Сашка был из тех людей, про которых говорят, что в нижней части их организма непременно острый колющий предмет присутствует. Ни минуты он не мог посидеть спокойно, да и нас постоянно в свои суматошные затеи втягивал. Хотели мы этого, не хотели, но Сашка своего добивался непременно. Никто перед ним устоять не мог. Вот и сегодня он со своей очередной придумкой лезет.
- Новый год встречаем в деревне! - рубанул воздух рукой затейник и одарил нас торжествующим взглядом.
- В какой еще деревне?! - попыталась возмутиться Верка, самая отчаянная из нашей компании. - Этого еще не хватало мне для полного счастья. Новогоднюю ночь в деревне киснуть. Нет уж, дудки! Я на такое не подпишусь! Лучше в городе чего-нибудь стоящее замутить.
- Ты чего? - набросился коршуном на взбунтовавшуюся Веруху, ошарашенный столь дерзким ответом Саня. - В городе ты еще тысячу лет Новый год встречать будешь, а такой шанс с деревней грех упускать. Отец летом дом обязательно продаст.
И тут нам Сашка поведал, что его отцу по наследству достался в глухой лесной деревеньке небольшой домишко, вокруг которого сейчас столько романтики, сколько ни в одном городе мира с прожектором не сыскать.
- В твою глухомань не каждая тачка проедет, - попробовал втиснуть в речь Сани свой аргумент Олег. - Здесь внедорожник нужен, а у нас ни у кого нет такого. Так что...
- Какой внедорожник?! - хлопнул себя кулаком по бедру Сашка. - На электричке поедем! На внедорожнике не тот кайф! А вот на электричке, и потом еще пешком десять километров - это самое то! Никогда не забудете! Короче, тридцать первого в восемь утра жду всех на вокзале. Каждый должен взять с собой жратву и бухло из расчета на два дня, а также по пузырю на всякий случай. Короче, всё как всегда, кто чего может и побольше! Всё!
Высказав последние указания, Саня помахал всем рукой и хлопнул дверью. Выбора у нас теперь не оставалось, спорить с Саней - это даже не в бетонную стенку головой биться. Это гораздо хуже.
Серым морозным утром тридцать первого декабря вся наша славная компания стояла на железнодорожной платформе. Сашка пришел последним, и притом пришел не один.
- Валера, двоюродный брат мой, - буркнул Саня, себе под нос, представляя нам своего спутника.
Радости особой от того представления ни у кого не было. А впрочем, её и до представления Валерия не присутствовало тоже. Какая может быть радость холодным зимним утром у плохо выспавшихся людей? В электричку мы сели хмурыми, но там, в вагонном тепле, скоро развеселились. И виной той нашей веселости стал Валерка. Компанейским он оказался парнем! Каких только анекдотов нам Валерик не рассказал, какими только приколами не порадовал. Через полчаса от его выходок мы, все как один, буквальным образом за животы держались. Только Сашка чего-то сегодня чуть-чуть не в своей тарелке был. Видимо, приревновал он немного к нам нового затейника. Саня привык быть в центре внимания, а тут, вдруг, другой кто-то на его законное место влез. При таком раскладе любой загрустит.
Время в пути пролетело быстро, и вот мы уже шагаем по заснеженной и плохо укатанной дороге. Впереди Саня, за ним Вера, потом Лиза с Машей, Олег, я и замыкал нашу почти боевую колонну Валера.
Сперва шли мы по лесной опушке, потом средь густого ельника, затем поле, еще раз ельник, за ним кустарник и, наконец, вышли на околицу небольшой деревушки. Правда, не такая она уж и глухая оказалась. Деревня, как деревня. Один жилой дом и десятка три закрытых на зиму дач.
Дом, доставшийся в наследство Сашкиному отцу, стоял с краю. Был он сер, стар, слегка скособочен и с полутораметровым сугробом возле крыльца. Неприглядное снаружи жилище. Внутри было тоже не лучше. Холод там стоял, прямо-таки, собачий. Не знаю как кто, а я мысленно одарил Саню всеми известными мне нехорошими эпитетами. Целый рой неприличных слов вспомнился как-то разом, но легче мне от этого не стало. Судя по тому, как рьяно зарделись уши Сашки, крыл его всякими непотребными выражениями не я один.
Однако ругайся, не ругайся, а деваться из этой, забытой богом и нормальными людьми, деревеньки нам было уже некуда. И мы стали топить печь. Вернее, не все мы, а один Валерик. Он был мастером на все руки. Мастером и заводилой первостатейным. Пока в печи разгорались дрова, наш новый лидер предложил выпить под очень холодную закуску, а потом приступить к лепке пельменей. На это предложение ни одного отказа не поступило, безотказные мы сегодня были, но выпить сразу у нас не получилось. Только мы разлили, как вдруг заскрипела дверь и через порог отважно переступила сгорбленная старуха.
