Кристова Анжела Васильевна : другие произведения.

Родная кровь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.51*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что такое судьба? Это путь, по которому ты пойдешь. Часто так случается, что у тебя нет выбора, а если выбор есть? Тогда ты делаешь шаг. И все может измениться в одночасье, особенно, когда судьба делает крутой поворот. Ознакомительный кусок. Полная версия книги - в интернет магазинах.
  РОДНАЯ КРОВЬ
  
  АННОТАЦИЯ
  
   Что такое судьба? Это путь, по которому ты пойдешь. Часто так случается, что у тебя нет выбора, а если выбор есть? Тогда ты делаешь шаг. И все может измениться в одночасье, особенно, когда судьба делает крутой поворот.
  
  
  
  
  В земные страсти вовлечённый, я знаю, что из тьмы на свет
  Шагнёт однажды ангел чёрный и крикнет, что спасенья нет.
  Но, простодушный и несмелый, прекрасный, как благая весть,
  идущий следом ангел белый прошепчет, что надежда есть.
  Булат Окуджава.
  
  
  
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  
  Семейные ценности отдельных личностей
  
  ГЛАВА 1
  
  Я резко проснулась. Минуту в недоумении пялилась в темноту, припоминая, что могло меня разбудить. Неужели я так замерзла, это меня холод разбудил среди ночи? Похоже на то.
  Протянула руку, нащупала холстину, которая прикрывала стену. Пальцы ощутили изморозь. Ну да, все правильно. Сейчас ночь и слышно даже, как ветер завывает в ночи. Зима. Холодно. И спать очень хочется! Я начала вновь устраиваться на постели. Подтянула ледяные ноги к животу. Нет, уже не усну - совсем замерзла под тонким, рваным одеялом. Надо вставать. Рядом со мной тесной кучкой лежали горячие тела - мои сестры и где-то среди этой мешанины замотанных в одежки девчонок, мой маленький братик. Я поплотнее укрыла их своей частью одеяла. Пускай спят! Мои маленькие!
  Осторожно вытянула голые ноги и оперлась ступнями о пол.
  Ох! Ну и холод! Дух захватывает. Найти бы еще в кромешной темноте носки!
  Немного пошарила руками по ледяному полу и нашла сапог. Потянула к себе. Сапог оказался странно теплым. Похоже, в нем всю ночь проспала наша кошка. Ага! Вот и второй сапог. Ну, этот леденющий, почти не гнется. Натянула сначала теплый сапог на ногу, потом второй - холодный, он задубелый кое-как наделся. Встала, начала ходить по комнате. Дощатый пол заскрипел под ногами.
  Заворочалось в темноте:
  - Опять ни свет, ни заря соскочила! И чего тебе не спится!?
  - Все-все! Уже ухожу. Я печку растопить встала, спи деда.
  Нащупала в темноте овчинный тулуп на постели, платок и, толкнув дверь, выскочила в темные сени. В сенях было еще холоднее, чем в доме, по голым коленкам прошелся холодный ветерок. В наших сенях дуло из всех щелей сразу.
   Это полузавалившееся, рассыпающееся жилье нам выделила община свенов. Сказали так: селитесь сюда, ничего другого нет. Мы и заселились, ведь зима стремительно приближалась. Уже несколько недель дули с севера холодные ветра и день ото дня температура падала. Теплее уже не станет, а перезимовать где-то надо. В этом северном краю холода длятся по 9 месяцев в году!
  Как мы здесь оказались? Это вообще отдельная история....
  Заселились всей большой семьей - 7 человек. Из них способная работать только я одна. Остальные...
  Так что же меня разбудило? Оглядела темные сени. Мышей у нас не было, была кошка, а ей тоже нужно кушать. Тогда что?
  Завязала тулуп веревкой - застежек не было, накинула на волосы платок и подошла к двери, ведущей на улицу. Толкнула дверь наружу, не идет. Может дверь засыпало снегом? Вон слышно, как ветер завывает, значит, метель разыгралась! Тогда не выйти.... Ох! Неудачно входная дверь расположена у нашего дома - на север. Попробовала открыть дверь еще раз. Чуть-чуть подалась. На миг показалось, что дверь снаружи чем-то подперта. Странно, и кто так пошутил? И не поленился же протопать в такую даль!
  Наше жилище было самым дальним в поселке. Дальше - только дремучие леса предгорья Реар-Бро, гор Заалерта, так еще эти горы называли местные жители - свены.
  Я не была свенкой. Я была человеком. Самым обыкновенным человеком. Чистокровным, если кому интересно. Свены же были помесью людей...
  Помучавшись еще немного, я уже собралась разбудить деда, как что-то мешающее мне снаружи подвинулось под моим напором, и дверь приоткрылась. Выглянула в темноту и с недоумением разглядела на наметенном к самой двери сугробе темное на белом. Точно что-то лежит. Или кто-то. Это что-то лежало у входа в наше жилище.
  - Эй! Ты чего тут развалился? - я нагнулась.
  Ответа не последовало. Зато раздался протяжный вой. Я дернулась и присела на корточки у двери, протянула руку в темноту. Дотронуться до тела не успела, вместо этого, мне прямо в руку уткнулась зубастая пасть, и обдало лицо смрадной вонью. Волк. Из мрака ночи к нашей двери вышел волк.
  Одернула в страхе руку, а волчья наглая морда, в темноте еле различимая, нагнула мохнатую голову и, схватив зубами, потянула за ногу лежащее тело в темноту.
  - Вот это да! - От неожиданности уселась на снег у порога. - А ну отпусти, тварь!
  Волк и не подумал пугаться. Потянул только сильнее, рывок и тело поползло во мрак ночи.
  И я только сейчас услышала, как завывает страшно ветер в ночи, а в глаза мне прилетели колючие иглы снега.
  Я выбралась за дверь, как была - на коленках. Ухватилась за чужую одежду и потянула на себя.
   - А, ну отдай, тварь! Кому говорю! Отпусти его и проваливай.
  Человек! Это человек...
  Волк и в самом деле, как услышал мои слова, испугался? Понял? Выпустил из пасти ногу, и поднял на меня глаза. Из темноты уставились два желтых косящих глаза. Горящих! Вдруг хищная тварь оскалилась и зарычала. Зверь припал на передние лапы, готовясь прыгнуть на меня.
  В это миг я вспомнила, что нет у меня в руках ничего: ни палки, ни ухвата, ничего. Голая рука, тулуп и коленки выглядывают ниже, голые. Встала на ноги и застыла на малое мгновение, сделала шаг назад, сапог неожиданно поехал, и я повалилась в снег. Да так неловко - ноги под себя, руками взмахнула, как птица крыльями перед самой мордой зверя. Он и цапнул за кисть.
  Болью, как кипятком, обожгло руку. Волк еще и дернул руку на себя. Я взвыла, валясь вперед. И в этот миг из мрака выскочили к порогу еще две тени. А у меня от боли уже темнело в глазах. Попыталась встать на ноги. Не могу! Мешает лежащее подо мной тело.
   Волк дернул меня в темноту. Пришло понимание, что все. Это смерть. Сейчас еще раз дернет, поволочет за собой, а я не смогу...., а там приблизятся другие и меня начнут рвать на куски.
  Еще рывок и я почувствовала сквозь обжигающую боль, как ползу по снегу. В отчаянной попытке остановить это движение, я ухватилась свободной рукой за одежду лежащего, и вдруг натолкнулась на острое. Что это? Пошарила еще рукой, нащупала смерзшийся мех, вцепилась пальцами в шубу незнакомца.
  Кричать было бессмысленно, никого кругом. А в доме мне помочь некому...
  Но не умирать же! Я и не собиралась! Мы еще поборемся! Отпустив тело, ухватилась рукой сначала за морду, потом нащупала ухо и следом глаз зверя. Пальцами нажала что есть силы и зверь дернул мордой. Руку не выпустил, но прекратил тащить меня. Рука соскользнула с глаза, и волк почувствовал облегчение. Но я уже уверенно встала на ноги и начала с отчаяньем пинать мохнатое тело сапогом, куда попадало.
  - На, на, тварь! Получай волчья морда. Я так просто тебе не дамся. На! На!
   Волк начал скакать под ударами и в какой-то миг выпустил руку. Я освободилась и снова повалилась на землю. Кувыркнулась через голову. Уселась в снег. Сжалась вся. Волк был где-то рядом. Тут в темноте. Очень близко моя смерть. Вот сейчас зверь соберется с силами и бросится на меня вновь и тогда все. Я дернула укушенной рукой - работает, но как ватная. Ничего не вижу! Все лицо в снегу!
  Напрягла зрение и слух. Здоровой рукой смахнула снег с лица. Ветер завывает, колючий снег летит в лицо. Вскочила на ноги, нагнула голову вперед и прижала укушенную руку к боку. Осторожно спиной назад шагнула в направлении дома, еще шаг и еще. Сапог наткнулся на что-то лежащее под ногой на земле. Опять! От неожиданности вновь повалилась на землю.
  Да что же это за невезуха такая! Меня сейчас растерзают звери. Попыталась быстро встать на ноги и снова наткнулась на острое. Не поняла, что-то горячее потекло по пальцам. Сталь. Оружие! В голове вертелась только одна мысль, не упустить оружие и скорее отмахнуться.
  Волк в тот же миг прыгнул на меня. Я не успела даже разогнуться, так скрюченная от боли и махнула рукой.
  Неуклюжий взмах железкой и раздался визг. Резануло, как косой по нервам. А в следующее мгновение на меня упало тело волка - горячее и мокрое. Снова отмахнулась. Туша зверя сползла мне под ноги, а я выставила вперед руку с зажатой в ней железкой. Вовремя - следующее тяжелое тело прыгнуло, казалось, прыгнуло, прямо целясь мне в голову. Больно вывернуло руку! Я с трудом удержала железку. Раздался отчаянный визг, и горячее что-то на руку. Кровь! Волчья!
  Больше никто не нападал. Все еще держа перед собой на чуть вытянутой вперед руке железо, начала отступать в направлении дома. Уже осторожнее ступая в темноте. Тело все еще лежало где-то на пути к двери. Где-то тут. Опять наткнувшись на него ногами, через стиснутые зубы чертыхнулась:
  - Вот, Чернодер, опять это! - Нагнулась. Лежит, где волк оставил. Обернулась к жилищу - дверь совсем рядом. Я выпрямилась и, качнув рукой, швырнула в приоткрытую дверь железку. Звякнуло. В дверной проем я попала. Снова нагнулась и, нащупав воротник тулупа, потянула его к двери. Хорошо, что нет крыльца перед нашей дверью, ни ступенек - низкий порожек и все. Втащить на ступеньку, пускай и низкую, этого ночного гостя я бы не смогла. Я из последних сил дернула тяжелое тело, напряглась и застонала. Рывок и удалось перевалить его через порог.
  И как силы нашлись! Втащила в холодные сени и захлопнула дверь во двор. Стало вдруг тихо.
  -Я убила волка! - сама себе сказала. И повторила, - убила... - посмотрела на себя. Ничего не видно, непроглядная темень в доме! А я стою, прислонившись спиной к холодной стене. Подняла к глазам руку, правую - липкая. Кровь! Для уверенности еще и лизнула - соленая.
   Разжала скрюченные слипшиеся пальцы. Чем же я отмахивалась? Где-то тут, под ногами эта железка. Повела ногой, ага! Вот она. Железка звякнула, отлетая к стене. Шатаясь и спотыкаясь, я открыла дверь в комнату и подошла к печке.
   - Нужно печь растопить. Ой! Ну, где же огненный камень?! Куда я его вчера сунула? - Руки не слушались. Я ворчала себе под нос и копалась в темноте, натыкаясь на горшки и деревяшки. Все не то! Наконец мне попался огненный камень. Секунда-другая, чиркнула камнем по кладке печи, и блеснул огонек. Сунула руку с горящим камнем в жерло печи, где кучка хвороста. Потянуло дымком. Замерцал огонек.
  Я без сил присела рядом на пол. Загудел огонь, пожирая приготовленный для розжига хворост. Тяга у печи была отменная - еще бы! Половина кладки печи рассыпалась задолго до нашего вселения в этот дом. Тянуло из множества щелей. Через эти щели и уходило почти все тепло.
  Огонь разгорелся, появился слабый свет и я, наконец, смогла рассмотреть, что-же втащила в дом. Голова темная, лохматая. Тело так и лежало, куда я его отволокла - на полу рядом с дверью. Много меха с длинным ворсом, много кожаных ремней и металлических заклепок на меховом тулупе. Что еще... пахнет странно.
  Похож на свена - большой и тяжелый. А еще мертвый. И чего я так надрывалась его спасая? Вот безумная! Идиотка!
  От невеселых мыслей накатила слабость. Из сидячего положения я перетекла в лежачее, в изнеможении повалилась на мерзлый пол. Полежала с минуту и вспомнила про железку. А еще пришла в голову мысль, что раз уж я втащила в дом тело, то не плохо бы его раздеть и натянуть на себя его одежду и согреться.
  И я поползла к трупу. И чего опять так сильно кольнуло? Ох! Да это видимо меч и очень острый, вон как режет - как в масло входит в тело. Поднесла к самым глазам свои руки. Слабый свет от печи помог разглядеть не только ужасную рваную рану от зубов волка на одной кисти, но и несколько красных кровоточащих, тонких пореза по пальцам и по всей ладони на другой руке. Я в темноте хваталась за лезвие меча! Пока отбивалась от волков...Меча острого, как не знаю что. Сравнить было не с чем.
  Внезапно, с ужасом для себя поняла, что руки безнадежно поранены, и я... искалечена? Искалечена!!! Как такими руками работать?! Я не представляла. Сразу ощутила, как дергает раны. Как течет по пальцам и не думающая останавливаться горячая кровь.
  Я обернулась на мертвое тело и напоролась на мрачный взгляд.
  
