Крутская Ксения : другие произведения.

Светлячок и Пламя (Dark Souls)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Закат Эры Огня. Первородное Пламя слабеет, и с ним угасает в сердцах надежда. Мир ждёт того, кто сможет возжечь Пламя вновь - но способен ли какой-то немёртвый, пусть даже и Избранный, пройти все испытания в одиночку? Судьба ведёт каждого из четверых - человека и нежить, слугу Хаоса и рыцаря Гвина - запутанными, извилистыми тропинками, которые неожиданно сходятся в одной точке. Чем закончатся их странствия - не знает никто, но путь к Горнилу бок о бок с верными товарищами кажется легче. ******* ПОЛНЫЙ ТЕКСТ. Отредактирован в марте 2020 г. Отдельно выложенные главы - первоначальная версия
Обложка_Светлячок_2020 []

   1. Киран (тогда)
   Хотя в угасающем мире давно уже не было смены дня и ночи, иллюзорное солнце Гвиндолина давало рассудку возможность по-прежнему цепляться за привычные точки отсчета - рассвет, полдень, полночь... На рассвете Киран, с трудом задремавшая на пару часов в углублении между корнями огромного мертвого дерева, поднялась на ноги неслышно, как призрак. Размяв затекшие ноги, она сделала несколько танцующих выпадов воображаемыми кинжалами, чтобы стряхнуть тяжелую дрему. Пора было двигаться дальше.
   Путь до руин Олачиля занимал пять дней - если продолжать измерять время днями. Обходя поселение по окружности в двух-трех часах пути от его границы, Киран контролировала выходы из поселка, чтобы вовремя дать сигнал о появлении Темных духов, если окажется, что провал в Бездну в подземельях Олачиля так и не закрылся.
   Дороги как таковой не было. Киран пробиралась между поваленными стволами деревьев, наргомождениями валунов и грудами камней помельче. Часто попадались отдельные надгробия и маленькие кладбища.
   Как всегда, при движении в направлении Олачиля ветер дул в лицо. Он поднимался за три дня пути до границы деревни и с каждым днем усиливался, в последний день перерастая в ураган, бросающий в лицо не только пыль, ветки и мусор, но и небольшие камешки. Двигаться становилось все тяжелее, и будь Киран обычным человеком, ей вряд ли удалось бы идти навстречу ветру - разве что ползти, вжимаясь в землю.
   Сегодня как раз был последний день пути. Остановившись для короткого отдыха, Киран попыталась заснуть, но ветер так выл, так хлестал по телу и выламывал ветки дерева, под которым она тщетно старалась укрыться, что спать было практически невозможно. Все же усталость взяла свое, но сон был неспокойным и не принес отдыха. В завываниях ветра чудились голоса, которые Киран совсем не хотелось слышать...
   Орнштейн. "Приказ лорда Гвина. Он не обсуждается. Ты же понимаешь, не маленькая. И... Хватит об этом. Это уже мой приказ".
   Гох. "Ну да, Мотылёк. Понимаю. Это настоящее безумие. Но другого выхода нет, ты же знаешь не хуже нас...".
   И третий голос... Тот, слышать который больнее всего. "Это наш долг. Ты сама говорила - у каждого из нас он свой. Не в первый раз наши пути расходятся".
   "Я понимаю, понимаю! Но..."
   "Хватит. Хватит, Киран".
  
   Короткий сон-забытье не принес отдыха, как всегда, оставив горькое чувство не высказанных вовремя слов. Но, привычным уже волевым услием оставив все неуместные эмоции за порогом яви, Киран отправилась дальше - выполнять свой долг.
   Она передвигалась согнувшись, чтобы легче было преодолевать сопротивление воздуха, и одновременно внимательно оглядывала окрестности, подмечая изменения, произошедшие со времени ее прошлого похода. Там появилась новая группка надгробий, там пирамида валунов рассыпалась и обуглилась, как от взрыва. Явных следов сражений не было видно, только эти неясные знаки. Кто здесь бился, кого потом похоронили? И кто похоронил убитых, если уж на то пошло?
   Судя по всему, некогда процветающее, самое крупное поселение людей ныне полностью исчезло с лица земли. Все, кто находился в Олачиле на момент катастрофы, погибли или были поглощены Бездной. Находиться так близко к Бездне никто из живых существ не мог, и сама Киран и ее отряд (в те времена, когда она выходила на патрулирование еще не одна) не могли пройти достаточно далеко в поселок, в их задачи входило не дать ни одному существу - или твари - покинуть его. Но уже очень давно в окрестностях Олачиля никто не появлялся, и можно было предположить, что поселение полностью опустело.
   Недолгий беспокойный сон потревожил так и не зажившую рану. Несмотря на воистину железный самоконтроль, Киран так и не научилась думать о тех временах без тупой боли в сердце.
   ...В Олачиле творится нечто ужасное, о чем при дворе говорят только украдкой. вполголоса, словно боясь навлечь беду и на Анор Лондо. Гвин не остается в стороне перед лицом бедствия, постигшего столицу мира людей. Но почему-то он не направляет на помощь Олачилю войско. Его приказ - всего лишь...
   Киран просто не поверила своим ушам, когда услышала этот приказ из уст своего непосредственного командира.
   Итак, четверка рыцарей Гвина разделяется, каждый из них получает свое задание. Орнштейн остается в Анор Лондо, охранять королевских отпрысков. Гох отправляется патрулировать окрестности города, проверить слухи о появлении в окрестностях огромной виверны. Задача Киран и ее отряда - как и прежде - охрана самого лорда Гвина. Арториас...
   Вот и произнесено это имя... Арториас, доблестный рыцарь, возможно, и уступающий в боевых качествах капитану Орнштейну, должен был в одиночку отправиться выполнять невыполнимое задание. Почему в одиночку? Киран не отставала от Орнштейна все те дни, пока Арториас готовился к походу. Почему Гвин не позволил хотя бы кому-то из оставшихся троих отправиться с ним?
   К самому Арториасу бесполезно было обращаться с такими вопросами. Он и в лучшие времена не отличался разговорчивостью, а в эти дни совсем ушел в себя, запирался в своей комнате и часами сидел за столом, подпирая голову руками, обдумывал задание, разрабатывал бесчисленные варианты стратегий... Прирожденный воин Арториас, такой же, как всегда... но еще более неприступный, отстраненный, ускользающий...
   Орнштейн в конце концов, устав от ее преследований, однажды повернулся к ней, когда она в очередной раз бежала за ним, еле поспевая, по коридорам замка Анор Лондо. Жестко взял за плечи и даже слегка встряхнул.
   - Приказ лорда Гвина. Он не обсуждается. Ты же понимаешь, не маленькая.
   - Это я понимаю. Но все-таки - почему в одиночку? Ты сам-то понимаешь? Ведь понимаешь, я вижу... - голос Киран задрожал.
   Руки Орнштейна на плечах Киран едва заметно вздрогнули. Несгибаемый капитан не выдержал, отвел взгляд.
   - Времена сейчас опасные. И Гвин не может позволить себе вот так лишиться более чем одного из своих рыцарей... - выдавил он наконец, глядя в сторону.
   Киран отшатнулась, оттолкнула его, упершись руками в чешую доспеха.
   - Вот так просто? - вскрикнула она. - Вот так просто ты, командир, отпускаешь одного из своих на верную смерть?.. - она отвернулась было, но потом снова вскинула голову и уставилась горящими глазами на капитана. - Не верю! Что-то тут не так! Скажи правду, Орнштейн, пожалуйста! Прошу тебя! Нам же как-то дальше жить с этим!
   - Такова воля лорда Гвина, - глухо повторил Орнштейн. - Арториас единственный из нас, у кого есть хотя бы какой-то шанс при встрече с Бездной. Хотя бы ничтожный шанс - понимаешь?.. И... Хватит об этом. Это уже мой приказ. Иди.
   - Ничтожный шанс... - повторила Киран, отступая. Затем повернулась и быстро пошла к выходу из замка, глядя под ноги.
  
   Киран двигалась на некотором удалении от опушки бывшего Королевского леса, вглядываясь в темно-зеленый полумрак меж поросших мхом стволов. Ни малейшего движения, ни птицы, ни зверя. Мертвый лес. Как долго еще эта земля будет оправляться от ран?..
   Никаких заметных изменений в ландшафте здесь с прошлого раза не произошло, и Киран, как в последние несколько походов, позволила себе допустить утешительную мысль, что Бездна отступила, что жертва была не напрасной... Но время покажет, а пока нужно возвращаться в Анор Лондо, также оставшийся без защиты.
   Куда подевался Орнштейн, никто не знал. Во время одного из походов Киран он просто исчез. Вместе с ним пропала большая часть солдат стражи, ни одного тела так и не нашли. Измученный постоянной тревогой принц Гвиндолин, нынешний правитель Анор Лондо, упорно отказывающийся принимать титул короля, окончательно скрылся в своих покоях за туманной стеной и перестал отвечать на обращения к нему. Киран боялась, что он то ли тоже исчез, то ли просто впал в отчаяние и махнул на всё рукой, потому что сотворенные им иллюзии стали зыбкими, ненадежными; солнце над Анор Лондо то всходило, а то забывало показаться, окончательно разрушив память оставшихся жителей города о естественном порядке смены дня и ночи и размыв остатки чувства времени. Киран считала теперь не дни, а циклы своих походов и возвращений. Путь до Олачиля и обратно занимал десять обычных дней. Между возвращением и новым походом Киран оставляла себе на отдых и текущие дела полтора таких отрезка времени. Орнштейн исчез сорок четыре похода назад.
   В ее обязанности в замке входило обучение новых солдат для стражи и поддержание порядка в городе вместе с отрядом Клинков Повелителя. Сейчас в отряде оставалось всего четырнадцать женщин, считая двух новеньких девушек, только начинавших обучение. Хотя сам Гвин уже давно покинул Анор Лондо (Киран даже в мыслях не осмеливалась проговорить, что же могло с ним случиться), отряд Киран по-прежнему охранял его личные покои, а также и покои принца Гвиндолина, потому что слуг Темной Луны больше не осталось, за исключением самой главы ордена - рыцаря Вивиан, которая сейчас выполняла долг Хранительницы Огня Анор Лондо и не могла надолго удаляться от Костра Нежити в сторожевой башне.
   Город богов стал тенью самого себя; теперь только позолоченные закатным солнцем крыши и шпили замков и соборов напоминали о былом величии и временах расцвета. Сейчас город был мёртв. Точнее, немёртв, как большая часть людей в мире: снова и снова, день за днём, он мучительно умирал, но никак не мог умереть окончательно.
  
   Ветер на обратном пути дул в спину, подгоняя и облегчая путь, хотя рельеф местности сильно затруднял продвижение. Холмы, поросшие изогнутыми, переплетенными больными деревьями, сменялись каменистыми руслами высохших рек и нагромождениями валунов.
   Киран шла по дну пересохшей реки, огибая зловонные лужи протухшей стоячей воды. В полутора днях пути от Анор Лондо реку пересекал древний каменный мост с искрошившимися опорами и частично обрушившимися пролетами. Со стороны правого берега основание моста тонуло в зарослях кустарников. Киран подошла к мосту под вечер (иллюзорное солнце клонилось к закату, тени удлинялись и еще сильнее затрудняли движение по каменистому руслу). Наступило время сделать привал.
   Вдруг Киран заметила возле крайней правой опоры моста какое-то свечение. Замедлившись и ступая по возможности беззвучно, она приблизилась к источнику света и увидела слабо горящий костер, из центра которого торчал витой меч. Костер Нежити, на котором бедолаги, носящие на груди Темную метку, могли восстановить человечность - на то время, которое им удастся продержаться, прежде чем они умрут очередной не поддающийся счету раз...
   У костра как раз сидел один из таких несчастных. На незнакомце был доспех элитного рыцаря, шлем лежал в стороне от костра, рыжая голова светилась в отблесках огня не хуже самого костра. "Избранная Нежить, ха...", как всегда пренебрежительно подумала Киран - она так и не избавилась от неприязни к людскому племени, посягнувшему на порядок, который она и ее товарищи защищали ценой своих жизней.
   Переборов презрительное отвращение (в конце концов, Избранная Нежить так же, как и она сама, выполняла задание Гвина), Киран подошла ближе, однако, держа наготове свои длинные изогнутые кинжал и меч.
   - Да осветит Пламя твой путь, - негромко, чтобы не напугать сидящего у костра, сказала она, вступая в круг света.
   Сидящий у костра человек неуловимым плавным движением перетек в боевую стойку, обеими руками держа изрядно зазубренный длинный меч, в котором Киран узнала клеймор. Воином оказалась немолодая женщина с короткими рыжими волосами, уставшая до полуобморока, с темными кругами вокруг сверкающих пронзительных глаз. Женщина уставилась на Киран, подняв меч, но вдруг со вздохом отшатнулась, затем опустилась на одно колено и положила меч на землю перед собой.
   - Миледи... - женщина склонила голову до самой груди, голос ее звучал глухо. - Вы... вы ведь леди Киран?..
   - Да, это я, - удивленно ответила Киран. - Откуда ты меня знаешь?
   Женщина нерешительно подняла взгляд, лицо ее исказилось страданием.
   - Простите меня, миледи... Мне так жаль...
   - О чем ты? - нетерпеливо спросила Киран.
   - Сир Арториас... я была там...
   - Где?.. О чем ты? - переспросила Киран. Внезапно по телу прошла дрожь, как будто предчувствие беды коснулось сердца.
   - Олачиль... Я была там, - женщина задохнулась. - Как это могло быть? Я не понимаю... - она запнулась и в отчаянии посмотрела на Киран. - Вы тоже там были. Как это возможно?
   - Расскажи же толком, - Киран начала терять терпение, но боялась окончательно напугать странную воительницу и лишиться возможности узнать хоть что-то еще. Руки ее начали дрожать.
   - Я пришла в Олачиль. Там не было живых, все люди были убиты, улицы были завалены трупами... Поглощенные Бездной кидались на меня, я их убивала, казалось, им не будет конца. И он был там... Сир Арториас был там. О, миледи... - женщина закрыла лицо руками.
   Киран молча ждала, дыхание перехватило.
   - Я убила его. Сир Гох сказал, что ему уже не поможешь, Бездна поглотила его, он полностью утратил рассудок и что единственный способ спасти его - это прекратить его страдания...
   - Ты... убила... Арториаса?.. - Киран изо всех сил стиснула рукояти меча и кинжала. Наверное, она воистину страшно выглядела в это мгновение, потому что женщина отшатнулась, ее и без того землисто-серое лицо заметно побледнело.
   - Он был весь изранен, рука сломана, доспехи крошились, - прошептала немертвая, - и при всем этом я сражалась с ним целый день, погибала три десятка раз, снова возвращалась и находила его на прежнем месте... О боги... - она снова спрятала лицо в ладонях и опустилась на оба колена, словно в молитве.
   Киран слушала и не могла охватить целиком, вместить в свой разум услышанное. Перед ней сидела жалкая нежить, которая хотя бы и с тридцатой попытки, но все-таки сумела собственноручно убить самого Арториаса... Как это возможно? Что с ним случилось?
   А может, это была иллюзия, фантом, каковых великое множество развелось в последнее время? Но нет, эту утешительную мысль Киран тут же выбросила из головы. Потому что чувствовала - немертвая женщина-воин говорит правду. Холод заполнил грудь и мешал вздохнуть. Дышать... Жить дальше. Ещё есть ради чего жить. К сожалению...
   Усилием воли Киран сосредоточилась на одном вопросе, который следовало задать.
   - Ты сказала, что говорила с Гохом. Где ты с ним встретилась?
   - Он тоже был в Олачиле, миледи, - быстро ответила женщина, подняв голову. - Он ослеп, но все же остался непревзойденным лучником. И еще он вырезал фигурки из дерева...
   - Когда это все произошло?
   - Не могу сказать, миледи. Времени больше нет, отсчет вести я не могу. Как будто дней десять прошло... а может, и тысяча. Кто сейчас определит?
   - Да, верно... -- Киран уставилась в пламя костра, будто надеясь увидеть там подсказку.
   - Постойте, миледи... - женщина вдруг решительно поднялась с колен. - Я не рассказала вам всего... Простите меня, - она стиснула руки перед грудью. - Похоже, время действительно закручено в чудовищную спираль. Прошло несколько дней. Я вернулась... и встретила вас. Вы сидели у надгробия, у могилы сира Арториаса. Все кругом выглядело так, будто прошли многие годы. Вы попросили оставить вас в покое, но я отдала вам душу сира Арториаса, и тогда вы подарили мне свои кинжал и меч. Они и сейчас у меня, спрятаны в надежном месте...
   Киран, оцепенев, слушала этот монолог, отдающий безумием - не более и не менее, чем и все происходящее в этом мире.
   - А потом я ушла и через некоторое время вернулась на то же самое место. И тогда... - голос женщины явственно задрожал, она поднесла руку ко рту, явно боясь продолжать. - Миледи... я нашла вас убитой. Без доспеха, без оружия... Я сама похоронила вас. Похоронила рядом с его... - она закрыла лицо руками, не в силах продолжать.
   Киран прерывисто вздохнула. Все это было уж слишком похоже на бред. Но тем не менее, исключать возможность того, что это правда, было нельзя. Со временем сейчас творились такие чудовищные странности, что подобные петли и завихрения были в порядке вещей. Просто до сих пор Киран не сталкивалась со столь жестокими симптомами болезни, поразившей их мир.
   - Сиф... - Киран с трудом выговорила имя волка. - Сифа ты тоже убила?
   - Нет, миледи... Сифа с ним не было. Я не знаю, почему...
   Киран отвернулась, пряча кинжалы в ножны. На нее вдруг навалилась чудовищная усталость. Она постояла, молча вглядываясь в алую кромку неба, куда только что спряталась иллюзия солнца. Женщина с тревогой смотрела на нее, боясь нарушить молчание.
   - Я не держу на тебя зла, - обхватив себя руками, Киран повернулась к женщине. - Я знаю, что у тебя не было другого выбора. Как твое имя?
   - Лидия из Асторы, - быстро ответила женщина. - Но в последнее время все зовут меня Светлячок.
   - Хорошо, Светлячок из Асторы, - рассеянно сказала Киран. - Я запомню твое имя. И я благодарна тебе за то, что ты избавила моего друга Арториаса от страданий. И за то, что похоронила мое тело, где бы и когда это ни случилось...
   - Я всегда готова служить вам, миледи, - произнесла Светлячок, опускаясь на одно колено.
   - Все мы служим Гвину в конечном итоге... Вот, возьми, тебе пригодится, - порывшись в заплечной сумке, Киран выудила кусок титанита и протянула Светлячку. - Я смотрю, мечу твоему крепко досталось. Укрепи его и заточи как следует.
   - Благодарю вас, миледи, - Светлячок почтительно приняла подарок, - но... если бы я осмелилась просить вас о чем-то...
   - Слушаю тебя.
   - У меня есть дочь. Ей сейчас двадцать лет, она такая же высокая и рыжая, как я. Зовут Ингинн... Я отправила ее к Лесным Охотникам, на ней не было Темной метки. Если встретите ее, миледи - передайте ей весточку от меня. А если она все-таки стала полой... - Светлячок сглотнула и отвернулась. - Убейте ее, миледи, без мучений. Прошу вас...
   - Я запомню, - кивнула Киран. - Но, если она добралась до Лесных Охотников, думаю, с ней все в порядке. Уж если кто и сможет защитить ее, так это Альвина.
   - Я очень надеюсь, что добралась, - тихо сказала Светлячок.
   - Да, - усмехнулась Киран, - и вступила в их орден, если только по дороге не встретила Солера из Асторы...
   - О да, - робко улыбнулась Светлячок, - Солер из Асторы умеет убеждать. Когда я сама встретила его в самый первый раз...
   - Уж не он ли отец твоей дочери? - хитро улыбнулась Киран.
   - Да что вы, миледи! - Светлячок явно смутилась, взмахнула руками и заулыбалась уже по-настоящему, широко и искренне. Улыбка преобразила ее серое одутловатое лицо, и Киран на мгновение увидела в потрепанной нежити женщину, которая когда-то была молодой девушкой, была счастлива и любима, стала женой и матерью... Проклятые времена, разрушившие всё...
   - С Солером я встретилась уже после того, как попала в Прибежище Нежити и сбежала оттуда, - пояснила Светлячок. - Я вступила в орден Воинов Света, но Лесным Охотникам я не враг. Хотя попасться им на темной дорожке да без Альвины все-таки не хотелось бы...
   - Я поняла твою просьбу и запомню ее, - сказала Киран. - А теперь, Светлячок из Асторы... Наши пути расходятся, и надеюсь, что ты поймешь меня правильно, если я скажу тебе, что надеюсь никогда больше с тобой не встретиться.
   - Да, конечно, понимаю, миледи, - тихо сказала Светлячок, опустив голову.
   - Прощай, - сказала Киран и, отступив в тень, неслышно скрылась в зарослях кустарника. Светлячок еще некоторое время стояла на одном колене, вглядываясь в темноту за кругом света костра, потом встала и, тяжело ступая, подошла поближе к огню.
  
   Темнота быстро сгущалась, но Киран не обращала на это внимания - она все равно ничего не видела вокруг, широко раскрытые глаза как будто обратились внутрь черепа, созерцая вихри темноты, плясавшие в ее мозгу. Сердце ухало, как молот кузнеца, с трудом прогоняя заледеневшую кровь по жилам.
   Киран в последнее время думала, что готова уже ко всему, что за прошедшие годы смирилась и готова принять любые известия. Полагала, что окружающее ее безумие достаточно закалило ее, убило надежду, научило смирению. Теперь она осознала, что все же переоценила свои хладнокровие и рассудочность.
   Рыцари Гвина не имели общего происхождения с людьми, не обладали частичкой Темной Души, которая делала людей тем, чем они были. Но, оказывается, существам, наделенным искрой Светлой Души, так же бывает тоскливо и больно, они так же беззвучно плачут без слез, как и люди, когда сталкиваются с чем-то, что рвет чувства и сознание в клочья.
   Киран остановилась, опустилась на колени и обхватила себя руками. За многие годы своей службы в гвардии Гвина она научилась очищать разум от эмоций, концентрироваться на задаче, как бы сужая мысленное "поле зрения" и фокусируя на конкретной цели. Такое умение было очень полезно в бою: за пределами мысленного светового луча, направленного на цель, оставались страх, усталость, неуверенность в собственных силах, горечь потери, когда приходилось видеть рядом гибнущих товарищей. Без этого умения Киран не то что не вошла бы в элитную четверку рыцарей лорда Гвина, но и в гвардии надолго бы не задержалась.
   Вот и сейчас, отбросив рвущие душу воспоминания, Киран выхватила из царящей в голове сумятицы спасительную мысль: сейчас нужно как можно быстрее возвращаться в Анор Лондо, там много дел. Полученную информацию надо переосмыслить, разложить по полочкам, сформулировать вопросы и найти способы получить на них более или менее вразумительные ответы. Что вопросов будет много, Киран уже поняла, но эмоции мешали сосредоточиться и хотя бы приблизительно понять, что же за странности и несостыковки она инстинктивно уловила в беседе с немертвой женщиной-воином.
   Остаток пути до Анор Лондо она преодолела на одном дыхании, останавливаясь только на короткий отдых на время самой густой темноты, затруднявшей передвижение. Все оставшееся время в пути она мысленно повторяла разговор со Светлячком и, сама того не желая, соскальзывала в глубинные пласты памяти, воскрешая давно забытые чувства, образы и слова.
  
   2. Киран (давно)
   Много лет... (десятков лет?..) назад, немногим позднее Великой битвы с драконами и основания Города Богов Анор Лондо, Киран служила простым стражником в нижних уровнях дворца. Иерархия стражников была такова, что элитные рыцари служили в верхних уровнях, наиболее приближенных к личным покоям лорда Гвина и его семьи, а на нижних уровнях было место простых солдат, которые должны были в случае вторжения врага принять на себя основной удар. Применять оружие приходилось нечасто: все-таки Анор Лондо никогда не был местом, в котором кому-то хотелось нарываться на неприятности. Большую часть времени занимали патрулирование и боевая подготовка. Проводились и показательные поединки. В одном из таких турниров Киран неожиданно для себя вышла победительницей в финальной схватке с массивным, но при этом необычайно ловким лейтенантом отряда стражей верхних уровней. Могучий и опытный воин после турнира признался, что никогда еще в бою у него не рябило в глазах от мелькания двух клинков перед лицом.
   На следующий день Киран с самого утра вызвали к лейтенанту их отряда - леди Бренне. Командир сидела в кресле перед письменным столом в своем кабинете и просматривала какую-то карту, прижав ее края шлемом и парой кинжалов.
   - Приветствую тебя, шустрое создание, - с усмешкой сказала леди Бренна. - Ты прославилась вчера, а?
   - Я бы не назвала это таким словом, миледи, - ответила Киран. - Слава приходит к воину в боях, а не на учениях...
   - А вот тут ты, возможно, ошибаешься, - хитро улыбнулась леди Бренна. - Выжить в ходе того обучения, к которому ты завтра приступишь... Это будет равносильно подвигу, - лейтенант сделала многозначительную паузу.
   Киран молча уставилась на командира, всем своим видом выражая нетерпение.
   - Капитан Орнштейн будет ждать тебя завтра на рассвете на главной арене, - сказала Бренна, вставая из-за стола. Киран непроизвольно сделала шаг назад. - Он четко не обозначил своих намерений в отношении тебя, но, насколько я его поняла, если ты выдержишь испытание, то перейдешь в его непосредственное подчинение. Вот так-то, моя дорогая, - Бренна вздохнула. - Сир Орнштейн видел твой вчерашний финальный поединок. Судя по всему, ты произвела на него впечатление. Ну а для того, чтобы служить в его подразделении - элитном среди элиты, заметь! - ты должна будешь еще многому научиться, и меня просто подводит воображение, когда я пытаюсь представить, насколько сложным будет это обучение...
   Киран оторопело слушала лейтенанта, сердце как будто ухнуло с огромной высоты в холодную воду.
   - Итак, завтра на рассвете тебе надлежит в полном доспехе и с оружием прибыть на главную арену. А теперь иди и постарайся выспаться, - леди Бренна сделала рукой выпроваживающий жест и снова уселась за стол.
   - Слушаюсь, миледи, - пробормотала Киран, неловко поклонилась и вышла из кабинета. Постояв в коридоре, она глубоко вздохнула и поплелась в казарменные помещения.
  
   Лежа без сна в своей отгороженной дощатыми щитами "келье" в казарме, Киран в тысячный раз мысленно повторяла все приемы фехтования, которые когда-либо изучала, применяла или видела в исполнении других рыцарей. "Лучше бы ты спала, это более эффективная подготовка...", твердил ей внутренний голос той части ее сознания, которая принадлежала воину, а не растерянной взволнованной девчонке. "Сам капитан Орнштейн..." - шептала вторая часть сознания...
   В этой внутренней борьбе, слава Свету, победила более разумная часть, и Киран удалось уснуть всего-то часа через два после полуночи. И задолго до рассвета она была уже на ногах: надо слегка подкрепиться, чтобы сил было достаточно, надо проверить оружие, почистить доспехи... И еще до появления отблесков первых лучей солнца на янтарных крышах Анор Лондо Киран, сгорая от нетерпения и немного трясясь от волнения, двинулась в сторону главной арены.
   Приближаясь к арке, ведущей на арену, Киран непроизвольно замедлялась. Однако под свод арки она вошла твердым решительным шагом и замерла в тени.
   Несмотря на то, что прибыла она раньше указанного времени, на назначенном месте ее уже ждали. Луч восходящего солнца скользнул по стрельчатым крышам зданий, упал на противоположную сторону арены, вспыхнул на золотых доспехах стоявшего там рыцаря и, отразившись от них, на мгновение ослепил Киран. Поморгав, она двинулась вперед; выйдя в центр арены, она низко поклонилась, отсалютовала мечом и сказала: "Сир".
   Орнштейн Драконоборец подошел и остановился в пяти шагах, внимательно осмотрел ее с головы до ног с высоты своего огромного роста. Затем молча кивнул, вытащил меч и неторопливо принял боевую стойку. "Началось", - успела подумать Киран, выхватывая левой рукой из ножен кинжал.
   Экзамен продолжался больше двух часов. Солнце давно поднялось над крышами, накалило город, как гигантскую жаровню, периодически слепило глаза, когда кружащие по арене Киран или Орнштейн оказывались к нему лицом. Киран выдохлась, пот заливал глаза, движения теряли четкость, все чаще и чаще клинок Орнштейна касался ее доспехов, либо она оказывалась на брусчатке, сбитая с ног. За все два с лишним часа ей удалось только три раза коснуться своего противника.
   За пределами схватки для нее ничего не существовало. Неважно было, какова цель этого боя, каковы будут результаты, как они скажутся на ее дальнейшей судьбе. Значение имела только последовательность действий: шаг - парирование - удар - перекат - блок - шаг в сторону - удар... Так впоследствии выручавший Киран прием мысленной фокусировки на основной цели окончательно был выкован во время этого экзамена.
   Наконец после очередной неудачной атаки Киран снова отлетела на брусчатку, а Орнштейн остановился и отсалютовал мечом, давая понять, что поединок окончен. Киран поднялась (уже слегка пошатываясь) и также отсалютовала своими клинками.
   - Завтра в это же время придешь на это же место. С тобой до полудня будет заниматься твой новый наставник, - сказал Орнштейн (Киран впервые услышала его голос, глубокий и звучный, наводящий на мысль о больших медных колоколах). - После занятий час отдыха, затем приступаешь к караульной службе. Наставник все тебе объяснит. - Орнштейн посмотрел куда-то поверх головы Киран и кивнул кому-то. Киран обернулась.
   Тогда-то она впервые увидела Арториаса. Конечно, она много слышала о нем, как и все солдаты охраны Анор Лондо. Но видели его немногие, так как он достаточно редко появлялся во дворце и, как правило, сразу же проходил в личные покои Гвина, чтобы доложить о результатах похода и получить новое задание.
   Рыцарь, стоявший в арке противоположного входа на арену, ростом был чуть ниже Орнштейна, в шлеме, изображающем череп волка, с синим плюмажем. Поверх доспеха был повязан истрепанный синий шарф. Рыцарь стоял привалившись к стене и скрестив руки на груди и, судя по всему, уже некоторое время наблюдал за поединком.
   Киран поклонилась ему и отсалютовала мечом. Арториас кивнул ей, затем кивнул Орнштейну и молча скрылся в тени коридора.
   - Сир Арториас окончательно оценит твои навыки, - сказал Орнштейн. - Он сам определит, сколько времени потребуется на твое обучение, чтобы ты смогла вступить в наши ряды. А сейчас иди в казармы верхних уровней, найди лейтенанта Аэдана и представься ему. Он даст распоряжение по твоему переселению в наши казармы.
   - Слушаюсь, сир, - сказала Киран и развернулась, чтобы отправиться выполнять полученное распоряжение. Однако, пройдя пару шагов, в нерешительности остановилась и обернулась к капитану, который еще стоял на месте, глядя на озаренные солнечным светом остроконечные крыши города. - Сир... могу ли я задать вопрос?
   - Спрашивай.
   - Сир, прошу, скажите, вы правда считаете, что я справлюсь? Мне показалось, что результаты этого боя... что я... - Киран смешалась и замолчала.
   Орнштейн слегка наклонил голову и пристально посмотрел на нее. Через прорези шлема Киран увидела его желто-рыжие глаза и поняла, что он улыбается.
   - Ты задела меня целых три раза, девочка, - он поднял руку и показал три пальца. - Три раза! Это более чем неплохо, я бы сказал, - и он повернулся и покинул арену. Киран осталась стоять, в очередной раз за последние два дня впав в ступор.
  
   Так для Киран началась новая жизнь. Переселение в гораздо более комфортабельные казармы элитного подразделения (не отгороженный досками закуток в общем зале, а своя комната, даже с окном, хоть и маленькая!), в два раза больше боевой подготовки, в два раза меньше караульной рутины, в три раза больше теоретических занятий (типы и свойства оружия и вспомогательных средств, стратегия и тактика, основы боевой магии...), и самое главное - в пять раз больше эмоций. Жизнь вдруг стала настолько непредсказуемой - в том смысле, что Киран, которая все-таки не была неопытным зеленым юнцом-новобранцем, иногда сама удивлялась своей реакции на происходящее.
   Наутро после экзамена-боя с сиром Орнштейном Киран прибежала на главную арену еще раньше, минимум за полчаса до рассвета. У нее просто не было терпения сидеть в казарме и ждать. Зато в результате пришлось полчаса расхаживать по арене, в волнении доставая и снова убирая в ножны оружие.
   Арториас появился на арене точно вовремя, с первым лучом солнца. Позже Киран уяснила, что пунктуальность - это одна из основополагающих черт его, как выяснилось, не самого простого характера. Киран поклонилась и отсалютовала саблей.
   - Доброго утра, леди Киран, - поприветствовал ее Арториас. Голос у него оказался глуховатым, низким, но неожиданно приятного тембра. Осторожно сняв перевязь со своим знаменитым двуручным мечом, он положил ее на парапет и достал из ножен на боку обычный прямой меч из вооружения стражников средних уровней. - Начнем, - он принял боевую стойку.
   Первый учебный бой с Арториасом заставил Киран жестоко разочароваться в себе. Удар по самооценке был сокрушительным. Арториас с легкостью парировал все ее атаки, включая те, которые Киран считала своими коронными и которые помогли ей победить в том судьбоносном учебном турнире, а потом на экзамене три раза задеть самого Орнштейна. Арториас не просто с легкостью предвидел и на корню пресекал все ее атакующие действия, не только сам постоянно наносил удары, которые Киран не могла даже отследить, не то что отразить; он заставлял ее торопиться, совершать глупые ошибки и тратить уйму энергии на компенсацию своих же промахов. В конце второго часа Киран уже с трудом держалась на ногах, почти потеряла концентрацию и была практически готова к тому, чтобы с позором просить прервать бой.
   Арториас, как будто почувствовав, что она достигла предела своих возможностей, остановился и поднял меч в приветственном салюте. Киран отсалютовала, уже с трудом поднимая руки. Никогда еще она не была так близка к тому, чтобы разреветься и убежать. Арториас смотрел на нее сквозь прорези шлема, глаз его не было видно, да Киран и не смела взглянуть ему в лицо.
   - Я понял, в чем состоят твои слабые места и над чем в первую очередь надо работать, - проговорил Арториас, пряча меч в ножны. - Ты сильнее большинства солдат в страже верхних уровней, но техника у тебя, уж прости, пока на уровне нижнем... Но это не твоя вина. Просто там, - он указал куда-то себе под ноги, - у тебя не было серьезных учителей, да и необходимости в таком обучении не было. Теперь все изменилось. - Он поднял с парапета свою перевязь, надел и проверил, легко ли выходит меч из ножен, вытащив его на треть. Киран завороженно смотрела на синеватую сталь легендарного клинка. - Кроме того, только практики владения оружием недостаточно. Ты должна изучить еще много разных необходимых вещей. - Арториас взглянул на солнце. - Через час приходи в мой кабинет. Пусть Аэдан покажет тебе, куда идти. Доспехи можешь не надевать, практика на сегодня окончена, - и он удалился под арку, еле заметно кивнув Киран на прощание.
  
   Потекли дни, десятки и сотни дней обучения. Арториас, естественно, не мог находиться в замке постоянно. По большому счету, он появлялся раз в двадцать - тридцать дней, иногда только на два-три дня, иногда задерживался дольше. Он назначил Киран наставников из элитного отряда - боевой подготовкой занимался сам лейтенант Аэдан, теоретическими знаниями с ней делились мастер-оружейник Бертран и капитан Гилмор, который раньше был командиром отряда стражников верхних уровней, но после полученных ранений передал свой пост Аэдану и сделался, по его собственному выражению, "штабной чернильницей".
   Киран вкладывала в обучение все силы, памятуя о позоре, который испытала во время экзамена с Арториасом. Никогда в жизни она больше не хотела выглядеть подобным образом, поэтому до изнеможения тренировалась с оружием, часами пропадала в кузнице у Бертрана, засыпая его вопросами и покрывая торопливыми записями страницу за страницей, жгла десятки свечей, просиживая по ночам над книгами по стратегии и магии... И все для того, чтобы по приезде Арториаса дождаться, когда он вызовет ее на проверочный бой на главную арену, а затем - на экзамен по теории в кабинет... и снова почувствовать себя никчемным, слабым, глупым и криворуким существом.
   Такая ситуация повторялась снова и снова. Киран ждала приезда Арториаса, чтобы доказать ему - и себе! - что она чего-то стоит, что она прогрессирует, что достойна - хотя бы и в отдаленном будущем - сражаться с ним бок о бок... Но пока результаты были неутешительными.
   Вернее, следовало бы сказать - результаты не устраивали Киран в том смысле, что она не видела никаких признаков одобрения со стороны своего знаменитого наставника. А это, как Киран с некоторым ужасом и смущением осознала, оказывается, было для нее чрезвычайно важно...
   Учителя, назначенные Арториасом, не скупились на похвалы. Ворчливый сэр Гилмор ругался, как настоящий вояка, если Киран делала ошибки, но и хвалил ее часто, громогласно и многословно. По сути, Гилмор вообще принял на себя роль ее дядюшки (или, скорее, даже дедушки, судя по степени заботливости): постоянно расспрашивал, как ей живется в казарме, не мешают ли ей спать и все в таком роде, чем немало удивлял Киран, которая знала его как безжалостного воина и крайне сурового командира.
   Аэдан, наставник по боевой подготовке, тоже частенько одобрительно отзывался о результатах Киран. В боевой подготовке Аэдану не было равных среди командиров верхних уровней, и частые похвалы из его уст в адрес Киран значили многое... Но только не для нее самой.
   Арториас вообще не давал никаких оценок действиям Киран: он мог поправлять ее, терпеливо объяснять и показывать что-то, многократно повторяя одно и то же - к удивлению Киран, терпение его было воистину неиссякаемым. Он не повышал голоса и вообще никак не выказывал недовольства тем, что она что-то схватывала не с первого и, бывало, что и не с пятого раза... Но и одобрения в его голосе тоже никогда не звучало.
   Киран чувствовала, что это становится для нее навязчивой идеей: заслужить похвалу от самого Арториаса. Из разговоров с новыми соратниками она узнала, что Арториас известен своей замкнутостью, неразговорчивостью и довольно жестким отношением как к себе, так и к подчиненным и товарищам. Поэтому его одобрение, высказанное словами, можно было смело приравнять к получению ордена за особые заслуги.
   - Я на моей памяти всего раз пять слышал, чтобы Арториас кого-то хвалил, - как-то раз сказал Гилмор, когда Киран в очередной раз пришла к нему, повесив голову, после экзамена у главного наставника. - И знаешь, мне кажется, это не потому, что он такой уж придирчивый. Просто, по-моему, - он понизил голос и хитро улыбнулся, - скажу тебе по секрету - вредный он. И замкнутый, весь в себе, редко когда его на разговор вытянешь, даже если выпьет вина с товарищами после победы... Сколько помню его, всегда таким был. И друзей у него нет, только сира Орнштейна и сира Гоха, пожалуй, можно так назвать. Никого к себе не подпускает. Так что не переживай, если слов добрых от него не услышишь. Такой уж он есть. Для тебя-то главное - не слова, а то, чему он может тебя научить. Тебе очень повезло, что он согласился с тобой заниматься. Есть вещи, которым тебя никто, кроме него, не научит. Даже сир Орнштейн в чем-то ему уступает.
   Киран и сама прекрасно осознавала, как ей повезло. И именно поэтому для нее так важно было понимать, на верном ли она пути, оправдывает ли ожидания. Орнштейн с самого первого экзамена больше ни разу не удостаивал ее аудиенции, а обратиться к самому Арториасу, попросить дать ей оценку она отчаянно стеснялась. И все, что ей оставалось - это прилагать все усилия, рвать жилы, получать и сводить синяки и ссадины, тереть покрасневшие глаза после бессонных ночей над книгами... Работать, работать...
   Закрывая глаза поздно ночью после очередного дня, наполненного боевой подготовкой, упражнениями, заклинаниями и схемами великих битв прошлого, Киран видела в темноте под закрытыми веками вихри из мелькающей стали, чертежей, рун и букв... и прорези шлема Арториаса, сквозь которые она пыталась разглядеть его глаза, угадать выражение лица. Киран, к слову, так и не знала, как выглядит ее наставник - он никогда не снимал при ней шлем, что тоже было очень странно, но, как объяснил Гилмор, для него было вполне в порядке вещей.
   - У меня такое ощущение, что он и спит в доспехах... если он вообще спит, хе-хе, а то уж многие поговаривают, что он бесплотный дух какой-то, - Гилмор махнул рукой. - Единственная оказия увидеть его без шлема - это на пиру, - он изобразил, как будто пьет из кубка, - вино-то пить в шлеме неудобно!
  
