковали шеей и позвоночником, а также местом в Университете - без обращения ко шлангу проникнуть на третий этаж было невозможно: первые два этажа здания были отданы под санаторий-профилакторий и внутреннего соединения с тремя этажами общаги не имели.
  Итак, загулявшие жильцы, обойдя здание с тыла, чтобы не услышала бой-баба-комендант, орали и свистели под окнами, вызывая знакомых. Те - как правило, с энтузиазмом и быстро - собирали группу из пяти-шести единомышленников. Один из них стоял на стрёме, остальные доставали из противопожарного ящика шланг, разматывали его и бросали один его конец, как верёвку утопающим, в окно. Продрогшие и зачастую не совсем трезвые загулявшие дрожащими руками обвязывали себя шлангом за талию. По команде "тяни!" народ сверху, дружно взявшись, рывками втаскивал опоздавшего на десятиметровую высоту, и тот буквально за пару минут оказывался в кругу друзей и близких.
  Особо поднаторевшие "альпинисты" ловко упирались ногами в стену, крепко держались руками за шланг и фактически "шли" по стене. Это считалось особым мастерством. Остальные - новички, девушки и сильно пьяные - болтались на шланге, как мешки с мукой, и при каждом рывке стукались о стену.
  В этом мероприятии было что-то лихое, удалое. Быть втянутым в общагу с помощью шланга считалось чем-то вроде посвящения в члены некоего тайного общества. Ходили слухи, что какой-то старшекурсник влезал по шлангу 50 раз. На тех, кто, не успев проникнуть в общагу до одиннадцати вечера, скрёбся в окно комендантши и совал ей в благодарность за открытую дверь конфеты или вино, смотрели свысока.
  Удивительно, но почти никто не думал о том, что забава эта опасна. Никого не вразумлял и тот факт, что в нашей же общаге жил хромой парень, передвигавшийся едва-едва и только с палочкой - несколько лет назад он упал, поднимаясь по шлангу и серьёзно повредил позвоночник...
  И вот теперь, оказывается, студенты лишились захватывающего дух и сплачивающего их ряды развлечения.
  Я представила этих несчастных, у которых в три часа ночи заканчивается выпивка, содрогнулась и спросила в ужасе:
  - Как так прикрыли? Убрали шланги?
  - Нет, наша красавица комендантша додумалась запирать их на ночь.
  - Да... - сочувственно вздохнула я. - Тяжело ребятам. Как же они теперь обходятся?
  - Наши не пропадут, - засмеялся Нелик. - Прикинь, откуда-то приволокли верёвочную лестницу, и дело пошло на лад.
  Я поняла, что сейчас вряд ли добьюсь от Нелика нужной мне информации.
  Радио заиграло Moby. Я потянулась, уселась поудобнее и погрузилась в сладкие мечты. Ясное дело, о ком...
  
  *****
  
  - Оль, хватит дрыхнуть! - гаркнули мне в самое ухо. - Подъезжаем.
  Я нехотя открыла глаза и огляделась. Мы ехали по улицам старого города.
  - Ой, ну зачем ты меня разбудил! Такой сон хороший снился!
  - Так подъезжаем же! Я ведь адреса не знаю!
  - Рика сказала, что нужно искать Кастие, - вспомнила я. - Он где-то рядом с её домом.
  - Что за Кастие? - не понял Нелик.
  - Сама не знаю. Можно спросить у кого-нибудь дорогу.
  - А как ты спросишь? Ты по-французски, как я понял, ни бельмеса.
  - Ну почему же? - обиделась я. - По-французски это будет типа "У э Кастие?"
  Нелик посмотрел на меня с сомнением. Он остановил машину, открыл дверцу с моей стороны и сказал:
  - Вперёд, полиглот!
  - И откуда только ты слова такие умные знаешь? - передразнила его я и вылезла из машины.
  Вечерело. Высоченные платаны, росшие по обеим сторонам бульвара, уже были покрыты здоровенными листьями. Чувствовалось, что скоро лето. Я бы даже сказала - чувствовалось, что давно лето. "Юг Франции - это тебе не Северный Рейн-Вестфалия", - вздохнула я, с восторгом оглядываясь вокруг.
  Итак, мне нужно было спросить у кого-нибудь, как проехать к Кастие. Краснея, я обратилась к пожилой смуглянке, выдав зараз практически весь свой запас французских слов:
  - Экскюзе муа, мадам... ди муа, силь ву пле, у э Кастие?
  Дама, изобразив вежливую улыбку, выслушала мои издевательства над своим родным языком и принялась объяснять дорогу, щедро сдабривая словесные инструкции жестикуляцией.
  - Мерси боку, - сказала я фразу из фильма про мушкетёров и поспешила удалиться.
  Спросить-то я спросила... Но не могла же я признаться Нелику, что не поняла ни слова из того, что мне ответила черноокая незнакомка!
  - Всё пучком, - бодро произнесла я, садясь в машину, - езжай прямо. На втором перекрёстке повернёшь налево.
  Через квартал Нелик заметил указатель и закричал:
  - Оль! Ты чего? Нам в обратную сторону ехать надо!
  - Да? Я так и знала, что эта тётка сама не знает, что говорит!
  - Ну конечно! - хохотнул он, разворачивая машину. - Слушай, а как мы вообще поймём, что Кастие - это Кастие? Это вообще что? Памятник или речка или что?
  - Я думаю, это нечто вроде замка. Castel по-английски означает "замок". Кастие похоже звучит.
  - Ну ты правда полиглот, - издевательски присвистнул Нелик.
  Изрядно покружив по городу, мы наткнулись на кирпичное строение фортификационного типа. Я замахала руками:
  - Мне кажется, это он, Кастие! Давай парковаться!
  - Ну слава Богу. Я вообще-то жрать хочу до одури. Давай уже скорее Рику твою найдём.
  Мы оставили машину недалеко от замка и, пробираясь среди столиков многочисленных уличных кафе, пошли искать табличку с названием прилегающей улицы. Нам повезло - это была именно та улица, на которой жила Рика. Мы ускорили шаг в поисках нужного дома.
  Несмотря на то, что поспала в дороге, бодрости я не чувствовала, а Нелик, судя по его внешнему виду, вообще еле волочил ноги. Вдобавок сильно хотелось есть и было ощущение, что вся одежда, волосы и даже кожа пропахли бензином, потом, пылью... Впрочем, так оно и было. Я представила прохладный душ, большую чашку горячего сладкого чая... Может быть, у Рики даже найдётся бутылка-другая родного молдавского Кагора...
  - Придём - и сразу в душ! - прочитал мои мысли Нелик.
  - А потом валяться! На человеческом диване! - мечтательно вторила ему я.
  - Точно! У меня уже всё болит от этой езды бесконечной.
  - И у меня.
  - А Рика твоя как - ничего? - спросил Нелик.
  - В смысле, что я не одна заявлюсь, а с тобой?
  - Да нет! Я имею в виду - симпатичная она?
  - Скоро сам увидишь! Ты, я вижу, хочешь все удовольствия сразу, - засмеялась я.
  Окрылённые сладкими перспективами, мы ускорили шаг. Жилые дома, расположенные по обеим сторонам узенькой улочки, казалось, смыкались где-то над нашими головами - настолько близко друг к другу они были расположены. Мне пришло в голову, что жильцы при желании могут переговариваться с соседями из дома напротив, не повышая голоса. А что? Жаришь себе картошечку и беседуешь с соседом из дома напротив, который варит мидии... На первых этажах домов располагались магазины и кафе, оттуда доносились голоса, смех и звон посуды. Мы прошли мимо булочной, и нас овеял вкусный запах выпечки.
  - Вот и дом, - обрадовалась я, увидев на фасаде нужный номер.
  Подъезд оказался заперт на кодовый замок.
  - Вот так-так! - расстроился Нелик.
  - Да ладно, сейчас выйдет кто-нибудь, - оптимистично предположила я.
  - Может, покричим?
  - Ага, и посвистим.
  - Рика! - не теряя времени даром, заорал Нелик. Его голос потонул в шуме улицы.
  - Нелик, ну что попусту орать? - рассердилась я. - Может быть, окна её квартиры выходят во двор.
  Нелик задрал голову и стал оглядывать фасад, как будто надеялся обнаружить признаки того, что окна Рики выходят на эту сторону дома.
  Прошло минут пятнадцать. Мы успели изучить все окна и балконы, все вывески вокруг, узнать, где парикмахерская, а где магазин одежды. Запах булок начинал действовать нам на нервы.
  Как назло, за все пятнадцать минут никто не помог нам проникнуть в подъезд.
  - Да ёкарный бабай! Попадём мы внутрь или нет?! - заорал уставший и оголодавший Нелик.
  Наконец дверь подъезда открылась, и на пороге показался кудрявый детина лет тридцати с миниатюрным мопедом в руках.
  - Ребята, подержите, пожалуйста, дверь, - сказал он на чистом русском языке.
  Нелик придержал громадную старинную дверь и детина, отдуваясь, вынес мопед на улицу.
  - Уф, спасибо, ребятки, - поставив своё транспортное средство на мостовую, поблагодарил он нас, - Хорошо, что вас встретил.
  - Да не за что, - сказал Нелик и схватил чуть не захлопнувшуюся снова дверь. - Ну, Ольк, погнали.
  Я направилась было за ним, но детина остановил нас:
  - Куда же вы?
  - Не понял, - остановился Нелик и вопросительно посмотрел на детину.
  - Я ещё на пятом этаже услышал русскую речь. Что-то там про бабая было, - отряхивая руки, улыбнулся незнакомец.
  - Слышь, брат, - миролюбиво сказал Нелик, - ты чего хотел-то? Совсем туго среди французов приходится? Мы торопимся, вообще говоря.
  - Да отпустите вы дверь, не напрягайтесь, - ответил детина и обратился ко мне, - а вы, наверное, Оля?
  Мы с Неликом переглянулись.
  - Ну...
  - Да ладно, не мнитесь, я ж вижу, что Оля, у меня и фото есть, - он с улыбкой вынул из кармана мою фотку.
  Нелик сделал круглые глаза и перевёл взгляд с детины на меня:
  - А можно поинтересоваться... - начал было он.
  - Можно, всё можно, - перебил его кудрявый, - простите, молодой человек, не знаю вашего имени...
  - Корнелий.
  - Очень приятно. Георгий. Можете звать меня Жорой, - пожал ему руку детина. - Так вот, объясняю... Вы в сторонку отойдите, Корнелий. Видите, тут тротуары узкие, люди вас вынуждены обходить по проезжей части.
  Подойдя ближе к стене дома, мы вопросительно уставились на Георгия.
  - Объясняю, - неторопливо начал он, отирая платком лоб, - во-первых, русских в этом городе не так много. Те, что есть, все друг с другом знакомы. Во-вторых, я вас ждал. Хотя, если честно, уже начал сомневаться, что вы приедете. Но вот наконец услышал крики и спустился... Чуть ведь не разминулись! С этими каталонцами глаз да глаз, - он кивнул в сторону мопеда, - так и приходится тренироваться. Тащить с собой на пятый этаж это сокровище. Поэтому спустился я не сразу. Подъезд узкий, с мопедом трудно...
  - Это мы поняли, - нетерпеливо перебил его Нелик, - а где хозяйка?
  - Рика? Она уехала.
  - Как уехала?! - опешила я. - Куда уехала?!
  - Домой. Сегодня ночью.
  - Как так ночью?!
  - Пришлось срочно уехать. Её неожиданно вызвали на несколько дней оформить какие-то документы в каких-то учреждениях... Она очень переживала. Ждала вас всё воскресенье, отложила вылет. Пыталась дозвониться вам домой...
  - В смысле, в Детмолд?
  - Да. Никто не брал трубку.
  Я почувствовала себя потерянной. Ещё бы! Я проделала такой путь, с такими приключениями, буквально рискуя жизнью! А Рика, оказывается, домой умотала! Оформлять документы!
  - Ёкарный бабай... - протянул над моим ухом Нелик.
  Георгий сочувственно смотрел на меня.
  - Вообще для меня загадка, как это вы с ней так странно договорились, что никаких контактов, никаких средств связи... - начал он.
  - Минуточку! Я писала Рике по Интернету. Мало того, я звонила ей! Никто не брал трубку! - выкрикивала я.
  - Это более чем странно! Всё воскресенье она безвылазно сидела дома и ждала вас. Телефон был рядом с ней.
  - А почта? - всхлипнула я.
  - Комп сломался....
  - Ну и ну! Она ж всегда сидит, уткнувшись в монитор! - противным, искажённым от слёз голосом закричала я.
  - Ну вот он и сгорел, - развёл руками Георгий.
  - Ладно, Ольк, не реви, - утешал меня Нелик, обняв за плечи.
  - Значит, уехала! Я, чёрт побери, проделала такой путь, а она взяла и смоталась? - слёзы градом покатились у меня из глаз.
  - Оля, успокойтесь, она оставила вам меня! - прижав руки к груди, воскликнул Георгий.
  - Да-а, Ольк! Хорошая у тебя подруга, ничего не скажешь! - протянул Нелик.
  Георгий посмотрел на него с сожалением и вытер лоб платком. Казалось, слова Нелика задели его за живое.
  - Не говорите так. Рика очень ответственный и серьёзный человек.
  - Да уж... - плаксиво протянула я.
  - У неё действительно неотложные дела. Она очень, очень переживала. Она попросила меня, если вы приедете, приглядывать за вами, встретить, накормить, баловать вас, показать достопримечательности...
  - Что значит "если приеду"? Как это так - если?!
  - Она прождала вас до вечера и решила, что вы уже не приедете...
  - Зашибись! - от злости я перестала лить слёзы. Стояла и смотрела на облупившуюся штукатурку стены, чувствуя злость и обиду. "Вот оно как, значит. Школьные подруги, блин. Едешь, ёкарный бабай, к чёрту на рога в эту, блин, Францию, тратишь бесценные дни отпуска, надеешься на тёплую встречу и вечера воспоминаний в горячих дружеских объятиях, а тут такое кидалово...".
  - Нелик, что делать будем?
  - А что ты меня спрашиваешь? - пожал плечами мой друг. - Как мы договаривались? Довожу тебя до места и сваливаю. Я вижу, ты тут не пропадёшь, - подмигнул он Георгию. - Насчёт машины тоже как договаривались. Только я думал, что сперва пожрать дадут...
  - Ах ты гадёныш! - набросилась я на него, - Пожрать ему! Только о себе и думаешь!
  - Стоп! Стоп! - встрял наш новый знакомый. - Ольга! Корнелий! Не ругайтесь! Всё нормально. Давайте так. Сперва отдохните с дороги. А потом мы всё решим. Утро вечера, как говорится, мудренее. План такой: Олечка вытирает слёзы... вот так, молодец, - улыбнулся Георгий, видя что я перестала плакать, - потом вы поднимаетесь к Рике, обедаете, отдыхаете... В квартире всё готово, всё вас ждёт. А потом на свежую голову мы решим, что делать дальше. Идёт?
  - А ты? - хором спросили мы.
  - Мне нужно по-скорому съездить кое-куда. Вернусь через пару-тройку часов. И буду полностью в вашем распоряжении. У меня, можно сказать, отпуск, так что всё своё время я посвящу вам... Рикины гости - мои гости, - торжественно произнёс он. - Держите ключи. Вот этот от верхнего замка. Пятый этаж, квартира 15.
  - Знаю, - пробурчала я...
  Мы с Неликом переглянулись. Делать было нечего. Нелик сгрёб ключи:
  - Ладно, погнали.
  Жора вынес мопед на проезжую часть и завёл его.
  - Всё, ребята, я уже опаздываю. Поднимайтесь, располагайтесь, чувствуйте себя как дома, - с этими словами он умчался, оставив нас одних, но с ключами от квартиры, где, как мы поняли, нас ждала еда. Этот фактор мешал мне гордо развернуться и, затаив обиду, немедленно отправиться восвояси.
  - Ну что, пошли?
  - Ну куда пошли-то?! - засмеялся Нелик. - Замок-то на подъезде кодовый! А дверь этот молодец захлопнул! Придётся ждать следующего!
  