- Вы чего тут? - набросилась она без всяких предисловий на всю нашу застольную компанию. - Чего хулиганите? Вот я ужо милиционера позову! Ух, я вас!
- Какого милиционера? - весело отозвался на бранную речь старухи Валерка. - Здесь теперь до первого милиционера не меньше десяти километров. А, потом, не до нас им сегодня - праздник у них! Новый год!
- Я тебе сейчас дам Новый год, - сердито затрясла в воздухе кривым пальцем незваная гостья. - Я уж племяннику позвонила насчет вас. Он у меня главный милиционер в районе. Вот он вас! Ух, грабители! Он вам задаст, как в чужие дома врываться! С минуты на минуту он приедет. Вот будет вам ужо Новый год! Ой, будет.
- Ты, чего, не узнала нас, тетка Лукерья? - засмеялся Валерик. - Это вон Сашка, твоей бывшей соседки внук, а я сестры её, Клавдии, родственник. Ну?
- Это ты, что ли, Валерка? - подслеповато щурясь, разглядывала сердитая гостья улыбающегося оратора со стаканом в руке. - Ты что ли?
- Да, я, я это, тетя Луша, - еще шире расплылся в улыбке Валерка, подавая старушке рюмку с водкой. - Ты, давай, не кричи, а лучше выпей с нами.
От угощения бабушка Лукерья не отказалась. Она, степенно и не торопясь, выпила хмельное угощение, пожевала кусочек колбасы, а потом, глядя в упор на Валерку, прошипела ни с того да ни с сего.
- Отсидел ты, стало быть, свое, касатик. Маловато тебе дали тогда. Ой, маловато.
- А тебе какое дело, старая карга?! - резко переменился в лице Валера и заорал. - Ты чего никак не успокоишься?! Молчала бы! Все ведь из-за мужа твоего! Из-за мента этого поганого я шконку на зоне пять лет шлифовал! Из-за него! Сколько же он крови людям перепортил! Вот подох он, туда ему и дорога! Чего ты-то теперь душу мне мытаришь?!
Старуха же на крик криком отвечать не стала, а только ухмыльнулась как-то странно, еще раз погрозила нам морщинистым пальцем и, не говоря больше ни слова, направилась к двери.
И тут мне здорово стало не по себе. Да и не мне одному затревожилось. Напряженная тишина, лишь слегка нарушаемая легким потрескиванием горящих дров в печи, обосновалась в избушке. Предпраздничное настроение и без того не фонтанирующее в наших душах, стремительно пикировало в бездну непрглядной тоски. Катастрофу предотвратил Валера. Казалось, что ему всё, как с гуся вода. Только что орал на старуху благим матом, а через миг вся доброта мира собралась на его лице. Странный человек. Он быстро заставил нас выпить два раза подряд, потом организовал из девчонок бригаду по производству пельменей из ресурсов, хранившихся в его рюкзаке, а сам вместе с Олегом занялся проводкой, которая почему-то никак не хотела одарить нас электрической энергией. Капризничала проводка, а вот в окне соседней избы, несмотря на полдень, тусклая лампочка светилась. Хотя деревня и считалась глухой, но не настолько, чтоб без электричества здесь люди жили. Случилось сегодня пожить с электричеством и нам. А с его появлением и досуг наш стал значительно разнообразнее. В одном углу замерцал экран черно-белого телевизора, а из другого угла полились модные песни с двадцатилетним сроком давности. Последнее удовольствие преподнесла нам Вера, которая, дезертировав с трудового пельменного фронта, стал заводить древние пластинки, сваленные в кучу под сервантом. Сашку послали за елкой.
Короче, жизнь стала налаживаться. На улице скоро завечерело, и началась метель. Под метельный вой мы стали провожать старый год. С пельменями проводы получились лучше некуда. Такие классные проводы случились у нас, что мы чуть было наступление Нового года не прозевали. Вернее, даже прозевали чуть-чуть, открыв шампанское на последнем звоне курантов. Потом были танцы.
Саня танцевал с Лизой, Валера с Машей, а Олег хотя и пригласил на танец Веру, но глаз своих не сводил со спины Маши. И чем ниже по той спине опускались Валеркины ладони, тем четче проступали желваки на скулах Олега. Когда под ладонями Валеры Машина спина кончилась, Олег съездил двоюродному брату Сани в ухо. Завязалась драка. Еле-еле мы их с Сашкой растащили, а, растащив, стали мирить. Получилось.