   Дни складывались в десятки и сотни, мастерство Киран росло (она и сама чувствовала, что становится сильнее, не только в плане боевой подготовки и накопленных знаний, менялся и ее характер, иногда Киран сама удивлялась своему упорству и бескомпромиссности, нежеланию отступать и частым переходам за границы якобы возможного). И еще она стала ловить себя на том, что и в поведении подражает своему наставнику. Стала гораздо менее общительной, научилась строить четкие лаконичные фразы, завела привычку чуть-чуть помолчать, прежде чем говорить... По сути дела, снижение общительности легко объяснялось недостатком времени и постоянной усталостью. И тем не менее - было и что-то еще...
   Работать, работать... Не жалеть себя. И результат будет таким, каким ты его видишь. А каким ты его видишь?.. И какой должна быть награда?
   Киран часто пыталась представить себе лицо Арториаса. Нет ничего притягательнее для пытливого ума и живого воображения, чем загадка. И она чувствовала, что ключ к этой загадке - ее успехи в обучении. Еще быстрее, еще точнее, еще больше книг за ночь...
  
  
   3. Разговор, которого никто не слышал (после финального поединка турнира)
   - Сядь и выслушай меня. Только спокойно выслушай, пожалуйста.
   - Так... Я уже догадываюсь, что ничего хорошего не услышу...
   - Это как посмотреть... В общем, у меня есть для тебя новое задание. Тебе оно покажется странным, и скорее всего, ты сейчас начнешь ругаться.
   - Орнштейн, если ты будешь вот так издеваться надо мной, я начну ругаться еще до того, как узнаю о задании!
   - Я прекрасно тебя знаю, на том и стоим... Как я могу не воспользоваться служебным положением и немного не поиздеваться над подчиненным?
   - Говори уже!
   - Я собираюсь поручить тебе обучение нового солдата для нашего отряда.
   - Мне? Обучение?! Ты с ума сошел?..
   - А что, тебе неинтересно получить новый опыт? Тем более что ты еще не знаешь, кого именно я к тебе прикомандирую...
   - Какая разница? Чтобы я не считал свое время потраченным зря, даже не представляю, какого ученика ты мог бы мне предложить. Самого себя, разве что...
   - Ишь, размечтался! Все гораздо интереснее, поверь. Я сегодня присутствовал на финальном поединке турнира среди солдат стражи. И победитель произвел на меня весьма сильное впечатление. Похоже, из этого солдата выйдет отличный рыцарь для нашего отряда, при условии, что за обучение возьмется лучший из лучших.
   - Вот только не надо так грубо льстить! Так кто он такой, этот победитель?
   - Не он, а она... Ее зовут Киран, она из второго отряда стражи нижних уровней...
   - Что-о-о??? Девушка? Ты предлагаешь мне взять в ученики женщину?..
   - А что такого?
   - Мммм... Ничего. Я не думаю, Орнштейн, что ты... скажем так... предвзято к ней относишься... Но все-таки: ради Света, зачем нам в отряде женщина?!
   - Не ори на командира, будь так добр. Ну что ж, я знал, какой будет твоя реакция... Поэтому давай не будем продолжать этот бесполезный разговор. Просто приходи завтра на рассвете на главную арену. Я буду проводить экзаменационный бой. Ручаюсь, ты изменишь свое мнение о женщинах в целом, когда увидишь ее в деле.
   - Да-а, Орнштейн, такого я от тебя никак не ожидал. За что ты меня решил так наказать? Может, я лучше еще раз в Изалит схожу?
   - Хватит. Жду тебя завтра на главной арене. И стой там молча, просто смотри. После поговорим.
  
  
   4. Киран (давно)
   Спустя приблизительно пятьсот дней с начала обучения Киран среди солдат стражи произвели частичную мобилизацию. Киран не вошла в число тех, кто был вызван в поход, но работы стало намного больше, так как число патрульных сократилось почти вдвое. Как объяснил оставшимся солдатам Гилмор, временно принявший командование на время отсутствия Аэдана, на Анор Лондо наступал отряд мятежников под предводительством бывшего соратника лорда Гвина. Якобы группа последователей этого предателя создала некую субстанцию, позволяющую наделять оружие силой, достаточной для уничтожения самих богов. Гвин обеспокоен случившимся вдвойне - глубоко опечален предательством доверенного рыцаря, и, кроме того, зная своего бывшего товарища, прекрасно понимает, насколько велика исходящая от того опасность. Поэтому на битву с ним и его последователями король направил элиту своих войск под предводительством самих Орнштейна и Арториаса.
   Следующие семьдесят дней в городе царило напряженное ожидание. Известий от солдат, выступивших в поход, не было. Доносились какие-то слухи, но их источником, скорее всего, были фантазии измученных неизвестностью солдат, оставшихся в замке. Занятия Киран были временно прекращены, потому что всем было не до того. Правда, по возможности вечерами она все равно засиживалась над книгами - если не слишком уставала на службе. В связи с чрезвычайной ситуацией ее назначили командиром одного из отрядов охраны.
   И вот однажды на закате по городу прокатилась волна оживления. Все, кто был свободен от караульной службы, устремились к главным воротам или хотя бы постарались забраться повыше, чтобы увидеть, что там происходит.
   Киран только что сменилась с дежурства и не успевала спуститься к воротам. Она стояла у окна башни верхнего уровня, прижав руки к груди и держа перед глазами заклинание Линзы. Сердце билось так, что, казалось, доспехи звенят от ударов изнутри.
   Главные ворота медленно открылись, на площади показались первые воины вернувшегося отряда. Впереди шел Орнштейн (Киран шумно выдохнула, узнав его по доспеху и львиному шлему с красным плюмажем). За ним шел небольшой отряд серебряных рыцарей, которые несли десяток носилок, накрытых знаменами (толпа склонила головы, солдаты отсалютовали павшим). Киран вглядывалась в движение за спинами серебряных рыцарей, перестав дышать и все усиливая заклинание, пока голову не сдавило огненным обручем от напряжения.
   И вот наконец она увидела их, перед глазами уже все плыло от усилий, затрачиваемых на магию, Линза задрожала и расплылась, но она успела рассмотреть - за траурной процессией шли, сняв шлемы и склонив головы, Гох и Арториас. Доспехи их были закопчены и помяты, знаменитый шарф Арториаса висел клочьями. Это было последнее, что увидела Киран, прежде чем заклинание окончательно рассыпалось на искры и пропало.
  
   Спустя час элитные отряды выстроились на главной площади для проведения церемонии чествования героев, чтобы почтить память павших и наградить вернувшихся с победой. Потери в отряде были очень велики - не вернулась более чем треть выступивших в поход солдат и рыцарей, в том числе (Киран стояла в строю, стиснув зубы и широко открыв глаза, чтобы не дать волю эмоциям) и лейтенант Аэдан вернулся с поля боя на носилках, накрытый знаменем Гвина.
   Гвин стоял на вершине лестницы центрального входа дворца, по правую руку от него стоял Орнштейн, по левую - Арториас, сзади возвышался Гох Соколиный Глаз. Орнштейн выступил вперед и кратко рассказал о ходе кампании и ее результатах. Мятеж был подавлен, главный заговорщик схвачен и заточен в башне под охраной рыцарей и магов. "Почему Гвин не распорядился убить его?" - подумала Киран. Это останется загадкой, но воля повелителя не обсуждается. Да это и не важно, главное, что угроза для королевства миновала, и на какое-то время город может вернуться к нормальной жизни.
   После парада в замке устроили пир, чтобы отпраздновать возвращение уцелевших воинов и помянуть павших. Туда были приглашены все командиры отрядов, в том числе и Киран. Гвин, его личная гвардия и военачальники высшего ранга сидели за длинным столом во главе залы, на помосте, для всех прочих в зале стояло множество столов, где каждый мог подсесть к любой компании, а затем двинуться дальше, от стола к столу, от собеседника к собеседнику. Между столами сновали виночерпии с кувшинами всевозможных вин и подливали в кубки всем, кто просил и не просил добавки.
   В доспехе, но без оружия и шлема, держа в руке пустой кубок, Киран медленно переходила по зале от одной группы рыцарей к другой, слушая их разговоры, но сама ни с кем не заговаривая. На душе у нее было тяжело. Она вспоминала уроки лейтенанта Аэдана, его хлесткие замечания и похвалы, также отдававшие замечательной иронией. Она мельком увидела Аэдана на погребальном столе - тело было обуглено, лицо искажено невыносимой болью...
   - Леди Киран! - окликнул ее кто-то. Киран вздрогнула и обернулась - до этого момента ее никто здесь будто бы и не замечал. У ближайшего стола сидели Гилмор, Бренна и (Киран даже попятилась) сам сир Орнштейн. Он был без шлема - Киран впервые увидела его лицо. Орнштейн оказался именно таким, каким она его себе представляла - немолодой, волосы цвета темной меди искрятся сединой, аккуратные рыжие усы и борода, лицо в шрамах. Глаза в свете факелов отливали начищенной медью.
   - Присоединяйся к нам, - Орнштейн махнул Киран рукой. - Тут Гилмор тебя ругает на чем свет стоит, а леди Бренна грозится прибить его на месте, потому что, по ее словам, таких замечательных воинов, как ты, свет еще не видывал. Вот мне и стало интересно, где же истина... - Орнштейн силился сохранить серьезность, но уже не мог спрятать улыбку в своих густых усах.
   - Ну, леди Бренна, при всем моем уважении, явно сильно преувеличивает, - Киран не могла не ответить на улыбку Орнштейна, - а если вы, сир, хотите услышать еще более крепкие ругательства в мой адрес, вам следует спросить о моих так называемых успехах у сира Арториаса...
   - А вот, кстати, и он, - Орнштейн перегнулся через спинку стула и ухватил за локоть проходившего мимо рыцаря в синем плаще. - А ну-ка, друг мой, подойди к нам, куда это ты опять убегаешь? Ты еще не выпил свой бочонок катаринского, как обещал по возвращении...
   - Знаешь, я только что чудом избежал смерти, - поворачиваясь к их столу, сказал Арториас. - И не хочу закончить свои дни таким вот бесславным образом - ты хоть пробовал это нынешнее катаринское?.. - он кивком поприветствовал Гилмора, слегка поклонился леди Бренне и только потом заметил Киран. - А, и ты здесь, леди Киран. Освоилась с обязанностями командира, в чем бы они ни заключались? - и он, едва заметно улыбнувшись, кивком указал на кубок в ее руке.
   Киран смутилась.
   - Вообще-то я не большая любительница вина, просто...
   - Ну и напрасно, иногда выпить просто необходимо, если знать меру, конечно, - сказал Арториас, забирая у нее кубок и подставляя виночерпию, пробегавшему мимо с кувшином. - Только катаринское не пей - оно воистину ужасно! - он уселся за стол рядом с леди Бренной и указал Киран на место напротив. - Садись, выпьем за очередной наш поход, пока нас не позвали в следующий!
   Киран робко уселась на стул между Орнштейном и Гилмором. Ей было очень не по себе от такого соседства, поэтому, чтобы скрыть смущение, она храбро приложилась к кубку с вином. Вино оказалось довольно-таки вкусным, и с непривычки и от усталости у Киран немедленно зашумело в голове. Она выдохнула и, набравшись храбрости, посмотрела поверх кубка прямо в лицо Арториасу.
   В отличие от Орнштейна, с представлениями о внешности Арториаса Киран не угадала. Он представлялся ей (если судить по голосу) гораздо старше, с какими-то резкими, рубленными чертами лица, практически седым и со стальными жесткими глазами. А оказался сравнительно молодым (старше Киран, но младше Орнштейна), темноволосым (волосы до плеч и слегка вьются), без усов и бороды. При взгляде на его лицо в первую очередь обращали на себя внимание двойной шрам, который тянулся от левого глаза к скуле, и густые, практически сросшиеся на переносице брови, из-под которых вспыхивала пронзительная синева глаз. А когда Арториас на мгновение встретился с Киран взглядом, она увидела огненно-красные точки, вспыхивающие в центре радужки, зрачки волка.
   Арториас и Гилмор затеяли спор по поводу каких-то тактических моментов, причем Гилмор, не стесняясь авторитетов, вовсю костерил Арториаса и Орнштейна за самонадеянность и неразумный и рискованный подход к планированию боевых действий. Орнштейн просто искренне веселился, а Арториас сначала долго пытался объяснить старому полководцу свою точку зрения, потом, после очередного высказывания в духе "безмозглая молодежь, кто вас только учил" не выдержал и расхохотался, отсалютовав Гилмору кубком.
   - Ну, значит, сир Гилмор, принимайте нас опять в ученики! - проговорил он, приняв нарочито скорбный вид. - Ничего мы не умеем, и если живыми вернулись, значит, это нам просто повезло! Вот видишь, Киран, к какому суровому учителю я тебя определил! Теперь я понимаю, каково тебе приходится, можно только посочувствовать!
   - Да ты, Арториас, сам запугал девчонку до полусмерти! - проворчал Гилмор. - Она старается-старается, посмотри на нее - уже спит в обнимку с мечом и с книжками, совсем уже на нет скоро сойдет... А слова доброго от тебя так и не слышала ни разу!
   - А что ей за дело до моих слов? - удивился Арториас. - Прогресс, я думаю, она и сама прекрасно видит.
   - Значит, прогресс все-таки есть? - расхрабрившись, выпалила Киран.
   - Ну конечно, есть, - Арториас внимательно посмотрел на нее. - Если бы прогресса не было, я бы давно уже прекратил с тобой заниматься, вот и все. Думаешь, мне заняться больше нечем?
   Киран застыла. Это были те слова, которых она ждала так долго... и несмотря на форму, в которую было облечено одобрение - это, несомненно, было одобрение. Арториас внимательно смотрел на нее своими красно-синими светящимися глазами и наверняка видел насквозь, видел все, что творилось в ее душе, потому что вдруг обезоруживающе улыбнулся, поднял кубок, предлагая ей присоединиться, и сказал:
   - Да, леди Киран, ты молодец, если хочешь знать! Но смотри не возгордись, у нас в отряде возгордиться и взирать на всех свысока имеет право только один рыцарь, и это я! - и он, подняв бровь и выпятив нижнюю челюсть, придал лицу высокомерно-презрительное выражение и оглядел сидящих за столом.
   Орнштейн захохотал, а Гилмор хлопнул Киран по плечу со словами:
   - Смотри-ка, как его понесло! И это он даже половину бочонка еще не выпил!
   - А что за история с бочонком? - робко поинтересовалась Киран, слегка расслабившись.
   - О, это действительно целая история! - оживился Орнштейн. - Арториас у нас очень занудный тип, как ты уже, возможно, заметила. - При этих словах Арториас сделал серьезную мину и показал Орнштейну кулак. - Как-то раз на привале мы с командирами решили выпить по бутылочке сигбрау, просто потому, что было спокойно, а мы были не в карауле... Так он устроил нам такой разнос! После того, как я напомнил ему, кто здесь командир, он прекратил нарушать субординацию, но сказал, что в походе такое поведение неуместно, и что когда мы вернемся в Анор Лондо с победой, вот тогда и настанет время для вина, и что лично он выпьет хоть целый бочонок катаринского! Я поймал его на слове...
   - Но мы не договаривались, что я должен буду выпить бочонок такого дрянного катаринского, - поднял палец Арториас.
   - Да что угодно пей, друг мой, только отдыхай наконец, - махнул рукой Орнштейн. - После того, как нам там досталось...
   - Да, давайте лучше говорить о приятных и полезных вещах, - перебил его Арториас. - Вот, в частности... Леди Бренна, расскажите нам, не приняли ли в ваш отряд за то время, пока нас не было в замке, новеньких девушек? Молодых и симпатичных?..
   - Арториас, Арториас! - пробасила леди Бренна, - вы опять за свое!
   - За что - за свое? - заинтересовался Орнштейн. - Можно поподробнее?.. Что это он вытворяет на нижних уровнях, когда я не вижу? То-то я смотрю, он туда зачем-то частенько ходит! Хотя вроде как и нет служебной надобности...
   - Ничего подобного, никуда я не хожу! Это все поклеп и попытка подмочить мою репутацию!
   - Твою репутацию? Да уж, репутация у тебя просто-таки кристально чистая! Как у лисы на птичьем дворе!..
   Такого рода дружеская перебранка продолжалась до конца вечера и до того вразрез шла с представлениями Киран о личностях и характерах легендарных рыцарей, что она чувствовала себя немного странно, как будто находилась не в привычной реальности, а в каком-то параллельном измерении, где знакомые лица принадлежали незнакомым и непонятным людям. Однако она прекрасно отдавала себе отчет, что завтра все станет так, как было всегда - и просто наслаждалась моментом. От души смеющийся Арториас (без шлема!), такой простой и веселый Орнштейн - это зрелище не для повседневной жизни. Завтра начнется такая же тяжелая работа, как была вчера и очень долгое время до этого. Настанет время для субординации, командования и подчинения. А сейчас ей было легко и весело. И хотя при встрече взглядами с Арториасом у нее все равно перехватывало дыхание, смущение почти прошло, Киран участвовала в беседе наравне со всеми, шутила и отшучивалась, и это было прекрасно.
   Ближе к полуночи леди Бренна покинула застолье, объяснив, что ей наутро рано вставать на развод караула. Киран удалилась вместе с ней, так как вставать ей нужно было еще раньше.
   - Очень странно это все, - задумчиво произнесла она, шагая рядом с бывшим командиром по коридору. В голове стоял легкий туман от выпитого вина, хотелось разбежаться и взлететь. - Я совсем не такими их себе представляла.
   - Ничего удивительного, - отозвалась Бренна. - Ты думаешь, многие видели их такими? Сегодня очень важный день в твоей жизни, девочка моя. Тебя приняли в свой круг. Значит, они оценили тебя, и ты действительно им подходишь.
   - Я понимаю, - тихо сказала Киран. - Я рада... Но - я думаю, и вы понимаете? - мне при этом очень страшно.
   - Это как раз совершенно нормально, - ответила Бренна. - Их жизнь - это постоянная опасность, это всегда страшно. И если ты думаешь, что они не испытывают страха, ты ошибаешься. Они просто умеют справляться с ним лучше, чем простые солдаты, и поэтому они и стали героями. Теперь тебе придется войти в их ряды, обратного пути нет.
  

***

   На следующий день на рассвете Киран, как обычно, прибыла на главную арену для учебного поединка с Арториасом. Ни словом, ни жестом и ни интонацией она не показала, что что-то изменилось в ее отношении к наставнику после вчерашнего вечера. Приветствие старшего по званию, внимание, четкость, вопросы только по необходимости. И к концу занятия Киран убедилась, что Арториас одобрил такое ее поведение, что она все сделала правильно.
   Учебный бой закончился так же, как и большинство подобных боев: Арториас с легкостью парировал ее атаки, однако как минимум два раза ей удалось задеть его клинком - это получалось у нее далеко не каждый раз. Арториас показал ей два новых приема, которые на удивление легко дались ей, и под конец боя, применив один из них, она сумела парировать удар наставника и даже слегка нарушить его равновесие. Арториас остановился, отсалютовал и в шутливом изумлении развел руками. Киран также отсалютовала, радуясь, что на ней шлем - она улыбалась как ребенок.
   - Очень хорошо, - сказал Арториас и, к удивлению Киран, снял шлем. Подставив разгоряченное лицо ветру, он искоса посмотрел на Киран, кивнул и едва заметно улыбнулся. Киран почувствовала, как теплая волна радости заполняет грудь и мешает вдохнуть, и опять порадовалась, что она в шлеме, потому что подозревала, что покраснела.
   Киран возвращалась в казармы, изо всех сил стараясь идти спокойным размеренным шагом и контролировать выражение лица. Ощущение счастья, наполнившее грудь, как шар с теплым воздухом, заставляло дышать поверхностно и часто, губы непроизвольно складывались в улыбку, шаги сами собой ускорялись, но Киран не хотела привлекать с себе ненужного внимания и шагала спокойно, сохраняя серьезный вид. Мысли ее были сосредоточены на движениях и ритме боя, которые привели к такому долгожданному результату. Киран понимала, что уж точно никогда не забудет эти новые приемы. "Теперь дело пойдет", говорила она себе и уже планировала следующее тренировочное занятие - что еще нужно отработать, отточить, запомнить получше...
   Теоретическое занятие проводил Бертран, речь шла о магических эффектах, с помощью которых можно усиливать стандартное оружие. Киран давно интересовали подобные вещи, и после занятия, засыпав наставника вопросами, исписав несколько листов прыгающими от волнения буквами, она помчалась в библиотеку и притащила в свою комнату внушительную кипу книг по оружейной магии. В библиотеке нашлись даже несколько томов сочинений чародеев Винхайма, которые официально не одобрялись придворными магами.
   Просидев над книгами до полуночи, Киран поняла, что голова у нее вот-вот взорвется, и решила выйти прогуляться по террасам дворца. Завернувшись в длинный плащ с капюшоном, она выскользнула из комнаты и быстро прошла по казарменному коридору к винтовой лестнице, чтобы подняться на самый верх. Встречаться с кем-то из товарищей по отряду и вступать в разговоры ей решительно не хотелось.
   Бесцельно шатаясь по коридорам и лестницам и размышляя о прочитанном, Киран сама не заметила, как забрела в одну из угловых башен дворца, с балкона которой открывался едва ли не самый прекрасный вид на город и окрестности. В этой башне располагались покои приближенных Гвина и военачальников высшего ранга, поэтому Киран по-хорошему следовало бы уносить оттуда ноги, пока кто-нибудь не заметил ее и не поинтересовался, что она тут делает. Но в центральном коридоре никого не было видно (стража, естественно, имелась, но караульные стояли в ответвлениях коридоров, ведущих к личным покоям), кругом стояла тишина, нарушаемая только треском факелов, и Киран решилась выйти на балкон и полюбоваться видом, раз уж представилась такая возможность.
   Бесшумно проскользнув мимо ряда дверей и проемов, она выскочила на балкон и вдруг в ужасе отпрянула: в паре шагов от нее кто-то стоял. Она хотела незаметно ускользнуть, но было поздно: ее заметили. Стоявший у перил человек обернулся, и Киран узнала Арториаса.
   - Киран? - голос Арториаса звучал скорее устало, чем удивленно или недовольно. - Ты что тут делаешь?
   - Сама не знаю, - пробормотала Киран, стискивая полы плаща. - Перечитала книг и решила пойти проветриться...
   - Понятно. Я вот тоже стою и пытаюсь проветрить голову, - невесело усмехнулся Арториас. - Слишком много на нее в последнее время обрушивается... А что ты читала?
   - Винхаймские труды по оружейной магии, наложение магических эффектов на стандартное оружие, - ответила Киран.
   - Да уж, винхаймские труды - это то, после чего голову требуется в самом деле хорошо проветрить. Кстати, мне бы тоже не помешало вспомнить кое-что по этому вопросу. Думаю, в ближайшее время мне это может понадобиться. Весь арсенал магических штук может мне пригодиться... - Арториас отвернулся и тяжело оперся на перила. Киран нерешительно подошла и встала рядом.
   - Знаешь, я завтра ухожу еще до рассвета, - тихо сказал Арториас. - Только что меня вызывал лорд Гвин. У нас новая забота. На окраине Королевского леса появились какие-то твари, которые высасывают жизнь из любого живого существа. Никакое оружие на них не действует. Магию они поглощают, как будто питаются ею, и становятся еще сильнее. Погибло уже много рыцарей... Те, кому удалось спастись, говорят, что этих существ становится все больше, и они двигаются в сторону Анор Лондо. Я иду искать способы их остановить. Точнее, уничтожить.
   - Как бы я хотела быть уже достаточно готовой, чтобы пойти с вами, - тихо, с отчаянием в голосе сказала Киран.
   - Не торопись, пока еще это не твоя битва, - отозвался Арториас.
   - Я бы не подвела вас, - у Киран перехватило дыхание, - я бы жизнь за вас отдала...
   - Не нужно этого, - Арториас повернулся к ней. - Пока ты еще не готова, но я уже знаю, что мог бы на тебя положиться в бою. Ты будешь нам надежным товарищем, Киран. Но не в этот раз.
   Он заглянул ей в глаза, алые зрачки пугающе светились в темноте. Неожиданно он поднял руку и коснулся ее щеки.
   - Киран, ты - удивительное существо. Есть в тебе что-то... какой-то огонек, какого я еще ни в ком не видел, а я живу на свете уже очень много лет... Думаю, мы нашли себе отличного боевого товарища. Я знаю, что, когда настанут тяжелые времена, возможно, ты выручишь нас всех. Поэтому - пока береги себя. И учись всему так же старательно, как до сих пор это делала.
   Киран завороженно смотрела в глаза Арториаса, не в силах отвести взгляд от алых огней, горящих в темноте. Арториас помолчал, глядя на нее сочувственно и печально.
   - Тебе пора возвращаться, - наконец сказал он. - И мне надо возвращаться к себе, собраться с мыслями и собрать походный мешок, - он едва слышно вздохнул.
   - Прошу, возвращайтесь невредимым, сир, - выдохнула Киран и неожиданно для себя на мгновение обхватила ладонями предплечье левой руки Арториаса. - Я буду ждать вас, - и она выбежала с балкона в коридор.
   Киран торопливо шагала по лестницам и коридорам, то и дело срываясь на бег, и чувствовала, что в груди, там, где утром разрастался теплый шар счастья, что-то рвется, как перетянутые струны, и ранит разлетающимися концами... Задыхаясь, она влетела в свою комнату, захлопнула дверь и, уткнувшись в нее лбом, долго стояла неподвижно, сосредоточившись только на холоде металла под кожей.
  
  
  

***

   Потянулись дни, похожие один на другой и на все предыдущие, за исключением того, что теперь Киран вынуждена была бороться со странным оцепенением, которое охватывало ее в минуты усталости и потери концентрации и походило на действие несильного заклинания обморожения. Апатия и непонятное чувство потери - не лучшее состояние для воина. Киран продолжала совершенствовать навык отрешения от ненужного и концентрации на цели. Занятия и караульная служба шли своим чередом.
   Прошло четырнадцать дней. Киран окончательно утвердили в звании лейтенанта и поручили командование отрядом стражей второй угловой башни. По этому поводу соратники вынудили ее устроить небольшую пирушку, на которой она за первые два часа израсходовала все свои моральные силы на поддержание видимости веселья. Вина она старалась вообще не пить.
   Усевшись в углу, уставившись в пустой кубок и притворяясь захмелевшей, Киран выжидала момент, чтобы покинуть обеденную залу. Она не заметила, как в дверном проеме появился Орнштейн, нашел ее взглядом и на мгновение замер, затем подозвал помощника капитана Калдера, что-то сказал ему, кивнув в сторону Киран, и вышел из залы. Калдер подошел к ней и тронул за плечо.
   - Киран, - голос его звучал обеспокоенно. - Ты как себя чувствуешь? Не слишком перебрала?
   - А? - Киран встрепенулась. - Я почти совсем не пила, а что? Задание?
   - В некотором роде, - медленно проговорил Калдер. - Сир Арториас вернулся. Он вызывает тебя к себе - немедленно.
   - Что? - Киран вскочила, отбросив кубок.
   - Он вернулся еще днем, но с ним что-то не в порядке, поэтому об этом не объявляли, - сказал Калдер. - Кстати, он ждет тебя не в кабинете, а в личных покоях. Первая башня, третий этаж, третья дверь от лестницы по левой стороне.
   - Хорошо, поняла, иду, - заторопилась Киран и бросилась к выходу.
   До первой угловой башни было минут пятнадцать ходьбы быстрым шагом, но Киран пролетела это расстояние вдвое быстрее, сосредоточившись на дыхании и стараясь не давать волю эмоциям. "С ним что-то не в порядке..." - воображение, зацепившись за эти слова, уже рисовало жуткие и тревожные картины, но Киран гнала их от себя изо всех сил.
   Взлетев на третий этаж, она остановилась в коридоре, чтобы отдышаться, поправила плащ, пригладила волосы и подошла к нужной двери, непроизвольно прислушиваясь. Затем постучала.
   - Кто там? - раздался знакомый голос.
   - Лейтенант Киран, сир. По вашему приказанию прибыла, - с замирающим сердцем ответила Киран. Голос из-за двери звучал глуше, чем обычно, в нем звучали усталость и боль.
   - А, лейтенант Киран! Входи, - отозвался Арториас, сделав ударение на слове "лейтенант" - по голосу Киран поняла, что он улыбается.
   Киран осторожно открыла дверь и вошла, быстро окинув помещение взглядом. Комната был освещена двумя десятками свечей, но углы тонули в темноте. В правом дальнем углу Киран различила низкую кровать со сбитым меховым покрывалом. У изголовья кровати стоял столик, на котором в беспорядке были разбросаны лекарские инструменты, бинты и какие-то склянки. Слева в комнате имелся камин, над которым висела голова некрупного дракона. Посередине, в проеме между окнами, стоял письменный стол, заваленный книгами, свитками и письменными принадлежностями. Поверх бумаг лежала перевязь с мечом, по ней было явственно видно, что она побывала в серьезной переделке вместе с хозяином.
   У стола стояли два кресла, в одном из них сидел Арториас, на коленях у него лежала книга. Синяя рубашка на груди была расстегнута, и было видно, что грудь перетянута бинтами. При каждом вдохе лицо Арториаса слегка напрягалось.
   Арториас отложил книгу и указал Киран на второе кресло. Киран поклонилась и села рядом. Рыцарь приподнялся в кресле, поморщился от боли, но повернулся к ней лицом.
   - Киран, ты даже не представляешь, во что ты ввязываешься, - проговорил он, серьезно и внимательно глядя на нее. - Осознаешь ли ты, в чем заключается наша служба лорду Гвину? Готова ли ты в самом деле - всем сердцем - на такой риск и на такие жертвы?
   - Никто не знает, готов ли он, пока не настанет время проверить это на деле, - тихо отозвалась Киран, без страха глядя в глаза Арториасу. - Я точно знаю, что готова испытать себя.
   - Ну что ж, хорошо, - Арториас, закрыв на мгновение глаза, переменил позу и непроизвольно дотронулся до повязки на груди, - я вижу, что ты говоришь искренне и веришь в то, что говоришь. Значит, ты на самом деле та, кого я в тебе увидел...
   - Что вы имеете в виду, сир?
   Арториас снова посмотрел ей в глаза.
   - Эти твари, похожие на сгустки темноты... Они поглощают твою душу. Их было много, десятка три. Я пришел на рассвете, потому что предполагал, что свет солнца ослабляет их. Я ошибся - им абсолютно все равно, когда охотиться. Одна из них схватила меня, я оказался внутри нее. Там нет ничего, ты перестаешь осознавать время, пространство, себя; забываешь, кто ты и зачем здесь оказался. Это самое жуткое, что я испытывал в жизни. Я даже не могу сказать, что я чувствовал страх, или желание бороться, или отчаяние, потому что понимал, что проиграю борьбу - я не чувствовал ничего.
   Киран, оцепенев, смотрела ему в глаза и понимала - ей знакомо это ощущение. Абсолютная пустота внутри, в мыслях и чувствах, отсутствие желания жить, сражаться, даже дышать - так вот на что было похоже ее собственное состояние все это время!
   - Первым, что вернулось, - продолжил Арториас после небольшой паузы, - было воспоминание о том, как кто-то говорит мне: "Я буду ждать вас". И тут появилось время: я осознал, что эти слова я слышал какое-то время назад, появилось пространство - я вспомнил, где происходил этот разговор. Я вспомнил, кто сказал мне эти слова. Я вернулся к себе, если ты можешь понять, что я имею в виду.
   Через некоторое время я пришел в себя настолько, чтобы вспомнить магические приемы защиты от Тьмы и начать драться. Видимо, тварь не была готова к атаке изнутри, потому что спустя пару десятков заклинаний она выбросила меня из своего чрева и заметно уменьшилась в размерах. Похоже, ее страх передался и остальным, потому что они сбились в кучу, и мне оставалось только атаковать их заклинаниями, окружая со всех сторон магическим полем. В конце концов я запер их там... убить их мне не удалось, но думаю, на какое-то время они обезврежены... А я - на какое-то время выведен из строя, - он указал на повязку на груди. - Хорошо, что мы быстро восстанавливаемся. Мне придется в ближайшее время вернуться туда. Дело еще не закончено.
   - В следующий раз возьмите меня с собой, сир, - с трудом переведя дыхание, решительно проговорила Киран.
   - Не хотел бы я рисковать тобой, - печально проговорил Арториас, - но в конце концов это неизбежно. Возможно, время твоих битв придет раньше, чем мы с Орнштейном полагали... - Он вдруг взял ее за руку и слегка сжал. Киран почувствовала жар, исходящий от его руки, и несмело ответила на пожатие. - Ты уже спасла меня в этом бою - своими словами и своей верой. Я позвал тебя, потому что хотел сказать тебе это.
   Они какое-то время сидели молча, не двигаясь, держась за руки, слушая потрескивание свечей. Потом тишину нарушило какое-то поскребывание у дверей. Арториас, словно бы очнувшись, потряс головой и выпустил руку Киран.
   - По мою душу явился легион медиков его величества, - усмехнулся он. - Сейчас начнутся изощренные пытки. Возвращайся на свой пир, лейтенант Киран, выпей за мое здоровье, сделай милость, а то самому мне выпить и то не позволяют... Увидимся, когда я смогу нормально передвигаться, - он кивнул и улыбнулся ей. Киран поднялась, поклонилась и вышла из комнаты, пропустив пятерых магов-лекарей, которые окинули ее подозрительными и неприязненными взглядами.
  
   Прошло четыре дня. Киран продолжала тренироваться и засиживаться по ночам над книгами. Она перетащила из библиотеки к себе в комнату все труды по магии, имевшие отношение к борьбе с Тьмой, и часами просиживала над ними, пытаясь найти упоминания о тварях, которых описал Арториас, или о чем-то подобном. За четыре ночи она исписала несколько десятков листов выдержками из книг, которые могли иметь отношение к предмету. Она ждала возможности поделиться своими находками.
   Вечером четвертого дня Калдер передал ей приказ от Арториаса - явиться к нему в кабинет. Киран, сменившись с караула, забежала к себе и сунула под плащ свои записи.
   Войдя в кабинет Арториаса, она изумленно обвела взглядом рабочий стол и пространство вокруг него - все было завалено книгами, свитками и рукописями. Хозяин кабинета, который выглядел немного лучше, чем в прошлый раз, сидел за столом на кресле с высокой прямой спинкой и читал свиток, по виду очень древний и наполовину истлевший.
   - Доброго вечера, Киран, - сказал Арториас, аккуратно сворачивая ветхий пергамент. - Это ты утащила половину книг по магии из библиотеки? - он улыбнулся, и Киран не могла не улыбнуться в ответ. - Догадываюсь, что именно ты... Ну присаживайся, - он указал на кресло напротив, - и рассказывай, что удалось найти.
   Киран уселась в кресло, вытащила свои записи и положила листы на стол.
   - О, я вижу, ты времени зря не теряла, - уважительно произнес Арториас. - Ну, рассказывай...
   В ту ночь они засиделись над книгами и бумагами до рассвета. Поделившись друг с другом найденными обрывочными сведениями, они разработали несколько вариантов действий в зависимости от того, кто из авторов магических трудов в большей степени окажется прав. Киран убедилась, что Арториас в самом деле прислушивается к ее мнению, окончательно осмелела, без смущения спорила со своим наставником и в пылу дискуссии даже пару раз обратилась к нему на "ты". В конце концов Арториас поднял руки ладонями вверх и рассмеялся.
   - Похоже, молодость и энергия победили опыт и рассудительность, - сказал он. - Я прошу пощады и перерыва. Смотри, уже солнце всходит.
   Они одновременно посмотрели в окно, где и в самом деле первые лучи солнца на розовеющем небе зажигали одну за другой, как свечи, остроконечные крыши города.
   - Скоро смена караула, - заметил Арториас. - И вот они увидят тебя выходящей из моих комнат на рассвете...
   - Учитывая вашу репутацию? - задорно ухмыльнувшись, спросила Киран. - Ту, о которой говорила леди Бренна...
   - Да уж, какая там репутация, - махнул рукой Арториас. - Уж насколько редко я здесь бываю, а все всем интересно, где и с кем я провожу ночи... Честно сказать, в последнее время по ночам я чаще всего общаюсь с Гвином или с Орнштейном - получаю награды или выволочки... Когда не сплю как убитый, конечно.
   Киран очень хотелось спросить, имеют ли эти слухи под собой основания. Она и сама не понимала, с какой стати ее это интересует. Но, естественно, задавать такие вопросы было совершенно неприемлемо.
   Арториас почему-то сам решил прояснить ситуацию.
   - Была одна девушка, с которой мы были близки, - глухо проговорил он, глядя в окно. - Она погибла четыре года назад.
   - Мне очень жаль, сир, - тихо сказала Киран. В голосе Арториаса сквозила неподдельная печаль.
   - У нее осталась сестра, - добавил Арториас, - скорее всего, ты знаешь ее - Мирра из четвертого отряда стражи нижних уровней. Я навещал ее несколько раз, она осталась совсем одна... Вот отсюда и слухи.
   - Понимаю, сир, - не зная, что сказать, пробормотала Киран.
   - Да не важно, - Арториас слегка тряхнул головой, - но тем не менее, тебе пора уходить. О моей репутации беспокоиться уже как-то поздновато, давай подумаем о твоей, - он слегка улыбнулся. - Если подобные слухи дойдут до леди Бренны, я могу и не дожить до схватки с созданиями Тьмы...
   Киран с облегчением улыбнулась и поднялась с кресла.
   - Записи оставить у вас?
   - Да, оставь, пожалуйста. Я посплю пару часов и снова возьмусь за работу. Спасибо тебе за помощь. Как только у меня что-то прояснится, я тебя вызову. Да, кстати, передай Калдеру, чтобы зашел ко мне. Я освобождаю тебя от утреннего урока по боевой подготовке. Иди-ка спать.
   - Спасибо, сир, - Киран поклонилась и направилась к выходу.
   - Да, вот еще, - остановил ее Арториас, - и перестань обращаться ко мне с этими "сир". Ты пару раз обратилась ко мне сегодня на "ты", и мне понравилось, как это звучит.
   - Хорошо... Арториас, - Киран улыбнулась, и, почувствовав, что щеки начали предательски розоветь, поскорее выскочила в коридор.
  
  
   5. Светлячок (давно)
   Лидия из Асторы, ныне известная под прозвищем Светлячок, стала солдатом не по своей воле. Правильно было бы сказать, что она родилась солдатом. Отец Лидии, сир Лесли, был офицером гвардии и рыцарем князя Асторы. Мать Лидии умерла при родах; дедушек, бабушек и прочих родственников с обеих сторон не нашлось, так что с самого рождения девочку воспитывал отец. Хотя слово "воспитывал" не вполне уместно в этом случае - по большей части воспитание Лидии и стайки таких же солдатских детей, вертевшихся при казармах, заключалось в порке и затрещинах, которые отпускали им родители, когда очередной разгневанный повар, кузнец или лекарь приволакивал к ним их извивающегося и брыкающегося отпрыска, пойманного на месте очередной пакости.
   Итак, Лидия выросла при казармах, с самого рождения игрушками ее были всевозможные виды оружия, товарищами по играм - разновозрастные сыновья солдат и рыцарей, а примером для подражания - сами рыцари. В четырнадцать лет Лидия была зачислена в отряд гвардейского резерва - и оказалась там самой младшей, однако практически никому из мальчишек не уступала по силе, росту, умению обращаться с оружием и задиристости. В условиях, когда ты едва ли не единственная девчонка среди трех десятков неуправляемых мальчишек, единственным способом выживания во все времена была необходимость хотя бы раз побить если не всех поголовно, то уж по крайней мере некоторых вожаков. С этой задачей Лидия успешно справлялась и в конце концов завоевала необходимый авторитет.
   В дальнейшем, однако, авторитет дал трещину, и причиной стал катастрофический численный перевес юношей над девушками в казарменных условиях. В определенном возрасте Лидия вдруг стала интересна очень многим товарищам по отряду, и в конце концов не смогла устоять перед обаянием одного из них, парня по имени Фаррел, тремя годами старше нее.
   Отец даже не ругался. Он сидел за столом, подперев голову руками, и молча грустно смотрел на дочь и Фаррела, стоящих перед ним держась за руки и полумертвых от ужаса.
   - Вот оно как, воспитывать дочь без матери, - наконец тяжело выговорил он и потер лоб. - Твои родители знают? - спросил он Фаррела.
   - Д-да, сир, - дрожащим голосом ответил перепуганный парень, - я утром сказал им. Отец велел мне идти к вам и просить руки Лидии.
   - Руки, - проворчал Лесли. - С руки надо было начинать, а не...- он махнул рукой и поднялся. - Поскольку особого выбора у меня нет, даю вам свое родительское благословение. Завтра я встречусь с твоими родителями, и мы обратимся к командиру гарнизона с просьбой засвидетельствовать ваш брак. А теперь пропадите с глаз моих долой, ибо не пристало рыцарю на глазах у родной дочери напиваться в стельку, бить посуду и ругаться непотребными словами... Эх вы, бедолаги... мелочь безмозглая, демоны вас задери...
   Лидия и Фаррел молниеносно исчезли из комнаты.
  
