Голова клиента резко откинулась назад, из тела словно вынули скелет, и оно безвольно опустилось на асфальт.
Двадцатью пятью тысячами долларов на счету стало больше. Он с сожалением прислонил винтовку к стене, бросать жалко. Больше оружия он, пожалуй, любил только дочь, жену и книги. Ну что ж, с неприятной частью его работы на сегодня покончено, можно переходить к приятной.
Внизу он слышал крики охранников, кто-то пытался отдавать приказы. Самое позднее минут через десять они должны быть здесь. Но у него всегда есть в запасе нетривиальные ходы. Нетривиальные для них, суетящихся сейчас над телом своего мёртвого господина. А для него - это обычная работа и он не виноват, что так многогранен. Пусть герои голливудских боевиков уходят от погони по крышам, прыгая с немыслимой высоты, он - профессионал и все эти бессмысленные телодвижения не для него.
Угол обстрела из этого дома был не так удобен, как из соседнего, но при его стрелковой подготовке это не сильно усложняло дело. Зато здесь жила эта старушка - божий одуванчик.
Он снял перчатки и выбросил их в мусоропровод. Туда же полетела и брезентовая куртка, а из кожаного дипломата был извлечён бежевый голландский плащ и такого же цвета берет. Спустившись двумя этажами, он нажал старенький звонок у деревянной двери. За дверью пару минут царила тишина, и он уже начал слегка беспокоиться, что старухи нет дома, как услышал шарканье ног.
- Кто там? - голос был совсем не старческий.
- Маргарита Валентиновна, это Самсонов.
- Какой ещё Самсонов?
- Вы что, меня не помните? Эксперт-букинист.
Загремел замок, дверь приоткрылась на длину цепочки. Из щели на него глядели два выцветших глаза.
- Добрый день, Маргарита Валентиновна, я пришёл, как и обещал.
- Почему не позвонили предварительно?
-" Прекрасная всё-таки болезнь склероз!" - подумал он. -"Что ни день, то новости".
- Вы, должно быть, забыли,мы с вами вчера созванивались и договорились, что я зайду сегодня посмотреть на ваши книги.
Глаза продолжали недоверчиво рассматривать его и он счёл нужным добавить:
- Намереваюсь у вас что-нибудь купить.
Внизу с грохотом распахнулась дверь, и в подъезде загремели шаги, как будто ворвалось стадо слонов. Это охранники начали прочёсывать дом. "Быстро, однако" - отстранённо подумал он.
- Я не совсем одета, не ждала вас - старуха явно не торопилась впускать его.
Шаги приближались. " Давай, впускай меня, старая грымза! В твоём ли возрасте кокетничать? Я уж как-нибудь постараюсь сдержать тошноту при виде твоих увядших прелестей".
- Я завтра в отпуск уезжаю, меня три недели в городе не будет, а вам, я так понял, деньги нужны.
Он, стараясь не суетиться, шагнул в тёмный коридор, и в это время на лестничной площадке появились двое запыхавшихся молодцев, красномордых и с бритыми затылками.
- Молодые люди, - зашипела на них Маргарита Валентиновна, - здесь, между прочим, ветераны живут, так что, будьте добры, ведите себя потише.
- Бабуля, ты тут никого из подозрительных не видела? - неожиданным фальцетом спросил один из незадачливых бодигардеров.
- Вы что, из милиции?
- Ага.
- А документы у вас есть?
- А ты как думала?
- А почему вы, молодой человек, мне тыкаете? Раз при исполнении, говорите, пожалуйста вы. К тому же я вас втрое старше.
- Ладно, Колян, тут только время зря тратить, а нам ещё чердак проверить надо.
Хлопцы рванули дальше наверх, и Маргарите Валентиновне было видно, как перекатываются под чёрными из тонкой шерсти брюками их мощные ягодицы.
- Вот молодёжь пошла, никакого уважения к старшим, - ворчала она, запирая дверь. - Что же вы стоите в коридоре, проходите в гостиную.
- Благодарю, - он вошёл в комнату, которую она назвала гостиной, и словно вернулся лет на тридцать назад. Югославский линолеум, румынская мебель.
