Петр стоял на крыльце и смотрел в темное небо. В трудные минуты он вглядывался в эту бездну, а там - безмолвие, холодный свет звезд. Полвека прошло с того дня, как молодым врачом перешагнул он порог поселковой больницы. Сколько жизней прошло через его сердце... Рождались и умирали. Все по закону природы, но были случаи, когда невозможно смириться с несправедливостью этой закономерности. И тогда в надежде на чудо, выходил Петр Николаевич на крыльцо - своеобразный рубикон и, сжав кулаки, с каждый вдохом взывал к вселенскому милосердию.
Поселок превратился в районный центр, больница обросла корпусами...
Петр Николаевич успел поработать главврачом, а после шестидесяти, вернулся в общую терапию. Детского отделения не было, только женские и мужские палаты. Многих пациентов доктор знал с рождения, а старичков-хроников величал по имени-отчеству. С больными из окрестных сел, приезжими, часто плохо говорящими по-русски и многодетными возникали сложности. Из такой семьи с подозрением на пневмонию привезли Сонечку.
Шестилетняя девочка стойко переносила уколы, капельницы и обследования. Она почти не плакала, глядела исподлобья или отворачивалась к стенке. Две недели борьбы с недугом, бессонные ночи измучили хрупкое тельце. Вечерами ненадолго приходила мать, оставляя на мужа четырех сорванцом. Соня в их семье была старшим ребенком, совсем не похожим на родителей. "В дедову роду, рыжая. Остальные - в нашу, все чернявые, крепыши, хоть и погодки. Доктор, она поправится?"
"Обязательно! - бодро отвечал Петр Николаевич. - У нас каша волшебная и компот сказочный. Только надо хорошо кушать и не обижать звездных коров."
В первый раз девочка проявила интерес к их беседе.
Утром Петр Николаевич вместо укола, ставшего для Сонечки привычным, достал из кармана небольшую куколку.
- Вот тебе подружка. Как зовут не знаю. Кашу есть отказывается, видишь, какая маленькая. Сейчас завтрак принесут, я на тебя надеюсь. Справишься?
Девочка кивнула и прижала подарок.
Он подмигнул, пожелал всей палате приятного аппетита и вышел.
Сонечка кушала, поправлялась, возвращались силы и общительность.
Куклу назвала Милой, играла с ней в дочки-матери, ходила "в гости" к медсестрам и в другие палаты. В общем, превращалась в обычного здорового ребенка. Смех Сонечки стал событием для обитателей отделения. Звонкий, радостный, непривычный для этих стен. Он вызывал улыбки в ответ. Сонечка - ясноглазое рыжее солнышко, каким обычное его рисуют в детских книжках, бегала по коридору, играя с воздушным шариком-зайцем.
Приближался день выписки, но что-то настораживало Петра Николаевича. Пересмотрел еще раз анализы, рентгеновские снимки - норма. Разъяснил матери, чтобы при малейшей простуде или недомогании девочки, не затягивала с обращением в детскую поликлинику, вызывала врача. Она пообещала.
Через полгода Сонечка по "скорой" опять попала к нему в отделение. И снова пневмония, подозрение на туберкулез. Девочку поместили в отдельную палату. Первая неделя была изнурительно тяжелой для всех. Петр Николаевич круглосуточно дежурил у постели ребенка с редкими перерывами на сон. Подменяла супруга, Мария Петровна, бывшая медсестра. Она часто помогала, и ее появление на отделении означало, есть трудный больной.
Сонечку выходили. Туберкулез не подтвердился, но в легких были изменения.
Необходимо обследование в Н-ском краевом онкодиспансере.
Это известие, передаваемое шепотом, мигом облетело больницу.
Вот оно горе... У родителей паника. Средств нет, а ехать надо в такую даль. Продать нечего, живут в съемном доме. И дети... последнему - меньше года! Как быть с ними, когда отец - единственный кормилец в семье...
Выручила Мария Петровна. Она рассудительная и спокойная возьмет на себя дом и детишек.
Утром у поста медсестер откуда-то появилась большая коробка из-под сока с прорезью и надписью "Для Сонечки". Там были деньги, а люди все несли и несли. К выписке всю сумма собрали с избытком.
После короткого разговора Петр Николаевич медленно опустил трубку. Его рука так и осталась лежать на телефоне, словно не хватало сил сделать какое-то движение... Диагноз у Сонечки подтвердился, ее поставили на очередь. Предстояло длительное лечение. А это всё - время, а в данном случае каждый день на счету. Тишину кабинета нарушал подтекающий кран. Кап...кап... кап...кап...уходит жизнь.
Мария Петровна управлялась в нехитром хозяйстве семьи Пасечкиных, пока Соня с мамой проходила курсы химиотерапии. Мальчиши-малыши звали ее бабушкой Машей, привыкли и привязались. Неохотно отпускали вечером домой. Взахлеб рассказывали отцу прочитанные сказки, загружали стол поделками и рисунками... Четырехлетние близнецы наперебой хвастались мускулатурой и при этом так смешно надували щеки, что отец едва сдерживался, пробуя крепость мышц.
В короткие перерывы между лечением Сонечка сторонилась братьев, стесняясь облысевшей головы. Она многое повидала, перенесла и узнала цену хорошему самочувствию. Повзрослевшая, она не хотела уже ничего.
Тяжело осознавать обреченность ребенка. Три пройденных курса не изменили ситуации, болезнь прогрессировала. И тогда родители приняли решение - не мучить Соню бесполезным лечением и дать насладиться покоем и летом...Пока самочувствие у нее неплохое.
Прогулки на лугу, веночки, букеты, первые ягоды клубники... Сонечка оживала, отросли новые кудряшки. Но вдруг резкое ухудшение - и снова больница.