   На время беременности Лидию перевели со строевой службы на вспомогательные работы. Она попросилась в помощники к оружейнику и, пользуясь случаем, постигала премудрости изготовления, улучшения оружия и наложения магических эффектов. Фаррел относился к роли мужа и будущего отца чрезвычайно серьезно, постоянно высказывал оружейнику требования не перегружать Лидию тяжелой работой, чем немало смущал юную супругу - все время, пока тело не стало слишком уж неповоротливым, Лидия втихомолку упражнялась на заднем дворе кузницы с любым оружием, попадавшим ей в руки.
   В положенный срок Лидия произвела на свет дочь. Узнав, что родился не сын, она расстроилась, потому что совершенно не желала своему ребенку участи, подобной ее собственной. К счастью, со стороны отца у новорожденной имелись и дедушка с бабушкой, и разные близкие и дальние родственники, поэтому девочка, которой дали имя Ингинн, имела шанс на воспитание, хоть сколько-то подобающее ребенку женского пола.
   Когда Ингинн исполнилось двести дней, Лидия вернулась на строевую службу, обратившись, однако, с прошением о переводе в отряд городской стражи, чтобы не отправляться в далекие, длительные и опасные походы. Фаррел остался в рядах регулярной армии, занимавшейся охраной границ княжества, и однажды не вернулся из похода, погибнув в стычке с вивернами. Ингинн к этому времени исполнилось три года.
   Лидия сильно сдала после гибели Фаррела. Ей самой было всего-навсего двадцать лет, Ингинн росла таким же неуправляемым ребенком, каким была и сама Лидия, и надежды на то, что девочка может вырасти хоть отчасти похожей на настоящую леди, таяли с каждым месяцем. Родители Фаррела считали, что в этом виновато дурное влияние матери-солдата, и требовали полной опеки над внучкой. Отца Лидии преследовали ранения, он также перевелся в городскую стражу, но и на более спокойной службе его все чаще подводило здоровье.
   Но Лидия не зря с самого детства освоила науку выживания в волчьей стае. Добившись денежного пособия за утрату кормильца - княжеского гвардейца, Лидия смогла снять комнату в городе, поодаль от казарм, и нанять няньку для Ингинн - совершенно непрошибаемую пожилую леди из бывших солдат. Та взяла маленького демоненка в оборот - целыми днями заставляла ее тренироваться с оружием, начала учить грамоте, а затем и необходимым для солдата вещам - свойствам оружия, основам боевой магии и лекарского дела. Упорство и сильный характер Ингинн унаследовала от матери - и закономерным результатом оказалось то, что в четырнадцать лет она также была зачислена в отряд гвардейского резерва.
   Ингинн во всем превосходила свою мать, как в умении обращаться с оружием, выносливости и силе, так и в упрямстве и боевитости характера. Молодые люди ее откровенно побаивались, что не могло не радовать Лидию, которая и так уже извелась сама и извела дочь причитаниями на тему того, как будет всем плохо, если Ингинн пойдет по стопам матери. Ингинн от души смеялась и успокаивала мать, говоря, что среди "этих молокососов" все равно нет ни одного достойного ее.
  
   В течение следующего года до Асторы стали доходить пугающие слухи о неком моровом поветрии, которое захватывало княжество за княжеством. Причины его возникновения назывались самые разные, симптомы тоже описывались расплывчато, в одном только сходились все рассказчики: пораженные этим поветрием люди постепенно утрачивали разум, да и личность свою, становились агрессивными, никого не узнавали и нападали на всех без разбора. Ходили слухи, что те, кто заражен этой болезнью, носят на теле особую метку, по которой можно отличить зараженного, чтобы держаться от него подальше. Люди стали подозрительно коситься друг на друга, присматривались, перешептывались друг у друга за спинами. Обладателей родимых пятен и причудливых шрамов несколько раз ловили, срывали одежду и били.
   На дорогах княжества появились группы и небольшие отряды клириков ордена Белого Пути. Они занимались поисками зараженных и препровождали их в некие лечебницы, о которых тоже ходили жуткие слухи. Ни одного зараженного никто из жителей Асторы пока не видел, но страх заставлял многих срываться с места и устремляться в путь, по большей части в Лордран, где перепуганные люди надеялись найти спасение от заразы.
   Потом в одночасье в Асторе начался кошмар. То тут, то там в городе поднимались шум и паника, сначала отдельные люди, а затем уже группы и толпы людей издавали ужасные звуки, бросались на первых встречных, рвали их голыми руками и зубами. Справиться с ними можно было только навалившись скопом или призвав на помощь отряд клириков. На телах безумцев обнаружилась метка проклятия - черное кольцо на груди.
   Выяснилось, что зараженных в городе на самом деле очень много, но каждый, кто находил на груди Темную метку, скрывал это до последнего, пытаясь найти исцеление в различных магических ритуалах - или просто надеясь, что все как-нибудь само собой обойдется...
   Каждый незараженный житель города начинал утро с того, что с ужасом осматривал собственную грудь и тела своих детей - не появилось ли проклятое кольцо, предвестник безумия и гибели... Большинство из тех, кто не находил на теле метки, спешно покидали город, бросая дома и нажитое добро, надеясь в дороге, в поле - в любом безлюдном открытом месте избежать контактов с зараженными.
   Клирики не успевали хватать и увозить заболевших. Княжество пустело на глазах. Столица - город Астора - обезлюдела и превратилась в заброшенное, полуразрушенное, наполовину сожженное селение. Отец Лидии умер от сердечного приступа, таким образом избежав участи, которая, предположительно, была хуже смерти.
   Касательно отмеченных Темной меткой выяснилась одна ужасающая подробность - зараженные проклятием становились немертвыми, или Нежитью - будучи убитыми любым способом, они возрождались в определенных местах - возле костров, горящих без дров и иного топлива, на человеческих костях, с торчащими из пламени витыми мечами. Эти костры появлялись то тут, то там, вызывая еще большую панику у людей, считавших такие места особенно опасными и проклятыми. С каждой смертью и возрождением немертвые все больше и больше теряли человеческий облик, в итоге безумие поглощало их полностью, они теряли человечность и становились опустошенными - Полыми.
   Большая часть солдат гарнизона разбежалась, часть заразилась и была увезена клириками в неизвестном направлении. Лидия с дочерью и нянькой покинули город и около трехсот дней скитались по пустеющему княжеству, прячась от людей и полых, а также и от клириков. В своих странствиях они прибились к группе беглецов из другого города княжества Астора - Эритейна. Предводителем группы был рыцарь лорда Эритейна - сир Брандон. Жена сира Брандона, осмотрев тела новоприбывших, засвидетельствовала отсутствие у них Темной метки, и путники были приняты в отряд.
   Сир Брандон пояснил Лидии, что они направляются в Лордран, но не в города, от которых в нынешние времена лучше держаться как можно дальше, а в леса, окружающие Анор Лондо. Там обитали Лесные Охотники - орден, возглавляемый Альвиной, магическим созданием, имеющим внешность крупной кошки. Альвина и ее воины, по слухам, обладали магией, позволяющей как можно дольше избегать заражения проклятием Нежити. Брандон и его верные соратники собирались просить защиты у Альвины в обмен на свои клинки, службу и верность.
   Группа состояла из пятнадцати человек. Передвигались они только по утрам на рассвете и в вечерних сумерках. На ночлег останавливались, находя надежные укрытия, днем также прятались, избегая встречи с любыми путниками - как с людьми, так и с нежитью и тем более с клириками. Из-за постоянного поиска укрытий перемещение было медленным, зигзагообразным, часто приходилось двигаться, временно удаляясь от цели.
   Прошло примерно четыреста дней со дня побега Лидии и Ингинн из Асторы. Остановившись под прикрытием нагромождения гигантских валунов, среди которых журчал ручей с относительно чистой водой, путники разбили палатки и принялись устраиваться на ночлег. Лидия, укрывшись в их с Ингинн палатке, сняла кожаный доспех и рубаху и вдруг застыла, прижав правую руку к груди, а левую бессильно уронив на колени. На груди, на бледной коже проступали очертания проклятого кольца. Заражение...
   В голове зашумело, навалилось невыносимое оцепенение, как будто дыхание самой смерти коснулось лица. Но тут сквозь ужас и отчаяние пробилась мысль - нужно защитить спутников и особенно Ингинн... Лидия торопливо натянула чистую рубаху, а грязную, скомкав, положила возле своего развернутого одеяла. Выглянув из палатки, она окликнула Ингинн и сразу же юркнула обратно, не в силах смотреть в лица остальным.
   Ингинн влезла в палатку и тревожно посмотрела на мать. Лидия улеглась на одеяло, свернувшись в комочек.
   - Мам, ты в порядке? - обеспокоенно спросила Ингинн, пододвигаясь ближе к матери. Лидия непроизвольно попыталась отшатнуться, но сдержалась, чтобы не пугать девушку.
   - В порядке, в порядке, насколько про нас всех можно так сказать, - вяло отшутилась она и махнула рукой в сторону скомканной рубахи. - Просто устала, полежу немного. Мне в караул после полуночи заступать. А когда стемнеет, я пойду к ручью и простирну одежонку. Переоденься в чистое, захвачу и твои вещички.
   - Это хорошо, - обрадовалась Ингинн и стянула рубаху через голову. Лидия с замиранием сердца уставилась на грудь дочери. Следа Метки не было, и Лидия едва слышно прерывисто выдохнула.
   - Ну хорошо, отдыхай, а я пойду, посижу с остальными, - сказала Ингинн, натянула чистую рубаху и выскользнула из палатки.
   Лидия едва дождалась наступления темноты. Сердце колотилось как бешеное, слезы застилали глаза, в голове словно бушевал лесной пожар. На закате, отчаянно зевая, в палатку забралась Ингинн и улеглась на свое одеяло, пристально посмотрев на Лидию, которая притворилась спящей. Дождавшись, когда дыхание дочери станет ровным и глубоким, Лидия поднялась на одеяле, несколько мгновений печально смотрела на своего ребенка, затем выскользнула из палатки и бросилась в заросли кустарника, окружавшего ручей. Там она выбросила обе рубахи в воду, села под деревом, обхватила себя руками и стала ждать полуночи.
   Дождавшись времени начала своего дежурства, Лидия выбралась к лагерю. Ей повезло - на карауле стоял сам предводитель группы. Лидия издалека тихо окликнула его. Брандон резко обернулся, выхватывая из ножен меч, но, увидев Лидию, спрятал его и удивленно произнес:
   - Как это понимать?..
   - Мне очень жаль, - Лидия говорила, опустив голову и не приближаясь к собеседнику. - Сегодня вечером я увидела на себе Темную метку. Я вынуждена покинуть ваш отряд, но прошу тебя - позаботься о моей дочери. Она чиста, я только что осмотрела ее.
   Брандон слушал Лидию, оцепенев, настороженно и печально глядя на нее. Повисло тяжелое молчание.
   - Мне очень жаль, что так случилось, - отозвался он наконец. - Ты была нам хорошим товарищем. И я обещаю тебе, что если твоя дочь не заражена, мы препроводим ее в безопасное место... В то место, которое, как я надеюсь, является безопасным.
   - Благодарю тебя, Брандон. Я ухожу сейчас, - сказала Лидия. - У тебя не найдется какого-нибудь завалящего меча? Я не могу войти в свою палатку за вещами - боюсь разбудить Ингинн. Пусть она спит эту ночь спокойно... - она не выдержала и отвернулась, прижав ладонь тыльной стороной ко рту, чтобы не заплакать.
   - Подожди минутку, - сказал Брандон и скрылся в своей палатке. Через пару минут он вынес прямой меч в ножнах, простой кожаный доспех и наполовину заполненный заплечный мешок. - Жена отдала тебе свой запасной доспех, - сказал он, опуская принесенное на землю и отходя в сторону. - Он должен быть тебе впору. И собрала немного еды тебе в дорогу.
   - Спасибо тебе, - сказала Лидия, - спасибо всем вам за помощь и поддержку. Я очень надеюсь, что не навлекла на вас беду... А теперь прощай... - она повернулась и двинулась было в заросли, по направлению к ручью.
   - Постой, - нерешительно окликнул ее Брандон. - А если...
   - Что?..
   - Ты же понимаешь, - медленно и явно нехотя проговорил Брандон, - что поскольку вы с Ингинн постоянно жили в одной палатке... - он осекся и замолчал.
   - Ты имеешь в виду - высока вероятность того, что она тоже заражена?..
   Брандон печально кивнул.
   - Я предлагаю тебе пока не отдаляться от нашей группы на большое расстояние, - проговорил он, - я попрошу жену понаблюдать за Ингинн несколько дней, и если, упаси боги, на ней проявится эта проклятая штуковина, я дам тебе знак... Тогда дальше пойдете вместе.
   - Ты прав, - медленно проговорила Лидия, - я так и сделаю. Может, я еще смогу оказаться вам полезной - буду присматривать за вами издали, - она попыталась улыбнуться, но губы кривились, как от боли. - Лишь бы Ингинн не заметила меня...
   - Что мне сказать ей о тебе?
   - Скажи все как есть, - устало проговорила Лидия. - Ингинн девочка умная, она все поймет... Но вот здравомыслия у нее может и не хватить, поэтому лучше не говори ей, что я следую за вами. Еще попытается меня каким-то образом найти. А я не хочу... не хочу, чтобы она меня видела такой... - голос Лидии снова предательски задрожал. Она низко поклонилась Брандону и скрылась в темноте.
  
   Лидия следовала за группой еще около десяти дней. Никаких знаков от Брандона не было, и Лидия уже чувствовала в глубине своей леденеющей души надежду на то, что с Ингинн все обошлось. Ее же собственное существование пока тяготило ее не так сильно, как она ожидала. Хотя тело и становилось все более похожим на тело мертвеца (кожа становилась дряблой, постепенно обвисала и покрывалась пятнами и сине-черной сеткой кровеносных сосудов), зато все меньше чувствовались усталость, жара и холод, а также практически пропало чувство голода. Лидия вынуждена была останавливаться на ночлег и дневные привалы, следуя за группой, и в это время забывалась тяжелым сном, но о необходимости принимать пищу она чуть было не забыла, пока не догадалась, что без пищи и воды ее тело превращается в тело мертвеца намного быстрее. Тогда она стала понемногу жевать свои припасы, ориентируясь просто на количество съеденной еды, так как чувства голода и насыщения перестали ощущаться окончательно.
   На одиннадцатый день во время дневного отдыха Лидию поймали. Она проснулась от того, что крепкие руки ухватили ее за плечи и рывком перевернули на спину. Два клирика наступили ей на руки и ноги, не давая пошевелиться, а третий бесцеремонно распорол кинжалом завязки кожаного доспеха и рубаху, обнажив синюшную грудь с кольцом Темной метки. Сплюнув от отвращения, клирик поднял левую руку, из нее вырвался слепящий пучок света и ударил Лидию в лицо, как молот великана. Свет померк, и Лидия провалилась в ничто, в свою первую смерть немертвого.
  
  
   6. Киран (тогда)
   Киран вернулась в Анор Лондо на закате. Не заходя в свои комнаты, она сразу же направилась к покоям Гвиндолина. Поприветствовав стражников, отсалютовавших ей алебардами, она подошла к туманной стене, за которой скрывался последний из детей Гвина.
   Преклонив колени, она обратилась к туману, не зная, слышит ли ее Гвиндолин:
   - Ваше высочество, сегодня я получила важные и печальные известия о сире Арториасе, - она помолчала, собираясь с духом и с мыслями, чтобы продолжить. - По дороге из Олачиля я встретила некую нежить...- она пересказала разговор со Светлячком и замерла, ожидая ответа. Прошло несколько наполненных тяжелой тишиной минут, и Киран поняла, что ответа не будет. Поднимаясь на ноги, она услышала за туманной стеной то ли вздох, то ли тихий голос: "Вот как...".
   - Я продолжу искать, - тихо сказала Киран. - Я уже не найду Арториаса... Но я постараюсь найти хотя бы ответы.
  
   По дороге в свои покои Киран через стражников передала Элеоноре, лейтенанту своего отряда, приказ явиться к ней в кабинет через час. Запершись в своей комнате, она с облегчением избавилась от доспехов и перевязей с оружием, приняла ванну и переоделась в сугубо мирную одежду - длинное синее платье с широкими рукавами и легкий плащ с серебряной застежкой на груди в виде цветка с пятью остроконечными лепестками.
   Стемнело. Киран зажгла три свечи в канделябре на столе и подошла к окну. Анор Лондо, Город Богов, который она так любила, превратился ныне в свою бледную тень. Остроконечные крыши все так же возносились к небу, но на улицах и в башнях больше не кипела жизнь, в городе осталась едва ли десятая часть жителей, главным образом солдат. Умирающая столица, умирающее королевство без короля, умирающий мир...
   В дверь постучали. Киран подошла и отперла засов. Слегка поклонившись, в комнату вошла леди Элеонора, лейтенант отряда Клинков повелителя. Элеонора была высокорослой, крепко сбитой дамой чуть старше Киран, с коротко стриженными черными волосами, неожиданно миловидным для такой суровой воительницы лицом и нежным голосом, приобретавшим стальные нотки во время сражений и учений.
   - Доброй ночи, Киран, с возвращением, - сказала она.
   - Входи, Элл, садись, - Киран указала на кресло у стола, подошла к буфету и достала бутылку вина и два кубка. - Тебе не нужно этой ночью в караул? Выпьешь со мной? Я что-то устала в этот раз больше обычного.
   - С удовольствием, - кивнула Элеонора, усаживаясь за стол.
   - Есть какие-то новости? - спросила Киран, наливая в кубки вина.
   - Да никаких новостей, - с досадой отмахнулась Элеонора. - Я все жду возвращения отряда, который отправился в Новый Лондо, что-то их долго нет, я уже подумываю, не отправить ли второй отряд на их поиски... А в самом городе и окрестностях все по прежнему. Пока тебя не было, в городе появлялись еще шесть этих... Избранных немертвых. Один попытался пробиться в покои Гвиндолина... Сама понимаешь, где он теперь, - Элеонора усмехнулась. - Вот что им надо от него? В конце концов, разве не волю Гвина все они выполняют? Почему нужно пытаться напасть на его сына?..
   - Ну, насколько я понимаю, не все из них так преданы Гвину, - задумчиво произнесла Киран. - Кто-то мог клюнуть на сладкие речи Кааса...
   - Кааса?.. Да ну, - отмахнулась Элеонора. - По-моему, Каас - это сказочка для запугивания детей, и не более того... Кто его видел, в конце-то концов?..
   - Значит, ты не веришь в то, что это Каас был причиной катастрофы в Олачиле?
   - Да, я считаю, что люди, - на этом слове в голосе Элеоноры прозвучало нескрываемое презрение, - и сами по себе достаточно глупы и порочны, чтобы совать свои носы туда, куда не следует... И если им так уж хотелось доказать всему миру и в первую очередь самим себе, что они равны богам, - Элеонора поморщилась, - они вполне способны были и без чьих-то советов потревожить могилу Мануса и выпустить Бездну.
   - В данном случае мы все равно уже никогда не узнаем истины, - проговорила Киран. - Нам остается только наблюдать за последствиями, что бы ни явилось причиной...
   Она вкратце описала результаты своего похода, в том числе и пересказала разговор с немертвой по имени Светлячок. Элеонора только качала головой.
   - Даже не знаю, что сказать, - сокрушенно проговорила она после некоторого молчания. - С одной стороны, мы все ожидали чего-то подобного. С другой стороны - даже не представляю, каково тебе было услышать все это...
   - Меня смущают некоторые моменты, - прервала ее Киран. - В словах этой немертвой я заметила - даже скорее почуяла - определенные несостыковки и никак не могу правильно сформулировать вопросы, чтобы начать искать на них ответы. Как бы я хотела иметь возможность обсудить это все с Орнштейном... - она сжала голову руками. - Как мне их не хватает...
   Элеонора молча сочувственно смотрела на нее.
   - Понимаешь, - с отчаянием в голосе проговорила Киран, спрятав лицо в ладонях, - мне все чаще кажется, что я не справляюсь с возложенными на меня обязанностями, что у меня просто не может хватить сил, чтобы заменить их... Я никогда не была равной им. А теперь я одна - за всех...
   - Я понимаю тебя, - Элеонора ободряюще коснулась руки Киран, - но поверь мне, это просто минутная слабость. Ты устала, потрясена услышанным, возможно, растеряна. Ты не хуже нас всех знаешь, что на данный момент тебе нет равных в нашем деле. Ты настоящий воин. Или ты забыла, у кого ты училась?..
   - Нет, не забыла, - Киран отняла руки от лица и выпрямилась. - Спасибо, Элеонора. Ты, как всегда, находишь нужные слова. Кстати, как там наши новенькие?
   - У них все хорошо. Старательные девочки, неглупые и шустрые, - улыбнулась Элеонора. - Напоминают тебя саму в начале службы...
   - Отлично. Так, что у нас там еще? Значит, отряд от Нового Лондо еще не вернулся... А из Королевского леса нет известий?
   - Нет, туда в последнее время никто не отправлялся... А что - есть необходимость? Направить туда отряд?
   - Думаю, я сама схожу туда, - задумчиво проговорила Киран. - Что-то мне подсказывает, что там находится часть ответов на мои еще не сформулированные вопросы...
   - Чтобы сформулировать эти вопросы, тебе в первую очередь надо как следует выспаться, - решительно сказала Элеонора, вставая. - Отдыхай, мой тебе совет. Хотя бы до утра выбрось все это из головы.
   - Попробую, - невесело усмехнулась Киран и указала на кубок с вином.
   - Да уж, нашлась выпивоха, - проворчала Элеонора. - Доброй ночи, - и она вышла из комнаты.
   Киран осталась сидеть за столом, подперев голову руками. Вопросы...
   "Каким образом Гох оказался в Олачиле и где он сейчас?"
   "Почему нежить может подходить так близко к Бездне и сохранять рассудок?"
   "Каким образом эта немертвая могла быть одновременно в давнем прошлом и в будущем, где меня убьют на могиле Арториаса?"
   "Если Первородное Пламя затухает, не означает ли это, что баланс сил перераспределяется в пользу людей, и пора перестать относиться к ним с таким пренебрежением и, возможно, стоит искать у них помощи?"
   И самое главное...
   "Если нежить может вот так путешествовать по петлям и спиралям времени - возможно, я тоже смогу? И тогда..."
  
   Иллюзорное солнце Гвиндолина словно бы нехотя показалось над крышами города и позолотило их, как обычно, вдохнув в умирающий город видимость жизни. Киран по-прежнему сидела за столом, подперев голову руками, и смотрела в окно. Рядом стоял нетронутый кубок вина.
   Бессонная ночь, полная размышлений. Почти как в старые времена, с той только ужасной разницей, что теперь ночной совет она вынуждена была держать исключительно сама с собой. Собрать и рассортировать факты по степени важности, соединить их причинно-следственными связями, набросать хронологическую последовательность, привязать к событиям объекты и субъектов...
   Итак, все началось в Новом Лондо. Нет, конечно, все началось гораздо раньше, и первым признаком катастрофы было падение Изалита. Весть об угасании Первородного Пламени и без того повергла жителей Лордрана в панику, а уж когда из недр земли полезли полчища порожденных Хаосом демонов, правители второго по величине поселения людей во всей красе продемонстрировали столь часто встречающиеся человеческие качества. Лживость, трусость, жажду наживы за счет других. Каас не ошибся в оценке человеческой природы...
   Когда Пламя начало затухать, Гвин и его соратники осознали, что они не имеют ни малейшего представления о том, как предотвратить приближающийся конец известного им мира - того мира, в котором они считались богами. И тогда явились Первозмеи - загадочные существа, древние, как сами драконы, и принадлежащие той эпохе, что закончилась с появлением в мире Пламени. Один из змеев - Фрампт - стал советником Гвина и помогал тому бороться за продление Эры Огня. Второй же змей - Каас - продолжал держаться в тени, появляясь в нужные моменты в нужных местах и с присущей ему первородной хитростью подталкивая людей к бунту против порядка, навязываемого богами.
   Эра Огня должна завершиться, учил Каас. На смену царству богов в мире должна прийти эпоха владычества людей - Эра Тьмы. По какому праву Гвин лишает людей власти, пытаясь нарушить предначертанный порядок вещей, баланс Света и Тьмы? А ведь последствия будут ужасны. Пособница Гвина - Ведьма Изалита - уже выпустила в мир Хаос. И дальше будет становиться только хуже.
   Каас в красках обрисовал испуганным правителям королевства людей все кошмарные последствия, ожидающие их в том случае, если Гвин добьётся своего. И, когда королей Нового Лондо охватил настоящий всепоглощающий ужас - коварный Первозмей предложил им решение.
   Тьме нужна сила, как можно больше силы для того, чтобы восстановить нарушенное равновесие. Сила Тьмы - человечность. Чтобы не кануть в Хаос, нужно собрать как можно больше человечностей и предложить их прародительнице-Тьме.
   А что было дальше? Каас научил Четырех Королей отнимать человечность у живых людей и просто отошел в сторону, наблюдая.
  
   ...Новый Лондо превратился в кладбище неупокоенных мертвецов. Но даже не это оказалось самым страшным, хотя никто из очевидцев не мог без содрогания описать то, что творилось тогда в городе. Чудовищная по своему размеру масса человечностей, будучи собранной воедино, качнула равновесие в другую сторону, открыв проход в мир для силы, намного более опасной и неукротимой, чем Хаос, - Бездны. Точно так же, как и Ведьма Изалита, Короли не сумели совладать с призванной ими стихией, и Бездна поглотила их, впитав всю массу человечностей жителей огромного города и многократно усилившись.
   Гвин посылал отряды в Новый Лондо. Тогда боги ещё не понимали, с чем столкнулись. Арториас ходил туда... Он не любил рассказывать об этом. Всё, что Киран знала - это что поход закончился неудачей. Было принято решение запечатать путь к провалу в Бездну и затопить город, чтобы никто не мог добраться до Печати снаружи. Никого из солдат тогдашнего отряда Арториаса в живых не осталось. Некого расспросить, разве что магов - Хранителей Печати, если их удастся найти. По слухам, кто-то из них уцелел...
   Руины Нового Лондо превратились в огромную могилу, укрытую толщей воды. На какое-то время настало тревожное затишье. Но вскоре на весь мир прогремел проклятый Олачиль... Старейшины-маги, и без того напуганные известиями о затухании Первородного Пламени и пророчествами о грядущем конце мира, после катастрофы в Новом Лондо - практически по соседству - окончательно впали в панику и легко поддались на уговоры Кааса, который намекнул им, что для защиты неплохо было бы обратиться к прародителю всех людей - основателю Олачиля. Переоценив свои возможности, они так же, как и короли Нового Лондо, вызвали к жизни силу, которую не были способны контролировать.
   Киран читала множество версий и интерпретаций тех событий, которые привели к столь фатальным последствиям не только для королевства людей, но и для всего мира. К единому мнению историки, естественно, не пришли, хотя бы потому, что никто из свидетелей произошедшего не дожил до момента, когда о нем можно было рассказать, находясь в безопасности. Но все сходились в одном: той единственной, кто, возможно, мог бы воспрепятствовать безумному поступку придворных магов - принцессы Зари - не было в те дни в Олачиле. Могло ли случиться так, что она выжила? Ни одного свидетельства этого Киран не нашла ни в книгах, ни в словах мудрецов и ученых. Оставалось только надеяться, что такие могущественные волшебники, как Заря и ее няня и попечительница Элизабет, нашли способ укрыться и от смерти, и от своей печальной славы.
   В течение десятков лет после исчезновения Арториаса Киран и Орнштейн искали сведения о том, что произошло в Олачиле, пару раз посылали отряды на разведку (ни один рыцарь так и не вернулся), а поняв, что отправляют подчиненных на верную смерть, один раз попытались войти в Олачиль сами - и вовремя отступили, иначе некому было бы заниматься поисками дальше. Бездна опаляла приближавшихся к ней, оставляла неизгладимый отпечаток в душе, и Киран не раз вспоминала тот рассказ Арториаса о его первой встрече с созданиями Тьмы в Королевском лесу. Теперь она понимала, что Арториас не мог остаться прежним после того, как встретился лицом к лицу с воплощенной Тьмой и заглянул в нее.
   Еще одним возможным свидетелем могла оказаться кошка Альвина, старый друг Арториаса и Сифа. После исчезновения Арториаса Киран, естественно, пыталась связаться с Альвиной, но та избегала встреч - или ей просто было не до того, но в конце концов Киран вынуждена была оставить свои попытки поговорить с кошкой-магом. Странствующие рыцари приносили слухи о том, что Альвина покровительствует ордену Лесных Охотников, которые обитали в Королевском лесу и охраняли подступы к Анор Лондо со стороны Олачиля. Однако встретиться с самой Альвиной никому из рыцарей так и не довелось, да и просто пересечь лес удавалось далеко не всем - по сути, Охотники беспрепятственно пропускали только членов своего ордена и серебряных рыцарей из Анор Лондо.
   Таким образом, к утру Киран наметила себе план действий (предпочитая пока не задумываться о шансах на его выполнение) - нужно возобновить попытки разыскать хотя бы одного из Хранителей Печати из Нового Лондо, Альвину, Зарю и Элизабет. В ходе поисков она очень надеялась получить также и хотя бы какие-то сведения об Орнштейне. Однако с чего начать, она пока не представляла. Вряд ли остались книги и рукописи, которые она в свое время не изучила, мудрецы, ученые и старые воины, которых она не расспросила, дороги, по которым она не прошла от начала и до конца.
  
   Солнце поднималось над крышами Анор Лондо, его острые лучи заглядывали в углы комнаты, искрами разбегались по кованым канделябрам и рамам картин. Киран устало поднялась из-за стола, задула почти догоревшие свечи и вышла из комнаты.
   Ее личные покои находись на четвертом этаже первой угловой башни замка. Спустившись по винтовой лестнице на третий этаж, она свернула в коридор, подошла к первой двери по левой стороне и остановилась, положив ладонь на дверную ручку. Как давно она не приходила сюда...
   Еле слышно скрипнув, дверь открылась, и в лицо Киран пахнуло пылью, запахом старых книг и холодного воска. В кабинете Арториаса все осталось так, как было при нем: огромный рабочий стол завален книгами, бумагами и свитками, среди бумаг валяются кинжалы и перья, на небольшом столике рядом с письменным столом стоят принадлежности для чистки и заточки оружия (Арториас любил сам приводить оружие в порядок после походов - говорил, что так у него устанавливаются особые доверительные отношения с клинками). На столе, на маленьком столике, на подоконниках и на полу стояло множество канделябров с оплывшими и почти догоревшими свечами.
   Киран медленно подошла к креслу у стола. На подлокотнике висел синий плащ, который Арториас обычно надевал, когда выходил прогуляться по замку без доспехов, а прохладными ночами, когда засиживался до утра за работой, использовал как плед. Киран осторожно коснулась ткани, погладила ее, как спящего пса. Сиф, вспомнила она, часто стаскивал этот плащ на пол и укладывался на нем спать под креслом хозяина...
   Киран опустилась в кресло, бессильно уронив руки на колени, и замерла на мгновение. "Помоги мне... Дай подсказку...". С портретов на стенах на нее бесстрастно взирали члены королевской семьи и герои Битвы с драконами. Киран подняла голову и бесстрашно встретила взгляд Гвина с портрета. В этих стенах невозможно было предаваться малодушию и проявлять слабость. Киран глубоко вздохнула и подняла со стола первый свиток.
   Все бумаги и книги на этом столе она пересмотрела не один десяток раз, пытаясь найти хоть малейшую подсказку. Она уже наизусть помнила, в каком порядке были разложены на столе документы, на какой странице открыта каждая из книг, что законспектировано в той или другой тетради. И сейчас, начиная просматривать их заново, она постаралась максимально сосредоточиться на задаче, отвлечься от тех теорий и предположений, которые она уже выстроила до этого на основании расположения документов и тех выписок, которые делал для себя Арториас, полагая эти моменты особенно важными. Она уже поняла, что попытки воссоздать ход его рассуждений подсказок не дают.
   Солнце переместилось в зенит, и его беспокойные колючие лучи перестали заглядывать в окна. Киран спала, бессильно вытянув левую руку перед собой и положив на нее голову. Правая рука ее лежала на подлокотнике кресла, вцепившись в мягкую ткань плаща.
  
  
   7. Ингинн (сейчас)
   Из-за крон величественных деревьев не было видно восходящего солнца, но воздух сразу стал нагреваться, и от влажной земли белесыми волнами начали подниматься испарения, пахнущие травой, перепревшей корой и грибами. На кружевных листьях раскидистых папоротников и переплетающихся паутинках засверкали капельки росы. Свет под куполом ветвей из сонного, серовато-голубого стал жизнерадостно зеленым.
   Ингинн осторожно пробиралась между мокрыми кустами, стараясь как можно меньше тревожить лесной порядок. Ветки она отклоняла со своего пути, на кочки и коряги старалась не наступать. Уважай лес - и он проявит уважение к тебе. Лес - твой друг, если ты ему не враг.
   Свое детство, проведенное в Асторе, Ингинн вспоминала теперь с недоумением и отвращением. Как она могла выдержать столько времени в этих душных и пыльных каменных лабиринтах без единого деревца в округе, без единого клочка травы? Как вообще люди могут выживать среди голых обтесанных камней и не сходить с ума?..
   Ингинн была одета в легкие кожаные доспехи без шлема, на левом боку висели ножны с утигатаной, за спиной - средних размеров лук, в колчане было три десятка зачарованных стрел. За голенищем левого сапога прятался любимый кинжал. В лесу не нужны тяжелое вооружение и бряцающие стальные доспехи, лесу нужны мягкость и ловкость. Огненно-рыжее свечение волос скрывал темно-зеленый шарф, повязанный в виде капюшона.
   Сегодняшнее задание ничем не отличалось от всех предыдущих. В задачи Ингинн и ее товарищей по ордену Лесных Охотников входила охрана подступов к Анор Лондо со стороны древнего Леса, именуемого ныне Садом Темных Корней. Чужаки, попадавшие в Лес, подвергались тщательному допросу и далее либо получали разрешение пройти, либо выдворялись туда, откуда пришли, либо - при несогласии со вторым пунктом - бывали атакованы и с большой вероятностью убиты. На стороне Лесных Охотников, кроме безусловного боевого мастерства, здесь была также и магия древнего Леса.
   Сайрус, учитель Ингинн, постоянно твердил, что в лесу спасает не оружие, а внимательность. И в самом деле, гораздо проще первым увидеть чужака, почуять его присутствие и, пока он не заметил тебя, принять решение - атаковать или вступить в беседу, чем сразу начинать обороняться, не имея возможности сперва выяснить, нельзя ли обойтись без драки. Взрывной характер Ингинн стал для нее серьезной проблемой в первый год обучения - способность сначала подумать и взвесить последствия, прежде чем выхватывать оружие и лететь на врага, пришла к ней далеко не сразу.
   Чужаки в Лесу попадались редко, чаще всего Ингинн и ее товарищам приходилось встречать и сопровождать отряды серебряных рыцарей из Анор Лондо. Однако в последнее время пришельцев стало заметно больше. В Лесу стали появляться путники-немертвые, которые искали неизвестно чего, чаще всего погибали от клинков Охотников, исчезали с места боя и обычно возвращались еще не один раз, по всей видимости, оживая возле этих проклятых костров, горящих на человеческих костях, и вновь устремляясь навстречу своей непонятной цели и очередной смерти.
   Кроме чужаков, в Лесу было предостаточно и других опасностей: одичавшие огромные кошки, обезумевшие ходячие деревья - по слухам, потомки переродившихся людей, чей рассудок и сама физическая сущность не выдержали соприкосновения с Бездной в древнем Олачиле. С ними сражаться было несложно, если не давать застать себя врасплох; да и вообще, от стычки можно было легко уклониться, если соблюдать несложные правила сосуществования в лесу.
   Ингинн двигалась по тропинке, ведущей вдоль обрыва вниз, по направлению к озеру. Снизу поднимался еле заметный пар, ветра не было. Вдалеке еле слышно шумел водопад.
   Поворачивая на следующий уступ, по которому вилась тропинка, Ингинн вдруг заметила внизу какое-то движение. Замерев на месте, она активировала заклинание, позволяющее двигаться совершенно бесшумно, и медленно двинулась дальше. Со следующего уступа она наконец смогла разглядеть чужака - тот стоял на тропе с мечом наизготовку и оглядывался, очевидно, намечая путь дальнейшего подъема.
   Незнакомец был снаряжен в странный доспех, выглядевший так, будто был изготовлен из камня. За спиной его висел такой же каменистый огромный щит. В руке чужак держал полуторный меч-бастард, по лезвию которого пробегали синие искры.
   Закончив осматриваться, он двинулся вверх по тропинке, как раз по направлению к месту, где стояла Ингинн.
   - Остановись! - прокричала Ингинн, вытаскивая из ножен утигатану и принимая боевую стойку. Чужак от неожиданности дернулся и, перехватив меч двумя руками, уставился сквозь прорези шлема на Ингинн. - Ты вторгся на земли, охраняемые Лесными Охотниками! Отвечай: что тебе нужно?
   Незнакомец, помедлив мгновение, двинулся дальше вверх по тропе.
   - Остановись! - снова прокричала Ингинн, уже понимая, что слушаться ее чужак не собирается. Бронированная туша набирала скорость, клинок угрожающе нацелился на защищенную только сыромятным кожаным доспехом грудь Охотницы.
   Ингинн мгновенно оценила обстановку и поняла, что дело плохо. Сила атаки бастарда намного больше, чем утигатаны, доспех ее не идет ни в какое сравнение с каменной броней чужака, тропа узкая, возможностей для уклонения практически не будет. Оставался только один шанс - выманить противника наверх, где двумя уступами выше тропа расширялась, образуя небольшую ровную площадку.
   Не поворачиваясь к противнику спиной, Ингинн поднялась до поворота на верхний уступ и остановилась, стоя на краю пропасти. Теперь нужно было на мгновение повернуться к противнику боком, чтобы перебраться на следующий уровень тропы. Ингинн изо всех сил напрягла ноги и легко взлетела с места на уступ. Чужак, издав горловой рык, ринулся за ней, набирая скорость.
   Уходя от кругового удара бастардом, Ингинн перекатилась назад и вскочила на ноги уже на подъеме на следующий уступ с площадкой. Резко бросившись вправо, она в последний момент уклонилась от удара, поднялась в боевую стойку и сжала рукоять утигатаны. Дальше отступать было опаснее, чем оставаться на месте.
   Перехватив свой жуткий щит левой рукой, чужак медленно двинулся на Ингинн. Теперь рассчитывать можно было только на то, что она в своем легком доспехе ухитрится достаточно успешно уворачиваться от тяжеловесного, словно вросшего в камень противника, и сможет улучить момент для удара.
   Однако чужак оказался далеко не таким неповоротливым, как можно было ожидать. Удары сыпались один за другим, словно он не знал усталости. Ингинн кружила, отпрыгивала, перекатывалась, меч противника свистел, лязгал и звенел о камень совсем близко от нее, только непонятным чудом не задевая. Несколько ударов, которые Ингинн смогла нанести, не причинили противнику ровно никакого вреда, так как пришлись на доспех, оказавшийся и в самом деле каменным.
   Ингинн выдыхалась. Движения становились все медленнее, руки и ноги отяжелели, пот заливал лицо. Уворачиваясь, она постепенно отступала вверх по тропе, рассчитывая оказаться выше противника и выиграть время, чтобы активировать Кошачье кольцо и призвать на помощь кого-нибудь из других Охотников. Но чужак не давал ей ни мгновения передышки. В сердце начала прокрадываться паника, уменьшая и без того мизерный шанс - не на победу, на выживание...
   Последним отчаянным усилием Ингинн перескочила на лежащий выше уровнем изгиб тропы и, кувыркнувшись назад, бросилась вверх по уступу. На бегу она пыталась средним и указательным пальцами правой руки коснуться кольца, надетого на средний палец левой - но это оказалось очень трудно сделать, не выпуская из руки меч. Вылетев на самый верх обрыва, Ингинн обернулась через плечо и с ужасом увидела, что противник отстал от нее всего лишь на пару шагов. Страшный рубящий удар не заставил себя долго ждать. Собрав последние силы, Ингинн рванулась влево, одновременно отклонившись назад, и удар пришелся по левой ключице, защищенной двойным наплечником. Меч скользнул вниз, распоров доспех и полоснув по груди в направлении подмышки. Падая, Ингинн сквозь нарастающий звон в ушах успела удивиться, как много крови разбрызгалось из нее на доспех чужака.
   Проваливаясь в багровый туман, Ингинн со странным спокойствием ждала последнего удара. Однако вместо этого она почувствовала, как кто-то споткнулся о ее ноги, и, с трудом сфокусировав взгляд, резко вдохнула от изумления.
   Ее противник отступал к краю обрыва, яростно защищаясь от переливающегося огненно-красным сиянием воина-фантома в странном шипастом доспехе. Нежданный заступник с неимоверной скоростью атаковал каменного чужака длинным клинком, покрытым зазубринами и шипами, с легкостью парируя удары бастарда и безошибочно находя недостаточно защищенные доспехом точки на теле противника. В конце концов красный воин оттеснил каменного чужака вплотную к краю обрыва и вынудил, отражая атаку, потерять равновесие. Бронированное тело с грохотом покатилось по уступам тропы и рухнуло на дно долины, сопровождаемое градом камней.
   Ингинн выпустила из немеющей правой руки рукоять уnигатаны и с трудом дотянулась до полностью онемевшей левой. Коснувшись кольца, она от напряжения почти потеряла сознание, но усилием воли смогла немного приоткрыть глаза - ровно настолько, чтобы увидеть, как огненный фантом подошел к ней, держа свой страшный меч в руке, несколько мгновений смотрел на нее, затем вложил меч в ножны и опустился на одно колено, потянувшись к мешку, висящему на поясе. Затем, видимо, заметив или услышав что-то, отпрянул, поднялся, отошел к краю обрыва, кивнул ей и исчез. Ингинн обессиленно закрыла глаза и провалилась в пустоту.
  