Когда в избе наступил мир, мы опять сели к столу, позвенели посудой, запели старинную песню про донского казака с черным вороном, и тут на меня напало какое-то затмение. Последнее, что я увидел, так это как Сашка с Валеркой пошли куда-то.
Очнулся я один, лежа на диване. В избе было пусто и тихо. Даже телевизор не работал. Я осмотрелся и пошел искать народ. Народ нашелся на крыльце курящим возле накрытой холодными закусками табуретки.
- Вы чего тут? - передергивая плечами от резкой смены температуры, поинтересовался я. - А?
- Да так, - протяжно вздохнул Саня. - Сейчас пойдем дальше праздновать. Покурим да пойдем.
И вот тут откуда-то из сеней раздался истошный крик. Даже и не крик, а визг какой-то дикий. Мы все рванулись в сени, но там никого не было. Тогда Саня открыл дверь, ведущую на хозяйственный двор. А там, в мерцающем свете тусклой лампочки, мы узрели ужаснейшую картину. В дальнем углу двора возле развалившейся поленицы лежал Валерка. Из груди его торчали вилы. А буквально в двух метрах от Валерки, уцепившись двумя руками за изрядно подгнившую доску, стояла Вера и, словно карась только что выловленный из болотной тины, широко раскрывала рот. Сил кричать, по всей видимости, у неё уже не было.
Олег, никогда и нигде не терявший смелости осторожно подошел к Валере и просветил нас каким-то загробным голосом.
- Труп. Натуральный труп.
От этакого просвещения всех нас сразу же забила крупная дрожь. До откровения Олега мы дрожали мельче. Девчонки в придачу к дрожи еще и заорали.
- А ну тихо! - рявкнул на орущих подруг наш отчаянный товарищ, и, в упор глядя на Верку, спросил гораздо тише. - За что ты его? Приставал?
- Я? - часто затрясла растрепанными локонами Вера. - Это не я. Я в туалет.... Сперва не заметила, а потом глядь.... А он....
И тут Верка опять заорала благим матом. До тех пор орала, пока Олег её за руку не дернул.
- А кто же, если не ты? - продолжил свое дознание Олег.
- Это не я. Я его не заметила сразу. Обернулась, а он....
- Кончай, Олег, - решил вступиться за испуганную Веруху Саня. - Не она это. Неужели не видно?
- А кто же тогда? - теперь уже сверля взглядом Санину переносицу, продолжал свой строгий спрос Олег.
- Ты это его, Олежек, наверное, - пискнула вдруг из-за Санькиной спины Лиза. - Приревновал ты его к Машке, вот и...
- Ты чего, дура, что ли?! - гневно глянул на дрожащую Лизу Олег. - Чего молотишь?!
- А чего ты на неё орешь? - продолжал защищать слабых Саня. - Пока мы на крыльце курили, ты куда ходил?
- Я? - как-то внезапно смутился недавний обвинитель. - Так, знамо дело, куда. За водкой. Сами ж послали. Вон, Машке захотелось, чтоб непременно на крыльце вмазать за счастье в наступившем году.
- Мы-то послали, - теперь уже Саня грудью на Олега напирал, - но ты уж больно долго ходил. Минут пять тебя не было. За это время ты вполне мог Валерку пришить.
- Так, - прямо-таки завращал зрачками подозреваемый, - сигареты я искал. В куртке они были, а он вон её под голову положил. - И теперь все, проследив направление пальца Олега, уставились на меня.
- Чего вы? - сжался я как-то непроизвольно под настороженными взорами. - Чего я?
- Мы все вместе были, - оставив Олега в покое, почти вплотную приступил ко мне Сашка. - Все на виду. Только Олега не было с нами, минут пять и тебя. Может ты, и не спал вовсе? Может, притворился? А только мы за дверь, так ты сразу на двор да Валерку на вилы поддел. А?
- А на фига он мне нужен? - решился я на яростную защиту. - Я его сегодня первый раз увидел. Чего мне с ним делить?
- Ребята, - чуть громко зашептала Лиза, - а может нам милицию вызвать? Страшно мне.
- Ты чего, дура что ли? - рявкнул на дрожащую Лизу Олег. - Если они приедут, то мы все вместе за групповое убийство надолго сядем. Зуб даю. Уж, я-то милицию знаю.
В том, что Олег знает милицию, никто из нас не сомневался. Он, ведь, сразу после армии туда работать пошел, но через полгода резко в магазинные охранники переметнулся. Не понравилась Олегу служба милицейская, но и не забылась.
- А может, это и не мы его? - опять подала свой дрожащий голосок Лиза.