- А вы смелая женщина.
- Я, молодой человек, войну прошла. А первый мой муж, Царство ему небесное, по возвращении с фронта в МУРе работал, " Чёрную кошку" ловил. Вы, наверное, про Чёрную кошку и не слышали?
- Ну почему же? - как можно обаятельней улыбнулся он. - Ещё фильм по телевизору показывали с Высоцким.
- На самом деле нам тогда намного страшнее было, по всей Москве убийства и грабежи. Тоже, как сейчас говорят, организованная преступность. Но тогда их называли просто и без затей: бандиты и убийцы. А сейчас - киллер! Да так уважительно звучит, почти что лидер. До того договорились, что считают за профессию, как шофёра или брокера. Только объясните мне, молодой человек, что это за профессия такая, людей убивать? Мы убивали врага на войне, Родину защищали. И денег за это не платили, потому как долг это наш, священный. Да, да, священный! - сердито посмотрела она на него. - Нынешняя молодёжь долги знает только денежные. Ладно, что-то я, старуха, разболталась. Давайте, ближе к делу.
" Вот тебе и божий одуванчик".
- Я бы вашего Шекспира купил, ну и "Орлеанскую девственницу" Шиллера.
- Предупреждаю, что задарма я вам их не отдам.
- Ну что вы, Маргарита Валентиновна, я вовсе не собираюсь вас обманывать. Это, конечно, не Бог весть, какой раритет, хотя Брокгауз и Ефрон...
- Три тысячи! За каждый фолиант.
Он откашлялся.
- Видите ли, уважаемая Маргарита Валентиновна, если вы доверяете мне как специалисту...
- Дешевле я книги не отдам!
- Они стоят пять тысяч - улыбнулся он, - каждая.
Она, приоткрыв рот, уставилась на него. Он видел её вставную челюсть, неестественно ровные и белые зубы. Достав портмоне, отсчитал десять тысяч и положил на круглый стол, покрытый белой кружевной скатертью. Маргарита Валентиновна посмотрела на деньги и вышла из комнаты.
- Вот - вынесла она два тяжеленных тома в кожаных переплётах и книгу размером поменьше, - и вам от меня подарок, прижизненное издание Есенина.
- Даже и не знаю, как мне благодарить вас? - он осторожно взял в руки томик поэта.
- Не стоит благодарностей, молодой человек.
- Маргарита Валентиновна, - он раскрыл дипломат и достал большую коробку шоколадных конфет, - а чайком не угостите?
- Умеете вы обращаться с женским полом - улыбнулась старуха искусственными зубами.
Спустя два часа он вышел из квартиры Маргариты Валентиновны, унося потяжелевший на несколько килограммов, дипломат. На улице ничего не напоминало о произошедшем убийстве, труп, должно быть уже увезли, криминалисты проделали необходимую первоначальную работу. Во дворе играли дети, светило тёплое майское солнце, для большинства жителей Земли жизнь продолжалась со всеми её радостями и неприятностями. Он чувствовал душевный подъём от хорошо сделанной работы, от покупки книг, и даже чёрная кошка, перебежавшая дорогу, вызвала у него улыбку. " Опоздала ты, милая, - думал он, наблюдая за пушистым зверьком, обнюхивающим майскую травку, - на целых три часа".
Это был его двенадцатый заказ за четыре года. Ни одного прокола, ни одного сбоя. Он часто задавал себе вопрос, почему взялся за эту работу? Ответ был достаточно парадоксальный: из любви к семье, к книгам и к стрельбе. Жизнь текла размеренно, зарплаты им с женой хватало, шиковать не шиковали, но на еду и приличную одежду деньги зарабатывали. Дочь тогда доучивалась в последних классах, пора было думать, куда пристраивать девочку дальше. А за высшее образование надо было платить.
Работу ему предложил его товарищ, с кем вместе не один год занимались стрельбой, даже ездили на Олимпиаду. Он сваливал на Запад, хотел передать эстафету.
