Аннотация: Депрессия - это тюрьма, в которой ты сам себе и страдающий заключённый, и жестокий надзиратель. (Дороти Роу)
Wie schade
"- Я заблудилась. - Она опустила руки. Жалко рассмеялась.
- Заблудилась в густом долбаном лесу.
Нет, я думаю, самый густой, самый тёмный лес ещё впереди...
Там, где стволы деревьев толстые,
их запах сладкий и прошлое ещё настоящее.
Всегда настоящее"
Стивен Кинг
История Лизи
2011 год
Август:
Год назад, в конце июля, написала себе письмо в будущее. Только что вскрыла его и прочла.
Я чертовски изменилась за это время. Даже поверить сложно. Раньше я была как-то... позитивнее. Добрее к себе. И добрее в принципе.
Я пишу себе: "Не бросай рисовать!". Пишу, что боюсь экзаменов, спрашиваю, как дела у друга и как много страниц комикса уже отрисовано. "Подозреваю, что не много". Прошу себя отвлекаться поменьше, а еще лучше - не отвлекаться совсем, заниматься одним делом в один период времени. "Ты всё еще слушаешь Людовико Эйнауди? И не надоело?". В конце приписка: "Береги себя".
Порвала и выбросила. Такое чувство, что получила письмо от человека, который давно уже умер.
Октябрь:
В последнее время мне сложно. Может, я зря устроилась на работу на пятом курсе. Надо было или спокойно доучиваться, или ограничиться бакалавриатом и работать без этой нервотрёпки на два фронта.
Дорогой дневник, я уже рассказывала как-то раз, что один мой друг живёт в съёмной квартирке вместе со своим приятелем. Маленькая комната, что служит одновременно и спальней, и залом, ванная размером с чайное блюдце и крохотная кухня. Сейчас у них есть обеденный столик, а раньше его не было и поэтому они ели за подоконником. Квартирка на седьмом этаже в доме, полном алкашей и неблагополучных семеек, там нет ничего, никаких удобств, какие могут быть в своей собственной квартире, вроде кондиционера или пластиковых окон. Зимой там холодно, а летом - жарко и нечем дышать. Из вентиляции лезут большие чёрные тараканы. Старый ремонт и накренившийся балкончик, на который страшно выходить - такое чувство, что он вот-вот рухнет. Но мне так нравится эта квартира. Я нечасто бываю там, но понимаю, что хотела бы снимать такое жильё себе, чтобы жить там в одиночестве. Я не стала бы покупать стол и обедала бы за подоконником, из окна очень красивый вид на наш грязный город, который я обожаю. Если открыть окно (это надо делать очень осторожно, чтобы не сломать его), то можно слышать, как свистят ласточки. Помню, когда я лежала в больнице в своей белой одиночной палате, то основным моим занятием помимо чтения и писания было сидеть на спинке кровати, глядя в окно на дорогу, машины и прохожих. И над дорогой тоже носились и кричали ласточки. Я влюблена в эти звуки, они такие пронзительные и тревожащие, как чаячьи, и очень родные для меня. Поэтому вечерами я открывала бы окно и слушала ласточек.
Легла спать очень внезапно в девять часов вечера. А проснулась в половину шестого, за полчаса до будильника. Выспалась.
Мне сейчас в окно светит солнце - это так хорошо. Я люблю солнечную погоду, когда ясно, пусть и не очень тепло.
Ну откуда, откуда это чувство усталости? Почему я не могу быть бодрой и энергичной?.. Хотя никогда я не была такой, честно говоря, никогда не умела такой быть. Но почему другие могут делать по сто дел в день, и носиться электровениками, еще и радоваться жизни при этом, а у меня... вот это вот? Только усталость, только тоска. Тоска. Ну хватит уже, хватит. Мне это надоело.
Ноябрь:
Сегодня я переписывалась в "Контакте" с Аллой, бывшей одноклассницей. Мы давно уже с ней не общались, а она, оказывается, выучилась на швею-закройщицу и спокойно зарабатывает деньги. Неплохо, скажу я вам. Не то, что я - секретарша в офисе.
