Аннотация: Две части целиком и две главы третьей. Обновлено 05/03/14. Уважаемые посетители раздела! Если вы найдёте минутку, чтобы оставить комментарий, я вам буду очень обязан. Это необходимо в целях совершенствования текста.
Часть первая. В Северской земле.
Первая глава. Поход на Перунов День.
"От этих же семидесяти и двух народов произошел и народ славянский..."
- Повесть Временных Лет (далее - ПВЛ, текст дан в переводе с древнерусского)
Если судить по самому его началу, этот поход был похож на многие другие. Главное отличие заключалось в том, что идти по хорошо изученному за многие годы маршруту стало тяжелее. В конце прошлого лета на окрестности несколько раз налетал ураганный ветер, изрядно поломав и повалив строевой лес по берегам Медвежьей. Потому-то участок дороги, что шел вдоль реки и который обычно проходили за час - полтора, преодолели только за четыре. Этому весьма способствовало новое, не опробованное ещё, снаряжение у некоторых бойцов. Так, Василий, он же Василько, постоянно поправлял ремни берестяного короба, загруженного двухдневным запасом провианта - копченым мясом, сыром и хлебом. Егору с непривычки мешала кожаная рубаха, а Ярослав умудрился куда-то потерять ремень со щита и теперь не мог ни пристроить его за спину, ни повесить на плечо. Беспокоил и постоянно накрапывающий дождь. Но, несмотря все эти неприятности, каждый получал недюжинное удовольствие от похода.
Да и как не получать? Когда ты, подобно одному из предков, в полном воинском снаряжении шагаешь по сильно пересечённой местности (лес - овраги - поля - кусты - снова лес), каждый шаг, каждый преодоленный завал приносит тебе своеобразный опыт. А если ты при этом совершаешь дневные переходы длиною в сорок-пятьдесят километров? Да ещё питаешься аутентичной (1) десятому веку походной пищей, не брезгуя и подножным кормом, в виде орехов, ягод и грибов? И имеешь при себе кошель с дирхемами (2), оставив бумажник и мобильный телефон в машине на опушке леса? Вот тогда-то глубина "погружения" в Древнюю Русь оказывается максимально возможной для жителя века XXI. Да, всё это не так-то легко, и требует твердости духа, равно, как и изрядного напряжения физических сил. Но именно в осознанном преодолении сложностей и заключается главная цель похода. А тем, кто с этим не согласен здесь не место. "Здесь вам не равнина, здесь климат иной..." - иносказательно говоря словами Высоцкого.
Когда самый первый, прибрежный, участок бурелома был пройден, и походники подошли к развалинам старого финского моста, настало время сделать привал. Перекусывать или купаться не стали, только десяток минут посидели на поваленных деревьях. Умылись коричневатой речной водой. Да промочили горло, сделав по паре глотков из кожаных фляг.
Затем снова отправились в дорогу. Как раз и дождь перестал донимать путников своей унылой капелью. Следующая часть пути лежала по старой, времён Зимней войны, финской дороге. Местами она заросла и сужалась до едва заметной тропинки, иногда прямо посреди оплывшей колеи можно было встретить раскидистое деревцо. А иной раз дорога и вовсе исчезала среди молодой поросли, чтобы проявиться вновь спустя десяток шагов. Но, в целом, идти стало легче. А если бы ещё одежда не была насквозь мокрой, и обувь не хлюпала бы при каждом шаге...
- Кажется, я стёр ногу! - посетовал Егор.
- И я тоже, - морщась, отозвался Саша, - причем обе. Да ещё и в паху натёр...
- А ты штаны повыше подтяни, глядишь, помеху для танцев натирать перестанет! - хмыкнув, посоветовал товарищу Василько, - а ноги я тоже стёр.
- Это всё из-за воды, - откликнулся Егор, - хоть бы дождь совсем уже перестал!
- Было бы неплохо! А то обувь намокла, носки сырые - вот и проблемы.
- Можно разуться - будет малость полегче. Только на острые сучки наступать не советую, - включился в разговор Андрей.
- И на змей, - неуклюже сострил Саша.
- Ну так что, нужен кому привал? Разуваться будете? - спросил Князь (так именовался статус Андрея в клубной иерархии).
- Будем! Нужен!
- Тогда: стой, раз-два! - громко, так, чтобы его было слышно идущим в головном и тыловом дозорах, скомандовал Андрей, - три минуты вам, чтобы оправиться.
Спустя озвученное время старший из походников снова поднял отряд в дорогу:
- Ну что, полегчало? - поинтересовался он, и, дождавшись утвердительных возгласов, подытожил, - ну и нечего тут раскисать, нам ещё идти и идти!
Впрочем, никто из походников и не думал унывать. Ведь стёртые ноги - это не так и страшно. Благо, и впрямь, боль в ногах прошла, а прохладная и влажная трава приятно холодила разгоряченные подошвы...
В какой - то момент Василий начал насвистывать песенку про скифа, ограбившего грека и отправившегося продавать трофейного коня в город Херсонес. И, спустя некоторое время, весь маленький отряд, исключая двоих дозорных, хором распевал эту задорную песенку, придуманную кем-то из археологов (3):
Как за Танаис-рекой (4), за рекой
Скифы пьют-гуляют!
Потерял грек покой, да, грек покой:
Скифы пьют-гуляют!
Степь донская широка, широка -
Все Причерноморье!
Повстречаю грека я, да, грека я
Во широком поле...
Акинаком (5) полосну, да полосну
А по античной роже!