Опять капельницы, переливания...Петр Николаевич разумом понимал, недуг не победим, но сердце, душа требовали действий. Перелопатил массу литературы, народные рецепты - выписывал, доставал необходимое... Составил схему лечения - и началось: ежедневные аппликации, настойки из лекарственных трав, прополис и мумие. Все было расписано по часам. У Петра и Марии своих детей не было, и Сонечку давно считали внучкой, а потому и все силы отдавали ей.
Соня старалась не огорчать дедушку и бабушку. Своих, кровных девочка не знала, видела только на фотографии. "Погибли", - говорила мама и утирала слезы. В такие минуты Сонечка гладила ее по щеке, жалела, а Петр Николаевич и Мария Петровна ей нравились. С ними было не страшно.
- Сонюшка, у тебя есть мечта?
- Мечта? - переспросила девочка Петра Николаевича.
- Ну, да. Что ты хочешь больше всего на свете?
- Пони! Маленькая такая лошадка. Знаешь?
- Конечно.
- А почему именно пони?
- Она маленькая, ест, значит, чуть-чуть и места ей немного надо. А я бы ее на луг водила, научила ходить, как в цирке. Кататься на ней нельзя, я же уже большая, а братикам бы разрешила.
- А знаешь, мне твоя мечта очень нравится. Давай вместе мечтать.
- Давай!
- Внучка, смотри сюда! - Петр Николаевич протянул сотовый телефон. На экране была фотография жеребенка. - Нравится?
- Очень!
- Тогда он - твой.
- Мой? Правда, мой? - Соня приподнялась с подушек.
- Конечно, деточка!
- Дедушка, глянь, у него на мордочке полоска белая, а сам рыженький. Хвостик пушистый и маленький. А как его зовут?
- Пока никак. Сама имя придумай.
- Зяблик! Зяблик! Видишь, такой же нарядный.
- Отличное имя и ему подходит. В самом деле на зяблика похож.
- А когда мы его увидим?
- Вот немножко окрепнешь, и пойдем знакомиться.
Теперь только и разговоров - что ест Зяблик, где живет и кто его мама.
Петр Николаевич подробно рассказывал, делал фотографии. Сонечка без уговоров ела кашу, сама спрашивала, не пора ли пить лекарства. Попросила книжку про лошадок. Мария Петровна читала ей "Конька-горбунка", и девочка выучила сказку наизусть. Малыми шажками возвращались силы. Сонечка сидела на скамейке больничного парка. Там, по договоренности, и состоялась первая встреча с Зябликом.
Глаза у Сони заискрились, и от счастья зарумянилось личико.
Жеребенка Петр Николаевич купил у фермера. Оставил там же в конюшне. Увидев, Соню бывший хозяин Зяблика, даже плату не взял. Оформил документы и вручил их девочке.
Дедушка с внучкой навещали жеребенка. Сонечка кормила, и гладила. Вот это была радость так радость. Особенно счастлива была девочка, когда туда отправлялись всей семьей.
Не один раз Петр Николаевич и Мария Петровна предлагали Пасечкиным переехать к ним. Дом большой, они одинокие, места всем хватит. Но те смущались, отказывались: "Мы и так вам обязаны...Если бы не вы..." Петр Николаевич пресекал такие разговоры и сердился.
Лечение не прекращалось, но страшная болезнь, временя от времени, обострялась, и тогда эти походы откладывались. Вчера все было хорошо - и вот резкий скачок температуры. Уже сутки прошли, а ребенок горел...
Обертывание, капельницы, уколы..., а впереди тревожная ночь. Что это кризис или...
Дрожит свет ночника. Тяжелое горячее дыхание сушит бескровные губки.
- Пииить...
Шепот, как шелест.
- Сейчас, милая... Вот так. Давай...
Сонечка отворачивается после первой же ложки воды.
- Не этой. Медовой хочу.
- Сонечка, ее сегодня больше нельзя...
- Дай!
Личико кривится в гримасе, готовой перерасти в истерику.
- Хорошо. Только одну ложечку.
Едва Петр Николаевич подносит ложку, собираясь налить микстуру, Сонечка
с неожиданной силой тянет пузырек ко рту и успевает отпить, разливая остатки.
Затихает, и, передохнув, просит: "Дедушка, покажи Зяблика."
Он опускается на колени, обессиленный ее поступком и болью, протягивает телефон. Девочка сморит, не отрываясь, и улыбка застывает не ее лице. Телефон выскальзывает из внезапно ослабевших пальчиков.
Петр Николаевич крепко сжимает их.
- Не пущу! Сонечка, почему ты, а не я... Не оставлю тебя, не дам... в обиду... Господи, где же ты...
Утром вошла санитарка.
- Петр Николаевич! - потрясла за плечо и едва сдержала крик.
А кто - то проронил, глядя на Сонечку: "Отмучилась...Надо родителям сообщить."
- А ну, тихо! - осадил молодой терапевт, внимательно рассматривая девочку. - Дышит она. Похоже, спит крепко.
Мария Петровна дома оплакивала мужа, а в больнице продолжала начатое лечение Сонечки. Внучке сказала, что дедушка срочное поехал спасать другую девочку.
Когда Соню выписали, радуясь чудесному исцелению, родители переехали к Марии Петровны. Так всем было лучше.
Прошел год. Дружная получилась семья. Сонечка с братьями ухаживала за Зябликом и училась на нем ездить.
А уже завтра - первого сентября, Соня идет в школу в первый класс. Она немножко волнуется, но ведь бабушка и мама будут рядом, а значит, все будет замечательно. Про дедушку Соня давно все поняла.... Она пообещала ему хорошо учиться, чтобы стать доктором, как и он. Но это пока - секрет.