Оказывается, у нас много общих интересов. Мы даже музыку одинаковую слушаем. А в школе ведь совсем не общались. И сейчас мне даже как-то жаль - столько времени упустили. Но Алла в школе была очень мрачной, какой-то депрессивной, её даже готкой дразнили. Сегодня она мне рассказала, что её родители развелись, когда она училась в восьмом классе. Ей тогда было очень тяжело морально.
- Я несколько лет отвлеченно думала о том, чтобы инсценировать свою смерть, чтобы не было и возможности вернуться.
Это её слова. И когда она это написала, я подумала... Вернее, я вспомнила кое о чём.
Иногда мне хочется дождаться автобуса, сесть в него и просто поехать. Вместо работы. Вместо всего. Потом, когда автобус доедет до конечной, пересесть в другой и поехать еще дальше... В другой город... В другой конец страны. И никогда не вернуться. Может, умереть где-то там, в канаве, пропасть без вести, исчезнуть без следа. Но сбежать. Раствориться в утреннем морозном воздухе.
И я так привыкла подавлять это желание, что забываю о нём в дневное время, но каждое утро снова вспоминаю.
Понять не могу, почему я так устала. Сил нет ни на что. Мне кажется, будто весь мир давит на меня. Не знаю, почему, но хочется плакать. И не могу, не получается выдавить ни слезинки. И как будто эти невыплаканные слёзы жгут изнутри.
Мне даже не с кем поговорить об этом.
Живёшь в каком-то оцепенении. Ложишься в кровать очень поздно, в три ночи, когда в четыре, иногда сидишь до рассвета - а зачем? Непонятно. Просто сидишь, лишь бы спать не идти. И я не хочу, чтобы завтра наступало, как будто, если я не лягу спать, то сегодня будет длиться вечно и не кончится никогда. Только вот это самообман, я знаю, что самообман. На самом деле новый день подкрадётся совсем незаметно, исподтишка. В таких случаях я всегда отчего-то чувствую себя преданной.
Мне хочется, чтобы пришел кто-нибудь большой, добрый и сильный, взял за руку и увёл с собой в хорошее место, где никто никогда не обидит меня. Я чувствую себя бесконечно слабым, маленьким и жалким созданием, я не могу ничего, кроме как жалеть себя и жаловаться непонятно на что. Всё, что окружает меня, давит мне на плечи. Я устала от постоянного чувства страха и скованности, от того, что постоянно хочется заплакать. Даже когда улыбаюсь, мне хочется плакать. И вроде бы всё хорошо, но в то же время так плохо. Но никто, кроме меня, не чувствует этого.
Я так хочу, чтобы кто-нибудь мне помог. Я хочу, чтобы кто-нибудь спас меня от... меня.
Снег пошёл...
Декабрь:
Не знаю я, зачем всё это... Вообще всё. Я правда не понимаю, в чём смысл жизни, зачем, для чего я живу. Раз я не рада жить, то почему не умру? Вокруг столько мерзости, всё осточертело, я уже не замечаю ничего хорошего.
Вспоминаю порой, что надо делать что-то, учить ПДД и заниматься своими делами, есть столько всего, что я должна узнать и выучить... А потом опять накатывает эта апатия и я думаю - зачем это? Для чего?
Стараюсь не думать об отсутствующем смысле, потому что иначе слишком страшно.
Я не могу рисовать. Сажусь за стол, а в голове пусто. Это бессилие просто убивает меня.
Решила пересмотреть пару серий "Дарьи". Эта сцена, где её родителям звонят из школы и говорят, что у их дочери, по видимому, заниженная самооценка. Отец орёт: "Это отвратительно, Дарья!", а мать говорит:
- Мы всё время говорим тебе, какая ты замечательная, а ты просто не понимаешь этого, - делая ударения на каждом слове "Ты. Просто. Не. Понимаешь". - Да что с тобой происходит?! - кричит она, стукнув кулаками по столу так, что графин с водой подскакивает.
Я даже рассмеялась, так сильно это напомнило мне мою семью. Забавно.
Друг посоветовал мне обратиться к психологу. Уже несколько дней думаю об этом. Не могу решить, в голове будто кисель вместо мозгов. Надо посоветоваться с родителями, наверное, но как сказать им об этом? "Мам, пап, думаю, мне не помешала бы помощь специалиста"? Папа сразу раскричится о шарлатанах-мозгоправах, а мама будет плакать...
