Макар сидел на крыльце. Его волосы растрепал ветерок, запутался в них и затих. Глаза под кустистыми седыми бровями были прикрыты. То ли дремал на пригреве, то ли задумался.
--Деда, я Марту напоила! - гремя пустым ведром, распугивая кур, во двор вбежала Алёна. Шустрая, бойкая десятилетняя непоседа. Петух, не одобряя такого пренебрежения к своей персоне, взлетел на забор и прогорланил порицание, куры заквохтали в знак согласия.
--Ладно, ладно, признаю свою ошибку, обещаю исправиться.
Алёнка шутливо шаркнула босой ногой и приподняла косынку. Непослушная копна волос брызнула медными искрами, рассыпалась по плечам. Петух похлопал крыльями и опустился к её ногами.
Макар с улыбкой наблюдал за ними. Алёнка пританцовывала и напевала: "Рыжий ты и рыжа я. Рыжа вся твоя родня. Рыжим будет целый свет. Лучше рыжих в мире нет!" Петух неуклюжим ухажёром топтался рядом.
-- Ох, артистка! У тебя и куры в труппе.
-- Нет, они так, массовка.
-- Ну, егоза, на родник то идем?
--Да, сейчас! Только обуюсь и зерна им дам.
Так у них повелось. До обеда управлялись по хозяйству, а оно было небольшое: огород, шесть кур, петух, коза и кот, а потом ходили за ключевой водой. Путь неблизкий: по окраине посёлка, вдоль шоссе, через большой мост и дальше на грунтовую дорогу в междуречье - заповедный уголок первозданной красоты.
Алёнка любила эти прогулки. С дедом всегда здорово. Он так интересно рассказывал о травах, цветах, бабочках и жучках. Не спешили, рассматривали форму листьев, узоры, кружева и зубчики, полоски и крапинки. Живое многообразие, порой неприметное, а вникни и откроется целый мир: муравьиные города, шмелиные норки, подвесные гнезда-домики. Алёна становилась тихой, внимательной. Природа шума не любит.
За быстрой и мутной рекой стена густого леса - обитель кабанов и лосей. А здесь, из каменной груды бьет фонтанчик, булькает и плещется убегающая вода. По ней скользят, солнечные зайчики, прячутся за камнями, ныряют в бурунчики пены. Игра света и тени. И, кажется, время впадает в дрёму, роняя в воду минуты, часы.
Набрав воды, Макар и Алёна всегда отдыхали у прохладного ключа. Луг, опушка, подлесок до излучины - всё знакомо. Как-то к ним на поляну вышел сохатый. Огромный, рожищи разлапистые. Увидел, постоял, а потом развернулся и ледоколом прошёл сквозь кусты. Алёна успела-таки разглядеть и глаза, и морду, и ушки небольшие в растопырку. Смешно!
Хочется ей снова на этого лося посмотреть, пристает с вопросами: "Деда, а деда? Лось ещё придёт на луг? Я бы его хлебом угостила."
-- Такой случай раз в жизни бывает. Покрасовался и хватит.
-- Дедушка, а ты тоже первый раз видел?
-- Так близко, первый. Это он тебе показаться вышел. Уважил.
-- Скажешь тоже.
-- А то и скажу, зверье - оно любопытное. Лисы - особенно. Вот их часто видел, зайцев опять же, белок, а ежей ты и сама уж сколько раз встречала. Кабанов слышал, но их лучше стороной обходить. Свирепые. Ты не бойся, они за рекой, у второго острова и сюда не ходят.
--Деда, а олени где живут?
-- Много где. И у нас есть. Только их косулями зовут. Красивые. Ростом небольшие, стройные, шерстка рыженькая, рожки маленькие с выростами до пяти веточек. А телята у них в горошек: по рыжей шкуре белые пятнышки. Лежит такой в траве, его и не видать.
-- Ой, вот бы поглядеть!
-- Это уж как выйдет...
Так получилось, что Алёнкиных сверстников на ближайших улицах не было. Ребята постарше, но те только дразнились, у неё лицо в ярких конопушках было, а с мелюзгой самой возиться надоедало. Книги, кино, телевизор - вот и всё развлечение. Варвара - мать Алёнки работала на почте, большого достатка в семье не было, а жили дружно. Недавно крышу на доме обновили. Нарядный крепкий, хоть сто лет живи. Некоторые завидовали: "Дед де пенсию большую получает, что ж так не жить то." Ну и в долг просили. Макар выручал по-соседски. А кому и отказывать не стеснялся, заведомо на пропой деньги уйдут. Вот как-то выставил таких попрошаек, а те все же где-то упились. Шла Алёна из библиотеки. Вокруг никого, вот они и пристали, прохода не дают, бранными словами деда поливают. Избу спалить грозятся. Вывернулась, прибежала домой, дедушке рассказывает, а у самой губы дрожат и страх в глазах. Еле успокоил её Макар, ну что с таких пропащих людей взять, да и слова их пустяшные. Чаем напоил и от тягостных мыслей рассказом отвлёк.
