Аннотация: Сам рассказ и есть аннотация. Так что читайте, оставляйте коментарии. Если кому-то понравится, могу продолжить и из рассказа сделать роман.
Между мирами
Он бежал. Бежал, запинаясь и падая, но бежал. Легкие разрывались от боли, от нехватки воздуха, сердце пропускало удар за ударом, в глазах потемнело. Он бежал. Наощупь, подчиняясь инстинктам. Туда, где он будет в безопасности. В относительной безопасности...
За спиной, совсем недалеко, завыла собака, напавшая на след. Его след. Собаки... как он их ненавидел. И как боялся. Самые презренные создания неба. Обычно он обходил их стороной, а в таких ситуациях еще и прибавлял ходу. Но не теперь. Он уже не бежал, а так... шевелился. Лес, что всегда был ему другом, всегда давал крышу над головой и укрытие, сегодня и он был против него. Леший и тот давно покинул его, зарылся в Кротовы норы, спрятался. Лесные жители последовали его примеру и бежали. Бежали, убираясь с пути дикой своры, стаи, почуявшей кровь, страх. Страх загнанной жертвы.
Он поскользнулся, и, не удержавшись, полетел в кусты. Кувыркнулся через голову, ударился плечом о не вовремя подвернувшееся дерево, и скатился с обрыва в какую-то канаву. Попытался подняться, но понял, что не в состоянии. Несколько секунд полежал, собираясь с силами, затем заставил свое тело изменить положение. Сел. Ухватился рукой за какое-то чахлое деревце и начал подниматься. Но тут же упал обратно. Вывихнутое колено правой ноги не позволило бы ему сделать и шага.
Рычание. Сверкнувшие яростью глаза. Вздыбленная на загривке шерсть. Именно за эту готовность убивать, рвать, идти на смерть с поводом и без, подчиняться приказам хозяина без оглядки на собственную свободу, он их и ненавидел. Животные жестоки только по необходимости. Человек жесток по натуре своей. Слишком слабый, не способный защитить ни себя, ни тех, кто ему дорог, человек окружает себя чудовищами, подобным этим тварям. Собаками...
Он отвернулся, уткнулся лицом в мокрую, холодную землю и всхлипнул. На этот раз - все. Пути нет. Ни назад, ни вперед. Он судорожно сжал руку в кулак и бессильно ударил им об землю. Как он ненавидел себя. За эти слезы, за этот страх. Ведь она не раз пыталась помочь ему. Вырастить из страха любовь. Смеялась, шутила. А в ее глазах был страх. Не такой как у него. Не имеющий под собой никаких оснований, надуманный. Она боялась, что однажды он не вернется. Но он всегда возвращался. Всегда.
Он замер. Только сейчас, возможно за мгновения до смерти, он осознал весь ужас своего положения. Он больше никогда не увидит ее...Он поднял голову. Они были вместе всегда. С того самого момента, как небо забрало у него все. И оно же, словно в обмен на утраченную семью, подарило ему ее. Иногда он уходил. Искал возврата к тому, что нельзя вернуть. Но это он понял только сейчас. Вначале он покидал ее ровно настолько, чтобы увидеть краем глаза чужой мир и понять, что он - чужой. Потом в его душе поселилось любопытство. Он не возвращался недели и месяцы. В последний раз он видел ее год назад. Сегодня - крайний срок. Он обещал вернуться именно сегодня. Но... не сможет... не придет...
Он повторил эти слова вслух. Потом еще раз, уже громче. Наверху раздался мужской голос. В то время, как первый разглагольствовал на тему: сколько будет стоить голова последнего рыцаря на черном рынке ("А вот нисколько! - как-то отстраненно и немного злорадно подумал он. - Я не рыцарь и даже не оруженосец!"), второй спрыгнул с обрыва вниз и осторожно подошел к нему.
Было видно, что он боится. Боится уже поверженного, сломленного, валяющегося в грязи врага. Не будь смерть так близка - протяни руку и испустишь дух - он бы еще над ними поиздевался. Сделал бы все, чтобы они зареклись даже думать о рыцарях. Крестьянин поудобнее перехватил рукоять топора, замахнулся...
Он устало прикрыл глаза. И сюда он рвался всю свою жизнь?! Этот мир он мечтал ей показать?! Некогда он был прекрасным. Мир изгоев, чудаков и рыцарей. Во что он превратился? В мир менял, торгашей и воров. И, что самое страшное, именно рыцари открыли им дорогу сюда. Сделали из заповедника проходной двор, частью Империи. Несчастные...