И коня себе возьму, себе возьму:
Ведь конь всего дороже!
С ним поеду в Херсонес (6), в Херсонес,
И там продам гнедого.
А потом в кабак залез, в кабак залез (бы!):
Выпил там хмельного...
Выпил критского вина, да, вина,
Не смешав с водою...
И всю ночь бы прогулял, эх, прогулял (бы!)
С гетерой молодою...
Мой товарищ - акинак, акинак...
Стрелы, лук с колчаном...
Эх, пропадешь ты, как дурак, совсем дурак,
Коль не будешь пьяным!
Пьяных боги берегут, да берегут -
Истина святая!
Видно, боги с нами пьют, эх, боги пьют -
Вот только мы не знаем...
Степь донская широка, широка -
Ни конца, ни края, э-эй!
Льется песня степняка, да степняка,
Льется, затихая...
Песенка изрядно подняла настроение походников. Впрочем, Андрей, когда песня смолкла, процитировал Аль-Тартуши (7), нелестно отозвавшегося о жителях Хедебю: "Никогда еще я не слышал такого ужасного пения, как здесь, это как собачий вой, только хуже!"
Этот комментарий Князя раззадорил песняров. И сподвиг на исполнение прочих песен из клубного репертуара... И через некоторое время никто уже и не вспоминал о тяготах похода...
* * *
Под вечер снова пошел дождь. Солнце, спрятавшись за тучи, плавно катилось к закату. Горизонт пламенел яркими цветами вечерней зари, а до финала пути было ещё далеко. Очередное поле бурелома снизило и без того не больно-то высокую скорость движения... В постепенно сгущающихся сумерках всё сложнее становилось различать путь. И уклоняться от сухих колючих веточек, так и норовящих стегнуть по лицу или сорвать с плеча щит, уцепившись за ремень подвеса. Или выдернуть из неплотно прикрытого короба мешочек с какой-нибудь снедью.
На очередном вынужденном привале, пока Игорь (он же Ингвар) поправлял размотавшиеся обмотки, Андрей, как старший из походников, провел краткий совет:
- Скоро ночь, а идти ещё немало. У кого есть умные мысли на сей счет? - спросил Андрей.
- Можно заночевать здесь, - ответил Василий-Василько, - но можно и в темноте идти. Хотя тяжко нам придётся. Не видно ни... зги!
- А я предлагаю отправить пару человек вперёд - на шоссе, - возразил Егор, - оттуда на попутке доберутся до машин, затем приедут за нами.
- Да! Верно! Пойдут налегке, там поймают машину и едут на нашу опушку, - поддержал товарища Игорь. - А оттуда вернутся к краю завала. Там мы их будем ждать...
- Кто ещё чего хорошего скажет? - елейным голосом и с приторно-дружелюбной улыбкой на лице поинтересовался Андрей. При этом, как ему казалось, в наступающей темноте никто не мог разглядеть промелькнувшее в его глазах неодобрение.
Но ответом было лишь смущенное молчание. Похоже, что одинокая стальная нотка, прозвучавшая в голосе Князя, была всё-таки замечена.
- Значит так, демократия закончилась! Воины вы или слабаки-толстухи? - тут он сделал секундную паузу, а после продолжил:
- Кому-то захотелось домой, под бочок к жене и поближе к телевизору?
- Да нет, мы не об этом... - сконфуженно начал было Игорь-Ингвар.
- Идём дальше, пока совсем не стемнело, - прервал его Андрей.
- А там - обустраиваем лагерь, - чуть смягчился он, - и спать...
Так было принято решение заночевать в ближайшем леске и уже завтра поутру (может облачность разойдётся?) преодолеть последний десяток километров.
Через полчаса, когда дальнейшее движение стало совершенно невозможным, походники смогли найти подходящее место для ночлега.
Все семеро разместились на подстилке из хвои под колючими и душистыми лапами пары могучих елей.
Всё вокруг было изборождено прошлогодней бурей, обилие выворотней и поломанных стволов создавало весьма живописную картину. Но оба дерева, гостеприимно предложившие путникам ложе из сухих иголок, успешно перестояли катаклизм. И не выказывали стремления поддаваться стихии в ближайшем будущем. Горел костёр под натянутым меж стволов полотнищем, весело потрескивал добытый прямо под елями сухой валежник. Звонкие комары слетались окрест на вечернюю трапезу, а в низких дождевых облаках где-то неподалёку порыкивал гром...
- До чего же хорошо! - выразил общее мнение о надвигающейся грозе Леший (по паспорту - Александр).
- А особенно хорошо, что идти никуда больше не надо... В грозу, да в потёмках...
- Да! Вот сейчас переоденемся в сухое... И ноги можно вытянуть...- поддержал Егор.
- Эй, хватит уже плакаться! Лучше гляньте вокруг! Как славно боги нас привечают. Всё так, как в Перунов день и должно быть! - Князь подначил ярого христианина - Василия.
И тот принялся возражать, попавшись на уловку:
- Нет никакого Перуна, есть святой Илья! А ты, язычник оголтелый, в печёнках у меня сидишь со своими шуточками.
- В такую погоду проще будет поверить, что Перун есть - поддержал Андрея Миша (он же Ульф).
- Хотя мне, как скандинаву, положено скорее Тора сейчас поминать - улыбнулся он, толкнув в бок Игоря-Ингвара...
- Да ну вас всех в баню! Что толку с вами разговаривать... Лучше давайте вина выпьем! - сказал Василько, доставая из короба рог и флягу.
- Сегодня изрядно намокли - добавил он, передавая наполненный рог Князю.