Есть ли хоть что-нибудь хорошее в таком человеке, как я?..
Сегодня я порезала себе запястье. Просто взяла канцелярский нож и провела по коже несколько раз. Не знаю, с чего я вообще решила сделать это, но мне стало легче. Немного легче.
Иногда я хочу, чтобы по дороге на работу меня сбила машина.
2012 год
Январь:
Я вспомнила вдруг, как пыталась покончить с собой в шестнадцать лет. Это были довольно забавные попытки, но они были убийственно серьёзными. Кажется, моя жизнь всегда состояла и кучи моих личных, никому не видимых больше проблем. Разве это не смешно?
Дорогой дневник. Всё катится в ад. Я ничего не могу, даже понимая свои обязанности, зная, что есть дела, которые я должна делать.
Папа всё же нашел мне специалиста. Теперь я пью таблетки и посещаю терапию каждую неделю. Мне сказали, что это депрессия. Сегодня уже воскресенье, но я так ни разу и не занималась с тем аффирмациями, что мне дал мой психолог. И задание я всё еще не выполнила. Я не могу заставить себя взяться ни за одно из дел, не могу выполнить домашнее задание по анализу текста, мне настолько не хочется выяснять, каким же было задание по логике на тридцатое число и как его выполнять, что я придумываю себе массу отговорок, чтобы не делать то, что я должна делать. Полный и абсолютный ступор. Я в отпуске уже неделю и, кажется, вполне могла бы отдохнуть и восстановиться за это время. Но я ни капли не отдохнула, я чувствую себя больной и усталой, усталой и больной, и это чувство не проходит. И мне кажется, что отдых начался не неделю, а год назад: эти семь дней были почему-то ужасно долгими и наполненными какой-то ерундой, какой-то дурью, ничего не произошло, но в то же время произошло столько всего, что у меня голова кругом.
От каждой мысли об университете и своих обязанностях я рыдаю, потому что чувствую абсолютное бессилие и нежелание что-либо делать. Я лишилась работы из-за этого, из-за этой апатии, из-за своей лени и безответственности. Но я не хочу ничего. Не хочу ничего. Только лечь и лежать, пока не упадёт небо... Да и после этого тоже. Я в таком отчаянии.
Я ненавижу себя за то, что несчастна. Я должна быть счастлива.
С работы, дорогой дневник, я ушла. Родители побеседовали с моим психотерапевтом и сказали: "Увольняйся, Женя. Хватит трепать себе нервы. Доучивайся уже спокойно". И я уволилась. Вот так. Не сказала бы, что я довольна, мне нравилось зарабатывать свои собственные, хоть и небольшие, деньги.
В голове днём был сплошной туман, но сейчас он, кажется, развеялся. Я даже чувствую какую-то бодрость, энергию. Приберусь-ка у себя, пока не прошёл этот запал.
Февраль:
Я всё думаю о работе. Даже после того, как я её оставила. Я слишком часто о ней думаю, ну что же это такое.
Дорогой дневник, меня исключили из университета. И я не знаю, что тут ещё сказать. Я хотела взять академический отпуск, но сессия уже началась. Никто, конечно, не дал мне этот несчастный академ. Это всё моя безответственность и лень. Господи... Как же я себя ненавижу.
Не чувствую ничего, кроме апатии, похожей на глубокий омут. Омут, в котором я давно уже утонула с головой.
Родители каждый день приходят в мою комнату, садятся на диван, что стоит в углу. Они молчат. Потом говорят: "Начни же делать что-нибудь". Иногда я спрашиваю, что мне делать, тогда они теряются и спустя некоторое время говорят "Ну хоть что-нибудь". Но чаще я молчу и они уходят.
Кажется, я никогда не ощущала бессмысленность своего существования настолько отчётливо, как ощущаю в последние дни.
Терапевт сказал, что это как маятник - будет плохо, потом хорошо, потом опять плохо и снова хорошо, и с каждым разом это будет становиться всё сильнее и сильнее. Сейчас, кажется, период "Всё плохо".