-- Слышал я от своего деда, что есть в наших краях косуля Золотые Рожки. Не всякому она покажется, только доброй и чистой душе. Человеку весёлому да разумному и без злого умысла. А как встретит такого, то засияют её рожки словно корона и появятся на них золотые листочки. Топнет ногой, тряхнёт головой, а листочки с тех рожек и посыплются. Собирай, не ленись, ну и не жадничай. Не проси больше чем даст. Если изъян какой в теле или болезнь была - проходит бесследно. Так то.
Алёнка чашку отодвинула и говорит: "Это же сказки про золотую антилопу и серебряное копытце."
--Я тебе так скажу, внученька, сказки на пустом месте не рождаются. Хоть и верится в такое с трудом.
-- Дедушка, а я какая, разумная?
-- Глупых дел за тобой не замечал, а пошалить любишь.
-- Ага, - согласилась Алёнка. -- Это так весело. Кис, кис, кис! Баян, ты где? Хочу калач и песню!
И тут же из-под стола вылез кот, запрыгнул на колени, свернулся в кружок и замурлыкал.
-- Как ты его вышколила. Загордится и мышей ловить не станет.
-- Цепи нет, дуба нет и гуслей тоже нема, а на заборе петь не солидно. Да, Баян?
Кот жмурил хитрые глаза и тянул: "Мррааавильно, мррааавильно!"
-- Ишь, ты, как выводит! Шаляпин!
-- Алёнка, сегодня за водой не пойдём, там ещё осталось маленько. Мне по делам надо.
-- А ты куда? Меня возьми, у-у?
Она по-детски капризно надулась.
-- Елена, не канючь!
Дед редко звал её так, только когда пристрожить хотел или был раздосадован.
Алёна закрыла за ним калитку и ушла в дом. Достала книгу и погрузилась в проделки Малыша и Карлсона. Увлеклась. Тонкий слух уловил скрип половицы и тяжёлое дыхание.
-- Дедушка, ты?
Она обернулась.
--Я.
Макар опирался плечом о шкаф.
-- Тебе плохо?
Алёна подскочила к нему. Помогла сесть.
-- Жарко, устал.
--Ты ложись, вот сюда, - она быстро убрала книгу и взбила подушку. -- А я тебе сейчас водички принесу, холодная... попьешь?
-- Неси.
Макар лёг и прикрыл глаза рукой.
Алёнка неоднократно подходила к двери, и как только услышала шевеление, быстро приготовила чай и поспешила к дедушке.
-- Деда, чаю попей и съешь оладьи с медом. Усталость пройдет мигом.
-- Вот молодец! Давай чай.
Макар приподнялся, взял чашку. Неспешно пил. Вроде стало чуть лучше и, видя тревогу Алёнки, попросил:
-- Включай телевизор, посмотрим что в мире делается.
-- Киношники, а кто ужинать будет?
-- Ой, мамочка, я уже, а дедушка не хочет, я предлагала, а он говорит, устал.
-- Понятно. Тогда ты к себе и на боковую, а мы уж тут сами...
Алёна крепко спала и не слышала, как дважды приезжали врачи, как выносили Макара.
Утро непривычно тихое. Алёнка удивляется, дома никого. Во дворе тоже. Куда подевались... Баян у крыльца вертится, а в дом не идёт.
-- Ты чего тут? А где все?
-- Мииии, - жалобно пищит кот и бежит к калике, встречая Варвару.
-- Мам, а дедушка где? Опять по делам ушёл?
-- Нет его больше, доченька, умер, не спасли...сердце отказало.
-- Как же так... вчера же...
Алёнка опустилась на крыльцо, где ещё не давно любил посидеть Макар, и совсем по-бабьи заголосила: "Дедааааа..."
Баян бодался, утешал и слизывал катившиеся по лицу слёзы.
Трудно Алёнке давались первые дни одиночества.
Ещё не осознавая полноту утраты, она искала деда глазами. Вот сейчас он выйдет с огорода или с вёдрами от колодца. А там никого. Привычный ритм сбивался и тогда в сердце стучало деда нет, деда нет.
По посёлку прошел слух, что Макар в тот день долго и сердито говорил с обидчиками Алёнки. А сейчас их не видать, вроде как в город подались. И то ладно. Надоели эти шаталы.