   Сознание вернулось вместе с дергающей болью под левой ключицей. Голова горела, в ушах стоял противный звон. Ингинн с трудом открыла глаза и сообразила, что находится в жилище Хизер, старшей колдуньи Лесных Охотников. Жилище было устроено в развалинах древней башни, стенами служили сложенные из каменных блоков уцелевшие стены строения, а крыша была выложена из тонких стволов деревьев, покрытых ветками и пучками травы.
   Обстановка была хорошо знакома Ингинн - здесь Хизер проводила занятия по магии с новичками. В центре помещения был устроен очаг, дым из которого поднимался в отверстие в потолке. Справа от входа за перегородкой находился "рабочий кабинет" - закуток, в котором хранились магические принадлежности, книги и оружие. В центре прямо за очагом была устроена кухня, слева, также отгороженная стеной из переплетенных веток, находилась "спальня" с лежанкой из покрытых шкурами пучков веток, уложенных на щит из тонких стволов деревьев. Обстановка была предельно простой и диковатой, однако это был самый настоящий дом, в отличие от шалашей, землянок и палаток всех прочих Лесных Охотников. Сама Ингинн жила в землянке, вырытой в склоне холма.
   Хозяйка дома сидела у очага и помешивала какое-то варево в котелке, то ли еду, то ли зелье. Ингинн попыталась окликнуть Хизер, но смогла только вдохнуть чуть глубже и коротко охнуть, когда дыхание перехватило от боли. Этого было достаточно, чтобы Хизер резко обернулась к ней.
   - Очнулась, слава Гвину, - улыбнулась она, подошла к лежанке и положила руку Ингинн на лоб. - Хотя, думаю, ты была бы рада побыть еще немного без сознания... Больно, понимаю... Потерпи еще немного, волшебство уже действует. Но не так быстро, как хотелось бы. К тому же телу необходимы силы для заживления раны, а у тебя небольшой жар, и рана пока затягивается медленно, от этого и болит сильнее.
   Хизер подошла к очагу и большой ложкой налила варево в деревянную плошку.
   - Сейчас это остынет, и будем вливать в тебя силы, - улыбнулась она. - Шива ждет, когда ты сможешь рассказать, что случилось. Он думал, что тебя уже не спасти. Судя по его словам, он тебя по кусочкам собирал в луже твоей крови...
   - Так и есть, - еле слышно прошептала Ингинн и снова провалилась в забытье.
   Когда она снова пришла в себя, уже наступила ночь, в отверстие над очагом заглядывали звезды, в приоткрытую дверь тянуло свежестью. Рана уже почти не болела, осталась только скованность с левой стороны тела и муторная слабость. Ингинн осторожно подняла правую руку и коснулась повязки на левой ключице. Повязка была толстой и закрывала всю грудь.
   В помещение вошла Хизер и, увидев, что Ингинн очнулась, подошла к ней.
   - Как дела? - спросила она, кладя руку Ингинн на лоб. - Так, жар спал, - удовлетворенно заметила она. - Ну ты и крепкая древесина, - засмеялась она, в голосе явственно слышалось облегчение. - Давай-ка выпьем супа, а потом ты уснешь и утром проснешься здоровой, как молодой кустик...
   - Подожди, Хизер, - запротестовала Ингинн, пытаясь подняться. - Мне нужно поговорить с Шивой. Там было что-то странное...
   - Эй, ну-ка лежи спокойно! - прикрикнула на нее колдунья. - Не навоевалась, что ли? Не мешай волшебству работать!
   - Ты можешь позвать Шиву сюда? - упрямо спросила Ингинн. - Наверняка он не спит...
   - Еще бы, - проворчала Хизер. - После того, как одного из его Охотников так отделали, он просто взбесился. Орал на Сайруса целый час за то, что тот так легко тебя вооружил. Чуть не ударил. Потом отошел, извинился, сел под деревом и до сих пор там сидит, по-моему...
   - Позови его, будь так добра, - твердо сказала Ингинн.
   Хизер неодобрительно поджала губы и вышла из хижины.
   Буквально через минуту в дверь быстро вошел Шива, капитан Лесных Охотников. Он был в своем золотистом доспехе, но без оружия и с непокрытой головой. Подойдя к лежанке, он уселся на табурет в изножье и с тревогой вгляделся в лицо Ингинн.
   - Хвала богам, что ты жива и даже можешь говорить, - произнес он. - Когда я прибежал на место боя, я тебя даже не сразу заметил - кругом была только кровь... просто озеро крови. И никаких тел врагов. Что там произошло?
   - Там был чужак, - Ингинн говорила медленно и тихо, чтобы сберечь силы для длинного рассказа. - Он был в каменном доспехе, с каменным щитом... и с бастардом. Он бы убил меня... - Услышав описание чужака, Шива нахмурился. - Но появился какой-то странный фантомный рыцарь, знаешь, из тех, кто появляется из ниоткуда, из других миров, и светится красным... Он почему-то спас меня. Напал на чужака и сбросил его с обрыва. А потом даже собирался перевязать мне рану, насколько я понимаю - наклонился ко мне и полез в свою сумку на поясе... Но ушел, когда заметил тебя.
   - Фантом? - озадаченно проговорил Шива. - И он спас тебя?.. Странно. Обычно им только и надо, что души да человечность. А как он выглядел?
   Ингинн попыталась как можно более точно описать своего спасителя, упомянув и шипастый меч. По мере описания лицо Шивы становилось все более удивленным и недоверчивым.
   - Ты уверена, что хорошо его рассмотрела? - уточнил он. - Тебе не померещилось в бреду?..
   - Все возможно, - устало проговорила Ингинн. - Но пока я еще надеюсь, что могу доверять своим глазам... Я ведь думала, что умру. А он спас меня. Я постаралась хорошенько его рассмотреть, ведь если я его когда-нибудь увижу...
   - Понимаю, - задумчиво проговорил Шива. - Вот оно как... Кирк...
   - Ты его знаешь? - встрепенулась Ингинн.
   - Да, я встречался с ним, - ответил Шива. - Есть такое нехорошее место - Чумной Город. Рядом с ним, на ядовитых болотах, обитают несчастные дочери Ведьмы Изалита, Квилааг и Квиалан. Квиалан очень больна, она приняла на себя удар заразы, которой страдали их подданные, сбежавшие вместе с ними из проклятого Изалита после катастрофы. Квилааг заботится о ней, она собрала вокруг себя группу верных рыцарей, орден Слуг Хаоса, и заставляет их собирать по всем мирам человечность и приносить сестре, это ненадолго облегчает ее страдания. Квилааг - настоящая ведьма Хаоса, беспощадная и жестокая. Говорят, она ест своих подданных, чтобы подпитывать свое внутреннее пламя Хаоса... А Квиалан - просто больная девушка, мягкое и милосердное существо. Как они могут быть сестрами, ума не приложу?.. Так вот, Кирк Рыцарь Шипов был лидером этого ордена, его основной задачей было убивать всех, кто встретится на пути, чтобы забрать человечность и поднести Прекрасной Госпоже. Он известен как абсолютно безжалостный воин, единственная цель его существования - служение Квиалан. Почему же он не убил тебя, чтобы забрать человечность, а наоборот, спас, да еще и собирался оказать помощь с ранением?.. Это настолько на него не похоже... - Шива потер лоб рукой. - Но это и не важно. Главное - что ты жива, мы с Сайрусом получили жестокий урок, больше мы не будем отправлять людей в патрули поодиночке, да и над вооружением придется серьезно призадуматься... Броня Хавела и бастард против кожаного доспеха и катаны... Прости меня, девочка, это я, твой командир, подверг тебя опасности. - Он посмотрел Ингинн в глаза, и она увидела, что на дне его узких восточных глаз плещутся неподдельная боль и сожаление.
   Ингинн молчала - она не знала, что сказать.
   - Теперь отдыхай, - Шива поднялся, слегка поклонился Ингинн и, тяжело ступая, вышел из хижины.
   - Кирк Рыцарь Шипов, - медленно произнесла Ингинн, словно бы пробуя имя на вкус.
  
  
   8. Светлячок (сейчас)
   Говорят, что нежить становится Полым тогда, когда существование окончательно утрачивает всякий смысл. Именно поэтому такое множество немертвых до сих пор еще бродит по землям Лордрана, оставаясь в здравом рассудке - каждый из них надеется, что именно он является Избранным, что именно ему предначертано свершить волю богов и заново возжечь Первородное Пламя. Честолюбивые планы... или попытка цепляться за соломинку?
   Бесконечный и безрадостный, как само существование, путь немертвого - от врага к врагу, от костра к костру, от смерти к смерти. Есть ли в этих скитаниях смысл? Есть - хотя бы в том, чтобы не позволить опустошению поглотить тебя.
   Существование немертвого - это лишь тень жизни, мало похожая на то, что ее отбрасывает, искаженная и светом ложного Солнца, и изломанной, разбитой поверхностью земли, на которую ложится эта тень. Постепенно размываются воспоминания, исчезают чувства; уже не удается вспомнить, каково это - наслаждаться вкусом хорошего вина, ощущать на коже щекотание солнечных лучей или приятную прохладу озерной воды. Из всех чувств, присущих живому человеку, остается только одно - боль. И с каждой смертью остальные ощущения все больше притупляются, зато боль становится сильнее, словно остается единственным мостиком, связывающим нынешнего немертвого с тем человеком, которым он когда-то был. Боль есть память, боль есть символ человечности. И в конце концов каждый немертвый, не позволяющий опустошению овладеть собой, начинает любить боль как жестокого друга, напоминающего о цели, ради которой по всему Лордрану горят костры на человеческих костях. О цели, ради которой нежить в очередной раз поднимается у костра и устремляется навстречу следующей смерти - еще более мучительной и болезненной, чем предыдущая.
  
   Лидия никогда в жизни не задумывалась о различиях между богами и людьми. Боги, наделенные искрой Великой Светлой Души, представлялись ей просто некими существами, намного более могущественными, чем люди. Заслуживали ли они того, чтобы править их миром, были ли они более достойны роли правителей, чем люди? - такой вопрос даже не приходил ей в голову. Существующий порядок был единственным порядком, который она знала. И когда этот порядок дал трещину - когда с угасанием Первородного Пламени на людей обрушилось Проклятие Нежити - она только еще прочнее уверовала в то, что этот порядок необходимо восстановить. Любой ценой.
   Единственная цена, которую ей отчаянно не хотелось платить - это жизнь ее дочери. Поэтому честолюбивые грезы прочих немертвых, мнивших именно себя Избранными, кому предначертано спасти этот мир от наступления Эры Тьмы, были в ее случае не так важны, как мысль о том, что если как можно быстрее залатать дыру в мироздании, вновь зажечь в полную силу Первородное Пламя, то проклятие Нежити отступит, не успев взять в свое кольцо душу и человечность Ингинн.
   Именно с этой мыслью Лидия каждый бесчисленный раз поднималась у костра.
  
   Прозвище Светлячок она получила в бою с демоном Капрой в Городе Нежити. Не без труда пробившись мимо толпы полых и их одичавших собак по узким улочкам, она подошла к строению, вход в которое был затянут уже печально знакомым ей белесым туманом. Неподалеку с несчастным видом топтался паренек, одетый в доспех, явно собранный из разных комплектов, с простым деревянным щитом и коротким солдатским мечом. Лидия к тому моменту обзавелась длинным мечом, доспехи у нее были рыцарские, хотя и изрядно помятые.
   Увидев Лидию, парень оживился.
   - Приветствую тебя, доблестный рыцарь, - зачастил он, - не поможешь ли ты бедному путнику преодолеть препятствие? Боги непременно вознаградят тебя за храбрость и великодушие. Я бы и сам тоже вознаградил, но у меня совершенно ничего нет... - он развел руками и тяжело вздохнул.
   - Что тут за препятствие? - хмуро спросила Лидия. Ей совершенно не хотелось ввязываться еще и в чужие неприятности, своих более чем хватало.
   - Там, - незадачливый вояка махнул рукой в сторону тумана, - сидит чудище с двумя огромными мечами. Оно какое-то совершенно бешеное, а комната очень тесная... А чтобы жизнь казалась еще приятнее, его охраняют два полых пса. Я уже двадцатый раз прихожу сюда. А убить его нужно обязательно, мне сказали, что у него надо отобрать некий ключ...
   - Да, я знаю про ключ, - кивнула Лидия, - мне он тоже нужен. Так что у меня есть хороший стимул вместе с тобой прихлопнуть Капру, а потом прибить тебя и присвоить ключ, - она ехидно посмотрела на мальчишку, отчего тот окончательно сник. - Да шучу я, - вздохнула Лидия, - у меня выдался очень тяжелый день, не обращай внимания. Получим ключ, откроем дверь, ходить-то через нее потом сможет кто угодно. Так что мне все равно, у кого останется ключ. Главное - его раздобыть.
   - Я очень рад, - воодушевленно проговорил паренек, - что мне выпала честь сражаться с вами бок о бок. Меня зовут Базил из Карима, могу ли я узнать ваше высокочтимое имя?
   - Лидия из Асторы, - ворчливо отозвалась Лидия, - и прекрати разговаривать таким высокопарным слогом, будь добр. После трех смертей от каких-то вонючих полых я уже не способна вести себя как подобает леди...
   - Ну и хорошо, - засмеялся Базил, - тогда просто пойдем драться...
   - Погоди, - остановила его Лидия. - Кажется, я поняла, почему ты пришел сюда уже в двадцать первый раз... А подумать не пробовал, прежде чем лезть на рога демону?
   - О чем подумать?..
   - О боги, - Лидия покрутила головой. - О тактике боя, о чем же еще. Знаешь такое слово - тактика?.. Опиши-ка, как выглядит помещение, что там есть, откуда выбегают собаки... За двадцать раз должен был запомнить!
  
   Продуманные и согласованные действия принесли ожидаемый результат - Капра был повержен с первого захода. Подобрав с трупа ключ, Базил с поклоном торжественно вручил его Лидии.
   - Я восхищен вашим боевым мастерством, миледи, - улыбаясь до ушей, сказал он, - а попросту говоря - ну ты даешь! Такого шустрого мечника в тяжелой броне я в жизни еще не видел! Ты как муха вокруг него летала! Даже не просто муха, а огненная муха, - добавил он, подняв палец, - ты как будто огнем его обжигала с каждым ударом!
   - Огненная муха, хм... - морщась от боли, Лидия уселась на землю, привалившись спиной к стене, и достала флягу с эстусом (пару ударов от чудовищного меча Капры она все-таки пропустила, хорошо, что доспех хотя бы частично принял удары на себя). - Еще немного - и он бы прихлопнул меня, как муху, и пришлось бы снова тащиться сюда по вонючим закоулкам мимо этих проклятущих полых с их мерзопакостными собаками ...
   - А еще ты замечательно ворчишь и ругаешься, - уважительно сказал Базил. - Теперь я всем по пути буду рассказывать, что сражался с демоном бок о бок с замечательным храбрым асторским рыцарем Лидией по прозвищу Светлячок...
   - ...Которая во время сражения ругалась как последний свинопас. И именно таким образом я войду в историю, - кивнула Лидия, отхлебнув эстуса и зажмурившись от жжения в затягивающихся ранах. - Обо мне сложат легенды, баллады, новеллы и что там еще полагается слагать...
   Базил молча с восхищенной улыбкой смотрел на нее и только качал головой.
  

***

   Ядовитые испарения болота уже настолько впитались в ткань одежды, волосы и, казалось, даже в металл доспехов, что даже сидя у костра в пещере, Светлячок продолжала чувствовать зловоние и сырость. Попытки оттереть доспехи от липкой грязи она давно уже оставила как безнадежные, только меч после каждого возвращения к костру чистила и затачивала, не столько для восстановления его остроты, сколько из уважения к оружию. Исследование болота заняло неожиданно много времени, а запасы фиолетового мха истощались. Пора было переходить к главной задаче.
   Путь к цели был хорошо знаком и изучен - от количества шагов по отравляющей жиже между каждой парой островков до мест наиболее вероятного появления облаков ядовитых москитов. Светлячок пробежала мимо дощатой конструкции с колесом, по которой можно было подняться на верхние уровни поселения (более мерзопакостного места Светлячку в Лордране еще не попадалось), затем мимо гигантских величественных колонн, поддерживающих сводчатые укрепления Чумного Города. Колонны возносились так высоко, что увидеть их вершины можно было только задрав голову, и Светлячок в очередной раз удивилась мастерству и силе древних строителей, которые в незапамятные времена воздвигли эти сооружения. Она знала, что когда-то Чумной Город был могущественным и процветающим поселением, но близость к проклятому Изалиту не могла не наложить на него свой разрушительный отпечаток.
   Выбравшись из ядовитой жижи на твердую землю, Светлячок начала подниматься по склону холма, на ходу жуя комок фиолетового мха - противоядия от отравы, которой был пропитан воздух. К слову, противоядие на вкус было ненамного приятнее, чем сама душная болотная вонь.
   Уже через несколько шагов по склону ноги запутались в липкой паутине. Войдя под свод пещеры, Светлячок невольно поморщилась: не то чтобы она боялась пауков, но, учитывая количество паутины и огромных паучьих яиц на полу, стенах и потолке, в данном случае было чего бояться.
   Осторожно обойдя нескольких ползавших по полу бедолаг с огромными горбами на спинах, полными паучьих яиц, Светлячок подошла к белесому туману, скрывающему вход в следующую пещеру. Задержавшись лишь на долю секунды, рыцарь сделала глубокий вдох и шагнула в туман.
   К тому, что она увидела, никакие рассказы, слухи и легенды ее совершенно не подготовили. Дочь Ведьмы Изалита, Квилааг, выглядела так, что у немало повидавшей на своем веку Светлячка появилось непреодолимое желание выскочить через туманную пелену назад. Но отступить было невозможно, даже если бы она и в самом деле собралась трусливо сбежать. Туманные врата с обратной стороны открывает только победа - или смерть.
   Настоящий Хаос. Потоки лавы, извергаемые паучьей головой ведьмы, покрыли почти весь пол пещеры, источаемый ими жар сдавливал грудь, мешая дышать и делая и без того тяжелые доспехи, казалось, еще тяжелее, а тело неповоротливее. Огненный меч, который сжимали изящные человеческие ладошки дочери Хаоса, со свистом и шипением рассекал плотный раскаленный воздух и безошибочно находил уязвимые места в броне Светлячка. Но хуже всего была ударная волна, которая распространялась по арене, когда Квилааг приподнималась в воздух и изо всей силы обрушивалась своей тушей на пол. Щит просто вырывало из руки, и следующий удар ведьмы неизменно находил цель.
  
   ...Лава обжигает ноги, кровь из раны брызжет во все стороны, шипит на огненном клинке ведьмы, от боли перехватывает дыхание. Фляга с эстусом пустеет, красный туман застилает глаза, в ушах нарастает противный звон...
   Одна смерть, вторая, третья...
   Путь через болото, скальные пауки, москиты, фиолетовый мох.
   "Квилааг, что с тобой сделали? Почему ты стала такой?"
   Удар, перекат, отбежать. Выждать, пока в руку вернется сила.
   "Почему за то, что стало с твоими сестрами и братом, ты мстишь тем, кто в этом не виноват?"
   Обойти справа, поднырнув под яростно размахивающую мечом руку, нанести пару быстрых ударов и отскочить подальше от брюха чудовища, приподнимающегося для удара о землю. Мельком увидеть лицо дочери Хаоса и поразиться его отрешенному выражению, словно не сражается Квилааг, а просто терпеливо ждет, пока назойливый посетитель покинет ее владения.
   "Я очень хотела бы помочь тебе. Но это не в моих силах. Я лишь могу избавить тебя от дальнейших страданий".
  
   Огненный меч выпал из бледной руки и со звоном отлетел к стене. Человеческая голова ведьмы бессильно поникла, длинные черные волосы волной упали на грудь. Гигантская паучья туша вздрогнула в агонии и всем весом обрушилась на каменный пол, рассыпаясь на светящиеся искры.
   Светлячок тяжело осела на каменный пол, по счастью, в этом месте не залитый лавой. Кривясь от боли и беззвучно ругаясь, дотянулась до фляги с эстусом, вылила в рот последние несколько глотков и тут же застонала в голос от нестерпимого жжения в затягивающихся ранах. Теперь нужно собраться с силами и идти дальше, цель еще не достигнута...
   Проход в дальнем конце обители ведьмы вел в небольшую пещеру, стены и потолок которой также были облеплены паутиной и гроздьями яиц. Посреди пещеры горел костер, к которому Светлячок устремилась в первую очередь, наплевав на хорошие манеры, о которых настоятельно предупреждал ее на входе горемыка-служитель Прекрасной Госпожи. Впитав живительное тепло огня и наполнив флягу эстусом, Светлячок поднялась и подошла к стене, возле которой стояло (сидело? лежало?) создание, которое вызывало ужас, отвращение... и бесконечное сочувствие.
   Бесформенная паучья туша со множеством лап, изломанных под самыми неожиданными углами. Синевато-бледный девичий торс, пепельные волосы, плотно сжатые бледные губы, полуприкрытые в изнеможении глаза. Квиалан, Прекрасная Госпожа, дочь Хаоса, пожертвовавшая тем, что осталось от ее жизни, ради своих подданных. Обхватив себя тонкими руками, она словно бы пыталась согреться. Какие мучения она испытывала - сложно было вообразить, но при взгляде на ее напряженное лицо Светлячок вмиг забыла о своих недавних ранениях и ушибах.
   - Приветствую вас, леди Квиалан, - произнесла Светлячок и поклонилась. Квиалан слабо шевельнулась, не открывая глаз, и издала тихое шипение.
   - Госпожа не может ответить, она не знает человеческого языка, - раздался низкий хриплый голос из дальнего углубления пещеры. Голос не принадлежал зараженному яйцами служителю Энги, и Светлячок от неожиданности резко обернулась, выхватывая меч.
   - Вложите оружие в ножны, в этом месте запрещено обнажать клинки, - выходя из тени, властно произнес рыцарь в странном доспехе, покрытом острыми стальными шипами. Он подошел к Светлячку и слегка наклонил голову, затем тоном, не терпящим возражений, спросил:
   - Отвечайте, что привело вас в это подземелье и заставило потревожить покой Прекрасной Госпожи?
   - Я ищу Колокол Пробуждения и проход в Забытый Изалит, - ответила Светлячок, без тени смущения или страха глядя рыцарю в прорези забрала шлема.
   - Здравомыслящему существу нечего делать в том проклятом месте, - покачал головой рыцарь, - будь то бог, человек или немертвый... Но ваша цель - не мое дело. Моя задача состоит в другом: я служу Прекрасной Госпоже, и, как вы и сами видите, моя леди испытывает невыносимые страдания. Облегчить их может только человечность, и я поклялся раздобыть ее столько, сколько понадобится, чтобы госпожа Квиалан чувствовала себя хотя бы немного лучше. Поэтому я вынужден потребовать у вас названный предмет, если он у вас имеется, и если вы добровольно согласитесь пожертвовать человечность моей госпоже, то будете иметь право на присоединение к ордену Слуг Хаоса и, соответственно, на помощь членов ордена в любых затруднениях и сражениях. В противном случае я вынужден буду отнять у вас человечность силой, - рыцарь произнес последние слова с ноткой сожаления, однако тоном, не позволяющим усомниться в том, что именно так он и сделает - и не сомневается в исходе нападения на незваную гостью.
   - Я не могу принять ваше предложение, - с достоинством ответила Светлячок, - ибо я присягнула на верность ордену Воинов Света...
   - В таком случае, - перебил ее рыцарь, - я имею честь атаковать вас. - Только что он стоял в расслабленной позе, опустив руки, и вот через мгновение из ножен с высоким звоном вылетел странный покрытый шипами меч и со скоростью молнии устремился к горлу Светлячка. Точнее, к тому месту, где мгновение назад находилось ее горло.
   Перекатившись к левой стене пещеры, чтобы в пылу схватки ненароком не задеть Квиалан, Светлячок взяла клеймор в две руки и парировала атаку шипастого рыцаря, использовав зазубрины на его мече против него - зацепившись за ее клинок, меч служителя Хаоса изменил направление и скользнул по доспеху Светлячка, не причинив вреда.
   За пять лет странствий Светлячок хорошо усвоила, что от мечника в бою обычно не ожидают перехода на рукопашную без применения оружия, особенно когда сам противник полагается исключительно на клинок и щит. И навыки, полученные еще в молодости, во дворе казарм в полушутливых-полусерьёзных схватках с товарищами по отряду, не раз выручали ее, когда нужно было не убить противника, а бескровно обезвредить, чтобы задать пару вопросов. Это было весьма рискованно, но, поскольку получить лишнюю рану или даже лишиться руки Светлячок не опасалась - ну подумаешь, больно, у костра-то все равно все заживет! - пользовалась она этим нередко, потому что не любила без необходимости убивать даже нежить.
   Вот и сейчас, совершив обманное движение и сразу же после него неожиданно выпустив меч, Светлячок захватила правое предплечье нападающего и, воспользовавшись его рукой как рычагом, крутнулась на месте и вывела рыцаря из равновесия так, что он пролетел ей за спину и приземлился лицом вниз. Заломив его руку за спину, Светлячок прижала его туловище коленом к земле и, наклонившись к затылку рыцаря, ехидно произнесла:
   - Сир, вас не учили не перебивать, когда леди говорит?
   Рыцарь с нечеловеческой силой начал подниматься с пола, приподнимая Светлячка на своей спине и изворачиваясь, чтобы схватить ее левой рукой.
   - Я всего лишь сказала, что не собираюсь предавать свой орден, - надавив коленом на плечо противника и еще немного вывернув его руку, заметила Светлячок. - Но далее я собиралась добавить, что я с подобающим почтением преподнесу вашей госпоже имеющуюся у меня человечность. Или вам недостаточно той, что я отдам добровольно, и вам все-таки непременно надо убить меня? - она нажала на плечо сильнее, ожидая ответа.
   - Прошу... прощения, - проскрипел шипастый рыцарь, - обещаю не атаковать вас, если вы...
   - Хорошо, - удовлетворенно сказала Светлячок, поднимаясь на ноги, - а теперь давайте побеседуем, как подобает двум рыцарям, которым нечего делить под этим небом.
   Рыцарь поднялся на ноги, подобрал свой меч и вложил его в ножны.
   - Прошу прощения, миледи, я недооценил вас, - он слегка наклонил голову, - и ваше великодушие, и... - он явно смутился.
   - И мои боевые качества? - усмехнулась Светлячок. - Не смущайтесь, сэр рыцарь, не представившийся даме, вы не первый такой. И, смею надеяться, - она улыбнулась еще шире, - не последний.
   - Мое имя Кирк Рыцарь Шипов, рыцарь ордена Слуг Хаоса, - запоздало поклонившись, отрекомендовался рыцарь.
   - Меня зовут Лидия из Асторы, по прозвищу Светлячок, - отозвалась Светлячок, - и как я уже упомянула, я принадлежу к ордену Воинов Света.
   - Солер?.. - в голосе Кирка послышалась добродушная ирония.
   - Именно, - кивнула Светлячок, слегка улыбнувшись в ответ.
   - Итак, леди Светлячок, державшая мою жизнь в руках и сохранившая ее, - Кирк откашлялся, - вы и в самом деле готовы пожертвовать для блага моей госпожи самым ценным, что есть у живых существ в этом мире? - теперь он смотрел на нее недоверчиво, как будто ожидая, что она передумает и нападет на него.
   - В отличие от этой леди, - Светлячок кивнула в сторону Квиалан, никак не отреагировавшей на короткую схватку, происходившую в паре шагов от нее, - я могу свободно перемещаться, имею меч и, смею надеяться, неплохо умею им пользоваться. Поэтому человечностей я себе как-нибудь добуду, - она открыла заплечный мешок, достала бережно упакованные в зачарованную кожу семь человечностей и протянула их Кирку, - а вашей госпоже приходится надеяться только на таких, как вы и я. Кроме того, не думаю, что вся человечность этого мира способна вернуть ее к нормальной жизни, а я, несмотря на то, что являюсь нежитью, все-таки сохранила в себе одно из самых важных человеческих качеств - надежду.
   - Вы правы, леди. Вы даже не представляете, насколько вы правы, - Кирк принял драгоценный сверток двумя руками и низко поклонился.
  

***

   Если Светлячок раньше полагала, что самым мерзким местом во всем Лордране является заболоченный нижний уровень Чумного Города, то после нескольких дней, проведенных в Руинах Демонов, она переменила свое мнение. На ядовитых болотах, соблюдая осторожность и имея запас фиолетового мха, любой мог продержаться достаточно долго, чтобы покинуть это негостеприимное место и выбраться наверх - к примеру, в Сад Тёмных Корней. А вот Изалит и его окрестности в своем нынешнем состоянии совершенно не годились для выживания людей. Нестерпимая жара, красный слепящий свет, от которого болели глаза, обжигающий, пахнущий раскаленным камнем воздух - от всего этого не существовало защиты или противоядия.
   Нынешние Руины Демонов представляли собой разрушенные окраинные постройки и укрепления Изалита - скрытого глубоко под землей древнего поселения ведьм и пиромантов, колыбели Великой Души Жизни. Огненная ведьма Квил, которая на заре времен нашла эту душу в зародившемся Первородном Пламени, многие годы правила Изалитом вместе со своими детьми. Имени короля (если он и был в этих землях) и отца детей Хаоса история не сохранила.
   Когда Первородное Пламя начало затухать, и Ведьма Изалита в последней отчаянной попытке вдохнуть в него жизнь попыталась заключить союз с силами Хаоса, результат оказался совсем не тем, на который она рассчитывала. Что уж там говорить - даже богам не под силу совладать с мощью предначальных стихий, и результат не мог быть никаким, кроме как катастрофическим. Пламя Хаоса поглотило и исказило Ведьму, создав из ее тела нечто вроде проводника мощи Хаоса в мир, при этом захватив Душу Света и получив огромную силу. Волна хаотического пламени прокатилась по Изалиту, разметав величественные строения, как игрушечные домики из палочек и камешков. Почти все жители поселения погибли, а тех, кто уцелел, увели с собой наверх, на болота, две дочери Ведьмы, сами чудом оставшиеся в живых: Квилааг и Квиалан, опаленные Хаосом и превратившиеся в жутких чудовищ с телами пауков и человеческими торсами.
   Опустевшие руины некогда величественного и процветающего города ныне населяли бесчисленные крупные и мелкие демоны, изуродованные осколки бытия, порожденные магией Ложа Хаоса. И много веков неприкаянно бродил в потоках лавы единственный сын ведьмы, превращенный в гигантское огненное чудовище, не имеющее ничего общего с человеком, несчастное создание, единственным смыслом существования которого оставалась охрана алтаря с телом погибшей сестры.
  
   Светлячок, ничего не подозревая, подошла к алтарю, устроенному на скальном уступе у стены. Иссохшее тело лежало на боку с поджатыми ногами и сложенными под головой руками, как спящий ребенок. Одета мертвая женщина была в расшитые золотом перчатки, юбку и плащ с капюшоном, Светлячок по изображениям в книгах узнала одеяние дочерей Хаоса.
   - Вот и еще одна сестра, - задумчиво проговорила она. - Как же вам не повезло с матерью, бедные вы, бедные... - она осторожно коснулась ткани плаща покойницы. В тот же самый миг за спиной ее раздался чудовищный рев, и огненная струя хлестнула по доспехам.
   От неожиданности Светлячок не успела сгруппироваться и неудачно перекатилась к стене, оказавшись в зоне досягаемости монстра. Попытавшись спрятаться за алтарем, она мгновенно поняла, что это была не самая лучшая тактика - огненное щупальце настигло ее на полпути и сбило с ног, дробя доспехи и прожигая плоть до самых костей.
  
   ...Костер. Починить доспехи, наполнить флягу эстусом. Вперед.
   Рев, от которого трясутся стены, сверху катятся и с грохотом рушатся на тропинку нагретые валуны. Удар щупальцами. Откатиться, переждать, ударить. Рев нарастает, кажется, вот-вот звуковой волной начнет дробить череп.
   Переливающиеся потоки лавы обдают жаром, поднимающийся над ними горячий воздух колышется и искажает контуры чудовища. От ударов щупальцами сотрясается каменный помост.
   Ударить, перекатиться, отбежать, выждать, увернуться, ударить.
   "И для тебя смерть, возможно, лучший исход, как и для твоих сестер".
   Издав душераздирающий рев, эхо от которого еще долго мечется между камнями, чудовище рассыпается на миллионы сияющих искорок, в облаке которых Светлячку чудится силуэт стройного юноши с длинными волосами... Или это всего лишь колебания раскаленного воздуха?..
  
   Вот и Изалит. Город-надгробие самому себе, как и многие другие на землях Лордрана. Проклятая земля, царство огня и кошмаров, родина демонов. Озера лавы, обугленные деревья, развалины, в которых прячутся похожие на глиняные статуи огнедышащие твари.
   Светлячок бродила по уступам скал, обрывающимся в реки лавы, и по полуразрушенным каменным мостам и лестницам; перебиралась через завалы, перепрыгивала трещины, пересекала террасы, по которым, как змеи, ползли мертвые корни деревьев. Она уже выяснила, где находится ее цель. Но данное Кирку обещание - истребить как можно больше демонов - пока что удерживало ее от шага сквозь туманную стену. Время терпит. К чему спасать мир, если его потом будут держать в страхе вырвавшиеся на волю порождения Хаоса?..
   Бои не бывают легкими. Демоны - нешуточные противники. И обессиливающий жар и слепящий свет - на их стороне.
  
   Смерти, костры. Боль, усталость, порой - отчаяние, надвигающееся опустошение. Глотнуть эстуса, крепко выругаться. Найти человечность. Вспомнить в мельчайших подробностях лицо Ингинн, ее голос, смех. Дальше...
  
   Поднимаясь по выщербленной лестнице, ведущей из квадратной башенки на площадку перед аркой, затянутой белесым туманом, Светлячок едва успела заметить летящий в нее сгусток огня и подставить щит. На верху лестницы показалась невысокая фигурка, закутанная в черный плащ с тусклой золотой вышивкой. Знакомая одежда... Такая же была на трупе дочери Хаоса в Руинах Демонов. "Четвертая сестра..." - пронеслась в голове мысль, а тело между тем выполняло привычную работу: отпрыгнуть с траектории полета огненной сферы, атаковать, прикрываясь щитом, перекатиться, выбрать момент для следующей серии ударов.
   Не издавая ни единого звука, кроме шипения пламени, вырывающегося из правой руки, пиромантка продолжала бой до тех пор, пока выпад мечом, в который Светлячок вложила всю свою силу, не остановил ее в прыжке. Тело рухнуло на лестницу, заливая ее потоками крови, черные, расшитые золотом одежды взметнулись и опали, как крылья бабочки.
   Тяжело дыша, Светлячок опустилась на колено рядом с дочерью Хаоса и отвела капюшон с ее лица. Да, это она, еще одна сестра Квиалан. Безымянная, бесславная. Тонкие губы упрямо сжаты, темно-фиолетовые глаза широко раскрыты и устремлены вверх, на каменную твердь, заменяющую в Изалите небо. Что за судьба досталась вам, в очередной раз подумала Светлячок, осторожно закрыла глаза девушки, опустила на лицо ткань капюшона. Поднялась было на ноги, но вновь опустилась на ступеньку, да так и осталась сидеть возле трупа, бессильно уронив руки на колени.
  
   После пришлось вернуться к костру, чтобы пополнить запасы эстуса, потраченного в ходе сражения с дочерью Хаоса, починить доспехи и заточить меч. Вернувшись через пару часов к месту боя, Светлячок обнаружила, что тело пиромантки исчезло, и даже следа крови не осталось на камнях. Причуды времени этого мира?..
   Поднимаясь по лестнице к своей цели - туманной стене, она увидела справа пролетом ниже знакомую фигуру. Кирк Рыцарь Шипов стоял, опершись руками на полуразрушенные перила, и смотрел куда-то вдаль. Светлячок медленно приблизилась - в этом мире никому нельзя было доверять, от любого, с кем ты совсем недавно мирно разговаривал, можно было ожидать внезапного нападения.
   - Кирк! - окликнула она рыцаря и невольно отпрянула, когда он медленно, словно бы нехотя обернулся к ней. Доспех его был изрублен, испачкан кровью и погнут. Увидев Светлячка, Кирк на мгновение замер, затем снова отвернулся и уставился на что-то вдалеке, видимое только ему одному.
   Светлячок поразилась тому, что он не отреагировал на ее приближение, как подобает воину в небезопасном месте - не принял оборонительную стойку, не потянулся к оружию. Здесь явно было что-то не так.
   - Что случилось? - спросила она, подходя ближе.
   Кирк снова обернулся, медленно, как будто с трудом, поднял руки и снял шлем. Лицо его было серым и мокрым, взгляд потерянно блуждал, не останавливаясь на лице Светлячка. Он открыл было рот, но так и не произнес ни звука.
   - Кирк, - уже по-настоящему испугалась Светлячок, - что с тобой? Что случилось? Говори же!
   Кирк наконец сфокусировал взгляд на лице Светлячка.
   - Она мертва, - неразборчиво произнес он, с трудом шевеля языком.
   - Кто? - испугалась Светлячок. - Да что случилось, говори же наконец!
   - Моя леди, - Кирк с трудом вдохнул и продолжил, - я оставил ее с этим дураком Энги, я ходил добывать человечность... Меня не было всего несколько часов. Когда я вернулся, костер не горел, Энги лежал мертвым у входа в пещеру. Я еще не понимал... А потом я вошел внутрь, - он зажмурился и сжал кулаки. - Там стоял этот мерзавец, в броне рыцарей Хавела, с бастардом в руке, с лезвия капала кровь. А Квиалан... - он запнулся и судорожно сглотнул, - моя госпожа лежала на полу, он убил ее! - Я бросился на него, но в разгар боя он исчез. Так, как исчезают фантомы, хотя фантомом он не был. Я не убил его, я последовал за ним, но не успел... Что мне теперь делать? - он вскинул на Светлячка больной, потерянный взгляд.
  