Каждую минуту я готова разрыдаться не из-за чего, без причины, и очень много сил приходится прилагать, чтобы сдерживать себя. Это сложно, очень сложно. Любой пустяк вызывает такую страшную вспышку гнева, что хочется визжать. И эта злоба всё равно прорывается, как бы я ни старалась. Меня очень ругают за это, мама раздражается и цедит сквозь зубы "Не нервничай". Я понимаю - все на нервах, не только я. Но я не знаю, как справиться со всем, что горит внутри меня. Я хочу кричать. Я хочу плакать.
Я должна делать что-то. Не знаю, что именно, но я должна делать, чёрт подери, хоть что-нибудь, что заставит меня чувствовать себя живой. Мои руки неуклюжие и тяжелые, слова не хотят приходить, а линии не ложатся ровно. Я ничего не могу. Ничего не хочу. Я сплю по одиннадцать в сутки и никак не могу выспаться, ем один раз или не ем вообще, потому что не могу запихнуть в рот ни единого кусочка картофеля или котлеты. Сижу в своей комнате и не делаю ровным счётом ничего. Просто смотрю в стену. Я не могу сосредоточиться на чтении. Вообще ни на чём сконцентрироваться не могу, даже на том, что мне говорит мама. И поэтому я всё чаще пропускаю мимо ушей слова, адресованные мне, и все страшно злятся. Но я не нарочно! Честно, я не специально это делаю!
Мне одиноко. Очень, очень одиноко. Я так хочу быть любимой кем-то, нужной кому-то, но я не знаю, что для этого сделать.
На самом деле никто не любит меня, все разочарованы и злы на меня, и обижены, и полны презрения. Меня никто не любит. Все бросят меня в конце концов, я останусь совсем одна.
Так невыносимо знать, что ты ничтожество. Просто пустое место. Почему я не умру?..
Март:
Иногда мне кажется, что, стоит только закрыть глаза и постараться как следует, то можно раствориться, исчезнуть и пропасть навсегда - так, что больше нигде и никогда тебя не будет.
Дождь сожрал весь снег.
Я совсем забросила рисование. Мне порой хочется нарисовать много всего, но, когда я задумываюсь об этом, то понимаю, что никак не смогу передать. Поэтому не стоит даже пытаться.
Моя жизнь рушится. Просто рушится на моих глазах, я не вижу впереди ничего. У меня нет будущего. Надоело утешать себя мыслью о том, что всё наладится, что однажды всё будет хорошо. Никогда не будет. Надоело пытаться. Надоело стараться вытянуть себя из этого болота. Я не могу. Не могу. Только слёзы и остались. Море слёз.
Дорогой дневник, завтра у меня встреча с новым психологом. И я очень волнуюсь. Надо же... А я ведь уже забыла почти, как это - волноваться, переживать о чём-то взаправду, а не потому, что это то, чего ждут от тебя окружающие.
Апрель:
Так хочется порисовать... Вот блокнот, в пальцах верчу карандаш. Заношу его над бумагой, и... Ничего не происходит. Смотрю на лист, а лист смотрит на меня. Я не знаю, что нарисовать. Иногда приходит мимолётная идея, но тут же я понимаю, что не знаю, как нарисовать то, что хочу. И не смогу. Можно даже и не пытаться. И я не пытаюсь.
В сторону карандаш. Я всё равно никогда не смогу рисовать по-настоящему хорошо. И толку-то пробовать? Оставлю это тем, кто действительно умеет рисовать.
- Странно, что я это замечаю. Ты виду не подаешь особо, - с задумчивым видом сказала она.
На самом деле мне просто грустно из-за того, что я чувствую себя какой-то недолюбленной и вообще не нужной никому. Собственно, никто и не обязан меня любить или нуждаться во мне, я ничего такого особенного не сделала и не являюсь кем-то особенным или хотя бы просто хорошим, так что и сама прекрасно понимаю беспочвенность и абсурдность своих претензий и потуг быть кому-то нужной. Просто мне немножко грустно. Я знаю, что кажусь жалкой эгоистичной истеричкой. Но, просто... Отчего-то мне так невыносимо тоскливо.
Я перестала рыдать каждый день. Почти перестала. Таблетки помогают, но иногда всё равно хочется плакать, уже без видимых на то причин. Это чувство - будто бы я в тупике - не проходит. Оно становится только хуже и страшнее, как будто в моём тупике сжимаются стены.