Мало-помалу справлялись Алёнка и Варвара с хозяйством. Заготовки на зиму делали. Сено для Марты купили. Оно вроде и хлопотное дело, а всё - подспорье.
В круговерти дел пролетели школьные дни, каникулы, Новый год, весна, и снова пришло лето. За это время Алёнка вытянулась, повзрослела. А в комнате деда всё осталось по прежнему, только над фотографией бабушки стоял его портрет.
Давно задумывала Алёнка побывать на ключе. Ждала свободного дня. И вот сегодня, быстро управившись с делами, повязала косынку, по привычке положила в карман кусок хлеба и пошла. С начала было неуютно и одиноко, но чем ближе заповедный луг, тем спокойнее на душе. Словно дед рядом. Вот муравейник, вот ольховник, а здесь полянка рябчиков, ромашки, живокость. Собирает в букет по одному цветку. Зачем охапку рвать. Как красота виднее и природе урона нет. Видит у кустарника в высокой траве герань распустилась. Шагнула туда и обомлела. Лежит в ней малыш косули. Точь-в-точь как на картинке - рыженький, в пятнышках. Замер, не двигается. Опустилась Алёнка на колени, а сама чуть дышит. Разглядывает и, вдруг, замечает, ушко у него в крови. Припухло, мухи вьются. А в ране кусок ветки застрял, под кожу впился. Что делать? И тут тень их накрыла, обернулась, а за спиной косуля стоит. Алёнке страшно, а крепиться виду не показывает. Достала кусок хлеба и говорит, словно это коза: "Бяша, бяша, возьми!" Косуля потянулась к руке, губы мягкие, как у Марты. Тут Алёнка осмелела: "Видишь, ушко у телёночка болит, я щепку достану, а потом на ключ сбегаю. Косынку намочу и протру." Косуля ушами прядает и головой кивает.
Алёна придержала рукой ушко, другой щепку выдернула и к ране косынку прижала. А малыш ничего, лежит, мордочку к матери поднял и уткнулся ей в нос
-- Вот и всё. - Алёнка тихонько поднялась. --Умница, славный малыш! Я за водой, быстро.
Бежит Алёнка, спешит и всё же перешла на шаг. Боится спугнуть косуль. А они стоят, ждут. Видит, малыш мамку сосёт и хвостик у него подрагивает. Перевела взгляд выше и изумилась. На голове у косули рожки сияют, ярко так, солнечно, что смотреть тяжело. Алёнка интуитивно отёрла мокрой косынкой лоб, лицо, сморгнула. Нет никаких рожек. От жары что ли померещилось. Подошла ближе. Телёнок из-под косули вынырнул и ушко у него чистое и влажное. Мамка вылизала. Не пригодилась косынка. Алёнка её отжала, встряхнула. Тут косуля головой мотнула, ногой топнула, подтолкнула малыша и увела его с поляны. Ни один кустик не шелохнулся. Только кружочек примятой травы, и её букет напоминали о пришельцах. Алёнка нагнулась за цветами и заметила, что-то блестит рядом. Подняла, это два тонких рябиновых листка. Маленькие, а как настоящие, все жилочки и зубчики видно и черешок длинный. "Так это Она была", - мелькнула догадка.
Дома, первым делом букет к портрету деда поставила, и давай всё подробно рассказывать:
"Дедушка, я косулю Золотые Рожки встретила. Правда, правда! Вот, видишь листочки... Только рожек то у неё нету, они появляются на чуть-чуть. А ещё у неё телёночек с раной в ушке. Мне страшно было, а малыша жалко. Бедненький. Я ветку из ранки выдернула. А потом они ушли и непонятно куда, даже кусты не шелохнулись. Значит сказки - это быль?"
Дед с портрета улыбается, а Баян о ноги трется и выговаривает: Мррааавильно, мррааавильно.
Алёнка еле дождалась матери и весь рассказ повторила и листочки показала, а она не верит.
-- Ты, доченька, одна больше на ключ не ходи. Люди разные. Будет у меня время вдвоём за водой сходим. А серьги, видимо, в карман положили, чтобы не потерять, да и не заметили, как они из него выпали. Смотри, крючки на них почти распрямились. Завтра на работу возьму, монтёр их поправит. Красивые и тебе к лицу будут.
Соседей новых не видела? У них дочка твоя ровесница. Теперь вам вдвоём скучно не будет.
Серьги Алёнка примерила. Здорово! Огненные волосы, глаза зелёный, золотые листики в ушах и лицо чистое! И вспомнила дедовы слова "Не проси больше чем даст. Если изъян какой в теле или болезнь была - проходит бесследно. Так то."