- А кто же? - почти в один голос поинтересовались мы.
- Да старуха, та, которая днем приходила. Она же пальцем нам погрозила. Может, она маньячка?
- Дурь-то не городи, - резко отмахнулся от очередной версии таинственного происшествия Олег. - Чтоб эта бабушка - божий одуванчик такого здоровенного парня вилами? В жизнь не поверю.
- А зря, - усмехнулся чему-то Саша. - Бабка Лукерья - это еще та штука. Её муж во всей близлежащей округе участковым был, а она ему всегда активно помогала. Так бабка эта один раз пошла в лес за ягодами да заметила там незаконных порубщиков, и в одиночку задержала их. Да и, ладно бы, просто задержала, но она еще одного из них глаза лишила, а другому по ноге топором до кости саданула три раза. Обоих инвалидами сделала. На неё тогда дело хотели завести, но потом замяли из-за большого уважения к её родственникам.
После такого сообщения мы как-то плотнее сжались в угол двора и стали боязливо осматриваться по сторонам. Трупа с вилами в груди мы уже боялись меньше, чем озлобленной старухи с топором.
- Лукерья запросто может вилами человека порешить, - скорбно вздохнул Саня. - Запросто, но только не она Валерку уделала.
И тут же все затаили и без того уже изрядно потаенное дыхание, ожидая услышать еще что-то очень важное в нашем деле.
- Сегодня с вечера метель на улице, все замело, и около нашего крыльца ни одного следа нет. Это я заметил, когда мы еще только курить вышли. Не по воздуху же она прилетела. Это кто-то из нас Валерку порешил.
Выслушав столь жестокий вывод, мы вновь обратили наши взоры к трупу. То ли мы привыкли уже, то ли еще чего, но труп, вот лично мне, каким-то особо страшным уже не казался. Неприятно, конечно, но терпимо уже.
- Надо его отсюда вывезти, - слегка потерзал ладонью свою шею Олег. - В лес куда-нибудь. Подальше. - И уже обращаясь к Сашке, поинтересовался строго. - Его искать будут?
- Да, некому его искать, - махнул рукой Саня. - У него из родственников только я да мать моя и остались. Он ведь только освободился, и сразу ко мне. Два дня у нас жил и всё куда-то уезжать собирался.
- Вот и хорошо, - обвел нас пристальным взглядом из-под насупленных бровей Олег. - Это нам на руку. Сейчас в холстину его завернем да отвезем в лес подальше.
- Здесь болото недалеко есть, - поддакнул нашему самозванному лидеру Саня. - Зимой оно замерзает, а вот летом там топь сплошная. Никто там не ходит.
- Отлично, - коротко выдохнул Олег и решительно шагнул в сторону трупа. - В болото мы его и положим. Сначала положим, а потом разберемся кто его и за что. А матери скажешь, что уехал Валера в Нарьян-Мар оленей пасти.
- Куда? - переспросил Сашка, но уточнить название северного города у Олега не получилось.
Тут вдруг с порога, ведущего из сеней на хозяйственный двор, раздался грозный окрик.
- Стоять!
Если сейчас на деревенскую улицу приземлилась летающая тарелка битком набитая инопланетянами, то мы удивились бы этому чуду гораздо меньше, чем тому, что нам пришлось узреть в дверном проеме сеней. Там стоял милиционер. Одет он был в шапку с кокардой, зимнюю куртку с погонами капитана, чуть зеленоватые брюки и серые валенки, а на боку его висела полевая сумка.
- Стоять! - повторил свой приказ, внезапно явившийся блюститель порядка, и стал внимательно осматривать сперва труп, а потом всех нас, сбившихся дрожащей кучей в полутемном углу двора. - Удачно я зашел. Прямо к трупу. Повезло, стало быть. Удачно. И кто ж его так?
- Не мы, - нестройным хором попробовали мы сразу же оправдаться.
- Значит, выходит, это я его жизни лишил, раз вы здесь ни при чем, - усмехнулся милиционер, продолжая рассматривать убиенного неизвестно кем Валеру. - Врать нехорошо, ребята. Нехорошо. Ну, ничего, разберемся сейчас, а теперь все быстро сдать мобильники и в избу.
Получив команду от должностного лица, мы, торопливо сдав представителю власти телефоны, суетливо побежали в указанном направлении. Когда мимо милиционера пробегал Сашка, страж порядка ухватил нашего товарища за рукав и оставил подле себя. И видели бы вы, что стало с Саней от этакого случая. Он не только мгновенно посерел лицом, но и зубы его такую звонкую выдали дробь, что не всякому военному оркестру под силу подобное действо воспроизвести. Не всякому. И тут меня осенило. Насчет преступления осенило.