  *****
  
  Пока мы поднялись на пятый этаж, я совсем запыхалась.
  - Да, пора бросать курить, - тяжело дыша, сказал Нелик, - которая квартира?
  - Похоже, эта, - выдохнула я, указывая на расписанную масляными красками дверь. Неведомым художником, а вероятнее всего, самой Рикой, на дверь были нанесены изображения каких-то диковинных не то зверей, не то птиц, подозрительных растений, а также всяческие символы, значки и иероглифы.
  - У неё, наверное, и шмаль дома есть, - с восторгом рассматривая дверь, предположил Нелик.
  - Возможно. Но не про твою честь. Открывай, что ли.
  Нелик достал из кармана ключи.
  - А это точно её квартира?
  - Не видишь разве? Вот номер, на заднице у этой фиолетовой свиньи.
  - А-а-а... А замочная скважина где?
  Мы стали осматривать дверь и через некоторое время обнаружили-таки замочную скважину, которая также оказалась анатомическим элементом одного из изображённых на двери чудищ.
  - Как-то неловко ему туда ключ засовывать, - хихикнул Нелик.
  - Ничего, ничего. Он, наверное, привык.
  - Что ж внутри-то ждёт нас? Даже как-то страшненько... - пропел Нелик, шурудя в замке.
  - Ой, не знаю... Лишь бы горячая вода была и пожрать чего-то. На большее я уже не надеюсь...
  Наконец дверь отворилась, и мы попали в обитель моей странной подруги. За дверью оказался тёмный узкий коридор, уходящий влево. Прямо напротив входа мы увидели две закрытые обшарпанные двери, на которых висели дорожные знаки, обозначавшие "Стоп".
  - Базара нет, - сказал мой друг и, миновав двери, пошёл налево, - о, вот и кухня!
  Кухня оказалась малюсенькой, прямо как в наших хрущёвках. Её единственное окно выходило, как ни странно, в подъезд, причём не в рикин, а в какой-то другой. На столе я заметила записку. Взяв её в руки, я прочла "Засранка ты, Ложкина. Не могла приехать, как договаривались? Вместо меня теперь Жора. Смотри, береги его. P.S. Научись, наконец, пользоваться сотовым телефоном".
  - Да-а-а... - протянул Нелик, прочтя через моё плечо записку. - Подруга у тебя, что надо. Сама свалила, да ещё и недовольна. А кто этот Жора вообще?
  - Ох, - вздохнула я, опускаясь на табурет, - я-то откуда знаю? Может, за сумками сходим?
  - Давай сперва перехватим чего-нибудь, - сказал Нелик и открыл холодильник, - так-с. Чего тут? Пудинги, всё забито пудингами. Тебе шоколадный или ванильный?
  - Давай шоколадный. А есть что-то, кроме пудингов?
  Я встала и подошла к плите.
  - О! Да тут суп!
  - А я крабовые палочки и горчицу нашёл! - радостно крикнул Нелик, роясь в холодильнике, - и гречка в кастрюле!
  - Да ну? Гречка? Ей из дома, наверное, передали... Мои немцы слыхом не слыхивали, что это такое. Я раз купила пачку в русском магазине. Сварила. Они вилками ковыряют и спрашивают "Что это такое?".
  - Да уж, тёмный народ...
  Мы разогрели найденную снедь и с наслаждением всё съели. Суп оказался необычным на вкус, но очень вкусным. Крабовые палочки с горчицей тоже показали себя с лучшей стороны, отлично дополняя друг друга и гречку. В общем - голод не тётка.
  - Эх, хорошо, - протянул Нелик, откинувшись на стуле и ковыряясь в зубах, - где он, интересно, хранит пиво?
  - Корнелий, ты чего? - укоризненно сказала я. - Какое тебе ещё пиво? Ты ж собирался пожрать и свалить.
  Утолив голод, я почувствовала, что всё обстоит не так уж и плохо, за исключением машины. Мне захотелось поскорее от неё избавиться, дабы обрести покой, душевное равновесие и решить, что делать дальше.
  - Вот так всегда! - снова погрузившись в холодильник, пробурчал Нелик. - Никакой благодарности! Встречал её чёрт-те где, вёз, доставил в целости и сохранности, а она - "когда ты уже свалишь?"
  - Корнелий, - я постаралась придать внушительности своему голосу. - Дело не в тебе. Дело в машине. Мне хочется поскорее с ней покончить.
  - А вот и пиво! - издав ликующий вопль, Нелик достал две банки. - Не занудствуй, Ольк. Пошли квартиру поглядим. Может, и мне тут место найдётся.
  Ну что с ним будешь делать? Раздолбай он и во Франции раздолбай.
  - Давай хотя бы вещи принесём! Вдруг машину найдут, а там наши шмотки?
  - Ой, ну кто её тут найдёт, в дыре этой? Сама подумай! Пошевели чем там у тебя в голове. Хозяин помер. Упокой Господи его душу...
  Я поняла, что Нелика начало нести. Сейчас он выпьет и всё - жди чего угодно. То обстоятельство, что наши вещи оставались в машине, не давало мне покоя. Оно превращало их из обыкновенных шмоток в улики.
  - Ну пожалуйста, Нелик! - заныла я. - Давай сумки принесём! Считай, что у меня бзик такой! Я не успокоюсь, пока мои вещи не будут тут, со мной.
  - Ну ладно, ладно, - нехотя отставляя банки с пивом, проворчал он, - пошли.
  - Давай я тебя тут подожду, - предложила я, когда мы спустились на первый этаж, - кода-то мы не знаем.
  - Схлыздила? - подмигнул мне Нелик. - Ну, оставайся. Я пошёл.
  - Ты там аккуратнее! - крикнула я вслед.
  Я успела выкурить две с половиной сигареты и представить в красках, как Нелика берёт с поличным полиция, прежде чем с улицы донёсся знакомый голос.
  - Открывай давай. Чего ждёшь?
  - Ну наконец-то! Я уже думала, что ты не вернёшься! - впуская Нелика, воскликнула я.
  - С чего бы мне не возвращаться? Пиво-то греется...
  - Ну, как там дела? - поднимаясь по лестнице вслед за ним, спросила я.
  - Ну какие там могут быть дела? Стоит и стоит. Ничего с ней не сделалось. Я вообще не понимаю, чего ты трясёшься. Взяла тачку, проехала на ней полстраны и теперь трясётся.
  - Ой, погоди, давай передохнём, - остановилась я, - чёртова винтовая лестница. Уже всё перед глазами крутится.
  Мы остановились на крохотной лестничной площадке у двери какой-то квартиры.
  - Ну, чего там? Рассказывай скорее.
  - Чего, чего? Стоит себе, где мы её и оставили, - сказал Нелик, закуривая.
  - А тебя кто-нибудь видел?
  Нелик возвёл очи к небу и медленно выпустил сигаретный дым в направлении потолка.
  - О Боже! Женщина! У тебя начинается паранойя!
  - Ответь: видел тебя кто-нибудь или нет?
  - Ну откуда я знаю? На улице полно народа! Ясное дело, хоть кто-нибудь из них да заметил мою прекрасную задницу! Да не сцы ты, квакуха, болото наше.
  - Нелик. Пожалуйста, выслушай меня. Давай договоримся. Я к этой машине больше не подойду. Я в неё больше не сяду. Всё! Ты сейчас пьёшь своё пиво, раз без него тебе невмоготу... Потом спишь, а потом отчаливаешь. И лучше, если отчаливаешь на автобусе, поезде или что у них тут ходит. Чё ты ржёшь?
  - Пожалуй, я отправлюсь морем.
  - А что? Хорошая мысль! Я оплачу билет! Давай? Услуга за услугу! Только умоляю, давай оставим машину в покое! Стоит и пусть себе стоит! Я уверена, что сегодня-завтра её обнаружат и заберут. У меня предчувствие.
  - Ладно, ладно, только не нервничай так. Вон, аж покраснела вся.
  - Обещаешь?
  - Ну обещаю, обещаю! Пошли! Хватит уже голосить перед чужой дверью! - Нелик притушил окурок ботинком и потопал наверх.
  
  *****
  
  Планировка Рикиной квартиры показалась мне необычной. Сначала от коридора ответвлялась кухня, где мы уже побывали, потом коридор превращался в большую комнату. Посреди неё стоял огромный кожаный диван, а перед ним - стеклянный столик, на котором, к радости Нелика и моему огорчению, мы увидели несколько разных бутылок со спиртным, а ещё гору пакетиков с чипсами, орешками, сухофруктами, печеньем, семечками подсолнуха и тыквы, и тазик яблок. Наверное, всё это удовольствие было заготовлено именно для нас. А что? Неплохая идея. Ничего скоропортящегося - когда бы гости ни пришли, снедь встретит их в наисвежайшем виде. Кроме дивана и столика с лакомствами в комнате находились компьютерный стол, аудиосистема и этажерка, заваленная дисками и книгами. По стенам были развешены яркие платки, рисунки, авторство которых не вызвало у меня сомнений, плакаты и прочие красочные вещицы. Просторный балкон, увитый вьющимися растениями, выходил на улицу.
  - Да здесь просто рай! - воскликнул Нелик.
  Из гостиной вело две двери. Отрыв одну, мы попали в спальню. Оформленная в лилово-розовом цвете, она вся была завалена книгами. Книги лежали на столе, возвышались стопками среди цветущей герани на подоконнике, валялись на огромной кровати и на полу.
  - Ого! Твоя подруга, наверное, очень умная...
  - Ага, - закрывая дверь, подтвердила я.
  Открыв вторую дверь, мы попали в ванную комнату, размерами вдвое превышающую кухню. Высокое окно выходило, как и окно кухни, в подъезд.
  - Странный народ. Почему у них кухня такая крохотная, а ванная гигантских размеров? - прочёл мои мысли Нелик.
  - Французы. Что ты от них хочешь?
  Мы вернулись в большую комнату.
  - Ну чё? - потирая руки, Нелик подсел к бутылкам. - Приступим?
  Я подбоченилась и взглянула на него как можно строже.
  - Вообще-то я думала, что ты в завязках.
  - Кто тебе сказал такую глупость?
  - Кроме того, ты ведь скоро уезжаешь! - напомнила я.
  -Ольк, опять ты занудствуешь? Расслабься! Может, я вообще тут останусь. Места - гляди - на всех хватит. Там ещё две двери какие-то запертые. На крайняк отопрём.
  Я мысленно схватилась за голову. В мои планы не входило тусоваться вместе с ним в отсутствие хозяйки. Я знала, что трезвый Нелик - это мой хороший друг. Но где пьяный Нелик - там риск нанесения ущерба имуществу или проявления хулиганских действий или другие неприятности. Мне не хотелось разгребать проблемы, которые он по пьяни способен создать. Но Нелика, как говорится, несло. Ну что с ним было делать? Знала я, знала, что друг мой раздолбай и авнтюрист. "Ладно уж, - решила я, - пусть выпьет, раз уж ему так припёрло. Скоро Жора придёт, а он, похоже, чел разумный. Раз нам его оставила сама Рика, на него наверняка можно положиться. Вдвоём мы как-нибудь Нелика одолеем, если он пойдёт по полному беспределу".
  - Фиг с тобой, золотая рыбка, - вздохнула я, плюхаясь рядом с ним на диван, - наливай.
  - Чего вам будет угодно откушать? Коньячку или всё-таки, как люди, с аперитивчика начнём? - спросил Нелик, изучая этикетки.
  - С аперитива начинать уже поздно - мы ж поели.
  - Глянь-ка! Молдавский! Пять звёзд, - Нелик передал мне бутылку. - А ну-ка, переведи, что там написано.
  Я взяла бутылку и после долгого изучения выдавила:
  - Беременным нельзя...
  - О! - схватил Нелик другую бутылку. - Давай лучше с пастиса начнём!
  - Если ты не забыл, мы уже начали, - напомнила я. - Пиво кто пил?
  - Пиво не в счёт. О! Тут кагорчик. Тоже, кажись, молдавский.
  - Лей.
  Нелик откупорил бутылку оказавшимся под рукой приспособлением в форме обнажённого мужчины и разлил рубиновый напиток по бокалам.
  - М-м-м... Как пахнет замечательно!
  Действительно, запах был изумительный. Я не знаток вин, всем напиткам предпочитаю кагор. Особенно вприкуску с яблоками. Его запах и вкус напоминает мне сразу сотню приятных вещей: и поздний октябрь, когда в домах давят виноград, и запах брожения перемешивается с туманом, и праздник Рождества со вкусом церковного вина, и зимние морозные вечера, когда приходит пора варить глинтвейн... В жару бокал красного вина тоже неплох, но в это время года лучше пить сухое вино... Однако, несмотря на текущие погодные условия, кагор пришёлся ко двору.
  - Ещё?
  - Давай.
  Незаметно мы выдули всю бутылку. В теле образовалась приятная тяжесть, а в голове - приятная пустота. Я заметила, что мы с Неликом лежим на диване чуть ли не в обнимку.
  - Да-а-а, - протянул мой собутыльник, - хорошо...
  - Ага.
  - Мне кажется, я щас усну.
  - Ага...
  - Или коньячку, чтоб взбодриться?
  - Неа.
  - И правда, ни к чему. И так хорошо, верно?
  - Ага.
  - А может, пастиса дёрнем?
  - Неа...
  - Ну давай! Просто попробуем и всё. Не обязаны же мы всю бутылку выпивать! Давай? - Нелик, кряхтя, приподнялся и потянулся к бутылкам.
  - Нелик, отстань. Не порть ничего. Сейчас как раз всего в самый раз. Не много, и не мало...
  - Согласен. Пастис - лишнее, - сказал он и рухнул обратно в мои объятия.
  Мы помолчали.
  "Хорошо, что он тут, рядом, - с чувством благодарности думала я. - Примчался и спас меня. Всё-таки друг есть друг. Как бы я одна?"
  Скоро мысли мои спутались, заплясали, и я чуть было не уснула, но молодецкий храп бесцеремонно вывел меня из блаженного состояния.
  "Вот ведь гадёныш!" - раздражённо подумала я. От нежной благодарности, испытываемой к моему другу пару мгновений назад, не осталось и следа. Если меня разбудить сразу после того, как я усну, или на грани бодрствования и сна, то мне уже не заснуть. Зная эту неприятную особенность своего организма, я осторожно высвободила плечо и руку из-под потяжелевшей головы Нелика и выскользнула из его дружеских объятий. Заметив на столе пачку, я взяла сигареты и вышла на балкон. В пьяном состоянии курить - одно удовольствие. Я села на нагретые солнцем плитки пола и, глядя в ярко-синее небо, выкурила три штуки подряд, не думая практически ни о чём. Хотя, конечно, одна мысль, как всегда, маячила в фоновом режиме, золотистым светом озаряя все мои ощущения, всё моё существо. Мысль эта ободряла, манила, дарила надежду, призывала визжать от счастья, хохотать от великолепия жизни и давала ей смысл. Эта мысль была о Нём. Даже не мысль, а просто знание факта Его существования. И, как всегда, глядя в небо, я подумала, что ангелоподобное создание, быть может, тоже смотрит сейчас в эту синь, и наши взгляды пересекаются в вышине... От этой мысли мне стало жарко. И тут же меня прошиб озноб. Мне захотелось срочно, немедленно услышать Его голос, увидеть Его. Может, позвонить? Я вскочила, потушила сигарету и прошла в комнату, к компьютеру.
  "Вот дубина! Как же я могла забыть? Наверное, Он уже давно ответил на моё письмо!"
  Я попыталась включить компьютер, но он не реагировал. Поковырявшись в проводах, я вспомнила, что он сломан.
  "Надо найти Интернет-кафе", - мелькнула у меня мысль.
  Нелик спал, как убитый. И всё же нельзя было оставлять его одного в квартире. "Сейчас спит, а там, глядишь, проснулся и нахулиганил...", - подумала я. Несмотря на невероятный, извиняюсь за выражение, зуд, или, выражаясь культурно, жгучее желание поскорее проверить почту, я не могла уйти.
  Пришлось идти в душ охлаждать свой пыл. Вода из крана текла то чересчур холодная, то чересчур горячая, и я без конца отскакивала из-под контрастной струи с криками - отрегулировать температуру воды мне так и не удалось. Зато от этих прыжков я почти протрезвела, да и помыться с дороги вовсе не мешало.
  Одевшись во всё чистое, расчесав волосы - в такую жару фен был ни к чему - и слегка накрасившись, я испытала физическое наслаждение от чистоты и свежести своего тела. Потом прошла на кухню, чтобы поискать кофе - хотелось окончательно протрезветь. Турка и кофе быстро нашлись на полочке над столом. Видимо, и тем, и другим частенько пользовались. Сварив кофе, я уселась на табурет, закурила и стала размышлять.
  Значит, так. Задача номер один: найти Интернет-кафе... Задача номер два... Я поняла, что ни о чём больше думать не могу. Мне безумно хотелось Его видеть. Боже, ну зачем я здесь, если тут нет Его? Зачем я - молодая, красивая, принявшая душ - сижу тут? Какой в этом смысл? Ни-ка-ко-го.
  А может, плюнуть на всё и смотаться в Россию? В конце концов, у меня ещё шесть дней законного отпуска. Но в кармане всего 100 евро. Может, рвануть авто-стопом? Хотя бы на денёк очутиться там! Да что там день - нескольких часов хватит! Мне нужно просто увидеть Его и всё. Даже необязательно разговаривать - просто полюбоваться, и можно отчаливать обратно. Посмотреть в Его глаза... И можно жить дальше. Мне этого хватит на полгода. После этого можно дальше терпеть причуды немецких детей и взрослых, возить их на карачках, носить на закорках, на шее, играть в зоопарк и сносить всё, что только они сумеют выдумать...
  Хотя нет, не насмотрюсь я на Него. Конечно, нет, сколько бы ни смотрела! А ведь у меня даже нет Его фотографии...
  Я сидела и курила. Кофе совсем остыл. Я прервала свои разыгравшиеся мечты на самом интересном месте и твёрдо сказала себе, что отправиться сейчас в Россию будет полнейшим безумием. Я не могу поехать. Я не успею. Чего доброго, потрачу все заработанные деньги. И буду выглядеть крайне глупо. Что я Ему скажу? "Я приехала на тебя посмотреть". А если я его не найду? Времени-то у меня будет в обрез. Кроме того, я обещала вернуться в Детмолд через неделю и сдержу обещание. Лучше уж я приеду в конце года, когда окончится контракт, к тому времени я заработаю... хм... Я принялась умножать в уме. Двести двадцать умножить на двенадцать... хм... Короче, около двух с половиной штук евро. Нехило! И тогда я его покорю, обязательно покорю. А может, он и сейчас меня любит? Любит, но молчит? Он же скромняжка, воспитанный деликатный мальчик.... А может, всё-таки рвануть? Эти глаза... этот нос с благородной горбинкой... эта улыбка... Нет, не успею. Никак не успею.
  Я сидела и курила. Моё состояние можно было сравнить с чувством голодного человека, которому дали понюхать только что приготовленное благоуханное кушанье и на его глазах выкинули всё в унитаз.
  "Как фигово... страдала я. - И зачем вообще я сюда припёрлась? Рики нет. Что делать? Отпуск пропадёт впустую. Поехать что ли назад, чтобы сберечь дни?"
  Мои размышления прервал звон ключей. Выглянув в коридор, я увидела Георгия. Он, отдуваясь, втаскивал в квартиру свой мопед.
  - Привет, - буркнула я, - хочешь кофе?
  - Привет! Мне бы чего покрепче... - пропыхтел он в ответ.
  "Ну вот, начинается. Подобралась компания..." - с досадой подумала я.
  - Ну, этого навалом. Не надоело тебе таскать эту тяжесть на пятый этаж?
  Георгий установил мопед у стены в коридоре и прошёл на кухню.
  - М-м-м! Как кофе вкусно пахнет! Нальёшь мне? А мопед - что ж делать. Обещал Рике за квартирой смотреть и тебя развлекать.
  - Угу...
  - Я-то живу в доме с гаражом. Там проблем нет, а тут народ ушлый, вот и приходится... э-э-э... тренироваться.
  Я оглядела его мощную фигуру.
  - Это заметно. Вот кофе.
  Жора уселся на табурет, облокотился на стол и одним глотком осушил чашку.
  - Ну, всё в порядке? - спросил он, подняв на меня глаза. - Как вы тут расположились? Нашли перекус?
  - Да, спасибо. Всё в порядке... Суп был очень вкусный, - добавила я, помолчав.
  - Да? - оживился он. - Это я варил. Так объясни, наконец, почему ты задержалась?
  - Ох, - вздохнула я, - давай потом как-нибудь расскажу...
  - Ладно. А какие планы?
  - Как раз сейчас сидела думала, что делать.
  - И что надумала?
  - Интернет-кафе. Срочно.
  - Тут рядом есть. А вообще? Какие планы? Чем хочется заняться? Что увидеть?
  - Даже не знаю... Наверное, назад ехать надо. Я ж не рассчитывала на такое кидалово с Рикиной стороны.
  - Стоп! Стоп! Мы же этот вопрос обсудили уже! Рики нет, есть я. Считай, что я - это она. Будем делать всё, что бы вы делали, если бы она не уехала.
  "Мда", - подумала я.
  - Когда она вообще возвращается?
  - Неизвестно. Она уехала на несколько дней. Но её дело завязано на чиновников, так что может получиться дольше.
  - У меня всего неделя отпуска, - мрачно сказала я.
  - Ну так слушай сюда. Раз уж вы здесь... Кстати, кто такой этот Корнелий? - перебил Жора сам себя, - Рика ничего про него не говорила. Я рассчитывал, что ты одна приедешь... Он твой парень?
  - Да нет же! Корнелий мой друг. По университету. Сейчас в Марселе живёт. У меня неприятности в дороге случились, он приехал и выручил меня.
  - То, что выручил - это он молодец. А что за неприятности? Ты всё-таки расскажи, а то ходишь вокруг да около...
  - Ой, - поморщилась я, - давай не сейчас, ладно?
  - Хорошо, потом расскажешь, - согласился Георгий. - Скажи только, неприятности эти - они позади?
  - В общем, да...
  - Вот и чудненько. Главное, что жива-здорова приехала.... Значит, мы втроём. Ну что ж, так даже веселее будет! А где, кстати, Корнелий?
  - Спит. Временно... Устал. Вообще-то он собирался уезжать. Ему на работу надо, - поспешно сказала я.
  - Но пока-то он здесь! Я так понял, что вы на машине приехали. Верно?
  - М-м-м... Да.
  - А чья она?
  - Н-Нелика, - ляпнула я.
  - Отлично! Слушай, может, мы уговорим его остаться с нами на недельку? А то у меня машина в ремонте, втроём на мопеде сложновато будет ездить...
  - Ну, не знаю, - заикаясь, протянула я. - Ему же на работу надо...
  - Ладно, этот вопрос беру на себя, - рассмеялся Георгий. - Оленька, налей мне, пожалуйста, ещё кофе.
  - Щас сварю, - сказала я и потянулась за туркой.
  - Да нет, Оль. Вон термос стоит на столе, прямо перед тобой. Там кофе.
  - А, прикольно. Я не знала. Мы с моими немцами тоже так делаем. Запасаемся на целый день.
  Я разлила кофе по чашкам и уселась напротив Жоры. "Или мне Рика всё-таки писала о нём? - пыталась вспомнить я, рассматривая своего нового знакомого. - Не помню..."
  - А сам ты давно тут?
  - Пару месяцев. Ещё не надышался.
  - В смысле?
  - Очень уж тут хорошо. Рай на земле, - восторженно объяснил он. - Хочешь море - пожалуйста. Хочешь горы - пожалуйста. Хочешь седую древность - да ради бога. Хочешь рэйв-вечеринку - держи. До Испании рукой подать. До Андорры тоже... А вино? А сыр? А пейзанки?
  - Ой, ну ты так всё расписываешь, я прям передумаю уезжать!
  - Какое уезжать?! Здесь просто сказка! Это большое счастье, что ты оказалась здесь, да ещё в мае! Цени!
  - А чем ты тут вообще занимаешься, кроме пейзанок?
  - Язык учу.
  - Студент значит?
  - Я своё уже отстудентил, - покачал головой Георгий. - На курсы хожу, в обществе вращаюсь. Встречаюсь с француженкой одной... Это очень помогает в плане языка.
  - Да уж, наверное, - хмыкнула я, - и долго ты так планируешь язык тренировать?
  - Как пойдёт. Тут хорошо, не хочется уезжать.
  - Работу нашёл уже?
  - Успею ещё наработаться! - рассмеялся Жора. - Здесь не место работать. Тут нужно наслаждаться жизнью. А работать я в Германию поеду. Там для этого все условия.
  - В Германию?
  Я сама не заметила, как мы разговорились. Обычно я слегка диковата, с людьми схожусь туго, сижу себе в углу и помалкиваю, но Жора оказался настолько подкупающе открыт и дружелюбен, что общаться с ним было легко и приятно. Кроме того, у него на лбу и вообще на всей физиономии написано было "Жизнь прекрасна! Ура товарищи!", и волей-неволей, несмотря на свой мрачный настрой и маниакально-депрессивные мысли о Нём, я заразилась от Жоры радостью бытия.
  - Ну так вот, - продолжал он. - Раз у нас есть машина, предлагаю сегодня же куда-нибудь съездить. Тут очень много замечательных мест! Я ещё не везде побывал.
  Я взглянула на Жору. Он так весело и открыто предлагал свою компанию, был согласен возиться с нами, хотя у него наверняка полно было своих дел... "Как бы ему сказать, что на машине мы поехать не сможем? Ну кто меня вообще за язык тянул? Сказала бы, кулёма, что приехали на поезде или стопом".
  - Ну, что думаешь? - с весёлым хрустом надкусывая яблоко, спросил он. И столько в его взгляде было уверенности в том, что всё будет просто прекрасно, что я не могла ответить ничего, кроме:
  - Конечно! Поехали прямо сегодня!
  "Ладно, сегодня съездим, а завтра с утра я как-нибудь сплавлю Нелика вместе с машиной, и сама свалю", - решила я.
  В эту минуту в дверях кухни показался раскрасневшийся Нелик, на мятом лице которого вельветовая подушка отпечатала полосатый узор.
  - О! Здорово! - поприветствовал он Жору, потягиваясь.
  - Привет!
  - Ты чего ушла? - обратился Нелик ко мне. - Так хорошо с тобой спалось!
  Жора, подмигнув мне, обратился к Нелику:
  - Присаживайся! Кофе хочешь? Мы тут с Ольгой разрабатываем план мероприятий.
  - Кофе хочу, - Нелик уселся на подоконник.
  - Пожалуйста, - Жора налил Нелику кофе, - я тут успел выяснить, что вы на машине...
  Нелик уставился на него с весёлым недоумением:
  - Так она тебе рассказала? Без башни девка, скажи?
  Я замахала руками, пытаясь изменить направление разговора:
  - Нелик! Нелик! Успокойся! Ты не понял. Мы не про то говорим. Я рассказала Георгию, как ты меня выручил, приехал за мной на дядиной машине, - делая Нелику знаки лицом, сказала я.
  - Ну да, ну да, - Нелик, несмотря на то, что был спросонья и с похмелья, начал врубаться.
  - Ладно, - перебил нас Жора, - воспоминания о свидетельствах нежной дружбы отложим до вечерней беседы у камина. А сейчас, пока не стемнело, давайте куда-нибудь рванём.
  - У Георгия машина в ремонте, - обратилась я к Нелику, сделав многозначительное лицо.
  - И? - Нелик весело переводил взгляд с меня на Жору и обратно.
  - Может быть, твой дядя смог бы на недельку одолжить нам машину? В целях, так сказать, культурно-исторического просвещения племянника. Оля, правда, сказала, что ты торопишься...
  - Я?
  - Может, всё-таки задержишься на денёк-другой-третий? - широко улыбаясь, предложил Георгий.
  Тут Нелик изобразил серьёзного парня:
  - Меня, конечно, ждут. Даже не знаю... Наделают там без меня делов... А, впрочем, - махнул он рукой, - за два-три дня ничего не случится. Справятся сами!
  Он спрыгнул с подоконника и прошёлся по кухне.
  - Значит, едем на машине дяди! Уверен, он возражать не станет! - с хитрой ухмылкой обратился он ко мне.
  "Разок съездим и всё", - решила я.
  - Погнали! - потягиваясь всем своим огромным телом, подытожил Жора, и мы действительно погнали.
  