  Светало. Еще немного и станет видно во дворе. Домочадцы уже проснулись и в мрачном молчании ходили по комнате и сеням. Дед Орис кряхтел, сопел и кашлял. Печь сожрала третью порцию дров и все еще было холодно. Очень холодно.
  Я сидела, прижавшись спиной к кладке печи, и глаз не открывала. Руки, туго перемотанные моей нижней юбкой, нестерпимо дергало. Голова болела.
   Неизвестный переполз и уже сидел, привалившись спиной к нашей печи. Молчал. Дышал. Не мертвый. А значит снять и забрать себе его одежду не выйдет. Забрать острый меч и сапоги тоже не выйдет, как не выйдет продать все эти ценные вещи. Не выйдет выручить за барахло денег на еду и лекаря, что мог бы залечить порезы и раны.
  Дед Орис уже сбегал на двор и освежевал туши волков. Здоровые. Каждый ростом с 14 летнего подростка. В этих местах волки были особенно крупными, и сильными. А еще они были тощими и облезлыми. Дед рассказал. Рост и все. Да, еще много костей и вонючая шерсть. Я остро чувствовала запах мокрой шерсти в доме, хотя дед не вносил в дом шкуры. Пахло волчьей шерстью от меня. А у меня не было сил даже подняться с пола. Так и сидела, привалившись к печке. Чуть подальше сидел этот, не умерший.
  Метель ближе к утру стихла и разъяснилось. Сразу ударил мороз. Я вспоминала, что же произошло. В первый раз в своей жизни я встретила волка. Не в сказке, а живьем. Какой ужас. Меня колотила нервная дрожь, и еще, я как будто речь забыла. Открывала рот, как рыба, силилась что-то произнести и не могла. Голова свесилась на грудь. Сил нет, даже поднять. Дед подходил ко мне два раза, тряс, расспрашивал, сам говорил. Я слушала, хлопала глазами и мотала головой. Все.
   Шкуры пришлось закапывать в снег, следы борьбы и кровь закапывать тоже. Все дед и сделал. Я не могла даже встать на ноги прочно. А еще холодно. Все время мне холодно!
  "Мясо съедим, кости подальше выкинем, лучше в воду" - так думала я. Мысли вяло ворочались в моей гудящей голове. "В реку их. Течением их отнесет далеко и если сильно повезет, то никто не догадается, что у нас есть мясо волка и две волчьи шкуры. Если повезет, сможем весной продать. Если нет, и найдут раньше - отберут. Все отберут"
  Я снова закрыла глаза. Прислушалась к своим ощущениям: меня мутило от слабости, кружилась голова, трясло от озноба. Все сразу! В горле пересохло, а сил не было даже попросить воды. Я силилась это сказать и копила для этого силы. Вот сейчас подойдет мой дед, и я открою рот...
  Рядом шевельнулось. Ах, да! Это не умерший шевельнулся.
  Кого же послать за старостой?
  Открыла глаза и посмотрела на мелькающие перед взором тени. Светает. Через несколько часов за мной придут и все откроется. Я не могу с такими руками работать, а значит, заберут сестру, какую? Наверняка Эльму. Заставят ее работать или же продадут? Кому ее можно продать до весны? А остальные и я вместе с ними? Что будет с нами? Нас может даже никто кормить не будет - зима еще продлиться 7 долгих месяцев. И не продадут никому. Кому мы нужны до весны? Правильно... никому, если не можем сами себя прокормить. Столько мы не протянем на мясе двух волков? И то, если мясо не найдут. Вой громкий, наверняка многие слышали. А мои руки скажут за меня еще красноречивее самого воя. А еще нюх у свенов, как у самих волков - учуят кровь, запах шерсти в доме ...бесполезно прятать! И все съесть за раз не выйдет - кишки завернутся.
   Не умерший опять шевельнулся. Я скривилась, мрачно подумав, что сама все испортила. Только я! Нужно было не лезть в пасть к волку, а закрыть дверь, а лучше всего не просыпаться вовсе! Теперь все умрут из-за меня. Только из-за меня.
  - Меч...,- раздалось хриплое рядом.
  Не умерший еще и дернулся, проговорив эту фразу. Бродившие в предрассветном сумраке люди все разом замерли. Дед Орис подошел к телу незнакомца и присел на корточки.
  - Уважаемый. Потерпите немного... раз вы не умерли, то немного потерпите еще. Мне некого послать за старостой, чтобы сообщить, что мы вас нашли... понимаете.. Внучка не может пойти сейчас, а дети все маленькие - не дойдут по холоду. Я тоже не могу идти. Я один... вам не понять, уважаемый. Но внучка должна выйти на работу и раз не вышла, то сюда явятся орки и вас найдут. Потерпите немного...
  - Орки? Где я? - не умерший дернулся еще раз. Его правая рука все время пыталась найти опору на нашем полу. Не получалось. Он вновь дернулся, очень странно, всем своим большим телом.
  Я краем глаза смотрела. Что это? Предсмертная агония? Может еще и умрет?
  Дед Орис в сомнении уже более внимательно посмотрел на не умершего незнакомца. Мужик, заросший щетиной по самые глаза. Во всяком случае, так смотрелось. Темноволос. Небрит, а еще от него несет такой вонью - и это не волчья вонь! Как будто он валялся в дерьме. От одежды - запах выгребной ямы. Одежда хорошая, крепкая на вид: "Да, жаль не мертвый"
  Старик внимательно еще раз оглядел внешность валяющегося у печи незнакомца. Оценил на глаз стоимость вещей - добротные, теплые. Подумал в который раз: "Одежду можно было бы продать, а тело спрятать. Но не срослось"
  Так думал старик. Мысли очень схожие с мыслями, гуляющими в моей голове, голове его внучки.
  Я старшая. Остальные - мелкотня сопливая и голодная. 5 внуков от семи до двух лет. Дед и я, старшая. Леара. Из-за меня нам и дали этот кров. Но я теперь хуже маленьких детей - руки покалечены.
  Я застонала и начала подниматься на ноги.
   - Куда ты! Сиди, ненормальная! Я сам схожу к старосте.
   - Нет, дед. Я пойду. Помоги мне только переодеться. И намотай на руки еще хоть что-то - кровь не останавливается никак.
  Сказала про кровь и меня замутило. В глазах заплясали черненькие крючочки. Нахмурилась, пытаясь не потерять сознание от слабости.
   Помогло. Продолжила очень тихо:
  - Я сама пойду... - губы мои затряслись и следующие слова я еле проговорила: - Я к старосте пойду.... Придумаю что-нибудь про волка. - Замолчала. Отвернулась и, шатаясь, прошла к постели. Нужно найти, во что мне переодеться.
  Не умерший наблюдал за общением двух людей. Девчонка пошла к кровати, а старик опустил голову и вдруг плечи его затряслись. Ни звука.
  Девчонка обернулась. Села на постель.
  
  Дед беззвучно плакал. Я смотрела. Что тут скажешь? К старосте обращаться за помощью мне не хотелось. Ой, как не хотелось!
  - Подай меч, старик, - повторил более четко незнакомец.
  Его не осматривали. Так и лежал у стены печи, куда сам дополз. Где полз, виднелся на мерзлом земляном полу, темный, грязный след не пойми чего. Меч валялся у самой двери на улицу.
  Старик подошел и нагнулся к мечу.
   - Осторожно. Очень острый. Берись только за рукоятку и лучше - за самый край, подальше от крестовины. Она тоже ранит....
   Дед со всеми предосторожностями взялся обеими руками за рукоятку меча, странно взялся, не пальцами, а как будто одной кистью наложил меч на другую кисть. Незнакомец отметил эту странность. Старик на вытянутой руке поднес меч незнакомцу. Подошел совсем близко и неожиданно меч выскользнул прямо в руку сидящего у печи чужака. А старик испуганно шарахнулся в сторону.
  Незнакомец скривился:
   - Спрячь меня, если меня найдут - убьют. Я заплачу...
  Дед встрепенулся. Шикнул на детей и те забились всей гурьбой на постель и мне за спину.
  - Кто ты?
  - Не важно. - Помолчав, с явной неохотой, проговорил чуть слышно чужак. Чувствовалось, что слова даются ему с большим трудом. - Скажи, что можно обменять на еду и услуги лекаря для твоей внучки, не привлекая внимание. Я уйду, но не сегодня..... - Замолчал.
  -Что у тебя есть? - глаза деда придирчиво начали осматривать одеяние незнакомца. - Можно обменять одежду, вот сапоги подойдут!
   Старик воззрился на тяжелые с металлическими пряжками сапоги не умершего.
  - Сапоги не отдам. Есть деньги...
  - Деньги вызовут вопросы. У нас нет денег. Все забрали...
  - А чужие вещи вопросов не вызовут? - Незнакомец придирчиво осмотрел убранство нашего жилища. Да, ни одного предмета годного для продажи. И предметов то не слишком много. Проговорил:
  - Так уж и все забрали? - Незнакомец посмотрел в упор на старика. А тот так и застыл посреди комнаты, взглядом пригвожденный к месту. Отмер и проговорил чуть слышно:
  - Забрали. Они искателем металлов нас проверили. Забрали даже кулоны и цепи с оберегами у младших.
  - Чем же ты шкуры свежевал? Волчьи?
   - Костяным ножом. - Старик с недоумением огляделся. Посмотрел в сторону двери и в угол, куда ушла внучка. Неожиданно девчонка глухо проговорила:
  - Снимай тулуп и дай деньги.
  - Не бери у него деньги, Леара, деньги вызовут ненужные вопросы! Пускай отдаст тулуп и штаны, раз не хочет с сапогами расставаться!
  - Дед, перестань! Мне надо идти, уже совсем светло и сюда скоро прискачут. Я сейчас уйду и что-нибудь придумаю, как скрыть порезы. Подойду близко к пилам и может, удастся сделать вид, что ими поранилась. А лекарю заплачу и он не выдаст... может быть не выдаст...
  Я воззрилась на незнакомца:
   - Эй! Не умерший! Не знаю, откуда ты взялся, но вони от тебя много и проблем много. Лучше бы ты умер! Честное слово! - Проговорив эти слова, я сделала над собой заметное усилие и вздохнув, встала с постели на ноги. Неожиданно меня повело от слабости, ноги подогнулись, и я завалилась на пол. Последнее, что помнила, как заплакал кто-то.
  
  Свеярд в молчании смотрел на происходящее рядом с ним. Он был тяжело ранен, но еще пара суток, а лучше неделя, и он сам себя залечит и сможет уйти в горы. Нужно просто отлежаться и желательно в тепле. Но, похоже, он выбрал не лучший вариант. Просто этот дом был ближе всех к лесу. И еще - он был не за высоким забором. Перелезть через частокол с ранением в живот, Свеярд не смог бы. Сил ползти уже не осталось. А еще волки. Они преследовали его несколько часов и вконец обнаглели, когда поняли, что рядом поселок.
  Он, падая на пороге, сильно стукнулся о дверь и похоже разбудил девчонку. Она вышла и .... Попыталась отогнать осмелевших волков. Потом втащила его в дом. Это он помнил, так как сознания не терял. Но и помочь ей ничем не мог. Только меч выставить. А она порезалась. Сразу. Потом еще раз.
   Он наблюдал сквозь полуприкрытые веки, как она пытается разжечь печь, нашел взглядом свой меч у двери и рассмотрел кровь на мече - волчью и ее, человечью. Человечья кровь не светилась, только пахла. Девчонка и близко не знала, как обращаться с холодным оружием. Да и мала совсем. Худая. Все худые и дед особенно худ. А еще слаб. Но держится и виду не показывает. Что-то у него с руками. Не понять пока, далеко слишком. Девчонке старшей лет мало, остальные дети еще мельче. Человеческая раса. Это все. Больше выяснить в первые минуты, он не смог. Сил не осталось.
  Все силы он пустил на заживление раны в живот. Хорошо, что проникающее ранение в живот не задело кишки. А то бы он и до этого дома не дотянул!
  Он вывалился крайне неудачно - в болото. Болото не замерзло, и он окунулся почти с головой в вонючее нечто. Холодное, вязкое, гадкое. Этим гадким сейчас и несло в теплом помещении.
  Теперь, оказавшись в доме он, то терял сознание, то приходил в себя вновь. Началась регенерация тканей, а она требовала энергию, которую брать, как только у себя и от тепла печи, было больше неоткуда. Вот он и начал терять сознание. Организм восстанавливался. Все разливающееся тепло вокруг Свеярд старался впитать в себя. А еще был велик соблазн вытянуть капельку жизненной энергии из людей. Но не стал.
  Старшая девчонка с помощью старика перевязала еще раз свои кисти. Его осмотреть и как-то помочь, они не пытались. Бросаемые в его сторону взгляды ясно говорили, что она и старик очень сожалеют, что он не мертвый. Подумал даже, что не будь она настолько мала, а дед очень слаб, то вдвоем они решились бы. Прирезали бы его. Мечом. Мертвого бы раздели, а тело припрятали. Может, и поели бы. Такими они выглядели худыми и голодными. В начавшем прогреваться помещении совсем не пахло едой. Мышами и теми не пахло.
  К нему в темноте подошла кошка, повертелась рядом и куда-то исчезла. Кошка была тоже очень худой.
   А еще он услышал слово орки, а значит, его не должны найти.
  Осталось еще выяснить, куда должна идти девчонка. Странно, он не заметил рабских ошейников. Почему тогда она не хочет взять деньги и обратиться с ранами прямо к лекарю?
   - Могу я узнать две вещи? - неожиданно заговорил чужак.
  - Чего узнать? - Спросил дед. Девчонка молчала. Оба напряглись от звука его голоса.
  - Куда тебе надо идти и почему на вас нет рабских ошейников?
   -Мы не рабы, пока не рабы... - Ответила девчонка, замолчала, странно посмотрев на старика.
  Незнакомец сделал над собой явное усилие - говорить ему было пока трудно:
  - Куда тебе надо идти?
   - На работу. Я одна работаю и всех кормлю. Пока работаю, нас не трогают. Вернее не поэтому....Но не важно. Ясно? Еще что хочешь узнать?
  Ясного было мало. Но Свеярд решил пока ограничиться этой информацией.
   - Возьми деньги и сходи к лекарю. Заплати. Пускай залечит руки. Купи еды. Насчет денег скажи, что нашла тулуп в лесу, порванный и в нем кошель. - Незнакомец начал расстегивать крючки на верхней одежде одной рукой, вторая не двигалась вовсе. Чуть поменял положение тела и с трудом, но все же смог снять верхнюю одежду с одного плеча. Проговорил с усилием деду:
   - Помоги, старик...
  Старик подошел и довершил начатое. Стянул со второй руки одеяние. Под толстым меховым тулупом оказался дорогой простроченный тесьмой, с теплой подкладкой, кожаный кафтан и огромная рана на животе, сразу под реберной клеткой разлилось темное влажное пятно. Мягкая добротная кожа пропиталась обильно свежей кровью. Под кафтаном проглядывала белая сорочка. А еще был виден кожаный пояс и перевязь от меча. От кожаной перевязи чужак и отстегнул тугой замшевый синий мешок с золотым шитьем. Вложил в руку деду:
  - Выбери всю мелочь и отдай девчонке. Остальное спрячь.
  
  Девчонка без лишних слов взяла деньги зеленой медью и, закинув на плечо его тулуп, быстро ушла. Хлопнула дверь. Со двора потянуло стылым воздухом. Старик немного помолчав, обратился тихо к незнакомцу:
  - Думаю, тебе стоит знать, что рана твоя серьезная и пока не поздно, нужно и тебя лекарю показать.
   Незнакомец усмехнулся. Качнул лохматой головой и, не смотря в глаза старику, себе под нос тихо поговорил:
  - Я не умру, главное, чтобы меня не нашли тут орки. - Потом посмотрел в упор на старика. Продолжил, - Орки Заалерта. Верно?
   Старик с секунду смотрел в глаза чужака и, опустив глаза, качнул головой в знак согласия:
   - Да, орки Заалерта. Ты прав. И еще... мы не рабы, но, похоже, скоро ими станем.
  - Где родители внуков?
   - Плохой вопрос... не скажу...
  - Не говори..., - незнакомец замолчал.
  Больше никто ничего не говорил. Малышня осторожно перебралась ближе к печи. Дед начал греметь горшками. Один раз вышел в холодные сени и быстро вернулся с миской снега. Во второй руке он держал кусок волчьего мяса.
  