И осенило не меня одного. Как только мы оказались в избе, тут же очередную версию по раскрытию убийства выдала Лиза.
- Так это Сашка его, - торопливо выпалила она посетившую её догадку и тут же прикрыла рот ладошкой. - Видели, как он милиционера испугался?
- Точно, - поддержала подругу, уже чуть успокоившаяся Вера, - они вышли вдвоем, а когда я пришла на крыльцо, Сашка там один был. Вот. Как же мы сразу не догадались?
- И я видел..., - захотелось мне тоже поддержать этот разговор.
Захотелось, но не получилось. В избу вошел милиционер. Он потер ладони и с какой-то затаенной радостью сообщил нам, что оперативная группа будет здесь минут через двадцать. Потом блюститель рукавом освободил часть нашего совсем еще недавно праздничного стола, достал из полевой сумки серовато-желтый лист, ручку шариковую и стал писать.
Писал страж порядка недолго. Секунд тридцать. Чего уж он там творил пером не знаю, но мороз у меня по коже от той писанины зигзагами, словно заяц испуганный помчал. И до того жутко мне стало от всех случившихся передряг с кожей да прочими частями тела, что в организме моем произошел серьезнейший сбой. Меня стало мутить. Признаваться в своей слабости никак не хотелось, но и сил терпеть дальше уже не было. Как говорится, на последнем издыхании я был. Еще чуть-чуть и.... И вот я решился без спроса выйти на улицу. Решился и вышел. Да так удачно у меня это получилось, что не каждому дураку такое счастье привалит. В самый удачный для меня момент, как раз в то мгновение, когда милиционер стал терзать своими коварными вопросами Верку, и в избу явился Саня. Вот я за его спиной и выскользнул в еще не успевшую закрыться дверь, практически ужом. Из сеней на улицу, а там за крыльцо в темень, подальше от глаз людских.
По всей видимости, моего побега никто не заметил, а потому и во время обильной рвоты потревожен я никем не был. Рвало меня долго и до холодной испарины на лбу. Всего наизнанку вывернуло и, причем, не один раз. Я даже на колени от мучений тяжких бухнулся да пополз куда-то. Куда пополз, не знаю, но пополз.
Когда же мне стало немного полегче, я поднялся с колен, утер лицо снегом и заметил перед собой чуть занесенные снегом человеческие следы. Конечно, человеческие, а каким еще здесь быть. Сперва мне показалось, что это следы мои, но, обернувшись назад и увидев цепь потуг да творений своих, я мгновенно осознал свою ошибку. Следы шли не от меня, а от хозяйственного двора соседней избы, к хозяйственному двору избы нашей.
Несмотря на полную опустошенность моего организма и головной туман, оставить без внимания сей таинственный факт я не смог. И я, подобно сыскной собаке, пошел по следу. Вернее, сперва, подобно собаке, потому как запнулся обо что-то и грохнулся на четыре точки. Потом, когда моя гордая человеческая сущность, медленно сгорая от стыда, взяла свое, я торопливо, но не совсем уверенно, сменил четыре конечности на две. След привел меня сначала к куче толстых бревен, а уж потом по ним к крыше двора.
А в крыше той была дыра. Через дыру, изрядно поднатужась, я попал сперва на одну поленицу, затем на вторую, а потом чуть было не свалился на труп Валерки. Он как раз под третьей поленицей и лежал. А так как падать на труп мне никак не хотелось, я сразу же проворно дал задний ход. Таким же манером выбрался через дыру и осененный внезапной радостью поспешил к крыльцу.
- Так не мы его убили! - буквально орала вся моя душа. - Не мы! И Санька не виноват! По следам видно! Это кто-то другой пришел и убил Валерку!
Когда я влетел в избу, то первым делом завопил во весь голос:
- Не мы это!!!
Завопил и осекся. В избе никого не было. Только на столе сиротливо лежал начатый протокол. Было так тихо, что у меня той тишины легкая дрожь в коленях случилась. Кричать мне расхотелось сразу же, и я тут же перешел на шепот.
- Эй, - просипел я. - Вы где?
Раза три я свой вопрос повторил, но ответом на него была только терзающая нервную систему тишина. И от этой могильной тишины мне становилось всё жутче и жутче. А потом мне же вдруг пришла в голову радостная мысль.
- Да я ведь сплю! - крикнул я во всё горло и ущипнул себя за руку. Поморщившись от боли, я понял, что надеялся на лучшее зря.
Я не спал. От этого открытия захотелось: либо завыть, либо выпить. А так как выть, я никогда не вою, надо было искать бутылку. И сразу же я её нашел: вон она на столе стоит. Но только я сделал первый шаг к удовлетворению своего хотения, как почувствовал, что меня в спину ткнули чем-то жестким.