Она как-то говорила, что человек перед смерть видит всю свою жизнь. Он смеялся тогда. Не поверил, что жизнь длиною в десятки лет может уместиться в одну десятую мгновения. А сейчас? Как он мечтал об этом. И как надеялся, что небо в очередной раз откликнется на его мольбы.
- Стой! - резкий оклик остановил топор в паре сантиметров от его шеи.
Первый спрыгнул вниз и что-то горячо зашептал на ухо своего друга. он даже не стал открывать глаза, чтобы суметь прочитать по их губам, то, что остановило смерть и что грозило ему долгими мучениями. Преусловатые сокровища рыцарей.
В одной галактике миллионы миллиардов планет и созвездий. В одной Вселенной миллиарды триллионов галактик. Вселенных... Вселенных трилиарды триллионов. И даже больше. Увидеть все не дано ни одному человеку. Но... на окраине одной из множеств Вселенных на маленькой ничем и никому не интересной планете появилось небольшое племя. Они ничем не отличались бы от других людей, если бы не одна маленькая особенность их организма. Они могли пронзать пространство между планетами без кораблей и прочей атрибутики, так необходимой для того, чтобы просто выжить в открытом космосе. Они жили отстраненно, не лезли в жизнь соседей и никого не трогали. Их больше интересовали звезды, чем окружающий мир. Жили одной семьей, не разбиваясь на "ячейки общества", не расписываясь и не венчаясь, но строго следя, чтобы близкие родственники не сходились, не плодили детей. Каждый из которых, кстати, мог назвать всю свою родню до пятого колена.
Не все из них, конечно обладали этой странной способностью. По сути только тридцать процентов из рожденных за год детей в будущем имели шансы увидеть другие миры. Он к этим тридцати процентам никогда не относился. И для него стало шоком, когда во время нападения на поселок, он пересек грань. Планета, на которой он оказался, сильно отличалась от его родной. Но там все же жили люди. Там жила она.
А сокровища, ставшие причиной нападения...рыцари не всегда могут точно назвать координаты планеты, куда их забросило небо. И для того, чтобы иметь возможность вернуться когда-нибудь туда, они и брали с планеты что-то необыкновенное, редкое, существующее только там. С Земли, оттуда, куда он всегда возвращался, взял маленький серебряный крестик на черном шнурке. Ее подарок. И именно его сжимала сейчас потная рука одного из крестьян. Он напрягся.
Они повернулись в его сторону. Второй опасливо отступил в сторону, первый же насмешливо посмотрел на него. Крестьянин коротко замахнулся и ударил его ногой под ребра. Юноша согнулся, на губах появилась пятна крови. Удар следовал за ударом, он скрючился, подтянулся колени к подбородку и обхватил их руками. Время от времени он сплевывал сгустки крови, но молчал. И его упорное молчание только выводило крестьянина из себя.
- Стой! - второй схватил друга за плечи и оттащил в сторону. - Ты его убьешь. Тогда он точно ничего не расскажет.
- И как ты это сообразил? - насмешливо прохрипел юноша. - Но вам не стоит беспокоиться. Я все равно ничего не скажу.
"Я все равно ничего не знаю!" - устало подумал он. Первый вновь бросился вперед, занес ногу над его головой... и в этот момент произошло нечто странное. Собаки испуганно заскулили, припали брюхами к земле и поползли назад. Над лесом пронесся леденящий душу вой. Крестьяне испуган переглянулись. Первый достал из-за пояса кнут и подозвал собак. Но те словно сошли с ума и, наверное, впервые в жизни не послушали приказа хозяина. резко сорвались с места и бросились в глубь леса. Крестьянин взбешенно закричал и кинулся вслед за ними. Юноша расхохотался. Он с трудом выпрямился и хохотал, не обращая внимания на боль и кровь. Глаза его возбужденно блестели, грудь тяжело вздымалась. Мужик поднял топор, намереваясь оборвать мучения мальчишки. Но тот вдруг прикрыл глаза и, каким-то чужим, холодным голосом, произнес:
- Беги! Крестьянин поднял голову и испуганно посмотрел на противоположную сторону обрыва. На него немигающим взглядом смотрела огромная - раза в три больше любой другой - белая волчица. И почему-то он был уверен, что приказ исходил от нее.
Топор выпал из его рук, он закричал и, сломя голову, бросился бежать. Волчица мягко спрыгнула в канаву, осторожно подняла с земли упавший крест на шнурке и опустила ее в безвольно лежащую руку юноши. Он улыбнулся, сжал руку в кулак и исчез.
Над лесом разнесся вой одинокой волчицы...