Связь по специальному номеру, который каждый месяц менялся, поддерживалась с диспетчером. За четыре года они ни разу не встречались, информация о клиенте ждала его либо в ячейке автоматической камеры хранения на вокзалах, либо в ящике раздевалки какого-нибудь элитного спорткомплекса, варианты были разные. Он поставил только два условия: не браться за заказы на публичных людей и естественно, клиенты должны быть совершеннолетними.
Первый заказ был на торговца с рынка, кавказского мужчину средних лет. Ясным апрельским днём пуля из Марголина пробила бедняге череп. Пистолет он бросил в стоявший рядом контейнер и вместе с многочисленными зеваками кричал, что надо немедленно вызывать скорую. На гонорар в три тысячи долларов (жене соврал, что два года копил эти деньги) они всей семьёй съездили в Германию, где в дюссельдорфском банке он открыл счёт, на который стали поступать деньги от последующих заказов. Гонорары с каждым выполненным заказом росли, дочь училась в коммерческом вузе, ещё чуть-чуть и за старость можно было не беспокоиться.
Он посмотрел на часы, почти половина пятого. Сегодня пятница, жена работает до трёх и, наверное, уже дома. Надо по дороге купить цветов, он всегда после выполнения заказа приходил домой с букетом красных роз, это были любимые цветы его жены.
Из кухни тянуло чем-то невероятно вкусным. Татьяна, одетая по-домашнему и в фартуке колдовала у плиты.
- Привет!
Он подошёл с букетом и обнял жену.
- Привет! - голос у неё был какой-то тусклый.
- А почему мы такие невесёлые? Что-то случилось?
- Да так, на работе неприятности.
- Что, дебет с кредитом не сходится?
Она работала главным бухгалтером в строительной фирме.
- Примерно.
- Ну, я не верю, чтобы такой финансовый гений как ты не смог решить эту проблему.
- Иди, мой руки - через силу улыбнулась она.
- А где Иришка? - спросил он из ванной. - У неё, насколько мне известно, сегодня всего две лекции.
- У твоей дочери сегодня свидание с молодым человеком.
- Это, случайно, не с тем, который как-то приезжал на "Ниссане" и полчаса сигналил под нашими окнами?
- А что, вполне приличный молодой человек. Высшее образование, своё дело в компьютерном бизнесе.
Уже вечером, перед сном он увидел, как Татьяна выскользнула на балкон и задымила там сигаретой. Курила она крайне редко, когда сильно нервничала.
- Так что, всё-таки произошло? - он встал рядом с женой, облокотившись о перила.
Татьяна несколько минут молчала, сосредоточив свой взгляд на кончике сигареты. Затем она щелчком отправила окурок с высоты седьмого этажа, и, дождавшись, когда он скрылся в майской ночи, повернула к нему лицо.
- Как ты считаешь, я способна нарушить закон?
- Странные ты какие-то вопросы задаёшь. Мы с тобой вместе уже двадцать лет.
- Нет, ты скажи, я способна нарушить закон, совершить бесчестный поступок? - голос её дрогнул.
- Успокойся, родная. Нарушить закон и совершить бесчестный поступок - не всегда одно и тоже. Лучше скажи мне, что случилось? Может я смогу чем-то помочь?
- Ну почему он предложил именно мне утвердить этот финансовый отчёт? Я столько лет занимаюсь финансами и никогда, ни одного нарушения! Я всегда с ровным сердцем шла в налоговую!
Он прижал её к себе.
- Пойдём на кухню.
Усадив жену за стол, достал из шкафа початую бутылку "Арарата".
- Он предложил это тебе, Танюша, потому что ты главный бухгалтер. Так что ты ему ответила?
- А ты как думаешь?
- Тебя теперь уволят?
Она посмотрела на него.
- Всё гораздо серьёзней, чем ты себе представляешь. Пошли спать. - поставила жена точку.
Прошла неделя, за ней пронеслась вторая. Они прекрасно отдохнули в Египте, загорелые и набравшиеся сил возвратились домой. Дочь Ирина с головой окунулась в сессию, он отправился на работу в свой архив, Татьяна в фирму. С того вечера она ни разу не вернулась к их разговору, да и вообще старалась не касаться темы своей работы.
Он сосредоточенно работал над томиком Жуковского 1847 года издания, когда услышал настойчивый зуммер спецмобильника. Извинившись перед коллегой, вышел в коридор.