- Пистолет, - почему-то сразу же решил я и поднял руки.
- И где мы ходим? - тут же я услышал за спиной ехидный вопрос милиционера. Кроме него задать такой коварный вопрос здесь было некому. Это был он. - Почему в отрыве от коллектива?
- Это не мы его убили, - вместо ответа на спрос власти, стал я озвучивать свою душевную радость, мигом победившую всю прежнюю жуть и прочие страхи. - Я Вам сейчас это в два счета докажу, товарищ милиционер.
- Ага, - презрительно отозвался на мою радость блюститель, - не вы, а бабушка из соседней избы. Слышали мы уже эту историю. Не раз слышали. Надоело уже. Короче, подельники тебя сдали со всеми потрохами. А теперь медленно поворачиваемся и на выход.
Я повиновался, и все стал делать медленно. Но, не успев повернуться на половину нужного оборота, и, глянув на себя со стороны в зеркало, я вдруг ясно осознал, что насчет пистолета здорово ошибся. В спину милиционер тыкал меня не пистолетом, а ручкой топора, который он почему-то держал за лезвие. Это обстоятельство меня слегка озадачило и бросило омут безрассудства да подвигов. Чего со мной случилось? Не знаю. Был я до того мига всегда на редкость законопослушным гражданином, а тут, вдруг, резко доворачиваюсь, дергаюсь вперед всем телом, а рукой роняю сзади себя кривобокий шкаф, который стоял как раз около двери.
Выскочив на улицу, то понял, что моё проворство вместе со шкафом дали мне фору перед милиционером секунд пятнадцать. И этого мне хватило как раз, чтоб домчать сквозь сугробы до крыльца соседней избы. Зачем туда? Опять же, не знаю. Так получилось. Когда я схватился за ручку соседской двери, блюститель с топором в руке наизготовку, громогласно матерясь, только еще спрыгнул с крыльца Саниной избы.
Дверь соседей была не заперта. Повезло! Вбегаю. Запираю дверь на засов, и в избу. А вот в избе меня ожидало еще одно жуткое потрясение. На полу лежала мертвая старуха с разрубленной надвое головой. Я попятился, чтоб бежать прочь отсюда со всех ног, но тут милиционер добрался до запертой двери и стал яростно бить её обухом топора.
Теперь мне, оказавшемуся между живым и мертвым, надо было что-то выбрать: жизнь или смерть. Я передернул плечами, выбрал смерть и мужественно переступил через труп старухи. Конечно же, выбор мой был крайне неудачен, дверь-то под обухом милицейского топора уже жалобно затрещала. Недолго ей оставалось еще жить да терпеть. Да и мне, кстати, тоже. По тому рычанию, с которым страж сражался с дверью, я понял, что последний раз порадовать свои легкие кислородом мне суждено рядом с женщиной. Вот такая глупость мелькнула в моей голове, когда дверь на крыльце сдалась. Как я теперь понимаю, от неминуемой смерти меня тогда спасли два обстоятельства. Это лопата, о которую запнулся злодей на крыльце и заигравший под рукой мертвой старухи телефон. Пока милиционер барахтался во тьме крыльца, я на инстинкте (только на нем и никак иначе) схватил телефон да нажал кнопку приема.
- Тетя Луша! - заорала мне трубка глухим басом. - Чего трубку не берешь? Десятый раз уж звоню! С Новым...
- Убили тетю Лушу твою! - благим матом заорал я в трубку и швырнул её прямо в лоб вбегающему в избу врагу. - Убили!!!
Получив телефоном в лоб, блюститель закона в валенках как-то резко остановился, отпрянул назад, запнулся пяткой о порог и грохнулся задом во тьму. Я же, каким-то тридесятым чувством осознав возможность вырваться из западни, сперва перепрыгнул через труп, потом через порог, а затем, уже на полпути к свободе, со всей силы да злости врезал поднимающемуся с пола милиционеру в челюсть. От души врезал, и на улицу, а уж там по сугробам да в чистое поле.
В поле была метель, но она мне сейчас нипочем. Там за спиной пострашнее любой метели будет. Скорее отсюда! Скорее!