  *****
  
  Накидав в рюкзак пакетиков с орешками, чипсами и семечками, а также прихватив бутылку какого-то спиртосодержащего пойла красного цвета, мы заперли дверь, спустились на улицу и направились к машине. Пока Жора покупал сигареты в ларьке, Нелик улучил минутку, чтобы поиздеваться надо мной:
  - "Я к этой машине больше не подойду! Я в эту машину больше не сяду!" - хохотал он, в лицах изображая наш с ним недавний диалог.
  - Отстань.
  - И что с тобой случилось? Ты ж божилась, что всё, баста, что машину оставляем.
  - Нелик, отвянь.
  - Какая-то ты непоследовательная!
  - А что, по-твоему, мне было делать? Мы же ляпнули, что приехали на машине! Он сейчас явился и давай завлекать всякими экскурсиями. Не могла же я сказать, что машина есть, но ехать на ней мы не можем.
  - Почему?
  - Я сказала ему, что ты скоро уедешь. Если бы ты уехал, то нам не пришлось бы врать! А ты торчишь тут и торчишь! - разозлилась я. - Поэтому мы и встряли! И вообще, раз уж мы оказались в таком, как Жора говорит, райском месте, я решила, что хотя бы один денёк надо посвятить осмотру достопримечательностей. А то потом и похвастаться нечем будет.
  - Похвастаться нам уже есть чем! - подмигнул Нелик.
  - В общем, так, - отрезала я. - Сегодня изучаем местный колорит, а завтра сваливаем. Ты к себе, я к себе. Машину оставляем, как договаривались...
  Мы подошли к стоянке. Ещё издали я увидела Мерседес, серебрившийся, как ни в чём не бывало, между какими-то развалюхами местного производства.
  - Красавчик! - похвалил машину Нелик. - Видишь, всё чисто. Стоит себе и стоит. А ты тряслась. В этом захудалом городишке небось и ментов-то нет.
  - Тише, Жора идёт.
  - Которая ваша? - с широкой улыбкой указывая на припаркованные авто, спросил Георгий.
  - А ты как думаешь?
  - Ну эта наверняка! - хохотнул Жора, указывая на Мерседес.
  - В точку!
  - Серьёзно?
  У Георгия вытянулось лицо.
  - Рика говорила, что вы бедные студенты...
  - Неужели в списке бедных студентов фигурировал и я? - изображая холодное достоинство, спросил Нелик.
  - Георгий, мы и правда бедные студенты. Машина-то дядина, - напомнила я.
  - Ладно, погнали. Кто за рулём?
  - Я, - откликнулся Нелик.
  - Ой, - вспомнила я, - Нелик, я совсем забыла, там же на заднем сиденье эта дура!
  - Дура? - Георгий открыл дверцу и заглянул в салон. - Где?
  - Вон, под тряпками. Это холодильник.
  - Может, занесём его пока в квартиру? - предложил могучий Георгий.
  - А давайте его просто сдвинем немного. Олька сбоку как раз влезет, она худая.
  - Давай, ты с той стороны берись.
  Они, пыхтя, протолкнули холодильник к левой дверце - справа образовалось немного свободного места.
  - Давай, Ольк, залазь.
  - А почему я?
  - Ты самая тощая.
  - Это я-то тощая? - ударила я себя кулаком в грудь. - Нелик, ты издеваешься? Уж кто тут тощий, так это ты.
  - Да, - согласился Нелик, - но ты низкая, а я высокий. Ноги я куда, по-твоему, дену? Тебе на голову положу? Или Жоре?
  Я нехотя залезла в машину и прижалась к холодильнику. От него исходил приятный холодок. Нелик захлопнул дверцу, и стало совсем тесно.
  - Меня будто в сейф засунули, - вздохнула я, - а впрочем, если недалеко ехать, то терпимо.
  - Двадцать минут и мы там, - заверил меня Георгий. - Сигарету?
  - Давай.
  Нелик сел за руль, и мы отправились в путь. Солнце уже клонилось к горизонту. Длинные тени исполосовали вечерний город. Было очень тепло, почти душно. Одетая по российской привычке во всесезонную кожаную куртку и, пардон, "говнодавы", я начала маяться от жары.
  - Ребят, давайте остановимся, я куртку сниму. Жарко.
  - Зачем для этого останавливаться?
  - Да я же зажата тут! Шевельнуться не могу, не то, что раздеться.
  - Говорил я тебе, убери этот гопницкий прикид, - проворчал Нелик, притормаживая у тротуара.
  Я вылезла из машины, сняла куртку и набрала в лёгкие побольше воздуха.
  - Ладно, прыгай назад, - торопил меня Нелик.
  - А вообще я что-то не уяснила - куда мы едем?
  - Затаримся для начала, - сказал Георгий.
  - Где?
  - Недалеко городок есть, туда все местные за сигаретами и пузырями ездят. Там что-то типа свободной торговой зоны, поэтому всё очень дёшево. Почти прямо на границе с Испанией.
  - Ого! - присвистнула я. - До Испании я, пожалуй, не выживу.
  - Не переживай. Это совсем близко, - заверил меня Георгий.
  
  *****
  
  Пертюс оказался не городком, а одной-единственной улицей. Все первые этажи тянувшихся вдоль неё домов были отданы под магазины. Мы с трудом нашли место для парковки - все обочины были забиты автомобилями. Лавируя между нагруженными сумками шумными и говорливыми людьми, мы протискивались вслед за Георгием к расхваленному им дорогой "раю на земле".
  - Цены здесь просто смешные. Я специально езжу сюда за хересом, - рассказывал он, продираясь сквозь толпу, - о, давайте сначала сюда заглянем.
  Мы вошли в какую-то малюсенькую лавку, где толклось невероятное количество народу, и совсем не было кислорода. На одной из витрин были разложены бусы, серьги, броши из серебра и каких-то самоцветов. Остальные буквально ломились от сосудов разных размеров, в большинство из которых были вложены скруглённые бруски.
  - Чё это за хренья? - спросил Нелик.
  - Ага! Ты заметил? - хитро улыбнулся Георгий. - Ладно, пошли отсюда. Это я так, в порядке экскурсионного мероприятия...
  - Ничего не понимаю, - сказала я, - зачем мы туда заходили?
  - Оля, ты обратила внимание на те изделия из камня?
  - Тёмно-зелёные? Что это?
  - В тех сосудах с помощью тех пестиков можно, например, толочь специи, измельчать орехи... Но берут их чаще всего не для этого...
  - А для чего?
  - Ты обратила внимание, какой формы пестики?
  - Ну-у-у... - до меня вдруг дошло, - фу! Какая пошлость!
  - Ну почему же пошлость?
  - Для этого же существуют специальные магазины! Совсем необязательно продавать фаллоимитаторы под видом пестиков для измельчения специй!
  - Необязательно. Однако прибыльно. Видела, сколько там людей?
  - Извращенцы! - поморщилась я.
  - Ну что ты сразу - извращенцы! В основном не для себя берут. В подарок.
  - И кому такой подарок можно подарить? - недоумевала я.
  Скоро Георгий завернул в какой-то большой магазин.
  - Вот мы и пришли. Ребят, вы осматривайтесь, берите, что хотите - встретимся у машины минут через сорок.
  С этими словами он исчез в лабиринте полок, уставленных разноцветными бутылками.
  - Ольк, ты глянь! И правда цены смешные, - воскликнул Нелик, разглядывая ценники.
  - Да? Я не разбираюсь. Никогда не могу запомнить, что сколько стоит. А это чё, зелёное такое?
  - Абсент, дурёха. Берём?
  - На кой шиш он мне сдался? - разозлилась я. - Мы пёрлись в такую даль, чтобы разглядывать сначала искусственные члены, а потом пузыри?
  - Не психуй, Ольк. Глянь, а вот и вискарь...
  - Да иди ты со своим вискарём! - закричала я. - Обратно сам на заднем сидении поедешь, посмотрю я тогда на твоё настроение! У меня уже все мышцы болят... Ты слышишь меня вообще?
  - Ладно, ладно... - едва откликнулся Нелик, вертя в руках какую-то бутылку. - Ты по-испански сечёшь? Тут написано...
  - Тоже мне, культурная программа! Седая древность! - продолжала злиться я. - Где тут сигареты?
  Обойдя несколько стоек, я наткнулась на отдел, уставленный бочонками. По всей видимости, здесь можно было купить алкоголь в розлив.
  - Нелик! - закричала я.
  - Чего? - высунулся он из-за стеллажа.
  - Ты глянь, чего я тут нашла!
  - О-па! Халява нам так и прёт! - потирая руки, Нелик направился к бочонкам.
  Ряды пустых пластиковых бутылок, горки стаканчиков и отсутствие продавца свидетельствовали о том, что формат самообслуживания действовал и здесь. Женщина в длинном платье наполняла бутылку вином. Лохматый дедок в белом костюме жадно дегустировал какой-то напиток.
  - Ну не придурки, а? - изумлялся Нелик, отвинчивая краник, - себе ж в убыток работают!
  - Ну да, после твоего визита их бизнес явно пошатнётся. Что пробуешь?
  - Херес. Жора сказал, что надо брать херес.
  - Он же крепкий. Ой, а я каберне хочу. Дай стаканчик.
  - Держи. Хм, - Нелик поцокал языком, - интересная штука!
  - Никогда не пробовала. На что похоже?
  - Больше всего напоминает бальзам "Московия", - заявил Корнелий, осушая стакан.
  Я тем временем нашла каберне.
  - Приятное винцо...
  - Больно ты разбираешься! - фыркнул Нелик и сделал глоток из моего стакана.
  - Кислятина, - резюмировал он. - Ладно, мне, пожалуй, хватит. Пойду пару пузырей вискаря прихвачу, дядьке отвезу, а то он из-за свиней злой, наверное. Встретимся на выходе.
  Я стала искать белое вино. После стаканчика белого мне захотелось попробовать херес - стало интересно, чего все так его хвалят? На пути к хересу мне попались вермут и мартини - не могла же я пройти мимо любимых дамских напитков! Окружающие, сами того не желая, подзадоривали меня, беспрестанно откручивая-закручивая краники, опуская-поднимая стаканы, шумно глотая и сладко причмокивая... После проведённых мною вкусо-рецепторных экспериментов даже джин не показался слишком крепким, и я с удовольствием осушила два стакана подряд. Разве халява может оставить нашего человека безучастным? Я глазом моргнуть не успела, как бочонки поплыли, потом побежали, закружились.
  - Нелик! - пискнула я.
  - Ау-у! - раздалось откуда-то издали.
  - Нели-и-ик!
  - Иди сюда! Тут колбаса! Кабанья!
  Придерживаясь за стеллажи, я пошла на голос. В конце концов, я наткнулась-таки на Нелика. Он уплетал халву.
  - Ольк, ты глянь! Тут и хавчик на халяву! - с набитым ртом восторженно воскликнул он.
  - Угу, - промычала я, ухватившись за него.
  - Ого! Ты когда так успела назюзюкаться? - восхитился он.
  - Сама не поняла. Пошли отсюда, а?
  - Ты что?! Там же ещё колбаса! Кабанья!
  - Мне бы воздуху... Пошли-и-и...
  - Ну ты, блин даёшь! Ругалась на нас, а сама... Ладно, постой пока здесь, я пузыри прихвачу и пойдём. Не наблюёшь тут?
  
  На улице мне заметно полегчало. Уже совсем стемнело, ставший прохладным воздух бодрил.
  Мы медленно пошли вверх по улице к тому месту, где оставили машину. Нелик заботливо вёл меня под руку.
  - А вы долго, ребята! - рассмеялся Георгий, увидев нас. - Наткнулись на бочонки?
  - Наткнулись так наткнулись, - Нелик пихнул меня в бок и захихикал. Я хранила молчание - не хотелось в первый же вечер осрамиться перед Георгием.
  - Ну а пузырями запаслись?
  - Я взял виски. Дяде отвезу. За машину.
  - Здорово тут, правда? Сигареты по 1,70евро. Где это видано?
  - Да, хорошее место, - подтвердил Нелик и издал не совсем приличный звук.
  - А! Так вам и колбаски удалось отведать? - засмеялся Жора. - Молодцы, зря время не теряли!
  - Теперь куда? - спросил Нелик.
  - Недалеко форт есть интересный, можно съездить. Правда, темно уже...
  - Домой, - рискнула заговорить я. Вроде нормально вышло.
  - Жорик, сядешь за руль? А то я Ольке обещал, что пущу её на переднее сидение.
  - Извини, не могу - выпил я, - развёл руками Георгий.
  - Ну и я выпил! - воскликнул Нелик.
  - Я много выпил.
  - Ладно, так и быть, повезу я вас. Ну а тебе, Ольк, придётся снова потуже поясок затянуть.
  - Шиш с вами. Надеюсь, меня не стошнит, - пробормотала я, покорно забираясь на заднее сиденье.
  
  Дома мужчины затеяли приготовление ужина. Пока мы с Неликом предавались чревоугодию и пьянству в магазине, Георгий умудрился купить поросёнка, и теперь они вдвоём штудировали рикину поваренную книгу, выбирая рецепт.
  Выпитый мной коктейль не способствовал участию в кулинарных развлечениях - я туго соображала, голова раскалывалась, а тело ломило после езды в утрамбованном положении. Мне очень не хотелось чистить желудок, и я надеялась, что сон приведёт мой молодой организм в порядок.
  - Ребят, я спать пошла, - качнулась я в сторону спальни.
  - Ты чего? - Нелик округлил глаза. - Мы только начали веселиться!
  - Я не могу веселиться. Я спать хочу.
  - Ну, как хочешь, - Нелик пожал плечами и уткнулся в книгу.
  - Георгий, где я могу прилечь?
  - Идём.
  Он проводил меня в спальню, показал, где лежит чистое бельё и, пожелав спокойной ночи, удалился.
  Кое-как застелив кровать простынёй с изображением райских фруктов, я улеглась в прохладную ароматную постель. Не успев ни о чём подумать перед сном, я уснула.
  