   - Вот так, садись, и я с тобой посижу немного и пойду дальше. - Светлячок осторожно отвела Кирка к началу лестницы, усадила на ступеньки и заставила глотнуть вина из фляжки - к сожалению или же к счастью, Кирк не был нежитью, и эстус ничем не мог ему помочь. Бегло осмотрев повреждения шипастого доспеха, Светлячок убедилась, что опасных для жизни ран на теле Кирка нет. После они достаточно долго молча сидели бок о бок на ступеньках, сокрушенно размышляя каждый о своем.
   - Что теперь значит моя жизнь? - проговорил наконец Кирк. - Для чего мне теперь вообще вставать с этих ступеней, для чего двигаться куда-то, для чего вообще продолжать дышать? - он горестно покачал головой.
   - Как минимум, ты должен найти своего врага и отомстить, - задумчиво проговорила Светлячок. - Это ты должен сделать в любом случае, хочешь ты шевелиться или нет. Думаю, ты узнаешь его среди тысячи, даже если он сменит доспех.
   - Я найду его. - Кирк выпрямился и сжал кулаки. - В этом можешь не сомневаться.
  
   9. Ингинн (сейчас)
   - Как же он гремит, этот замечательный доспех, - с досадой пробормотала Ингинн, убирая в ножны клеймор и садясь на поваленное дерево. Ее учитель Сайрус тоже спрятал оружие и, сняв шлем, потряс головой так, что щегольская черная борода, доходящая до середины груди, замоталась из стороны в сторону.
   - Слушай, я вот все думаю, как тебе не жарко под шлемом с такой бородой? - без тени почтения обратилась к учителю Ингинн, с облегчением снимая шлем рыцаря княжеской гвардии Асторы и взъерошивая слипшиеся от пота волосы. К слову, асторский доспех и клеймор принесли в лагерь серебряные рыцари-стражники из Анор Лондо, пояснив, что отобрали их у какого-то немертвого, который пытался проникнуть в покои Гвиндолина.
    - Ох, получишь ты у меня, - вздохнул Сайрус. - Совсем обнаглела молодежь... А если серьезно - ты хоть представляешь, какую прекрасную дополнительную защиту для горла дает толстый пучок волос?
   - А-а, вот оно что, - рассеянно проговорила Ингинн. Ее внимание привлекло какое-то движение в отдалении меж деревьев. - Что это там? Кто-то идет? - она привстала со ствола и, поморщившись от скрипа сочленений доспеха, плюхнулась обратно.
   - Ничего себе, - оторопело проговорил Сайрус и опустился на одно колено, низко склонившись перед тем, кто приближался к ним из-за деревьев. Ингинн торопливо вскочила с дерева и сделала то же самое, все еще не понимая, что происходит.
   - Встань, сир Сайрус, - прозвучал рядом с ними мягкий, тягучий женский голос со странным урчащим тембром. - И ты тоже встань, девочка. Я рада видеть вас в добром здравии.
   - Миледи Альвина, - почтительно произнес Сайрус, поднимаясь. Он выглядел ошеломленным, словно увидел привидение.
   Ингинн поднялась на ноги и, забыв о манерах, во все глаза уставилась на того, кто неслышно подошел совсем близко. Это оказалась огромная белая кошка с нестерпимо сверкающими желтыми глазами. Глава ордена Лесных Охотников, сама Альвина, почтила их своим присутствием. За пять лет службы в ордене Ингинн ни разу не встречалась с легендарной кошкой-магом, близким другом рыцарей Гвина.
   - Я слышала о происшествии, - проговорила Альвина, изучая Ингинн доброжелательным, но словно бы пронзающим насквозь взглядом. - Такое не должно повториться. Тебе нужно беречь себя. И ты, Сайрус, - она посмотрела на учителя, - обязан заботиться о том, чтобы эта девочка в добром здравии дожила до того момента, когда ей придется выполнить ее задачу. Задача эта слишком важна, чтобы ставить под угрозу ее выполнение ради рутинной службы. Ты, - она снова перевела взгляд на Ингинн, - больше не будешь патрулировать лес, ни в составе отряда, ни тем более одна. Тебе надлежит совершенствовать искусство владения оружием и магией. Шива получит соответствующие инструкции. А теперь я вас оставлю. Вопросов задавать не нужно, - добавила она, заметив, что Сайрус собирается что-то сказать, - сейчас вы все равно не получите ответов. Всему свое время. - Кошка повернулась и направилась вглубь леса.
   - О чем это она? - с тихим отчаянием в голосе спросила Ингинн шепотом, хотя Альвина уже скрылась за деревьями. - О какой задаче она говорит?
   - Понятия не имею, - озадаченно проговорил Сайрус. - Сказано же - вопросов не задавать... Надеюсь, Шиве она расскажет больше. Пойдем-ка в лагерь, попробуем выпытать побольше информации у капитана.
   Вернувшись в маленькое поселение, состоявшее из нескольких хижин, палаток и землянок, Сайрус и его ученица сразу же направились к палатке капитана Лесных Охотников. Сайрус велел Ингинн подождать снаружи и, доложив о своем прибытии, вошел в палатку. Находился он там минут пятнадцать, Ингинн нетерпеливо расхаживала перед входом взад-вперед, бряцая своим новым доспехом. Потом из палатки высунулась рука Сайруса и сделала призывающий жест.
   Ингинн со всех ног бросилась к палатке и ввалилась внутрь, не забыв, однако, поклониться при входе. Шива сидел за походным столиком, в углу на деревянной скамье примостился Сайрус, и выражения лиц обоих наводили на мысль о том, что ответов на вопросы от них получить не удастся.
   - Альвина посетила меня, видимо, сразу же после того, как поговорила с вами, - сказал Шива. - Она так же, как и вам, сказала мне, что тебя надлежит отстранить от патрульной службы и начать усиленно обучать боевому искусству и магии. Но как и зачем - не пояснила, заторопилась и сказала, что сейчас ее ждут важные дела, но вскоре она вернется и расскажет, в чем дело. И добавила... - он с шипением вдохнул сквозь зубы, - что вернется так скоро, как только сможет, если только останется жива. Вы представляете - услышать такое от Альвины?
   Ингинн не представляла - по одной простой причине: она впервые в жизни видела Альвину и говорила с ней, соответственно, не знала, чего от нее следует ожидать. Поэтому она без всякого смущения спросила:
   - Что это означает? Она собирается на какое-то опасное сражение?
   - Альвина со времен Арториаса ни разу самолично не принимала участия ни в каких сражениях, - медленно и задумчиво проговорил Шива. - Она поклялась оставаться в живых так долго, как это возможно, чтобы память о нем и его деяниях не умерла. А еще ходили слухи, что она поклялась дождаться его возвращения, но это только слухи, никто не слышал, чтобы она говорила подобные вещи... Как Арториас может вернуться, если всем известно, что он сгинул в Бездне?
   - Ну, может быть, ей известно больше, чем всем остальным, и она не может разглашать эту тайну, - возразила Ингинн.
   - Все может быть - кто знает, на что способны боги и их приближенные... Ну да ладно, сейчас эти древние легенды не так важны, как наши насущные заботы. Итак, мне было приказано отстранить тебя от патрульной службы и усиленно обучать. Ума не приложу, как осуществить второй пункт... При случае поговорю с серебряными рыцарями, может, они отведут тебя в Анор Лондо к леди Киран, а она определит тебя в ученики к кому-нибудь из своих воинов. Здесь у нас, - он виновато покосился на Сайруса, - слишком большого прогресса тебе не достичь.
   - Да не надо на меня так смотреть, - невесело засмеялся Сайрус, - я и сам прекрасно понимаю, что мои умения весьма ограниченны. Взять, к примеру, фехтование тем же большим мечом...
   - Да, и магия у нашей Хизер тоже достаточно однобокая, - кивнул Шива. - Поэтому, раз уж так распорядилась Альвина, надо искать тебе учителей получше. Можешь считать, что тебе выпал очень неплохой шанс стать одной из рыцарей Киран. Хотя, по правде говоря, я бы добавил, что эта блестящая перспектива и в разы повышает твои шансы умереть молодой, ну да что тут поделаешь... Такова цена избранности.
   - Пока от этой избранности у меня только каша в голове, - призналась Ингинн. - И серебряные рыцари не так часто забредают к нам в последнее время... Чем мне заняться-то? Я ведь с ума сойду от безделья!
   - Ну, во-первых, упражнения с Сайрусом и Хизер никто не отменял, а во-вторых, я отправлю тебя к Вратам Арториаса, там у нас дежурит достаточно большой отряд, в случае чего убить тебя они не дадут, а в качестве, скажем, ночного часового ты им очень пригодишься. Так что завтра утром отправляйся туда. А к серебряным рыцарям я и сам могу сходить, если так нужно.
   - Слушаюсь, командир, - кивнула Ингинн, радуясь, что ей нашли хоть какое-то применение.
   - Можешь идти, - сказал Шива, - а мы с Сайрусом еще обсудим кое-что.
   Ингинн поклонилась и покинула палатку.
  
   Врата Арториаса отделяли часть леса, по которой можно было пройти к Озеру Темных корней, от той части, которая вела к арене с обелиском, воздвигнутым в честь Арториаса. Обелиск, по слухам, охранял огромный волк Арториаса - Сиф. Ингинн сама никогда не бывала в этом месте, поэтому она с нетерпением ждала утра, чтобы отправиться в отряд охраны Врат.
   Командиром отряда был Харальд, потомственный рыцарь из Береника, непонятно каким случаем затесавшийся в ряды Лесных Охотников. Он был огромного роста и нечеловеческой силы, носил тяжелые черные береникские доспехи и обладал характером под стать росту и броне - сумрачным и тяжелым.
   Прочитав письмо от Шивы, командир недовольно скривился, но Ингинн не обратила на это особого внимания - Сайрус предупреждал ее, что гримасы, ворчание и прочие всевозможные проявления недовольства - это самое что ни на есть естественное и нормальное состояние Харальда, а когда он на самом деле рассержен, это становится настолько заметным, что лучше по возможности убраться подальше.
   Стражники Врат заступали в караул по четверо. Харальд определил Ингинн в группу, в которую входили лучница Анна из Карима, мечник Вильфрид из Береника и Фахрад с Востока, земляк Шивы. В отличие от командира, члены группы приняли Ингинн приветливо, помогли соорудить укрытие на случай дождя и устроиться на новом месте.
   Анна была старше всех в отряде; по слухам, она проходила обучение стрельбе из лука в Анор Лондо, чуть ли не у самого Гоха Соколиного Глаза. Сама она, впрочем, это отрицала, говоря, что она, конечно, стара, но не настолько. Взяв новоприбывшую под опеку, Анна в первый же вечер разговорилась с Ингинн и рассказала немного о временах своего обучения.
   - В Анор Лондо тогда оставалось уже очень мало стражников. Сир Орнштейн исчез, то ли погиб, то ли просто покинул город, никому ничего не сказав... Командование гарнизоном перешло к леди Киран, капитану Клинков Повелителя. Я несколько раз встречалась с ней. Знаешь, это совершенно потрясающее существо! С виду хрупкая, маленького роста - среднему солдату по плечо, зато в сражениях ей не было равных - среди тех, кто остался, конечно... И гарнизон, и порядок в городе и окрестностях она держит железной рукой. И при этом все равно остается самой красивой и женственной из всех женщин, которых я встречала - кроме Гвиневер, пожалуй... Но Гвиневер - принцесса, а Киран - рыцарь и великолепный воин. Если план Шивы сработает - если тебя согласятся взять на обучение в Анор Лондо - это будет величайшая удача в твоей жизни, уж поверь.
   Ингинн завороженно слушала рассказы Анны о дворцах, храмах и башнях Города Богов, о широких площадях и великолепных садах, о неописуемой красоте восходов и закатов, озаряющих оранжевым и алым светом остроконечные крыши города. И молилась про себя: "Боги, я готова выполнять вашу волю, можете пользоваться мной как хотите, только дайте мне увидеть все это, дайте прикоснуться к вашему величию... И дайте мне возможность узнать, чего я на самом деле стою".
  
   Потекли дни караульной службы. В Лесу было спокойно, за десять дней не появилось ни одного путника. В свободное время Ингинн обучалась стрельбе из лука у Анны и фехтованию тяжелым мечом у Вильфрида. Сайрус приходил раз в два дня и проводил с Ингинн тренировочно-проверочные бои. Ингинн ждала вестей от Шивы - удалось ли ему поговорить с серебряными рыцарями? - но Сайрус каждый раз в ответ на ее вопросительный и умоляющий взгляд пожимал плечами.
   На одиннадцатый день отряд заступил в караул с полуночи. Ингинн, по приказу Шивы, отводился самый безопасный наблюдательный пункт - поодаль от ступеней, ведущих к Вратам, и подальше от обрыва. Как обычно, Ингинн села на поваленное дерево, положив на колени обнаженный меч, и стала вглядываться в темноту, усилив зрение заклинанием Кошачьего глаза.
   Прошло три часа. Периодически, чтобы тело не затекло и не утратило подвижность, Ингинн вставала на ноги и делала несколько шагов влево-вправо, не отрывая взгляда от проема Врат и лестницы. Вдруг она заметила в проеме движение и, перехватив меч поудобнее, начала осторожно двигаться в ту сторону. Возле самого выхода дежурил Вильфрид, который, как полагалось, сначала дважды прокричал "Остановись!", а затем атаковал пришельца.
   В то же мгновение раздался лязг стали. Ингинн перешла на бег. Вылетев на поляну перед лестницей, она замедлилась и вгляделась в фигуры сражающихся. На пришельце был такой же, как и у нее, асторский доспех элитного рыцаря, в правой руке - клеймор, в левой - орлиный щит. Незнакомец с нечеловеческой ловкостью уворачивался от цвайхандера Вильфрида и безостановочно наносил удары клеймором, выцеливая наименее защищенные участки доспехов. Береникская броня встречала клеймор звоном и высекаемыми искрами, прекрасно защищая владельца, однако и нанести удар по увертливому противнику Вильфриду никак не удавалось. Ингинн, оценив обстановку и мгновение подумав, бросилась ему на подмогу... и вдруг застыла как вкопанная, едва не выронив меч и щит из внезапно онемевших рук.
   В очередной раз попав мечом по броне Вильфрида так, что из-под лезвия вырвался сноп искр, чужак разразился бранью, и Ингинн, холодея, услышала такой знакомый женский голос и такие знакомые выражения:
   - Ух, раздери тебя демон, железяка ржавая! Вот же зараза какая, крепкий попался!
   Крик Ингинн взвился над лесом и окрестностями, разлетелся на осколки эха и долго еще метался между стволами, постепенно замирая в тумане:
   - Мама!..
   Услышав этот крик, асторский рыцарь сбился с ритма, чем немедленно воспользовался Вильфрид и поднял цвайхандер, чтобы нанести чудовищной силы удар.
   - Не-е-е-ет! - завопила Ингинн и бросилась к сражающимся. - Вильфрид, стой! - она влетела на полянку и оттолкнула Вильфрида в сторону, рухнув вместе с ним на землю.
   - Ты что творишь? - заорал Вильфрид, но Ингинн уже вскочила и бросилась к асторскому рыцарю, который, будто бы впав в прострацию, стоял, опустив меч, и не двигался, несмотря на только что миновавшую угрозу смертельного удара. Потом из-под шлема раздался хриплый дрожащий голос:
   - Ингинн?..
   - Мама, - пробормотала Ингинн, во все глаза глядя в прорези шлема рыцаря. - Это ведь ты, правда?..
   Асторский рыцарь дрожащими руками снял шлем, под ним оказалась женская голова с коротко остриженными рыжими волосами.
   - Да, это я, доченька, - Светлячок улыбнулась и всхлипнула. Ингинн тоже сняла шлем. Две огненно-рыжие женщины в одинаковых доспехах шагнули друг к другу и обнялись. Вильфрид остолбенело взирал на это, так и не поднявшись с земли.
  
   - Слушай, я готова тебя прибить собственными руками, - горячилась Ингинн, идя рядом со Светлячком по лесу, заглядывая ей в лицо и возмущенно жестикулируя. - Ты почему вот так исчезла? Почему не попрощалась со мной перед уходом, почему не рассказала все сама?..
   - Потому что я прекрасно знаю тебя, дитя мое, - со спокойной улыбкой ответила Светлячок. - Положа руку на сердце - ты можешь поклясться, что не потащилась бы за мной и не попала бы в тот самый ведьмин котел, в котором в результате оказалась я?
   - Нннуууу... Возможно, ты и права... Но все равно - откуда ты знала, что оставляешь меня в большей безопасности?
   - Оттуда, что я была заражена, а ты - нет, за мной и подобными мне охотились клирики Белого Пути, а тебя Брандон обещал сопроводить до Лесных Охотников, что, как я вижу, он с успехом осуществил. - Светлячок обвела рукой окружающий лес. - Так что я была права, как ни крути.
   - Это верно... Но все равно - я не понимаю - как можно вот так взять и бросить своего ребенка? - продолжала возмущаться Ингинн, уже не столько желая спорить, сколько из упрямства.
   - Не понимает она... Вот родишь сама детей - и сразу все поймешь...
   - Учитывая обстоятельства, - ядовито произнесла Ингинн, - вряд ли мне светит перспектива обрести означенное понимание указанным тобою способом. Попросту говоря - делать мне больше нечего, как только детей рожать, да-да...
   - Вообще-то я десять дней следовала за вами, присматривала, чтобы к вам никто не подкрался исподтишка... А потом сама попалась, - Светлячок с досадой почесала голову. - Как несмышленыш, дала себя поймать на стоянке.
   - И что с тобой было дальше?
   - Долго рассказывать, - отмахнулась Светлячок. - Конечно, как-нибудь расскажу, если захочешь... и если нам представится такая возможность. Для начала нужно, чтобы ты убедила своего командира оставить меня в живых - в конце концов, я пришла посягнуть на святыню, которую вы охраняете...
   - Как посягнуть? Да, в самом деле, что ты здесь делаешь?
   Светлячок вздохнула.
   - Думаю, рассказывать тебе об истоках Проклятия Нежити смысла нет? Вряд ли тебе это не известно. Так вот, существует способ побороть проклятие, если следовать пути, указанному Первозмеем Фрамптом. Нужно завершить начатое сиром Арториасом, а затем возжечь Первородное Пламя в полную силу.
   - Легенда об Избранном Немертвом? - недоверчиво спросила Ингинн. - И ты хочешь сказать... Ты имеешь в виду, что Избранный Немертвый - это ты?!
   - Да уж, мой опыт показывает, что если боги для чего-то и избрали Избранного Немертвого, то только для того, чтобы поиздеваться над ним как следует, - усмехнулась Светлячок. - На самом деле не верю я в какую-то там избранность. Нас таких много, каждый идет своим путем, кто-то слушает Фрампта, кто-то - Кааса, но боги не настолько глупы, чтобы полагаться на какого-то одного конкретного немертвого. У всех нас есть общая цель, каждый вносит свою лепту в ее достижение... Кроме тех, кто служит Каасу, конечно.
   - А ты... - начала было Ингинн и замолчала, боясь продолжать.
   - Я - на стороне Фрампта, если ты хотела спросить об этом, - решительно проговорила Светлячок. - Да, я считаю, что Эра Огня не так уж плоха, чтобы не попытаться вылечить этот мир.
   - А сюда ты зачем пришла?
   - Я расскажу об этом в присутствии твоего командира, - отозвалась Светлячок. - В конце концов, ему принимать решение, пойду ли я дальше с его согласия или мне придется прорываться с боем. А мне непременно нужно достичь своей цели. - Она печально взглянула на Ингинн. - Мне очень жаль, что мы встретились в таких обстоятельствах, ребенок мой. Если твой командир решит, что моя цель не достойна того, чтобы пропустить меня дальше, мы с тобой обе окажемся перед выбором, перед которым не должно оказываться ни одно живое и наделенное сознанием существо...
   Ингинн молча кивнула и опустила голову.
  
   Не приближаясь к лагерю, путники остановились. Харальд велел Ингинн оставить Светлячка под присмотром его и Вильфрида, а самой найти Сайруса и по возможности Шиву. Вести пленника на территорию поселения Лесных Охотников было недопустимо. Войдя в поселение, Ингинн первым делом побежала к землянке Сайруса, но его там не оказалось. Тогда она подошла к палатке Шивы и позвала:
   - Сэр, вы здесь? Можно войти?
   - Входи, Ингинн, что-то случилось? - встревоженно отозвался Шива - по идее, Ингинн не должна была в этот момент находиться в лагере.
   - У нас непредвиденная ситуация, - сказала Ингинн, входя. Она вкратце описала случившееся и замерла в ожидании решения командира.
   Шива поднялся, взял шлем, щит и перевязь с мечом.
   - Вот, значит, как, - проговорил он. - После долгого затишья, именно тогда, когда тебя перевели в охрану Врат Арториаса, из-за этих самых врат в нашем лесу появляется чужак, и этим чужаком оказывается твоя мать, которая по всем признакам - одна из тех, кого именуют Избранными Немертвыми, и всего через несколько дней после нападения на тебя и появления Альвины... Это может быть неспроста. Пойдем, я хочу побеседовать с твоей матерью сам.
   Светлячок без оружия и шлема сидела под деревом и терпеливо ждала. Харальд и Вильфрид стояли по сторонам от нее с мечами в руках. Все трое молчали. Увидев приближающегося Шиву, за спиной которого шагала Ингинн, Светлячок поднялась на ноги (не делая резких движений) и почтительно поклонилась.
   - Мое имя Лидия из Асторы, сир, - назвалась она. - Я пришла в этот священный лес, чтобы выполнить задание высокочтимого Фрампта. У меня не было намерений тревожить покой этого места, но именно сюда ведет нить моего пути, с которого я поклялась не сворачивать.
   - Я - Шива, рыцарь ордена Лесных Охотников, - отозвался Шива. - А к какому ордену принадлежишь ты, Лидия из Асторы?
   - Я присягнула на верность Воинам Света, - ответила Светлячок.
   - Я уважаю твою присягу и не буду предлагать тебе вступить в наш орден, - кивнул Шива. - Но я требую от тебя подробного отчета о цели твоего прибытия, после чего приму решение относительно твоей дальнейшей судьбы.
   Светлячок вкратце рассказала Шиве о разговоре с Оскаром из Асторы в Прибежище Нежити, о поисках Колоколов Пробуждения и о встрече с Фрамптом.
   - В настоящее время, исходя из всех сведений, которые мне удалось собрать, мне следует довершить дело, начатое сиром Арториасом. Пока я еще не представляю, каким образом я смогу это сделать, но если в самом деле существует некий план богов относительно нас, так называемых Избранных Немертвых, то я непременно получу какие-то подсказки в дальнейшем. А сюда я пришла из-за того, что у меня есть сведения о неком артефакте, который когда-то принадлежал сиру Арториасу и благодаря которому можно войти в Бездну и не быть поглощенным - хотя бы какое-то время.
   - В первый раз слышу о таком артефакте, - с сомнением в голосе произнес Шива. - Но, возможно, я просто не знаю тех секретов, которые мне не положено знать. А тебе известно, в какой части леса, предположительно, может находиться этот предмет?
   - Боюсь, что для его получения мне придется потревожить покой самого святилища, - вздохнула Светлячок и напряженно вгляделась в лицо Шивы, ожидая его реакции.
   - Ты имеешь в виду арену с обелиском Арториаса? - Шива воззрился на Светлячка, как будто у нее внезапно выросла третья рука. - При всем уважении... Ты хоть знаешь, что тебя там ожидает?
   - Нет, конечно, я ведь там еще не побывала, - беззаботно ответила Светлячок, не обращая внимания на округлившиеся глаза собеседника. - Как обычно - на месте узнаю. Костер тут недалеко, так что переживать не о чем.
   - Хороший ответ. Вот только я не пойму - в нем звучит беспримерная храбрость или безнадежное сумасшествие? - осведомился Шива.
   - А в случае с немертвыми - велика ли разница?..
   - Тут ты, возможно, права. - Шива махнул рукой. - Мне этого не понять, я сам, хвала богам, не заражен. Но тем не менее должен тебе сказать, что второй вариант в данном случае ближе к истине. Обелиск Арториаса охраняет Великий волк Сиф. И никто из нас, ни люди, ни серебряные рыцари, ни забредающие сюда немертвые - никто не может войти на арену. Никто не выжил после того, как вошел в туманные врата, никто оттуда не вернулся.
   - Ну, значит, я буду первой, - Светлячок широко улыбнулась. - Из того, что ты сказал, я делаю простой вывод: нет никаких резонов не пускать меня туда - если уж, по твоему мнению, меня там в любом случае ждет верная смерть, а?..
   Шива в очередной раз изумленно покачал головой.
   - Теперь я вижу, в кого характером пошла Ингинн. Вы точно демоническое семя, не иначе!
   - Так каков будет твой ответ? - нетерпеливо спросила Светлячок. - Я могу идти дальше?
   - Мне абсолютно нечего возразить, - развел руками Шива. - Хочешь умирать - иди и умирай. Только по лесу тебя будет сопровождать конвой. Я так полагаю, проходить через него тебе придется не один раз... и возможно, не один десяток раз, пока не надоест.
   - Против конвоя я не возражаю, - кивнула Светлячок, - в случае чего с обезумевшими кустами подсобят...
   - Я пойду с тобой! - выкрикнула Ингинн и вышла из-за спины Шивы.
   - Вот уж нет, - повернулся к ней Шива, - ты точно с ней не пойдешь. При всем уважении к вашим родственным узам, приказ Альвины для меня, да и для тебя должен быть важнее.
   - Что за приказ Альвины? - встревоженно спросила Светлячок, переводя взгляд с Ингинн на Шиву и обратно. - Ты разговаривала с Альвиной? Когда?
   - Я все тебе расскажу, - торопливо сказала Ингинн, - это ведь не тайна? - и она заглянула в лицо своему командиру.
   - Думаю, что ничего плохого не случится, если мать услышит о том, какие распоряжения оставила приближенная богов касательно ее дочери, - проворчал Шива. - Вот за что мне такая напасть - сплошные избранные кругом!
  
   Светлячку разрешили провести время до следующего утра в лагере Лесных Охотников, чтобы побыть с дочерью. Ингинн и мать проговорили весь день, рассказывая друг другу о том, что с ними происходило после расставания. Сначала, по праву старшинства, Светлячок потребовала подробного рассказа от Ингинн. Когда та дошла в своем повествовании до нападения на нее бронированного чужака, Светлячок вздрогнула и зажала рот рукой.
   - Убийца Квиалан... - прошептала она. - И Кирк... Он спас тебя... Отплатил долг, истинный рыцарь! - В глазах Светлячка заблестели слезы.
   - Ты знаешь их? - встрепенулась Ингинн.
   - Да, я встречалась с Кирком, - медленно проговорила Светлячок, - я расскажу тебе позже... Продолжай, доченька.
   Когда Ингинн добралась в своем рассказе до появления Альвины, полученных от нее указаний и планов Шивы об отправке Ингинн на обучение в Анор Лондо, Светлячок во второй раз вздрогнула.
   - Значит, он решил отправить тебя к леди Киран, - проговорила она. - Ты знаешь, все это неспроста, ребенок мой! Совсем недавно я встретила ее и говорила с ней... И просила защиты для тебя, если судьба сведет вас с ней. Но послушай, что было до этого...
   Рассказ Светлячка занял в два раза больше времени, чем рассказ Ингинн - просто потому, что в Лесу происходило не так много событий, как в остальном Лордране, где провела эти пять лет Светлячок. Потом настало время многочисленных вопросов. Мать и дочь сопоставляли факты, пытались выстроить временные последовательности, сбивались, начинали сначала. В итоге у них сложилась такая версия.
   Если верить легенде об Избранном Немертвом, то у Светлячка нет иного выбора, кроме как продолжать свой путь, но далеко не у всех немертвых есть возможная поддержка среди живых, и, возможно, именно на это рассчитывают боги, и поэтому они связали все эти обстоятельства в единую сеть - заражение Светлячка Проклятием (притом, что Ингинн не заразилась, что по всем признакам было делом неминуемым), встречу Светлячка с Киран, нападение на Ингинн и спасение ее Кирком, которому Светлячок незадолго до этого оказала услугу...
   - Так что, как ни тяжело мне как матери признавать подобное, - печально улыбаясь, сказала Светлячок, - но, похоже, боги имеют на мою дочь такие же виды, как и на меня саму. Хотела бы я, чтобы жизнь твоя была спокойной и безопасной, но в наши времена это в любом случае невозможно. Так что хотя бы просто найти тебя живой и в будущем, возможно, за тобой присматривать - это уже большая удача. Так что все идет к тому, что мы станем боевыми товарищами. - Она хитро взглянула на Ингинн. - Кстати, я вижу, у тебя такой же доспех и меч, как у меня... А нельзя ли мне убедиться, что ты умеешь ими пользоваться? Спроси разрешения у своих командиров - не разрешат ли они нам провести учебный поединок?
   - О, здорово! - с энтузиазмом воскликнула Ингинн и вскочила с места. - Пойду спрошу разрешения у Шивы!
   Шива поморщился, но не стал возражать. Светлячку временно вернули щит и меч. Чтобы в случае чего вмешаться и обезопасить Ингинн, поляну перед палаткой Шивы окружили не занятые на службе Охотники, и поединок начался.
   - Та-ак, так, - улыбаясь, приговаривала Светлячок каждый раз, когда Ингинн удавалось задеть ее. - Ну вот! - с досадой восклицала она, когда ее собственный удар достигал цели, что случалось, естественно, намного чаще, чем первое. Результат поединка не стал ни для кого неожиданностью - Ингинн проиграла с разгромным счетом. В очередной раз сбив дочь с ног ударом щита, Светлячок остановилась и отсалютовала мечом, подавая сигнал об окончании боя. Ингинн поднялась на ноги и сняла шлем. В глазах ее светилось неподдельное восхищение.
   - Вот это да! - сказала она. - Моя мать - настоящий мастер клинка! Вот бы мне у тебя поучиться! Я чувствую себя какой-то уткой на льду!
   - Да, я вижу, что с этим оружием ты еще не привыкла работать, - кивнула Светлячок. - Теперь давай проверим, что ты противопоставишь длинному мечу, если возьмешь привычную утигатану.
   Во второй части поединка Ингинн и в самом деле выглядела намного лучше. Утигатана бешено мелькала, рассекая воздух, и намного чаще касалась доспеха Светлячка.
   - К этому типу оружия у тебя прямо-таки прирожденная склонность, - заметила после остановки боя Светлячок. - Пожалуй, клинки леди Киран скорее подойдут тебе, чем мне. Когда окажемся в Храме Огня, отдам их тебе. Мне тяжелые мечи больше по руке, - и она с уважением провела рукой по ножнам клеймора.
   - Я привыкла сражаться утигатаной, я хорошо ее чувствую. Но против тяжелого доспеха она мало годится, как я уже убедилась, - с сожалением вздохнула Ингинн, убирая клинок в ножны.
   - В общем и целом я довольна твоими боевыми навыками, - заметила Светлячок. - Видно, что у тебя есть еще много скрытых возможностей, и с хорошими учителями ты достигнешь уровня, до которого мне вряд ли дотянуться. Очень надеюсь, что леди Киран согласится взять тебя на обучение в Анор Лондо. Гвину нужны такие воины, как ты.
   - Я тоже надеюсь, - тихо сказала Ингинн, - и я не подведу. И тебя, и леди Киран, и Гвина. Я уже поняла, что у меня нет другого пути. Но мне это даже нравится, я же твоя дочь... - она хитро глянула на мать.
   Светлячок молча обняла дочь за плечи.
  
   На следующий день на рассвете Светлячок в сопровождении двух Охотников выступила в направлении башни, в которой располагались туманные врата - вход на арену с обелиском сира Арториаса. Ингинн крепко обняла ее на прощание, потом укрылась в своей землянке и приготовилась ждать.
   Через два часа в землянку заглянул Сайрус. Ингинн лежала на дощатом настиле, заменявшем кровать, и смотрела в потолок.
   - Что ты тут валяешься? Поднимайся, пойдем тренироваться! - он обеспокоенно заглянул ей в лицо. - Тем, что ты лежишь здесь, съежившись и считая часы, ты матери не поможешь. Пойдем к палатке Шивы, скорее всего, туда придут сопровождающие твоей матери, когда сменятся с караула.
   - Да, точно, может, кто-то уже вернулся! - оживилась Ингинн и вскочила на ноги. - Пойдем!
   У палатки командира и в самом деле сидели двое Охотников, которые сопровождали Светлячка до туманных врат. Ингинн бросилась к ним.
   - Ну, что слышно?
   - Леди Светлячок проследовала через туманные врата уже третий раз, - вздохнул один из Охотников. - Ее привели те, кто с рассвета стоял в карауле у Врат Арториаса. Сейчас мы отправимся туда - судя по всему, нам весь день придется встречать ее там и провожать к месту боя...
   - И как она? - перебила его Ингинн.
   - Ну, внешне по ней ничего не понять, - солдат почесал нос. - Она ведь... как бы это сказать... Ну, в общем, оживает на костре. Поэтому выходит из Врат как новенькая. Улыбается и ругается. - Он покосился на Ингинн. - Чудно это все...
   - А с арены что слышно? Какие-то звуки?..
   - Звуки сражения, - пожал плечами солдат. - Лязг стали, рычание - там же огромный волк. Бывает, что и стоны, крики... - он снова виновато глянул на Ингинн, та закусила губу.
   - Понятно, - проговорила она. - Третий раз, говорите? Ну что ж, остается только ждать. Пойдем, Сайрус, займемся фехтованием... Или привяжи меня к дереву, что ли, а то я сбегу сама посмотреть, что там творится...
  
   День клонился к закату, сопровождающие сменяли друг друга, Светлячок все не возвращалась. Ингинн, чтобы отвлечься, фехтовала с Сайрусом, с тенью, со всеми, кто попадался ей под руку и был при оружии, и в конце концов даже Шива согласился провести с ней тренировочный поединок, в ходе которого он постарался довести ее до той степени утомления, чтобы наконец утихомирить, потому что Сайрус уже склонялся к тому, чтобы принять ее утреннее предложение и привязать ее к дереву. После этого боя Ингинн без сил свалилась у стены палатки Шивы и начала шепотом ругаться, причем выражения и интонации показались бы знакомыми всем, кто имел удовольствие сражаться бок о бок со Светлячком.
   Впрочем, лежать и ругаться ей пришлось недолго - именно в этот момент на краю поселения показался один из сопровождающих Светлячка и замахал руками. Ингинн вскочила на ноги и бросилась к нему, забыв о сковавшей тело усталости. Из палатки вышел Шива и побежал за ней.
   Охотник указал куда-то себе за спину. Ингинн глянула туда, и с сердца ее словно свалился тяжелый камень: привалившись к дереву, там стояла Светлячок и устало улыбалась. Доспехи ее были помяты и поцарапаны, но видимых ран на теле не было (эстус, вспомнила Ингинн). Светлячок увидела Ингинн и Шиву, и улыбка ее стала торжествующей. Она разжала кулак левой руки и показала им - на ладони лежало тонкое, по виду очень древнее кольцо из позеленевшего металла с маленьким камнем глубокого синего цвета.
  
  
   10. Кирк (тогда и сейчас)
   Кирк, ныне известный как Рыцарь Шипов, был родом из Торолунда, происходил из семьи потомственных клириков Белого Пути, и поэтому, как и его четыре брата и две сестры, не имел в жизни иного выбора, кроме как тоже стать клириком и присягнуть на верность упомянутому ордену. При этом магия не слишком интересовала Кирка; с самого детства он с гораздо большим увлечением занимался фехтованием и достиг в искусстве боя на мечах значительных успехов, чем поначалу вызывал праведный гнев родителей, но последующие события показали, что он был на верном пути, и этот навык позднее пришелся очень кстати.
   В описываемые времена орден Белого Пути в числе прочего занимался поисками носителей Проклятия Нежити и препровождением их в специально созданные Прибежища - по сути своей темницы, где им предстояло ожидать конца времен - раз уж умертвить немертвых невозможно, нужно хотя бы оградить живых от контактов с ними, чтобы остановить распространение заразы.
   Когда Кирку исполнилось восемнадцать лет, он в составе одного из отрядов направился в Лордран - выполнять свой долг перед орденом. Командиром отряда был его старший брат Маррей, старше Кирка на десять лет. Маррей оказался очень жестким командиром, а впоследствии Кирк с горечью убедился, что и милосердие к поверженным и заведомо более слабым противникам было ему совершенно чуждо.
   Поначалу жестокость собратьев по ордену казалась Кирку оправданной: носители Темной Метки представляли угрозу и отказывались добровольно сдаться, следовательно, применение силы выглядело необходимым. Но затем, несколько раз став свидетелем того, как именно применяли силу его сотоварищи в ходе захвата пленников, Кирк усомнился в необходимости подобной жестокости. Немертвых - стариков, женщин, детей - всех одинаково швыряли оземь, раздирали на них одежду, чтобы убедиться в наличии Темной Метки - и отправляли в короткое состояние не-жизни всевозможными мучительными способами, после чего связывали, лишая возможности двигаться, и везли в Прибежища на повозках не более аккуратно, чем сваленные в кучу бревна. После, впервые побывав в Северном Прибежище Нежити, Кирк еще больше задумался: так ли уж заслуживают подобной жестокости эти несчастные, чья жизнь и так в одночасье обратилась в кошмар без малейшей надежды на избавление?
   Горестные стоны, причитания и рыдания пленников, разносившиеся по коридорам Прибежища, наполняли сердце холодом и страхом: в конце концов, никто из клириков не был защищен от подобной участи, а учитывая их постоянные близкие контакты с немертвыми, вероятность заражения была для них весьма высока. В конце концов так и получилось: в отряде Маррея заразились и добровольно остались в Прибежище трое клириков. Потом до братьев дошла горькая весть: их сестра, которая служила в другом отряде, также обратилась в Нежить.
   При этом, несмотря на определенные сомнения, мысли изменить присяге у Кирка никогда не возникало - он исправно выполнял свой долг, лично изловил и препроводил в Убежища более четырех сотен немертвых. Единственное, что отличало его от других членов отряда - предпочтительное использование оглушающих заклинаний, которые сокращали мучения жертвы и облегчали доставку в Убежища как конвоирам, так и самому пленнику.
   Прошло десять лет. Кирк был назначен командиром отряда после того, как Маррей был повышен в должности и стал главой отделения Ордена Белого Пути, расквартированного в Северном Прибежище Нежити. После возвращения из очередного похода Кирк получил приказ явиться на совещание в штаб ордена. В Прибежище в этот момент оказалось шесть командиров отрядов. Совещание проводил Маррей. Подождав, когда все расселись и поприветствовали друг друга, он откашлялся и начал:
   - Братья, я собрал вас здесь, чтобы ознакомить с новой задачей, которую на нас возложило руководство нашего ордена. Проклятие Нежити распространяется все дальше и дальше. До сих пор наши пути не достигали таких отдаленных и опасных территорий, как Чумной Город и Забытый Изалит. Но в последнее время мы получаем все больше свидетельств того, что нежить повадилась укрываться от наших отрядов в этих краях. Поэтому мне поручено найти среди вас добровольцев, которые готовы отправиться в эти полные опасности и непригодные для существования людей бывшие поселения, чтобы и далее исполнять свой долг перед орденом и покрыть свои имена вечной славой. Должен предупредить вас: опасности, подстерегающие вас там, настолько велики и неизведанны, что никто не может предсказать, долго ли вы проживете, просто вступив на эти проклятые земли. Итак, я жду ответа: кто из вас готов проявить беспримерную отвагу и отправиться на поиски подвигов в Чумной Город и Изалит?
   Кирк, не задумываясь, поднял руку.
   Маррей долго смотрел на него.
   - Ну что ж, дорогой брат, - сказал он с тяжелым вздохом через некоторое время. - Я и не сомневался в твоей доблести. Назначаю тебя командиром отряда, который отправится в Чумной Город. Набери себе добровольцев из всех отрядов в количестве десяти человек. Насильно я не намерен никого принуждать, недостаточная храбрость и готовность для этого путешествия означает верную смерть.
   После этих слов еще один из командиров решительно поднял руку.
   - Прекрасно, сир Эдгар, - кивнул Маррей, - вы со своим отрядом направитесь в Забытый Изалит. Для подготовки к походу вам надлежит явиться в резиденцию ордена в Торолунде, где вы получите ту помощь, которую маги ордена способны вам оказать. Далее вам придется рассчитывать только на собственные силы. Благодарю вас за верную службу, можете идти, - он еще раз взглянул на брата и отвернулся. В делах ордена не было места родственным чувствам.
   Кирк и Эдгар не без труда набрали двадцать добровольцев в свои отряды. О Чумном Городе и Изалите ходила самая дурная слава, никто не слышал о том, чтобы кто-то из людей спустился туда и вернулся живым. В резиденции ордена членов отрядов обучили новым заклинаниям, повышающим защиту от яда, токсинов и огня, выдали изрядный запас фиолетового мха и других противоядий, а также доспехи и оружие, которые предположительно могли бы помочь людям прожить подольше в этих жутких местах.
   Командиры и члены отрядов изучили все доступные документы, книги, летописи, содержавшие сведения о Чумном Городе и Изалите, опробовали все средства защиты и боя и наконец, поняв, что дальше откладывать погружение в кошмар смысла нет, выступили в поход через поселения Нежити.
   Чумной Город, настоящее название которого никто сейчас уже не помнил, представлял собой многоярусное нагромождение полусгнивших деревянных мостков и переходов, на которые постепенно перебирались жители с ядовитых болот, раскинувшихся в огромной подземной полости. После катастрофы в Изалите дочери Хаоса увели с собой наверх уцелевших подданных, но вынуждены были остановиться здесь, на полпути к солнечному свету: Квилааг и Квиалан в своём нынешнем состоянии просто не смогли бы подняться выше. Яд и болезни продолжали гнать ослабленных, бледно-серых, как растущие в темноте грибы, переселенцев дальше вверх, к свету и воздуху, но путь туда им был закрыт: даже жители сырых и вонючих Глубин - канализационных туннелей города на поверхности - боялись заразы, которую переносили бывшие подданные Квил. Дверь между Чумным Городом и Глубинами была заперта уже много веков, а ключ от неё, по слухам, охраняло поселившеся в недрах канализации отвратительное чудовище - деформированный, выродившийся потомок драконов.
  