Она стояла у окна, задумчиво глядя вдаль. Девушка куталась в белую шаль и едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Он обещал... На улицы уже опустилась ночь, часы показывали половину двенадцатого, а его все не было. Ради него она даже перенесла празднование своего дня рождения. А он... она всхлипнула. Как он мог?! Сколько раз за этот год она просыпалась, разбуженная звуками ночного города, принятыми ею спросонья за шум, создаваемый этим недотепой?! Риторический вопрос.
Она сотни раз зарекалась переживать за него. И тысячи раз обещала себе не отпускать его. Чтобы он ей не говорил... но всякий раз, глядя в его глаза, понимала, что не может сказать нет. А она, когда-то читая книги не могла понять, чем эльфийские глаза отличаются от любых других. Они глубокие, неизмеримо синие, внимательные. Девушка грустно улыбнулась. Он смеялся, говорил, что эльфов не существует, что это сказки. Уж он-то, побывав в сотне миров, знает правду.
- А ты?! - переспросила тогда она.
- Что, я? - сделал вид, что не понял он.
Она соскочила с кровати, взяла с полки одну из своих любимых фэнтезийных книг и начала зачитывать отрывки, где были описаны эльфы.
- Кроме того, - закончив чтение, она отложила книгу в сторону, - ты сам говорил, что твоя всегда отличалась любопытством, и при этом старались всегда уходить от прямого ответа. А это первый признак эльфа. Помимо ушей, конечно.
- Да что ты к моим ушам привязалась?!
- Ничего, - она улыбнулась, поцеловала его в мочку уха, слегка вытянутого кверху. - Уши у тебя просто замечательные. Знаешь, что мне мама часто в детстве повторяла? У страха глаза велики! Вот и с ушами так. Живете сотни лет? Так ваш организм настроен на биологические часы вашей планеты, питаетесь хорошо, экология у вас, лучше некуда. А то, что никто из вас не встречал эльфов легко объяснимо. Вот представь себе такую ситуацию: твой двоюродный дядя посетил планету, улучшил экологию, озеленил ее и исчез (уехал на Острова). Через три месяца (это по вашему летоисчислению) он туда возвращается, а там прошло триста лет. А твой дядя как огурчик, не изменился. Вам и в головы не могло прийти, что сказочные эльфы - это вы сами.
- Откуда взялось это дурацкое слово - эльф? И почему нас назвали именно так?
Спорить на эту тему они могли долго и до хрипоты. Пока одному из них не надоедало, и он не начинал приводить более весомые аргументы. Поцелуи, например.
Она всхлипнула. И где его носит? Он что, не понимает, как она его ждет, как волнуется?! Рыцарь, блин! И что она будет делать, если он все-таки не соизволит вернуться. Вдруг он нашел свой дом, и решил, что не она не стоит и простого "до свидания"? Она ведь из-за него даже от Джима отказалась. А собака - существо умное. Приходишь теперь к маме домой, где он обитает, а Джим от нее отворачивается, скулит обиженно и гостинцы есть отказывается. Да и мама... ей же не объяснишь, что она живет с эльфом, который путешествует между мирами, а вовсе не ведет монашеский образ жизни. Она постоянно женихов ей подсовывает. И пусть они все ничего, хорошие, некоторые даже симпатичные. Они не эльфы и не рыцари. И ей они не нужны. Пусть даже ее эльф и рыцарь - вечноопаздывающая скотина!
Соловьем залился дверной звонок. Девушка бросилась к входной двери. Зря торопилась. Под дверью, прислонившись плечом к недавно окрашенной стене, стоял ее бывший однокашник в состоянии, как говорится, полного не стояния.
- О! С Днем Рождения, красавица!
- Чего тебе надобно, старче?
- С Днюхой, тебя... а где все?
- Никого нет! Спасибо за поздравление, конечно, а теперь иди домой. Тебя жена ждет.
- У-у, жена! Она... змеюка... эта... как ее... подколодная, вот! А ты... ты - Человек!
- Спасибо. А теперь иди домой, в смысле в террариум, передавай привет своей гадюке. Пока!
Она захлопнула дверь перед носом несостоявшегося собутыльника и вернулась в гостиную, где на диване лежал без сознания он. Она замерла в проеме двери, не веря своим глазам. Он лежал, откинувшись на подлокотник, левая рука безвольно свисала на пол, а его пальцы судорожно сжимали черный шнурок с серебряным крестиком. Она осторожно взяла его ладонь в свои руки пульс бился размеренно, не выходя за рамки общепринятых норм. Девушка прижалась щекой к его руке. Он жив. Он вернулся. Все закончилось...