Что же мне делать?
Май:
"Как дела?" - спрашивает девочка Юля, которую я не видела уже, пожалуй, около года. И я очень хочу сказать ей голосом Шрама из "Короля льва": "Иди к чёрту, Юля, иди к чёрту и никогда не возвращайся", но это невежливо, так что я говорю, что всё у меня по старому. В общем-то, это правда. Я та, у кого всё всегда "как обычно". Не говорить же мне: "Юля, я уволилась с работы, потому что не могла заставить себя подняться утром с постели, я потеряла в весе девять килограмм за последние пол года, я каждый день режу свои богом проклятые руки, Юля, и мои предплечья теперь покрыты шрамами. У меня болит желудок от таблеток, мне двадцать один год и я неудачница, а чего добилась ты? Я ненавижу себя и всех, кто меня окружает, и тебя ненавижу тоже, но я так хочу, чтобы кто-нибудь меня, блядь, любил и я любила его тоже. Юля-я-я-а-а, всё очень плохо, Юля, я начала курить месяц назад, потому что ненавижу, ненавижу, ненавижу это тело, и хочу умереть, так сильно хочу умереть, но я слишком труслива, чтобы покончить с собой".
Это было бы очень невежливо с моей стороны.
Я не буду больше искать помощи на стороне и к психологу решила перестать ходить. Он не поможет мне. Мне никто не поможет, раз сама я не могу, что толку тратить деньги.
Вообще это жутковато: чувствовать, что вот это вот - всё, конец. Ничего больше не будет. Сколько можно прятаться, пришло время взглянуть правде в глаза, что я и сделала. И смириться. Поставить на себе крест. Я не изменюсь. Я не верю себе, не верю в себя. И никому больше не верю, и ни в кого.
Во мне будто умерло что-то. И сама я хочу - нет, не умереть. Я хочу исчезнуть. Чтобы меня просто не стало. Мне плохо, я обессилена, и мне горько. От того, что я не имею права страдать, я страдаю только больше. Пойду порежу себя, а потом лягу спать. Утром мне станет легче. Должно стать.
2013 год
Март:
Я вспоминаю прошлый год, когда работала офисным планктоном и каждое утро по пути на работу мечтала попасть под машину, когда пила таблетки и делала по восемь порезов на руке, ссорилась-мирилась-ссорилась с родителями, когда несколько подруг, которых я считала близкими, тихо исчезли с моего горизонта, когда не могла рисовать и выкуривала по пачке красных Marlboro в день, когда засыпала, только порыдав с четверть часа.
Я всё потеряла. Вылетела с учёбы, лишилась работы, лишилась нескольких подруг и еще пары счастливых детских иллюзий вроде мыслей о том, что я могу еще хоть на что-то сгодиться и что-то хорошее сделать с собой и своей жизнью. Я лишилась половины волос на голове из-за таблеток, лишилась здорового желудка и печени, и половины здоровых нервов. И еще я лишилась либидо: пуф! - и его нет.
И я сравниваю его с этим годом.
Я бросила курить, мои руки давно уже зажили и я даже перестал ударяться в слёзы ни с того, ни с сего. Стало ли мне легче?
Мне кажется, что я балансирую на лезвии ножа. Оно режет мне ноги, но я так боюсь свалиться в эту чёртову бездонную пропасть, что удерживаюсь на лезвии всеми силами, ведь я знаю, что, если сорвусь, никто не поймает меня. Я проснулась сегодня утром и просто смотрела в потолок, потому что не хотела вставать. Не хотела думать, но мысли сами лезли в голову, и тогда я встала, лишь бы только заглушить их шумом воды в кране, свистом чайника, звяканьем ложки о край стакана - что угодно, лишь бы не думать. Пожалуйста. Я не хочу ворошить это зловонное болото, в котором я стою по пояс. То, что происходит в моей голове сейчас - всего этого слишком много. Иногда я всё ещё хочу свернуться в клубок, закрыть глаза и перестать существовать.
Чем я заслужила то, что происходит со мной? Ничем. Это просто происходит. Я научилась жить с депрессией. Я настороже, ловлю и отслеживаю каждое тёмное поползновение души, скованная страхом того, что они могут спровоцировать ухудшения, в ужасе от того, что это состояние может стать еще сильнее.