  *****
  
  Проснулась я рано. Часы на тумбочке показывали семь утра. Солнце, пробиваясь сквозь кружевные лиловые занавески, оставляло дивной красоты узоры на стенах и потолке. Я отлично поспала, совершенно выспалась и чувствовала себя прекрасно. Признаков похмелья, слава богу, не наблюдалось. Против обыкновения, мне даже не хотелось поваляться - в душе завибрировала беспричинная радость, и я вскочила с постели.
  В гостиной на диване, неряшливо укрывшись каким-то тряпьём, спали Георгий с Неликом. Груда обглоданных костей на столе, десяток пустых банок из-под пива и гора окурков в пепельнице свидетельствовали о душевно проведённом вечере. Стараясь не шуметь, я взяла со столика пачку сигарет и прошла на кухню в надежде отведать приготовленного друзьями поросёнка. Однако от вчерашнего пиршества, кроме костей, ничего не осталось.
  "Вот гадёныши, всего поросёнка стрескали!" - расстроилась я.
  Напившись воды из-под крана, я решила провести инспекцию продовольствия. С тоской изучив содержимое холодильника, я выяснила, что за ночь ребята основательно подчистили запасы съестного. Даже пудингов поубавилось примерно на треть.
  "Надо будет затовариться", - деловито подумала я, забыв о том, что мы с Неликом собирались сегодня отправиться восвояси.
  "В конце концов, надо пользоваться тем, что предлагает жизнь, - размышляла я, закуривая первую утреннюю сигарету. - У меня отпуск, значит, надо отдыхать. Радоваться тому, что есть. Уговорю ребят поехать на море, раз оно тут под боком. Ещё куда-нибудь съездим... Нелик, вроде бы, стал более адекватным. Георгий - тот вообще монолит. Так что я не одна, а в компании. А машина... С машиной что-нибудь придумаем.
  Жалко, конечно, что Рика умотала, но что ж поделаешь? Не ехать же на самом деле обратно! Может быть, она ещё успеет вернуться до моего отъезда".
  Мой взгляд упал на телефонный аппарат, стоявший на подоконнике. Может быть, позвонить ей? К стене был пришпилен листок бумаги с номерами телефонов. Однако номера телефона Рикиных родителей там не было. Впрочем, было бы странно, если бы он там был - наверняка Рика знает его наизусть. А вот и мой номер - Рика иногда звонила мне в Россию.
  "А что, если позвонить сейчас Ему?" - подумала вдруг я и сразу начала задыхаться.
  "Да нет, не стоит, - попыталась я сама себя отговорить. - Что я скажу? У меня будет дрожать голос. Наговорю глупостей, как всегда, а потом буду мучиться..."
  Я посмотрела на часы.
  "Ага, должен быть ещё дома. Боже, боже! Я могу сейчас, прямо вот сейчас, сию минуту услышать его голос".
  Меня трясло, кружилась голова. Я забыла обо всё на свете, кроме одного. Я походила на маньяка.
  "Хорошо, что меня сейчас никто не видит. Выгляжу я, должно быть, ужасно глупо...
  Так, надо успокоиться. Что я ему скажу? Что скажу? Что скажу? Ну, ну, ну! Ну же, думай, шевели мозгой, идиотина!
  Стоп! В конце концов, я что - не могу просто позвонить-поболтать? Позвонить-поболтать, позвонить-поболтать, все так делают. Ля-ля-ля, тополя, как дела, я во Франции, практически на Лазурном берегу, отдыхаю, всё чики-пуки, а ты как?
  Надо записать... Где бумага?
  Фу-ты, нет времени. Всё, надо звонить! Прямо сейчас. Сейчас или никогда. А то эти проснутся...
  Так, наберём в грудь, тьфу-ты, в лёгкие, побольше воздуха... Ох, как же меня трясёт! И дух захватывает".
  Я в пятый раз сняла и снова положила трубку.
  "Надо покурить. Покурю и сразу позвоню".
  Выкурив в пять затяжек сигарету, я решила, что если не позвоню прямо сейчас, то не позвоню вообще.
  Я снова сняла трубку и, прикурив от окурка вторую сигарету, набрала, сотрясаясь, заветный номер.
  Каждый гудок отдавался в груди, и сладостно-болезненная волна спускалась от сердца к животу и ниже. На шестом гудке я почувствовала, что потеряю сознание, если Он не возьмёт трубку. Что со мной будет, если Он трубку всё-таки возьмёт, я даже не представляла, подозревая, что от счастья и страха просто-напросто окочурюсь, не сходя с места.
  И вдруг обожаемый голос произнёс:
  - Алло.
  Я едва не поймала оргазм, прямо там, на табуретке.
  - Алло! - повторил он.
  "Надо было включить диктофон", - мелькнула мысль.
  - Привет, - пролепетала, наконец, я каким-то не своим хриплым голосом.
  - Привет, - ответил Он, как ни в чём не бывало. Впрочем, что ещё Он мог сказать?
  - Это Оля.
  - Я узнал. Слушай, мне сейчас...
  - Я люблю тебя, - неожиданно для себя самой выпалила я и, зажмурившись, бросила трубку.
  Слёзы полились из глаз. "Сказала, сказала! Наконец я это сказала!" В груди колотилось, прыгало сердце. Я зажала себе рот, чтобы не закричать. Я смеялась и плакала одновременно.
  - Что, отходняк? - раздался голос Нелика Он стоял в дверях и сочувственно смотрел на меня.
  - М-м-м... В общем, да, - промычала я.
  - Ты вроде ещё вчера оклемалась.
  - У меня всегда долго проходит.
  - А что сияешь, как медный таз?
  - Да бывает такое с похмелья. Эйфория какая-то.
  Мне захотелось поделиться с ним своим счастьем. Казалось, что меня разорвёт на части, если я буду хранить его в себе.
  - Нелик.
  - Чего? - потягиваясь, спросил он.
  - Жора спит ещё?
  - Ага.
  - Садись сюда.
  - Сел, - Нелик потёр глаза и уставила на меня. - Чего ты?
  Я взяла Нелика за руки и сказала торжественно:
  - Я только что призналась в любви!
  - Кому? - не понял Нелик.
  - Лучшему человеку на свете!
  - Это кто?
  - Ну... Я не могу сказать.
  - Звонила, что ли, куда-то? - осенило его.
  - Да!
  - Погоди, погоди... Ничего не понимаю. А как же Макс?
  - При чём здесь Макс? - разозлилась я. - Чуть что - сразу Макс да Макс!
  - Ну ты ж с ним вроде была, - смущённо сказал Нелик.
  - Да нет. Ну ты слушай. Дело не в Максе... Забудь ты о нём вообще! Ты представь - я впервые призналась Ему в любви.
  - Да кому "Ему"? Скажи толком!
  - Ну что ты сразу?! Я тебе о своих чувствах, а ты заладил - кто да кто!
  - Я его знаю? - всё больше оживляясь, спросил Нелик.
  - Знаешь, - помявшись, призналась я.
  - Вовка, что ли? - расхохотался Нелик.
  - За кого ты меня принимаешь? - искренне возмутилась я.
  - Колян?
  - Ты чего? - я покрутила пальцем у виска. - Сто лет уж прошло.
  - Санёк?
  - Ой! - поморщилась я. - Да какой там Санёк! Скажешь, тоже...
  - А кто же тогда? - выпучив глаза, спросил Нелик.
  - Да перестань ты гадать, Нелик! Дело же не в этом. Я делюсь с тобой как с другом своими чувствами! Дело в них и только в них! Пойми, я просто летаю!
  Нелик восхищённо меня разглядывал.
  - Это заметно. Что, совсем втрескалась?
  - Смертельно, - простонала я.
  - Мда... - Нелик почесал затылок. - Значит, для него, твоего мистера Икс, это новость?
  - Не знаю. Может, он и раньше догадывался...
  - Ну кто же он такой? - не унимался Нелик. - Мы ж всё время с тобой рядом тёрлись, значит, я его видел много раз... Вы давно встречаетесь?
  - Вообще-то мы не встречаемся..., - помолчав, призналась я.
  - Опа... - удивился Нелик. - Как так?
  - У нас ничего такого не было, понимаешь... Мы провели вместе несколько ночей, но ничего такого не было.
  - Хм...
  - Представь себе.
  - Так а в чём тогда прикол? Что-то я не въеду никак...
  - В чём прикол? Да я готова сутками сидеть возле него. Просто любоваться и всё. Мне этого хватит.
  - Что, такой красивый?
  - Ужасно.
  - Ну а он что?
  - Не знаю. В том-то и дело. Я не знаю, что он.
  - Так спроси!
  - Нелик, ну ты совсем упал? Что значит "спроси"? Как я спрошу?! "Дорогой, ты меня любишь?" С чего ему меня любить?
  - Ну сама-то ты втюхалась в него каким-то образом!
  - Это было нетрудно. Я только увидела Его, в ту же секунду и втюхалась. У меня просто дух захватило. Сразу же. И я тут же стала вести себя по-идиотски. Я, когда Его вижу, двух слов толком связать не могу, не то, что предложение построить. Сижу и лыблюсь, как круглая дура. И несу всякий бред. А ты говоришь - спроси.
  - Но как-то вы же провели вместе эти ночи? Как-то тебе удалось затащить его к себе?
  - Честно говоря, сама не пойму, как это у меня получилось...
  - Он, наверное, решил, что ты его на перепих приглашаешь, - с серьёзной миной предположил Нелик.
  - Фу! - возмутилась я. - Корнелий! До чего ты вульгарен!
  - Ну извини, - развёл руками Нелик. - Чего ради было тогда торчать с тобой? Кстати, а фигли ты тогда в Германию пошкандыбала, раз жить без него не можешь?
  - Думала, может, отпустит меня. Устала от неопределённости. Он не говорит ничего... Не приходит... Я просто с ума сходила. И чем дальше, тем хуже. Наделала кучу глупостей. Даже являлась к Нему пару раз под мухой... Пыталась разбудить в Нём ревность...
  - А он?
  - В том-то и дело, что не знаю! Он ни разу не дал мне понять, нужна я Ему или нет... Звала - приходил. Но сам - ни разу...
  - А что вы делали-то ночами, раз не... ?
  - Ой, даже не спрашивай...
  - Как так - не спрашивай?
  - Я не могу тебе сказать, что мы делали. Никому не могу сказать.
  - Да-а..., - задумчиво протянул Нелик.
  - Я даже цветы Ему дарила...
  - Да ну?
  - Да. По праздникам. И просто так тоже. Розы...
  Нелик присвистнул. Мы помолчали.
  - Слушай! - встрепенулся Нелик. - Так а сегодня, когда ты призналась ему в любви, что он ответил?
  - Что ответил? - озадаченно переспросила я.
  - Ну да - что он тебе ответил?
  - Что ответил? - поскребла я затылок.
  - Ну да, да - что он тебе ответил?!
  - Ничего, - помолчав, сказала я.
  - Как, совсем ничего? - удивился Нелик.
  - Понимаешь, я сразу трубку повесила...
  - Ольк.
  - Что?
  - Не обижайся, но, по-моему, ты маленько того, - он покрутил пальцем у виска.
  
  *****
  
  День выдался прекрасный. Настроение у меня было отличное: во-первых, я призналась Ему в любви, а во-вторых, настроилась провести отпуск с удовольствием, а на всё прочее махнуть до поры до времени рукой. "Никто машину не ищет, - убеждала себя я. - Ещё пару деньков покатаемся, а потом бросим её где-нибудь у полицейского участка".
  Солнце жарило по-летнему. Пришла пора надевать платье. Я решила позаимствовать у Рики босоноги, но все они были мне велики, так что пришлось натягивать свои "говнодавы".
  - Ты как из клипа Аэросмита выглядишь, - с уважением изрёк Нелик.
  - Знаю, - улыбнулась я.
  За завтраком мы решили перенести холодильник из машины к Рике в квартиру. Георгий привёл каких-то хипанутых соседей, и они вчетвером втащили холодильник наверх.
  - Куда сегодня? - поинтересовалась я, развалившись на освободившемся заднем сиденье.
  - Поехали в форт, если вы не против, - предложил Георгий. Сегодня он был за рулём.
  - Мы только за. А что за форт?
  - О! Он был создан как оплот..., - начал было делиться сведениями Георгий, но Нелик довольно грубо перебил его.
  - Всё это круто, - сказал он, - а мы-то там чё делать будем?
  - Ну-у... Там красиво. Вид оттуда замечательный открывается. Пройдёмся немного, воздухом подышим. Внутри музей есть.
  - Мда... - разочарованно протянул Нелик.
  - Что?
  - Да ничё...
  - А ты чем хотел бы заняться? - осторожно спросил его Георгий.
  - Ну не знаю...
  - Нелик! - укоризненно сказала я. - Поехали. Чего тебе?
  Но до форта мы так и не добрались. На выезде из города попали в страшную пробку и простояли в ней часа два. Вспотевшие, голодные и злые, мы оставили затею с фортом и поехали назад.
  - Ребят, предлагаю в Казино заехать, - предложил Георгий.
  Мы с Неликом переглянулись.
  - Я пас, - сказала я, - имею, как говорится, печальный опыт.
  Георгий расхохотался.
  - Ага! Попались! Тут магазин есть продуктовый с таким названием.
  - Смешно, - сказал Нелик.
  Набрав на полках супермаркета яблок, помидоров, колбасы, сыра, шукрута - особой кислой капусты, - мы отправились на кассу расплачиваться.
  - Ребят, вы постойте, а я в аптеку зайду - вон она там, - сказала я, заметив красный крест над дверью в маленькую лавку.
  - Валяй.
  
  - Ты что, плохо себя чувствуешь? - озабоченно спросил Георгий, когда мы садились в машину.
  - Я замечательно себя чувствую. Просто витамины дома забыла. А я их курсом пью, перерыв нельзя, наверное, делать.
  - Зачем тебе витамины? - удивился Георгий. - Сейчас весна - витамины на базаре можно купить.
  - Да, но я пью комплекс для волос, для ногтей... Чтоб всё блестело.
  - Покажи-ка, - Георгий повертел коробочку в руках, - ага, сделаны в Штатах. Оля, дружеский совет - выкини ты их.
  - Почему? - удивилась я.
  - Потому что они приносят тебе вред.
  - Да почему же?
  - Генные мутации, - понизив голос, сказал он. - Слышала про такое? Существует секретная программа, курируемая американским правительством... Они поставляют витамины в Европу. Европейцы пьют эти витамины в массовом порядке. В итоге - генные мутации, и как следствие - изменение генофонда...
  - Чего-чего? - подал голос Нелик.
  - А того, - назидательно произнёс Георгий. - Американцы, как известно, хотят доминировать в мире. И ведут борьбу за первенство по всем фронтам. В Европу зловредные витамины поставляют, в Россию какие-нибудь другие препараты, которые все покупают и пьют, в Китай - что-то ещё... В конце концов, поколения через три-четыре начнут рождаться люди без глаз или, допустим, без силы воли... И что тогда? Правильно - Америка гегемон. Единственный и бесспорный.
  Нелик ошарашенно молчал. "Мда...", - подумала я, а вслух спросила:
  - Георгий, ты это серьёзно?
  - Вполне, - ответил он и тревожно блеснул глазами.
  "Фиг знает. Может, и правда?" - подумала я и выкинула коробочку в окно.
  
  *****
  
  В этот день мы так никуда и не отправились. Остались дома. Валялись на диване, слушали музыку и болтали о всякой ерунде.
  - Блин, мы так и будем по магазинам мотаться каждый день? - спросила я. - Второй день тут, а так ничего и не видели.
  - Да, это неправильно, - согласился со мной Георгий. - Завтра обязательно куда-нибудь выберемся. Я подумаю, куда лучше.
  - Давай хотя бы на море съездим, - лениво предложила я.
  Сказать по правде, меня всё устраивало. Мне нравилось и ездить по магазинам, и валяться без дела на диване. Было приятно, что не нужно ни готовить, ни убирать. А про поездки я спросила из боязни показаться Георгию отсталой в культурном смысле.
  Вдруг раздался телефонный звонок. Я вздрогнула всем телом и переглянулась с Неликом.
  "Он!", - пронеслась мысль.
  - Я возьму! - закричала я, вскакивая с места.
  - Давай, - кивнул Георгий.
  Я со всех ног понеслась на кухню, в страхе, что звонки прекратятся. "Он! Он! Не зря надеялась, не зря ждала!" - ликовала я, снимая трубку.
  - Алло, - произнесла я негромко, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более бархатисто.
  В трубке секунду молчали, и вдруг рикин голос резко спросил:
  - Кто это?
  - Рика, это ты? - разочарованно протянула я.
  - Конечно, я, кто же ещё? Оля, что у тебя с голосом? Откуда эта томность? Отвечай быстро, у меня мало времени: как тебе Георгий?
  - Аурика! Как ты могла уехать? - укоризненно спросила я.
  - Так. Давай не будем про это, - категорично заявила она. - Как Георгий?
  - Вроде здоров...
  - Я не про то, дурёха. Он заботится о тебе? Он тебе понравился?
  - Рика! При чём тут Георгий? Я вообще-то к тебе ехала, а не к нему.
  - Родная моя, любимая Ольгица, - защебетала она, - мы обязательно встретимся! Тут вроде бы всё на мази. Постараюсь через пару дней вернуться. Ты смотри не обижай Жору. Он хороший. Надеюсь, вы с ним поладите. Имей в виду, мне он просто друг, очень хороший друг, не больше. Запомни - просто друг.
  - Но... - попыталась встрять я.
  - Родная, у меня кончается время. Я тебя целую! Не обижайся на меня, всё будет хорошо! Давай прощаться.
  - Ну пока, - покорно сказала я. - Маме привет передавай.
  - Обязательно передам, - пропела Рика и повесила трубку.
  
  - Ну что? - с неподдельным интересом спросил Нелик, когда я вернулась в комнату.
  - Это Рика звонила. Может, через пару дней вернётся, - уныло ответила я, плюхаясь обратно на диван.
  Вечер продолжался в прежнем ритме - неторопливый, долгий. Мы валялись на диванах вокруг столика и хрустели то семечками, то чипсами, то яблоками.
  Жора, бросая на меня лукавые взгляды, делился планами своей будущей жизни. Нелик ёрзал, ему скучно было слушать Георгия. Когда тот умолк, Нелик, похохатывая, принялся травить байки из нашей универовской жизни, временами обращаясь ко мне:
  - Помнишь, Ольк?
  - Конечно помню, - отвечала я, не вникая. Я полулежала на диване, потягивала красное вино и вспоминала, как звучал Его голос - ведь я слышала его только утром. Этим утром! Совсем недавно. Он всё ещё звучал во мне, он вибрировал, он пронизывал меня насквозь... Это было, как наркотик - я прокручивала в памяти все сказанные им слова снова и снова и таяла, таяла... "Я узнал", - сказал Он мне. Боже! Он меня узнал! Если бы я была Ему безразлична, Он бы не узнал меня. Ну конечно! Боже, какое счастье! А как Он произнёс "привет". Это было не какое-то там пустое безразличное "привет", в этом "привет" будто бы таилось какое-то обещание, какой-то намёк. Ну конечно!
  Я зажмурилась от удовольствия. Боже, какое счастье!
  Жаль, что сейчас не Он позвонил... Впрочем, откуда бы Он узнал номер телефона?
  А Рика наговорила какой-то ерунды... И совсем ведь не раскаивается. Засранка! Ладно, не буду на неё обижаться. Ни на кого не хочу обижаться. Всё прекрасно, просто прекрасно. Ещё восемь месяцев - и Он будет моим.
  В комнату тихонько вползала ночь. Вот уже последние отсветы солнца исчезли со стены.
  - Нелик, включи свет, пожалуйста, - попросила я. - Вон выключатель рядом с тобой.
  - Лучше я свечи зажгу, - Жора, кряхтя, встал с дивана и ушёл в кухню искать свечи.
  Нелик продолжал что-то рассказывать.
  - Помнишь, Ольк? - спросил он вдруг.
  И в этот момент я почувствовала привкус дёгтя, какое-то тёмное ощущение омрачило моё лучезарное состояние.
  - Нелик... - начала я.
  - Ну?
  - Слушай, я вот думаю...
  - Насчёт того звонка?
  - Да. Как ты догадался?
  - Да по роже видно. Так в чём дело?
  - Слушай.... А ведь зря я трубку повесила. Надо было всё-таки послушать, что Он скажет.
  - Ну естественно! - развёл руками Нелик. - Мало того, что бросать трубку элементарно невежливо, но и просто-напросто глупо!
  - Глупо? - ошалело повторила я.
  - Глупо! Ты ведь хочешь знать, взаимны твои чувства или нет?
  - Хочу.
  - Так чего ж ты её бросила? - рассмеялся Нелик.
  - Не знаю! - крикнула я. - Мне было важно высказаться. И я это сделала... А теперь вот мне кажется, что поступила, как клиническая идиотка...
  - Ну, есть немного, - признался Нелик. - Позвонила ни свет, ни заря, огорошила, а потом швыранула трубку. Ты поставь себя на его место.
  Мне захотелось плакать. От счастливого состояния не осталось и следа.
  - Думаешь, глупо всё это выглядит?
  - Глуповато.
  - А я думала, это принесёт Ему радость... если я скажу...
  - Может, и принесло. Но ты же не пожелала услышать, что он ответит.
  - Может быть, позвонить снова? - всхлипнула я.
  Нелик пересел ко мне поближе и обнял меня за плечи.
  - Ну уж это ещё глупее будет. Целый день прошёл. Эмоции, если они и были, уже улеглись... Вот если бы ты не бросила трубку, узнала бы наверняка, любит он тебя или нет. Непосредственная реакция на твои слова выдала бы его. А теперь-то что? Поезд ушёл.
  - Всё! Замолчи! Мне и так плохо. Ты ещё масла в огонь подливаешь!
  - Ольк, - сказал Нелик и погладил меня по голове.- Успокойся. Всё нормально.
  - Нормально?! - закричала я. - Хренально, а не нормально!
  - Не ори, Оля, - пытался образумить меня Нелик. - сейчас Жора придёт.
  - Пошёл твой Жора!
  - Тише ты! Ведь услышит! - прошипел Нелик, и в ту же минуту в дверях показался Георгий. Он нёс зажжённые свечи.
  - Вуаля, - пропел он, устанавливая подсвечник в центре стола. - Теперь мы похожи на тирольских заговорщиков.
  - На кого? - переспросил Нелик.
  - Неважно, - снисходительно улыбнулся Жора. - Олюшка, ты почему загрустила?
  - Я загрустила? Нет, я не загрустила.
  Я украдкой вытерла слёзы и приняла невозмутимый вид. "Напьюсь", - решила я, и решение это придало мне мужества.
  - Тогда улыбнись! - попросил Георгий. Я скроила нечто похожее на улыбку.
  - Так-то лучше! Ну что, попробуем, каков херес нам продали?
  - Давай, - согласилась я.
  Георгий откупорил бутылку и разлил светло-коньячного цвета напиток по бокалам.
  - Предлагаю тост за даму! - улыбнулся он.
  - Валяй,- согласились мы.
  - За самую вдохновляющую, воздушную, румяную и волнующую!
  - Браво! - хохотнул Нелик.
  Чокнулись.
  - Нелик, - Георгий поймал его руку с бокалом, - это ж не водка. Вдохни сначала аромат.
  - Коньяком пахнет, - поморщился Нелик, понюхав напиток.
  Я тоже опустила в бокал нос.
  - Богатый, как говорится, букет. Ну а теперь можно пить?
  - Пейте, - вздохнул он, с жалостью глядя на нас. - Иногда я думаю, что водку нужно запретить. Она отбивает вкус к действительно хорошим напиткам.
  - Крепко, - выдохнула я, разом заглотнув всё содержимое бокала. - Наливай дальше.
  - Уверена? - с сомнением в голосе уточнил Георгий.
  - Ага. Понравился мне твой херес. Очень изысканное пойло.
  