   Несмотря на все изученные свидетельства, члены отрядов оказались совершенно не готовы к тому, что ждало их в Чумном Городе. В первый же день пути оба отряда потеряли в совокупности восемь человек. Еще трое просто сорвались с места на очередном привале и скрылись в неизвестном направлении, пока командиры пытались всеми имеющимися средствами облегчить страдания товарищей, пораженных ядовитыми дротиками. Итого к вечеру первого дня пути в составе отряда Кирка осталось пять человек, в отряде Эдгара - шесть, включая самих командиров.
   Сгрудившись за дощатой перегородкой, закрывавшей от обстрела хотя бы с двух сторон, измученные люди вполголоса совещались, сокрушенно перечисляя те ловушки, которые привели к гибели их соратников: огромное количество полых, сражаться с которыми было не сложнее, чем в Лордране, если не считать того, что под ногами была не твердая земля, а шаткие полусгнившие деревянные мостки; почти невидимые в тусклом оранжевом свете, скрывающиеся в самых неожиданных местах снайперы с духовыми трубками, поражающие отравленными дротиками; огромные свирепые полые варвары, вооруженные дубинами и отравляющими субстанциями. Тяжело было осознавать, что весь их многолетний опыт сражений совершенно ничем не мог помочь им в этом жутком месте, и что их миссия, похоже, обречена на провал.
   - Наш путь лежит вниз, к болотам, - тяжело дыша и морщась от боли, проговорил Эдгар. - Проход в Забытый Изалит находится за жилищем Дочерей Хаоса, которые, естественно, просто так нас не пропустят. Есть два способа пройти: убить их - на что у нас, должен честно признаться, шансов прискорбно мало, либо попытаться договориться, но я сомневаюсь, что они станут нас слушать...
   - В любом случае отступить мы не можем, - сказал Кирк. - Нам нужно закончить спуск и добраться до жилища Дочерей Хаоса живыми. Затем на месте сориентируемся, какая тактика может нам помочь. Ничего другого не остается.
   - Ты прав, - вздохнул Эдгар и поправил повязку на лбу. - Нас осталось слишком мало, чтобы мы могли рассчитывать на благоприятный исход схватки, но ум, хитрость и колдовство пока еще с нами, поэтому будем ориентироваться по обстановке.
   Кирк обвел взглядом солдат своего отряда и похолодел. Ни в одном из лиц он не увидел ничего, кроме страха и отчаяния. С такими соратниками отправляться только на верную гибель...
   - Видимо, я никудышный командир, - с горечью проговорил он. - Я не смог защитить свой отряд, не смог предупредить гибель наших товарищей. Я благодарен вам за то, что вы вызвались сопровождать меня и не уронили честь ордена, но сейчас... - он покачал головой. - Я освобождаю вас от присяги. Вы вольны поступать так, как считаете верным, можете остаться со мной, а можете вернуться наверх, благо что путь расчищен, вас больше не подстерегает там столько опасностей, и вы имеете возможность вернуться в Торолунд и доложить о бесславном провале нашего похода.
   - Сир, - возразил один из солдат, - как мы можем бросить вас? Как можно вернуться в безопасное место, поджав хвост, и рассказать, что мы оставили своего командира в смертельной опасности? Я иду с вами, - он обвел взглядом остальных, - а вы? Неужели вы согласны остаться в живых, но до конца своих дней покрыть себя несмываемым позором?
   - По правде говоря, - подал голос второй солдат, - мне наплевать на славу, если я подохну, как Риккерт, - он мотнул головой в сторону трупа одного из их товарищей, буквально полчаса назад умершего от яда в страшных мучениях. - Уж лучше, как я погляжу, сейчас удрать и сохранить свою шкуру, все равно о ваших подвигах здесь никто не узнает, все вы тут сгинете без следа... - он тяжело поднялся, закинул на плечо мешок и пошел в сторону лестницы, ведущей на верхний уровень. За ним, наклонив головы, боясь взглянуть в лица остающимся товарищам, поднялись и ушли еще четверо. Кирк и Эдгар молча смотрели им вслед. Никто не сказал больше ни слова.
   Когда спина последнего из дезертиров скрылась из виду среди дощатых конструкций верхних уровней, Эдгар вздохнул и тяжело уронил всего одну фразу:
   - Оно и к лучшему.
  
   Отдохнув несколько часов, поредевший отряд продолжил путь. Чем ниже они опускались, тем больше давили на грудь душные испарения болота. В тусклом свете открывалась неприглядная картина: обширные пустоши, заросшие жесткой травой и залитые стоячей коричневой жижей, огромные колонны, поддерживающие укрепления Чумного Города, и то тут, то там - чьи-то сверкающие красные глаза.
   Единственным относительно безопасным местом, к неудовольствию клириков, оказалась пещера, в которой горел костер Нежити. Однако, несмотря на неприятное соседство, этот костер давал неплохие шансы без особых сложностей переловить всех немертвых, которые будут забредать в это отвратительное место. Поэтому было принято решение временно стать лагерем в глубине пещеры, а впоследствии найти более подходящее место для засады на нежить.
   Оставляя в лагере раненных Эдгара и двоих солдат, Кирк и еще двое клириков делали вылазки и обследовали местность. В первый день они обошли часть болота слева от пещеры с костром, перебили целое стадо скальных пауков, получили незначительные ожоги, наглотались болотных испарений и подверглись атаке ядовитых москитов. Единственными преимуществами болота над Чумным Городом были отсутствие полых и огнедышащих собак, а также ровная и устойчивая, хотя и топкая, почва под ногами.
   Уже к вечеру второго дня стало ясно, что задержаться здесь надолго они не смогут: запасов фиолетового мха должно было хватить от силы дней на тридцать-сорок. Эдгар немного оправился от раны и объявил, что его отряд (состоявший теперь из него самого и еще двоих солдат) отправляется на переговоры с Дочерьми Хаоса. Кирк не мог ему возразить, но мысленно уже попрощался со всеми троими.
   Утром третьего дня отряды выступили в поход по направлению к правой оконечности топи - там находился крутой склон, в котором зияло отверстие пещеры, пол и стены которой блестели от серебристой паутины. Держа наготове мечи и талисманы, клирики вошли под свод пещеры и начали осторожно продвигаться вперед.
   Эдгар предупредил всех, чтобы не делали резких движений: почти наверняка они столкнутся со стражей Дочерей Хаоса, и их задача - не ввязаться в драку, а вступить в переговоры. Сам он шел первым, и, когда впереди, по бокам и сзади отряда клириков ожидаемо возникли силуэты рыцарей с обнаженными мечами, пиками и алебардами, опустил свой меч, поднял левую руку и выкрикнул:
   - Мы пришли с миром!
   - Стойте и не двигайтесь! - прозвучал под сводом пещеры зычный голос. - Кто вы и зачем прибыли во владения госпожи Квилааг?
   - Мы ищем проход в Забытый Изалит, - ответил Эдгар. - Мы просим вашу госпожу позволить нам беспрепятственно миновать ее владения и не причинять нам вреда, так же, как и мы не намерены причинять вред ей.
   - Причинить вред госпоже Квилааг? - судя по голосу, страж искренне удивился. - Вы вообще представляете, с кем имеете дело? - он подал знак, и из затененных углублений коридора выступили девять хорошо вооруженных рыцарей. - Сначала вам пришлось бы сразиться с нами, и это только малая часть нашего ордена. А уж попытка напасть на саму госпожу Квилааг... - стражник недобро усмехнулся.
   - В любом случае, у нас нет намерения нападать на кого-либо, - сказал Эдгар. - Можем ли мы получить разрешение на беспрепятственный проход по вашей территории?
   - Это вы должны спрашивать не у нас, - ответил предводитель стражников. - Проследуйте со мной, - он указал на Эдгара и Кирка, - остальным - ждать решения госпожи Квилааг, - он повернулся и пошел дальше по коридору, махнув двоим стражникам. Те забрали у Кирка и Эдгара мечи, затем пиками указали направление и двинулись за ними следом.
   Примерно через двадцать шагов коридор расширился, и взгляду Кирка открылась небольшая пещера, по полу которой с еле слышными стонами ползали несколько человекообразных созданий, обезображенных огромными бугристыми горбами на спинах. Судя по всему, они не способны были подняться на ноги с таким грузом. Предводитель стражников осторожно обошел их, дал знак Кирку и Эдгару остановиться и вошел под свод следующей пещеры. Через некоторое время он вернулся в сопровождении еще одного существа с горбом на спине, которое довольно шустро ползло по полу.
   - Незваные гости, - проскрипел обремененный горбом человек, - госпожа Квилааг согласна выслушать вас. Я - Энги, личный помощник госпожи. Предупреждаю вас, что если вы совершите какое-либо действие, которое может быть истолковано как проявление агрессии по отношению к госпоже Квилааг, вы будете немедленно атакованы и неминуемо убиты. Впрочем, я уверен, что как только вы увидите госпожу, все подобные мысли вас покинут, даже если они у вас и были. Кроме того, вам следует знать, что госпожа не говорит на человеческом языке. Для того, чтобы иметь возможность беседовать с ней, вам необходимо надеть эти кольца, - он достал из кошеля на поясе два кольца и протянул предводителю стражи, который в свою очередь протянул их Кирку и Эдгару. - А теперь входите.
   Кирк вошел следом за стражником под свод следующей пещеры, окинул помещение взглядом и резко остановился, не в силах поверить своим глазам. Ведьма Хаоса оказалась молодой женщиной с длинными черными волосами, белой кожей и ярко-фиолетовыми глазами, недобро сверкавшими на бледном бесстрастном лице. Торс женщины заканчивался на уровне подвздошных костей и ниже переходил... Кирк невольно поежился. Ниже находилась туша гигантского огненного паука с не поддающимся счету числом лап, оканчивающихся костяными шипами, которые при передвижении ведьмы по каменному полу издавали сухой противный перестук. Но самое жуткое впечатление производила паучья голова - оскаленная пасть со множеством торчащих в разные стороны ядовитых клыков и россыпью мутно-черных круглых глаз. Человеческий торс ведьмы как бы вырастал из сочленения между головой и телом паука.
   Эдгар, совладав с собой, подошел ближе к голове ведьмы и поклонился. Изо рта его вырвалось странное клокочущее шипение, и Кирк с удивлением понял, что он различает в этом шипении слова и понимает их.
   - Приветствую тебя, госпожа Квилааг, - сказал Эдгар. - Мое имя Эдгар, это мой брат по ордену сир Кирк. Позволишь ли ты изложить нашу просьбу?
   Ведьма нахмурилась, склонила голову и прошипела:
   - Чужаки! Эти края для вас запретны. Здесь царство тварей Хаоса, где они обречены до конца мира влачить свое существование. Те, кто проникает во владения Квилааг, становятся пищей для детей Хаоса.
   - Мы пришли просить позволения миновать владения Дочерей Хаоса и пройти в Забытый Изалит, - сказал Кирк. Ведьма вскинула голову.
   - Изалит!.. Что смертному понадобилось в этом проклятом месте, колыбели демонов Хаоса?
   Эдгар как можно более кратко и лаконично описал цель похода их отряда. Квилааг слушала, нетерпеливо взмахивая рукой, и как только он закончил говорить, разразилась негодующим шипением:
   - Человек, как ты можешь быть настолько самонадеянным? Охота на нежить в недрах Изалита... Вы не проживете там и часа, никто из живых не способен выжить там! Ну что ж, я с удовольствием пропущу тебя туда - тварям Хаоса нужна свежая пища! - ведьма расхохоталась и указала на проход в дальнем конце пещеры: - Ступайте, и да послужат ваши плоть и кости топливом для Пламени Хаоса!
   Эдгар и Кирк поклонились и покинули пещеру в сопровождении предводителя стражников и Энги. Им вернули оружие, отобрали кольца и препроводили в предыдущую пещеру, где их ждали остальные члены отряда.
   - Мы договорились с Квилааг, - вполголоса проговорил Эдгар Кирку. - Это очень странно и подозрительно, как мне кажется...
   - Ничего странного здесь нет, брат, - отозвался Кирк. - Она явственно дала понять, что отправляет вас на корм тамошним обитателям... Скорее всего, мы больше не увидимся, - сокрушенно добавил он.
   - Да, ты прав, - вздохнул старший командир. - Ваша миссия в Чумном Городе тоже опасна, но вы хотя бы уже представляете, с чем вам придется иметь дело. Мы же отправляемся туда, где на каждом шагу нас будет подстерегать новая ловушка...
   - Позволь мне пойти с вами! - с отчаянием в голосе произнес Кирк, уже зная, каким будет ответ.
   - Ваша цель находится в Чумном Городе, - сурово произнес его боевой товарищ. - Не позволяй ничему сбить тебя с твоего пути. А я пойду своим.
   - Я понимаю, - только и сказал Кирк.
  
   По-солдатски сдержанно попрощавшись с остающимися, Эдгар и двое членов его отряда скрылись в проеме пещеры Квилааг. Кирку и его солдатам было позволено передохнуть на выходе из первого коридора. Предводитель стражников, представившийся как Даррен, остался самолично сторожить посетителей и рассказал им немало подробностей о жизни Дочерей Хаоса.
   - Все, кого вы здесь видели, присягнули на верность ордену Слуг Хаоса. Наша главная задача - помощь Прекрасной Госпоже, леди Квиалан. По сути, наши цели здесь во многом сходны с вашими - мы охотимся на тех, кто забредает в это забытое богами место, нападаем и отнимаем человечность, чтобы преподнести Прекрасной Госпоже. Самочувствие Госпожи все ухудшается, человечностей требуется все больше и больше. Мы вынуждены принимать в свои ряды в том числе и нежить, потому что им оказался известен секрет проникновения в другие миры, чтобы добывать человечность там, убивая местных жителей. Так что, получается, в какой-то части наши с вами цели могут вступить в конфликт... Поэтому я предлагаю вам заключить сделку. Мы будем отлавливать немертвых, которые откажутся вступить в наш орден, и передавать их вам, предварительно отняв у них человечность. Вы взамен пообещаете не причинять вреда немертвым, являющимся членами нашего ордена, и передавать нам человечности нежити, которую поймаете сами. Кроме того, мы обеспечим вам защиту от местных агрессивных тварей и будем снабжать противоядиями. Что скажешь?
   Кирк минуту подумал.
   - Это не согласуется с целями моего ордена, - наконец ответил он. - Нежить должна быть изолирована от незараженных, я не могу позволить, чтобы немертвые свободно ходили среди людей. А как вы сами не боитесь заразиться?
   Даррен покачал головой.
   - Этот мир сам по себе заражен Проклятием, - сказал он. - Мы много лет живем здесь, на пороге Забытого Изалита, и лучше вас, пришельцев из земель под небом, знаем, что такое истинное проклятие. Ты знаешь историю Ведьмы Изалита и ее дочерей?
   - В общих чертах, из книг, - кивнул Кирк.
   - Так вот, послушай ту часть истории, о которой ни в одной книге не говорится, - начал Даррен. - Когда Ведьма Изалита попыталась возродить Первородное Пламя, она обратилась к той силе, которая, по ее мнению, была ближе всех к сущности Пламени - к Хаосу. Но она ошиблась. Хаос не способен согревать и давать жизнь - он способен только опалять. Кроме того, за использование своей мощи Хаос всегда требует непомерно высокую плату. И дети ведьмы оказались той самой ценой, которую она вынуждена была заплатить. Квилааг и Квиалан превратились в чудовищ, еще она сестра погибла, одна просто утратила рассудок, сын ведьмы превратился в нечто такое, чего лучше бы тебе никогда не видеть... Те, кому удалось спастись от пламени Хаоса, бежали сюда, на болота, но принесли с собой заразу, от которой умирали каждую минуту десятками и сотнями. Квиалан вобрала в себя эту заразу, остановила вымирание ее народа, и теперь она одна страдает так, как страдали бы тысячи больных людей - можешь ли ты это себе представить?.. А сестра ее, превращенная силой Хаоса в то существо, что ты видел, несмотря на то, что жизнь ее сейчас представляет собой оживший кошмар, продолжает стойко нести возложенное на нее бремя. Ты понимаешь, в чем оно заключается?
   Кирк молча отрицательно покачал головой.
   - Это потому, что ты не заглядывал в Забытый Изалит, - сказал Даррен. - Твой собрат по ордену скоро поймет... но ему это понимание уже ничем не поможет. Дочери Ведьмы Хаоса не только поплатились за ее ошибку своим превращением в чудовищ, но и продолжают жить и страдать в таком облике, по возможности уменьшая губительные последствия провалившегося эксперимента матери.
   - Что ты имеешь в виду?..
   - Ложе Хаоса породило сонмы жутких демонов, смертельно опасных существ, чуждых самой природе этого мира. Сейчас они заперты в Изалите, но для них там почти не осталось пищи, и они голодны, и... ты даже вообразить себе не можешь, что случится с миром, если они вырвутся из Изалита наружу!
   - И Квилааг?..
   - ...Она стоит на границе между Изалитом и остальным миром и не позволяет демонам вырваться наружу, а непрошеным гостям - проникнуть в Изалит. Только дочери Хаоса под силу совладать с голодными демонами. Поэтому мы стоим на страже покоя и безопасности самой госпожи Квилааг и ее сестры - потому, что они защищают нас и весь мир от демонов Хаоса. Вот такие у нашего ордена здесь задачи. А ваше Проклятие Нежити - это так, пустяки, уж поверь.
   - Я понял тебя, и я верю тебе - медленно произнес Кирк. - Думаю, если все и в самом деле обстоит так, как ты сказал, принять твое предложение будет единственно верным решением. Пойду, разъясню ситуацию подчиненным.
  
   Солдаты Кирка встретили весть об изменении характера их службы без особого восторга. Один из них сразу заявил, что не собирается присягать на верность каким-то паучихам, поэтому при первой же возможности вернется в Чумной город и будет в одиночку нести службу ордену Белого Пути. Кирк не возражал - ему было уже все равно. Второй угрюмо помолчал, но дал свое согласие.
   На следующий день первого из солдат препроводили к колесному подъемнику, с которого начинался путь на верхние уровни Чумного Города, и предоставили его судьбе. Кирка и его оставшегося подчиненного вновь привели к Квилааг и представили как новых союзников. Квилааг выслушала Даррена (Кирку кольцо для участия в беседе не выдали) и молча кивнула. После этого бывшие клирики в сопровождении стражников прошли в дальний конец пещеры Квилааг, в проем коридора. Даррен приказал солдату оставаться на месте, а Кирка провел под свод следующей пещеры.
   Посередине пещеры горел Костер Нежити - пламя на кучке костей с торчащим из центра витым мечом. Слева у входа сидел уже знакомый Кирку служитель Энги, а справа у стены неподвижно стояло существо, по виду похожее на Квилааг, но выглядевшее скорее как труп подобного создания.
   Кирк приблизился к дочери Хаоса и внимательно посмотрел на нее. В отличие от своей грозной, пышущей силой и ненавистью сестры, Квиалан выглядела такой хрупкой и беззащитной, так по-детски съежилась, будто от сквозняка, обхватив себя тонкими руками и склонив голову к плечу, что у сурового, закаленного во множестве битв, хладнокровного клирика вдруг защемило в груди. Он не смог бы описать свои чувства словами, но отчетливо понял в этот миг, что судьба привела его к созданию, которому нужны его защита, его клинок и его жизнь, и что все это он готов предоставить немедленно - ничего не требуя взамен.
   Кирк молча поклонился. Даррен произнес что-то на языке Хаоса, Квиалан, не открывая глаз, еле заметно кивнула и прошипела что-то в ответ. Даррен обратился к Кирку:
   - Госпоже нездоровится, у тебя, случайно, нет с собой человечностей?
   - Разумеется, - рассеянно отозвался Кирк, не отводя взгляда от лица Квиалан. Затем, словно стряхнув оцепенение, он снял с плеча мешок и достал свой неприкосновенный запас человечностей, собранных с трупов еще на подходах к Чумному Городу - пять штук. Держа их на ладони, он вопросительно посмотрел на Даррена.
   - Подойди и подай человечность госпоже, - вполголоса подсказал тот.
   Кирк осторожно приблизился к Квиалан вплотную и, склонив голову, протянул на раскрытых ладонях человечности, похожие на черные застывшие языки пламени. Квиалан протянула руки с узкими ладошками, осторожно взяла человечности с ладоней Кирка и прижала к своей груди. С сухим хлопком субстанция человечности растворилась, как будто впитавшись под кожу. Мертвенная бледность лица уступила место едва заметному румянцу оттенка первых лучей восходящего солнца, Квиалан подняла голову, едва заметно улыбнулась, приоткрыла глаза, и у Кирка перехватило дыхание. Из-под синеватых век с пушистыми ресницами хлынул мягкий лиловый свет, который как будто потоком теплого ветра омыл сердце Кирка, смел тяжелый доспех с тела, жестокость и усталость - с души, перенес его во времена юности, на холмы Торолунда, овеянные запахом трав и звенящие птичьими трелями...
   Кирк молча опустился на колени.
  
   Так началась служба Кирка в рядах Слуг Хаоса. В ордене состояло достаточно много немертвых, которые, как оказалось, и в самом деле не так уж отличались от людей, и когда Кирк перестал шарахаться от Нежити по старой привычке, со многими из них у него сложились вполне приятельские отношения. Немертвые обладали способностью, используя специальные предметы, вторгаться в иные миры и, убивая тамошних жителей, приносить оттуда человечности. С помощью немертвых, как выяснилось, между мирами могли перемещаться и люди. Даррен назначал стражников для охраны владений сестер, остальные разбредались по мирам на охоту.
   Кирк быстро стал одним из лидеров по количеству приносимых человечностей. Вторгаясь в чужие миры в обличье фантома, он нападал на всех, кто попадался ему на пути и имел при себе оружие, не задумываясь о судьбах своих жертв, о справедливости или соразмерности творимого им зла, и быстро завоевал репутацию безжалостного убийцы, воплощенного злого рока. Но вся эта жестокость оставалась за пределами подземелья, в котором обитала Квиалан, когда он возвращался к ней, неся драгоценные сгустки жизни.
   Энги, отметив усердие и преданность Кирка, стал относиться к нему с особой благосклонностью, передал в постоянное пользование кольцо Старой ведьмы, позволявшее общаться с дочерьми Хаоса, и втихомолку рассказал много подробностей из жизни сестер в Изалите и здесь, в подземелье, уже после катастрофы. Он поведал, что у Квилааг и Квиалан есть еще две живые сестры - одна из них повредилась в рассудке, сбежала из дома, но не покинула Изалит, и теперь скитается где-то там, среди развалин, демонов и потоков лавы, нападая на всех, кто попадется ей на пути. Вторая сестра, Квилана, успела покинуть Изалит еще до катастрофы и не пострадала, сохранив свою сущность и разум. Она уговаривала сестер последовать за ней, но они отказались, заявив, что не могут оставить народ Изалита в такой опасности...
   Кирк, выросший в семье, где было семеро детей, и где, несмотря на строгую дисциплину, между детьми и родителями царили любовь и взаимная поддержка, приходил в ужас, когда пытался вообразить себе страх и отчаяние дочерей Ведьмы, когда они увидели, что сотворила их мать, и осознали, что она пожертвовала не только собой, но и своими детьми, и всем своим народом ради цели, которой не понимала и не могла достичь. Он смотрел на Квилааг и видел перед собой не жестокое и безобразное чудовище, а решительную, храбрую и ответственную девушку, которая просто была готова применять любые средства, понимая, насколько важна цель - жестокость не была ее естественным состоянием, а так же, как и у самого Кирка, являлась лишь необходимым условием выполнения задачи.
   Что касается Квиалан... Кирк чувствовал, что это странное создание стало его единственной во всех мирах слабостью. Возвращаясь из походов, он спешил к ней, опускался на одно колено, подносил добытые человечности и с тихой радостью наблюдал, как румянец цвета зари ненадолго возвращается на ее бледное лицо. Он садился у костра, надев кольцо Старой ведьмы, и рассказывал Квиалан обо всех диковинных, любопытных и забавных вещах, которые он видел во время своих странствий по разным мирам. Иногда он приносил всевозможные красивые предметы - драгоценные камни, статуэтки, причудливые растения из других миров - и украшал ими пещеру, надеясь, что госпожа видит их, и они хотя бы немного скрасят ее существование, когда она останется одна.
   Квиалан благодарно кивала, принимая человечности, склоняла голову к плечу, слушая рассказы Кирка, едва заметно улыбалась, иногда тихим голосом задавала вопросы. Энги как-то раз сказал, что давно уже не видел госпожу в настолько похожем на жизнь состоянии, и Кирк чувствовал себя счастливым. А самой желанной и драгоценной наградой для него были лучики теплого лилового света, которые изредка пробивались из-под полуприкрытых век с пушистыми пепельными ресницами. За эти мгновения Кирк с радостью отдал бы и всю собственную человечность.
  
   Шли дни, орден пополнялся новыми людьми и немертвыми, поток человечностей не иссякал, состояние Прекрасной Госпожи как минимум не ухудшалось. Кирк по-прежнему старался проводить с Квиалан как можно больше времени, развлекая ее беседами, стараясь принести хотя бы немного красок в ее сумрачное обиталище. Квиалан все чаще заговаривала с ним, задавала вопросы, начала понемногу рассказывать о себе. Кирк чувствовал, что нашел свое место в мире, свою крепость, и собирался защищать ее до последнего вздоха.
   Почти сразу выяснилось, что защита просто необходима. Квиалан, кроме всего прочего, оказалась Хранительницей Огня, что означало, что ей грозила постоянная опасность со стороны огромного количества мародеров - немертвых, которые приходили к ее костру не с целью восстановить здоровье и пополнить запасы эстуса, а чтобы убить ее и заполучить ее Душу, которую можно было затем преподнести другой Хранительнице в обмен на новую, более вместительную флягу для эстуса. Даррен и так уже организовал постоянную охрану пещеры Квиалан, а Кирк, терзаемый беспокойством, потребовал еще усилить ее, и по возможности сам проверял бдительность часовых.
   Кирк не считал дни, он уже давно забыл, как давно он пришел в эту землю. И жизнь в Торолунде, и служба Белому Пути в Лордране теперь казались ему полузабытым сном, странным и неправдоподобным. Однако время шло и приносило в этот забытый богами уголок пугающие изменения, созвучные происходящему во внешнем мире.
   Поток немертвых к костру Квиалан в какой-то момент резко уменьшился, причем все больше попадалось таких, кто пытался покушаться на ее жизнь, и все меньше желающих присягнуть на верность ордену Слуг Хаоса. Кирк стал все реже ходить на охоту за человечностями - он боялся оставить Квиалан одну. Однако, несмотря на снедавшие его беспокойство и тревогу, он вынужден был время от времени сам отправляться в походы, потому что число членов ордена тоже внезапно резко сократилось, человечностей стали приносить намного меньше, и Квиалан все чаще чувствовала себя плохо, бессильно клонилась набок, еле слышно прерывисто вздыхала и стонала. От этих звуков в душе Кирка все переворачивалось, и он с удвоенной яростью расправлялся со своими жертвами на охоте и с враждебной нежитью, приходившей к костру Квиалан не с добрыми намерениями.
  
   Однажды во владениях Дочерей Хаоса появилась немертвая женщина, которая повергла Кирка одновременно в трепет и уныние: с легкостью уклонившись от его атаки, она бескровным приемом без видимых усилий обезоружила его, но не убила, а пояснила свои намерения - ей так же, как когда-то соратникам Кирка, необходимо было пройти в Изалит - и, отказавшись вступать в орден, бескорыстно пожертвовала Квиалан имеющиеся у нее человечности. Кирка сковал ледяной ужас: рыцарь наглядно убедился, что не способен обеспечить госпоже необходимую защиту. Ужас едва не перешел в отчаяние, когда в разговоре выяснилось, что только что нежить по имени Светлячок убила саму Квилааг. Ненавидя себя за проявленную слабость в схватке, Кирк возблагодарил богов за то, что Светлячок оказалась не из числа тех, кто приходил забрать Душу Хранительницы Огня - что он мог бы противопоставить ей в таком случае?..
   Своими доблестью, благородным поступком и проявленным к Квиалан состраданием Светлячок завоевала искреннее восхищение Кирка, и он предложил ей отдохнуть в убежище ордена Слуг Хаоса, прежде чем отправляться в Изалит. То обстоятельство, что Светлячок убила Квилааг, не слишком огорчило Кирка и других членов ордена: они все опасались ее, так как всем было известно, что дочь Хаоса, как и родственная ей стихия, питается отнимаемыми у живых существ жизнями, так что любой из ее рыцарей в какой-то момент мог стать пищей. Кирка беспокоило только то, о чем в самом начале говорил ему Даррен: кто в отсутствие Квилааг способен сдерживать тварей Хаоса и не давать им вырваться в мир?..
   Светлячок успокоила его: она идет в Изалит именно за тем, чтобы усмирить Хаос, лишить его мощи Великой Души и по возможности истребить побольше демонов. Кирк, который видел Светлячка в деле, послушав рассказы о том, что ей уже удалось совершить за время скитаний по Лордрану в теле Нежити, после долгих колебаний согласился, что уж если кто и сможет заменить Квилааг в деле сдерживания сил Хаоса, так это Светлячок. Он рад был бы сам отправиться с ней, но не мог оставить Квиалан, и кроме того, Светлячок предупредила его, что живым в Изалите делать нечего - туда не следует соваться тем, у кого нет неограниченного запаса жизней, восстанавливаемых у костров, и здоровья, восполняемого эстусом.
  
   Светлячок ушла, Кирк остался на страже в пещере Квиалан. Он не стал рассказывать ей о том, что Квилааг погибла - все равно бедняжка не видела сестру уже очень давно, потому что не могла передвигаться, а Квилааг не заходила к ней, значит, можно было продолжать делать вид, что ничего не изменилось. На душе у Кирка было тяжело, но он изо всех сил старался вести себя естественно, рассказывал истории, время от времени спрашивал у Квиалан, как она себя чувствует, встречал подносителей человечности и контролировал смену стражи.
   Прошло несколько дней. Члены ордена с добытой человечностью появлялись все реже и реже. Квиалан явно чувствовала себя совсем плохо, ее руки беспокойно двигались, губы судорожно сжимались, то и дело слышались прерывистые вздохи. Кирк не мог больше этого выносить. Приказав охранявшим пещеру стражникам удвоить бдительность и предупредив Энги, он вышел из пещеры и активировал Треснувшее красное око, чтобы отправиться в другой мир на охоту. Подгоняемый тревогой и непонятным давящим чувством, он вихрем пронесся по чужому миру в образе пылающего фантома, за несколько часов набрал десяток человечностей и поспешил назад в свой мир.
   Материализовавшись в коридоре перед входом к Квиалан, Кирк внезапно вздрогнул, как от попадания молнии. Что-то было не так. Стражника, охранявшего вход с этой стороны, на месте не оказалось. И что-то еще изменилось в окружении, Кирк не сразу сообразил, что именно, а когда понял, то похолодел и бросился в пещеру, выхватывая меч.
   Не было слышно треска костра.
  
   ...У каждого живого существа должен быть дом. Родное, безопасное пристанище. Место, где заледеневшее сердце оттаивает и начинает биться ровно, прогоняя чудовищ, набившихся в твое сознание за время странствий. Место, где душа, покрытая шрамами, коркой запекшейся крови - крови врагов и твоей собственной - очищается, становится вновь мягкой и легкой, как в детстве. Место, где сами собой затягиваются раны, где ты вспоминаешь, что такое смех от души и искренние слезы. Место, где ты можешь быть самим собой - и не бояться потерять себя.
   Нет больше такого дома. Погас лиловый свет в его окнах...
  
   Кирк не понимал, где он находится. Он не хотел ничего понимать. Он хотел перестать вообще что-то понимать - он предпочел бы прямо сейчас перестать дышать. В голове гудело, отстраненно чувствовалась боль в руке, ноге, в боку... Руки дрожали, опираясь на что-то каменное. Перед глазами прыгали отсветы огня и красные пятна.
   Кто-то окликнул его по имени. Кирк с трудом повернулся на голос и вроде бы узнал стоящую перед ним фигуру. Как она здесь оказалась?.. Встряхивает за плечи, спрашивает: "Что случилось?". Кирк усилием воли попытался разогнать кровавый туман в голове - и тут же, как ударом каменного молота, изнутри его сотрясло и едва не сбило с ног неумолимое осознание непоправимости произошедшего.
   "Она мертва..."
   "Кто?.. Да что случилось, говори же наконец!"
   Светлячок усаживает его на ступени лестницы, заставляет снять перчатки, подносит к губам фляжку. Большой глоток вина заставляет закашляться, в голове немного проясняется. Кирк осознает, что он - в Изалите, что попал он сюда в погоне за мародером, убившим Квиалан.
  
   ...Костер не горит, темнота разбавлена лишь мертвенным зеленоватым свечением грибов, растущих на грудах мертвых паучьих яиц. Возле входа в пещеру лежит Энги, почти перерубленный пополам, тощие руки бессильно вытянуты в сторону его госпожи. А сама госпожа... Кирк смотрит и не видит, не хочет видеть... но уже понимает: эта картина до самой смерти отпечатается на его сетчатке и будет преследовать, едва он закроет глаза.
   Квиалан лежит на полу, паучье тело бессильно обмякло, а человеческий торс отрублен и отброшен к противоположной стене. Кирк впервые видит ее глаза так широко распахнутыми, в них навеки застыла лиловая темнота...
   Над телом стоит незнакомец в броне рыцарей Хавела, в руке он сжимает полуторный меч-бастард, с которого капает на пол пещеры кровь.
   Кровь моей Квиалан?..
   Кирк вложил в первый удар всю свою ярость и отчаяние, все нежелание принимать происходящее и безумную жажду все каким-то образом исправить. Враг не успел заслониться щитом, но каменный доспех защитил, убийца удержался на ногах и вдруг, замерцав, начал исчезать, растворяться в воздухе.
   Кирк мгновенно понял, что пришелец воспользовался каким-то предметом для перемещения в другой мир, и рванулся за ним, на ходу выхватывая и активируя Треснувшее красное око, пока след еще не остыл. Что за мир встретил их - Кирк так и не рассмотрел, он вылетел прямо под удар бастарда, парировал и бросился в яростную атаку. А убийца через пару мгновений вновь замерцал в воздухе и исчез.
   Еще одно Око, еще один мир, еще пара ударов. Звон стали, яростное рычание, брызнувшая кровь. Боли не чувствуется, но левая рука и правая нога онемели, плохо слушаются. Не поддаваться...
   Следующее Око выбросило в следующий мир, короткая алая вспышка перед глазами - и вдруг навалились тишина и пустота: враг снова скрылся, а использованное Кирком Око было последним. Конец...
  
   - Как минимум, ты должен найти своего врага и отомстить, - сказала Светлячок. - Это ты должен сделать в любом случае, хочешь ты шевелиться или нет. Думаю, ты узнаешь его среди тысячи, даже если он сменит доспех.
   Кирк знал, что найдет врага, через сколько бы миров тот ни прыгнул, чтобы замести следы. Необходимость завершить начатое горела единственным путеводным маяком впереди, в сером тумане безысходности.
   - У меня закончились Треснувшие красные очи, - проговорил он.
   - А я и не знала, что живые могут ими пользоваться, - удивленно проговорила Светлячок. - Ну что ж, тем лучше. Я отдам тебе свой запас, я ими не пользуюсь, мне в чужих мирах делать нечего, в своем забот хватает... У меня их немного, четыре штуки. Но ты наверняка добудешь еще, когда выберешься отсюда. И вот еще, возьми это, - она протянула ему небольшой мелок, - если будешь в затруднении, начерти знак призыва, и я приду на помощь.
   - Спасибо, - проговорил Кирк, - ты настоящий друг, Лидия из Асторы. Я у тебя в долгу.
   - Не нужно, - печально проговорила Светлячок, - я очень сочувствую тебе, мне искренне жаль твою леди, я бы и сама помогла тебе отомстить за нее, но мой долг не позволяет мне сейчас сворачивать с пути. Поэтому я помогла тебе, чем смогла, и должна отправляться дальше. Разве что... Есть у меня одна просьба, с которой я обращаюсь к тем, кто достаточно добр ко мне и заслуживает доверия...
   - Я слушаю тебя.
   - Если встретишь мою дочь Ингинн - по возможности помоги ей, если она будет в затруднении. Посмотри на меня внимательно, запомни мое лицо, и ты обязательно узнаешь ее при встрече. Надеюсь, я не слишком многого прошу...
   - Я обязательно окажу твоей дочери всю необходимую помощь, если встречу ее, Светлячок. Слово рыцаря.
   - Благодарю тебя за это обещание, Кирк из Торолунда. Надеюсь, что ты достигнешь своей цели. Может, мы еще увидимся... А теперь мне пора. Пожелай мне удачи и прощай.
   - Прощай, Светлячок. Спасибо тебе еще раз. Да осветит Пламя твой путь.
  