Андрей поднял рог, на мгновение задумался и произнёс: "Друзья, выпьем за наших предков, тех, что воевали греков, били шведов на берегах Невы, мёрзли в окопах Второй Мировой! За тех, кто породил нас и тех, кто всегда покровительствует нам. За предков!"
Он плеснул толику вина в гудящий огонь, отпил и передал рог Ярославу, сидящему от него по левую руку. Тот, в свою очередь, сделал глоток и отправил рог дальше.
Через минуту пустая ёмкость вернулась Князю, и тот попросил Василька снова налить вина. И пока виночерпий переливал алую виноградную кровь, начался настоящий ливень. Путники порадовались своей прозорливости: густые еловые лапы надёжно защищали от непогоды, пища и вино радовали утомлённые тела, а хорошая компания согревала душу. Вокруг же, на своём успокаивающем языке шелестящих по веткам и барабанящих по ткани капель, дождь беседовал с разошедшимся ветром...
* * *
Наутро и впрямь распогодилось. Подтянувшиеся ночью поближе к костру (спасаясь от предрассветного холода), все семеро путников с явно читаемым на лицах облегчением наблюдали за восходящим на краю бурелома солнечным диском. На видимой части неба не наблюдалось ни облачка.
Бродить второй день под моросящим дождиком не хотелось никому, что, впрочем, никак не смогло бы повлиять на продолжение похода. Поскольку глава клуба послаблений никому делать не собирался...
Позавтракав холодным мясом с хлебом вприкуску и сделав по глотку воды, парни принялись споро сворачивать лагерь. После чего вновь отправились в путь.
Роса снова промочила подсохшую за ночь обувь, а натруженные вчерашним переходом ноги загудели. Побаливали и плечи, намятые жёсткими лямками коробов. А затекшая, поскольку походникам во время ночлега приходилось тесниться на небольшом сухом пятачке, спина давала о себе знать ноющей болью. Но деваться было некуда. И парни, превозмогая ломоту, продолжили путешествие. Но, что определенно радовало, по всем приметам до полудня поход должен был закончиться, ведь большая и самая сложная часть пути осталась позади.
Постепенно мышцы 'разошлись', и боль почти исчезла.
Солнце, словно стараясь реабилитироваться за минувший день, ласково пригревало путников. Их верхние одежды, отсыревшие за ночь, парили, отдавая влагу... Но самым приятным для одноклубников за всё утро событием стало появление видимого края бурелома...
И пускай несколько раз приходилось возвращаться на полсотни метров назад, дабы воспользоваться народной мудростью "умный в гору не пойдёт" и обойти очередной завал вместо преодоления его верхами... Судя по медленно, но верно приближающейся стене нетронутого леса, дело явно шло на лад.
- Странно! Больно уж местность изменилась - недоуменно произнес Василько, перебравшись через очередной лежащий ствол, - мне кажется, что дубков этих я тут раньше не видел.
- Это точно! - поддержал его запыхавшийся Ярослав.
- Если бы не этот дурацкий ураган, глядишь, и не узнали бы про такое чудо... дубрава посреди хвойного леса... надо же! - продолжил он, отдуваясь.
Остальные как бы вновь обозрели окрестности и нашли озвученный факт весьма занимательным. Впрочем, долго размышлять об этом путники не стали. В сотне метров впереди, среди уцелевшего от стихии участка леса, стала видна прогалина. И можно было предположить, что через полчаса-час можно будет выйти на знакомую грунтовку. А там и до поляны с машинами рукой подать...
Действительно, минут через сорок походники вовсю уже шагали по колеям старой дорожки. Она была очень узкой, обочина отсутствовала напрочь. Вместо неё сплошной стеной кустарника поднимался подлесок. Колея дороги была весьма глубока, трава во впадинах почти не росла. Но, как ни странно, невозможно было разобрать следов протектора автомобиля, проехавшего здесь последним. Так давно, по видимому, этого не случалось... Хотя что уж тут удивительного, с эдаким-то полем бурелома позади.
- Глядите-ка, на четырнадцать часов виден приличный столб дыма... Траву кто-то палит! - привлёк общее внимание Егор, идущий передовым.
- А вот сходи и разведай, что там! - скомандовал Андрей, - Ибо инициатива... любит инициатора.
- И ты, Ярослав, сгоняй с ним за компанию! - назначил старшего Князь.
- Остальные - с дороги. Привал на пятнадцать минут.
Но не успели парни толком присесть, как вернулись взбудораженные дозорные. Слава, вломившись на полянку из-за придорожных кустов, направился к Князю: "Тут какое дело... там какие-то абреки (8) наших бьют! Насмерть..."
- Подробнее! - потребовал опешивший Андрей.
Остальные ребята, расслышав новость, повставали и подошли поближе, выстроившись кружком вокруг говорящих.
- С десяток конных, по виду - какие-то кочевники. Не то аланы (9), не то хазары (10), пес их поймёт, загнали в овражек, - тут Слава махнул рукой - там, за поворотом, пяток или около того пеших... Там ещё пара трупов лежит около дороги, самых настоящих... В крови, у одного рука отсечена. И у них, у убитых, в смысле, рожи наши, славянские.
- Что делаем? - спросил Василько, машинально снимая с древка копья кожаный чехол - гуманизатор.
- А что делаем, сейчас все вещи тут бросаем, оружие - в руки и пойдём вместе глянем... - предложил Игорь.