  Мы выпили херес. Потом ещё один херес. Потом ещё полбутылки. Пили за даму, пили за настоящих мужчин, за любовь, за искусство, за Рику, за халяву.
  После того, как мне не удался тост за покойного Зигфрида, я почувствовала, что мне хватит. Точнее, что мне следовало остановиться на бутылку раньше. Но поняла я это, как всегда, бутылкой позднее, чем следовало.
  Мы сидели при свете свечей. От льющейся из колонок музыки всеми любимой группы "Зодиак" голова кружилась ещё сильнее.
  И хотя обычно бывает наоборот, но в ту минуту хмель отбросил все иллюзии, которыми я жила раньше, и моему сознанию открылась истина: надежды нет и быть не может. Ни одного, не единого шанса у меня не было и нет. Я обманывала себя с самого начала. Для чего? Зачем? Мне стало казаться, что я схожу с ума, но я поняла главное: Он меня не любит.
  Жора с Неликом увлечённо обсуждали что-то, я смотрела на них, не отрываясь, и не понимала ни слова из того, что они говорят.
  Их длинные тени уползали по стене под самый потолок, тени эти вздрагивали и шелестели, и я никак не могла остановить их взглядом. Мне казалось, тени должны быть неподвижны, что они двигаются только из-за выпитого мною хереса, и я пыталась побороть свой пьяный мозг, пришпилить тени к стене намертво...
  Потом кто-то из них включил диск "Dead can dance", и окружающее меня пространство приобрело совершенно фатальный оттенок.
  - Оля, ты как себя чувствуешь? - спросил Георгий, тревожно меня оглядывая.
  - Нормуль, - едва разлепив губы, прогудела я.
  - Вид у тебя какой-то... пьяный.
  - Ха! Ты пьяной её не видел! Это разве пьяная? Она даже не поёт! - захихикал Нелик.
  - А что - обычно поёт? - спросил Георгий.
  - Ещё как поёт! В основном песни группы "Аукцыон". В её исполнении они звучат особенно ужасно.
  - Сигарету дайте, - сказала я. Голос шёл откуда-то со стороны, как будто не я это сказала, а кто-то другой.
  - Нет уж, Оленька, - покачал головой Георгий. - Боюсь, что от сигареты тебе совсем сплохеет. А пойдёмте-ка проветримся!
  - Я... на... улицу... не... пой... ду...
  - Вставай, вставай!
  - Не пойду... - захныкала я. - Оставьте меня тут... умирать...
  - Нелик, бери её за здесь. Так. Теперь пошли.
  Они взяли меня под белы рученьки и повели куда-то по коридору.
  - Тут... темно... Голова... кругом...
  В темноте послышался голос Георгия:
  - Подожди. Так. Ключи где? Тут были где-то... Под подоконником.
  Меня привалили к стене. Тёмнота так и ходила взад-вперёд перед глазами, так и плясала. Георгий, что-то бурча себе под нос, шарил рукой в темноте.
  - Ага. Нашёл. Этот, кажется...
  Он с лязгом стал шурудить в каком-то замке. Наконец скрипнула дверь, и на меня повеяло чем-то затхлым.
  - Меня... сейчас стошнит, - просипела я.
  - Подожди! Сейчас будет хорошо. Осторожно - тут лестница крутая.
  - Блин... Можно я... тут постою... подожду...
  - Пошли-пошли! - Нелик обнял меня за плечи и потащил куда-то вверх по лестнице. - Жора, куда это мы??
  - Уф... - откуда-то сверху послышался голос Георгия. - Где тут свет включается? Ага, вот он.
  Мы вылезли вслед за Георгием, и моему пьяному взору открылась огромная совершенно пустая комната.
  - Что это? - спросил Нелик.
  - Квартира как у Рики, только без перегородок.
  - И что - никто тут не живёт?
  - Неа. Ремонт тут, видишь, нужен. Да и мебели нет. Идёмте дальше.
  Меня вывели куда-то, где оказалась ночь и свежий воздух.
  - Можно... я... сяду......спасибо...
  Меня усадили в какое-то кресло и оставили в покое...
  
  *****
  
  - Ку-ку!
  Я открыла глаза и сразу же зажмурилась - солнечный свет, отражаясь от крыш, резал глаза. Крыши - черепичные всех оттенков красного и коричневого - тянулись до горизонта. Вдалеке виднелся шпиль какого-то собора. Над всем этим царило синее небо без единого облачка. Я лежала в огромном кресле, заботливо укрытая грудой тёплых одеял. На фоне описанного мной пейзажа, жмурясь от яркого солнца, лыбился Нелик. Он протягивал мне чашку, от которой исходил вкусный кофейный аромат.
  - Просыпайся, юная алкоголичка! Нас ждут великие дела!
  Я села, закутавшись в одно из одеял, и приняла из заботливых рук Нелика горячую чашку. Вспомнив, что вчера снова напилась, я расстроилась. Вспомнив, из-за чего я вчера напилась, я расстроилась ещё больше.
  "Ладно. Надо сделать перерыв, не то с катушек съеду. Сегодня - ни мысли на эту тему", - решила я.
  - Курить будешь? - Нелик вывел меня из задумчивости, протягивая зажженную сигарету.
  - Конечно.
  - Уверена? Ты ж того... опять вчера назюзюкалась. Не сплохеет?
  - Не сплохеет, - ответила я и затянулась.
  - Как себя чувствуешь?
  - Ещё не поняла. Спасибо большое, - я отхлебнула кофе, - вкусно.
  - Ф-ф-ф, - Нелик вдохнул воздух, - как хорошо тут!
  - Да, мне тоже нравится. Спала как убитая. Даже не замёрзла. И похмелья что-то не чувствую никакого, - я прислушалась к своим ощущениям. - Да, никакого! Даже странно...
  - Надо всегда спать на воздухе.
  - Точно.
  - Хорошая штука херес.
  - Ага.
  - Слушай..., - Нелик, замявшись, перестал улыбаться.
  - Что случилось?! - сразу насторожилась я - уж больно серьёзное стало у Нелика лицо.
  Пожевав сигарету, Нелик спросил:
  - Ты хоть знаешь, что ты увела?
  Я чуть не облилась кипятком.
  - Что такое? Нас ищут?!!
  - Нет. Не знаю... Короче... холодильник-то мы сюда притаранили. Ну и, в общем, там внутри...
  Вдруг со стороны двери раздался бодрый голос Жоры:
  - Доброе утро! Как чувствует себя наша спящая красавица?
  Нелик скроил физиономию, которая дала мне понять, что Жора не в курсе наших новостей.
  - Доброе утро, Георгий. Отлично спала! Так хорошо здесь, свежо! Ой, что это?
  Широко улыбаясь, Жора протянул мне букетик каких-то лиловых цветов.
  - Это тебе! Ходил за круассанами и наткнулся на бабушку, которая продавала это чудо. Такое настроение с утра хорошее, сразу захотелось купить их и подарить кому-нибудь... Тебе, - поправился он.
  - Ну а круассаны купил? - спросила я, чтобы прервать неловкое молчание.
  - Конечно! Идёмте завтракать.
  Ни за завтраком, ни после мне не удалось поговорить с Неликом - Жора всё время был рядом. Зато я отвлеклась от горестных мыслей, связанных со сделанным вчера по пьяни открытием - вместо этого я сидела и ломала голову, что ж там обнаружил Нелик в холодильнике.
  Мы решили, что сегодня поедем в Кольюр. Георгий сказал, что там очень живописно, а нам с Корнелием было совершенно безразлично, куда ехать, так что решение было принято единогласно.
  Спускаясь вниз по лестнице, я шепнула Нелику:
  - С машиной точно всё в порядке?
  - За машину не знаю. Я тебе про холодильник говорил.
  - Так что там?!
  - Ребят, что вы там шушукаетесь?
  - Да так, - смутилась я. - У женщин свои секреты.
  Мы вышли на улицу. Погода стояла прекрасная. Солнце, несмотря на утренний час, жарило не по-детски, птицы орали дуром, воздух был пропитан ароматом каких-то цветов. Но всё это меня не радовало - я снова начала трястись из-за машины. Прошло почти три дня с тех пор, как я совершила противоправное действие. С каждым днём риск, что нас поймают, всё возрастал. Я же то забывала об этом напрочь, то снова вспоминала. Вчера мне казалось, что всё в порядке и нас никто не ищет. А теперь я еле передвигалась от страха.
  Жора, улыбаясь, что-то рассказывал, а я не понимала ни слова из того, что он говорил - передвигаясь на ставших ватными ногах, пыталась разглядеть, на месте ли машина. Нелик, в отличие от меня, весело блестел глазами и поминутно разражался заливистым смехом. "Что же он там, гадёныш, нашёл, в этом грёбаном холодильнике?" - ломала я голову.
  Увидев, что машина на месте, я стала оглядывать окрестности на предмет выявления подозрительных личностей, например, полицейских. Но ничего подозрительного я не заметила. "Зря тряслась", - подумала я и снова, наперекор здравому смыслу и голосу совести, села в машину и вместе с ребятами отправилась в Кольюр.
  
  - Ну и что там такого интересного, в Кольюре в этом? - спросил Нелик, когда машина тронулась с места.
  - О! Сейчас расскажу, - обрадовался Жора. - Ну, во-первых, городок этот прославился благодаря Матиссу и Дерену, которые приехали сюда в начале прошлого века, кажется, в 1905-м. Здесь они написали множество пейзажей. Именно в Кольюре был зачат и рождён стиль фовизм...
  Нелик шумно вздохнул.
  - М-м-м... Ладно, раз фовизм вам не близок, тогда немного истории. Знаете ли вы, что Руссильон - то есть территория вокруг Перпиньяна - стал французским только лишь в середине 17 века? Исконно эти земли были населены людьми иберийского происхождения.
  - Какого?
  - Иберийского. То есть древне-испанского. Этот регион до сих пор называют севером Каталонии. И местные жители считают себя каталонцами, говорят преимущественно на каталанском, а даже если на французском, то с характерным акцентом.
  - То есть они не совсем французы? - уточнил Нелик.
  - Можно и так сказать. Примерно тот же люд, что в окрестностях Барселоны живёт. Здесь до сих пор устраивают бои быков!
  - Здесь куда поворачивать? - перебил его Нелик.
  - Направо. До моста прямо езжай, потом налево повернёшь.
  - Ну а что Кольюр? - напомнила я.
  - У Кольюра древняя история, - обернувшись ко мне, стал рассказывать Георгий. - В этих местах жили ещё финикийцы и римляне! Потом - вестготы. Позднее город облюбовали руссильонские правители, и здесь была летняя резиденция королей Майорки, - восторженно продолжал Георгий.
  - Откуда ты всё знаешь? - удивилась я.
  - Интересуюсь, - улыбнулся Жора. - Ну а в 17-м веке...
  - Ладно, Жор, хорош грузить, - встрял Нелик, - нас-то все эти готы особо не касаются. Скажи лучше, мы-то что там делать будем?
  - Покушать можно... - подумав, предложил Георгий.
  - Вот это уже ближе к телу, - удовлетворённо хмыкнул Нелик, - так, здесь куда поворачивать?
  - Налево, - вздохнул Жора. - Может быть, нам повезёт, и мы застанем сельскую ярмарку. Можно будет попробовать деревенский хлеб. Купить анчоусов. Ну и вина домашнего, конечно...
  - Уже лучше, - похвалил Нелик. - Что ещё?
  - Мидий жареных продают. Их тут называют мули.
  - Хорошо. Что ещё?
  - Искупаться можно...
  - Вот так бы сразу! А то фовизм, блин, хренизм...
  