Я то бежал, то шел, то падал, то опять бежал. Только бы подальше уйти от всего этого. Иногда мне казалось, что за мной кто-то гонится, но это только казалось. Один я был в темном зимнем поле. Как перст один. Не знаю, скоро ли не скоро, но страх вдруг как-то резко уступил место холоду. И вот тут я опомнился, что одет отнюдь не по сезону. Я ведь когда из избы по нужде своей тайным образом выскакивал, о зимней одежде как-то не подумал. А зря. Не помешала бы она мне сейчас. Не май месяц на дворе. Захотелось в тепло, но вокруг меня были только: тьма, снег и голые кусты. А самое страшное было то, что я не знал, куда мне надо идти. Холод же пробрал меня уж до самых мелких костей. Казалось еще немного и весь рассыплюсь. Идти я уже не мог. Получалось только ползти. И я полз. Полз до тех пор, пока мне в глаза не ударил луч яркого света.
- Вот и всё, - почему-то мелькнуло в моей голове.
Но это было не всё. Это было только начало. В себя я пришел в тесной тюремной камере в тот момент, когда меня осматривал небритый врач с изрядно подпухшим лицом.
- Ничего страшного, - махнул рукой хмурый эскулап. - Переохладился чуток. Отойдет. На суде, как огурчик будет. Ничего не отморозил даже. Этим уголовником всё нипочем. Вот ведь люди.
Доктору никто не ответил. Он тоже больше разговаривать не стал и ушел куда-то прочь от меня. Я же остался взаперти да в неудобстве один. Всё моё тело ныло и ломало, а потому мне особо и не до удобств было. В тепле и ладно, а уж понимание того, что я под замком, попозже пришло. Здесь уже мучения душевные начались. За что это меня так?! И пробовал я от этих мук кулаками в обитую железом дверь стучать и лбом серую штукатурку на стене крушить. Три раза на мое неистовство обратили внимание. Один раз дали мне кружку сладкого чая да хлеба половину буханки, а два раза дубинкой по хребту. От чая я еще крепче разошелся на ниве поиска справедливости, а вот от дубинки мне захотелось покою. Взгрустнулось почти до слезы и сподобилось мне прилечь на жесткие полати. Свернулся я калачиком (подтянул колени к подбородку), окрысился на весь застенный мир и уснул.
Разбудил меня грубый окрик и чувствительный пинок в область пониже поясницы. Встрепенулся я спросонья и как-то сразу оказался за столом. За столом следователя. Следак мне попался, как говорится, еще тот змей. Худой, вертлявый, с плохо замаскированной лысиной и со злой колючестью в глазах. Мигом он меня в оборот взял.
- Ну, чего, - спросил он, закуривая тонкую сигарету, - будем колоться или Муму любить?
- Кого? - не понял я, скребя правую часть головы.
- Маленькую собачку, - усмехнулся следак и бросил на стол предо мной три фотографии. - Узнаешь?
Еще бы мне не узнать? Передо мною лежали: Валера с вилами в груди, старуха с головой надвое и злой милиционер с топором, из горла которого торчал какой-то окровавленный острый штырь. Я пожал плечами и посмотрел на дымившего в мою сторону следователя.
- И за что же ты их сердечных? - подмигнул мне следак и собрал фотографии со стола.
- Я? - сипло прохрипел я вопросом в ответ.
- Нет, я! - грохнул следователь рукой по столу и зло затушил сигарету в грязно пепельнице. - Чего ты предо мной Ваньку ломаешь?! Тебя же чуть тепленьким рядом с местом преступления взяли. Три трупа, а он мне еще глазки строит!
- Это не я, - попробовал я возразить должностному лицу.
- Ну, ты наглец! - прямо-таки взревел следак на моё робкое возражение. - Не хочешь по-хорошему?! Давай! Усугубляй! Ты думаешь, что мы здесь шутки шутим?! Нет, брат, мы здесь каждому свое определяем! Тебе, дураку, навстречу идут, а ты заладил своё: не я да не я. А кто же? Кто?! Не хочешь говорить?! Не надо! Мы уж и без тебя всё знаем! Всё! Встретился ты в предновогодний вечер с Фроловым Валерием Петровичем.... - Следователь опять швырнул на стол фотографию Валерки, - да с Левиным Иваном Николаевичем - вором рецидивистом по погонялу - Ванька Каин. - Теперь на стол прилетела фотография милиционера в валенках.
- Как, Каин? - вырвалось у меня, - он же милиционер.
- Он такой же милиционер, как я балерина, - заржал следователь. - Я только не пойму, чего он рядиться в одежду мужа Лукерьи Павловны, царство ей небесное, удумал. У вас чего бал-маскарад намечался? Праздник же! Еще вам только фейерверку не хватало. Валера Мерин освободился! Вот радость-то! Он же с Каином четыре года в одной колонии чалился. Ты-то чего с ними пошел, дурак?
- Я не..., - попробовал я возразить, но следователь отмахнулся от моих несмелых возражений, как от мух, которые вьются на деревенском поле, когда далеко тебя видать.
