Никита - красивый брюнет двадцати семи лет отроду - шел к роднику по знакомому с детства лугу. Цветущее разнотравье кружило голову ароматами. В траве нестройным хором стрекотали кузнечики, бабочки беззаботно кружились в воздухе, исполняя брачные танцы, и только трудолюбивые пчелы, сосредоточенно перелетали от цветка к цветку. Над ухом Никиты прожужжал шмель - тяжеловес - случайно потревоженный шагами - казалось, рассерженное насекомое бурчало: "Понаехали тут всякие!" Никита - резко присел на корточки, а мохнатый шмель, довольный тем, что ему уступили дорогу, завис, осмотрелся и исчез со скоростью дождевой капли, нырнув в полянку цветущего клевера.
Солнце припекало, щедро награждая все живое своим теплом. Никита свернул на тропинку, кружащую вдоль болотца. Родник находился чуть выше. Под его водоносный слой заботливыми руками деда Матвея, был подведен дубовый жёлоб, с которого вода веселой отвесной струйкой била по сероватым камням и бежала дальше, образовывая это небольшое болотистое озерцо. Над его водной гладью носились стрекозы. Их прозрачные слюдяные крылья - пропеллеры сверкали в солнечных лучах. Невесомые голубокрылые и желтокрылые с изящными длинными телами стрекозы напоминали сказочных эльфов. Среди них изредка, подобно грозовой туче на ясном небе, выделялись целиком коричневые с крупными крыльями экземпляры, казавшиеся бомбардировщиками. Одна такая стрекоза нахально уселась Никите на кончик носа. Гостья бесцеремонно протирала свои фасетчатые глаза передними лапками, словно для того чтобы получше разглядеть "аэродром". Цепкие лапки щекотали кожу. Никита не сдержался и, зажмурившись, смачно чихнул. Гостьи простыл и след, а он вспомнил, как в детстве испугался, когда такая же стрекоза с треском пронеслась над головой, задев волосы, а шли они с дедом Матвеем устанавливать тот самый жёлоб на родник.
- Стрекоза охотится на комаров и всяких мошек, а над твоей головой их было много, вот она и пролетела так близко,- погладив маленького мальчика, объяснил тогда дед. С этого момента много интересного о животном мире узнавал Никитка. Сначала из рассказов деда, а потом из книг, и у него появилась мечта - стать доктором Айболитом.
Спокойный и рассудительный дед Матвей с первой встречи пришелся по душе внуку и, маленький Никитка с нетерпением ждал очередного лета. С бабушкой ему тоже было уютно, но к деду мальчик тянулся, видимо, потому что ему не хватало внимания отца, который не жил с ними и сыном вообще не интересовался. От деда приятно пахло табаком и сосновой смолой. Никитка любил наблюдать за ним, когда тот плотничал. Крепкие дедовы руки плавно водили рубанком по деревянной заготовке, а мальчику казалось, что это маленький кораблик плывет по волнам, срезая им верхушки, потому что красивая спиральная стружка тонкой и прозрачной лентой выползала из-под рубанка. Никитке разрешалось прыгать в гору таких стружек, строить замки из заготовок и даже строгать. Правда, рубанок не слушался в детских руках, спотыкался и застревал, но шло лето за летом, и вот собственноручно изготовленный скворечник висит на березе.
Мальчик подражал деду во всем, часто выходило нелепо, и только один раз дед обозвал его и дал крепкий подзатыльник, застукав за сараем с папироской. Эту дурную привычку тринадцатилетний Никитка приобрел в школьном туалете под руководством соседа - старшеклассника Витьки.
- Молоко на губах, а туда же! Тебе еще ума - разума набираться! Эх, я то думал, ты мужиком растешь, а ты, сопляк совсем!- высказался дед таким тоном, что мальчик готов был провалиться сквозь землю. Желание подымить пропало раз и навсегда.
Никита взрослел, но все так же каникулы проводил у деда с бабушкой в деревне. Уже тонкие усики украшали и без того симпатичное лицо юноши, и он пропадал до третьих петухов, ватажась с приезжающей на лето молодежью, а дед оставался таким же крепким, словно годы проходили мимо, боясь подойти ближе. Он успевал накосить сена по росе, постолярничать, пока Никита отсыпался до обеда. За внуком был закреплен огород. Играя мышцами, сверкая загорелым телом, юноша легко таскал ведра с водой от самой речки, если нужно было полить только огурцы- водохлёбы или же относил насос и из шлага поливал все подряд, но и тогда работы хватало часа на три. Соседка Варька, девица на выданье, крутилась в это время на своем участке за забором. Она без зазрения совести заигрывала с Никитой. Обливала его водой, угощала горячими взглядами и скороспелыми яблоками. Обычно заканчивалось тем, что юноша окатывал ее из шланга теплой речной водой, а она, визжа и отмахиваясь от струи, снимала мокрое платье. Пышное тело хорошо просматривалось сквозь штакетник. Никитка вначале немного смущался, но любопытство брало верх, и он с жадностью подростка разглядывал ее большой бюст, круглые ягодицы, плавный переход талии.