  
   11. Киран (давно)
   Поход в Королевский лес на битву с фантомами Тьмы - первый ее поход с рыцарями Гвина - Киран запомнила на всю жизнь в мельчайших подробностях. Через пятнадцать дней после возвращения Арториаса ее вызвал к себе Орнштейн. Киран ждала этого вызова и боялась, что его не последует. За прошедшие пятнадцать дней она пять раз встречалась с Арториасом, они продолжали работу над поисками способов защиты и нападения для предстоящего сражения. Два дня назад, когда они, как обычно, засидевшись за полночь, разобрали последний из манускриптов, откопанных Киран на чердаке библиотеки в таком пыльном запаснике, что при проведении там изысканий чихание и ругань доносились со стороны редких посетителей с одинаковой частотой, Арториас, захлопнув тетрадь, потянулся и сказал:
   - Ну что ж, я думаю, в замке и в библиотеке мы сделали все, что могли. Пора применить наши знания на практике. Завтра скажу Орнштейну, чтобы собирал отряд.
   Киран замерла, сердце глухо забилось. Осторожно, боясь услышать не тот ответ, которого она ждала всей душой, она проговорила:
   - Вы возьмете меня с собой?
   Арториас внимательно посмотрел на нее. Киран, не дрогнув, встретила этот взгляд. Повисло напряженное молчание. Арториас смотрел на нее своими волчьими глазами и, казалось, читал ее мысли, ища в них подтверждение верности принимаемого решения.
   - Ты будешь очень нам полезна, - наконец сказал он медленно, как будто через силу. Киран поняла, что все это время не дышала, и медленно и осторожно выдохнула. Арториас перевел взгляд на портрет Гвина на стене.
   - Я поговорю с Орнштейном, - устало проговорил он. - Сначала нужно убедить его, затем ему придется убедить Гвина. Состав отряда будет утверждать он. Слишком велика ответственность, которая ложится на каждого члена отряда.
   - Спасибо за доверие, - тихо сказала Киран, собрала свои записи и покинула кабинет.
  
   На следующее утро ее вызвали к Орнштейну прямо с тренировочного боя. Комнаты капитана располагались на втором этаже башни, на верхних ярусах которой располагались личные покои королевской семьи, поэтому пройти к нему без особого приглашения (и конвоя) было невозможно.
   Два стражника сопроводили ее до кабинета командующего, пропустили в двери и застыли снаружи по сторонам дверного проема. Киран вошла в кабинет и поклонилась.
   - Доброго утра, лейтенант Киран, - пророкотал Орнштейн, усмехаясь в густые усы. - Входи, садись, - он указал на стул напротив. - Судя по всему, ты произвела на нашего Арториаса весьма сильное впечатление, потому что он заявился ко мне сегодня еще до рассвета и сразу же, не давая мне вставить и слова, произнес пламенную речь - которую не иначе как полночи готовил - о том, как ты будешь нам полезна в предстоящем походе в Королевский лес. Я долго его слушал, не перебивая, и даже не кивал, чтобы он не закончил свое выступление раньше времени, потому что такой прекрасной, прочувствованной речи я не слышал от него уже много лет...
   - Орнштейн, прекрати, - донесся из соседней комнаты недовольный голос Арториаса. Орнштейн ехидно засмеялся.
   - Видишь, он до сих пор тут сидит, - сказал он, кивнув в сторону дверного проема, ведущего в гостиную. - Принес кипу бумаг, что-то мне зачитывал и пояснял, что большая часть из найденных заклинаний - твоя заслуга...
   Киран почувствовала, что краснеет, и отчаянно пожалела о том, что в кабинет к командующему полагается входить без шлема.
   - Итак, Арториас ходатайствует о включении тебя в отряд для предстоящего похода, - посерьезнев, сказал Орнштейн. - Поскольку я не имел возможности лично контролировать твое обучение, я вынужден доверять суждениям твоего наставника. А так как упомянутый наставник за все время, что мы служим вместе, еще ни о ком так хорошо не отзывался, то я считаю, что решение о включении тебя в состав отряда можно считать верным. Я поговорю с Гвином. На полдень мне назначена аудиенция, после нее я вызову тебя и сообщу о результатах. А сейчас возвращайся к своим обязанностям. Вполне возможно, что в ближайшее время характер твоей службы лорду Гвину кардинально поменяется. Так что наслаждайся последними днями легкой жизни, - Орнштейн, усмехнулся, на сей раз невесело.
   Киран поклонилась и собралась выходить. В этот момент в дверном проеме, ведущем в соседнюю комнату, показался Арториас, остановился, опершись на дверной косяк, и быстро глянул на Орнштейна, затем на Киран. Ее поразил этот взгляд. Если она за все это время научилась правильно понимать настроение своего наставника, то чувствами, промелькнувшими в его взгляде, были, несомненно, боль и печаль.
  
   Гвин утвердил включение Киран в состав отряда. Как признался позже Орнштейн, он просто не стал заострять внимание на кандидатуре новичка, опасаясь лишних вопросов. В результате отряд, включавший, помимо Киран, Арториаса и самого Орнштейна, еще двенадцать рыцарей, наиболее искушенных в магии, выступил в поход на рассвете через три дня. Все рыцари получили четкие наставления по применению заклинаний, найденных Киран и Арториасом, но при этом каждый из них понимал, что вся подготовка могла оказаться бессмысленной, так как никто до сих пор не знал, какова природа тварей, с которыми им придется иметь дело. Все были готовы к самому худшему.
   До места, где Арториас оставил тварей, заключенных в магическую сферу, отряд добрался к вечеру. Орнштейн распорядился сделать привал, выставить часовых и отдохнуть до рассвета, так как в темноте сражаться было опасно, а сам в сопровождении Арториаса отправился на разведку. Вернувшись через два часа, они рассказали, что сфера находится на прежнем месте и выглядит точно так же, как раньше, что позволяет предположить, что магическая управа на этих тварей все же существует.
   Костров не разжигали, чтобы не привлекать внимания. Трое рыцарей заступили в караул, остальных Орнштейн собрал в кружок и предложил Арториасу еще раз повторить тактический план.
   - Как только позволит освещение, мы окружаем сферу на расстоянии, достаточном для воздействия заклинаний - стоять следует шагах в пятнадцати, ближе не подходите - опасно, но и дальше отходить рискованно, сила заклинаний снизится. Затем я дам сигнал и сниму защиту. После этого каждый из вас выбирает цель и использует заклинания, которые я нашел. Мы выбрали два заклинания - Пожиратель Тьмы и Ослепляющий Свет. Первым я использую Пожиратель Тьмы - следите, нанесет ли оно урон, если нет - нам нужно второе. Держите эликсиры наготове - сил потребуется много. Будьте предельно внимательны - твари атакуют сгустками Тьмы, вы должны обязательно уворачиваться от них, иначе они полностью парализуют вас. Зачаруйте доспехи на повышенную защиту от Тьмы, но это практически не помогает, я проверял... Щитами пользоваться вообще бессмысленно, рассчитывайте только на возможность отразить сгусток Тьмы заклинанием. Ваше оружие - быстрота и внимательность.
   Киран обвела взглядом рыцарей, слушавших Арториаса с мрачными и сосредоточенными лицами. Каждый из них повидал на своем веку немало битв, имел десятки шрамов и сросшихся переломов, но остался жив благодаря своим навыкам владения оружием. В предстоящей битве им придется полагаться на магию, к которой они не питали большого доверия, и это делало сражение во сто крат труднее - доверие к клинку, щиту и доспеху придавало уверенность в своих силах. Но на то они и были элитой среди рыцарей лорда Гвина, чтобы без тени сомнения идти в бой даже без оружия, к которому привыкла рука.
   Сама же Киран вдруг ощутила растерянность - ее охватило странное чувство нереальности происходящего. Умом она понимала, что сейчас ей надлежит испытывать страх, возможно, сомневаться в своих силах, потому что ей никогда до сих пор не приходилось участвовать в подобных сражениях. Вместо этого она ощущала странное спокойствие... как отражение спокойствия и сосредоточенности, которые она видела на лице Арториаса.
   Все вопросы были заданы, все распоряжения получены. Рыцари разбрелись в разные стороны и стали устраиваться на ночлег. Киран, сняв перевязь с мечом и кинжалом, уселась под толстым деревом, удобно устроившись в выемке между корнями, и привалилась спиной к стволу. Близость живого, древнего, могучего дерева успокаивала, спиной Киран словно бы впитывала его вековую мудрость и терпение.
   Арториас сидел поодаль возле такого же дерева, положив перевязь с мечом на колени. Неслышно подошел Орнштейн и уселся рядом. Он заметил, что взгляд Арториаса направлен в сторону Киран, и задумчиво произнес:
   - Меня весь день подмывает задавать ей глупые вопросы вроде: "Ну что, ты готова?", но я прекрасно понимаю, что такими вопросами ее можно только обидеть...
   - Как она может быть готова? - отозвался Арториас. - Как к этому можно быть готовым? Кто из нас на самом деле готов - ты, я, остальные? - он запрокинул голову и посмотрел на беззвездное небо, проглядывавшее между кронами деревьев. - Единственное, что я могу сказать - она не подведет, не дрогнет в последний момент.
   - Ты настолько в ней уверен?..
   - Настолько, насколько можно быть уверенным в ком-то другом, - твердо сказал Арториас. - Почти как в самом себе, - и он снова перевел взгляд на фигурку в синем доспехе, свернувшуюся в корнях дерева.
   - Ты так хорошо успел ее узнать? - Орнштейн с сомнением посмотрел на старого друга, замолчал, увидев выражение его лица, хотел было что-то сказать, но сдержался и лишь покачал головой.
   Киран медленно выдохнула и расслабила все мышцы. Как бы ни был беспокоен разум, тело перед сражением должно отдохнуть. Она незаметно наблюдала за беседующими Арториасом и Орнштейном и каким-то образом чувствовала, что говорят они о ней. "Орнштейн не доверяет мне..." - подумала она с горечью. Ничего удивительного - он совершенно ее не знает. Но Арториас сказал, что она может быть им полезна... Киран закрыла глаза и стала про себя повторять заклинания.
  
   Темнота сменилась серыми сумерками. "Время", - сказал Арториас, поднимаясь на ноги. Неслышно, как тени, из предутреннего тумана появились четырнадцать рыцарей и окружили Арториаса. Орнштейн, кивнув ему, отступил в сторону, передавая командование старому товарищу.
   - Двигаемся на восток, - Арториас указал направление. - По мере продвижения рассредоточьтесь, чтобы сразу занять позиции. Киран, ты встанешь слева от меня. Орнштейн, ты возьми под контроль противоположную сторону. Будьте внимательны - я запер в сфере около трех десятков этих тварей, но это не означает, что по лесу не могут ползать их сородичи. Выступаем, - и он первым двинулся вперед.
   Киран шла следом, выдерживая дистанцию в пять шагов и держась немного слева, внимательно глядя по сторонам. В лесу было тихо, только в отдалении печально посвистывала какая-то ночная птица да изредка потрескивали ветки под ногами рыцарей. Через полчаса отряд подошел к поляне, в центре которой висел, переливаясь дымчато-серыми и голубыми полосами, шар, похожий на исполинский мыльный пузырь. Он тихонько гудел, и чудилось, что это воздух на поляне звенит от напряжения. В поперечнике шар был примерно равен высоте деревьев, из-за его огромного размера часть близко расположенных деревьев словно бы вросла в него, и их верхушки, торчащие из шара, почернели и скрючились. Киран всмотрелась в поверхность шара и невольно поежилась: под тонкой магической пленкой бешено сновали и вертелись темные силуэты, даже в таком полуразмытом виде наводящие ужас.
   Рыцари быстро окружили сферу. Арториас подождал, пока по цепочке с обеих сторон к нему придут сигналы о том, что все заняли свои места, достал из чехла два небольших посоха и сжал их в руках. Киран достала один посох - она прекрасно понимала, что на использование заклинаний с двух рук у нее не хватит внутренней магической энергии. Арториас вгляделся в шар, поднял посохи и скомандовал: "Начали!". Из его левой руки вырвалась струя оранжевого света, ударилась в шар, который мгновенно с сухим хлопком разлетелся на синеватые искры. Одновременно из правой руки Арториаса вылетела ослепительная ярко-синяя сфера и устремилась к тому, что высвободилось из лопнувшего шара и стремительно начало разлетаться в стороны.
   Твари выглядели как прорехи в ткани мира - черные продолговатые дыры, ведущие в ничто. Воздух вокруг них колебался, словно они горели черным пламенем. Магическая сфера, выброшенная Арториасом, ударилась в одну из них и с шипением провалилась вовнутрь. Киран похолодела, но мгновением позже заметила, что тварь несколько уменьшилась в размере. Когда в нее попала вторая сфера, стало окончательно понятно, что заклинание действует: тварь замедлилась, стала искривляться и съеживаться - и вдруг, словно собрав всю свою ярость, выбросила из своего нутра несколько черных шаров, которые с ужасающей скоростью полетели в сторону Арториаса. Вскинув левую руку, он выпустил еще одну синюю сферу, черные шары с сухим треском соприкоснулись с ней, и воздух сотрясла почти беззвучная ударная волна, сорвавшая с близлежащих кустов все листья и мелкие ветки.
   Со всех сторон на черных фантомов устремлялись сияющие магические сферы, то тут, то там с низким, на пределе слышимости гулом заклинания Света сталкивались со сгустками Тьмы. Киран брала в прицел одну тварь за другой, уворачивалась от черных шаров, встречала следующие залпы синим щитом, и в сердце ее горела злая радость, искажая лицо в яростной усмешке, когда она видела, что твари под градом ударов ее и ее товарищей одна за другой съеживаются, опадают и рассыпаются по выжженной траве черными хлопьями, похожими на пепел от сгоревшей бумаги.
   Однако радоваться было еще рано - тварей словно бы не становилось меньше, все новые и новые фантомы летели от центра рассыпавшейся сферы, как будто там был открыт прямой проход из Бездны. Киран почувствовала, что силы начинают иссякать, и нащупала левой рукой на поясе склянку с эликсиром, восстанавливающим магическую энергию. Полагаться на эти эликсиры можно было только в не слишком долгом бою, потому что они не давали энергию сами по себе, а просто преобразовывали физическую энергию тела в магическую, поэтому высок был риск просто израсходовать все силы и упасть.
   Сделав глоток, она отшвырнула склянку и почувствовала одновременно шум в голове и прилив сил. Огненно-синие сферы срывались с ее посоха со все сокращающимися промежутками. Закусив губу, она всмотрелась в толпу фантомов и попыталась пересчитать их. Арториас говорил о трех десятках, но сейчас, после четверти часа яростного сражения, их до сих пор оставалось не меньше этого количества. Киран покосилась на Арториаса. Он швырял в толпу фантомов заклинания с двух рук, магические взрывы, разбрызгивающие вокруг снопы невыносимо ярких искр, непрерывно освещали его, делая его самого похожим на сгусток магии. Киран поняла, что силы его тоже истощились - промежутки между выбросами магии становились все длиннее. Наконец Арториас опустил левую руку и нашарил на поясе склянку с эликсиром. Отвлекшись всего на мгновение, чтобы отхлебнуть из склянки, он сбился с ритма и чуть запоздал с парированием залпа черных сфер - столкновение черного и синего шаров произошло слишком близко, ударной волной Арториаса отбросило назад и развернуло в сторону. Киран увидела следующий рой черных сфер, летящий прямо в грудь Арториасу, и с ужасом поняла, что отразить атаку наставник не успеет. Выдохнув с яростным криком, она неимоверным усилием в последний момент изменила траекторию полета своего шара, который уже крутился на кончике посоха, и послала его вправо, навстречу сгусткам Тьмы, нацеленным на Арториаса. Взрыв полыхнул в шаге от него, Арториас на мгновение потерял равновесие, но он был жив и невредим - и это главное; через мгновение он уже принял боевую стойку, и ярко-синие сферы полетели во врагов с удвоенной скоростью.
   Киран же после вынужденного разворота вправо вернулась к исходной позиции и перевела взгляд на своего противника, но было уже поздно: не успев даже ничего понять и осознать, она вдруг как будто провалилась в ледяное облако: начиная от левого плеча, по телу быстро распространились холод и онемение. Пропали звуки и свет. Пришло ужасающее, мертвенное спокойствие. Сердце билось все медленнее, как будто вмерзало в глыбу льда и с каждым ударом было вынуждено проламывать все более толстую ледяную корку.
   Киран не могла бороться - она просто не осознавала, что она должна, хочет и может с чем-то бороться. Ледяное спокойствие - вот что есть смерть. Сердце билось все реже и реже, словно бы нехотя выполняя последний долг. И вдруг на очередном ударе, подобно тому, как потерпевший кораблекрушение, теряя дыхание, из последних сил выбрасывает на борт подоспевшей лодки тело ребенка, не зная даже, жив ли он, сердце вытолкнуло на поверхность угасающего сознания - обрывок сна?.. Воспоминание?.. "Очень хорошо", глуховатый голос, ускользающая улыбка. Ветер бросает прядь темных волос в лицо, утреннее солнце Города Богов заставляет синие глаза щуриться...
   Киран вдохнула с хриплым стоном: грудь онемела и отказывалась расширяться, воздух как будто застрял в горле и не хотел входить в легкие. Сконцентрировав все оставшиеся силы в правой руке, она подняла посох и, направив его на себя, произнесла одними губами заклинание Лечения. Через пару секунд в голове слегка прояснилось, Киран начала ощущать левую сторону тела, хотя онемение не прошло. Приподнявшись на правой руке, она оглядела поле сражения. Фантомов осталось около десяти штук, в пяти шагах справа от нее стоял Арториас, наклонившись вперед и вытянув руки, и безостановочно швырял синие сферы. Киран перевела взгляд влево - и не увидела ни одного рыцаря вблизи. Рывком поднявшись на одно колено, она вытянула вперед правую руку и начала яростно хлестать фантомов магией. Сферы срывались с ее посоха одна за другой, сминали, разрывали силуэты тварей, сталкивались со сгустками Тьмы, разбрызгивали вокруг ослепительные искры и хлопья черного пепла...
   И вдруг все закончилось. Киран лежала среди изломанных и обугленных стеблей папоротника, смотрела в небо и чувствовала, как ледяное спокойствие с левой стороны тела перетекает на правую и забирает себе оставшиеся в ней крохи тепла. А потом она взлетела в воздух - сильные руки подняли ее на огромную, как ей показалось, высоту, мир закружился и исчез, как стертый со стекла след от дыхания.
  
   - Отойди, я сам ею займусь, ты же еле на ногах держишься!
   - Не мешай, - чья-то рука прикоснулась к ее левому запястью, вторая легла на лоб. Шепот, заклинание. Сквозь руку, держащую за запястье, в тело устремился поток огня, сквозь руку на лбу - вихрь мороза. Встретившись где-то за ребрами, потоки схлестнулись, свились в жгут и подстегнули сердце, которое застучало быстро и неритмично, словно наверстывая упущенные удары. Тело Киран дернулось, она открыла глаза и увидела склоненное над ней напряженное, бледное лицо Арториаса. Она попыталась сказать "Спасибо", но губы не слушались, и она только слабо улыбнулась, и даже такая малость потребовала от нее чудовищных усилий. Лицо Арториаса просветлело.
   - Так-то лучше, - устало улыбаясь, проговорил он и поднялся на ноги, но тут же пошатнулся и оперся о дерево.
   - Вот-вот, о чем я тебе говорил? - проворчал Орнштейн, подхватывая Арториаса за плечи и усаживая у корней дерева напротив Киран. - Сначала помоги сам себе, а потом уж лезь лечить других! - он быстро произнес заклинание, направив на Арториаса посох, потом достал из поясной сумки две склянки и протянул ему одну. - Немедленно выпей, это приказ! - он стоял рядом и грозно смотрел на Арториаса, пока тот не откупорил склянку и не выпил эликсир. Потом опустился на колени возле Киран, приподнял ее голову и влил содержимое второй склянки ей в рот. - Теперь сидите оба смирно и не мешайте магии работать! - он поднялся и ушел к другим стоящим, сидящим и лежащим рыцарям отряда (позднее Киран узнала, что из пятнадцати членов отряда в живых осталось девятеро).
   Арториас сидел, расслабленно привалившись к стволу дерева, но Киран видела огненные точки его волчьих зрачков и понимала, что он смотрит на нее. Она попыталась произнести хотя бы звук, задать вопрос, ей просто необходимо было знать, что все закончилось, что они справились... но силы окончательно оставили ее, и она провалилась в туманные глубины забытья. Краешком сознания она уловила - или ей почудилось на грани между явью и беспамятством - как тихий голос Арториаса произносит: "Ты же не могла так скоро оставить меня...".
  
  
   12. Светлячок (сейчас)
   Так тяжело на душе после победы в сражения у нее еще никогда не было. И тому, что для победы над Великим Волком ей понадобился целый день - та же причина: как же сложно поднять руку на того, кто из последних сил защищает могилу павшего товарища...
  
   ...Остатки стен и россыпи камней лишь обозначали в пространстве границы разрушенного некогда величественного строения: круглого зала под куполом, ставшего святилищем и местом поклонения праху рыцаря Арториаса. Как странно... Светлячок знала, где погиб Арториас, видела его настоящее надгробие. Это было совсем не здесь. Неужели Альвина нарочно создала это фальшивое святилище, чтобы отвлечь внимание досужих искателей приключений от истинной могилы Волчьего рыцаря? Но как объяснить это Сифу, который непременно нападёт на осквернителя могилы хозяина?
   Арена поросла высокой травой, в которой синими звёздами сияли мелкие цветы. Корни деревьев раскрошили кладку стен, и от всего строения сохранилась только арка входа. Вместо величественного купола над головой низко нависало пасмурное небо. И было тихо. Умиротворяюще, по-кладбищенски тихо. Только журчал неподалеку небольшой водопад да изредка в отдалении печально вскрикивала какая-то птица.
   Светлячок медленно двинулась по окружности арены, обходя покосившиеся надгробия и воткнутые в землю сломанные и заржавленные мечи и копья. Она знала, что могилу Арториаса охраняет его волк Сиф, но представления не имела, каков сейчас этот волк - после стольких лет, а точнее, десятков или даже сотен лет, миновавших с того дня, когда Светлячок, следуя за светящимся в кромешном мраке призрачным силуэтом кошки Альвины, нашла и вывела из отравленных Бездной подземелий Олачиля молодого волка, дрожащего всем телом, настороженно озирающегося и с надеждой обнюхивающего руки спасительницы...
   Нет, Сиф. Ничего не вышло.
   Не спасли эти руки твоего хозяина. Зря ты надеялся...
   И вот сейчас Светлячку предстояло предать доверие Сифа во второй раз...
   Птицы замолкли. Ветер утих, и даже шум водопада, казалось, зазвучал приглушенно, как через деревянную стену.
   Безмолвие. Покой.
   "Простите, сир Арториас..."
   Светлячок подошла к обелиску, перед которым возвышался воткнутый в землю исполинский меч. Подняла руку, коснулась синеватой, темной, почти черной стали клинка. Мелькнула мысль: "Зря ты, Сиф, никого не пускаешь к могиле; вон как памятник мхом порос, почистить бы..."
   Небо скрыла темная тень. Светлячок только успела поднять взгляд - и вот она уже распростерлась навзничь, прижатая к земле исполинской волчьей лапой.
   В прорези шлема заглядывали яростные глаза с алыми огоньками в глубине зрачков. Всё пространство вокруг, казалось, заполнилось грозным рычанием...
   ...Которое вдруг оборвалось удивленным коротким взвизгом. Волк шумно втянул носом воздух возле самого забрала шлема Светлячка. Алые огоньки в зрачках погасли. Уши прижались к голове и тут же встали торчком. Волк тихо и недоуменно заскулил, склонив голову набок, внимательно и строго разглядывая лежащего перед ним рыцаря. Взгляд зверя затуманился тоской и... узнаванием?..
   Светлячок медленно-медленно, осторожно подняла руку и коснулась морды волка.
   - Ты помнишь меня? Сиф...
   Тоска во взгляде стала еще глубже. Волк дернул мордой, словно хотел ткнуться носом в руку с таким знакомым запахом...
   Над ареной разнесся тоскливый, полный боли вой.
   Где-то в глубине могучей звериной груди, под густым серым мехом зародилось угрожающее рычание. Сиф тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и отпрыгнул. В глазах снова вспыхнули алые огни.
   - Сиф... - умоляюще и обреченно выдохнула Светлячок, нашаривая рукоять лежащего рядом меча. - Ты ведь узнал...
   Волк крутнулся на месте, перескочил через обелиск - и вот он уже смотрит сверху, с замшелой и потрескавшейся каменной плиты, на поднимающегося на ноги рыцаря. Не на спасительницу, не на друга - на святотатца, посягнувшего на покой могилы хозяина.
   "Прости, Сиф. У меня нет выбора".
   В пасти волк сжимает рукоять меча Арториаса. Перехватывает поудобнее. Наклоняет массивную лобастую голову. И атакует.
  
   ...А душа болела сильнее ран.
   Скорее закончить с этим... Не мучить Сифа. Быстрее, точнее...
   Больно, я знаю... Прости... Я не хотела. Не хотела! Это не мой выбор!
   И снова - алые дорожки сквозь серую шерсть. И слёзы мешают смотреть.
   И меч летит куда-то совсем не туда.
   Да сколько же можно...
   Волк припадает на переднюю лапу, яростно рычит, морща нос, но меч не опускается, свистит, режет тело, рассекает пространство и время, находит цель, как всегда безошибочно находил её в руках хозяина. Кровь волка и немертвого смешиваются на траве.
   Визг волка, свист меча. Хриплое дыхание.
   Эстус? Нет. Мне не нужно преимущество перед тобой, Сиф.
   Свист меча, крик человека. И снова...
   И снова - костёр. Путь через лес. Угрюмые провожатые. Туман. Свист меча. Утробное рычание. Жалобный визг.
   Сиф... Прости.
   Прости...
  
   ...Подойдя к поверженному исполинскому волку, Светлячок опустилась на одно колено и почтительно коснулась серебристого меха, пока тело не рассыпалось на мириады сияющих искорок. На примятой и забрызганной кровью траве осталось лежать кольцо. Светлячок подобрала его и зажала в кулаке. Поднявшись на ноги, она подошла к обелиску Арториаса и склонила голову.
   "Все мы подчиняемся чьему-то плану, сир Арториас. И ваша гибель, и мои странствия - все уже давно нарисовано на холсте жизни каким-то таинственным художником-творцом, и цель, к которой мы стремимся, нам неведома, и пути ее достижения не определены... Но мы не можем остановиться. Там, где вы споткнулись, я подхвачу ваш меч и пойду дальше".
   Слезы застилали глаза. Душа Сифа горела и переливалась на ладони.
  
   Вернувшись в лагерь Лесных Охотников, Светлячок в первую очередь попросила проводить ее к костру, чтобы восстановить силы, залечить раны и починить оружие и доспехи. Ингинн, да и прочие Охотники теперь смотрели на нее со смешанным чувством благоговения и недоверия: не так-то просто было осознать, что вот перед тобой стоит обычный, с виду ничем не примечательный немертвый, который только что совершил невозможное. Светлячок отмахивалась от проявлений восхищения, говоря, что если бы они видели каждую из ее глупых и бессмысленных смертей там, на арене, то восторга в их взглядах заметно поубавилось бы.
   Пора было двигаться дальше. Шива заявил, что ждать появления в Лесу серебряных рыцарей бессмысленно - можно прождать и пару лет - а посему он сам отправится в Анор Лондо и будет добиваться аудиенции у леди Киран. Ингинн отправится с ним. Светлячок изъявила желание сопровождать их, так как ей нужно было посетить Кузнеца-великана в Анор Лондо.
   - Имей в виду, там не любят чужаков, - предупредил ее Шива. - Сам каждый раз с большой опаской вхожу в ворота...
   - Еще бы мне не знать, - усмехнулась Светлячок, вспоминая свои приключения в Крепости Сена, предшествовавшие ее первому визиту в Анор Лондо, и в самом городе, где на нее не бросались с оружием только трое - кузнец и Хранительница Огня, да еще иллюзорная Гвиневер.
   Для Светлячка существовал быстрый и безопасный способ перенестись в Анор Лондо - от костра, с помощью магии Великой Чаши - но она решила потратить чуть больше времени и дойти до Города Богов пешим ходом, чтобы еще немного побыть с дочерью. Далее, как она прекрасно понимала, их пути должны были разойтись снова - надолго, а возможно, и навсегда.
   По дороге Светлячок рассказывала Ингинн обо всем, с чем она сталкивалась в своих странствиях за прошедшие пять лет - о магии, диковинных разновидностях оружия, чудесных углях, с помощью которых кузнецы превращают обычные клинки в зачарованные, огненные, проклятые... О торговцах, у которых в обмен на души поверженных врагов можно было получить самые разнообразные предметы, от пучка фиолетового мха до человечности, от осколка титанита до комплекта доспехов древнего героя. О странных и страшных созданиях, населяющих Лордран, враждебных и несчастных, мудрых и безумных.
   - Я очень надеюсь, что леди Киран согласится взять тебя на обучение, - говорила она, - чтобы тебе не пришлось через синяки и шишки получать все эти знания... У тебя-то, в отличие от меня, жизнь всего одна!
   Дойдя до Крепости Сена, путники вынуждены были разделиться: Светлячку путь через центральные ворота был заказан, поэтому она направилась к костру, который находился в старой церкви у моста, соединяющего Крепость Сена с Уездом Нежити, заодно заглянув поздороваться с кузнецом Андрэ из Асторы, обитавшим в подвале этой же церкви.
   - О, да ты еще не обратилась в Полую! - как всегда, ворчливо приветствовал ее Андрэ, который не запоминал имен бесконечных немертвых, приходивших к нему за починкой и улучшением оружия, но имел прекрасную память на лица.
   - И я очень рада тебя видеть, Андрэ, - улыбаясь, ответила Светлячок. - Смотри, что я тебе принесла, - и она достала из заплечного мешка кусок угля, светившийся в полумраке башни молочно-белым сиянием.
   - Ого, небесный уголь! - уважительно пробасил Андрэ. - Да где же тебе удалось его достать?
   - Нелегко пришлось, - поморщилась Светлячок, вспоминая прекрасную и коварную Лунную Бабочку, охранявшую это сокровище в башне в Саду Темных корней.
   - Я очень тебе благодарен, - Андрэ, благоговейно приняв из рук Светлячка уголь, принялся вертеть его перед глазами, близоруко щурясь. - Прекрасный материал! Я могу с его помощью выковать самое мощное небесное оружие, какое только носили рыцари в этом мире. Имей в виду, если тебе потребуется.
   - Спасибо, Андрэ, - сказала Светлячок, - я запомню. Ну что ж, рада была повидаться. А теперь мне нужно навестить твоего собрата по цеху в Анор Лондо.
   - Великан, - ворчливо отозвался Андрэ. - Наслышан я о нем. Ты им доверяешь?
   - А почему бы и нет? - удивилась Светлячок. - Во всяком случае, он на меня не нападал, в отличие от многих других...
   - Ну что ж, дело твое. И счастливого пути, - Андрэ шумно вздохнул и перехватил молот поудобнее. - Осторожней там. Не хотелось бы увидеть тебя среди Полых.
   Опустившись на одно колено у костра, Светлячок вызвала в памяти и представила в мельчайших подробностях комнату в Анор Лондо, в которой у такого же костра, привалившись к стене, целую вечность стояла Хранительница Огня. Затем обратилась к силе Великой Чаши и почувствовала, как огненный вихрь мягко обволакивает ее и затягивает в пламя, не обжигающее, а согревающее и наполняющее силой.
   Поднявшись с колен в небольшой комнате с янтарно-желтыми стенами, она молча поклонилась Хранительнице Огня (та приветливо кивнула в ответ) и вышла на площадку перед лифтом. Как всегда, возвращаясь сюда, Светлячок на продолжительное время застыла у перил ограждения, любуясь возносящимися в небо остроконечными крышами, башенками и лестницами с ажурными перилами, залитыми солнечным светом широкими площадями и узкими мостиками. Город Богов по-прежнему был прекрасен... и грозен, как во времена своего расцвета.
   Спустившись на хитроумном круглом лифте на следующий уровень, Светлячок прошла сквозь башню с центральным лифтовым механизмом на главную лестницу, ведущую во дворец. На вершине лестницы, как обычно, она столкнулась с двумя стражами-гигантами (после всевозможных мерзопакостных тварей, с которыми Светлячку приходилось сражаться в отдаленных землях Лордрана, эти молчаливые лязгающие доспехами рыцари уже вызывали у нее некое теплое чувство, но другого способа попасть к кузнецу, кроме как убив хотя бы одного из них, к сожалению, не существовало). Разделавшись с одним из них и прошмыгнув незамеченной мимо второго, Светлячок нырнула в кованую дверцу слева от центральных ворот. Там на нее набросились так же хорошо знакомые летучие демоны с копьями, кусающимися разрядами молний (и как обычно, зацепили пару раз). Шипя от боли и досады, Светлячок мощным ударом сбросила одну из тварей с парапета, вторую разрубила наискось пополам и наконец-то вошла в пристройку, откуда доносился стук кузнечного молота.
   Кузнец, склонившийся над наковальней, занимал чуть ли не половину маленькой комнаты и до того напоминал Гоха, что Светлячку стало не по себе. Легендарный лучник упоминал кузнеца - своего соплеменника, вспомнила она, наверняка они знакомы.
   - Гох передавал тебе привет, - негромко сказала она.
   Кузнец с лязгом опустил молот на наковальню и слегка поднял голову.
   - Кто это здесь? А, это снова ты. Что ты говоришь? Ты встречалась с Гохом? Так он жив?
   - Да, я говорила с ним, - вздохнула Светлячок. - Но жив ли он сейчас, сказать не могу. Временные спирали, сам понимаешь... Кажется, я встретилась с ним в далеком прошлом.
   - А, время, - буркнул Кузнец и вернулся к своей работе. - Хорошие были времена, - он шумно вздохнул. - Я ковал оружие для рыцарей Гвина. А Гох... он всегда сам вырезал наконечники для своих стрел...
   - У меня к тебе просьба, - сказала Светлячок, - я знаю, что ты можешь выковать оружие, которое будет заключать в себе душу героя. Я принесла тебе одну такую душу, посмотри, что из нее можно сделать. - Она достала из особого зачарованного отделения заплечного мешка душу Сифа и протянула Кузнецу. Душа переливалась на ладони, как бы ощупывая своими лучиками окружающее пространство.
   Кузнец осторожно потянулся к душе и бережно, как мыльный пузырь, поймал ее на раскрытую ладонь.
   - Здравствуй, старый знакомый, - пророкотал он. - Сиф, волчонок Арториаса. Помню, как он бегал по замку и выводил из себя стражников...
   - Я хочу, чтобы душа Сифа осталась жить в бессмертном клинке, - сказала Светлячок. - Это самое малое, что я могу сделать для него и его хозяина.
   - С помощью этой души можно создать уникальный клинок, - сказал Кузнец. - Таким мечом сражался сам Арториас. Меч был проклят, когда Арториас вынужден был заключить перемирие с тварями Бездны, чтобы получить защиту. И все равно эта защита ему не помогла... эх... - Кузнец слегка разогнул спину. - Давай любой прямой меч и подожди немного.
   Светлячок сидела на площадке перед пристройкой, привалившись к кованой решетке, смотрела в небо и слушала перестук молота Кузнеца. Наконец стук прекратился, Светлячок поднялась и вошла в мастерскую. Перед Кузнецом на наковальне лежал огромный меч, иссиня-черная сталь клинка словно бы поглощала солнечный свет, по острой кромке пробегали голубые искры.
   - Вот он, проклятый меч Арториаса, - сказал Кузнец. - Он переходит в твои руки, чтоб ты закончила то, что не смог завершить его хозяин.
   - Для того он мне и нужен, - отозвалась Светлячок, склонив голову, подошла к наковальне, как к алтарю, и почтительно двумя руками взяла меч, ощутив его непривычную тяжесть, таинственную энергию и силу.
   - Такому мечу нужны особые ножны, - сказал Кузнец, подавая ей перевязь с ножнами, по виду древнюю, потертую, но еще прочную, явно побывавшую не в одном сражении. - Этой перевязью пользовался сам Арториас. Перед своим походом в Олачиль он заказал у меня новую, а эту оставил мне - на всякий случай. Я сохранил ее, я верил, что она кому-то еще понадобится...
   - Ничего себе, - изумленно выдохнула Светлячок. - Перевязь Арториаса! Спасибо тебе, Кузнец...
   - Пусть она принесет тебе удачу, - сказал Кузнец. - Обрати свой новый меч против созданий Бездны. И приходи, я всегда рад помочь.
   - Спасибо, - еще раз повторила Светлячок и вышла, оставив Кузнеца ковать оружие неизвестно для кого и вздыхать о старых временах.
  

***

   Дальнейший путь привел в средоточие кошмара, в недра разлагающегося трупа некогда прекрасного, процветающего города - Нового Лондо. Руины, наполненные гниением, мраком и ужасом, камни, пропитанные криками и мольбами умерших в мучениях тысяч людей. Призраки жителей, не находящие упокоения и стремящиеся утянуть в мир своих вечных страданий каждого, кто придет в проклятый город.
   После того, как были открыты запечатанные ворота, вода схлынула с затопленных улиц, и взгляду открылись ужасающие картины: горы раздутых, маслянисто блестящих в мертвенно-зеленоватом свете трупов; неописуемые в своей отвратительности твари, похожие на огромные головы с искаженными в агонии лицами, слепленные из полуразложившихся тел утопленников; и над всем этим - вечные сумерки, липкий туман и бесконечные вой и стенания призраков.
   Светлячок искала Хранителя Печати среди затопленных руин, не зная, что скажет ему, как убедит отдать ключ от комнаты с механизмом, открывающим ворота, позволить ей спустить воду и взять на себя ответственность за возможное высвобождение Бездны. Однако Ингвард, увидев перевязь с мечом Арториаса, только спросил: "Он тебя прислал?" и отдал ключ без лишних разговоров. У Светлячка сложилось впечатление, что Хранитель за столько веков в окружении оживших кошмаров изрядно повредился рассудком. Он рассказал о том, что совсем недавно в город приходил Арториас, победил Темных Духов и помог запечатать Бездну, сказав, что скоро вернется и завершит начатое. Из немного бессвязного рассказа Ингварда выходило, что именно Светлячок и прибыла по приказанию Арториаса, чтобы сразиться с Бездной. Светлячок благоразумно не стала спорить.
   Держа в руке меч Арториаса, Светлячок осторожно продвигалась по городу, пересекая затопленные улицы и поднимаясь по склизким, поросшим плесенью лестницам. Повсюду раздавались стенания призраков, постоянно неожиданно выплывавших то из стен, то из пола, а то и из потолка и тянувших к ней свои жалящие руки-щупальца. Проклятый меч одним взмахом милосердно прекращал их тоскливое посмертное существование.
   Добравшись до башни с рычагом, открывающим ворота-плотину, Светлячок вошла внутрь и на мгновение остановилась перед тем, как привести механизм в движение. За пять лет существования в теле немертвого она, казалось, привыкла ко всему, столкнулась со множеством неописуемых ужасов и мерзостей, но то, что должно было вскоре предстать перед ее глазами, пугало ее больше, чем сражение с любым монстром или огромным драконом. Тысячи и тысячи мертвых тел утонувших жителей города - мужчин, женщин, детей... Привыкшая к смертям - и чужим, и своим - Светлячок никогда еще не сталкивалась с такой концентрацией смертей на небольшой площади. Светлячок понимала, что единственно возможный способ почтить их память и дать им наконец возможность обрести покой - это победа над теми, кто навлек на город проклятие. Повернув рычаг, она подошла к окну башни и стала наблюдать за тем, как серо-зеленые мутные воды, закручиваясь в водовороты и таща за собой мусор и обломки, освобождают улицы города, обнажая камни мостовых, веками не видевшие света и воздуха.
   Вниз, на скользкие, заваленные трупами и частями тел улицы. Не вглядываться, не обонять, не задумываться. Путь известен, он лежит мимо укрытий Темных духов, которые охраняют вход в логово своего повелителя - Кааса.
   Пройдя сквозь туманные врата, Светлячок остановилась на верху длинной винтовой лестницы. Впереди ждала битва, все было как всегда... но все же...
   Впервые столкнувшись с Бездной в древнем Олачиле, Светлячок до сих пор не могла оправиться от ужаса, который вызвали в ней искаженные Бездной жители города. Весь мир был охвачен безумием, опустошенные и Полые уже не пугали, став привычным кошмаром. Но бывшие люди - жители Олачиля не были похожи на иных жертв проклятия, с которыми Светлячку приходилось сталкиваться - и сражаться.
   Сначала все шло как обычно - незнакомые улицы, полные ловушек, засад и сокровищ. Внезапные нападения, отвратительно уродливые противники, новые виды оружия, ранения, смерти, возвращения от костра. Потом, пройдя большую часть города несколько раз, Светлячок заметила и поняла нечто, до сих пор заставлявшее ее холодеть и испытывать почти забытое чувство - чисто человеческий, а точнее, животный страх.
   Продвигаясь по улицам Олачиля, подкрадываясь незамеченной к закоулкам, где в засадах скрывались поглощенные Бездной горожане, Светлячок невольно вслушивалась в их бессвязное бормотание, прерываемое взрывами безумного смеха. И постепенно ей стало казаться, что она понимает или чувствует, во что превратились эти люди.
   Их человечность словно была вывернута наизнанку, так, что нынешнее их состояние можно было бы назвать отрицанием жизни, и все то, что делает человека человеком - разум, чувства, страхи и привязанности - обернулось своей противоположностью. И если долго смотреть на них, слушать их бессвязные, но для них самих - полные скрытого жуткого смысла речи, безумный, но такой искренний смех, начинало казаться, что это безумие и есть норма, а обычные люди - и ты сам - лишь недоразумение, ошибка, лишний узелок на гладкой ткани мира.
   Особенно тяжело было осознавать то, что в самых диких безумцев, по всей видимости, обратились мудрейшие горожане - маги, советники правителей, ученые и философы; они бегали по улицам с жутким смехом и бессвязными выкриками, тряслись в диких плясках, больше похожих на судороги. Выглядели они жалко и ужасающе одновременно.
   Как верно заметила Светлячок в недавнем разговоре с Шивой, храбрость немертвого - обратная сторона его безумия, как следствие существования на грани между жизнью и смертью и невозможности сойти с этой линии ни в одну из сторон. Но один страх оказывается сильнее безумия - страх окончательно утратить себя.
   Полый - это оболочка без души. Тело, не управляемое сознанием, просто выполняющее привычные функции - двигаться, скрываться, нападать, сражаться, колдовать. И одержимое стремлением убивать. Все, что окажется поблизости и будет похоже на нечто живое, должно быть умерщвлено. Однако если у Полых жажда убийства просто является искаженным инстинктом самосохранения, то у поглощенных Бездной - с их вывернутой наизнанку личностью - словно бы происходила смена всех понятий и принципов на противоположные. Как Бездна пытается поглотить человечность, так и в сознании поглощенных (а Светлячок в Олачиле с ужасом убедилась, что они не утрачивали сознания, в отличие от Полых) подлость поглощала честность, трусость питалась храбростью, жестокость - состраданием. Действия поглощенных казались им самим справедливыми, героическими и подчинялись несокрушимой логике. Результат Светлячок неоднократно видела собственными глазами. Она содрогнулась, вспоминая разносившийся далеко за пределы арены, жуткий, полный невообразимой муки рев Арториаса, до последнего мгновения пытавшегося побороть в себе то, во что он превратился...
   Не просто стать пустой оболочкой, големом из плоти с одной целью - убивать, а превратиться в нечто противоположное самой себе и при этом продолжать считать, что думаешь, чувствуешь и действуешь абсолютно, единственно верным образом, и не испытывать ни малейших сомнений... Светлячок предпочла бы тысячу раз умереть самыми мучительными способами, обратиться в Полую и погибнуть от рук первого встречного. После всего, что она видела и пережила за пять лет в Лордране, перспектива быть поглощенной Бездной осталась единственным исходом, который в самом деле страшил ее.
   Именно поэтому Светлячок, уже надев кольцо Арториаса, медлила на верхней ступеньке бесконечной винтовой лестницы, ведущей к месту заточения Четырех Королей.
  