- Молчи, уж! Вляпался по уши, так не чирикай и слушай дальше. Тетю Лушу Мерин замочил на почве личной неприязни за то, что муж её пять лет назад в той же самой деревне по ориентировке подлеца взял. Валерик спрятаться тогда здесь решился у родственников после ограбления ювелирного магазина, а тут бдительный участковый нарисовался.... Такие дела, брат. А вот Валерика кто пришил? Ты?!
- Нет, - рьяно затряс я головой.
- Значит, Ванька. Значит, не поделили они награбленное. Тогда ведь и половины у них не нашли. Просто, ювелирщикам в то время дело особо раздувать скандала не хотелось, у самих у них рыло было в пуху, как у одуванчика в июне. Не хотелось им лишних вопросов, вот они от всех претензий и отказались. Это понятно. А вот уж Каина кроме тебя порешить было некому. Верно ведь?
- Верно, - кивнул я головой, - но только не я это его.
- Опять! - грохнул теперь уже кулаком по столу следак. - Ты у меня сейчас доиграешься! А, ну, колись!
И тут я собрал всю свою волю в кулак, и рассказал следователю, всё как было. Когда моё повествование подходило к концу, шальная мысль вдруг врезала мне практически в поддых.
- Я ведь того милиционера Каина я укокошил, - перехватило у меня дыхание от такой страшной догадки. - Это ведь после моего последнего удара в сенях он упал шеей на острый крюк вбитый в стену.
И я уж хотел, было, признаться следователю в преступлении, но тот вновь заорал на меня благим (и не только благим) матом.
- Ты, чего нас вообще за идиотов держишь?! Мы же первым делом к хозяевам избы, в которой труп гражданина Фролова обнаружен был, и поехали. Чего ты на друга напраслину наговариваешь? Дома он был в ту ночь. Вот показания его матери и двух соседей. Всё здесь!
Почти сутки со мной следователь работал. Как только он не изгалялся, а я все равно старался держаться своего. Трудно было, но я словно кремень: искрил, а не сдаваося.
И через день мне устроили очную ставку с Олегом. Олег, старательно пряча от меня глаза, тоже отрекся от совместной встречи Нового года. Вот после этого отречения я и решил во всем сознаться. Как мне следователь велел, я так всё и сделал. Вернее, подписал. Следак мой оказался не таким уж и плохим, как мне показалось сперва. Получил я всего семь лет за соучастие и убийство по неосторожности. И отсидел я уж почти половину срока. Еще три годика осталось всего....
Что еще? Да, месяц назад Лиза ко мне на свидание приезжала. Соврала, что невеста и приехала. Сперва она часа полтора извинялась, плакала, а потом немного рассказала о той ночи. Оказывается, когда я на улицу по нужде вышел, этот милиционер, оказавшийся после Ванькой Каином, запер всю нашу компанию в чулане. Там в чулане Саня и признался, что хорошо знает этого милиционера, то есть бандита Каина. После признания Сашка всем посоветовал сидеть, сцепив зубы, Каину ведь человека прибить, как муху о стекло. А потом, когда Каин за мной убежал, мои друзья стали замерзать и решили сломать дверь чулана. Дверь-то хлипкая была. Сломали дверь и наутек. Правда, сперва Саня с Олегом на двор сбегали, туда, где Валерка лежал. Девчонки же в это время все свои вещи собрали. А уж потом все вместе через метель да к железнодорожной платформе на первую электричку. В электричке решили и поклялись никому про этот Новый год не рассказывать. Уж очень они тогда все Каина боялись. Алиби на эту ночь каждый сам себе готовил. Меня же тогда друзья "похоронили", а когда выяснилось, что я жив, то было уже поздно. Рассказав мне все это, Лиза еще раз попросила меня не обижаться.
А я на них и не обижался. Сам во всем виноват. Каждому свое. Сашка с Олегом фирму по оптовой продаже кисломолочных продуктов открыли, а мне еще три года сидеть.
А еще думаю я последние четыре года часто. Вот. И теперь почти твердо уверен, что это Каин Валерку прибил. Следил он за ним. А чтоб удобнее следить было, он зашел к тете Луше, угробил её топором, переоделся в милицейское, а уж только потом пробрался на двор Сани. Чего у них там уж произошло, не знаю, но Валерку он заколол и обратно через крышу к лежбищу своему. Спросите, как я обо всем этом догадался? Отвечу - дедукция. Я здесь про неё часто думаю. Хорошая штука. И метель, которая следы заметает, тоже штука неплохая. А уж если не повезло в жизни.... Прав был мой следователь. Как в воду он смотрел. Каждому свое.