- Согласен, и по обстоятельствам уже действуем! Да, Ярослав, Василько - по сулице (11) в руки возьмите. И ты, Миша, боевыми стрелами шуруй, если придётся! Кстати, сколько их у тебя? - уточнил Андрей.
- Всего девять, - отозвался Ульф.
- Если что - сигналом к атаке будет мой бросок. До этого - не шуметь! - быстро распорядился Князь - Двинули!
На прогалине с овражком, что открылась глазам походников, крадущихся по дорожке, всё обстояло так, как и описывал Слава. Вот только конными осталось лишь четверо кочевников, прочие спешились. Всё внимание степняков было устремлено на поросшую ивняком промоину, начинавшуюся в центре поляны. Всадники, все как один снаряженные луками, целили куда-то вниз, но не стреляли; пешие же, вооружившись копьями, стояли цепочкой по периметру овражка.
- А эти двое - и впрямь убиты... - шепнул Князю Василько - Давай я сейчас с другой стороны шумну, посмотрим, что делать будут, - предложил он.
- Давай! Кинь какую-нибудь ветку в куст на той стороне, только тут не нашуми, - поддержал идею Андрей.
Глава походников так еще и не определился в действиях. Было абсолютно непонятно, как же такое может происходить и стоит ли ввязываться. А если всё же вмешиваться, то что именно делать? Пытаться разнять? Поэтому предложение друга пришлось как раз к месту, ведь эта проверка давала, пусть и короткую, но отсрочку в принятии сложного решения. Решения, которое могло стоить жизни или здоровья одному или нескольким из самых близких Андрею людей, не говоря уж о такой мелочи, как проблемы с законом...
Тем временем, Василий подобрал с земли короткую палку, привстал, и на манер копья метнул её на противоположную сторону поляны. Куст, в который угодил снаряд, соответствующим образом зашелестел. И тотчас двое из конных лучников выстрелили на звук. По счастью, не в метнувшего, а в пораженный им куст.
Тут уже ни у кого не осталось сомнений - эти ненормальные действительно убили пару незнакомых реконструкторов. И готовы убивать ещё, причем ничтоже сумняшеся атакуют случайных прохожих. Их требуется остановить во что бы то ни стало. А потом уже разбираться...
- Парни, подготовились! Разобрали цели - всадников, и разом бросаем сулицы. Потом вместе ломимся на них! - скомандовал Андрей.
Распределив между собой "мишени", Князь, Василий и Слава метнули сулицы, а Миша-Ульф выстрелил из лука. И, о чудо! Никто не промахнулся. Обоих конников, стрелявших в куст, вынесло из сёдел. Третьему, повернувшемуся боком к дороге, сулица пробила бедро и, похоже, на этом не остановилась, но достала остриём до конского бока, поскольку тот встал на дыбы, сбрасывая всадника наземь. Последнему же кочевнику, пораженному стрелой, повезло больше: он неприцельно выстрелил навстречу выбегающим из-за поворота реконструкторам и, изрыгнув сквозь зубы не то крик боли, те то - проклятие, выдернул стрелу из предплечья. Впрочем, на этом его везение и закончилось - Василий на бегу метнул вторую сулицу, обезвредив последнего всадника.
Остальные походники, тем временем, преодолели четверть расстояния до спешившихся врагов. Последние оказались на удивление мелкими по росту, но весьма проворными - преодолев растерянность от внезапного нападения, ближние трое практически синхронно метнули копья в набегающих реконструкторов и попытались вскочить на лошадей.
Саша, вырвавшийся вперёд, с воплем "Бей-руби!", ударил обухом провернувшегося в руке топора в незащищенную голову одного из них, но тут же упал, пропустив удар от второго, успевшего оседлать коня.
Третий враг, вскочив на-конь, в два мгновения умчался в край поляны, к тому самому злополучному кусту, там он развернул коня и взялся за лук.
Подоспевшие с двух сторон ко второму (вооруженному секирой с чеканом) всаднику Андрей и Ярослав в несколько движений мечами успокоили заметавшегося противника, переломав ему кости рук и пробив голову, после чего переключили внимание на копейшиков.
Эти трое попали меж двух огней. С одной стороны им угрожали два неизвестно откуда взявшихся щитника. А в овраге только и ждут своего шанса несколько недобитых воинов с копьями. Было от чего растеряться...
В то же время Михаил безуспешно перестреливался с последним конником. Василько и Игорь, переглянувшись, рванули к вражескому лучнику. Причём вооруженный копьём Василий двигался под прикрытием щита Игоря. "Бом! Бом!" - в доски щита врезались две стрелы.
- Давай ближе! Мне его не достать! - закричал напарнику Василько, - тут он из нас ежей сделает - добавил он уже про себя.
- Давай! Коли его! - азартно заорал Игорь и, неожиданно, стал заваливаться вперёд, запнувшись. И в этот момент Василий увидел, как прикрывающему его другу под ключицу на всю длину входит стрела...
Троим оставшимся пешими степнякам стало совсем невесело. На двоих, находившихся с ближней стороны оврага, не спеша надвигались Андрей с Ярославом, а третий, тот, что остался с другой стороны, был атакован снизу сразу троими неизвестными походникам парнями. С предсказуемым результатом, один против троих...
Михаил, наконец, попал во всадника, а мгновением позже в живот степняка вошло копьё Василия. Василий бросил копьё и метнулся к Игорю, но тот уже застыл в мертвенной неподвижности. Тогда Василько выхватил саблю и кинулся в сторону овражка - но и там уже не осталось ни одного живого врага. Только в пыли лежал и истекал кровью враг, которого пригвоздило к седлу сулицей Князя. Обезумевший реконструктор мгновенно преодолел расстояние, отделявшее его от противника, и отсёк, точнее перебил, степняку руку, а затем, сильным ударом в шею своротил ему набок голову... Он рубил и рубил лежащее на земле и давно уже не сопротивляющееся тело, пока его руку не перехватил Андрей, а подоспевший Ярослав в это время хлёстко ударил Василька по лицу.