  ГЛАВА 2
  
  Я шла, по коленки утопая в снегу, вниз по склону холма. Кругом лес и тишина. Холодно, тропка совсем заметена, я угадывала только направление. Торопилась. Спотыкалась на мерзлых кочках. Сапоги были мне очень велики и, каждый шаг я делала с большим трудом. Солнце уже высоко и скоро меня хватятся. Может попробовать бегом? Но нет, совсем плохая идея. Я и идти нормально не могу.
  Впереди неожиданно из-за деревьев на меня выскочил огромный цепной пес. Налетел в одно мгновение, с разбегу толкнул в грудь и сразу завалил на землю. Закрыла раненными руками голову и лицо. Мокрый нос тут же уткнулся в кровавые тряпки. Раздалось утробное рычание. Секунда и на меня накинулась еще одна собака. Все в молчании, вернее только утробный рык слышится. Сейчас рвать начнут... Почувствовала, как дергают зубы за тулуп. Послышался треск - по шву разошлось!
  Прижала к груди и ноги. Не должны разорвать. Я не убегала. Раз псы, значит, будут вскорости и хозяева...
   Точно! В следующее мгновение я услышала топот копыт и гортанные окрики. Кто-то спрыгнул с лошади и оттащил за ошейники собак.
  Осторожно, стараясь не делать резких движений, подняла чуть голову и посмотрела через спутанные волосы.
  - Леара! А я как раз тебя ищу!
  Все плохо. Ой, как плохо! Хано в поселке!
  Молодой орк присел на корточки рядом, и чуть помедлив, ухватил меня за копну спутанных волос.
  - Что с твоими руками? - Орк разглядывал мои кисти, не отпуская волос.
  - Я отморозила.... - кое-как смогла я выговорить. Меня начала сотрясать нервная дрожь. Оказаться так близко от морды орка было жутко. Зубы мои застучали.
  Больше вопросов не последовало. Хано перехватил меня сначала за ворот тулупа, а потом легко подняв, как козу, за веревку, которой я была подпоясана, кинул поперек седла.
  Ой, нет! Только не так! Куда он меня везет? Все же увидят!
  Орк легко запрыгнул с земли сразу в седло и снова перекинул мою тушку, усадил теперь вертикально перед собой.
  - Хорошо, что я с рассветом вернулся. Староста мне сразу же доложился, что тебя не видно. Решил, что сбежали вы! Вот. Собак хотели по следу пустить. Слушай! Как тебя здесь берегут! Может ответишь... к чему такая забота?
  Орк с такой силой прижал мое тощее тело к себе, что у меня хрустнули ребра, я вскрикнула. Орк чуть ослабил хватку, а я смогла только пропищать: "пи".
  Нужно ответить, нехорошо, если один писк издам... Но сердце стучало барабаном в моих ушах, и я даже своего писка не слышала. Орк ждал или не ждал - его лошадь как ошалелая крутилась под ним и мной на одном месте. Я поднапряглась и что-то замычала, совсем неразборчивое. Орк хрюкнул. Сжал колени, и лошадь понеслась к поселку. Пара минут и вот уже поворот на центральную улицу нашего поселения.
   Месяц мы здесь обретаемся. Не по своей воле.
  
  В молчании шагом въехали на главную улицу свенского поселка. Все дома за высокими заборами. Крыш за кольями частокола в пол длины столетней сосны даже с седла не видно. Только дымок от печных труб. Топят хаты свены. Живут богато, сыто. На главную улицу выходят ворота всех жилищ, сейчас приоткрытые чуть. В щелях проглядывают лица, любопытно же - быстро поймали. Вон везут на первом коне.
   Я не смотрела по сторонам. Старалась даже голову не поднимать. Собаки меня поваляли немного. Платок сорвали и растрепали косу. Тулуп сидел криво, держала только веревка. Мое тело от падения с высоты роста коня удерживал орк, правильным будет - обнимал крепко. Его железную хватку и грубую лапу я ощущала на своих ребрах. Держал одной левой, в левой же были и поводья. Но держал так, что и не повернуться, и не вздохнуть поглубже.
  Вторая рука свободно свешивалась сбоку. Хорошо выезженная лошадь, только въехав на улицу, перешла на шаг. Я и, не поднимая головы, ощущала всей кожей, что все смотрят на меня. Щеки и уши горели огнем. Мне стало жарко, я даже вздохнула сильнее. Хватка чуть ослабла. Зато клыкастая морда орка приблизилась к моей шее, и я ощутила на своей коже горячее дыхание.
  Проехав по улице, выехали на небольшую площадь. В центре - столб деревянный, сбитый из трех скрепленных вместе толстенных осин. Новый. Недавно поставили. Что стало с прежним, выяснять не тянуло. Это было место публичных расправ и судилищ. Я как-то сомневалась, что меня поволокут сразу к столбу. Ведь не доказано, что я пыталась бежать. Ну, если только староста поторопился и объявил о нашем побеге заранее.
  Меня сдернули с лошади и, не дав толком оглядеться, поволокли в общинный дом -длинный, собранный из кругляков, сарай, пустой внутри. Этот общинный дом стоял совсем отдельно от всех других строений.
  Двери не было, вход занавешен шкурой оленя. Я остановилась перед ней и меня ощутимо толкнули в спину. Следом вошел Хано. Я оглянулась, увидев только, как полог шкуры закрыл вход перед носами самых смелых и любопытных. Свены...Толпа народа осталась на улице. А я внутри...Орк подтолкнул меня в самый конец строения. Пусто, никого. Ветер гуляет по большому пустому пространству.
  Я топала куда показали, и оглядывалась: окна есть и все без стекол. Пол - доски струганные, по углам навалено что-то, не разглядела.
  Уже пришли.
  В самом конце строения было отгорожено шкурами помещение. Туда и втолкнул.
  Войдя, оглянулась. Все маленькое помещение было завалено разными пестрыми шкурами. Шкуры висели на стенах и даже на потолке помещения. Окон здесь не было. Света тоже.
  Следом вошел Хано и, хлопнув в ладоши, зажег огонь. Вспыхнул свет в нескольких маленьких лампадках, развешанных на цепочках по помещению. Света стало сразу много. Запахло странно - травами? Вдыхать терпкий запах было страшно. Пара вдохов и я начала судорожно кашлять. Зажала покалеченными руками рот и нос, повалилась на колени.
  Орк молча наблюдал, как я стараюсь справиться с удушьем. Неожиданно резко приблизился и ухватил меня опять за волосы, поднял голову:
  - Так почему тебя искал староста, Леара?
  - Я опоздала на работу.... руки... - подняла обмотанные конечности и, пересилив свой страх, посмотрела в глаза орку.
  - Так... а почему?
  - Я обморозила руки и поняла это только сегодня утром, провозилась с ними. Вот.
  От ощущения, что вру и пытаюсь выкрутиться, стало еще хуже. Уши и щеки начали пылать под хмурым внимательным взглядом. Мне поплохело настолько, что я вновь почувствовала слабость и в моих глазах опять заплясали черненькие крючочки, а еще защелкало в голове.
   Он догадался, что я его пытаюсь обмануть. Это точно верная смерть. А в моем случае меня и не прибьют сразу. Вон как смотрит..... Я в панике решала дилемму - или мне упасть в обморок или же попытаться взять себя в руки. Как это, я точно не знала, но слышала много раз от родных: "Леара соберись, перестань трястись, возьми себя в руки!" Так говорили мне, когда я - размазня и криворучка что-то валяла или же роняла или же не могла найти.
  Взять себя в руки не вышло. Я вздохнула поглубже терпкий воздух помещения с намерением потерять сознание. Орк меня с чувством тряхнул так, что зубы мои стукнулись.
  Я раскрыла ничего не видящие глаза. Что же он со мной сделает? Не в меру развитая фантазия выдала картинку в голову - кусок красного мяса. Меня еще больше замутило, в глазах забегали быстро-быстро черные мушки - туда-сюда, мушки и точки, крючочки и звездочки. Все вместе и много... Еще и зашумело в ушах. Я представила.... Очень красочно... как орк меня ест! Сейчас, еще чуток! И я отключусь...
  Орк дернул меня вновь, развернул к себе лицом. Цапнул за подбородок и поднял лицо. Пришлось смотреть ему в глаза.
   - Скажи мне, а что ты такое несла на плече, в момент, когда тебя настигли собаки?
  В первое мгновение и во второе тоже - не расслышала, вдруг с опозданием поняла - это ко мне обращаются с вопросом. Пришлось напрячь голову, с трудом вспомнила, о чем это он... Кусок кровавого мяса померк в моем воображении. Всплыл мрачный образ не умершего ночного гостя и связанная с ним вонь вспомнилась. Вот гадость! Меня вновь затошнило. Я сделала судорожное глотательное движение и чуть вздохнула вновь.
  Нужно попытаться понять, о чем это он спрашивает? На моем плече... что было? Не умерший...
  В голову пришло что-то такое, связанное с чужаком, что-то нехорошее и явно дурное. Никак не могу собраться! Ах, да! Вспомнила! Меховой тулуп не умершего! Вот, что было у меня на плече! Я все забыла, выбило из головы. А потом только мысли, что совсем рядом Хано, заняли мою слабую голову.
  Вздохнула. Помолчала. Еще два глубоких вздоха. Орк ждал.
  - Это я нашла утром возле нашего жилища, - проблеяла, как овца, я. Голос опять меня подвел. - Валялось... все в крови и... еще вот это. - Я попыталась просунуть замотанную в тряпки руку себе за пазуху. Взгляда не отвела, смотрела как мышь в глаза голодному змею. Орк неожиданно сильно дернул за веревку, что утягивала и держала на моем теле одежду. Веревка разом лопнула, тулуп пополз, открыв взору орка замызганную сорочку и узелок тряпки, привязанный за кожаный шнурок на шею. В тряпочке были спрятаны зеленые медяшки из кошеля чужака.
  
  Хано в молчании рассматривал мое богатство - денег было и правда много, для местности, где я сейчас обреталась - очень много. Корову можно купить и стогов пять сена, на прокорм ее же!
  Толкнул меня на шкуры:
   - Сиди тут...
  И вышел за полог из шкур. Раздались удаляющиеся шаги. Свет в лампадках тут же потух. А я повалилась на шкуры. Уставилась на полог, который вел на общую часть общинного дома.
  Ладно. Буду тихо сидеть, сколько вытерплю. Терплю, сколько смогу.
  Через минуту я уже спала. Крепко. На мягких шкурах. Думать, что со мной станет дальше, не хотелось. Совсем.
  Растолкали меня почти сразу. Казалось, вот только глаза прикрыла и нате! Будят! Кто? Хано. Я очумело захлопала глазами, разглядела орка и начала икать. Орк скривился и тряхнул меня:
  - Волки выли? Ночью...
   - Да,- ик, - выли. - Я еле справилась с речью.
  И проговорив с большим трудом только это, я заткнулась. Мучительно размышляла, а что говорить дальше. Вопросов больше не задавали. Ждали... Чего? Продолжила осторожно:
  - Но я не выходила до утра. Ик! Утром вышла и увидела тулуп. Ик!
  Из моих глаз брызнули слезы - так я старалась не икнуть снова! Помогло. Я чихнула. Вытерла нос правой культяпкой. Зачастила, пока не напала снова икота:
   - Я хотела его продать в поселке и еще руки лекарю показать... - Словесный поток полился из меня, не останавливаясь. А еще я взглядом идиотки уставилась преданно в глаза орку. Чернодер его знает! Умеет ли он определять вранье человеческое или нет? Выхода нет. Раз начала, начала врать, нужно продолжать. Подумав, добавила, - Может за медяшки вылечит? - и заткнулась. Лучше уж помолчу! А то брякну лишнего, придется выворачиваться, придумывать. А я глупая, и ничего в пустую голову не лезет, кроме как мысли, а не съедят ли меня?
  Хано молчал недолго. Неожиданно выдал:
  - Врешь, я чувствую, врешь. К тебе в жилище уже поехали. Ничего не хочешь дополнить?
  Дополнять не хотелось. Я опустила голову. Растрепанные космы закрыли лицо. Мне совсем расхотелось говорить.
  - Молчишь... Ну, ладно.
  Хано неожиданно вцепился своими лапищами в мое плечо и дернул сорочку. Раздался треск ткани.
  - Ты красивая! - проговорил он. - Староста тебя уже весной отдаст Чернодеру. Следом год за годом пойдут на заклание и твои сестры. Ты это знаешь?
  - Не трогай меня! - начала вырываться. Выходило плохо. Орк уже разорвал сорочку и нащупал холодной лапой то, что у других называлось грудью. Задышал глубоко, заерзал рядом.
  - Не хочешь! - неожиданно толкнул, и я повалилась спиной на шкуры. - Почему? Надоело жить?
  - Нет. Жить не надоело. Я постараюсь избежать божественной свадьбы. - Губы мои затряслись.
  Я на это могла только надеяться. Потому что как недавно выяснила уже точно, больше чистокровных людей, не смесков, в нашей общине не было.
  Нас и привезли в эти края только затем, чтобы или смешать кровь или отдать мертвому богу. Не мертвые. Вот откуда я знаю это! Не мертвые - это те, кто не совсем жив или вернее не совсем мертв!
  
  Я склонялась к варианту смешать кровь. Сыну старосты я приглянулась. Не раба. Лет правда мало, но староста согласен был подождать и постеречь меня для своего парня. Желательно было еще получить мое согласие, которого пока я не давала. Согласие нужно было дать до дня весеннего равноденствия. Последний срок - неделя до торжества. Иначе только бог в мужья и точка, жирная. Но я упорно молчала. Меня спросили еще раз. Отправили на работы. Я работала, терпела и молчала. Время еще было. Вся зима и пол весны впереди. Куда я тороплюсь? Разумно подумала, что в моем случае всегда лучше иметь выбор, пускай и не такой уж большой, но выбор по своей воле: сынок старосты свен или же мертвый бог Чернодер - свенский вариант божества.
  Кому поклонялись орки, я не знала.
  Орков в поселении свенов было не так уж много. Но их все боялись и как это... уважали, вот!
  Мне семья старосты советовала не тупить, а выбирать сынка старосты. Тем более, что выбор в пользу мертвого бога обычно добровольно не делали. Но я раздумывала. Что-то мне подсказывало, что в моем случае выбор в пользу сынка старосты мне много годков семейного счастья не добавит по причине скорой моей кончины.
  Но вмешался случай в лице, вернее в морде, орка. Я ему чем-то приглянулась. Чем? Может он полакомиться моим мясом хочет? Вот прямо сейчас...
  
  То, что орки едят людей, мне дед рассказал. Испугал. До икоты. Вот и сейчас, сидя под пристальным взглядом орка на вонючих шкурах, я то и дело вздрагивала, и икота все никак не проходила.
  Орки ели людей? Ну да! А тогда зачем люди им? Свены им родня по крови, а люди точно нет. Чистокровные, такие как мы. Я вспоминала, что рассказывал мне дед.
  Кости людей орки скармливали своим собакам. Сами ели - мясо. Вкусное мясо, особенно детское. Вот только не похоже что-то, что Хано собирался покормиться мной или же покормить своих собак моими костями. Костей конечно много. В основном я из себя и представляю набор мелких костей. Но...Достаточно было не мешать псам рвать меня на дороге. Думать, зачем я ему понадобилась, было до того жутко, что мысли только зародившись и еще не оформившись во что-то ясное, сразу вылетали из моей головы и все сразу. Залетать обратно тоже не спешили. Если не съесть, то зачем?
  Ой! Только не это!
  Нетрудно было догадаться, что свены были потомками живших здесь в давние времена людей. Потомками людей и.... орков.
  Вот я и сидела на шкурах в лапах орка и думать боялась, что последует дальше. Смогла только вымолвить:
   - Не надо... я не согласна.
  Откуда в моей больной голове взялась эта мысль, что без согласия он меня не тронет? Вот не знаю... я не грамотная. Я вообще не умная. Я тупая. Мне бы поесть и уснуть в тепле! А я выбираю, чьей наложницей мне быть. Тоже слово странное и недавно мной заученное - спасибо деду! То, что меня примут на равных в семью старосты, я не питала на этот счет никаких иллюзий. Моих детей, если родятся, их может и примут. Я же буду .... Все! Не хочу об этом думать! Тем более сейчас.
  А между тем время шло... Я тут сижу и не одна сижу. Правда и свидетелей что-то не видно. Орки они такие, они при свидетелях людей едят, ну, а что еще орки с людьми делают при свидетелях или без них, моя не в меру развитая фантазия пасовала. Больным воображением предлагались на выбор варианты: съесть живьем в сыром виде, мертвую съесть в вареном виде.... Что еще со мной можно сделать, тут я дальше совсем терялась в догадках. Мысли приходили с опозданием и все - одна другой страшнее.
  Между тем орк, между прочим, не самый последний орк в их стаде - орде, вот это моя голова точно знала, продолжал меня разглядывать. С минуту рассматривал мои пупырышки, потом тощие руки и, наконец, перевел взгляд на живот. Понять, что ему там приглянулось, не получалось. Я подумала, что ребра и требуха не совсем вкусно в смысле обеда. Да и до обеда еще далеко. Меня ведь откормить надо сначала.
  Попытки то ли раздеть меня, то ли одеть продолжились. Разорванную сорочку он, наконец, стянул с моих тощих плеч.
   - Перестань трястись, как осиновый лист! Не трону. И старосте прикажу тебя не трогать. Весной привезу невесту Чернодеру.
  Пошарил своими лапищами у себя за спиной, сунул мне рубашку.
  Я в полном непонимании уставилась на Хано. Какую невесту? Бедная моя больная голова! Про пораненные руки я совсем забыла. Мне в этом помогли сами руки - они уже ничего не чувствовали. Даже дергаться перестали.
  - Одевай рубашку, и таскай не снимая. Никто не тронет.
  Сказав это, орк рывком поднял меня на ноги и, посмотрев немного, как я пытаюсь одеть хотя бы на голову рубашку своими замотанными культяпками, сам натянул на меня одежку.
   Ух! Пронесло. Сама не знаю что, но пронеслось это что-то мимо и со свистом.
   Орк вытолкнул меня в пустое помещение общинного дома, и уже таща, как козу за веревку, меня за напяленную рубашку, на ходу надел еще и мою разодранную собаками шубку на плечи. Выволок на яркий свет.
  Батюшки! А уже и день в разгаре! Сколько же я так просидела на шкурах?!
  