  Городок оказался крохотным.
  Мы вышли из машины. Было очень жарко, но дул освежающий ветерок. Я сразу почувствовала запах моря. По лабиринту узеньких улочек, окружавшему уютную бухту, мы стали спускаться на набережную. Дома были выкрашены в яркие цвета. Георгий объяснил, что в Кольюре - городе рыбаков - на дома шла краска, оставшаяся после покраски лодок. Всюду пестрели цветы, и мне показалось, что мы попали в какой-то кукольный город.
  - Как тут хорошо! - воскликнула я. - Хочу тут жить.
  - Надоест, - покачал головой Нелик. - Что тут делать? Дыра...
  - Вообще ты прав, с работой, наверное, тут неважно...
  - Почему же? Можно держать лавочку или ресторанчик, - возразил Георгий.
  - Да тут со скуки помрёшь быстрее, чем окупишься, - городок-то с гулькин нос, - протянул Нелик. - Скукотища.
  - Зато для жизни с маленькими детьми здесь, наверное, все условия - гуляй, не хочу. Воздух, море...
  - Полностью поддерживаю Оленьку! - лукаво улыбаясь, пропел Георгий.
  Поплутав по улочкам, мы вышли к морю. Оно нестерпимо сверкало на солнце и резало глаза. По пустынной набережной разносились печальные крики чаек. Неподалёку виднелся какой-то старинный замок.
  - Ярмарки сегодня нет, - сообщил Жора, переговорив с бородачом местного вида, - только в выходные.
  - Оно и видно, - хмыкнул Нелик.
  - Ну и ладно, - сказала я, наслаждаясь влажным солёным ветром, - можно просто погулять. Мне тут нравится!
  Людей на набережной практически не было. Купальщиков на примыкавшем к ней галечном пляже я тоже не заметила. Под палящим солнцем мы прошлись по причалу, к которому было пришвартовано несколько десятков облезлых лодок и парочка яхт древнего вида.
  - А что там за маяк такой необычный? - спросил Нелик, щурясь.
  - О! - оживился Жора, - это действительно маяк, и действительно необычный. Это часовня церкви Нотр-Дам дез-Анж, в этом варианте она построена в начале 19 века...
  - А где можно купить мидии? - бесцеремонно перебил его Нелик. Я толкнула его локтём.
  - М-м-м, - огляделся по сторонам Жора, - кажется, в том конце набережной я вижу торговца...
  - Жор, - откусывая фильтр у сигареты, сказал Нелик, - ты сбегай пока, а мы тут тебя подождём. Покурим. Не впадляк?
  - Без проблем, - невозмутимо сказал Жора и направился в сторону торговца мидиями.
  - Нелик! - закричала я ему в лицо, как только Жора отошёл на приличное расстояние. - Тебе не кажется, что ты маленько того? Оборзел?
  - Да ладно тебе, Ольк. После всего того, что мы с ним выпили вместе... Ты лучше слушай меня сюда... О, давай сюда присядем, - с этими словами Нелик стал карабкаться на гору сетей, лежавших на причале.
  Я посмотрела на него с сомнением.
  - Ольк! Лезь сюды! Тут прикольно.
  Я залезла на холмик из сетей, высотой в рост человека, и уселась рядом с Неликом.
  - Сколько ж их тут? Сушатся, что ли?
  Сети были нагреты солнцем, сидеть на них было одно удовольствие. Они пахли водорослями и солью. С моря дул приятный ветерок. По дороге в Кольюр Жора рассказал, что он называется трамонтана, и от него можно сойти с ума... Перед нашими глазами на волнах качались разноцветные рыбацкие лодки и небольшие обшарпанные яхточки.
  Я окинула взглядом причал и прилегавшую к нему набережную. Красота. Хотелось сидеть на этих сетях, не вставая, до конца дня. Или даже недели. Сидеть, молчать, смотреть на спокойную воду бухты, на яркое небо, на лодки... Щуриться на солнце, курить. Слушать негромкий плеск волн. И вспоминать, и мчетать...
  А может, я всё-таки ошиблась вчера? Может быть, надежда ещё есть? В конце концов, у меня есть время. Даже если Он меня не любит, не всё потеряно, Он ещё может полюбить меня. Ну конечно! Нельзя отчаиваться. Надо сделать всё возможное для того, чтобы Он меня полюбил! Первый шаг сделан - я призналась Ему в любви, значит, что-то сдвинулось, что-то УЖЕ изменилось. Ведь это так просто! Не может же Он не любить меня, когда я ТАК СИЛЬНО люблю Его?! Может быть, отправить ему цветов? Да, надо будет попросить Жанну, пусть закажет курьера, и ему принесут цветы. 50 роз. А лучше сто. Это нужно сделать как можно скорее! Сегодня же перешлю ей денег...
  - Дремлешь? - вывел меня из задумчивости Нелик.
  - Да так... Замечталась. Ах да! - вдруг вспомнила я. - Что в холодильнике?!
  Нелик протянул мне пачку сигарет.
  - Закуривай.
  Я взяла сигарету.
  - Ну, - нетерпеливо закричала я, - колись уже однажды!
  - Я уж думал, ты забыла, - усмехнулся Нелик. - Ты какая-то рассеянная в последнее время... В общем, выпили мы с Жорой...
  - Нелик, скажи прямо - что там в холодильнике?
  - Бабки, Ольк. Много бабок, - бесстрастно произнёс Нелик, затягиваясь.
  Я аж дымом поперхнулась.
  - Ты что, хочешь сказать, что нашёл в холодильнике деньги?
  - Именно. Много денег, - Нелик выкатил глаза и застыл, глядя на воду.
  - Много? Сколько много?
  - Не успел посчитать. Жора пришёл, я едва на место пакет сунул. Но на вид до фига. И в основном все сотенные и пятихатки.
  У меня пересохло в горле.
  - Хотя бы примерно ты можешь сказать, сколько там денег?
  - Думаю, десятки тысяч.
  - Евро? - обалдело спросила я.
  - Нет, рублей! Евро, конечно, чего же ещё-то?!
  Мы помолчали. Глаза начали слезиться от яркого света. Я откинулась на спину и уставилась в небо. Оно было ярко-голубое, на нём не было ни одной тучки.
  - Нелик.
  - Что?
  - Так тебе можно доверять, оказывается.
  - То есть?
  - Если бы меня спросили, я бы наверняка сказала, что Нелик найденные деньги утаит.
  - Что ты такое говоришь? - возмутился он. - Разве ты не поняла ещё, что я честный человек!
  - Ну да, ну да. Я тоже честный человек. Только мы разъезжаем на чужой машине, а теперь ещё и бабки чужие нашли.
  - А что нам делать? У нас что - есть выбор? У Жоры машина сломана - на чём нам ещё ездить? Не забывай - ты её взяла на время. Без злого, так сказать, умысла. Потом вернёшь.
  - Знаю. Но странное дело - иногда я вообще забываю, что эта машина чужая. Так привыкла к ней. Кажется, что мы всегда на ней разъезжали и что мы тут надолго и что машина всегда будет при нас... Как будто я застряла в сегодняшнем дне и ничего больше не существует... А иногда меня начинает трясти. Кажется, что нас вот-вот поймают, посадят и всё такое...
  - Да вряд ли нас поймают, - заявил Нелик. - Мы же в самую жопу Европы забрались. Да и не вечно мы будем на ней ездить. У тебя отпуск закончится - и по домам. А тачку, как и договаривались, где-нибудь на стоянке кинем.
  - Ну а бабки? С ними-то что делать будем?
  - Сам уже всю голову сломал...
  - Положим назад в машину и адью? А потом менты их себе возьмут?
  - Ну почему сразу себе возьмут? Мы ж не в совке.
  - А если машину действительно никто не ищет? - предположила я. - Вдруг Зигфрид, упокой Господи его душу, и правда был один-одинёшенек, и никто даже не хватился, что он исчез? Будет тогда Мерседес наш стоять, пока какой-нибудь местный умелец не допетрит, что тачка бесхозная и не вскроет её. Тогда какая, млин, разница, кто бабки потратит - мы или какой-то хрен с горы? По-моему, тогда уж лучше мы.
  - Здравствуйте!
  - Ну а ты, как честный человек, что предлагаешь?
  - Чё он хочет? - Нелик привстал и громко спросил у черномазого незнакомца, дёргавшего его за ногу:
  - Тебе чё надо?
  Незнакомец что-то затараторил то ли на французском, то ли на испанском, не выпуская ноги Нелика из рук.
  - Кажется, он хочет, чтобы мы слезли отсюда, - предположила я.
  - А, ну да. Да отпусти ты ногу! - заорал Нелик. - Слезаем уже!
  Мы слезли с сетей, и увидели Жору, который ходил взад-вперёд по набережной, и, похоже, искал нас.
  - Алё! Жорик! - окрикнул его Нелик.
  - А, вот вы где. А я уже хотел к машине идти.
  - Купил мидии?
  - Да. Угощайтесь.
  Мы сели на парапет и стали есть мидий, очищая их от полураскрытых раковин.
  - Они жареные? - решила уточнить я.
  - Эти жареные, - кивнул Жора. - Но вообще мидий можно есть и сырыми. С лимончиком. Только они пищат при этом. И после этого тоже пищат...
  - Угу, а заодно можно поселить у себя в животе каких-нибудь паразитов. По-моему - сыроедение - это дикость, - заявил Нелик.
  - Ну, на вкус и цвет... - миролюбиво начал Жора.
  Потом мы пили шампанское в одном из кафе на набережной вприкуску с салатом из каких-то морских гадов, щедро сдобренных чесноком. Потом Нелик захотел освежиться. Раздевшись до трусов, он долго щупал ногой воду, прилаживался, набирал в лёгкие побольше воздуха, но так и не решился окунуться.
  - Ледяная, падлюка! - извиняющимся тоном объяснил он, одеваясь.
  Потом мы ещё немного пошатались по улочкам, в какой-то лавчонке купили пару бутылок красного сухого вина, на этикетке которого значилось "Кольюр", решительно отвергли предложение Георгия посетить художественную галерею и отправились искать машину.
  - Какие-то вы оба задумчивые сегодня, - сказал Георгий, открывая машину.
  - Мы? Да нет... От жары окосели.
  - Может, махнём в Испанию? - лукаво улыбаясь, спросил Жора.
  Мы переглянулись.
  - Не знаю, - сказала я, - а можно?
  - Почему бы и нет? Отсюда до Испании двадцать километров.
  - Так это до границы! - протянул Нелик. - А что там на границе интересного?
  - Барселона тоже недалеко! - с энтузиазмом воскликнул Георгий.
  - Я есть хочу, - призналась я, - и спать. Меня от шампанского всегда в сон клонит. Может, завтра?
  - Тогда домой, - немного расстроившись, сказал Георгий. - Я за рулём?
  - Валяй, - зевая, разрешил Нелик и полез на заднее сидение. - Только музыку вруби.
  - Тут диск какой-то. Включить?
  - Нет!
  - Ты чё мне в ухо самое орёшь? - возмутилась я.
  - Там Олькин Blur, - пояснил Нелик. - Слушать невозможно. Включи лучше радио.
  Жора завёл мотор и покрутил ручку дадиоприёмника. После всякой попсовой мутотени он набрёл на волну, где какой-то бодрый мужчина говорил непонятное по-французски.
  - Чё он там поёт?
  - Это новости.
  - Ну и какие у нас новости? - укладывая на моё плечо голову, спросил Нелик.
  Жора какое-то время слушал, потом перевёл:
  - Говорят, что на французско-испанском таможенном переходе Пертюс вчера изъяты две тонны гашиша.
  - О-о-о! - завистливо простонал Нелик.
  Под монотонный голос радио я заснула.
  Снился мне чудесный сон. Будто бы мы с Неликом на обнаруженные в холодильнике деньги купили самолёт, загрузили его под завязку гашишем и полетели в Россию. Я была вторым пилотом. Нелик - командиром экипажа.
  - Гляди, снег начинается! - указала я ему вниз, где ярко-зелёные поля сменились белоснежными равнинами.
  - Родина, здравствуй! - воскликнул Нелик и заплакал.
  Проснулась я оттого, что машина остановилась.
  - Где мы? - потирая одеревеневшую шею, спросила я и огляделась. Машина стояла у склона горы, покрытого какими-то кривыми деревцами.
  - Жора сыра захотел, козьего, - Нелик указал на лачугу, сколоченную из каких-то досок, в русском народе называемых горбылём.
  - И где мы?
  - А я знаю? Я сам уснул. Просыпаюсь - едем по каким-то горам... Оказалось - за сыром ему приспичило. К бабке какой-то...
  Дверь лачуги скрипнула, и показался сияющий Жора. В руках он держал две малюсенькие головки сыра, завёрнутые в коричневую тряпицу.
  - Этот сыр называется пелардон, - сияя, сообщил он. - Вино, которое мы купили, нужно закусывать именно этим сыром. Они созданы друг для друга.
  - Ну что ж, сыр, это хорошо! - потягиваясь, сказал Нелик. - Жора, давай я поведу - выспался уже.
  - Давай, - согласился Жора и подсел ко мне на заднее сидение.
  - Только скажи, как ехать.
  - Развернись. Езжай вниз, потом налево, когда развилка будет... Оленька, попробуешь сыр? - спросил он, протягивая мне конус сыра.
  - Его ж с вином надо.
  - Давай откроем бутылку, - предложил он.
  - Нет, - улыбнулась я, - это несерьёзно. Профанация получится.
  - Точно, - улыбнулся Жора мне в ответ, - профанация - именно то слово.
  - А что за запах такой странный? - спросил Нелик, едва успевая крутить руль, чтобы на насадить днище на какой-нибудь ухаб.
  - Это сыр.
  - Такой вонючий? - брякнул Нелик.
  - Ну да, запах специфический... Привыкнуть надо.
  - Мда...
  Я отщипнула кусочек и медленно разжевала.
  - Нелик, уверяю тебя, вкус не менее специфический!
  - Ну что вы в самом деле! - обиделся Жора. - Знаете, какой он полезный? Он просто бесценен! Бабушке, которая его делает, девяноста два года! А почему? Да потому, что живёт в экологически чистом районе, питается экологически чистыми продуктами и трудится с утра до вечера... И при этом здоровее нас всех.
  - Молодчага бабушка, - похвалил Нелик. - Куда дальше ехать?
  - Тут налево поверни. Теперь прямо до указателя, - бережно заворачивая сыр в тряпочку, сказал Жора.
  - Лоцман ты наш, - хихикнул Нелик. - Тут нет проезда.
  - Да? Странно. Это всё вы виноваты! Расстроили меня... Давай я за руль сяду.
  - Валяй.
  Жора снова сел за руль, а Нелик перелез ко мне и развалился на заднем сиденье, положив голову мне на плечо.
  - Так что ты там говорил за здоровый образ жизни? - спросил он.
  - Про здоровое питание. Знаете ли вы, что гастрономические традиции напрямую влияют на генофонд?
  Мы не нашлись, что ответить, и промолчали.
  - А между тем, это так. Простой пример: японцы. Едят морепродукты. И где Япония? Правильно. В авангарде цивилизации.
  - Погоди, погоди, - ввязалась я в жориков монолог, - при чём тут еда? Я слышала, что скачок в развитии Японии обусловлен переходом японцев от иероглифов к алфавиту, подобному латинскому ...
  Нелик посмотрел на меня с уважением и даже присвистнул.
  - Впервые слышу от тебя такую умную фразу, - похвалил он.
  - Ерунда, - отрезал Жора. - Питание - вот ключ к разгадке японского феномена.
  - Ладно, оставим японцев, - предложила я. - Другой пример какой-нибудь можешь привести?
  - Конечно. Дуньки ели когда-нибудь?
  - Дуньки? - удивился Нелик. - Как-то неприлично звучит...
  - Это что - конфеты? - спросила я, что-то смутно припоминая. - Может, дунькина радость? - круглые такие, разноцветные.
  - Совершенно не конфеты. Сейчас расскажу. До того, как приехать в Россию, я жил в одной из бывших советских республик. В Россию в 18 лет приехал, учиться. Пока то да сё, остановился у родственников. Живут они в малюсеньком городишке в средней полосе. Начали они знакомить меня с местным укладом. Водили по городу. По лесу. В баню отвели. Я впервые тогда в русской бане попарился. Всю дорогу мне было непонятно, как и чем дышать...
  - Про баню потом расскажешь, - перебил его Нелик. - Давай про дуньки.
  - Ладно, про баню потом. Тоже интересно. Ну вот, про дуньки. Первым делом меня угостили черникой со сливками. Тётя собственноручно собирала в соседнем лесу на заре. Да и сливки, кажется, были из-под какой-то знакомой коровы... Я ел, но втайне морщился - после абрикосов с кулак и персиков с голову младенца, к которым я привык на родине, черника казалась чем-то вроде травы.
  - И?
  - Отношения с родными после такого моего носоверчения на святое святых - чернику со сливками - несколько охладели...
  - Ну а дуньки? - нетерпеливо спросила я.
  - Ах да, дуньки. Через некоторое время мы все вместе отправились за грибами. Грибы я тоже собирал впервые в жизни...
  - У вас там не растут, что ли? - удивился Нелик.
  - Растут, но только всё время кто-нибудь ими травится. Чаще всего насмерть. Мы с родителями поэтому не собирали никогда грибы - боялись. В Россию приехали - а тут это основа рациона, оказывается. В сельской местности, я имею в виду. Наряду с ягодами.
  - Чё, серьёзно, грибы не собирал раньше? - никак не мог поверить в такую нелепицу Нелик.
  - Не собирал. И не ел! Можешь не верить. Я даже не мог белый от подосиновика отличить.
  Нелик презрительно крякнул.
  - Ну и что ты фыркаешь?! - обиделся Жора. - Теперь-то могу! Ты-то тоже хорош - не знаешь, что такое дуньки.
  - Это грибы такие что ль? - с сомнением спросил Нелик.
  - Именно. Грибы.
  - У нас таких не растёт, - покачал головой Нелик.
  - Может, как-нибудь по-другому называются? - предположила я.
  - Может, моховики?
  - Да нет, совсем не моховики, - покачал головой Георгий.
  - Как они выглядят? - допытывались мы. Разговор о грибах задел обоих за живое.
  - Тёмно-коричневый плотный гриб, размером со среднюю сыроегу, на короткой, не очень толстой ноге. В центре шляпки обычно углубление, как у лисички. И концентрические круги по шляпке расходятся...
  - Не видел ничё такого, - покачал Нелик головой.
  - Так вот. Выяснилось, что местное население из всех грибов больше всего любит именно дуньки. Они вкуснее всего солёные - хрустят, не разлезаются в сопли, как белые. Остаются плотненькими... Действительно очень вкусные. Особенно с картошечкой...
  - А при чём тут генофонд? - вспомнила я.
  - Прошли годы. Как-то раз, уже в Европе, я встретил одного мужчину, который оказался из тех мест, где жили мои родственники. Мы разговорились. Я вспомнил баню...
  - Про баню после, - прервала я. - И?
  - И дуньки. И он рассказал мне удивительную вещь. Оказывается, поедание дунек ведёт в конечном счёте к мутациям.
  - Да ну? - в ужасе ахнули мы.
  - Да, - прикрыв скорбно глаза, кивнул Жора, - изменяется геном человека. А когда дуньки едят все спошняком, то это происходит в огромном масштабе. И начинает меняться генофонд...
  - Генофонд?
  - Меняется внешность у людей. Меняется характер. Не сразу, постепенно. Это как раз самое страшное. Эти изменения происходят в областном масштабе, если по условию задачи дуньки ест всё население данной области. Потом изменения выходят за пределы области. Потом захлёстывают всю нацию. А в перспективе - всё человечество...
  - Да ладно! - недоверчиво сощурив глаза, протянул Нелик.
  - Именно, - печально кивнул Жора.
  - И в чём это проявляется?
  - Человек приобретает внешность неандертальца - низкий лоб, выпуклые надбровные дуги, кривоногость, низкорослость, сутулость... Это что касается внешних признаков. Что касается характера, то развивается агрессивность и в то же время - леность и апатичность к любой созидающей деятельности Такие люди легко поддаются дурным влияниям, быстро впадают в алкогольную и наркотическую зависимость...
  - Жора, откуда такие точные сведения? - недоверчиво спросила я.
  - Не могу сказать, - строго сказал он. - И вас прошу не распространяться. Договорились?
  - Ладно, - кивнули мы.
  - Так, тут нужно не пропустить поворот. А то придётся по платной ехать...
  Воспользовавшись тем, что Жора занялся дорогой и перестал поглядывать на нас в зеркальце заднего вида, Нелик скроил идиотическую рожу и покрутил пальцем у виска.
  - Прекрати, - шикнула я на него, но мне стало так смешно, что я не смогла сдержаться и расхохоталась.
  - Что смеётесь? - строго взглянул Жора на нас в зеркальце заднего вида.
  - Да Нелик меня щекочет, - не в силах остановится, смеялась я, - Нелик, перестань!
  Подождав, пока мы успокоимся, Жора заговорил снова:
  - Я не сказал вам главного.
  - Главного? По-моему, уже достаточно! - я смеялась так, что у меня заболел живот. - Не надо больше!
  - Надо. Раз я начал, расскажу всё до конца. Откуда, по-вашему, взялись эти грибы?
  - Не знаем, - уже потеряв интерес к странному рассказу Жоры, ответила я.
  - А если подумать?
  - Ой, Жорик, ну не знаем, не знаем! Враги, должно быть, посадили.
  Выдержав паузу, Жора торжественно изрёк:
  - Всё обстояло именно так! Тайное оружие ЦРУ против мощи нашего народа!
  Мы с Неликом переглянулись и, уже не скрываясь, громко расхохотались.
  
  *****
  
  В Перпиньян мы возвратились на закате. Пока ребята пополняли запасы пива и сигарет в "Казино", я что было духу припустила домой, к холодильнику. Заперев входную дверь на все замки, я дрожащими руками достала из морозилки плотный синий пакет.
  Вывалив перетянутые резинками пачки на диван, я принялась считать деньги. Даже на первый взгляд их было много. Прошло минут двадцать, а я всё не могла справиться со счётом - без конца сбивалась, офигевая от мысли, что с такими бабками мне не то, что гувернанткой, мне вообще можно будет не работать.
  В разгар подсчётов раздался звонок - вернулись ребята.
  - Иду! - гаркнула я и стала лихорадочно закидывать пачки в пакет. Засунув пакет обратно в холодильник, я побежала открывать дверь.
  Первое, что я увидела, открыв дверь, был огромный букет пионов - их протягивал мне улыбающийся Георгий.
  - Оленька! Сегодня был прекрасный день! Прими эти цветы в предзнаменование прекрасного вечера, - сказал он и церемонно поцеловал меня в щёку.
  - Спасибо, Жорик, - растрогалась я, - поставь, пожалуйста, в воду, а то я не знаю, где у Рики вазы.
  Как только Георгий утопал в комнату, Нелик заговорщически подмигнул мне и спросил страшным шёпотом:
  - Сколько?
  - Нелик! - зашептала я в ответ. - Точно не знаю, остановилась на трёхстах...
  - О... еть! - восторженно заорал Нелик.
  - Не то слово, - подтвердила я.
  - Я в шоке!
  - А уж я в каком шоке!
  - Е-ся можно.
  - Точно. Ладно, давай не будем пороть горячку. Георгий уснёт - всё спокойно обсудим.
  - Оль... - сказал вдруг Нелик.
  - Что?
  - Кажется, он того...
  - Чего того?
  - Ребят, что вы тут затаились? - выплыл из-за угла Георгий с вазой в руках.
  - Да мы ничего, курим...
  - Идёмте есть. Оленька, мы буйабез принесли.
  - Буйа-что? - не поняла я. - Ладно, идём.
  