- Добрый день - раздался нейтрально-вежливый голос диспетчера.
- Добрый день - так же без эмоций ответил он.
- Посетите сегодня в девятнадцать ноль-ноль бассейн "Нептун". Говорят, там, на прошлой неделе немецкий ионизатор для очистки воды поставили. В девятнадцать двадцать как раз заканчивается первая вечерняя смена.
- Спасибо за приглашение - ответил он и отключился.
Разговор этот означал, что в семь часов вечера он должен будет забрать из ящика под номером двадцать документацию на очередного клиента. "Что-то рано" - подумал он. Обычно пару-тройку месяцев ему давали отдохнуть. "Быстро, однако, растут ряды заслуживающих моей пули".
Ровно в семь часов вечера он, купив в холле бассейна плавки и резиновую шапочку, входил в раздевалку. В двадцатом ящике, на верхней полке его ждала синяя полиэтиленовая папка, которая тут же перебралась в кожаный дипломат. Сорок минут он с удовольствием плавал в очищенной немецким ионизатором воде, разминая и растягивая мышцы, принял душ и посвежевший садился в свой "фольксваген".
"Ну-с, посмотрим кто на этот раз". К своим клиентам он не испытывал ни жалости, ни ненависти, вообще никаких чувств, словно это были неодушевлённые предметы. В его шкале ценностей они стояли гораздо ниже книг, которые он любил, как можно любить вещь. Вещью он книгу не считал, все они были для него как дети. Мать рожает дитё, нянчится с ним, воспитывает, и становится с ним как бы одним целым. Так и он с книгой, и не важно, что иная была его старше минимум лет на триста.
Он отстегнул кнопку, и из папки к нему на колени упали две фотографии. Они упали печатью вниз, и на обороте одной карандашом была написана цифра тридцать. "Ого, зарплату повысили. Значит, ценят" - усмехнулся про себя. Перевернув одну карточку, он увидел как на него, улыбаясь, смотрит такое родное лицо жены.
" Это что, чей-то дурацкий розыгрыш?" - подумал он.
На обороте второй карточки был написан его адрес. Он перевернул её и посмотрел на снимок; девятиэтажный дом и балкон на седьмом был обведён красным фломастером. Нет, это явно чья-то глупая и жестокая шутка! Но чья? Диспетчера? Ему всегда казалось, что на том конце с ним разговаривает автомат, настолько механичен был голос.
И тут ему вспомнился их с Татьяной двухнедельной давности разговор и её последняя фраза, "всё гораздо серьёзней, чем ты думаешь". Ну, конечно, это её проворовавшийся шеф. От сделанного открытия ему почему-то стало легче. Надо просто отказаться от заказа.
Он достал из кармана телефон, потыкал по кнопкам. Куда звонить, если номер диспетчера не определялся? Связь всегда была односторонней. Ему "сбрасывали" заказ, он соглашался, получал необходимую информацию, если требовалось, инструкции. Спустя три дня после выполнения, проверял поступление оговоренной суммы на его счёт. И так все четыре года механизм этот работал как швейцарские часы без единого сбоя.
Ему стало душно в салоне автомобиля, и он включил кондиционер. Господи, ну кому понадобилось убивать его жену? Более порядочной и доброй женщины он в своей жизни не встречал. И уж кому как не ему знать Татьяну, они уже более двадцати лет вместе. Да он к матери так не относился, знал её хуже, чем жену! Той вечно было не до него; работа и мужчины выпивали до дна. Никто лучше, чем Татьяна не понимал его, ни от одной женщины он не получал столько любви и тепла.
Надо успокоиться и взять себя в руки. Глубоко вдохнув, он задерживал дыхание до тех пор, пока в глазах не появились чёрные точки. Стало действительно легче, сердце забилось ровнее, в голове прояснилось. Хорошо, а теперь начнём рассуждать. Допустим, он отказывается выполнить заказ, ну и что? Его отдадут другому, а кто будет этот другой, он не знает. Татьяна может стать жертвой какого-нибудь маньяка, их сейчас расплодилось как мух у навозной кучи. Он представил свою красавицу-жену, располосованную ножом, и ему стало по настоящему плохо. Или, продолжил он себя истязать, устроят дорожно-транспортное происшествие.