  Молчаливый, весь разукрашенный рисунками по коже лекарь, осторожно размотал мои стянутые тряпками кисти. Сначала правую. Во взгляде промелькнуло недоумение. Тряпки, ну да, чем это было раньше и мне неприятно вспоминать. Жалко очень юбку. Ну, догадался. И чего? Недоумение в его взгляде быстро исчезло и возник такой откровенный вопрос, что лекарь поднял на меня свой взор и не найдя ответа в моих испуганных заплаканных глазах, перевел очи на стоявшего за моей спиной орка.
  - Где она так могла пораниться?
  Я посмотрела на кисть. Порезы как кровоточили, так и продолжали сочиться алой кровью. Снятые куски моей нижней юбки пропитались кровью - хоть отжимай!
  Хано не ответил. А значит..., делаем выводы. Он не знает. В жилище у меня никого постороннего не нашли. Поэтому молчим. Молчим. Молчим.
  Лекарь отпустил мою порезанную кисть, отвернулся к стене, порылся в своих вещах и вытащил на свет камень.
  Я в первый раз в своей жизни увидела волшебство. Настоящее чудо.
  Поумнела ли я после этого? Однозначно - да! Чудо свершилось на моих глазах. А я запомнила во всех подробностях сей процесс. Как камень начал сиять все ярче и ярче, до рези в моих глазах. Как лекарь что-то забубнил себе под нос. Как слышно вздохнул за моей спиной орк и как моя кожа начала стремительно чесаться и пошли стягиваться порезы. На моих глазах все заросло почти без следа.
  Залечив быстро мою правую руку, лекарь размотал тряпки на левой кисти. Взгляд, брошенный на меня, меня сильно изумил. Очень. Такими большими, глаза нашего лекаря, я еще ни разу не видела.
  - Кто ее так?
  Второй вопрос тоже остался без ответа. Зато на этот второй вопрос за моей спиной слышно хрюкнул орк. Однозначно хрюкнул. Я вся сжалась, захотелось уменьшиться в размерах до .... зернышка. Вместо этого, в моих глазах потемнело. Я внезапно вспомнила, как меня тащил в темноту волк за прокушенную кисть. Воспоминания нахлынули стремительным потоком и меня смыло. Точнее смыло мое сознание.
  
  Ох, и как же мне не хотелось открывать глаза! Я уже некоторое время была в сознании и сидела, нет, точно сидела, на чем-то мягком. Шкура. Ой!
  - Открой глаза.
  Сказано было понятно. Голос вот не совсем тот, который я бы предпочла услышать. Открыла.
   Ну да! Голос и орк, его обладатель. А я сижу на шкуре. Все ощущения правильные. Осмотрела себя. Руки лежат на коленях. Спина прижата к шкуре. Шкура натянута на стену. Что еще? А, вот... где я?
  Огляделась.
  Хано ничего не сказав, пересел так близко, что его морда оказалась рядом с моим лбом. А коленки у подбородка. Еще и нагнулся к самому моему лицу. Обнюхивает? Зачем?... Я как замершая сосулька смотрела в его желтые, мутные глаза. Сердце с перерывами стучало: то я его слышала, то нет. Орк смотрел на меня в упор странным взглядом и неожиданно ухватил меня за правую кисть и больно согнул пальцы. А еще выдал при этом:
  - Все время сжимай вот так пальцы - разрабатывай движения в руке. Через боль и все время, пока не спишь. Тоже самое делай с левой рукой. Все! Пошла вон!
  Я стрелой вылетела из жилища нашего лекаря.
  
  Внучка ушла. Дед Орис поставил в печь горшок со снегом, и куском волчьего мяса. Потом неожиданно прислушался. Лай. Собачий лай, а еще топот копыт.
  Чужак тоже услышал звуки. Весь подобрался, подтянул ноги ближе к телу, меч стиснул в правой руке.
  Немного выждав и прислушиваясь к звукам с улицы, тихо проговорил:
  - Есть где мне спрятаться? Деньги взял, спрячь меня...
  Дед Орис вскочил и заметался по жилищу. Бегал не долго. Сняв волнение, принял решение:
   - На крышу попытайся залезть. К трубе поближе. Теплее и больше некуда.
  Кое-как вышли на мороз. Опираясь на старика, Свеярд прошел за жилище и разглядел дыру в крыше.
  - Как ты предлагаешь мне туда попасть? Взлететь?
  Старик пробурчал что-то себе под нос. Прислонил чужака к стене жилища и ушел в дом. Пропадал долго. Свеярд решил не ждать больше, а идти-ползти в лес. Благо, что деревья начинались прямо у жилища этих людей. Откуда они в таком количестве тут!? Это уже теперь не главный вопрос. Самому бы выбраться! Ветер дует с севера, и если идти в противоположную сторону, то собаки не поймают его запах. Может и повезет уйти живым. Хотя нет. Не повезет. На таком сильном морозе он растеряет все целебное тепло за несколько минут и умрет раньше, чем его найдут в лесу орки. А что найдут, Свеярд не сомневался. Уж очень он неудачно вывалился. Да еще с таким тяжелым ранением. Девчонка даже не успела дойти до селения. Собаки лают и кони ржут где-то совсем рядом. Минута-другая и сюда прискачут.
  Свеярд с усилием развернул тело в сторону леса. Собрался с силами и сделал первый шаг. В следующее мгновение ему на голову упала с крыши веревка.
  Дед Орис из последних сил втянул чужака на крышу.
  До дыры в крыше не дополз. Провалился, крыша не выдержала тяжести тела. Упал на чердак. Еще одна огромная дыра образовалась. По захламленному полу кое-как дополз до печной трубы. Прижался боком. Уже хорошо, что труба чуть теплая. Он вытянет нужное тепло. Согреется и начнет себя лечить. Поесть бы еще чего!
  
  Я шла к нашему жилищу. А все смотрели на меня. Все. Вон дом старосты. Ворота открыты. Еще вчера я раздумывала, какая жизнь меня, возможно, ждет за стенами этого дома в ближайшем будущем. И вот теперь я уж точно не окажусь в роли рабочей лошадки в стойле этого семейства.
  Так повезло мне или не повезло? Вот в чем вопрос. Моя больная, не умная голова ответа пока не знала. Что-то гадкое в самой глубине, под ребрами, подсказывало спазмом кишок, что да, не повезло. И сильно. Хорошо, отбросим сомнения! А если повезло? То почему такое гадостное чувство? И в чем мне повезло, я тоже не понимала.
  Лекарь меня вылечил. Руки, правда, не сжимались в кулак полностью, как раньше и пальцы гнулись с большим трудом. Ну да ладно! Все равно так намного лучше, чем с покусами и порезами!
  А еще орк. Он меня отпустил в своей рубашке. Это хорошо или совсем плохо? Рубашка так мне велика, что ползет почти по земле вровень с моими сапогами. Вся одежда на мне чужая и не по росту. А еще теперь и рубашка чужая, яркая, цветастая. И все. Все на меня смотрят.
  Я шла домой. Дошла. Меня встретил дед Орис и моя семья. Я зашла в дом, уселась за стол и поела в первый раз сегодня. Обед. Меня накормили волчатиной. Какая же она была вкусная! Если бы дед не отобрал у меня ложку, я бы все ела и ела, пока не умерла рядом с горшком варева.
  Собралась уже рот открыть и спросить, но дед только глянул выразительно на меня и я рот захлопнула. Уже темнело. Рано. Зима. Опять топили печку. Странно. Раньше дед вечером не разрешал даже варево греть, а тут и тепло очень - очень, и все подкладывает и подкладывает поленья.
  Но я наелась, согрелась, и завтра мне вставать очень рано и идти работать. Орк рявкнул: пошла вон! И ничего не сказал про то, должна ли я работать. Уже проваливаясь в сладкий сытый сон, я все силилась припомнить, что еще мне сказал орк. Но не вспомнила. Уснула.
   Ночью еще сильнее похолодало, так, что утром дверь в натопленный дом примерзла, и мы вдвоем с дедом ее несколько минут пытались открыть.
  Уже дойдя до поселка, я вспомнила, что так и не спросила, куда делся наш не умерший чужак. Ладно. Вечером спрошу.
  
  ГЛАВА 3
  
  Не прошло и половины рабочего дня, как меня окликнул Мрао. Я в этот момент с остервенением размахивала топором, тяжеленным между прочим. Если не напрячь живот, мне топор не поднять. А еще ведь нужно было замахнуться. С замахом и глазомером у меня все было хорошо. Я попадала по сучкам три раза из пяти. Почти отлично. Вот если хорошо размахнуться и попасть в сук, то таким тяжеленным топором срезало ветку за один раз.
  Я работала лесорубом. Точнее сучкорубом. Срубить топором здоровенную ель мне было не под силу. Сил в моем теле было мало. Как мало и лет. Но промолчу. Для некоторых мой возраст считался приемлемым. В чем я очень сомневалась. Тут и мозгов иметь не нужно много. Моих точно хватит!
  Если меня собирались использовать для работы, то не долго. Я быстро выбивалась из сил. Между прочим, из последних сил.
  Ну, а если меня собирались использовать для произведения потомков смесков свенов и людей, то и подавно - странное желание. Явно преждевременное. Я не то, что родить не успею. Я банально помру в первый же месяц семейной жизни, может, и месяц не протяну... Тощая, мелкая, недоразвитая физически и умственно отсталая к тому же! Меня не учили ничему! Ничему. Я ничего не знала. Потому что школы для людей не придумали. Вот семья учила. Мама учила дочку свою. Отец учил сына своего.
   В моем же случае все было запущено с самого рождения.
   Но я отвлеклась!
   Я рубила очередной сучок. Удачно размахнулась топором и удачно попала. Замах, лезвие топора сверкнуло, удар, ветка отлетела. И тут над моим ухом раздалось:
   - Леара! Иди сюда.
  Подумалось: это плохо. До конца рабочего дня еще очень далеко. Обед мне не положен. Я все, что съем тут, до семьи не донесу. Я не ем. Вредно это. На фигуру повлияет. Еще решат некоторые, что дозрела....
  Осторожно положила топор на снег. Главное запомнить, где сию вещицу бросила. А то пока вернусь, уже все кругом повалят и ползай в ветках потом, ищи инструмент. Спереть тоже могут. Но тащить его с собой мне и в голову не пришло. Я просто не унесу сей предмет своими палочками - веточками - ручками. Так что запомним пенек и нужно топать на голос Мрао.
  Еще бы догадаться заранее, зачем я ему понадобилась? Догадка меня не посетила, ни одна. Тупая я. Неразвитая.
  Топая к свену, вернее перелезая завалы и следуя в направлении прозвучавшего голоса, я думала с тоской, что в последние два дня я как-то стала слишком часто на виду и на слуху.
  Это нехорошо. Точно.
  Свен Мрао возвышался на порубке на целую голову с плечами выше всех срубленных сосен. А еще выше понурых лошадиных морд, которым еще предстояло эти порубленные сосны вытягивать на прогалину.
   Я долезла, вернее перелезла с большим трудом последнюю поваленную сосну на пути от своего рабочего места к бригадиру Мрао. Доползла, если быть еще точнее. Я уже рассказывала, что сил у меня было не то что мало, а очень мало. И еще, эти малые силы быстро кончались. Пока рубила, еще оставались. А вот пока долезла до Мрао - все и закончились.
   Я с трудом, тяжело сопя и кашляя, в изнеможении уселась на поваленное дерево. Если он так пошутил, то я точно только к вечеру смогу разыскать свой топор, а уж порубить что-то сегодня еще уже наврятли выйдет. Значит, будет жирный минус в трудодне.
  Немного отдышавшись, подняла голову в надежде отыскать в районе неба голову и хмурый взгляд своего бригадира. Вместо этого я узрела Хано верхом на лошади. Не успела открыть рот, как орк что-то гаркнул Мрао и, не глянув больше в мою сторону, поскакал в направлении поселения.
   И что это было? Точно пошутил: свен Мрао, орк Хано, мертвый бог Чернодер. Хороших богов и добрых персонажей из преданий старины глубокой и недалекой - я не знала. Не было их в нашем мире. Люди были. И тех очень мало. Тут рядом, вообще я одна.
  Мрао, не церемонясь, поднял меня на вытянутой руке за шкирку, как котенка, покрутив немного из стороны в сторону и хрюкнув почти как хрюкал Хано, отдал зычную команду кому-то в районе лошадиных морд.
   В следующий момент меня передали с рук на руки возничему и даже мое честное и горячее желание объяснить всем, что у меня там топор остался, в сугробе у приметного пенька, не возымело результата. Меня увезли с порубки в сторону нашего поселения. Судьба топора мне так и осталась неизвестной. С меня его не спросили.
  
