Палисадник, обнесенный новым забором, выдавался далеко вперед. Так сделали специально, чтобы проезжающие вдоль дома машины не мелькали перед окнами.За резной изгородью росли два куста сирени. Этой весной они зацвели впервые. Крупные белые и лиловые кисти праздничными свечами выглядывали из зелени. Я опускала лицо в пену цветов, вдыхала, и пила этот ликующий запах весны.
Вдоль узкой дрожки, проложенной по середине садика, шли полосы ирисов и маргариток. А дальше на перекопанную землю мы с мамой выкладывали куски дерна. Их привозили на телеге из-за реки.Очень трудоемкая и кропотливая работа. Она продолжалась не одну неделю. Хорошо политый водой, он прижился и зеленым цветистым ковром раскинулся на всю пустующую площадь. И вот уже среди травы поднимались к небу шляпки вербены, тянулись кашки и колокольчики, окопник соревновался синевой с небом, скромно выглядывала Иван-да-Марья, а рябчик выпускал гусарские усики, и только слева оставался чистый клочок земли.
- Здесь мы осенью посадим шиповник и чайную розу. Её мне обещали дать весной. Представь, какая красота получится!
Единственный экземпляр на весь большой поселок, и люди годами ждали очереди, чтобы получить от него веточку-саженец. Такая диковинка в степном краю: невысокий куст, весь усыпанный махровыми розочками желтого цвета. Отправляясь в библиотеку, я специально делала крюк в две лишних улицы, чтобы полюбоваться этим чудом сквозь высокую сетчатую ограду. Роза цвела до самой осени. А какой у нее запах! Чуть пыльный, тёплый и такой сладкий с нотками настурции и мёда.
Лето отшумело июньскими грозами, отзвенело июльским зноем, побаловало нас радугами и покатилось под горку с полным коробом ягод, как задорная молодица с ярмарки. А за нею вслед потянулись солнечные дни. Они укорачивались, мрачнели и торопились. Обремененные тяжелели тучами, словно купеческие повозки и телеги в базарный день. Осень прозвенела школьным звонком, и хозяйки принялась за дело. Отголосками летнего грома бряцали ведра огородников, собиравших урожай. Шумела бойкими каплями дождя, ссыпаемая в погреба картошка. Летнее сарафанное разноцветье превращалось в солидное золото лат. Их нарочитая видимость была так уязвима. Первые заморозки коснулись лесов, и деревья дрожали под утренними лучами солнца, засыпая листвой седую землю. Молчаливый, дремотный покой нарушал задиристый ветерок. Он тряс ветви, кружил листья и гнал их в прозрачную синеву холодного неба, где стаи перелетных птиц тянулись к югу. Солнечным днем "бабьего лета" мы с мамой, прихватив все необходимое,на велосипедах отправились в лес за шиповником. Ехали долго. Сначала по трассе вдоль железной дороги и у десятого переезда - это десятый километр от станции - свернули в тополиную рощу. Тихо в лесу. Стройными рядами тянулись деревья до излучины реки. А там шла звериная тропа. Косуля ярким пятном мелькнула впереди. Оглянулась и юркнула в кружева ракит. За поворотом реки открывалась небольшая поляна и несколько островков, густо заросших ольхой и ивняком, любимое место сохатых. Мы остановились. В теплом воздухе, играя радужными цветами, летали паутинки, словно обрывки струн. На некоторых сидели маленькие паучки, своеобразные дельцы - коммивояжеры. В пожухлой траве ярким горошком рассыпались редкие цветы пижмы. А среди кустов алели глянцевые капли ягод. Мы подошли к ним.
- Вот то, что нам нужно! - Сказала мама. Сорвала ягодку, надкусила. Я потянулась за самой крупной и укололась.
-Ай! Надо же, с шипами!
Плод, чуть прихваченный морозцем, был приятным на вкус, вот только семена в нем щетинистые и деревянистые.
Мы выбрали два небольших куста и принялись их выкапывать. Мама справилась быстрее и, завернув в мешковину свой куст помогла мне. Шиповник и лопаты крепко привязаны, можно возвращаться. Как вдруг на поляну вышел лось. Могучий красавец! Широкие грабли рогов венчали массивную голову. Исполин окинул нас недоуменным взглядом влажных глаз, фыркнул и, тряся бородой, величавым фрегатом проплыл в ближайшие заросли. Я испытала восторг с долей страха. Слишком уж близко прошел он от меня. Вернулись мы домой без приключений, но впечатлений у меня было много. В тот же вечер шиповник занял отведенное место в палисаднике. Старая трава скошена и убрана.