- Вот девка, кровь с молоком! Замуж пора, детей рожать, а она с юнцом заигрывает, - качал головой дед, выходя на крыльцо покурить в тенечке. - Никита, ты поосторожнее с ней, огонь девка! Видишь, как природа ее одарила! Жаром пышет, что пирог из печи, обжечься можно! Ты понял, о чем я тебе толкую?
- Кажется, понимаю..., - не очень уверенно буркал Никита.
Не мог он сказать деду, что неделю назад Варька позвала его смотреть ежат на краю леса, там, где за молодым орешником начинался луг. Наклонилась она над норой, а в вороте платья красовалась девичья грудь с розовыми малинками сосков, ну точь-в-точь, как те ягоды, что они только что рвали у края леса.
Улыбнулась Варька, заметив его взгляд, толкнула руками за плечи, да так, что упал сидевший на корточках Никитка на спину, припала губами к его губам, а они малиной отдают. Целовала Варька его долго, прикасаясь к нему грудью, ладошками поглаживала. Никитка только мычал, словно онемел. Такая тяжесть была в его теле, и вдруг он почувствовал, как вся она сконцентрировалась в пояснице и бьет в низ живота. Испугался. Вырвался и побежал. Ноги сами вынесли к роднику. Кровь стучала в висках, дышать было трудно, и только холодная вода привела его в чувство. Он сунул голову под спасительную струю, ловил ртом стекавшую с волос воду...
- Мужик всегда ответственен за все: и за любовь, и за детей, и за женщину. В женщине - природного больше, а в мужчине - разумного. Я тебе сейчас не о любви толкую, а о взаимоотношениях. Нельзя женщину обижать, но и зла ей делать никак нельзя. Сложно бывает разграничить это, так что мой наказ тебе: не переходи черту, отступать будет некуда. Да и видел я вчера, как ее Васька целовал. Закругляйся с поливом, пошли вечерять,- закончил речь дед.
Видимо, у Варки с Васькой все шло замечательно, и она перестала крутиться на огороде. Спокойствие воцарилось по обе стороны забора. Ночные, безобидные бдения молодежи продолжались до конца августа. Последнее беззаботное лето было и у Никиты. Впереди предстояли: выпускной год и поступление в ветеринарную академию.
Никита успешно сдал школьные, а затем и вступительные экзамены. Так что в деревню он приехал только в начале августа. Бабушка была рада, а дед гордился внуком. Молодежи почти не было. Варька вышла замуж. Никита и дед занимались починкой крыши, столярничали на пару, и изредка молодой человек поливал грядки. Жара пошла на убыль. Размеренно и чинно заканчивалось лето. Никита возмужал за этот год. Это был статный молодой человек. Горожанки одаривали его улыбками, а многие откровенно заглядывались. Не удержалась и соседка Варька. Она перекидывалась с ним словами при каждом удобном случае, заводила невинные беседы про учебу, интересы. Однажды вечером застав его, купающимся на речке, изображая, словно поскользнулась на мокрых досках мостка и подвернула ногу, ойкнув, кулем свалилась в воду.
Никита нес ее на руках, а женщина прижималась к нему так, что сквозь мокрое платье он чувствовал жар ее тела. Жадные губы Варьки целовали Никиту в шею, шептали слова любовного признания. Не забыла соседка сообщить, что муж уехал в город по делам на два дня. Сердце у молодого человека гулко стучало, и пьянящая страсть желания разрушила все запреты. Темный августовский вечер скрыл этот эпизод от случайных глаз. Никита остался у Варвары до утра. На рассвете, крадучись, он вернулся к реке, искупавшись в парной покрытой легким туманом воде, присел на мостках и задремал.
- Вот ты где, парень, пропадаешь!- разбудил его удивленный голос деда. - А бабка блинков напекла, ждет к завтраку. Пошли, потом свои думки додумаешь.
Тайные встречи продолжались до самого отъезда Никиты. Место и время свиданий Варька назначала сама. Чаще всего они встречались на краю леса у той ежиной норки.
Что это было? Никита не мог объяснить, умом понимал, что поступает гадко, но его точно магнитом тянуло к ней. Первая женщина в его жизни, первые ощущения ласк и взрыв эмоций, как молодое вино, лишали разума.