  Через час с небольшим, столько неслась бедная, взмыленная лошаденка до нашего поселения, я узнала, что меня определили на работу в конюшню - теплое, светлое, сытное место. Присматривать за лошадьми, греться об их теплые мохнатые бока, есть украдкой запаренный овес, облизывать темные куски соленого камня и копаться в теплом лошадином навозе. О таком я и мечтать во сне не смела. Счастье! Вот оно оказывается как близко, и прилетело прямо мне.
  Лошадей я полюбила. Вернее я лошадей любила задолго до момента воцарения меня в должности конюха на конюшне поселения. Они такие добрые, мягкие, славные и теплые. Я начала греться об их тела с первых же минут и не заметила сама, как уснула, прижимаясь к теплому боку в стойле. Итогом стало мое просыпание в районе задних ног большого рыжего жеребца. Умное аккуратное животное осторожно переступало через мое тощее тельце, раз за разом, оставляя целыми мою голову и конечности. Очнулась я вовремя, как раз у открытого стойла на меня глазела пара орков из нашего стада - орды.
  Главного вожака не было видно. Что подумали его подчиненные, узрев меня крепко спящей под копытами боевого коня, я не узнала. Поднявшись на ноги, я попыталась что-то сказать, но смогла только рот открыть и сразу его захлопнула. Потому что глупая, не развитая и вообще, я слов таких не знаю, чтобы меня орки поняли. Не учили меня орочьему языку.
  Вечером случилось новое чудо. Я всерьез задумалась, а не светятся ли у меня после чуда исцеления ладони? Может я теперь особенная? Как стемнело, вышла на двор конюшни с намерением топать домой. На морозе стояли сани.
  Чудно, но возничий ждал меня. Меня довезли до жилища и, не сказав и слова, уехали в ночь. На пороге меня ожидал хмурый дед Орис. В избе - молчаливые родственники. А еще много еды, новый тюфяк на моей кровати и стеганое одеяло - новое.
  Села на кровать и вспомнила, что хотела спросить еще утром. Но опять передумала и вместо вопроса о том, куда делся не умерший чужак, спросила:
  - Деда, а это что такое? Ты на что все это купил?
  Старик хмуро обозрел мою тощую фигуру, отдельно задержался взглядом на подоткнутой в поясе цветастой орочьей рубашке и, промычав нечеткое - шлюха... ушел спать к себе на лежанку.
  Спальное место в нашем жилище было одно, и его целиком и полностью занимала я и мои младшие родственники. А дед за неимением ничего другого устраивал себе спальное место на охапке еловых веток. Раньше даже куска дерюжки на лапнике не было, а теперь на ложе красовалось рванье, снятое с нашего спального места.
  А я полезла под теплое новое одеяло. Нащупала горячие тельца своих сестренок: ручку, ножку, лохматую головку. Тепло. Мягко. Спать хочется!
  Шлюха - это что? Или кто? Похоже, так теперь зовут в моей семье меня. Ладно. Спать хочу. Уже засыпая, вспомнила, что снова не спросила про чужака.
  
  Через месяц я привыкла. Я часто слышала, как меня теперь называют. Дед Орис, мои сестры и маленькие братья. Рабочие свены с конюшни и еще куча малознакомого народа. Я почти никого не знала по имени. Знала, как зовут нашего старосту, знала, как звать его старшего сынка, и как звать его матушку. Эти сами меня просветили насчет своих имен.
  Еще в первое знакомство с нами, мать сынка старосты меня обрадовала своим желанием взять меня в семью. Так и сказала на площади возле столба судилищ, что эту старшую они возьмут себе. Никто не спорил. Я молчала, не зная, что на это ответить. Дед Орис молчал, уж не знаю почему. Сестры и брат молчали, потому что малы совсем.
  Теперь несостоявшиеся родственники, раньше не дававшие мне проходу, обходили меня по большому кругу. Лесорубов, бригадира Мрао, я больше не видела.
  Работники конюшни меня тоже обходили стороной. Старший, мрачный свен Лидс, оглядев меня в первый день, как привезли, тоже ничего не сказал. Ткнул пальцем в меня, потом в подростка, привезшего меня с порубки. Что-то буркнул, вроде пригляди, научи, присмотри..., я не расслышала. И все.
  Я ухаживала за лошадьми, поила, кормила, чистила, убирала за ними, выводила их из стойл. Я все делала, как велел приставленный ко мне подросток. Его звали Трон. А меня... маленькая шлюшка.
  Было одно странным - так меня не называл Хано.
  А еще хорошо, что, наконец, куда-то убрался наш незваный гость. Дед сказал: ушел. Для меня - как растворился в ночи. Ни запаха, ни крови его, ни вещей. Несчастный тяжеленный тулуп чужака, который я волокла на своем плече, пропал, как и медяшки. Наверное, Хано забрал. Чужака не стало. Еще дед сказал, что отдал чужаку все его деньги. Почему?
   Ну, так спокойнее, объяснил, а потом, немного помолчав, мой дед выдал:
  - Ты теперь подстилка Хано и нам не к чему людское золото. Благодаря тебе....
   Хорошо это или плохо? - я не знала. Видимо все же хорошо. У меня, у деда Ориса и у его внуков была теперь всегда еда. Вон, даже печь подновили и крышу переделали. Когда и кто приезжал и произвел ремонт нашего жилища, я не знала. Просто вдруг однажды стало очень тепло и сухо в доме. А еще приезжал сам Хано и сказал, что весной переселит всех в новый дом с высоким забором. Деду Орису сказал, а сестры слышали.
  Ну что я должна была сказать на это? Мне повезло однозначно. Значения слова шлюха я не знала. Догадывалась, что это - не совсем хорошее слово, виновата видно орочья цветастая рубашка. Как связать приказ носить рубашку не снимая со словом, которым меня за глаза, но называли, я не догадывалась. Было чудно. Спросить не у кого. Дед отмалчивался, отводил глаза, вздыхал, кашлял. Еще и подстилка... Это вообще непонятно...
   Подстилка была в конюшне, и так называли солому, что стелили под ноги коням в стойлах. Странное сравнение. Ну и пускай. Мне было хорошо рядом с лошадьми.
  Орк близко ко мне не подходил ни разу. Смотрел, как я толкусь у коновязей, привязываю и отвязываю лошадей, подаю сбрую и одеяла. Наглядевшись издали на мои трудовые подвиги, исчезал. Меня действительно не трогали. Даже за руку не брали. Каждое утро я встречала у своего крыльца сани, а вечером меня довозили до дома. Денег не платили. Но странно, я все чаще замечала вечером на столе рядом с сидящим хмурым дедом Орисом столбик медных монеток.
  Я была счастлива. Сыта, вернее накормлена дедом. Спала на мягком и в теплом доме. Утром просыпалась, ела, одевалась и уезжала на санях на работу. Вечером меня привозили домой, я ела, мылась и ложилась спать.
  Работа была тяжелая, но я и виду не подавала, что мне трудно таскать ведра или грузить навоз. Я просто бегала очень быстро, и только Трон видел, что я ношусь с ведром, только наполовину налитым водой. Но зато я всех успевала напоить! Всех накормить! И почистить! Лошади довольно фыркали и обмахивались хвостами. Только Лидс молча провожал меня странным взглядом.
  
  ГЛАВА 4
  
  Зима пролетела как-то быстро. Я не заметила. Вышла утром на улицу и нога провалилась в талый сугроб. Оттепель. Первая оттепель в новом году! Ура! Я радовалась, как ненормальная. Еще 7 месяцев назад я мечтала дожить до весны. И вот я дожила, и выжили все мои родственники. Дед Орис, Беата, Эльма, Лора, Стена, Дрен и я.
  Я перестала обращать внимание на странные взгляды. Мне было хорошо. Тепло, уютно на конюшне. Каждый день я летела на работу, как будто у меня праздник. Лошади встречали меня дружным ржанием. Орки хмурыми взглядами. Свены еще более странными взглядами, определения которым я не могла пока дать. Моя жизнь наладилась. Ничто ее не омрачало.
  Еще через две недели почти растаял снег. Быстро. Остались только самые большие сугробы возле тех мест, куда сваливали зимой снег. Много у дороги. Остальное пространство было залито водой. Огромные части мрачного леса по пути к моему жилищу также были залиты, подтоплены талыми водами. Я сидела в санях и смотрела, как кругом стремительно меняется округа.
  Весны в этих местах я не видела. Нас привезли поздней осенью, ночью. А еще весь долгий путь к свенскому поселку нас везли в закрытой пологом повозке. Деда Ориса вообще связанным. Меня с мешком на голове.
  Я вышла вечером из ворот конюшни и не узрела привычных саней. Вместо саней стояли оседланные две чужие верховые лошади. Этих коней я не знала и не видела ни разу - они были не с нашей конюшни. В седле одной сидел Хано.
  Бросил мне хмуро:
  - Залезай в седло.
  - Я не умею.
   Я затопталась на одном месте, честно не зная, как забраться на лошадь. Предназначенное для меня транспортное средство дернулось от меня, стоило мне только протянуть к нему руку.
   - Ой! Стой!
   Я попыталась дотянуться до повода. Подпрыгнула на месте. Лошадь в ответ задрала еще выше морду, и тихо заржала.
   Хано развернул уже своего коня в направлении поселка и поехал. Предназначенная для меня лошадь без меня двинулась следом. А я осталась.
  Конюшня стояла немного в стороне. До улицы, что шла посередине поселка, нужно было проехать с полверсты. Рядом с конюшней - обширные загоны и стога прошлогоднего сена. Я испуганно оглянулась - как я пойду?! Кругом вода! Мне по коленки.
  Орк остановил коня, развернулся в седле и посмотрел на меня странным взглядом. С ног до головы осмотрел. Вторая лошадь подошла к первой и встала. Хано поймал ее повод и подъехав ко мне, повторил:
   - Полезай в седло.
  Я в сомнении посмотрела на предлагаемое место посадки. И как я залезу туда?
   В следующее мгновение меня подхватили за шкирку и закинули в седло.
   - С завтрашнего дня будешь ежедневно ездить верхом. Понятно?
   - Да, - пролепетала я.
  Как тут держаться? Я ухватилась руками за поводья и, мечтая обрести равновесие, дернула их на себя - лошадь рванула вперед и одновременно задрала свою голову к небу, а я заорала, падая на бок. Орк подхватил меня и усадил ровно. Сунул мне в скрюченные пальцы кожаные ремни, и мы поехали вперед. Я все время валилась в страхе на голову лошади, а она почему-то каждый раз дергала задними ногами, и меня с силой подбрасывало в седле. А еще обе лошади все время пытались сорваться на бег. Каждый рывок лошадей, Хано пресекал в самом начале. Ругался на нервных животных, дергал повод своего коня, крутился рядом с моей лошадью. Я болталась в седле как куль с картофелинами- то заваливаясь вперед, то отклоняясь назад в тщетной попытке понять, что мне говорит орк.
  У меня повод он отобрал, но моя лошадь не сдавалась. Пыталась побежать, а меня всячески скинуть. В итоге, когда я в очередной раз чуть не брякнулась в талую жижу под ногами, орк сдернул рывком меня с седла и усадил перед собой.
  - Сколько тебе лет, Леара?
   - Двенадцать.
   - Так мало...
   - Ладно, тебя кто-нибудь обижает? Может, называют как-то? Отвечай!
  Я немного помолчала и выдала:
  - Меня называют странным словом, я не знаю, что это такое..., но не все! А дед Орис называет меня подстилкой, - и замолчала.
  Орк тоже молчал. Я обратила внимание, как напрягся он, вернее его тело. Он же меня прижимал к себе, и я заметила. Продолжила:
   - Но подстилка - это в конюшне солома и дед так странно молчит всегда, назвав меня так. Не пойму, какое это отношение имеет ко мне?
  Хано ничего не ответил. Ну и я замолчала. Ехали долго. На санях я бы давно уже приехала. А так, верхом, лошади мгновенно успокоились, стоило орку меня пересадить к себе в седло. Шли шагом, очень медленно. Вторая лошадь, которая так нервно дергалась, пока я сидела у нее на спине, вообще чуть отстала. Орк отпустил ее повод, и она все время топала чуть в стороне. Я слышала ее фырканье в темноте, а еще, как она хлюпает ногами по талой воде. Наконец, подъехали к моему жилищу.
  - Я уеду. В день весеннего равноденствия вернусь. За тобой присмотрят.
   Ссадил меня с седла. Развернул своего коня и растворился в темноте. Вторая лошадь, немного постояв у крыльца, также внезапно сорвалась и ускакала в ночь.
  
  День весеннего равноденствия. Этому празднику в наших местах придавали огромное значение. С этого дня зима отступала, можно уже было не бояться, что с гор принесет ледяной ветер. Разрешено было сеять и выгонять скот на пастбища. А еще в этот день дарили нашему мертвому богу невесту.
  Капище - это слово я быстро выучила, находилось посередь площади, в само капище были вставлены три скрепленных вместе металлическими штырями осиновых столба. Все улицы свенского поселения выходили на эту площадь. С какой стороны не поедешь, капища не миновать.
  Сложенная горкой у основания кучка камней никаких трепетных чувств у меня не вызывала. Единственная ассоциация возникала в голове с кострищем.
  В богов я не верила, вернее, ничего про них толком не знала. Раньше мне не рассказывали, ну а сейчас, просветив еще в самом начале зимы про свадьбу и жениха, никаких приятных ассоциаций не вызывали. Все боги для меня были злыми, кровожадными и чужими.
  Первый раз, оказавшись близко от капища и рассмотрев обожженные камни и новые недавно ошкуренные столбы, я спросила у деда, что здесь готовят. Дед сказал, что в этом месте сжигают, а не готовят. На мой вопрос, сжигают чего, дед ничего не ответил. Помогли сообразить, а вернее конкретно намекнули будущие родственники - если не дам согласие добровольно пойти за Жедора, сынка старосты, то меня и сжигать весной будут. Еще и после таких слов, введших меня в ступор, сынок старосты подошел и облапал всю меня на глазах у хмуро наблюдавшей толпы свенов. Обнюхал даже и, повертев из стороны в сторону, высказался в том смысле, что я худая и болезная очень.
  Ну, я и не надеялась, что кому то приглянусь в столь нежном возрасте.
  Нас разместили в развалившемся жилище. Ни дров, ни постелей в доме не было. Я тряслась от холода всю первую ночь, а рядом со мной тряслись и мои младшие сестры, и еще братик. Наше барахло, с которым нас погрузили и везли всю дорогу до поселения свенов, местные отобрали. Выдали взамен старые тряпки, старые рваные тулупы мне и деду Орису. А маленьким ничего не дали. Оставили на теле одежку, сняв все теплое и более-менее новое.
  Уже на следующее утро заявился староста, один, и высказал пожелание забрать меня. Можно прямо в этот день. Взамен меня обещал привезти дров, много еды и хорошую одежду. Дед Орис уперся. Я молчала.
  Вот тогда староста и сказал, что мне и деду думать до дня весеннего равноденствия. Вернее за неделю до дня нужно дать согласие, иначе меня женят на мертвом боге. И не важно, что лет мне всего ничего. Главное, что я чистокровная. Еще сказал, что следом сестры пойдут, в следующие года. По старшинству. Еще сказал, что если я соглашусь, то младших будут хорошо кормить, и деда тоже будут кормить. Пока они не пригодятся для новой свадьбы.
  Мертвый бог Чернодер женился каждый раз вновь, на новой, и обязательно весной.
  Староста ушел. А мы стали думать, как нам прожить хотя бы до весны. Уйди я сейчас в дом старосты и двери для меня наружу закроются. Что станется с моими сестренками и братцем, да и с дедом? Верить старосте, что он приглядит за мелкими, даже я не пыталась. Скорее всего, дед умрет, а сестер разберут свенские семьи и будут кормить и содержать по отдельности в разных домах, пока те не понадобятся для новой жертвы. Ждать, пока сестры дорастут хотя бы до моих 12 лет, никто не будет. Жертва нужна каждый год, всего один раз и если нет в поселении чистокровных людей, то выбирают путем тайного голосования среди своих. У кого выпадет короткая щепка, та семья должна отдать свою дочь. Моих сестер разберут те, кто побогаче.
  Кого-то, скорее всего, следующую после меня, Эльму, отдадут мертвому богу уже нынешней весной. Сомнительное счастье улечься в одну постель с сыном старосты предлагалось только мне, как самой старшей. Вот и думай.
  Уйти и бросить своих родных я всегда успею. А помочь им прожить хоть до весны я могу. Пойду работать, да хоть в наем к любой другой семье. Весной попробовать сбежать можно. Если и поймают, то не велика печаль. Предложат те же условия. Мы с дедом подумали и решили не торопиться.
  Староста, выслушав наше решение подождать с ответом до весны, определил меня на работу на лесоповал.
  Нас хорошо стерегли. А мы и попыток убежать не делали. Почти сразу после нашего заселения в предложенное жилище пошли такие холода, что думать о побеге мы перестали. Не замерзнуть бы в жилище до утра и как-то протянуть на выдаваемых мне продуктах до следующего дня. Вот и все желания, которые у нас семерых остались.
  А еще совсем не было дров, и мой дед каждый день, проводив меня на работу, сам уходил в стоящий рядом лес и голыми больными руками ломал сухие низко расположенные сучки.
  
