ВЕТКА ПАЛЕСТИНЫ
(Предисловие к книге "Вчерашний костер")
Живет в Израиле прекрасный русский поэт Юрий
Криворуцкий, мой ровесник. О себе он говорит скромно:
я не поэт, я технарь. И, действительно, вроде бы
технарь: военное детство, завод, флот, потом - заочный
институт, компьютеры... Но истинной поэзией дышит
подаренная мне его книга. Откуда это чудо? Поэзия
рождается из любви. А Любовь эта для Юрия Криворуцкого
- Россия. Он с раннего детства любит сыновней любовью
ее леса и поля, ее дымчатые, голубоватые дали. Всю
жизнь - в отпуска и выходные - он ходил пешком по
родной земле с рюкзаком за плечами
Замрет на Троицкой вагон,
Тропа завьется,
Молчанье низеньких окон
В меня вольется.
Дорога к речке поведет
Вдоль рыжей пашни.
На тихом берегу пахнет
Костром вчерашним.
Это те родные всем россиянам места, где стоят поки-
нутые русские деревни, но где
На солнце гордо распростер
Шипы-огни чертополох;
Где
... леший по-над Истрой бродит
И звонкий лист ковром кладет,
Как будто душу он отводит,
Да все никак не отведет.
Сомненья и тревоги есть на свете: без них не обой-
тись. Это и война, и голод, и черные воронки тридцать
седьмого, и страшные песчаные рвы на Украине, и прок-
лятый пятый пункт в анкете, из-за которого поэт и
оказался в израильском поселке Нахаль-Бека на краю
пустыни. Сомненья есть. Но
...вновь навстречу дым и ветер,
И ярких звезд надежный свет -
Все, чем я счастлив был на свете,
В чем никаких сомнений нет.
Да, нет сомнений в солнце, просвечивающем шипы чер-
тополоха оранжевой радугой, нет сомнений в моряке-гор-
нисте, зовущем на вечерней pаре к памяти о погибших,
к "раздумью и печали".
А вот стихотворение, которое в будущем несомненно
отнесут к шедеврам мировой лирики по новизне мысли и
чувства, выраженных в образах ясных и простых:
ПАМЯТЬ
Е. Аксельрод
Что вспомнил я за час до рейса,
Устало прислонясь к стене:
Свое упрямое еврейство,
Всю жизнь кричащее во мне.
И тысячи обид на свете,
Которым нет и нет конца;
И вечный пятый пункт в анкете,
И черный воронок отца.
И ужас Катастрофы нашей
С кошмаром ада наяву,
И тетю Хаю с дядей Яшей,
Закопанных в песчаном рву...
Но здесь, в краю Обетованном,
Земле и грешной, и святой,
Я вспомнил Марью да Ивана,
Сгоревших в катастрофе той.
В чем глубинная сила этого стихотворения? В том,
что поэт не отделяет шесть миллионов евреев от трид-
цати миллионов русских, украинцев и других народов,
погибших в той глобальной трагедии.
В стихотворении "Ностальгия" Юрий Криворуцкий
пишет:
Я умру в пустыне раскаленной,
Не от жажды - от тоски умру
По траве некошенной зеленой,
Тихо шелестящей на ветру.
Передо мной цветная фотография. Юрий Криворуцкий
с рюкзаком за плечами и посохом в руке - на фоне из-
раильской пустыни вблизи Мертвого моря. И ни дерев-
ца, ни травиночки. Только ржавая россыпь камней, жел-
тый песок и раскаленное небо...
Поэт поделился со мной своими планами.
Главное:
- Хочу вернуться в Россию!
- Возвращайтесь, Юра! Возвращайтесь туда,
Где шепчут травы день-деньской,
Не зная горя и печали,
И каждый кустик над рекой
Как своего меня встречает...
И будут в небе облака
Кружить беспечно надо мною,
И будет течь и течь река
Сосновой гулкой стороною.
2 марта 1997 г. Анатолий Жигулин
Москва