Мелкий октябрьский дождь методично лил изо дня в день, затевая смену декораций и стираявсё лишнее, как художник, готовящий лист под новый акварельный пейзаж.
Первый снег выпал на Покров, да так и остался. Зима лютовала: вьюжила, сыпала снегом, студила морозами,ночами потрескивала деревьями, но и ей пришел конец. Под аккомпанемент весенней капели убралась она восвояси, а я стала ждать пробуждения жизни на кустах. Зазеленела травка в палисаднике, выглянули солнышки одуванчиков, а на шиповнике раскрывались почки, выпуская плоеные, бархатистые комочки. Быстро и дружно поднялись из них резные изразцы листьев, появились шишечки бутонов. Белые и розовые. Я бережно брала их в ладошки, и еще не раскрывшиеся, они уже сладко пахли розами. В ночь прошла первая гроза, и утром на кустах качались первые цветы. Крупные, душистые и такие нежные! Настоящее чудо! Соседи подходили вдохнуть аромат "болгарской розы". Казалось бы - эка невидаль. Но в палисадниках все больше росли сирень, жимолость и мальвы. Простой шиповник, но как он красив: цветущий или осенний в желтых кружевах листвы с алыми маковками плодов. Я сбегала посмотреть на чайную розу, но ее не оказалось. Вымерзла. Так жалко!
Шумный и большой город встретил меня как радушный хозяин. Мы с ним подружились. Добрым знаком для меня было в нем множество шиповника. Он рос в парках, скверах и вдоль тротуаров. Скажите: "мелочь", а для меня привет с малой родины.Учеба, работа, прогулки и признание в любви с веточкой шиповника - время стремительно. Замужество, дом, работа, рождение дочери и опять учеба, а шиповник - он нес запах родного дома. И поэтому часто на моей кухне стояла его цветущая веточка.
Случилось так, что в 1986 году по воле случая оказалась я в реабилитационном центрев Сестрорецке. В отделении находились больные с травмами и заболеваниями позвоночника. Здесь лежали подолгу. На протяжении многих дней я могла видеть молочную белизну неба и потолка. Каждая трещинка на нем была изучена. Я могла с точность назвать число сорок, пролетевшихв течение дня за окном. Вы видели, как летает сорока? Она часто-часто машет крыльями, а из-за длины хвоста, они кажутся маленькими, округлыми, и создается впечатление, что это детская бумажная вертушка на палочке трепещет на ветру.
Шел конец ноября. Больничные дни разнообразились процедурами, но самым приятным оказалась моя первая прогулка по холлу. На его стене внимание привлекла одна картина. Небольшой холст с изображением окна. За мутным стеклом в серой дымке осеннего дня виднелся кусочек клена с тремя необлетевшими листочками. А на облезлом подоконнике стоял букет шиповника в простой банке. На тонких веточках огненными искрами пылали ягоды. Они были как живые. Хотелось прикоснуться к ним.
- Очень! Какая необычная композиция, и энергетика в ней тоже необыкновенная. Кто автор, не знаете?
- Знаю. Павлик Шилов. Лежал он у нас. Шейник (так называют пациентов с травмой позвоночника шейного отдела).
- Талант.
- Еще бы! Он ее здесь рисовал. Зубами.
И видя, что я не понимаю, добавила. - Парализован полностью. Кисточку в зубах держал.
Меня как громом оглушило...Понятия добра и зла перевернулись с ног на голову, а потом обратно.
- А что с ним сейчас?
- Не знаю. Третий год пошел, как он сюда не поступал больше. Возвращайтесь в палату! Сейчас лекарства разносить буду. - Отвернувшись, ответила сестра и быстро ушла на пост.
Я все поняла и так, вытерла слезы и вновь посмотрела на картину. Мир из окна...
И только эти ягоды на голых ветках несли жизнь и свет.
С тех пор эта картина всегда со мной, в моей памяти, и в минуты отчаяния она, как луч надежды, глоток воли и силы духа, поднимает меня к жизни.