  Так вот. День весеннего равноденствия - это праздник для всех. Только одна семья страдает, остальные счастливы, потому что впереди теплые месяцы, много еды.
  Но наш староста, похоже, сильно переживал за своих соседей. И вот однажды уехал куда-то и вернулся спустя две недели. Вместе с ним привезли повозку с нами. Сельчане обрадовались такой удаче. Начали расспрашивать старосту, где он нашел целую семью людей, да еще почти одни девочки - такая удача! На несколько лет община избавлена от тяжелого бремени выбора жертвы среди своих детей. Тем более, что лучше чистокровного человека нет жертвы мертвому богу! Год наверняка будет урожайным, такая кровь пролита! Староста отмалчивался.
  С моей головы сняли мешок. Вытащили из повозки, поставили на ноги. В общем, рассмотрели, уж не знаю чего они во мне нашли привлекательного, но предложение мне сделали, и выбор добровольный оставили. Все по закону.
  Так и сказали. По закону. Какому, правда, не уточнили. Дед, как самый умный среди нас и единственный взрослый, молчал. Он такого закона тоже не знал, чтобы ночью, вырезав лишних, уволочь неизвестно в какие дали целую семью людей!
  Так вот.
  Лучше всего, если невеста Чернодера будет человеком. Чистокровным - самое оно для нашего бога. Если не найдут чистокровную, то бог тоже примет дар, но год по всеобщему стойкому убеждению тогда будет неурожайным, стада к концу лета будут не тучными, а сена заготовлено будет мало. В общем, не ахти для местного народца, который в своей массе представлял как раз смесок крови людей, живших здесь издавна и крови пришлых орков.
  Орки были совсем нам, людям, чуждой расой. Внешне сильно отличались от людей. Рогатые, носатые, клыки из пасти торчат, глазища страшные, желтые и мутные. А еще роста огромного и такие свирепые морды!
  Свены были больше похожи на людей. Только глаза у всех без исключения желтые. А так внешне - совсем люди, как мы! Я как местных разглядела, так несколько дней не могла понять, а чем мы отличаемся?
  Дед родной просветил - кровью. Наша кровь - человечья, кровь свенов - орочья. Вот и пойми деда?! Если свены внешне больше на людей смахивают, причем тут кровь? Я видела, она у них такая же красная, как наша человечья.
  Какого цвета кровь орка я не видела. Спросила деда, как самого умного среди нас, он так на меня глянул, а потом сказал, что красная.
  Красная... как у людей, как у свенов. Как у птиц, зверей и даже рыб! Странно все!
  Поэтому, чем не угодила Чернодеру орочья или смешанная с орочьей людская кровь, непонятно. Вроде это местный бог, свенский? Так почему ему подавай людей, а не свенов? Мне так вообще непонятно, но чистокровных людей, как породистых коров, очень ценили. И не всех. Мужиков вообще не берегли. Детей вот оставляли, но мальчиков продавали, как подрастут, куда - не знаю. А девочек или брали в младшие жены - считай наложницы или привязывали к трем осинам и поджигали у всего поселка на глазах. Еще и кровь пускали и маслом вонючим мазали. Если невеста кричала, очень хорошо, долго кричала - просто замечательно. Костерок под ногами складывали небольшой, ветки все сухие. Чтобы пламя было жарким - клали сосну. Осина плохо горит, всем известно, так что костер и невеста, привязанная к столбу, сгорали, а осиновый столб оставался почти не тронутый огнем и стоял так еще долго, часто по нескольку годков.
  Наш столб был новым. Куда делся старый, я спрашивать остерегалась. И так почти что невеста бога! Чего в голове у старосты? может и передумать. А еще странно... важно мое мнение, на что оно им? Говорят, так по закону должно быть. Законов я никаких не знала. Меня законам не учили. Хотелось очень спросить в таком случае, по какому такому закону нас насильно привезли в этот поселок? Очень хотелось спросить, но я молчала. Страшно.
  Так вот, я опять отвлеклась...
   У этого столба еще казнили преступников, резали плененных рабов или наказывали не сильно провинившихся свенов. Это было место публичного судилища. Рабов у нашей общины не было ни одного - войн давно не случалось. Такой подарок, как целая семья людей был очень ценным. Старосту и так уважали, а после нашего приезда, вообще начали боготворить. И его желание оставить для своего сынка меня, особого возражения не встретило. Ведь кроме меня было еще 4 девочки.
  Богатые поселения свенов, наше к таким не относилось, видимо, имели в своем распоряжении целые семейства чистокровных людей. Дед рассказывал. А я слушала, открыв рот. Их разводили, как специально что ли? Или привозили как нашу семью из тех мест, где люди живут повсеместно и как раз свены или орки редкость. Толком я ничего не знала. Дед выговорившись однажды, надолго замолчал, на несколько дней. Как-то еще мне рассказал, что бывают еще рабы. Не показал. В нашем поселке рабов не было.
  Многого я все равно не знала. Например, совсем ничего про орков. Расспрашивать кроме родного деда было некого. Орки в нашем селении жили отдельно, как раз в том общинном доме, посередь нашего поселка, в котором меня раздевал и после одевал в рубашку Хано. Было их мало. Все злые, страшные внешне и неразговорчивые.
  Мы думали попытаться сбежать ближе к весне. Денег у нас не было, одежду всю заменили, еды давали так мало, что мы голодали. Семья старосты мне проходу не давала. Кроме старшего сына имелось еще четыре брата, итого 5 здоровенных бугаев. И две сестры. И мама. Мама особенно старалась меня додавить. До работы и после мне приходилось топать своими ногами до нашего жилища. Назвать это домом у меня язык не поворачивался. Так вот, шла я мимо дома старосты и меня каждое утро, и каждый вечер встречала семейка старосты.
  С каждым днем я всей кожей ощущала растущее недовольство. Мое упорство их нет, не злило, оно их бесило. Мамуля сынка, так вообще кипела гневом. Мне такого мужа предлагают. Ну ладно, не совсем мужа! Но предлагают ведь, и вместе с таким счастьем - дом, семью, опору и охрану в одном кувшине. Ага! А еще тяжелую работу от зари до ночи, насилие по ночам и еще неизвестно, как долго я протяну при такой жизни!
  И что станет с моими сестрами, если я соглашусь? Если нет, сожгут - читай, отдадут в жены Чернодеру меня, а Эльма проживет еще год до следующей весны и может им удастся убежать за этот год?
  Я думала о такой перспективе каждый день и каждую ночь. Шла мимо дома старосты по улице и все время думала, что не соглашусь я идти добровольно к ним, и меня никто не заставит. Сожгут да. Но жить с сыном старосты не заставят.
  Мы и месяца не прожили в поселке лесорубов, как староста пришел к нам в жилище повторно. Я только добрела до кровати. Еды на вечер для меня не осталось. А с собой я ничего не принесла. Как только дошла до работы, началась сильная метель, и мы никуда не поехали. Сидели в общинном доме весь день вместе с орками, а как начало темнеть, все начали расходиться по домам. Покормить меня никто не додумался. Раздачи ежедневной еды для всех работающих сегодня не было. Нет работы - нет еды.
  Я уже улеглась на постель из прелой соломы, как дверь в холодные сени распахнулась, и к нам пожаловал староста Гримо. Я соскочила с лежанки. Дед Орис цыкнул на меня и прогнал на постель. Я ничего не услышала, говорили тихо. Прошел час или меньше и снова хлопнула дверь. Через ужасно долго тянувшееся время к нам в самый темный и теплый угол жилища пришел дед. Долго молчал и гладил меня по волосам, кряхтел, сопел. А я лежала тихо, как мышка. Наконец дед рассказал очень тихо, сестры не спали, пытались услышать.
  Дед сказал, что староста обещал, что если я соглашусь добровольно, то меня не тронут две весны. Но уйти к ним в дом я должна сразу. И еще... Одну младшую сестру этой весной придется пожертвовать. Для этого нас и привезли в поселок. Мы можем выбрать, кого отдаем будущей весной. Я вся в слезах и соплях, смотрела на деда. А он ждал моего ответа.
  Я отказалась уходить.
  А скоро я заметила, что на меня все время смотрит Хано.
  Орков я боялась до колик. Основания бояться были, и еще какие!
  Нас, мою семью, выкрали орки.
  Я родилась и жила в тихом, спокойном месте. Ни о каких орках в наших краях и не слыхивали. Соседи - только люди. Небольшой городок с каменными невысокими зданиями и мощеными булыжником узкими улочками. В домах горожан за невысокими каменными заборами - фруктовые сады. Виноградные лозы плетутся по каменными заборам. А еще в наших краях было очень тепло, и зима мягкая, совсем без снега.
  Орки пришли ночью.
  Отца и мачеху зарезали на моих глазах. Деда связали. Меня и младших посажали в мешки и это последнее, что я помню. Я даже не помню, как нас тащили или несли. Очнулась - темнота, а еще духота и хочется пить. А еще руки связаны в локтях и за спиной. Снимали мешок с головы и развязывали руки, только чтобы покормить. Прошло четыре дня в полнейшей темноте и духоте и, ко мне подлез близко дед Орис и рассказал, что уже рядом нет Фирдана и Одры - это мои сводные брат и сестра. Фирдану было 9 лет, Одре 8.
  Я самая старшая и им всем родная только по отцу.
  Маму свою я не помнила. Она умерла, когда мне исполнился год. Отец взял вторую жену, и она нарожала всех остальных. Я работала с момента, как себя помнить начала. Всегда при младших, с самого утра на ногах, и так до вечера. Меня не любили. Я всегда это знала. Почему? Ну, видела, как мачеха смотрит на своих детей и сравнивала с взглядами, бросаемыми в мою сторону. Отца я видела очень редко. Ко мне он совсем не обращался. Приходил вечером домой, целовал и обнимал всех моих младших сестер и братьев, обнимал жену. Садился есть и мои родные долго вечерами вместе что-то обсуждал за закрытыми дверями кухни. Я же шла укладывать спать малышню. Но меня и не обижали. Не били никогда, и мачеха ни разу не накричала на меня. Ни разу я не услышала от нее грубого слова или злого взгляда, брошенного в мою сторону. И еще...это была моя семья и если не любили меня, то я их всех любила. Очень. Всем сердцем.
  Узнав, что рядом больше нет Фирдана и Одры, я расплакалась.
  
  На следующее утро нас выволокли из того душного места, где все время держали и развязав меня и младших, усадили на телегу и повезли. Очень далеко. Всю дорогу я следила, как получалось, за маленькими. Везли под тяжелым, душным пологом. Все время чем-то поили с раннего утра, и я и маленькие почти все светлое время суток спали. А дед все время пути лежал связанный и такой тихий.... Я его сама кормила из своих рук, всовывала под пристальным хмурым взглядом орка ему куски пищи в рот, а дед и жевать еле мог. Поила из кувшина тухлой водой. Развязывать ему руки не разрешали. Я попробовала в темноте развязать деду руки и не смогла справиться с тугими узлами.
  Эти веревки ему изуродовали руки.
  Ночью полог с телеги, в которой нас везли, снимали. Кругом, куда ни глянь, сновали орки. Страшные орки. Самые ужасные создания на белом свете, про которых мне рассказал связанный дед, и этот рассказ... я узнала только плохое: что они людей едят, очень мясо вкусное, а еще что они очень опасны. Если нападают, то всех убивают.
  Нас не убили. Вернее не убили меня и моих сестер. Маленького братика выволокли из под кровати в ночь похищения и, подняв за ножку, долго гортанно орали что-то радостно на непонятном языке. Маленького Дрона, Одру, Фирдана, меня и младших сестер - всех забрали темной ночью, и наша жизнь в корне изменилась.
  Мы не умерли. Нас довезли через 6 дней до поселения свенов, и там я узнала, какая участь нам всем приготовлена. Деду Орису сохранили жизнь только затем, чтобы он следил, чтобы не умерли мы - его маленькие внуки. Но скоро выяснилось, что старик совсем не может работать. Руки так и не отошли. Пропала совсем чувствительность пальцев, и он мог выполнять только самые примитивные движения, что-то прихватывая конечностью, что-то зубами. Зубов тоже почти не осталось. До нападения на наш дом у деда были сильные руки и много-много зубов. Но это было до нападения...
  Два дня после приезда деда пытались пристроить к работе, не вышло. Хорошо, что не убили. Выволокли на свет меня и объявили, что работать буду я, пока я.
  Я и работала.
  Начальника группы орков, который был смотрящим в поселке лесорубов, звали Хано. Молодой серый орк. Серый, потому что цвет его кожи был серым. Глаза мутные, желтые. Если смотреть в самые глаза, то зрачков почти не видно, одна желтая муть. Я один раз посмотрела и все, больше сил посмотреть прямо в глаза нашему смотрящему у меня не нашлось. А орк смотрел... Я даже спиной чувствовала его взгляд.
  А еще он был страшным. Если появлялся рядом, все, даже местные, замолкали. Низко кланялись, в три погибели сгибая спины. Все. Наш староста особенно старался согнуться.
  Худой, жилистый, стремительный и ловкий. Одет лучше всех. Его подолгу не было в поселке. Он приезжал и затихали разговоры и беготня. Лишний раз к нему не подходили. А орк сидел верхом на лошади и смотрел по сторонам. Староста ему наш о чем-то докладывал. Орк молчал. Всегда. Я вообще думала раньше, что он немой.
  Когда он на меня обратил внимание, я не помнила. Просто однажды словила его внимательный, странный взгляд на себе и когда поняла на кого он смотрит, мне стало плохо.
  Больше ничего не помню. Кажется, меня окликнули по имени. Я не ответила. Опустила голову и постаралась затереться среди местных. Не вышло. Меня толкнули в плечо, потом еще раз толкнули и вытолкнули прямо под желтые, мутные очи нашего начальника.
  Что было дальше - ничего не помню. Вроде меня о чем-то спросили.
  
