Виллем уже три часа как гулял по набережной, мимо причалов, где ютились мелкие и крупные судна. Луна освещала путь худощавому молодому человеку, поношенный костюм и обувь на легкой подошве - плохая защита от наступающей зимы. Шляпу и шарф Виллем забыл в съёмной квартире, в небывалой спешке и тревоге. И сейчас Виллем явно жалел, его бил озноб.
Мимо пронеслась карета скорой помощи, извозчик драл две клячи как мог, спешил. Недавно открыли департамент скорой помощи, помогали нуждающимся. Тогда Вил противился этой структуре, но теперь его мысли были далеко от такого мнения.
- И зачем я убежал? - говорил сам с собой Вил, кутаясь в жалкое подобие пиджака. - Как полный дурак, трус, жалкий плакальщик! Не зря она с ним, а не со мной! Герхарт сильнее, умнее, богаче! У него есть хлеб и вино! У него прекрасная жизнь! Герхарт не как я, не витает в небесах! - Виллем пытается укутать шею, но ничего не выходит.
Он натыкается на городовых.
- Эй, придурок! Не видишь на кого нарвался! - заорал тот полицмейстер, которого задел Виллем. - Щас узнаешь! - Полицейская палка прошлась по спине молодого человека. Вил кротко охнул и упал на грязный тротуар.
- Карл, ты мало дал! - сказал второй полицейский. - Дубинки мало, дружище!
Карл поддал пареньку левой. Виллем крикнул так, что из одного дома на набережной выглянула служанка, но увидев городовых тотчас скрылась.
- Вот так, Карл! С него станет...
- Да, Отто, пускай знает место.
Полицейские пошли своей дорогой, беседуя о делах и желании проведать дешевые бордели в порту. Красные огни притягивали всех, а во время холодной ночи и подавно.
Виллем поднялся, ноги, совсем окоченевшие, сами понесли куда-то. Незаметно для себя, парень оказался перед сверкающей витриной, казалось, она излучала тепло и радушие, словно родной сельский дом, который некогда парень покинул. На витрине можно было прочитать "Театр кукол Осви Шлеймана". Заведение открыто, если судить по притягивающим огням. Озябшими руками Вил потянул дверь на себя, та жутко скрипнула, будто ее никогда не смазывали, тепло натопленного помещения втащило молодого человека.
К Виллему тут же подошел седой старичок, горбатенький с веселым выражением лица: - Здравствуйте, господин зритель! Проходите в зал, вас заждались!
Виллем опешил, ведь на нем грязный порванный костюм, а старичок, в сверкающем халате как джинн, тащил парня через проходную в темный зал, где, как оказалось, никого не было.
- Но вы ошиблись! Кто меня мог ждать! - сказал парень. - Да мне нечем платить!
- Что вы, милейший! Вы ведь нуждаетесь в тепле и приюте! Так-с? - лился мягкий голос старичка. - Вас предали! Так? По глазам вижу: вам нужна поддержка и участие. Платой послужит ваша история! Она будет интересна, поверьте моему чувству, Виллем. Вы и есть плата!
- Что вы такое бормочите? - встрепенулся Виллем, уже очутившись в темном зале, в первом ряду, на мягком сидении. Старичок подмигнул и кивнул на сцену.
Свечи на шикарной люстре вмиг вспыхнули. Парень увидел на сцене фигурки, тряпичные, картонные перегородки. Куклы были безликими, без малейшего напоминания на черты лица, и никаких нитей Виллем не увидел. "Кто же будет дергать за нити?" - подумал парень, всё еще съёживаясь от холода.
- Вы и будете, господин! - уверенный мужской голос заставил встать Виллема. - А вставать не надо, идти вам некуда, да и не к кому! Так? - голос напоминал стариковский. - Виолета не с вами, так?
- Так, - сказал парень и сел. - Но откуда?
- Смотреть будете?
Виллем немного поразмышлял, решительно кивнул, и на сцене неожиданно погас свет. Всего лишь на мгновение, но парня это напугало сильнее, чем непонятное заведение, которое ранее он не посещал, и где не требовали денег.
Всего две куклы оказались в кругу света: толстоватый мужчина, белая рубашка и черные брюки, и худенькая девушка, длинноволосая блондинка в синем платье. Они стоят возле постели, мужчина целует и обнимает её, затем укладывает в постель. Но тут в идиллию врывается еще один тип: тощий, словно сделан из соломин, в темной рваненькой одеженке. Этот тип ужасается, бросает шляпу и шарф, кричит. Виллем услышал голос куклы, свой голос: "Виа, как ты могла? Мы ведь любили друг друга!"
"Виллем, ах, Виллем!" - кинулась блондинка, поправляя платье. "Мне жаль, право жаль".
"Ну что, Вил! Я тебя снова обогнал!" - ухмылялась толстого Герхарта. "Милаху твою имел! Ты даже не заметил! Ха-ха-ха!"
Тощая кукла, сущий оборванец, символ неудачника, сбегает из круга света.
Виллем, на лице слезы, готов сорваться с места, как видит, толстяк на повышенных тонах общается с девушкой. Она отталкивает ухажера, тот падает на пол, но ссора не заканчивается. Руки толстяка оставляли на белоснежной коже синяки и ссадины. Виа не сдавалась, она кричала, но толстяк метнулся в последнем порыве, роковом: удар мужского кулака пришелся по виску - девушка упала как убитый лебедь.
Виллем вскочил с кресла, куклы продолжали показ, но парня это не интересовало. Он побежал к выходу, старичок куда-то делся, уличный холод встретил Виллема.
- Куда же вы? - старичок в красном халате стоял возле двери.
- Я спешу, - ответил парень. - Я ошибся, поступил не так как надо...
- Но вы же не досмотрели ... до конца.
Виллем уже ничего не ответил, он мчался напролом ночной темноты.
А старичок вернулся в зал, где куклы показывали окончание спектакля. Тощая кукла в поношенном костюме бежала, бежала с явной целью, явным желанием. Кукла бежала мимо двухэтажных зданий, доходных домов и представительств компаний. Она завернула за угол, слишком резко. И прямо попала под тряпичную копию конного экипажа, скорой помощи, спешащей на помощь бедствующему. Кукла молодого человека, побитая и разорванная, осталась лежать на каменной улице, а экипаж даже не остановился.
- Не досмотрел, - промолвил старичок, улыбаясь загадочно. - Вечно спешил ты, Виллем. И даже предназначенное встретил еле поспевая... Эх, все мы куклы в руках Господа...