  Весь вечер мы с Неликом, валяясь на диване и украдкой зевая, слушали историю славного прошлого Перпиньяна и окрестностей. Георгий сидел напротив нас на стуле. Бурно жестикулируя и поблёскивая глазами, он в лицах пересказывал героическую судьбу этого доблестного города. Мы слушали, цедили красное и ждали, когда ж наконец Георгия сморит сон. Не тут-то было - я уже клевала носом, Нелик тёр глаза, а Жора, свежий и вдохновённый, травил байку за байкой.
  В конце концов, Нелик уронил голову на моё плечо и невежливо захрапел, раскрыв рот и посвистывая.
  Георгий будто того и ждал - он встал, обогнул столик и подсел ко мне с другой стороны.
  - Как настроение? - спросил он и взял меня за руку.
  Я удивилась и, осторожно высвобождая руку, ответила:
  - Н-неплохое. Спать, кажется, пора...
  Георгий посмотрел на Нелика и заявил:
  - Крепко уснул.
  Он перевёл взгляд на меня и сказал серьёзным тоном:
  - Оленька. Мне надо с тобой поговорить.
  "Боже мой! Только этого мне не хватало!" - подумала я, а вслух сказала:
  - Ну, давай поговорим. Только я спать хочу очень.
  Георгий приосанился, прокашлялся и заговорил:
  - Оля. Всё, что я скажу, очень серьёзно.
  - Не сомневаюсь.
  - Выслушай меня внимательно и до конца.
  "Начинается!" - осенённая внезапной догадкой, испугалась я.
  - Конечно. Говори, я внимательно тебя слушаю.
  - Оля. Я человек серьёзный. Я человек взрослый. Я приехал сюда два месяца назад и мне тут нравится. Но надолго я здесь не останусь.
  - Вот как? - спросила я, чтобы что-то сказать.- Жорик, может, утром поговорим? Гляза прям слипаются...
  Георгий сочувственно посмотрел мне в лицо.
  - Устала, бедненькая? Я быстренько. Так вот: тут сладко жить, но тут тяжело работать. Точнее - вообще невозможно, потому что тут рай. А я должен работать. И работать я буду в Германии.
  - Да?
  - Да. Я там учился и я туда возвращаюсь в сентябре, потому что у меня уже подписан контракт с "Сименсом".
  - Вот как? - спросила я с видом глубокой заинтересованности. - Значит, мы ещё увидимся.
  - Надеюсь, - робко улыбнулся он. - Так вот. За все годы, что я провёл в Европе, а это уже почти десять лет, я не встретил ни одной девушки, с которой был бы готов провести жизнь...
  "О-па!" - напряглась я и спросила ошалело:
  - Ни одной?
  - Ни единой, - кивнул Георгий, - а мне она нужна, эта девушка. И даже очень.
  - Ай-ай-ай! - покачала я головой. - Тяжело тебе пришлось!
  Георгий посмотрел на меня строго и продолжил:
  - Оля. Я не могу сказать наверняка, но мне кажется, что мы с тобой можем стать превосходной парой, - выпалил он и с немым вопросом заглянул мне в глаза.
  В этот момент Нелик всхрапнул особенно сильно, дёрнулся всем телом и открыл глаза.
  - Итить твою налево! - прохрипел он, потягиваясь. - Я, кажись, немного покемарил. Который час?
  - Первый, - ответил Геогий, взглянув на часы. Он был явно недоволен несвоевременным пробуждением Нелика.
  Воспользовавшись ситуацией, ибо, видит Бог, мне нечего было ответить Георгию, я поднялась с дивана и сказала:
  - Жорочка, уже поздно! Мне жалко прерывать такой интересный разговор, но очень хочется спать. Договорим завтра, хорошо?
  - Хорошо, Оленька. Спокойной ночи, - с этими словами он нежно поцеловал меня в щёку и погладил по волосам.
  - Спокойной ночи, - улыбнулась я в ответ и ушла в спальню, испытывая невероятное облегчение.
  
  Проснулась я оттого, что кто-то шепнул мне на ухо:
  - Оля...
  В комнате было темно, должно быть, глубокая ночь. Сначала я испугалась, что Георгий решил продолжить прерванный Неликом судьбоносный разговор. Я сделала вид, что крепко сплю, и меня фиг добудишься.
  - Ольк. Хорош дрыхнуть, - прошептали мне в самое ухо.
  По фамильярности обращения я догадалась, что это Нелик.
  - Да не сплю я, - прошептала я в ответ.
  - Пошли на балкон покурим.
  Я завернулась в плед, обулась и мы на цыпочках, чтобы не разбудить Георгия, прошли на балкон и плотно закрыли за собой дверь.
  - Свежо, - поёжилась я.
  - Есть немного.
  - Слушай, а пошли наверх, - вспомнив свою вчерашнюю ночёвку на крыше, предложила я.
  - Не стоит. Георгий зачем-то ключом дверь наверх запер, а я не знаю, куда он его дел.
  - Наверное, в прихожей висит вместе со всеми ключами.
  - Да забей. Чего щас звенеть, искать. Ещё разбудим его. Потом не отвяжешься.
  - Точно, - согласилась я. - Ну ладно. Завтра туда спать пойду, чего-то я сегодня стормозила. Давай уже сигарету.
  Мы закурили.
  - Так тихо.
  - Ага.
  Я перегнулась через перила и с упоением вдыхала свежий ночной воздух, сдобренный ароматом каких-то цветов. Внизу, бросая лиловые отблески на мостовую, на вывеске парикмахерской мигала неоновая лампа. На улице не было ни души.
  - Который час?
  - К четырём.
  - Давай ещё одну.
  Нелик протянул мне пачку.
  - А ментоловых нет?
  - Есть, но искать надо.
  Мы курили и молчали. Каждый из нас будто боялся начать разговор о деньгах, как будто ждал от другого готового решения, как с ними поступить. Каждый боялся первый предложить просто взять эти деньги себе.
  - Нелик, - начала, наконец, я, - ты знаешь, что на эти деньги мы можем купить пять таких Мерседесов?
  - Догадываюсь...
  - Что будем делать?
  - Ольк! - затараторил Нелик. - Ну что ты, в самом деле? Делим пополам - что же ещё? Или ты хотела предложить мне 30%?
  - Но они же чужие, - неуверенно возразила я.
  - Опять двадцать пять... - протянул в ответ Нелик.
  - Послушай... Все эти дни я как будто чего-то ждала, откладывая то, что нужно было сделать сразу. Следовало давно бросить машину и забыть о ней. Тогда бы мы не нашли эти гнусные деньги и не ломали бы сейчас голову...
  - Думаешь, это было бы лучше? - засмеялся Нелик.
  - Не знаю. Ничего не знаю...
  - Кстати, о машине. Знаешь, я подумал..., - он помолчал, - в общем, если мы решим взять деньги, машину придётся бросить.
  - Ты думаешь?
  - Конечно. Унесём назад холодильник и адью.
  - Когда?
  - Чем скорее, тем лучше.
  - А что мы Георгию скажем?
  Нелик задумался.
  - Да какая разница? Придумаем, что сказать.
  - Например?
  - Что машина сломалась.
  - Он её починить предложит.
  - Давай отгоним её куда-то в другое место. Сделаем вид, что её угнали.
  - Он предложит заявить в полицию. Будет странно, если мы откажемся это сделать...
  - Ой, да при чём тут то, что мы скажем Георгию?!
  - Но надо же будет каким-то образом объяснить, куда мы дели машину!
  Помолчав, Нелик воскликнул:
  - Что-то мы тормозим с тобой напару! Просто попрощаемся с Георгием и свалим - мол, нам пора. А потом уже где-то бросим машину.
  - Точно! А дальше что?
  - Ну, я домой поеду. То есть не к дяде, конечно. На фиг мне теперь свиньи эти сдались, с такими-то бабками?
  - Ой, Нелик, не смеши, - улыбнулась я. - Одно дело - я. А ты-то? Будто ты впервые бабки видишь!
  - Думаешь, мне отец хоть что-то даёт?! - разозлился Корнелий. - Щаз! И дядя такой же. Горбаться на них, спину свою гни... А они тебе шиш с маслом. "Не заслужил ещё", - говорят...
  - Неужели родитель твой совсем финансирование прикрыл? - изумилась я.
  - Здравствуйте, приехали! - протянул Нелик. - Он и в Нижнем не больно-то что отслюнивал! Жадный, как не знаю кто... Деньги, говорит, портят детей. Жмотяра...
  - Ладно, ладно, успокойся. Перебудишь всех.
  - А ты не нервируй меня!
  - Ну всё, всё, Неличек... Успокойся. Скажи лучше, мне-то что делать?
  - Ну уж это ты сама решай! Я на твоём месте помчался бы окучивать того ненаглядного.
  Мне стало не по себе.
  - Как ты думаешь, могут на границе проблемы возникнуть? - переходя на шёпот, спросила я.
  - Можно спрятать деньги.
  - А если таможенники найдут их?
  - Ну что ты такая сыкливая?! - снова разозлился Нелик. - Прямо как в той чукотской сказке про мышку.
  - В какой сказке? - не поняла я.
  - Не важно. Если будешь так трястись всё время, никакого удовольствия от бабок не получишь. А если не получишь удовольствия - тогда на кой они тебе вообще нужны?
  - Интересное кино! Может быть, ты все себе возьмёшь?
  - И возьму!
  - Возьмёшь?!
  - Не ори!
  - Сам не ори!!!
  - Если ты от них откажешься - возьму, конечно. Я не такой закомплексованный, как некоторые.
  - Да уж, это точно! Ну а как ты объяснишь на таможне, откуда у тебя такие бабки?
  - Скажу, что заработал.
  И тут перед моими глазами заплясали норковые шубы, жемчужные ожерелья, сумки из крокодиловой кожи, розовый Мерседес, швейцарские часы, фотоаппарат Nikon, о котором я мечтала с детства, бриллиантовые серьги, серьги с изумрудами, серьги с топазами, гранатовый браслет, шестикомнатная квартира окнами на Волгу, домик на море, отбеленные зубы, круглогодичный загар, длинные ресницы, пожизненная эпиляция волос подмышками, лучшие рестораны, марочные вина, Шанель номер пять или какие там самые изысканные духи, сапоги на пятнадцатисантиметровой шпильке, миллионы алых роз у Него перед окнами, шёлковое нижнее бельё, шёлковые простыни, а на них - Он, Он, Он!!!
  Теперь-то Он от меня, ТАКОЙ, точно не уйдёт!
  - Хорошо, я согласна! - выпалила я.
  Нелик радостно засмеялся и похлопал меня по спине.
  - Когда двинемся?
  - Давай завтра!
  - Ладно, ладно, только не надо так визжать - сейчас всех перебудишь.
  
  ****
  
  Утром я проснулась от шороха и запаха кофе. Я открыла глаза и увидела Георгия, с робкой улыбкой протягивающего мне букетик фиалок.
  - С добрым утром, Оленька!
  - Ой, спасибо, Жор. А где кофе? Я чувствую запах.
  - Вот, держи поднос. Аккуратно, он очень горячий.
  - А сливки?
  - Вот, в молочнике.
  - Сахар?
  - Уже положил. Тебе же две ложки, да?
  - Угу.
  - Кушай круассаны. Свеженькие. Только купил...
  - А я думала - только испёк, - пошутила я.
  - Нет, к сожалению, купил... - извиняющимся тоном проговорил Георгий.
  - Ладно, ладно... А где Нелик?
  - Позвать?
  - Зови.
  Георгий вышел из комнаты. Через минуту в дверях показалась довольная рожа Нелика.
  - Ну, ты тут по высшему разряду обслуживаешься! - кивнул он на поднос.
  - Закрой-ка дверь.
  Нелик прикрыл дверь и без церемоний плюхнулся рядом со мной на кровать.
  - Дай глотнуть.
  - Пей хоть всё. Только гляди, чтоб ничего у тебя не слиплось - сахару рикиного Жора не пожалел. Ну чё? Надо подумать, как выкурить нашего друга на улицу на полчасика, чтобы мы могли спокойно поделить... Ну, ты понимаешь.
  - Ольк, - с набитым круассаном ртом сказал Нелик. - Сегодня никак.
  - Что никак?
  - Уехать сегодня не получится.
  - Почему? - удивилась я. - Что нам тут ещё делать?
  - Сегодня вечером планируется гашиш, - объяснил Нелик.
  - Гашиш?!
  - Да. Жора угощает.
  - Слушай! - начала злиться я. - Без гашиша что, никак не обойтись? Да ты купишь себе его сколько захочешь, когда домой вернёшься!
  - Оля, ну мы уже с ним сговорились! Не могу я нарушить слово!
  - О да!
  - Да ладно тебе, не расстраивайся! Днём позже, днём раньше - какая разница? А вообще тут так хорошо, что я бы ещё на недельку остался...
  - Так и быть, останемся ещё на день, - согласилась я, хотя и без особого восторга.
  - Ты пробовала гашиш? - весело поинтересовался Нелик.
  - Нет. И не собираюсь. И вам не советую. Оставь мой кофе в покое! Присосался! И вообще - шуруй давай отсюда, мне одеться надо.
  Гашиш должны были привезти к четырём. Мы решили до той поры куда-нибудь прошвырнуться.
  Георгий предложил посетить аббатство на горе Канигу. Мы не возражали - надо же было чем-то компенсировать предстоящее грехопадение.
  