Я просто хочу покоя.
Когда долго страдаешь по какому-либо поводу, твои страдания обесцениваются. Не только в глазах общества или семьи, но и в твоих собственных глазах. Ты приучаешься говорить себе "Хватит ныть, ничтожество" самым строгим голосом и руки больше не дрожат, когда ты опять (снова) режешь предплечье канцелярским ножом. Ты кормишь рыбку. Готовишься к тестам. Читаешь книжку (ничего не понимаю, но гениально - это про меня). Играешь в компьютерную игрушку-стрелялку. Качаешь пресс. Ешь. Пьёшь. Смеёшься. Плачешь. Делаешь еще много таких же обычных вещей. Ничего ужасного не происходит, твоя жизни в принципе бедна на события. И проблема только в том, что ты почему-то хочешь сдохнуть с тех пор, как тебе исполнилось пятнадцать. Хочешь и хочешь, но всё не едет та машина, которая должна бы сбить тебя насмерть на перекрёстке. А сама ты никогда этого не сделаешь, потому что "мама будет плакать". Ты же не хочешь расстраивать мамочку, верно? Поэтому расстраивайся-ка вместо этого сама. Всегда. Всю жизнь. Ты привыкнешь, правда. Привыкнешь настолько, что даже перестанешь замечать, насколько тебе грустно на самом деле. И тебе скажут в один чудесный день: "Да у тебя всегда всё плохо, мы уже привыкли!". Вуаля. Отныне ты можешь загибаться от внутренней боли столько, сколько угодно. Никто не обратит на это внимания.
Это как спасаться от стаи бешеных тварей, бежать и орать во всё горло "Волки! На помощь! Помогите, тут ВОЛКИ!". Ты пока не знаешь, что эти волки невидимы. Их никто не замечает, кроме тебя. Но то, что они существуют только в твоей голове, не делает их менее зубастыми, менее голодными, и не умаляет их желания тебя сожрать. Ты боишься до смерти, тебе плачешь, ты чувствуешь их за своей спиной, их тяжелое дыхание воняет старой кровью. Но люди не видят их. Они их не видят. Они видят лишь то, как ты бегаешь и вопишь, вопишь и бегаешь, бегаешь и... Они посмеиваются, крутят пальцами у висков, кто-то пожмёт плечами, а кого-то ты раздражаешь и он швырнёт в тебя камнем. Но ты молода и полна силы, ты можешь бегать и уворачиваться долго. Чем дольше бегаешь, тем более привычным зрелищем становишься. И вот уже люди говорят в ответ на удивление приезжего:
- Да не обращай внимания, он всё время орёт. С жиру бесится.
- Мерзкое зрелище, - ответит приезжий. Потом сложит руки рупором и закричит: - Займись уже делом, ленивая скотина!
Может, ты и обратишь на него внимание, но, скорее всего, нет - тебе некогда, тебя, на минуточку, волки преследуют по пятам. Однажды ты перестаёшь кричать. Толку-то от этого, только подрывает силы. Задыхаешься, но бежишь. Привыкаешь бежать и вот тебе уже кажется, что ты этим всю жизнь занимался. И стараешься не думать о том, что будет, когда ты споткнёшься. А однажды ты непременно споткнёшься.
Я люблю кататься на автобусах. Иногда просто беру плеер, немного налички, чисто чтобы заплатить за проезд, и еду от конечной до конечной. Потом выхожу, пересаживаюсь и еду домой. Такие вот путешествия. Очень люблю ездить, столько мыслей посещают голову, такие необыкновенные настроения... Лучше всего кататься по вечерам, когда закат, или поздно вечером, когда уже стемнело и зажигаются огни. Родители знают, что я люблю кататься, и что я всегда выбираю тот рейс, что едет в объезд района, дольше всего, хотя можно ехать напрямик, много быстрее. И я скорее поеду в троллейбусе, если он есть, потому что они совсем уж медленные.
В голове почему-то крутится и крутится фраза "Wie schade". Wie schade, wie schade, wie schade... Господи, да заткнись же ты.
2014, сентябрь
_________________________________________
Wie schade - (нем.) Какая жалость.