  И вот я стою вместе со своей семьей на почетном и видном всем месте, рядом - жертвенный столб. Кругом, выстроившись тесными рядами, у стен, выходящих на площадь строений, собралась вся наша община. Теперь наша - я начала привыкать так называть наш нынешний дом. Пришли даже древние старцы, даже те приползли, которые уже пару зим не слезали с теплых печей в своих домах. Как же! Такое событие! Сейчас невесту выбирать будут.
  Я тряслась, как лист молодой осины. Меня, понятно, не выберут. Меня уже выбрал сначала сын старосты, потом отобрал Хано. Я не подхожу на роль невесты. Критериев отбора я не знала. Но почему-то точно знала, что не меня сожгут сегодня. Староста и сейчас так смотрел в мою сторону, как будто хотел взглядом прожечь дыру в груди. Значит, выберут одну из моих сестер. Какую?
  Дед в последние дни все больше молчал. А я плакала всю последнюю неделю. Сестры вообще ревели, не замолкая три последних дня, по очереди - одна уставала, начинала плакать другая. Даже им, маленьким было понятно, что из них выбирать будут.
  Недалеко от капища на уложенном на землю седле сидел орк. Когда он появился в поселке, я не знала. Он долго отсутствовал. Как и обещал, уехал и больше я его не видела. И вчера еще не было. Это точно. Рубашку я носила, как приказал, не снимая. Она уже вся засаленная стала. Я мучительно размышляла последние недели, а не постирать ли ее в речке, песком потереть или углем. Но не решилась снять ни разу.
  Стояла сейчас в ней, сверху грязный рваный тулуп напялен, веревкой подпоясанный. На ногах сапоги по случаю отсутствия другой обувки. Голова не покрытая. Было тепло, даже жарко.
  Посмотрела украдкой в сторону Хано, - не смотрит на меня. Хорошо это или плохо? Не знаю.
   Вся община молчала. Только ветер задувал теплый, весенний, такой приятный.... Вот ветер было хорошо слышно, а еще стаю ворон над нашими головами - вороны не переставая, каркали все время прямо над толпой собравшихся селян.
  Поля и леса уже просохли. Пели птички. Светило солнце. По чистому, синему небу плыли барашки облаков.
  Все молчали и вроде чего-то ждали. Я начала оглядываться. За моей спиной, держа на плече Эльмы руку, стоял дед Орис. Тут же жались остальные. Нас окружали не свены, а орки. Я считать умела на пальцах. Так вот, орков было семь. Не считая Хано. Все семь стояли рядом с нами.
  Неожиданно ветер резко усилился. Рядом со мной, а я стояла впереди моей семьи, вообще так начало крутить пыль, что образовался маленький пыльный смерч. Я прикрыла глаза рукой, но не успела все равно - попал песок. Когда проморгалась, увидела, рядом стоит черная фигура в длинных одеяниях, до самой земли. И смотрит в упор на меня. В полнейшей тишине раздалось шипение. Это черная фигура зашипела? Я вылупилась на нее, даже чуть вперед подалась. Откуда она взялась? Ведь не было еще минуту назад!
  И тут я испугалась, шагнула назад и наступила на ногу... оказавшегося за моей спиной орка. Куда делся мой дед, стоявший рядом, я не поняла.
  Черная фигура протянула ко мне свои одеяния, те развевались на ветру, ветер слышно трепал куски черной материи. А рук не было! Вот диво! Были тряпки, везде. Просто моток рваных черных тряпок без малого намека на тело. И еще... я услышала снова странный звук - фигура вновь шипела.
   Неожиданно раздалась орочья речь. Я отвлеклась от разглядывания черных тряпок. Обернулась на голос. Хано поднялся на ноги и сейчас стоял. Это он говорил. Орочьего языка я не понимала. Вернее понимала немного, но это было раньше, но не сейчас.
  Черная куча тряпок перестала тянуть ко мне свои, не пойми что, и двинулась в направлении Хано. Подошла к нашему смотрящему. И как шла? Ног я не разглядела. Я наклонила голову вбок, так мне было лучше видно, что происходит у столбов. Иначе черный балахон, неожиданно возникший возле меня, мешал увидеть и столбы и Хано с седлом на земле. Зачем ему тут седло?
  В следующую минуту к столбу подвели женщину. Раньше я ее не видела. Орк, что ее привел, держал в руке веревку толщиной в мою руку, конец веревки был продет в железный обруч, надетый на шею женщины. Длинная темная коса почти до коленок, яркий, зеленый наряд и голые ступни ног. Это все, что мне удалось углядеть, за мешавшей хорошо видеть, черной фигурой.
  Эта странная фигура... да! Такое мне пришлось лицезреть первый раз в жизни. Одни тряпки рваные и разговаривают! Диво!
  Минутой позже женщину подвели к столбам, к ней приблизилась черная фигура. Наклонилась к самому лицу женщины, и раздался ее крик. Женщины, а фигура больше не шипела. Толпа свенов на ее крик начала активно что-то выкрикивать свое. Каждый по отдельности и все разом. Молчал стоявший у столба Хано, да еще молчали все мы - люди и окружавшие нас орки.
  Итогом шумного общения стало то, что женщину втянули за веревку на капище и прикрутили к осиновым столбам.
  А дальше черная фигура начала резать непонятно откуда взявшимся ножом эту женщину. Я смотрела. В какое-то мгновение от криков терзаемой жертвы просто оглохла.
  Очнулась от запаха гари, дыма, крики не смолкали.
  Невесту отдали мертвому богу, и он принял сей дар. Жена теперь...
  Что было потом, я плохо запомнила. Точнее будет сказать, я ничего не запомнила. Хотя нет, я запомнила запах... горящего мяса.
  Такого ужаса, я еще не испытывала! Даже в ночь похищения.
  Этот запах я запомнила на всю жизнь. Огонь еще долго поддерживали, все время подкладывали небольшие порции сосновых веток. Невеста Чернодера давно перестала подавать признаки жизни. Можно было рассмотреть сквозь невысокое пламя ее скрюченную, почерневшую фигуру. Все и смотрели с жадным вниманием, гомонили голоса. Никто не расходился. Стояли и мы. Очень близко. Я кожей ощущала жар близкого костра, искры все время кидало в нашу сторону, как будто огонь мечтал добраться и до нас, так близко стоявших у огня. А еще на нас все время смотрела черная фигура, которая никуда не делась.
  Ветер неожиданно усилился, жаром от костра дыхнуло прямо в нашу сторону. А я в этот миг вздохнула, и мои легкие обожгло огнем. Закашлялась и меня толкнул в плечо дед Орис:
  - Леара, нам надо уходить.... Пошли дети.
  
  Три дня, прошедшие со дня весеннего равноденствия я пролежала в горячке. Немного пришла в себя, и дед попытался меня покормить, не вышло - меня вырвало. Запах жареного, горелого, просто горячее рядом вызывали у меня приступы удушья и истерику. Дед измучился со мной. Под одеялом меня трясло, раскрытая я замерзала еще сильнее. Пот градом катился с меня. Я лежала на всем мокром. В какой-то момент дед раздел меня догола и переодел в сухое. Я начала срывать с себя надетую сухую одежду. Связав меня веревкой и прикрутив для надежности еще и к кровати, дед куда-то ушел. Его долго не было, а я могла только мычать. Мои маленькие сестры и братец боялись ко мне подойти близко.
  Дед вернулся не один. Ко мне на кровать присел лекарь, а за его спиной я увидела Хано. Все! Истерика началась с новой силой. Перед глазами все и так плыло, а стоило мне закрыть глаза, как вставала картина божественной свадьбы.
  Отпустило меня не скоро. Следующие три дня были самыми тяжелыми. Опять началась горячка. На шестые сутки, вернее на шестую ночь был кризис. Я так металась на кровати, что растянула веревки и ушедший немного передохнуть дед, нашел меня на полу. Но я была уже холодной. Жар спал. Я выздоровела. Ну, почти.
  Орк не появлялся. Лекарь тоже больше не зашел. Проведя в постели еще три дня, я наконец, выползла на воздух и тем же утром пошла на работу.
  Никто на мой приход не обратил внимания. Молча встретили, молча, не говоря ни слова сунули в руку пустое ведро. Кое-как, все время, потея и спотыкаясь, я принялась за свои повседневные обязанности. Неделю умирала от слабости. Вторую неделю приходила в себя, еще неделю спустя меня вновь усадили в седло.
  
  ГЛАВА 5
  
  После того памятного дня, когда Хано за мной приехал на двор конюшни, я каждый день пробовала ездить верхом. Пробовала я долго. Целых две недели.
  Еще через неделю я научилась держать равновесие или просто ходившая подо мной кобыла сжалилась над несчастной? Не знаю, но я смогла самостоятельно проехаться вдоль ограды огромного загона и не упасть ни разу.
  Каждое свое падение я встречалась с землей с одной мыслью, что это последнее, что я запомню. Нет, не выходило... Я падала, кобыла сразу останавливалась, а ко мне подбегали, ругаясь очень красочно и непонятно. Поднимали на ноги и закидывали в седло. Кобыла, получив меня на свою спину, трогалась вперед и через какое-то время я снова встречалась с землей. Каждый раз надеясь, что это в последний раз.
  И вот я снова в седле. Опять!
  Я ухватила поводья. Падать не хотелось. Я еще была сильно слаба, но моего желания не спросили. Почему-то родного и знакомого каждой кочкой загона сегодня не было. Мою рыжую кобылу под уздцы вывел в голое поле сам старший конюх Лидс и, не сказав ни слова, отпустил удила.
  И ушел.
  Уже выехав на поле, я в первый раз обратила внимание, что весна вступила в свои права и все кругом цветет - желтые гнезда ползунков, зеленые побеги молодой травы. Сколько же я болела? Спасибо деду, что возился со мной, болезной. Участия лекаря в своем выздоровлении я не заметила. И после его ухода мне было очень плохо.
  Хано тоже я вспомнила. Засунула себе за пазуху руку. Засаленной рубашки на мне не было. Куда она подевалась? И давно ли ее нет на мне? Я хоть убей, не помнила.
  Обернулась в направлении конюшни. Отъехать я успела уже прилично. Вернее это моя рыжая кобыла ушла от конюшни прилично в поле. Я повернулась и посмотрела, куда везет меня лошадь - в лес. Я одна. Никого рядом!
  Я обернулась еще раз. Решительно подобрала поводья, развернула кобылу в направлении конюшни. Неожиданно со стороны леса раздался стук копыт.
  Ко мне через минуту подъехал Хано и, глянув в глаза, что-то тихо проговорил на орочьем, и лошадь подо мной мгновенно вскинулась и понеслась в направлении леса. Как я не упала?! Видимо, все же научилась держаться в седле. Пригнулась к шее и предоставила полную свободу кобыле скакать, как ей вздумается. Орк скоро меня догнал и, поймав кобылу за повод, остановил. Доскакать я успела не только до леса, но и до ручья, что тек в овраге в миле от конюшни. В овраг наши кони и спустились. Орк ехал первым, я следом.
  - Отклонись назад... сильнее, - тихо командовал он нашим спуском, не оборачиваясь даже.
  Лошадь шагнула, как мне показалось, в пропасть и я с ней вместе. Чего мне там следовало сделать? Назад...? Я закрыла оба глаза. От страха.
  Через пару минут я услышала странные чавкающие звуки.
  Я все еще в седле?!
  Открыла глаза и посмотрела вниз - ноги лошади утопли по суставы в вязком грунте низины. Мы были на самом дне оврага. Кони с усилием вытягивали ноги из вязкой массы. Орк ехал первым и не оглянулся ни разу. Моя кобыла топала следом, махала головой в разные стороны и все время рвала из моих рук повод.
  Через несколько минут кони вошли в ручей. Полноводный поток доставал местами коням до брюха. Животные вошли в воду и двинулись чуть наискосок, стремясь на другой берег ручья. Двигались прямо, пока я не решила проявить инициативу. В какое-то мгновение я дернула правый повод, и лошадь моментом сделала шаг вправо и в тот же миг ступила на глубину. Нас повело еще вправо. Я вскрикнула, потому что в следующее мгновение погрузилась по пояс в ледяную воду. Кобыла, потеряв твердую опору под ногами, поплыла.
  - Тяни повод, сильнее. Теперь все время вправо тяни...
  Орк оказался где-то позади плывущей кобылы. Повод я не смогла потянуть, потому что, провалившись в глубокий ручей, я его потеряла. Единственное, что смогла сделать - это ухватилась за гриву кобылы.
  Орк нагнал меня на стремнине, он только успел ухватить меня за плечо, как меня подбросило сильно вверх. Это кобыла встала на грунт всеми ногами и пошла на берег.
  Выбрались на другую сторону оврага. Я только и смогла, что завалиться на шею кобылы. В следующую минуту меня стащили с седла. Отволокли к кустам. Я наблюдала, как орк снял с лошадей седла и отвел в заросли. Вернулся ко мне. Скомандовал:
  - Раздевайся.
  Я не стала спорить. Мне было плохо, ноги подгибались от слабости. Я промокла до нитки, замерзла, нахлебалась воды. Накатила странная апатия. Я только опустила голову, чтобы не смотреть.
  Пальцы не слушались, крючки на куртке не расстегивались. Я бы еще наверное с час возилась, но подошел Хано и мигом снял с меня куртку, потом и юбку. Я замерла как статуя на соборной площади моего родного городка. Руки также сложила на животе. Ладонями к телу. Хано не отстал, стянул с меня мокрую сорочку.
  - Почему рубашку не носишь?
  Что я могла ответить? Зубы давно выбивали дробь.
  - Взять бы тебя сейчас, чтобы согрелась! Иди сюда!
   Я не смотрела, еще ниже опустила голову. Тяжелая копна волос закрывала лицо.
  Орк схватил меня за руку, притянул к себе. Уселся на землю и обнял меня крепко, усадив к себе спиной на колени и зажав мое тощее тело своими ногами. Через какое-то время ощутила, что прижимаюсь к обнаженному теплому телу. Хано еще и растирал мне плечи и руки своими лапищами. Стало даже жарко. Кровь стремительно ударила мне в голову, я дернулась, пытаясь высвободиться.
   Не позволили, еще крепче зажали, не давая мне даже вздохнуть полной грудью.
  - Не вырывайся.
  Его клыкастая морда была так близко от моей щеки, что я ощущала его горячее, обжигающее дыхание на своей шее за ухом. Дышал он очень... тяжело. А так как вырваться или даже повернуться возможности он мне не оставил, то я каждый его глубокий вдох ощущала голой спиной и всей своей кожей.
  Просидели, крепко обнявшись, мы долго. Я согрелась, чуть просохла грива волос под лучами весеннего солнца.
  Я чуть осмелела и подняла немного голову. На небе ни облачка и такая синь в вышине!
  Хано наконец ослабил хватку и немного отпустил меня. Я попробовала поглубже вздохнуть, и в следующее мгновение его рука оказалась на моей груди. Я замерла. Дыхание остановилось. Орк не обращая внимания на мою реакцию, сильно прихватил мою грудь своей огромной лапой, помял и отпустил. Провел ладонью по животу и повел руку ниже. Меня затрясло. Трясло долго. В итоге я тихо еще и заскулила. Орк не обращал никакого внимания на мое состояние, не торопясь исследовал мое тело. Кожа на его ладонях была заскорузлой, грубой и карябала меня, оставляя красные полоски расчесов. Наконец, развернул меня к себе лицом. Он так и сидел на земле, прислонившись спиной к склону оврага. Мне же предлагалось согнуть ноги в коленях и прижаться к нему бедрами. А я раздетая, совсем...
  Я попыталась вывернуться и дернувшись в его крепких руках, встретилась в ним глазами. Усмешка, явная довольная усмешка желтых глаз. Сейчас его глаза не были мутными, и я в первый раз разглядела темные зрачки - тоже желтые, но темнее цветом. Взгляд такой странный...Он что веселый?
  Хано перехватил одной рукой оба моих запястья и потянул меня к себе. Вторую руку завел за спину и устроил на моей пояснице. Сильно надавил. Дернул чуть за руки. И мое лицо оказалось совсем близко от его желтых глаз. Повернуть голову я не могла, не получалось и отвести взгляд. Пришлось смотреть прямо, в темные зрачки хищного дикого зверя. Мои глаза защипало, накатила пелена тумана. Так близко я его взгляд еще не видела.
  - На мне штаны. Тебе так ничего не сделаю. Но я хочу тебя поцеловать.
  В следующее мгновение моих губ коснулись. Он меня укусил. Больно, до крови. Слизнул каплю выступившей крови.
  - Человеческая кровь... Я тебя всему научу. Будешь мне послушной. Тогда проживешь долго, и твоя родня вся уцелеет.
  Я дернулась в испуге, вспомнив о родных. Хано усмехнулся, прижал меня к себе сильнее. Я дернулась еще - не вырвать рук.
  Хано разглядывал меня, потом осторожно вздохнул, проговорил очень тихо:
  - Ясно?
  Мне было ничего не ясно. Я ничего не видела из-за слез, что наполнили мои глаза. Хлюпнула мокрым носом.
  - Не плачь. Меня заводит твое сопротивление. И мне трудно сдерживать себя. Я не привык себя ограничивать, понимаешь?
   Смысл слов доходил до меня с большим опозданием, большая часть сказанного не дошла вовсе. Много лет спустя, я так и не смогла восстановить логическую последовательность событий того дня.
  