  *****
  
  Машину снова вёл Георгий, так что я временно была избавлена от знаков его внимания.
  - Не оставляй меня с ним наедине, - шепнула я Нелику по дороге.
  Доехав до местечка Кастей или как там оно транскрибируется, мы оставили машину на парковке.
  - Так, ребята, теперь будет крутой подъём! Очень крутой подъём. Но лучше не останавливаться, а подниматься на одном дыхании, - предупредил нас Георгий.
  - Пошли уже, - отрезал Нелик и бодро зачесал в гору.
  Его пыла хватило ненадолго - мы шли и шли, а до вершины, по-видимому, было ещё далеко. Через полчаса напряжённой ходьбы в гору мы оказались в тенистом лесу, и Нелик взмолился:
  - Да...давайте... при...сядем!
  - Нет... тут... много мух... ты потный... они... ужалят..., - тяжело дыша, сказал Георгий.
  - Это... я... потный? - возмутился Нелик. - А... себя-то... ты... видел? Уф...
  - Не... спо... спорю....
  Не мы одни преодолевали этот невероятный подъём. Скоро мы нагнали большую группу пожилых мадам и месье - вот кому было тяжело! Однако они не унывали и, кажется, подтрунивали сами над собой, умудряясь смеяться.
  Кажется, прошёл целый час, пока мы добрались до цели.
  - Боже... мой, какая... кра... красота! - воскликнула я, с замиранием сердца глядя на заснеженную вершину горы Канигу.
  Рядом пыхтел Нелик - он никак не мог отдышаться после подъёма.
  - Да, - выдохнул он, - надо... бросать... курить.
  - Нелик! Ты... погляди... вокруг! - восхищалась я, задыхаясь. - Ты... видел раньше... что-то подобное?
  - Уф..., никак не отдышусь... - Нелик упёрся ладонями в колени, склонил голову вниз и тяжело дышал.
  - А где... Жора?
  - Жора твой... садюга...
  Пока я любовалась раскинувшейся внизу изумрудной долиной, подошёл Георгий. Он выглядел так, будто только что вышел из бани.
  - Красиво..., правда? - спросил он, морщась и со свистом втягивая воздух.
  - О... очень!
  - Я... прямо... за...зады...зады..хаюсь... от восторга... - сморщившись, пропыхтел Нелик.
  - Её видно... из... Пер... пиньяна. Го... гору, - сообщил Георгий.
  - Да? А я и не заметила.
  - Вернёмся... покажу, - слабо улыбнулся он.
  - Давайте хоть перекурим, - буркнул за нашими спинами Нелик, который, наконец, отдышался.
  - Кури, - я протянула ему пачку, - мне что-то не хочется.
  Мы купили билеты и зашли на территорию аббатства Сен-Мартин-дю-Канигу.
  Георгий, отдышавшись и обтеревшись платком, начал свой экскурс:
  - Строительство аббатства началось в X веке. Первой появилась крипта...
  - Что значит крипта? - вежливо переспросила я.
  - В переводе с греческого это тайник. В христианских храмах времён Средневековья - сводчатое помещение, размещаемое под алтарной и хоральной частями и служащее для погребения и экспонирования мощей святых. Широко распространено в строительной практике Средневековья.... Тогда церковь называлась Нотр-Дам-су-Тер, что значит под землёй, а посвящена была Деве...
  - Норт-Дам же в Париже, - несмело возразил Нелик.
  - И в Париже тоже. Но не только. В общем, сначала была крипта. В XI веке над ней выстроили церковь и колокольню. Потом появились клуатр...
  - Клуатр?
  - Это постройки, примыкающие к церкви и предназначенные для жилья монахов - спальни, трапезная и всё такое. Эти помещения выходили в галерею, обрамляющую двор монастыря, - Георгий указал на галерею с розовыми колоннами. - Видите, какой замечательный вид на горы открывается с галереи? Раньше этого не было. Аббатство было предназначено для отрешения монахов от внешнего мира, поэтому клуатр был окружён глухими стенами. Во время реставрации галерею сделали открытой. Реставрация началась после того, как монастырь в полуразрушенном состоянии был обнаружен знаменитым Проспером Мериме. Писатель распиарил, как теперь говорят, это место, в том числе в своих рассказах, вот и начали тут всё восстанавливать ... А в конце 19 века каталонский поэт Ясинт Вердагуэр прожил тут неделю, бродя по лесным склонам, и именно здесь закончил свой многолетний замысел - поэму "Канигу", ту самую, что столь помогла сделать вершину Канигу символом земли и души каталонской...
  - Как по книжке читает, - шепнул мне Нелик.
  Мы зашли в храм. Стоя на коленях, там молилось несколько человек, в основном монахи. Было очень тихо. Мне стало не по себе, и я вышла из церкви. Дворик был залит солнцем. В неподвижном воздухе парил аромат роз - они во множестве росли вдоль галереи, опоясывающей двор.
  - Наверное, монахам неприятны посетители, - сказала я вышедшему вслед за мной Георгию.
  - Почему ты так думаешь?
  - Всё-таки это их дом. Они выращивают цветы. А мы ходим тут, шумим.
  - Уверен, их наше присутствие не раздражает, - улыбнулся Жора. - На то они и монахи.
  - Но всё-таки это как-то неправильно. Они же ищут уединения...
  - Если бы они хотели избавиться от посетителей, то закрыли бы монастырь.
  - А разве им разрешат? Ведь это культурное наследие или как там...
  - На самом деле... - начал Жора, но тут подошёл Нелик.
  - Где бы тут отлить? - брякнул он.
  - Вот видишь, - сказала я Жоре, покачав головой. - Лучше бы они жили тут одни, без посетителей.
  Георгий только развёл руками.
  - Что такое? - не понял Нелик.
  - Ты ведёшь себя неприлично, - вздохнула я.
  - Почему? - удивился Нелик.
  - Тут тишина, красота, а ты...
  - Не могу же я игнорировать требования своего тела! - возмутился он.
  - Но тут же монастырь! Неужели ты не понимаешь?!
  - Ребята, - примирительно сказал Жора, - вы начинаете шуметь. Нелик, иди вон туда, там всё есть.
  Отправив Нелика потворствовать желаниям тела, Георгий масляно улыбнулся мне и спросил без обиняков:
  - Ну что, Оленька, ты подумала над моими словами?
  "Ой!" - мысленно хлопнула я себя по лбу. Я так и не придумала, что ему ответить, поэтому пришлось говорить, как есть.
  - Георгий... Дорогой, - добавила я, помолчав. - Ты мне очень нравишься. Ты замечательный. С тобой очень интересно!
  - Не нравится мне такое начало, - помрачнев, сказал Георгий.
  - Я люблю другого. Я не могу... Если бы не он... Будь я свободна, то сама бросилась бы к твоим ногам, первая!
  "Не перебарщивай", - фыркнул внутренний голос.
  - Странно, - помолчав, сказал Георгий, - а Рика сказала, что ты совсем свободна...
  - Она так сказала?! - вскричала я.
  - Да, - смущённо произнёс Георгий. - Она очень переживает за твоё будущее, поэтому...
  - А что ещё она сказала? - злобно перебила его я.
  - Ну... в общем... - замялся Георгий, - что ты хорошая. Что красивая. Что хорошо готовишь. А мне как раз...
  - Всё враньё, - резко оборвала я Георгия.
  - Враньё? - ошалело спросил он.
  - Ну, не всё, - поправилась я. - Это правда, что я хорошая, красивая и готовить могу... Но вот сердце моё не свободно.
  "Вот сводня! Жизнь мою решила устроить!" - подумала я про Рику.
  - А где твой любимый? В России? - оправившись, деловито спросил Георгий.
  - Да, в России... остался.
  Секунду подумав, Георгий огорошил меня следующим предложением:
  - Так он там, а ты-то здесь! Может быть, на поверку я окажусь лучше него? Давай хотя бы попытаемся, а там ты сможешь сделать выбор, опираясь на факты.
  "Ни фига се!" - подумала я, а вслух строго сказала:
  - Ты предлагаешь мне вести двойную жизнь?
  - Почему двойную? - удивился Жора, - с ним же ты, пока тут находишься, не встречаешься!
  - Да, но...
  - Какие могут быть "но"?
  - Я же люблю его...
  - Оля. Давай, как в сказке: "но об этом обо всём поразмысли ты путём". Даю тебе столько времени, сколько хочешь. День, два, неделю. Уедешь к себе в Германию - будем на связи.
  - Да я в Германии только до конца года, - возразила я. - Потом назад. Мне ж ещё два курса в универе осталось...
  - Я тебя умоляю! Какие два курса? Пустая трата времени! Лучше заново поступить, но уже здесь. Язык подтянем. Я слышал, он у тебя пока неважный...
  - Э-э-э...
  - В общем, как только ты мне свистнешь - я сразу к тебе. Меня тут ничего не держит. Французский я почти выучил, скоро мне нужно будет выходить на работу. Лучшего места, чем Германия, для работы не найти. А лучшей жены, чем ты, тоже не найти, - он проникновенно заглянул мне в глаза и нежно улыбнулся.
  - Жены?! Жора, дорогой, не надо так спешить!
  - А я и не спешу! - замахал он руками. - И тебя, как видишь, не тороплю!
  - Э-э-э...
  - Значит, замётано. Свои соображения я тебе высказал. Предложение, можно сказать, сделал. Дело за тобой. Думай, решай. Я подожду.
  - Э-э-э...
  - Никто отлить не хочет? - раздался знакомый голос.
  - Пожалуй, я схожу, - сказал Георгий и, подмигнув мне, ушёл.
  - Ты что такая очумелая стоишь? - хохотнув, спросил Нелик.
  - Да жарко тут...
  - Не ври! Я же вижу, у вас с Георгием что-то намечается!
  - Ох, - вздохнула я. - Не ожидала я такого.
  - А я ожидал, - улыбнулся Нелик. - Он сразу на тебя глаз положил.
  - Но я-то не него глаз не клала!
  - Ну и зря. Мужчина он солидный, мозговитый...
  - Нелик, - сказала я с укоризной, - ты забыл, о чём я тебе рассказывала?
  - Про любовь-то свою безумную?
  - Не могу же я ни с того, ни с сего, начать тут серьёзные отношения с Георгием!
  - Он тебе не нравится?
  - Нравится, но не так...
  - И с чего это мы такие вдруг правильные стали?
  - Тише. Вот он идёт.
  - Ну что, - потягиваясь, спросил Жора, - по коням? А то стрелку пропустим.
  - Да, пошли, - заторопился Нелик, вспомнив о вожделенных планах на вечер.
  - Наркоманы несчастные, - проворчала я и поплелась вслед за ними.
  Времени на спуск с горы ушло вдвое меньше, чем на подъём.
  - Может, всё-таки домой? - осторожно предложила я.
  - Ну уж нет! - сардонически захохотал Нелик.
  Машина ехала по какой-то третьестепенной дороге, вьющейся среди живописных холмов. Когда она взбиралась на холм, внизу можно было видеть извилистое русло реки. Мы отключили климат-контроль, открыли все окна. Я с удовольствием вдыхала аромат луговых трав и цветов. Нелик дремал, положив голову мне на плечо. Георгий о чём-то задумался.
  На душе у меня было хорошо и спокойно. Неожиданно поступившее от Георгия предложение возвысило меня в собственных глазах и придало уверенности в деле завоевания Его сердца.
  - Поставь, пожалуйста, этот, - попросила я Георгия, протягивая ему диск.
  - А что там?
  - Сборник. Сама записывала.
  Дальше мы поехали под звуки "Bittersweet symphony", и мир стал ещё прекраснее.
  - Жора.
  - Что, Оленька?
  - Может, ну его, гашиш этот?
  - Купить-то мы его купим - я ведь уже договорился. Но можно не курить, если не хочется.
  - Причём тут - хочется или не хочется? Мне, например, и так неплохо. Погляди вокруг - всё цветёт, благоухает... А это солнце! А облака! Посмотри, какие они нежные, будто пух. Или стадо маленьких барашков. Давай просто остановим машину, завалимся куда-то на травку и будем смотреть в небо... И всё, никакого гашиша не надо.
  - Хорошая идея, - одобрил Жора. - Но я уже договорился с ребятами. Неудобно.
  - Неудобно ему...
  - Ты что - не пробовала никогда гашиш?
  - Нет. И не хочу. Я против наркотиков.
  - Да ладно тебе! - засмеялся Жора. - Какой же это наркотик?
  - Не будем спорить. Но моё мнение не меняется - я против этой затеи.
  - И мне это нравится! - помолчав, воскликнул он.
  Скоро мы въехали в какой-то городок. Нелик крепко спал.
  - Я мигом, - сказал Жора, вышел из машины и скрылся в боковой улочке. Я хотела выйти поразмяться, но было жаль будить Нелика. Минут через пятнадцать Жора вернулся довольный, неся под мышкой пакет внушительных размеров.
  - Что это?! - в ужасе спросила я.
  - Зашёл в булочную, купил перекусить. А то, глядишь, на хавчик пробьёт. И ребята не подвели, - он похлопал себя по нагрудному карману.
  - Куда поедем теперь?
  - Поехали к морю.
  - Поехали, - обрадовалась я.
  "Шиш с ними, пусть курят. А мне, может быть, удастся искупаться".
  Минут через сорок показалось море, оно было синее-синее, как на детском рисунке. Мы свернули на грунтовую дорогу, и затряслись по ухабам. От тряски Нелик проснулся.
  - Ох, ну придавил так придавил, - потягиваясь и сладко зевая, прохрипел он. - А где это мы?
  - На море приехали.
  - А гашиш?
  - Есть.
  - Купил уже? - прокашлявшись, радостно спросил Нелик.
  - Ага... Я выбрал место поуединённей. Скоро приедем.
  - Э, ты полегче! - закричал Нелик, когда машина цепанула брюхом какую-то кочку.
  - Всё, уже приехали.
  Мы вылезли из Мерседеса. Было приятно пройтись немного и размять затекшие руки-ноги.
  Машина стояла возле обрыва, на краю обширного поля. Луговые травы доставали мне почти до пояса. На горизонте виднелся лесок. "Неужели берёзы?" - удивилась я, напрягая зрение. В тишине был слышен лишь стрёкот цикад и плеск волн - метрах в двадцати под нами билось о скалы море.
  - Ну что ж, мы почти на месте, - сказал Георгий. - Давайте спустимся к воде, там не так ветрено. Оля, держи пледы, а то скоро прохладно станет. Нелик, бери пакет - там еда. Спички есть?
  - Ну да. А как мы спустимся?
  - За мной.
  Заперев машину, Георгий по едва заметной среди густой травы тропинке пошёл вдоль обрыва. Скоро внизу показалась маленькая бухточка с узкой полоской песчаного пляжа.
  - Держитесь за камни, - сказал Жора. - Я пойду первым.
  Хватаясь за какие-то низкорослые кустики, мы медленно стали спускаться следом.
  - Может, наверху посидим? - предложила я, когда очередной кустик вместе с корнями остался у меня в руках, и я чуть не полетела вниз.
  - Оля! За кусты не держись! Держись за камни!
  - Нет, правда, зачем нам спускаться? По-моему, наверху совсем неплохо.
  - Ольк, не ной, - сказал Нелик. - Держись лучше за меня. Может, искупаться получится.
  Наконец спуск был преодолён.
  Уютная бухточка была с трёх сторон окружена скалами, там было безветренно и тихо. Волны чуть слышно плескались о берег. Изредка слышны были крики чаек. Георгий один плед расстелил на песке, а второй набросил мне на плечи.
  - Ну что, поехали? - потирая руки и хищно улыбаясь, спросил Нелик.
  - Давай, чтобы к темноте оклематься, - Георгий достал из кармана пакетик.
  - Может, не надо? - в последний раз попыталась я остановить их дурацкую затею. - Нам же и так хорошо!
  - Ольк! - округлил глаза Нелик . - Я тебя не узнаю! Ты что же - пас???
  - Не буду я курить ваш дурацкий гашиш.
  - Если честно, я думал порадовать этим делом гостей, то есть вас. Но раз Оленька отказывается, буду курить за неё, - развёл руками Георгий. - Нелик, дай, пожалуйста, пачку...
  - Давненько я не курил, - потроша сигарету, сказал Нелик. - Последний раз на свадьбе Рыжего так обкурились... Я тебе рассказывал?
  Меня будто огрели по голове чем-то чугунным.
  - На свадьбе? - на автомате переспросила я.
  - Ага. Я тебе не рассказывал? Это как раз после твоего отъезда случилось, месяца через два. Ну и короче обкурились мы...
  - Что ты сказал? - не помня себя, спросила я. - Рыжий женился?
  - Ну да. На этой, на Машке. Которая в прошлом году встречалась с Витькой косым... - затараторил Нелик.
  - Когда? - упавшим голосом спросила я. В голове моей будто бил огромный барабан - "буммм-буммм-буммм", в глазах потемнело, уши заложило ...
  - Говорю же, в феврале. 14-го. Они ещё всем хвастались, типа как им повезло - расписываются в день влюблённых.
  - Влюблённых? - машинально переспросила я.
  - Ну да, 14 февраля день влюблённых. Ольк, ты чего?
  - Нелик, - у меня промелькнула слабая надежда. - Давай ещё раз. Спокойно. Рыжий - это Рыжий?
  - Ну да. У нас один Рыжий. Ольк, ты чего?
  - Да ничего, ничего! - заорала я. - Курите уже свой гашиш!
  Нелик пожал плечами и подошёл к Георгию, деловито забивавшему косяк.
  - Психует чего-то, - кивнул он в мою сторону. - Беломора нет?
  - Шутишь? - улыбнулся Жора. - Оля не хочет, чтобы мы курили. Может, не будем?
  - С ума сошёл? - Нелик округлил свои без того круглые глаза. - Ты же уже забил! Куда её теперь?
  Я отошла от них подальше, закуталась в плед и села на песок.
  Шелестели волны, и в этом шелесте мне слышалось: "Рыжий женился... Рыжий женился...". Я сидела и смотрела в одну точку. Сигарета догорела до фильтра и обожгла мне пальцы, а я так и не сделала ни одной затяжки.
  "Как такое может быть? Почему?"
  До меня долетел безудержный смех Нелика.
  "Догнало", - машинально отметила я. Он смеялся и смеялся и никак не мог остановиться. Вскоре к нему присоединился громогласный хохот Георгия. Они безудержно ржали.
  - Я щас умру! - простонал в перерыве между приступами Нелик, повалился наземь и стал ржать дальше.
  "Весело. Им весело... Всем весело. А мне-то что теперь делать? Зачем я здесь? Какой смысл во всей этой поездке? Я надеялась вернуться, покорить Его... Как глупо! Я смешна, я просто смешна..."
  Такой горечи я не чувствовала никогда в жизни. Мне хотелось исчезнуть, раствориться в воздухе.
  "Теперь понятно, почему Он не ответил ни на одно моё письмо. Потоки од и панегириков наверняка зачитывались вслух под громкий хохот собравшихся поглумиться придурков, - слёзы брызнули у меня из глаз, - Господи, какая стыдобища! Какой я была дурой, набитой дурой! Ему наплевать на меня было, с самого начала..." Как будто завеса упала с моих глаз. Всё то, что раньше казалось обещанием, нежной улыбкой и робкой влюблённостью, обернулись насмешкой и равнодушием. Я припомнила все наши встречи, все слова, которые были сказаны - мной и им. А ведь той ночью я была права! Я прозрела! И как могла я настолько обманываться? Ведь оснований не было никаких! Ни одной причины! Осознай я это раньше, гордость не позволила бы мне так унижаться. Роковая женщина, блин. Тьфу!"
  - Тут пещера, хо-хо-хо, - не унимался Нелик, - давай туда, может быть... га-га-га! Там... отпустит, ха-ха-ха!
  "Вот ещё идиоты. Подобралась компания", - с горечью подумала я, наблюдая за тем, как они на четвереньках лезут в крохотную пещерку у подножия скалы.
  Смеркалось. Вода стала совсем серой. На горизонте она сливалась с таким же серым небом.
  "Утопиться, что ли?" - с тоской подумала я, но тут же поняла, что не смогу - страшно.
  "Дура... дура... дура...", - шептали волны. Я была с ними полностью согласна. Я сидела и не могла поверить, что Рыжий женился, что я столько месяцев жила в придуманном мире и надеялась на невозможное, на невероятное.
  Не знаю, сколько прошло времени. Я вышла, что называется, из ступора, когда совсем замёрзла. Было уже совсем темно. И странно тихо. Те двое в пещере больше не ржали. Я встала и подошла ко входу в пещеру. Оттуда раздавались тихие голоса.
  - Нелик! Жора! - позвала я, пиная чью-то ногу.
  - Тшш! - раздалось из пещеры.
  - Вылезайте, я замёрзла!
  Чей-то искажённый голос ответил мне, страшно растягивая слова:
  - Мы..... не можем..... выйти не можем.... Отсюда.... Не можем выйти....
  - Хватит дуреть! - закричала я. - Вылезайте! Я окоченела совсем!
  Ответили мне не сразу:
  - Сюда... Иди... сюда... спрячься...
  "Вот идиоты! Теперь их отсюда не выкурить!", - разозлилась я, схватила чью-то ногу и потянула на себя.
  - А ну вылезай! Живо!
  Нога вырвалась и уползла в пещеру. Стало тихо.
  - Ребята, ну пожалуйста, вылезайте! - захныкала я. - Поехали домой! Мне холодно!
  - Нельзя... домой нельзя... ты... не... понимаешь... что ли..., - делая чуть ли не минутные паузы между словами, ответил голос.
  - Бляха-муха! - закричала я в отчаянии. - Вы перебрали, по-моему! Я думала, вы поржёте и успокоитесь, а вы на палево подсели...
  В пещере молчали.
  "Дрыхнут, что ли?" - подумала я в отчаянии.
  Я вытянула из пещеры второй плед, закуталась в него и закурила. Небо было безоблачное, безлунное. Слева и справа бухту окружали скалы, от этого было ещё темнее. На море не было видно ни кораблика, ни маяка. Оно было чёрным и зловещим. Волны едва слышно плескались у берега.
  Из пещеры не доносилось ни звука. Я оставила попытки вытянуть оттуда Георгия и Корнелия. По большому счёту, мне всё стало безразлично. Я никуда не торопилась. Мне больше некуда было торопиться. К тому же, в такой кромешной тьме было бы невозможно вскарабкаться по скале наверх, к машине.
  Мне стало очень жалко себя. Я увидела себя со стороны - смешную, жалкую и бесполезную. Захотелось плакать, но я не могла выдавить ни слезинки. Сжавшись в комок, я сидела на холодном песке и смотрела в темноту. Меня утешало лишь одно - оставалась почти полная пачка сигарет. Можно было сидеть и курить. И я сидела и курила.
  Не знаю, сколько я просидела так - ни о чём не думая, превратившись в сгусток тоски, средоточие тупой сердечной боли. Я сидела не двигаясь. Лишь рука моя время от времени подносила ко рту сигарету или тянулась за зажигалкой.
  Из-за скалы появилась луна, она осветила скалы и проложила серебристую дорожку к горизонту. В пещере началось какое-то шевеление.
  - Оля! Оля! - шёпотом позвал кто-то.
  Не было сил ни встать с места, ни даже ответить.
  - Оля! Оля! - продолжали шипеть из пещеры.
  - Я тут, - с трудом разомкнув губы, сказала я.
  - Оля!
  Я закурила новую сигарету.
  - Оля!
  - Ну? - нехотя произнесла я.
  - Ты одна?
  - Одна.
  - Никого нет с тобой? - прошептал голос.
  - Никого.
  - Точно никого?
  - Да никого, никого! - закричала я, вдруг разозлившись на этих обкуренных чертей.
  Из пещеры осторожно вылез Нелик. Недоверчиво оглядев меня и повертев головой по сторонам, он нагнулся ко входу в своё убежище и прошептал:
  - Серёг, вылезай! Всё чисто.
  - Нелик, - вздохнула я, - ну ты чего опять? Не дури уже. Хватит.
  Из пещеры вылез Георгий. Вид у него был совершенно одичалый.
  - Надо быстро идти к машине, - сказал он.
  - Ну слава богу, - сказала я с облегчением. - Хоть кто-то из вас соображает...
  - Ну что, похряли? - спросил Нелик и полез в гору. Георгий, ни говоря ни слова, стал карабкаться следом.
  - Вы куда? - закричала я им вслед. - А вещи?
  Наскоро собрав пожитки, я полезла в гору. Те двое чесали будь здоров, я едва поспевала за ними, мне, к тому же, пришлось тащить пледы и пакет с нетронутой провизией.
  - Что ты там застряла? - закричал Нелик сверху. - Быстрее!
  - Да иду, иду!
  Преодолев подъём, мы зашагали к машине. Стоя на самом краю обрыва, она изысканно серебрилась при свете луны.
  - Подождите меня! - крикнула я им вслед, едва отдышавшись после подъёма. Но они будто не слышали меня и быстро подошли к машине.
  - Так, давай на "раз, два", - скомандовал Нелик и упёрся руками в крышку багажника. Георгий с диким лицом последовал его примеру.
  - Что вы делаете?! - в ужасе закричала я.
  - Раз...два...
  - Вы что?! Вы же её сейчас столкнёте в море! - я бросила вещи и что было духу побежала к ним.
  - Да! Столкнём! Надо торопиться! - крикнул Нелик и с остервенением упёрся руками в корпус Мерседеса.
  - Стойте! - кричала я, задыхаясь. - Идиоты!
  - Отойди! - рявкнул Нелик. - С дороги, женщина!
  - Георгий! Ну хоть ты образумься! - попыталась оттащить я Жору.
  Георгий мотнул головой и упёрся в меня совершенно обезумевшим взглядом.
  И тут я поняла, что мне совершенно безразлично, утопят они машину или нет. В конце концов, какая разница? Пусть топят. Плевать. Я отошла в сторонку, села на траву и закурила.
  Нелик и Жора пыхтели, ревели и мычали. Они с остервенением толкали машину, а она и не думала двигаться с места. Но вот серебристый корпус едва заметно сдвинулся и машина пошла.
  - Давай, давай! - орал Нелик. - Жора! Толкай!
  Георгий рычал, как медведь, и толкал машину.
  Вот уже передние колёса с грохотом сорвались в пропасть. Ещё мгновение, и раздался оглушительный всплеск воды.
  Нелик подошёл к обрыву и заглянул вниз. Георгий трясся всем телом и продолжал рычать.
  - Всё.
  - Утонула? - спросила я.
  - Да. Теперь бежим, - крикнул Нелик и бросился прочь. Георгий, ни слова не говоря, припустил вслед за ним.
  - Нелик! Жора! Постойте! Куда вы? - вскакивая, закричала я им вслед.
  - Деньги! Мы их сожжём! - донеслось издалека.
  - Идиоты, - прошептала я, глядя им вслед. А они всё бежали и бежали.
  Я не стала их догонять. Я вернулась за вещами. В пакете с провизией нашлась бутылка хереса и блок сигарет. "Жить можно", - подумала я, вскрывая упаковку. Достала сигарету и, укутавшись в плед, легла на траву. Земля за ночь остыла, но мне было плевать. Я лежала, курила и смотрела на небо, как оно светлеет.
  "Может быть, пока дойдут до дома, кумар выветрится, и пощадят они зигфредовские купюры", - подумала я. Плевать. Всё неважно. Теперь всё неважно. Пусть бегут. Пусть палят. Пускай всё спалят. Гори всё огнём. Плевать. На всё наплевать. Пускай всё сгорит. Мне всё равно.
  Рыжий женился.
  Рыжий женился...
  Небо всё светлело. Какая-то птица, пролетая надо мной, запела свою утреннюю песню.
  У меня оставалась бутылка хереса и блок сигарет. "Жить можно", - подумала, прикуривая новую сигарету от окурка.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"