- Опомнись, он уже труп, а Егора ещё можно спасти! - крикнул Князь.
И гнев Василия иссяк, а вместе с гневом ушли и силы. Парень молча опустился на землю, выронив оружие, закрыл лицо руками и затих.
Егора действительно можно было спасти - его рана в живот (первый выстрел конника степняков) не была смертельной, по крайней мере, пока что: вытекающая слабыми толчками кровь была красного цвета, что говорило о том, что печень не задета и скорой смерти не последует. Но в больницу его необходимо было доставить как можно скорее...
А вот Игоря и Сашу они потеряли безвозвратно... Но осознать это в полной мере они смогут только потом, сейчас следовало перебинтовать Егора...
* * *
- Парни, все разговоры потом! У вас есть транспорт, телефон? - спросил спасённых (их оказалось четверо, возрастом от пятнадцати до сорока лет, младший из них был ранен в руку) Андрей.
- Надо вызвать скорую и милицию! - как будто этого не понимали остальные, добавил Слава.
Спасённые переглянулись, на их лицах читалось недоумение.
- Что есть? - переспросил старший.
- Мобильный есть? Машина далеко? - почти прокричал начинающий терять терпение Князь.
- Не понимаю тебя друже! - ответил смущенно собеседник - Если нужно что, ты по-нашему скажи, вы нас спасли, мы в долгу!
- Да, и почему у вас оружие не заточенное? - недоуменно спросил он.
Ярослав и Князь озадаченно переглянулись, подошедший Михаил выглядел растерянным в не меньшей мере, а Василий сейчас и вовсе был не в себе...
Примечания:
(1) Аутентичность - под аутентичным автор подразумевает нечто оригинальное, подлинное, соответствующее первоисточнику. Так, аутентичным будет, к примеру, костюм древней эпохи, воссозданный по сохранившимся эскизам, из тех же материалов и по той же технологии.
(2) Дирхем - серебряная арабская монета.
(3) Песня "Скифы" приводится в редакции автора, создание же первоначального текста приписывается перу академика Блаватского.
(4) Танаис - древнегреческое название реки Дон.
(5) Акинак - короткий (около полуметра) меч, использовавшийся скифами, а также и рядом других племен Передней Азии, Кавказа и Причерноморья.
(6) Херсонес - греческий (читать - византийский) город в Крыму, развалины его находятся на территории современного Севастополя.
(7) Аль-Тартуши (полностью: Ибрагим ибн Якуб ал Исраэли ал ат-Тартуши) - арабский купец и дипломат, автор путевых записок, еврей по происхождению, длительное время прожил в Кордовском Халифате; посетил в конце Х века город Хедебю (находится в современной Дании), о чем упомянул в своих "записках".
(8) Абрек - изгой, исключенный из семьи и рода за какой-либо проступок (кавказск.); в российской традиции - представитель "немирных" горцев.
(9) Аланы - кочевые ираноязычные племена скифо-сарматского происхождения.
(10) Хазары - тюркоязычный народ, появившийся в Восточной Европе после нашествия Гуннов и кочевавший в Западно-Прикаспийской степи, к VIII веку образуют Хазарский Каганат, занимавший помимо Восточного Предкавказья также часть Крыма и Северное Причерноморье.
(11) Сулица - метательное копьё.
Вторая глава. Начало дороги (12).
"А друзии седоша по Десне, и по Семи, по Суле, и нарекошася северъ." - ПВЛ ("А другие сели по Десне, и по Сейму, и по Суле, и назвались северянами (13)")
Подспудно, столкнуться с переносом в прошлое морально готов почти каждый увлекающийся исторической реконструкцией. Да что там, почти каждый поклонник фантастики, исторических или приключенческих романов, хоть раз, да и представлял себя, любимого, там, где враги плетут интриги и собирают несметные армии, там, где сталкиваются в сражениях флоты, где войска осаждают и штурмуют непокорные крепости. Там, где своими поступками, личной доблестью и умом можно добиться славы, власти, уважения. И, конечно же, каждый видит себя в роли главного героя...
Но одно дело - читать о подобном в фантастических романах. Или слушать байки и похвальбу от подвыпивших на дружеской гулянке товарищей. Или "примерять" на себя образы из кино, высмеивая нелепые действия героев и неестественные повороты сюжета. Совсем другое дело - столкнуться с этим самым переносом на собственном опыте.
Нашим героям пришлось испытать на себе одновременно: неприятие сложившейся ситуации разумом (даже записной романтик в 21-м веке становится прагматиком) и горечь потери, ведь оба погибших были добрыми друзьями оставшихся в живых парней. И жизнь Егора была на волоске... ему была нужна срочная операция, это понимал каждый, в том числе и не до конца отошедший от пережитого Василий. Но что могли сделать парни, все познания в хирургии у которых ограничены наложением шины или бинтов?
Пока уцелевшие походники, заручившись помощью спасенных воинов, пытались соорудить носилки для раненого... пока бежали с ним по дорожке, надеясь на чудо, на то, что впереди по дороге замаячит знакомый мостик через сливающиеся реку и ручей, и стараясь как можно меньше трясти самодельный снаряд... Егору становилось всё хуже. И спустя полтора-два часа после ранения он умер, так и не придя в сознание.