"Господи, ну что за бред я несу?". Он откинулся на спинку сиденья, сжимая в потной ладони телефон - этот зловещий кусок металлопластика, время от времени, подобно дельфийскому оракулу вещающий кому предстоит покинуть этот суетный мир.
Из ступора его вывел телефонный звонок. Он разжал ладонь, но вестник смерти молчал. Спустя какое-то время до него дошло, что звонит в кармане пиджака его мобильник.
- Дорогой, ты где? - услышал он такой родной голос.
- Скоро буду- коротко ответил он, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал и тут же отключился.
Нет, он не допустит ни ДТП, ни того, чтобы её коснулся нож маньяка! Надо немедленно уезжать из этой страны! Тех денег, что лежат на его счету в Дюссельдорфе им на какое-то время хватит. Он выучит язык, устроится работать в какой-нибудь музей, в Европе полным-полно музеев. Найдут подходящий вуз Ирине, английским она владеет вполне сносно, так что быстро войдёт в учёбу.
Надо признаться, что Европа ему не нравилась. Она была слишком чопорной и слишком ветхой. Её узкие улочки заполнялись молодыми, агрессивными выходцами из стран Магриба. Так что будущего, на его взгляд у этой дряхлой старухи не было, только прошлое. Её конечно можно восстановить как редкий фолиант многовековой давности, но для этого нужны чуткие руки реставратора, а не грубые пятерни какого-нибудь алжирского каменотёса.
Конечно, Европа отпадает, как и остальные три обжитых континента. Потому что, как он может бросить свою трёхкомнатную квартиру, свою редкую библиотеку, которую с младых ногтей собирал буквально по крупицам? Это его, и только его мир, и другого больше нигде не будет!
Нахлынуло раздражение на себя и жену. Чёрт его дёрнул согласиться на эту работу! Права была Маргарита Валентиновна, что это за профессия такая - людей убивать? И чёрт дёрнул Татьяну пойти работать в эту фирму!
Вот так, скрежеща зубами, и судорожно сжимая руль, он въехал в свой двор. Не выходя из машины, посмотрел на свои окна. Оттуда на темнеющую улицу лился уютный свет. Татьяна как всегда приготовила что-нибудь вкусненькое на ужин. И всё это кто-то хочет разрушить? Он принялся в ярости рвать фотографии. Улыбающаяся Татьяна и дом разлетелись по всему салону на мелкие кусочки. Нет, он не допустит, чтобы его с таким трудом собранная из любимых и необходимых ему вещей жизнь, вот так же разлетелась на мелкие осколки! Не допустит!
В окно постучали. Через стекло на него смотрела Татьяна, только на двадцать лет моложе. Как всё-таки Иришка похожа на мать! Фигура, походка, волосы, даже улыбка и жесты.
- Пап, ты там не заснул, случайно? Мама нас на ужин заждалась.
Он загнал машину в гараж. Рядом с дочерью стоял владелец голосистого "Ниссана" с букетом алых роз в одной руке и бутылкой вина в другой.
Он подошёл, обнял чуть крепче обычного дочь и поцеловал её в щёку.
- У нас сегодня смотрины?
- Я тебе звонила, хотела предупредить, но ты не брал трубку.
- Твой папа в это время решил немного побыть тюленем. - улыбнулся он.
Пожимая руку молодому человеку, он почувствовал укол ревности, той, какую, наверное, испытывают без исключения все отцы. Мы, мол, эту красоту холили и лелеяли, а тут пришёл ты на всё готовенькое. В лифте он смотрел на Иру, прижимавшуюся к своему бойфренду, так, кажется, сейчас модно называть ухажёров, и вспоминал первые шаги дочери, её первые слова...
Потом был ужин при свечах, с красным вином и мясом по-французски. Кирилл оказался довольно милым молодым человеком, в меру шутил, в меру отпускал комплименты Татьяне, и смотрел на Ирину влюблёнными глазами.
- Ну, как тебе жених? - спросила жена, когда они на кухне вдвоём мыли посуду.