- Никитка! Запомни, чужой хлеб едать - своего счастья не видать! Парень тогда становится мужиком, когда пороху понюхает, да ответственность поймет! - сказал дед на прощанье, нимало удивив и смутив его.
- Дед! Так ты знал?!
- Долго живу, много вижу! Поезжай, Никита, учись хорошо!
За время учебы только дважды на пару недель приезжал Никита в деревню. Не для отдыха, а для помощи. Годы потихоньку брали свое, иссушали когда-то крепкое тело, отнимали здоровье и силу у деда. Варька родила двоих сыновей, располнела и остепенилась.
У Никиты бывали подружки, но серьезных отношений не получалось. Всех он сравнивал с ней, но однажды к нему, молодому специалисту, на прием пришла девушка с котом. Котейка был рыжим толстым флегматиком по прозвищу Тимка, а хозяйка... Это же Варька, только моложе! Такие же смешливые глаза, такая же полноватая, но ладная фигура. Сердце у Никиты ликовало, а в душе распускался цветок страха: замужем, не понравлюсь, откажет, пошлет..., а тут еще и армия на носу.
Курс лечения кота длился месяц. За это время Никита подружился с его хозяйкой. "Катя, Катенька, Катюша",- это был ее имя, которое он шептал, засыпая. Каждое утро звонил узнать, как чувствует себя Тимка, и пригласить ее то в кино, то в кафе, а то и просто прогуляться. Все шло настолько ладно и гладко, что расставаться даже на ночь стало мучительно, и они поженились.
Катя сдала госэкзамены, писала диплом и длинные письма Никите, а он нес службу на границе с Китаем, проходившую по берегу Амура. Его знания здесь были необходимы, дозоры ходили на монгольских лошадках, и служебные собаки имелись. В один из дождливых дней заставу подняли по тревоге. Произошел инцидент. Пятеро нарушителей с боем прорывались вглубь нашей страны, прикрывая этим маневром, проход двух диверсантов на другом участке, где в дозоре как раз были рядовой Никита Васечкин и сержант Сергей Громов с армейским псом Викингом. Вот тогда Никита пороху понюхал! Нарушителей они обезвредили, пострадал только пес. Две пули, предназначенные пограничникам, принял на себя. Никита сам оперировал и выхаживал собаку.
И вот настал дважды счастливый день: Никиту наградили отпуском, и Викинг окончательно выздоровел.
Отпуск!
Десять дней пролетели быстро, и конечно, им не хватило времени сказать друг другу все самые- самые нежные и нужные слова, и письма летели в обе стороны с завидной регулярностью. В очередном письме Катюша сообщила - она беременна! Никита ликовал. Давал в ответных письмах подробные советы, изводился в переживаниях. Пришел долгожданный последний день службы. Слова благодарности, пожелания и добрые напутствия - все уже сказано, и старый уазик мчит его на станцию.
Домой!!!
Никогда еще дорога не была такой долгой, а время медлительным! Не спасали ни разговоры, ни мысли, ни сон... Тук- тук, тук- тук стучали колеса, перекликаясь с ударами сердца. Наконец-то Москва! Поезд замедлил ход. На платформе стояла Катюша, немного располневшая, чуть-чуть растерянная и оттого такая трогательная! Никита, повесив сумку на плечо, подхватил жену на руки, прижал. Тут не нужны слова....
Никита - отец стоит на пороге родильного дома. Сейчас он заберет домой жену и сына. Волнение, цветы, поздравительные слова - все атрибуты приятной церемонии уходят на второй план, когда появляется его Катюша, чуть побледневшая, но такая красивая одухотворенная и чуточку незнакомая. Чарующий облик матери с легкой тревогой на лице, такой же, как у мадонн на картинах Рафаэля. Медсестра подает Никите младенца. В одной руке он крепко держит драгоценный конверт со спящим ребенком, а другой бережно прижимает к себе жену. Вот оно, мужское становление, полное любви и ответственности. Прав был дед! Только сейчас Никита Васечкин стал мужчиной!
***
Через год вся семья Васечкиных приехала погостить в деревню. Годовалый Матвейка в восторге запускал пальчики в белую кудрявую бороду тезки, и оба довольные заливались счастливым смехом. Женщины - бабка, мать и жена - пропалывали грядку и вели бесконечные разговоры. Никита потоптался, оставшись не у дел и не решаясь нарушить сложившуюся идиллию, шепнул раскрасневшейся на солнце Катеньке:
- Я на родник, за водой!
Никита не мог объяснить, почему его тянуло к роднику и на луг. Окунуться в лето с головой, выпить кристальной, чистой воды и, причастившись ею, поклониться лугу и поблагодарить жизнь за обретенное и такое понятное мужское счастье.