"Впрочем, наверное, это и к лучшему", - уныло подумалось Ярославу. И, как будто заслышав его мысли, Андрей произнёс упавшим голосом: "По крайней мере, он не долго мучался..."
Ошеломленные непрекращающимся потоком событий, парни сидели на краю дороги. А рядом лежало мертвое тело ещё одного потерянного друга. Адреналиновый запал иссяк, взамен его подступила апатия. Воспитываемые годами походов, тренировок и различных мероприятий, правила движения и караульный устав были забыты. Четворо друзей сидели в пыли, боясь глядеть друг на друга, и, тем паче, на побелевшее лицо Егора.
Так их и застал посыльный от Рудого (14), старшего из спасённых. Это был Местята, самый молодой из воинов, почти подросток. Он остановился чуть в стороне, не решаясь потревожить чужаков. Ожидая когда его соизволять увидеть, посланник застыл почти недвижимо, лишь баюкая перевязанную тряпками руку...
Князь, первым заметивший парня, вяло махнул ему, мол, подходи. Тот осторожно приблизился и сказал: "Старшой послал за вами пройти. Спрашивал, что с убитыми делать? Чай, вам виднее."
Все четверо посмотрели на Местяту, не вполне ещё осознавая смысл произнесённого. Постепенно понимание сути вопроса пришло к Князю, и он скомандовал оставшимся одноклубникам: "Подъём, идём назад!"
Обратный путь к поляне занял в два раза большее время. Солнце перевалило за полдень, и июльская жара начала пробиваться сквозь ветви деревьев.
С поляны всё ещё тянуло дымком, но его запах не мог заглушить другого, более сильного запаха - запаха пролитой человеческой крови. Помимо запаха, впитавшуюся в землю кровь выдавали тучи мух, витавшие в лучах света...
Рудый встречал возвращающихся молча. Но в глазах его читался вопрос.
- Что? - спросил его Андрей.
- Мы для своих костёр малый сложили, но пока не палили, вас ждём - ответил воин.
- Это правильно, наверное - подтвердил Князь.
- Парни, кто что думает? - обратился он к друзьям.
- А что думать, после такой смерти - сожжение будет правильно - поддержал Слава. Миша - Ульф согласно кивнул, Василий оставил реплику Андрея без ответа, но и из этого можно было понять, что он возражений не имеет.
- Давай-ка и мы хвороста принесём - предложил Князь Рудому. И, не дожидаясь его ответа, парни разбрелись по полянке. Рядом остался только Андрей, запоздало вспомнивший о вопросах безопасности.
- И вот ещё, нас тут врасплох не застанут, не зажмут, как вас с утра?
- Я двоих отправил в лес - дорогу стеречь, если увидят что - упредят - ответил помрачневший Старшой.
- Да и наша эта земля, - добавил он - то заблудные хазары были. Обычно они сюда сам-третий носу не кажут, торговать разве.
- Они кочуют далеко на восход да на полдень отсюда... Не ждали мы никак такой напасти, слабину дали, вот и прихватили нас тут на ловитьбе (15). С одними только луками, да копьями - продолжил Рудый - мы пару их стрелами-то стреножили, да тут нас в овраг и загнали...
- А с этими что делать? - спросил Князь.
- Вы их побили. Тебе и решать. Мы с них кошели срезали, да зброю собрали - вон кучкой лежит. Забирайте! То твоей ватаги добыча.
- И, вот что, - добавил он - ты мне скажи, откуда вы тут взялись, да при оружии?
- Да в поход мы пошли - махнул рукой Андрей - а как здесь оказались - не знаю... Видать, леший нас изрядными кругами поводил...
- А на кого в поход? - слегка насторожился Рудый - Или ищете что? Ты меня не про то пытал, часом?
- Тут ты угадал, о том и спрашивал - мрачно усмехнулся Князь, представляя конечную (и недостижимую теперь) точку похода - поляну с палаткой и машинами, - стан мы свой воинский искали, да теперь, верно, не судьба нам его найти. Боюсь, там, где он был, теперь уже нет ничего...
И в свою очередь спросил: "А куда нас нелёгкая-то закинула?"
- На северской земле мы, - пожал плечами Старшой - От Чернигова пара дней пути для конного, если не спеша. И, коли к слову пришлось, ваши кони-то где?
- Так мы из Ладоги, нам на ладье привычней - осторожно ответил Андрей.
- А, словене (16)... - протянул Старшой - но вот сабля у твоего воя степная, поди несподручно на своих двоих-то? - добавил он.
- Ему не мешает, да вы, думаю, и сами видели...
В это время вернулись с охапками сучьев остальные походники. Что на время избавило Андрея от необходимости отвечать на вопросы Рудого.
Миша-Ульф предложил сходить за брошенными ещё утром вещами. В суматохе все про них забыли, но теперь, похоже, каждая мелочь могла пригодиться, а уж привычные походные принадлежности - тем паче.
Андрей с Ульфом сноровисто перетаскали вещи на поляну, побросав их на свободном пятачке рядом со своей военной добычей. Михаил проявил желание осмотреть взятое боем имущество, а Князь присоединился к остальным своим парням, продолжающим носить из леса хворост для поминального костра.
* * *
Уже начинало смеркаться, когда всё было готово для поминального костра. Кострище устроили на небольшой насыпи, натащив земли из овражка. Само сооружение выглядело как сруб из сухих брёвен, заполненный внутри стволами помельче, различными сучьями, тоненькими веточками и прочим валежником...