- Если бы знать наверняка, что он именно тот, кто ей нужен? - вздохнул он.
В спальне он набросился на Татьяну как юнец, страдающий от переизбытка гормонов.
- Ты что, виагры объелся? - ошалела она от его неистовых ласк.
В ту ночь он любил её, как не любил, наверное, в медовый месяц и заснули они далеко за полночь. Уже проваливаясь в сон, он услышал:
- Ты знаешь, шеф наконец-то отстал от меня со своим отчётом. Даже извинился.
- Вот видишь, я же говорил тебе, что всё закончится хорошо. Крыса, чтобы вырваться из капкана способна отгрызть себе лапу.
- Это ты к чему?
Но он уже спал, крепко обняв Татьяну, чувствуя, как ровно бьётся под его ладонью её сердце.
Он встал, когда ещё не было и семи.
- Ты куда? - сонным голосом спросила Татьяна. - Забыл, сегодня суббота.
- Поработаю до обеда в архиве. Спи, родная - он поцеловал её в щёку.
Несколько минут стоял, глядя на безмятежное лицо жены. Потом долго принимал контрастный душ, пил крепкий кофе не чувствуя при этом ничего; ни горячих и холодных струй, попеременно бьющих по телу, ни вкуса великолепного бодрящего напитка.
"Всякое дыхание, да славит Господа!". Он не мог вспомнить, где слышал эту фразу, ведь не разу не был в церкви, не читал духовной литературы. Но мозг настойчиво время от времени выдавал её, когда он сидел на крыше дома, откуда просматривался балкон его квартиры. Дом этот располагался чуть наискосок, его наполовину закрывал другой, и имел наименее удобный сектор стрельбы. Но для его стрелковой подготовки это было несущественно, зато и доберутся до этой девятиэтажки в последнюю очередь. Он прикинул на глаз расстояние, метров 300-350. Для СВД вполне приемлемо. Сама винтовка, уже собранная, лежала рядом.
Он лёг поудобнее, широко раздвинув ноги, и навёл оптику.
"Всякое дыхание, да славит Господа!". Вот привязалось! Он начал корректировать оптику, но изображение всё равно было размытым. Не сразу понял, что это слёзы, его слёзы. Достал из кармана белоснежный носовой платок, вытер глаза, потом окуляры прицела, высморкался.
Вот он родной балкон, пол которого десять лет назад сам любовно выстилал итальянской плиткой. "Ты не торопись выходить, милая, я подожду. Я буду ждать, сколько надо, так что ты не торопись. И не бойся, родная, ты даже не почувствуешь боли. Маленькая пулька аккуратно войдёт в твоё сердце, и оно просто перестанет биться. И прости меня, любимая, если сможешь. Я делаю это только ради тебя и нашей дочери, я всегда всё делал только ради вас".
Слёзы опять застлали глаза, и он просто смахнул их. Когда снова приложился к окуляру, то увидел на балконе знакомую фигурку в шёлковом халатике. Два таких одинаковых он привёз своим девочкам в прошлом году из Таиланда.
"Ну, зачем ты куришь? Тебе это так не идёт, да и для сердца вредно". Последняя его мысль, перед тем как спустить курок, была о том, что надо не забыть по дороге домой купить букет свежих алых роз.
. . .
Окурок полетел с высоты седьмого этажа в траву. Ирина воровато оглянулась на балконную дверь, где там мать? Наверное, всё ещё в ванной, смывает следы ночного греха. Этой ночью она долго слышала её стоны из своей комнаты. А её ругают, если придёт на полчаса позже обещанного. Она подумала, что будет, если родители узнают, что она курит? Пару месяцев назад начала баловаться и сама не заметила, как втянулась.
Глубокий вдох и выдох, чтобы прочистить лёгкие. Ирина выпрямилась и посмотрела вокруг, в окнах соседних домов отражалось июньское солнце. "Нет, всё-таки жизнь прекрасна!" - думала она, сладко потягиваясь. На крыше одного из домов на секунду мелькнул солнечный блик, отразившись в маленьком кусочке стекла. Или это ей всего лишь показалось?