Трясет головой, смотрит, будто сквозь меня, и пытается что-то сказать. Потом рывком садится, хватается за отвороты моего кителя.
- Я друг! - Поднимаю руки вверх, демонстрируя, что не причиню вреда. - Друг!
Недоверчиво изучает своими черными глазищами. Весь перемазанный, как черт, а глаза все равно выделяются. Перепуганные такие... Неудивительно - совсем мальчишка еще. Хоть и детина.
- Я Тони, - продолжаю, не меняя позы. - А тебя как звать?
- Френсис. Сержант Френсис Дрейк.
- Какое звучное имя, - улыбаюсь и подаюсь назад.
- Да, - усмехается он, ослабляя свою хватку. Потом осматривается. - Что произошло?
- Эмпиры устроили засаду в своем логове. Ты единственный выжил. - Поднимаюсь, отряхивая армейские штаны. - Уж не знаю, кто там гранату рванул: ваши, не ваши...
Френсис тоже встает, пошатываясь. Оглядывает меня с ног до головы, проверяет, на месте ли оружие.
- Что? - спрашиваю, разведя руками. - Это форма, да. Но я не военный. Просто живу тут. Иногда вот вашему брату помогаю.
- Ты... - начинает Френсис, и я вижу, как неловко ему продолжать.
- Нет, - смеюсь я в ответ. - Нет, не волнуйся.
Я никогда не хотел быть политиком. Вопросы глобального перенаселения и постоянной нехватки продовольствия - не те вопросы, которые мне хотелось бы решать. Я не хотел быть ученым. Мой мозг никогда не додумался бы до создания орг-металла. Я не хотел быть программистом, создающим прошивки для эм-пластин.
Кем я хотел бы быть? Пожалуй, какой-нибудь супер-пупер рок-звездой. Или известным актером. Вот кто никогда не заморачивается о своем пропитании. Всем известно, фанаты - лучшие батарейки. И перезаряжаются легко, от новой песни или фильма...
Еще я всегда хотел быть свободным человеком. Ходить, где хочу, делать, что по душе. Что ж, хоть это мне оказалось под силу.
- До поста три километра, - киваю я в сторону заката. - Мне неплохо платят, если я вытаскиваю кого-нибудь. Как тебя.
Френсис чуть отстает, постоянно спотыкаясь. Это, парень, дело привычки... я тоже не сразу приспособился к жизни на развалинах.
- Давно ты так... существуешь? - спрашивает сержант.
- С начала Великого Упадка.
Вот как все это было.
Вдоль позвоночника человеку вшивалось несколько орг-металлических пластин. Те, в свою очередь, прорастали волокнами в спинной мозг, реагировали на каждый эмоциональный всплеск реципиента и накапливали его в виде энергетического заряда.
Так появились эмпаты, способные обходиться без еды и воды несколько месяцев.
Небоскребы дырявят закат серыми огрызками. Стрижи кричат в вышине, сбивая на лету мошкару. Видимо, будет дождь. Сержант идет рядом, поглядывает на меня, будто хочет что-то спросить, но не решается.
- Давай, - закатываю наигранно глаза.
- Что?
- Спрашивай.
- Ч-что?
- Ну как что... Не боюсь ли я.
- Ты не боишься? - серьезно спрашивает Френсис.
- Нет, - улыбаюсь я непринужденно. - У меня хорошая реакция. Быстро перевожу эмоции в энергию. Перехватить невозможно. Поэтому эпмирам до меня нет никакого дела.
Эм-пластины существенно облегчили человеческое существование. К 2167 году они были вживлены почти восьмидесяти процентам населения Земли...
Вот только большинство реципиентов, переводя эмоции в энергию, через пару лет совсем разучилось хоть что-то чувствовать.
Так появились вампиры нового времени - эмпиры.
- К тому же, - продолжаю я, - большинство этих ребят - вполне адекватны. Вас посылают в логова совсем уж конченых, которые и лицо человеческое давным-давно потеряли. Нормальных эмпиров ты и не видел.
- А ты? - спрашивает Френсис.
Я лишь усмехаюсь в ответ и кивком головы указываю на просвет между домами метрах в пятидесяти от нас.
- Нам туда. Немного осталось.
Теперь на матушке-Земле нас чуть больше трех миллиардов. Возможно, в этом и был глобальный план мировой элиты? Им-то вряд ли что-то куда-то вшивалось. Их города - нетронутые, процветающие - расположены на западе. Я трижды пытался добраться до них, но каждый раз нарывался на мобильные патрули. А потом оставил попытки, решив, что даже если прорвусь... Что даже в условиях полного благополучия меня все равно рано или поздно потянет на Охоту. А на кого охотиться в городах?
Над сопкой впереди появляется фигура человека в каске. Военный машет нам.
- Мы на месте, - говорю, указывая на сопку. - Иди, мне уже заплатили за тебя.
Он даже не догадывается спросить - когда и как. Улыбается во все тридцать два зуба и протягивает руку.
- Спасибо!
Пожимаю его ладонь, а потом резким рывком - на себя, пока сержант не очухался. Эм-пластины активизируются, волокна молниеносно пробивают кожу на спине, оплетают нас коконом и впиваются в позвоночник Френсиса.
- У меня хорошая реакция, я же говорил, - шепчу ему на ухо, прижимая к себе. - Как и у моих пластин.
Через пару минут тело сержанта падает на землю, поднимая облако пыли. Достаю из внутреннего кармана кителя пульт, нажимаю на кнопку, сворачивая голограмму за сопкой.
Спустя три недели я натыкаюсь на заглохший "Форд". Водитель копается под капотом.
- Давай помогу. - Подхожу осторожно, чтобы не напугать. Незнакомец забавно стукается головой о крышку. - Эй, я друг!
Я всегда неплохо разбирался в машинах, и вот уже мы едем в сторону небольшого городка, непринужденно болтая.
- Ты не боишься? Вот... так? Без особой защиты? - спрашивает, наконец, водитель.
- Эмпиров? Нет, - улыбаюсь я. - Только конченый эмпир будет разводить свою жертву на страх. И обычно подобные упыри настолько слабы, что справиться с ними не составляет особого труда. Страх - не самая энергетичная эмоция.
- А какая - самая? - заинтересованно улыбается водитель.
- Благодарность. Ее хватает почти на месяц. - Пальцы его впиваются в руль, и это немало меня веселит. - Не бойся. Я не собираюсь убивать тебя. Просто докинь меня до города.