Всё это очень сильно напоминало походникам привычный купальский костёр. Каждое лето на пригорке, что посреди полянки на берегу Медвежьей, наши друзья возводили такой же. И участвовать в строительстве его было почётной обязанностью каждого мужчины из клуба исторической реконструкции. Вот только одна деталь бросалась в глаза. На площадку, сооруженную поверх сруба, уложили пятерых убитых, ориентировав их головой на запад. В руки северских воинов вложили копья, рядом примостили луки со стрелами. Погибших походников снарядили в последний путь привычным для них вооружением, сложив мечи и топоры бойцов вдоль тел и умостив на грудь каждому его же собственный красно-белый щит. В один из берестяных коробов, принадлежавших реконструкторам, положили половину всех наличных съестных припасов. А сам короб разместили в ногах у погибших.
Тела же мертвых врагов попросту стащили вглубь оврага, где, подрубив склон, присыпали землёй и забросали ветками.
Все восемь выживших в утреннем бою собрались около подготовленного сруба. Старший из северян подхватил из заранее зажженного огня пылающую ветку и вопросительно посмотрел на Андрея. Тот поспешил повторить действие.
Вместе они подошли к срубу и с разных сторон подпалили хворост в его углах. Соратники Рудого последовали примеру своего воеводы и Князя, горящими ветками разжигая ещё пуще занимающийся уже костёр. Василий, Ярослав и Михаил сделали то же.
Будто бы поддерживая почин, вновь задул притихший ветер, раздувая пламя и снося в сторону дым. Огонь взревел, перекрывая все звуки. Горячее марево скрыло тела погибших, а пульсирующий свет озарил поляну. Тени и сполохи заметались по древесным стволам, ветвям и выступающим из земли корневищам, пробежали по измятой траве и кустам, высветили тёмные пятна застывшей и затоптанной крови.
Жар огня заставил воинов отойти подальше от кострища. Но и в пяти-семи шагах от него лица обжигало дыханием пламени.
Подобно тому, как жар рассеивал вечернюю прохладу, волны тепла и света вымывали из тел усталость и боль, в попытке если не залечить, так хотя бы утишить свежие раны... Раны тела, и раны души...
Простояв у огня с десяток минут и убедившись, что погребальный костер не собирается гаснуть, Рудый отправил своих людей готовить место для ночлега. Не дожидаясь команды Андрея Слава и Мишей отправились на помощь северянам. И лишь Василько остался возле огня вместе с вождями.
Тем временем северяне и двое походников, занялись постановкой лагеря. Они сразу же облюбовали дальний край поляны, почти не затронутый следами боя. Тем более, что ветер дул отсюда в сторону костра... Поскольку хвороста натаскали с избытком, на выбранном пятачке также развели огонь. Рядом с ним, набросав свежих веток на землю и постелив на них трофейные куски войлока устроили спальные места. А возле самого кострища положили на землю единственное оставшееся бревнышко - как сидение для старших товарищей. Последние не заставили себя долго ждать.
Василька назначили виночерпием, и тот принялся за дело.
Добрую половину оставшегося во флягах хмельного он перелил в большой питейный рог, нашедшийся у северских охотников. При этом плеснув малую толику напитка в огонь. Рудый молча отпил из рога и передал сосуд стоящему слева от него Андрею. Тот сделал глоток и, в свою очередь, передал вино следующему... Описав пару кругов посолонь (17), рог опустел. Вместе с каждым глотком по чуть-чуть отступала тяжесть потери, досель не дававшая покоя...
- Жалко ребят - негромко сказал Андрей - с каждым знакомы были, кажется, полжизни... Столько раз в одном строю стояли, сколько вместе пройдено дорог и сколько выпито вина... Эх!.. А теперь мы стоим здесь, а их уже нет...
- Твои друзья погибли не зря - нас спасли и набег отбили - ответил Рудый - а вот мои парни глупо полегли... Ещё и проморгали хазар... князь, верно, спросит... Да и сам себе не прощу... - помрачнел он.
- Но теперь им, поди, лучше нашего... кому ответ держать за побитых, а кому - с предками пировать... - со вздохом добавил старший из охотников.
На минуту повисла тишина, прерываемая лишь треском и гулом костра.
- А выпьем-ка ещё, браты! Пускай родичи поласковей встретят наших погибших! - возгласил Рудый, вновь принимая от Василька наполненный рог.
- Выпьем! Пусть боги будут к ним благосклонны, даровав достойное посмертие! - поддержал северянина Андрей, принимая вино.
И вновь ёмкость описала круг, вернувшись к северскому старшине. И лишь для того, чтобы вновь отправиться по кругу...
Хоть вина у походников было не так и много, захмелели все. Сказывался наполненный событиями и оказавшийся таким длинным день.
Но вместе с усталостью и жаром от огня на каждого из выживших волнами накатывало умиротворение. Лица разгладились, а грызущая разум и сердце боль притупилась и уступила место тихой печали о безвозвратно потерянных друзьях.
Постепенно завязался разговор... Каждый вспоминал что - то своё и без особого стеснения излагал слушателям. И каждая такая история, так или иначе, касалась погибших, объединяя сокровенным знанием тех, кто остался жив...
* * *
На следующий день снова все поднялись ни свет, ни заря. Перекусили остатками сыра с хлебом, запили холодной с ночи водой и занялись решением насущных вопросов.
А главным вопросом было возведение кургана. Как выяснили походники, северяне хоронили своих мертвых по обряду трупосожжения с последующим захоронением останков в кургане, насыпаемом на стороне, где-нибудь на возвышенности или на берегу реки.