  Орк прижимал меня к своему телу, и все время гладил мою спину. Я лежала на нем и боялась даже лишний раз вздохнуть глубоко. Так и тряслась все время, еще и шмыгала носом.
  В какой-то момент это ему надоело, он меня стянул с себя и, встав на ноги, ушел к лошадям. Я осталась сидеть на земле. Я видела свою разбросанную одежду, но приблизиться и натянуть на себя что-то не решалась.
  День был в самом разгаре. Я немного согрелась под лучами весеннего солнца. Попыталась осторожно распутать свои космы, потрогала плечи - кожа горела. Я в первый раз в жизни сидела голая на солнце.
  Орка не было долго. Наконец он появился перед моими глазами, одетый и привел с собой наших лошадей.
  - Одевайся, - сказал и полез в седло.
  Я вскочила на ноги и бросилась к разбросанной одежде. Орк не спускал с меня глаз. В какой-то момент я повернулась к нему спиной, и услышала, как он со странным свистом втянул ртом воздух, а еще слышно вздохнул. Испуганно замерла, держа в одной руке сапог.
  - Леара повернись ко мне лицом. И больше не поворачивайся спиной. Договорились?
  Я повернулась. Испуганно кивнула.
  Путаясь в рукавах, кое-как натянула сорочку, потом долго прыгала на одной ноге и наконец, попала ногой в мокрую юбку. Последней натянула всю в песке влажную куртку. Уже забравшись в седло, с помощью орка нащупала стремена и поняла, что мои сапоги полны песка. Но Хано и сам сообразил. Подъехав, выдернув мою ногу из стремени, стянул правый сапог и выбил из него песок.
  Со вторым сапогом я справилась сама.
  Дальше управлять лошадью самостоятельно не пришлось. Хано ухватил повод моей кобылы и поехал первым. Мне ничего не оставалось, как ухватиться руками за гриву.
  Выбрались из оврага мы с другой стороны. В этих местах я ни разу не бывала. Сразу за оврагом начался густой сосновый бор. Деревья росли очень близко друг к другу. Тянулись стволами вверх к солнцу. Некоторым не везло, и они погибали в темноте, закрытые все светлое время суток от света своими более успешными товарками. Те, что посильнее росли стремительно вверх, кто послабее высыхал, и погибал в сумраке. Поваленных молодых деревьев было много. Лошади постоянно перешагивали поваленные деревья, некоторые завалы мы объезжали стороной, так они были велики. Зато оставшиеся сосны на освободившемся месте разворачивались во всей красе. Стволы толстые, прямые, кора светлая, ветки разбросали свои зеленые лапы во все стороны.
  Я ехала и любовалась красотой и дикой силой леса. В самой вышине заметила белок, они перепрыгивали по высоким веткам с сосны на сосну.
  Внизу же, кроме голых стволов, поваленных мертвых деревьев и осыпавшейся иглицы не было ничего и ничего не росло. Местами мох, местами проступали песчаные развалы и встречались темные камни, все - поросшие беловатым мхом.
  В лесу пахло весной: пахла земля, кора сосен, даже воздух. Множество свежих ароматов. Так приятно дышать! Влажная, покрытая осыпавшейся иглицей почва мягко пружинила под копытами лошадей. Стука копыт не слышно.
  Ехали шагом. Орк ни разу не оборачивался и я немного расслабилась. Начала с интересом оглядываться. Кругом, куда не посмотри, был этот сосновый бор. Лучи весеннего солнца пробивались сквозь высокие лохматые кроны самых высоких деревьев, но все равно, в низу у корней царил сумрак и прохлада. Красота. Я ехала и любовалась окружающей меня зеленью.
  Лес дышал, лес пах и кричал множеством разных голосов!
  Немного проехали, и я заметила, что едем мы в сторону, противоположную той, где сейчас находилось солнце. Оно уже преодолело рубеж середины дня и начало снижаться. Светило все время в спину. И еще мы явно ехали в гору.
  Выехали из леса на луг. Огромное поле прошлогодней травы, бурьян коням по пояс. У самой земли только начала местами пробиваться молодая зеленая травка. А впереди, очень далеко, на следующем холме, я увидела дома.
  
  Хано остановился. Моя кобыла тоже встала. Орк оглядел меня с ног до головы.
  Пока ехали по лесу, я пригладила растрепанные волосы и перестегнула все крючки на куртке. Одеваясь в спешке под его тяжелым странным взглядом, я застегнула куртку неправильно. Но большого порядка во внешнем виде мои действия не привели. Я была растрепана и вся измазана. Куртка и юбка высохли, но были сильно измяты и засохли вместе с грязью, налипшей на одежду.
  И чего опять смотрит? Все его взгляды приводили меня в замешательство. Как будто каждый раз он решал для себя вопрос, что со мной ему делать.
  И вот опять! Я опустила глаза.
  Как я выгляжу, мне даже думать страшно.
  Орк очень долго смотрел на меня, а я смотрела куда угодно и на что найду, лишь не на него. Наглядевшись, орк отвернулся и смачно плюнул. Лошади вскинули головы и заволновались. Моя рыжая кобыла заплясала на одном месте, а я вся разом взмокла. Чего она так скачет?! Я сейчас упаду! Похож, этот жест что-то значит, я имею ввиду плевок. Вон как кони заволновались!
  Я давно, еще на конюшне, обратила внимание, что лошади странно реагируют даже на малейшие движения и команды голосом, отдаваемые им хозяевами. А еще они чувствуют настроение. Вот и сейчас лошади явно заволновались. Моя кобыла, обремененная ношей в виде мелкой меня, неумехи, покрутившись на одном месте, присела на зад, и попыталась подняться на дыбы. Ее передние ноги оторвались от земли, а я испуганно ухватилась руками за ее шею. Повод, который держал орк, натянулся.
  Хано смотрел в ту сторону, где были дома. Ничего не говоря, он тронул своего коня, и мы двинулись также шагом в направлении видневшегося поселения. Ехали еще с полчаса.
  Поселок оказался огромен и когда мы приблизились, я поняла, что это не поселок, а пригороды города. Сам город уже виднелся вдали, но его скрывала туманная дымка. А еще рядом с городом протекала полноводная река. Теперь ее хорошо было видно с холма, с которого мы спускались в пологую лощину. На втором холме уже виднелись отдельные постройки и длиннющие жердевые загоны.
   Я обернулась. Кромка темного леса уже еле проглядывала и тоже как будто скрывалась под пеленой тумана.
   - Будет дождь.
  От звука его голоса я подпрыгнула. Хано смотрел на меня, пока я пялилась назад и разглядывала далекий лес.
   - Вон туча идет.
  В стороне, где была река небо начало стремительно менять свой синий цвет.
  - Это хорошо. Сейчас хлынет ливень и на твой растрепанный вид никто не обратит внимания.
  Я в сомнении осмотрела, как смогла, свой вид. Водной глади рядом нет. До реки еще нам ехать не меньше часа. Ну что тут скажешь? Только одно - я грязна до безобразия.
  Одежды у меня другой не было. Не считать же вариантом одежды цветастую рубашку орка, что он на меня напялил полгода назад? И ту я не помню куда подевала.
  У меня была одна юбка и куртка тоже одна. Нижней юбки давно не было. Я ее разорвала, пытаясь унять кровь после порезов - укусов той ночью. В общем, после травм кровавых от зубов и оружия острого.
  Я подумала о той ночи и орк обернулся. Я испуганно глянула в его глаза. Все мысли вылетели из головы испуганными птичками.
  Опустила глаза. Мои пальцы. Осторожно выпутала руку из гривы лошади и рассмотрела. Ну да, вся кожа в грязных разводах и пахнет от меня тиной.
  Я испуганно пролепетала:
   - А куда мы едем?
  Хано усмехнулся и ответил тихо, сам себе под нос, но я расслышала:
  - Узнаешь скоро.
  А между тем гроза приближалась. Мы ехали прямиком на грозу.
  У земли ветра совсем не было. И было очень тихо. Казалось, вся округа замерла в ожидании скорого и неминуемого ненастья. А вверху, высоко в небе, творилось представление. С каждым мгновением становилось темнее. Небо стремительно затягивало черными тучами уже над нашими головами. Облака клубились в темнеющем небе, сталкивались отдельные группы, смешивались темные и более светлые кучки.
  Птицы молчали. Со стороны близких предместий послышался рев сгоняемого скота. Я даже разглядела отдельные группки животных.
  Хано подъехал близко и, перекинув моей лошади на шею поводья, вложил кожаные ремни мне в руки.
   - Сейчас поскачем быстро. Твоя задача - не упасть. А еще не выпустить повод. Это вторая задача.
   Замолчал.
  Я на Хано не смотрела. Как подъехал, сразу опустила голову до груди. Волосы, не связанные ничем, мгновенно свалились всей копной мне на лицо, надежно спрятав мой испуганный взгляд от орка.
  Услышала только:
  - Ты меня поняла? Ответь, Леара....
   - Да, - еле слышно сказала я. И еще головой махнула.
  - Ясно... Ну тогда поехали и быстро. Не останавливайся. Если гроза нас догонит раньше домов, то может убить молнией. Открытое пространство, здесь негде спрятаться.
  В следующее мгновение лошади сорвались с места в карьер.
  Меня дернуло, в первый миг стремительного движения, я чуть не упала.
  Уже скача в направлении домов, нас нагнал первый сильный порыв ветра.
  
   Я не умела управлять лошадьми. Справиться с кобылой и заставить ее скакать, куда нужно, мне было не под силу. Поэтому я решила ей не мешать, бежать туда, куда ей хочется.
  Моей кобыле захотелось убежать от грозы. Мы и побежали, вернее, поскакали со всей возможной скоростью.
  Куда скачем, я не смотрела. Почувствовала только, что резко поменялось направление движения - это кобыла развернулась на полном скаку и понеслась влево.
  Мое главное задание - не упасть, и я должна постараться, очень постараться не свалиться. Это я помнила. И это было главным сейчас! Куда скачем не главное.
  Такой безумной быстрой скачки у меня еще не было! Кобыла еще ускорилась, как поняла, что я не стану протестовать против выбранного ею направления, а налетающий на нас порывами раз за разом ветер только, казалось, помогал ей двигаться быстрее. Теперь со страшной силой дуло в спину. Очередной сильный порыв ураганного ветра и все кругом озарила яркая вспышка. Секундой после раздался страшный треск и следом оглушительный раскат грома. Я оглохла. Звуки как выключились, все.
  Лошадь, как обезумела. Кобыла на мгновение подняла голову и сразу же резко ее опустила, чуть не вырвав из моих рук повод. Рванула вперед уже в полной темноте так внезапно наступившей.
  А ливень все не начинался. После первых капель ничего не полилось. Звуки вернулись, но я слышала только гулкий стук копыт, и сразу услышала новый страшный треск. Прямо впереди все осветило новой вспышкой, и я увидела, как молния ударила в землю. И вновь темнота.
  В следующее мгновение моя лошадь остановилась, а я по инерции полетела вперед. Вылетела ей на уши и потом опять назад. Удержалась. Сползла с шеи обратно в седло и в этот миг пошел дождь. Кобыла стояла на месте еще с минуту и опять пошла вперед. Шагом. Она вся дрожала. Я попробовала ее чуть придержать и странно вышло. Похоже, что моя лошадь растерялась. Куда бежать она не знала.
   А гроза была над нами. Гроза была везде. Я подняла голову к небу - темные и черные массы стремительно сталкивались друг с другом. Мешались в странном клубящемся клубке рваной шерсти всех возможных тонов и оттенков от грязно белого, до угольно черного. В этой мешанине, размазанной по всему небу, секундой за секундой что-то вспыхивало, стреляло, громыхало то слабее, то сильнее. Так шагом, под проливным дождем, мы достигли какого-то забора из криво сколоченных жердей. Кобыла совсем встала. Получилось, что на небольшом пригорке. Кругом нас лились стремительные потоки воды, смывая слои грунта нам под ноги и дальше в лощину между двумя холмами. Я пригляделась, низина стремительно заполнялась темной водой.
  Сверкнула новая вспышка, и осветило всю округу. В следующую секунду снова стало темно. Ударил с небольшим опозданием гром, и у меня опять заложило уши. Кобыла резко дернулась, но я не позволила ей тронуться с места, дернула за повод и она послушалась.
   Еще через пару мгновений ко мне подскакал орк. Сдернул меня с седла на землю. Оттолкнул от нас лошадей, а меня затащил под жерди.
  Я сжалась в маленький мокрый комок на земле. А орк завалился рядом, притянул меня к себе под бок. Одной рукой держа меня, а второй вцепился в низкие жерди над нашими головами. Толку от них было никакого - на нас лило, как из ведра.
  Гроза неистовствовала больше часа. Точно я не могла сказать. Во второй раз за этот день я промокла до нитки, и опять рядом со мной был орк. На меня не смотрел, смотрел он на лошадей. Животные никуда не ушли. Так и стояли под струями воды в паре метров от наших ног. Морда к морде. Каждая новая молния била в землю. Раз за разом оглашая округу страшным треском и следующим за ним оглушительным грохотом. Земля тряслась. Тряслась я.
  Наконец гроза пошла в сторону, к лесу. И уже там сверкало и трещало. Рядом же с нами все также лил стеной холодный ливень. Орк поднялся на ноги и подошел к лошадям. Окликнул меня. Я поднялась на ноги и, шатаясь, подошла.
  Вскоре мы добрались до первых домов. Я еле шла. Вернее не шла, а ползла, еле переставляя ноги в тяжеленных сапогах. Когда мы вышли на первую улицу, орк закинул меня в седло, а сам пошел пешком, ведя лошадей.
  Еще через некоторое время нас остановил городской патруль. Стражники задали пару вопросов орку и, выслушав короткий ответ, отправились вместе с нами. Ливень не прекращался. Так, в сопровождении стражников, мы добрались до моста через бурную и полноводную реку. Проезжая по мосту я всмотрелась в воду, она плескалась прямо под настилом моста. Мост трясло, болтало и пока ехали, речная вода два раза выкатывала валы на мост. Переехали мост. Здесь дома были сплошь сложены из камня. Возле одного такого дома остановились. Стражники сами начали долбить в ворота. А Хано стянул меня с седла и поставил перед собой. Все время придерживал. Стоять самостоятельно я не могла. Ноги подгибались. Этот день меня утомил больше всей моей прежней недолгой жизни.
  Ворота заскрипели, приоткрылись, и нас без лишних вопросов пустил внутрь.
  Яркий свет слепил - меня разглядывали, близко к лицу держа горящую лампу. От света опять потекли слезы. Кто-то взял меня за руку и повел за собой вглубь дома. С меня сняли одежду и усадили в горячую ванну, это я еще помнила. Что было потом - нет. Я уснула. От усталости, от переживаний этого дня - не важно.
  
  Орк проследил, как раздевают девчонку, постоял возле ванны. Она заснула прямо в горячей воде. Находящаяся в комнате хозяйка дома вопросительно посмотрела на орка.
  - Вымой ее, переодень и уложи спать.
  Темноволосая полная свенка спросила:
  - К тебе ее привести в комнату? Потом...
  - Нет. Уложи спать в отдельную комнату и смотри, чтобы никто не зашел из твоих гостей.
  Женщина усмехнулась:
  - Хорошо. Как прикажешь. Ты тоже будешь спать один?
   - Нет. Пошли. Поглядим на твоих подруг.
  - Как скажешь, как скажешь! Тебе всегда здесь рады...
  Вышли из комнаты. С девочкой остались две служанки.
Оценка: 7.51*9  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"