Дневной зной отступил. В зоне набирали силу, не по-летнему холодные, вечерние сумерки. Около костра расположились трое сталкеров. Четвертый уже заступил на дежурство. Проводник отряда - Мазай, худощавый рыжеволосый мужик с волевым лицом, грубыми пальцами разгладил усы, свисающие до подбородка, и закурил. Он только что закончил рассказ о Физике, которого знал очень хорошо. Сидевший слева от Мазая Клин, так и не дождавшись продолжения, спросил:
- Ну а с Фомой чего?
- Ничего, - гулким раскатистым басом ответил Мазай. - За те сорок тысяч племянника-то своего он вылечил.
- А с Физиком? - все не унимался Клин.
- Вот этого я точно не знаю, - пророкотал Мазай. - Кто что говорит. Кто-то говорит, что он зомбаком стал. Кто-то - что выжил, вне Зоны работает на каком-то радио. Ещё слух был, что в тот же день Лапоть и Штиблет здоровались с ним, но назвался он не Физиком. Мало того, по сей день, говорят, этот "нефизик" ходит по зоне.
- Ну а ты-то, - спросил третий сталкер, по-прозвищу Фальцет, - кому веришь?
Мазай, помусолив сигарету зубами, выплюнул в костер и сказал:
- Кому-то здесь верить - себя не уважать. Во всех этих слухах есть доля правды, какой бы невероятной она не была.
- Даже в том, что он зомбаком стал? - удивился Клин.
Мазай посмотрел на него немигающими голубыми глазами, затем перевел взгляд на ровный огонь костра. Он, Мазай, только он знал правду о Физике, но раскрывать её никому не хотел. Особенно этим оболдуям, как он их называл.
- Кто знает, - сказал проводник с напускной растерянностью. - Быть может, вы его ещё встретите, поговорите с ним.
- Но как? - не понимал Клин. - Как, если он - зомби?
- Всё возможно в этом мире, друг мой. Особенно в Зоне. Всё возможно. Всё...