Это вполне соответствовало сведениям, подчерпнутым в научной литературе. Васильку припомнилось, что известный археолог-славист Седов в своей книге о восточных славянах сообщал о преобладании именно этого погребального обряда у северян IX-X вв.
Реконструкторы согласились с таким видом погребения для павших друзей. Поэтому после непродолжительной трапезы принялись за работу. Для возведения кургана выбрали место прямо на окраине поляны. Там и без того наблюдалось небольшое возвышение, оставалось лишь увеличить его, натаскав земли из оврага...
Этим и занимались целый день, перенося посменно грунт из осыпающихся склонов промоины на возвышение. Для переноски использовали все подручные средства из небольшого арсенала. Были задействованы шлемы походников, те, что попроще и без украшений. В дело пошли и несколько овечьих шкур, обычно используемых как подстилка во время ночлега и предоставленных северскими воинами, у которых шлемов не было. Не пожалели также и один из опустевших коробов...
За целый день совместной работы смогли увеличить холм втрое. Но, несмотря на все старания, курган вышел весьма скромным.
Уже под самый вечер собрали всё ещё горячие угли и золу, а также оплавленные кусочки металла и кальцинированные кости с места вчерашнего костра. После чего бережно перенесли всё это на вершину рукотворного холма и сложили в углубление, специально оставленное посередине. И снова обильно засыпали уголья землёй, принесённой со склона овражка, навсегда скрывая прах мёртвых от взоров живых...
И только после этого настало время заняться разведением огня и приготовлениями ко сну. Оставшийся вечер прошел в подавленном настроении, снова вспомнились погибшие друзья. Несмотря на то, что Рудый с Андреем старались бодриться и пытались растормошить своих бойцов, над поляной вновь повисло уныние, ощущаемое чуть ли не физически. Впрочем, и у тех двоих запала не хватило надолго. Да ещё и умаялись за день настолько, что кусок не шел в горло... Лишь сон, сморивший уставших людей, принёс некоторое облегчение.
Наутро наскоро перекусили, по-братски разделив оставшиеся припасы. А было их весьма немного - половинка ржаного хлеба, успевшего основательно зачерстветь, да мешочек с орешками...
Сразу после скудной трапезы и походники и северяне споро засобирались в путь. Ещё вчера условились держаться далее вместе. И двигаться в сторону Чернигова. "Если любо будет, к нашему князю под руку пойдёте. Ему справные воины нужны," - пригласил вчера Рудый. А реконструкторы не стали ему возражать - пока что им оставалось лишь двигаться по течению...
Коней хватило на всех и даже с избытком: северяне поймали не только своих скакунов, но и почти всех хазарских лошадок... Но вот тут-то отряд поджидала проблема - из четверых походников мало-мальски держаться в седле умел лишь Михаил. А седлать лошадь не умел ни один из парней. В итоге, пока все кони были оседланы, а вещи и большая часть оружия приторочена к сёдлам, прошла пара часов. И ещё около получаса ушло на то, чтобы обучить троих реконструкторов хотя бы не падать с лошади. Так, с горем пополам, они и двинулись по дорожке.
Однако, не зря говорят: "плохо ехать лучше, чем хорошо идти". Спустя половину часа неторопливого хода отряд достиг того места, куда походники вчера донесли умирающего Егора. А ещё через час лес расступился, и дорога повела путников через зелёно-желтую степь, перемежающуюся редкими рощами. Роса уже высохла, и за отрядом потянулся серый шлейф пыли, поднятой копытами и неторопливо оседающий наземь...
Так и двигались, лишь раз остановившись, чтобы набрать воды из ручья и слегка размяться. Четверым путникам, непривычным к верховой езде, пришлось несладко - за прошедшее время они успели немного приноровиться к седлу, а оказавшись вновь на ногах, почувствовали себя, мягко говоря, нехорошо... К тому же, солнце припекало всё ощутимее...
Уже после полудня, не дожидаясь, когда зной достигнет своего пика, отряд остановился для отдыха на опушке буковой рощи, под кронами трех молодых деревьев, стоящих чуть поодаль от дороги. Все четверо новоиспеченных всадников попадали на траву словно спелые груши. Рудый дал им немного прийти в себя, а затем деликатно напомнил, что неплохо бы было позаботиться о скакунах. Чтобы проявить эту заботу нашим друзьям пришлось собрать всю силу воли. Но, с солидной долей помощи и подсказок от своих опытных товарищей, парни справились с задачей и уже более упорядоченно устроились на отдых.
Привал дал возможность побеседовать и обменяться свежими впечатлениями. Северяне расположились на импровизированной подстилке из шкур и завязали разговор, лениво перебрасываясь фразами. Немного оклемавшись, четверо друзей включились в эту неспешную беседу. Слава удивлялся тому, что за двое суток, проведённых при дороге, им не встретился ни один мирный путник. Один из северских воинов по имени Дедила пояснил ему, что дым, настороживший походников утром прошлого дня - единственное, что успели сделать полезного черниговские мужи. Когда на их стан наскочили хазары, северяне смогли подпалить траву, служившую подстилкой - и тем подать сигнал всякому, кто его заметит, что, мол, неладно на дороге, путник, остерегись!
Ближе к вечеру небольшой отряд остановился у ворот крошечного сельца - домов на семь - десять. Ворота в бревенчатом тыне были прикрыты по случаю близящейся ночи. Но выглянувший из-за частокола старик - сторож поспешил открыть створки.