   Кто же они - Четыре Короля? Мудрейшие и доблестнейшие из всех людей, правители Нового Лондо, они были удостоены Гвином величайшей чести - стать носителями частиц двух Великих Душ одновременно. Не поэтому ли Бездна так потянулась к ним - учуяв средоточие огромной силы в хрупких человеческих оболочках?.. Четыре благородных и справедливых правителя великого города, чьи имена ныне бесславны, прокляты и забыты.
   Каас Темный Охотник, мудрый и коварный первозмей, чьей целью является воцарение в мире Эры Тьмы, без труда нашел одно общее слабое место у всех четырех могущественных Королей. Как у любого человека, наделенного неисчислимыми богатствами, всеобщим признанием и восхищением, практически неограниченной властью, у Королей оставалось только одно неутоленное страстное желание - жажда бессмертия. Перед лицом угрозы конца привычного мира - затухания Первородного Пламени - страх смерти победил разум, чувства чести и ответственности правителей за свой народ. В конце концов, разве не был смертен прародитель всех людей, легендарный основатель Олачиля, первый обладатель Темной Души? Он похоронен в основанном им городе, потомки приходят на его могилу, чтобы почтить его память... Нет, подобная судьба не для Королей. Они не просто обладатели Темной Души - летопись их деяний не должна закончиться простой человеческой смертью! Они также и носители Светлой Души, и бессмертие - это именно то, для чего они предназначены! Такими речами Каас легко добился от них слепого следования его собственному плану.
   Результат лежал сейчас перед глазами Светлячка - мертвый, проклятый город, населенный призраками и чудовищами, Темными Духами, высасывающими человечность, заваленный трупами невинных горожан, которые когда-то так восхищались своими правителями. А ниже, глубоко под ногами, зияла прореха в ткани мира - проход в Бездну, где неприкаянными тенями уже целые века скитались запертые Великой Печатью бывшие Короли.
   Теперь Печать была сломана, и на плечи простой немертвой неподъемным камнем легла ответственность. Если победить Королей не удастся, то ничем не сдерживаемая Бездна вырвется в мир и сначала сделает из него единый бесконечный Олачиль... А потом мира просто не станет.
   Предстоящая битва для Светлячка отличалась от всех предыдущих сражений тем, что всегда до сих пор она была уверена: как бы ни сложилась схватка, какие бы раны и увечья она ни получила, она вернется к жизни у костра и продолжит начатое - до победы. А в случае с Бездной - нет, Светлячок не сомневалась в силе защитной магии кольца Арториаса, но с другой стороны... Ей, как никому другому, было известно, что самого Арториаса кольцо не уберегло от поглощения Бездной. А Светлячку менее всего хотелось стать для кого-то, кто, возможно, придет после нее - выполнить проваленную ею задачу - препятствием на пути к цели, подобным тому, каким стал для нее самой злосчастный Арториас Путник Бездны.
   Светлячок медлила, собираясь с духом. Встреча с Бездной пугала ее больше, чем она готова была себе в этом признаться. Безумие, искажение... Вместо любви к дочери и беспокойства о ней испытывать к ней ненависть и потребность умертвить любым способом. Вместо веселого и бесстрашного характера обрести мрачность и трусливую нерешительность. Вместо... Светлячок неожиданно для себя тихонько рассмеялась. Во что трансформируется ее привычка отчаянно ругаться во время драки, ей вообразить не удалось.
   Пора было приступать к делу. Светлячок вздохнула, вытащила из ножен меч Арториаса и начала спуск по винтовой лестнице, казавшейся бесконечной, но, к сожалению, все-таки имевшей окончание.
  
   Как много, оказывается, нужно сил, чтобы сделать один-единственный шаг. Шаг с последней ступени лестницы в пустоту.
   Ну же, вперед. Сердце замерло. Мгновения или часы падения. Бездна - есть ли у тебя дно?..
   Пропало время. Падение длится уже целую вечность, хотя вдохов сделано всего два-три. Пропало пространство. Вокруг чернота - в какую сторону падает тело?
   И вдруг падение замедляется. По-прежнему нет ни верха, ни низа... но почему-то Светлячок не падает дальше, а упирается ногами в какую-то поверхность, зыбкую, слегка подрагивающую, как туго натянутая ткань. Озирается вокруг - чернота во всех направлениях одинаково глубока. Осторожно продвигаясь - вперед? назад?.. как здесь определить? - она внимательно, до боли в глазах, до ломоты внутри черепа вглядывается во мрак. Покажитесь же...
   Светлячок двигалась по расходящейся спирали, ориентируясь исключительно на внутреннее чувство направления, считая шаги и следя за постоянным опережением длины шага правой ноги относительно левой. Вокруг по-прежнему было Ничто. Светлячок вспомнила, как пыталась представить себе ощущения, которые охватят ее при спуске в Бездну - ужас? Холод? Жар? Ничего похожего здесь не ощущалось. Ничто. Отсутствие всего - даже темнотой окружающую неосязаемую субстанцию назвать было бы неверно. Темнота подразумевает наличие - хотя бы где-то - отрицающего ее света. В Бездне же не было места противостояниям, противопоставлениям, которые делали мир живым, придавали всему движение. Светлячок чувствовала себя здесь абсолютно чужеродным объектом. Холодея, она поняла вдруг, что такое Бездна: свет и тьма, жизнь и смерть, добро и зло сливаются воедино, нет разделяющей понятия границы, нет борьбы, нет движения, нет бытия.
   Круг за кругом. Цель где-то рядом, просто нужно ее найти. Не поддаваться...
   И вот наконец в черной ткани забрезжила прореха. Пятнышко, похожее на клочок светящегося тумана. Светлячок двинулась в сторону свечения, сначала шагом, все ускоряясь, потом перешла на бег. Она бежала изо всех сил, но свет, казалось, не приближался. Начали закрадываться сомнения - а что, если свечение просто мерещится перенапряженным глазам? А что, если это уже признак надвигающегося безумия?.. Светлячок упорно продолжала двигаться на свет. Поддаться панике означало безропотно дать себя поглотить, проиграть бой, не вступив в него.
   Внезапно светящийся туман словно бы прыгнул на Светлячка, разросся до величины в два человеческих роста и принял очертания стройной и грозной фигуры. Светлячок рассмотрела развевающиеся белоснежные одежды, лучистую корону, странную рогатую алебарду в руке, молодое, сияющее безумным восторгом лицо с полуприкрытыми в блаженной истоме глазами.
  
   Король совсем рядом, но меч почему-то не задевает, не ранит его. Сияющая фигура крутится на месте, заливаясь беззвучным, счастливым и безумным смехом. Посох разбрызгивает глубоко жалящие, смертоносные лучи. Задевает. Больно... Откатиться, выбрать момент, глотнуть эстуса. Бежать к сияющей фигуре, обходя справа, искать незащищенные места. Все равно они у тебя есть, ты уязвим, ты такой же человек, каким и я была когда-то...
   Светлячок уворачивается от лучей, испускаемых посохом Короля, тщательно выбирает моменты для ударов и слишком поздно замечает появление второй сияющей фигуры. Разворот, удар - меч проходит через призрачное тело, не причиняя вреда, а вот алебарда второго Короля цель находит - грудь взрывается болью, дыхание вылетает с хрипом и кровавыми брызгами, фигуры Королей словно бы вспыхивают и накрывают сияющей пеленой арену битвы...
  
   Костер. Слава Свету, все как всегда. Отдышаться, подумать, проверить, на месте ли кольцо Арториаса. От костра путь неблизкий. Виверны в Долине Дрейков, проход в Новый Лондо, Темные Духи, призраки. Склизкие камни под ногами, душная сырость в воздухе. Винтовая лестница, шаг в пустоту. Второй раунд.
  
   Меч Арториаса не подводит. Закаленное редким титанитом, магией и преданностью Сифа лезвие находит уязвимые места на теле Короля, высокая светящаяся фигура сотрясается, как дерево под топором лесоруба, сбивается с ритма шагов, теряет нить атаки. Еще удар, уклониться, держаться правее... Фигура начинает отступать, отклоняется назад и вдруг - кажется, что прошло несколько часов - взрывается, осыпаясь светящимися искрами. Так, это только первый из четырех - до победы еще далеко. А второй уже летит по пустоте, не успев на помощь собрату, но с решимостью отомстить за него поднимая свое чудовищное сияющее оружие.
   Не всякий удар достигает цели. Нельзя слишком далеко отходить от противника - на удалении Король атакует магией, от которой слабо защищают доспехи и щит. Уж лучше принять щитом пару ударов алебарды и, выбрав момент, выпадом достать незащищенный бок противника.
   Второй из Королей рассыпается звездной пылью. Появляется третий, а вскоре за ним - и четвертый. Как одолеть двоих сразу? Силы и запасы эстуса на исходе. Пропущенный в не прикрытый щитом бок магический разряд выжигает внутренности и отбрасывает к исходной точке.
  
   ...Озеро Темных Корней. Костер. Починить доспехи, восполнить запасы эстуса. Мост с вивернами, комнаты с Темными Духами, галереи с призраками. Как же хорошо, что жизнь не одна...
   Быстрые смерти. Неудачно выбранный момент для удара, раскрыться - и все заново: костер, виверны, лестница. Смерти обидные: за шаг до победы - поторопиться, пропустить по глупости очевиднейшую атаку - и снова исходная точка.
   От страха давно уже не осталось и следа. Появилась злость, веселая боевая ярость, и она тоже прошла, уступив место ледяному спокойствию и сосредоточенности.
   Ни одного лишнего движения. Ни одного непросчитанного удара. Экономить силы, беречь эстус. Не считать смерти. Все равно вам придет конец, слышите?..
   И вот очередной удар - все-таки неожиданно - оказывается победным. Последний из Королей рассыпается искрами душ, Светлячок падает на колени и обессиленно выпускает из рук меч и щит. Все тело горит, обожженное магическими молниями, под доспехами горячо и мокро от крови. Левая ключица перебита, поэтому в бою с четвертым Королем щит уже почти не помогал. Эстуса не осталось ни глотка.
   "Как же я отсюда выберусь?.."
   На месте гибели последнего из Королей сияет и переливается дрожащими лучиками Великая Душа. В ее бледно-желтом свечении проступают очертания витого меча, торчащего из кучки костей.
   "Бездна, ты вокруг меня, но ты не во мне. И я не растворилась в тебе. Теперь я могу завершить начатое. Спасибо за защиту, сир Арториас. Покойтесь с миром, теперь Бездна отпустит вас".
  
  
   13. Ингинн (сейчас)
   Крепость Сена, построенная одновременно с Анор Лондо, служила вратами в Город Богов, через которые не должен был пройти ни один незваный гость. Идя под конвоем стражников-змеелюдов по коридорам, лестницам и залам крепости, Ингинн не уставала удивляться изощренной хитрости строителей этого бастиона - сколько хитроумных и смертельно опасных ловушек они создали, сколько неожиданных поворотов коридоров и укрытий предусмотрели для того, чтобы сделать крепость воистину неприступной! Однако опасность проникла в Анор Лондо не этим путем, и все укрепления и ловушки оказались бессильны перед тем, что повергло Город Богов в упадок.
   На входе в крепость стражники забрали у них с Шивой оружие и щиты и препроводили к командиру, который узнал Шиву и выслушал его пояснение по поводу цели их визита. После этого Шиве вернули оружие и приказали прибывшим следовать за двумя стражниками вглубь крепости. Еще два стража-змеелюда с обнаженными мечами следовали в нескольких шагах за ними, пятый шел сзади и нес клинки и щит Ингинн.
   Далее Ингинн получила незабываемые впечатления от способа доставки визитеров в Анор Лондо: каждого из них подхватили под руки по паре демонов-летучих мышей и, хлопая перепончатыми крыльями, резко подняли высоко в воздух, так, что у Ингинн перехватило дыхание. Немного опомнившись, она осторожно огляделась и рассмотрела стремительно проносящиеся глубоко внизу какие-то строения, укрепления, мосты и башни, высокие деревья, и наконец на горизонте появись и стали стремительно увеличиваться в размерах возносящиеся к небу остроконечные крыши города, о котором Ингинн столько грезила в последние дни. Демоны резко пошли на снижение, одновременно разворачиваясь в воздухе, и сбросили путешественников на площадку лестницы, ведущей вниз к балкону одной из башен.
   Один из прибывших вместе с ними змеелюдов отправился с докладом к местной страже, приказав остальным ждать его возвращения. Ингинн крутила головой, стараясь рассмотреть как можно больше. Шива предупредил ее, что шансы на успех в переговорах с Киран он оценивает как невысокие - у нынешнего командующего гарнизоном Анор Лондо и без них забот хватало - поэтому результатом визита в город с большой вероятностью могла стать немедленная отправка назад. Соответственно, Ингинн понимала, что другого шанса полюбоваться городом у нее может и не быть.
   Примерно через четверть часа змеелюд вернулся в сопровождении четырех серебряных рыцарей. Стражник замка объявил, что прибывших приказано доставить в зал переговоров, где через некоторое время их примет леди Киран, чтобы они могли изложить ей свою просьбу. Ингинн с облегчением перевела дух. Что ж, кажется, шанс ей все-таки предоставлен.
   Змеелюды улетели назад в Крепость Сена, а Шива и Ингинн в сопровождении стражников отправились в длинное путешествие по коридорам и лестницам мимо неподвижных молчаливых стражей-гигантов, мимо сложных лифтовых механизмов, со скрипом поднимавших и опускавших круглые платформы между уровнями дворца, мимо галерей с витражными окнами и резными каменными перилами. Ингинн жадно впитывала взглядом окружающие красоту и величие и понимала, что полные эмоций и подробностей рассказы Анны и Светлячка нисколько не подготовили ее к тому восторгу, который она сейчас испытывала.
   Стражники ввели их в сравнительно небольшое помещение с высоким потолком, рядами колонн вдоль боковых стен и статуей Гвина у дальней стены. У подножия статуи стояли большой прямоугольный стол и одно кресло с высокой резной спинкой, с противоположной стороны - спинками ко входу - восемь кресел поменьше. Стражники подвели Шиву и Ингинн к столу, остановились, приказав прибывшим ожидать прибытия леди Киран, и отошли немного назад.
   Буквально через несколько мгновений в правом углу зала с еле слышным скрипом открылась неприметная дверца. К креслу во главе стола подошла невысокая женщина в синем доспехе, без шлема, с кинжалом и изогнутым мечом в изящных ножнах. Волосы цвета выгоревшей соломы были заплетены в аккуратную косу, доходившую до пояса. Лицо женщины выглядело усталым, губы были плотно сжаты, как будто она испытывала постоянную боль. Пронзительный взгляд серо-зеленых глаз скользнул по лицам прибывших, и Ингинн невольно поежилась - ее словно бы просветили насквозь магическим лучом. Женщина, кивнув стражникам, опустилась в кресло во главе стола. Ингинн поняла, что это и есть леди Киран, в прошлом рыцарь лорда Гвина, капитан отряда Клинков Повелителя и нынешний капитан стражи Анор Лондо.
   - Доброго дня, Шива Лесной Охотник, - произнесла женщина, голос ее звучал мелодично и устало. - Что привело тебя в Анор Лондо? Кто твоя спутница?
   Шива и Ингинн поклонились, после чего Шива начал рассказ о событиях, которые привели его и Ингинн в замок. Киран слушала внимательно, взгляд ее постоянно перемещался с лица Шивы на Ингинн - почему-то на ее волосы. Когда Шива начал рассказывать о визите Альвины, Киран жестом остановила его:
   - Альвина приходила к вам?.. - Она казалась взволнованной. - Когда это было? Она не обещала вернуться?
   - Двадцать дней назад, миледи, - ответил Шива и пересказал разговор с Альвиной. Киран слушала, явно задумавшись о чем-то своем.
   Когда Шива дошел в своем повествовании до появления в Лесу Светлячка, Киран снова остановила его, от волнения даже приподнявшись с места.
   - Светлячок из Асторы? И ты, - она впилась взглядом в лицо Ингинн, - ее дочь?..
   Она снова опустилась в кресло и закрыла лицо рукой.
   - Миледи?.. - обеспокоенно произнес Шива.
   - Ничего, продолжай, - устало проговорила Киран, садясь прямо. - Вот какими замысловатыми путями боги ведут нас, однако... Как это в их духе...
   Шива закончил рассказ и замер, глядя на Киран, ожидая ее решения. Ингинн тоже ждала, затаив дыхание, сердце колотилось. Киран поднялась с кресла, острый взгляд ее дымчатых серо-зеленых глаз, как стальная игла, погрузился в зрачки Ингинн, которая, не дрогнув, встретила этот взгляд. Киран едва заметно улыбнулась.
   - Смелая девочка, - проговорила она, - храбрая кровь. Ну что ж, я позволю тебе остаться, раз уж боги решили сплести из наших судеб такую прочную веревку. Но должна тебя предупредить - пути назад не будет. Жизнь твоя никогда уже не будет спокойной, легкой, беззаботной. И скорее всего, если ты останешься с нами, - во взгляде Киран промелькнуло что-то похожее на сочувствие, - она будет недолгой.
   - В наше время о долгой спокойной жизни грезят только трусы и глупцы, миледи, - твердо сказала Ингинн и слегка поклонилась. - Смею надеяться, дочь Лидии из Асторы, победившей самих сира Арториаса и Великого волка Сифа, освободившей Великие Души Жизни и Смерти - не из тех и не из других.
   Киран изумленно покачала головой.
   - Храбрая кровь, - одобрительно повторила она. - Ну что ж, Ингинн, добро пожаловать в Анор Лондо. Стражники отведут тебя в казармы и препоручат непосредственному командиру. Мердок, - обратилась она к одному из серебряных рыцарей, - отведи ее к Мэгенн и пришли ко мне Элеонору. Верните Ингинн ее оружие. Можете идти. А ты, Шива, задержись. Мне нужно еще кое-что уточнить у тебя...
  
   Ингинн пока еще этого не знала, но то, что с ней произошло, оказалось практически точь-в-точь копией начала обучения самой Киран. Она была зачислена в отряд Клинков Повелителя, где на данный момент, кроме нее, на начальном уровне обучения находились еще две девушки - не из людей, а из племени серебряных рыцарей, соответственно, они заметно превосходили Ингинн в силе; при этом в ловкости она вполне была способна с ними потягаться, но все это выяснилось, естественно, позже.
   Получив место в казарме и расположившись, Ингинн была вызвана к лейтенанту Клинков Повелителя леди Элеоноре, которая описала новобранцу ее обязанности и распорядок дня отряда. Мэгенн, заместитель Элеоноры, так сказать, по хозяйственной части, провела Ингинн по дворцу и показала, где находятся оружейные мастерские, библиотека, кухонные помещения и обеденный зал.
   Наутро Ингинн, так же, как в свое время самой Киран, было приказано явиться на главную арену для экзаменационного поединка. Ингинн, быстро найдя общий язык с Кузнецом (в ходе беседы выяснилось, что ее мать утром этого же дня была у него и получила меч и перевязь Арториаса), выправила и почистила у него свои доспехи, заточила и отполировала клинки. На экзамен она решила явиться в легком кожаном доспехе, но и асторскую броню на всякий случай тщательно подготовила.
   Закат первого дня в городе Богов Ингинн встретила у перил главной арены. Не отрываясь, она следила за тем, как иллюзорное Солнце, заливая последними мягкими лиловыми лучами крыши и площади, опускается за горизонт, как вспыхивают и гаснут отблески на витражных окнах и позолоченных шпилях. Темнота окутывала город, и Ингинн словно бы растворялась в ней, легким ветерком пролетая над мостовыми, касаясь узорной резьбы перил, мягко колыхая флаги на пронзающих облака иглах флагштоков, перебирая листву вековых деревьев. Этот город - лучшее, что случалось с нашим миром, подумала она. Я должна помочь ему обрести былую славу, именно для этого я здесь...
  
   Надо отдать должное Ингинн из Асторы, перед экзаменом она так не волновалась, как сама леди Киран когда-то. Прибыв на арену незадолго до рассвета, она стояла и терпеливо ждала появления Киран, любуясь небом, меняющим цвет с серо-голубого на лилово-розовый. Киран появилась точно с первым лучом солнца. На ней были доспех и шлем, кроме своих клинков в ножнах на перевязях, в руках она несла еще и ножны с прямым мечом и небольшой легкий щит.
   Ингинн поклонилась и отсалютовала утигатаной.
   - Доброго утра, Ингинн, - сказала Киран. - Начнем, пожалуй, с прямых мечей. Шива сказал мне, что твоя манера боя - скорее быстрота и ловкость, чем сила. Проверим, насколько ты на данный момент универсальна - катана не всегда выручает, как ты уже имела возможность убедиться...
   Первый час они упражнялись с использованием прямых мечей и щитов. Ингинн вновь ощутила, что это оружие - не ее песня. Но Киран, разумеется, была права - универсальность спасает жизнь. Ингинн наглядно убедилась, что перед ней настоящий мастер клинка, а она сама даже не подмастерье - ей не удалось задеть Киран ни единого раза, зато сама она в реальном поединке была бы убита практически каждой из атак наставницы.
   - Я сама не люблю тяжелое оружие, - останавливаясь и поднимая меч в салюте, сказала Киран, - но это не означает, что я могу себе позволить не уметь им пользоваться.
   Ингинн также отсалютовала клеймором и убрала его в ножны. Она тяжело дышала, тогда как у Киран, судя по голосу, дыхание даже не участилось. Да, есть над чем работать...
   - Ну, а теперь возьмем оружие, которое есть продолжение наших рук, - улыбнулась Киран, доставая кинжал и изогнутый меч - знаменитые Темный Серебряный и Золотой Следы. Ингинн аккуратно сложила на парапет клеймор и щит, достала утигатану и короткий кинжал и с облегчением приняла знакомую боевую стойку.
   Если кто-то наблюдал за этим поединком из окна какой-нибудь башни выше уровнем, он наверняка был ослеплен сверканием четырех клинков, мелькавших, как рой потревоженных пчел, рассекавших воздух с короткими вскриками и сверкавших, как брызги водопада на ярком солнце. Это был настоящий танец - танец Жизни со Смертью, притягательный и опасный, как шаг с обрыва.
   Ингинн чувствовала каждое движение меча и кинжала, каждое звенящее соприкосновение полосок стали отзывалось в ее сердце песней битвы, руки не держали рукояти - они превратились в продолжение клинков, слились со сталью и стали холодными, звенящими и острыми, как она. Дыхание не сбивалось, на губах блуждала странная улыбка. Движения все убыстрялись, глаз стороннего наблюдателя уже не смог бы уследить за мельканием стальных молний. И для Ингинн оказалось совершенно естественным то, что, несмотря на явное превосходство опытной наставницы, во второй части поединка утигатана не один раз коснулась доспеха Киран.
   Наконец Киран остановилась, отступила на шаг назад и, отсалютовав клинками, убрала их в ножны и сняла шлем. Ингинн увидела, что та искренне улыбается.
   - Не зря боги решили устроить нам встречу, - сказала Киран, - теперь я вижу, что ты - прирожденный Клинок Повелителя. Арториасу ты бы понравилась.
  
   Так Ингинн вступила на путь, по которому много лет назад прошла сама Киран. Караульная служба, тренировки с оружием, занятия по боевой и лечебной магии, основы оружейного дела, уроки истории, тактики и стратегии. Дворцовая библиотека, ставшая вторым домом. Новые обязанности, новые привычки, новые друзья. Существенным было только одно отличие: Киран не скупилась на похвалы, если ученица их заслуживала. Ингинн с жадностью впитывала знания, до изнеможения тренировалась, зачитывалась по ночам книгами и чувствовала себя счастливой... почти. Если бы еще знать, где сейчас Светлячок и как у нее дела...
   Шли дни, складывались в десятки и подбирались к сотням. Киран, как обычно, уходила в походы на патрулирование окрестностей Олачиля. После возвращения из ее третьего похода Ингинн, которая уже в достаточной степени освоилась во дворце и перестала стесняться, во время занятия по магии спросила ее о цели этих походов. Киран рассказала ей историю злополучного Олачиля и страшных событий, произошедших в нем, добавив к уже известным Ингинн страницам истории новых подробностей. Ингинн внимательно слушала, нахмурившись, и как будто мысленно что-то сопоставляла.
   - Прошу прощения, леди Киран, - решительно сказала она, когда Киран закончила рассказ, - не могли бы вы показать мне на карте, где находится Олачиль? Я кое-что не совсем понимаю...
   Киран достала свернутую в рулон карту и показала:
   - Это Анор Лондо, вот Новый Лондо, а здесь Олачиль.
   - Та-ак, - протянула Ингинн, - вот в этом-то и штука! Леди Киран, я сейчас скажу вам очень странную вещь. На наших картах - тех, по которым я училась в Асторе и в лагере Лесных Охотников - никакого Олачиля нет! Если я правильно понимаю, - она присмотрелась к карте и пальцем обвела на ней кружок, - здесь на наших картах нет никаких поселений. Эта точка более или менее соответствует арене в Саду Темных Корней, где находится обелиск сира Арториаса. Да, там есть какие-то остатки строений, но городом я бы это не назвала... Все покрыто лесом, осталось только несколько разрушенных башен, больше похожих просто на груды камней.
   - Ты уверена? - медленно проговорила Киран, переводя тяжелый взгляд с Ингинн на карту и обратно.
   - Посмотрите сами, - вздохнула Ингинн и начала водить пальцем по карте, - вот Озеро Темных Корней, его очертания я хорошо помню, потому что оно находилось на моем участке патрулирования. Здесь ущелье, по нему течет река. Вот здесь водопад. Если пойти в эту сторону от ущелья, как раз окажешься возле арены с обелиском сира Арториаса. А на вашей карте это место приблизительно совпадает с местонахождением селения Олачиль...
   - Странно, очень странно... И ты говоришь, что не на одной карте видела подобное? - уточнила Киран.
   - Да, в библиотеке в Асторе и в книгах и на картах у моей наставницы в Лесу, - подтвердила Ингинн. - Книги были разные, - подумав, добавила она.
   - И как же это понимать?.. Ты явилась ко мне из другого времени?
   - Из того, что мне рассказывала мама, следует, что это вполне вероятно, - согласилась Ингинн.
   - В таком случае, хотелось бы знать, в чьем времени я сейчас патрулирую окрестности Олачиля - в своем или в вашем... Возможно, там уже многие века ничего нет, все сровнялось с землей, разрушено и забыто.
   - Но вы ведь упоминали Сад Темных Корней, - напомнила Ингинн. - Получается, что в вашем времени существует и он, хотя во времена Олачиля это место именовалось Королевским Лесом.
   - Мне сложно в это поверить, - призналась Киран, - я всего-навсего выхожу из дворца, следую по определенному маршруту и попадаю в окрестности Олачиля, как всегда. Как и в те годы, когда Арториас не вернулся, а мы с Орнштейном пытались его отыскать...
   - Возможно, именно поэтому вам не удалось отыскать его, - тихо проговорила Ингинн, - вы искали не в том времени...
   Киран замерла, потом молча подняла взгляд от карты на Ингинн. Та по взгляду поняла, что Киран смотрит не на нее, а сквозь нее - куда-то в прошлое, а возможно, в будущее, в то время, где ей следовало бы быть.
  
   Через три дня они вдвоем выступили в поход. Киран рассчитывала проверить информацию Ингинн по поводу современной карты, а также намеревалась попробовать отыскать Альвину. Ингинн должна была выступить проводником по нынешнему Лесу и, возможно, поводом для появления кошки.
   Вечером накануне похода Киран вызвала Ингинн к себе. Ученица вошла в кабинет наставницы и поклонилась. Киран сидела за столом и рассматривала карту. Рядом на столе лежали несколько тетрадей и книг.
   - Садись, Ингинн, давай обсудим план действий, - сказала Киран, указывая на кресло напротив себя. - Я должна дать тебе некоторые пояснения относительно своих целей. Я предполагаю, что и твое появление в Анор Лондо, и моя недавняя встреча с твоей матерью не случайны, и поэтому я рассчитываю на твою помощь так же, как и Альвина, и, - Киран бросила взгляд в окно, - Анор Лондо, весь Лордран, и скорее всего, весь мир.
   Ингинн невольно поежилась.
   - Да, - усмехнулась Киран, заметив ее замешательство, - я вижу, сейчас тебя посетило чувство, которое, уж поверь, я частенько испытываю в последние десятилетия... Боги, а верно ли вы выбрали того, на кого возложить это бремя?.. Я никогда не была равной Орнштейну и Арториасу. У всех нас были свои сильные стороны, но... Когда я осталась в Анор Лондо единственной из рыцарей Гвина, - продолжила она после небольшой паузы, - я просто продолжала нести свою службу и ждала, когда кто-то из них вернется и вновь примет на себя командование. Этого не случилось, и вот теперь я - командир поневоле, не самый лучший командир, но другого здесь нет, и поэтому, как бы мне ни бывало тяжело и страшно, я просто иду и выполняю то, что от меня требуется. Когда ты появилась в замке, я увидела, что ты - именно та, кто может разделить мое бремя.
   - Я сделаю все, что нужно, миледи, - твердо сказала Ингинн, - я не подведу.
   Киран печально улыбнулась.
   - Ты до странности напоминаешь мне меня саму в начале моего пути, - сказала она. - И твоя мать, как выяснилось, вполне заслуживает того, чтобы именоваться Избранной Немертвой... Как странно - никогда ранее тем, кто пытался вернуть в мир порядок, не приходило в голову объединить усилия. Немертвый, человек и серебряный рыцарь - а может, именно нам троим суждено закончить начатое Арториасом и лордом Гвином?
   Ингинн промолчала, глаза ее светились.
   - Итак, слушай, - начала Киран, - каковы мои соображения...
   Киран вкратце рассказала Ингинн о том, к каким выводам она пришла после разговора со Светлячком и повторного изучения книг и записей Арториаса.
   - После всего, что происходит в последнее время, у меня сложилось четкое представление о том, что решение задачи нужно искать не в пространстве, а именно во времени, как бы странно это ни звучало, - подытожила Киран. - Все, начиная со слов Солера из Асторы о спиральном движении времени и заканчивая твоими наблюдениями по поводу карт, свидетельствует о том, что в текущем моменте мы мало что можем сделать. Время никогда не позволит нам четко следовать его течению. Оно само дает нам подсказку, завихряясь, поворачивая вспять - не означает ли это, что мы можем пройти вверх по его течению и изменить ход событий?.. Значит, нужно искать срезы, потайные дверцы, скрытые коридоры. Ты понимаешь, о чем я говорю?
   - Да, миледи, думаю, что понимаю, - отозвалась Ингинн. - Мама говорила мне, что перед тем, как чудовищная рука на Озере Темных Корней утянула ее в прошлое, в древний Олачиль, она освободила Зарю, неведомо кем и неведомо когда заключенную в Кристальном Големе. При этом всем известно, что со времен Олачиля Заря не упоминается ни в одном труде по истории. Нет сведений ни о ее жизни, ни о ее смерти, как будто она исчезла или ее вообще никогда не существовало...
   - Значит, Заря была пронесена сквозь время в чреве Голема, - подхватила Киран, - ведь за столько лет она, будучи человеком, просто состарилась бы и умерла. Но кто заключил ее в Голема и с какой целью? Кто-то, имеющий власть над временем!
   - Учитывая, что пропавшую подвеску, некогда принадлежавшую Первому Человеку, мама нашла внутри такого же Голема в Архивах Герцога Сита, я могу предположить, что без его магии тут не обошлось.
   - Это вполне вероятно. Чем занимался Герцог в своей библиотеке, нам неизвестно, в конце концов Гвин уже начал жалеть о том, что дал Ситу такую свободу действий. Хорошо, что он так и не узнал, чем все закончилось. Все эти изуродованные женщины, жертвы его экспериментов - сама я их не видела, но стражники рассказывали жуткие вещи. Никто из серебряных рыцарей не мог войти в Архивы, и в конце концов мы поставили стражу на входе, чтобы хотя бы оттуда никто не мог выйти и напасть на нас.
   - А мама побывала в Архивах и убила Сита и большую часть его служителей, - задумчиво проговорила Ингинн, - и теперь задавать вопросы уже, скорее всего, некому. Поэтому архивы больше не представляют интереса.
   - Можно попытаться отыскать его записи, - возразила Киран.
   - Насколько я понимаю, библиотека занимает целый огромный замок, и нужные нам сведения мы можем искать несколько лет, а у нас нет времени.
   - Тоже верно... В таком случае - что нам дает предположение об участии Сита в этой истории?
   - По сути - ничего, - пожала плечами Ингинн. - Мне представляется, что проще всего было бы разыскать Элизабет, крестную мать Зари. Мама говорила, что на Озере Темных Корней имеется межвременной провал, позволяющий проникнуть в прошлое, в древний Олачиль, который находился на этом самом месте. Для того, чтобы пройти через этот провал, нужно иметь при себе подвеску Первого Человека. Манус чувствует ее через время, значит, этот предмет тоже имеет отношение к власти над временными потоками. У мамы есть эта подвеска, нужно просто разыскать маму, хотя это тоже непросто сделать - я даже не представляю, куда она на этот раз отправилась.
   - Я пошлю отряд на ее поиски, - сказала Киран. - Если она в Лордране - а где ей, собственно, еще быть? - то рано или поздно мы ее найдем. Или она сама найдет нас.
   - Думаю, есть смысл отправить кого-нибудь к костру в Храм Огня и подождать ее там, - сказала Ингинн. - Мама любит приходить туда отдохнуть между сражениями.
   - Так и сделаем, но патрульный отряд на всякий случай тоже отправим.
   - Хорошо, но мы же не будем сидеть сложа руки и ждать ее появления?
   - Конечно, нет. Как минимум, мы сходим на Озеро Темных Корней, как ты его называешь, и убедимся, что попадаем на него именно в том времени, в каком нам нужно оказаться. Заодно посетим лагерь Лесных Охотников и попробуем как-то напроситься на аудиенцию у Альвины. Не понимаю, почему она не хотела со мной встречаться...
   - Ясно одно - встреча произойдет, если она нужна ей, а не нам. А вообще я очень надеюсь, что она все-таки снизойдет до объяснений касательно моей дальнейшей роли. Правильно ли Шива поступил, отправив меня сюда, таков ли был ее замысел?
   - Проверим это единственным доступным нам способом - пойдем и посмотрим, - невесело улыбнулась Киран.
  
   14. Киран (сейчас)
   На следующее утро Киран и Ингинн выступили в поход. Ингинн знала только один Путь в Сад Темных Корней - через Город Нежити, но Киран провела ее через боковые ворота, откуда можно было пройти в окрестности города, минуя Крепость Сена. Сориентировавшись на местности, Ингинн вывела Киран к руслу высохшей реки.
   - Дальше я двигаюсь по этому руслу в течение двух дней, затем отклоняюсь к юго-западу и иду еще три дня, - сказала Киран.
   - Мы пойдем не так, - сказала Ингинн. - Мне говорили, что в это русло лучше не спускаться, мы всегда обходим его и мост, который через него переброшен.
   - А я всегда прохожу под этим мостом, - задумчиво проговорила Киран. - Это наводит на мысль, что выбор пути имеет большое значение. Ну что ж, давай проверим, куда нас приведет твой путь, если мы пройдем по нему вдвоем.
   Через два дня пути Ингинн и Киран подошли к мосту. День клонился к вечеру, тени от исполинских опор вытянулись далеко по равнине, скрывая подножия в густом полумраке.
   Киран подошла к левой опоре моста и с изумлением уставилась на нее.
   - Такое чувство, что я не была здесь лет двести, - проговорила она, - эта опора намного сильнее разрушена, чем в последний раз, когда я ее видела - дней десять назад! И мха на ней наросло намного больше...
   - А я помню эту опору как раз такой, - заметила Ингинн, - а это означает, что наши теории подтверждаются, и сейчас мы идем в мое время, а не в ваше.
   - Как странно... В голове не укладывается.
   - Надо идти, - нетерпеливо тряхнула головой Ингинн, - здесь небезопасно, возле этой опоры с другой стороны находится Костер Нежити, и можно наткнуться на засаду.
   - Да, костер я видела, именно у него я разговаривала с твоей матерью. Кстати, давай осторожно проверим, нет ли ее там. Мало ли что...
   Ингинн бесшумно скрылась в зарослях кустарника и через пару минут вернулась.
   - Там никого нет. Идемте дальше.
   Отойдя от моста на достаточное расстояние, путники остановились на ночной привал. Киран заступила в караул первой, Ингинн укуталась походным плащом и свернулась клубочком в выемке между древесными корнями. Киран села на ствол поваленного дерева, положив на колени Золотой След, и стала всматриваться и вслушиваться в темноту.
   На ночном небе не светилось ни единой искорки, и Киран в который раз пожалела, что Гвиндолин не озаботился созданием иллюзорных звезд. Чернота вокруг была абсолютно непроницаемой, и Киран различала контуры самых близких к себе предметов только благодаря тому, что глаза серебряных рыцарей были более совершенными, чем у людей, и немного видели в темноте. Вдруг там, откуда они пришли - в стороне моста - она заметила какое-то шевеление. Неслышно поднявшись с места, она медленно двинулась в ту сторону, всматриваясь в темноту и держа меч наготове.
   - Доброй ночи, Киран, старый друг, - раздался мелодичный мурлыкающий голос, и внезапно перед Киран как будто из ниоткуда возник слабо светящийся в темноте кошачий силуэт.
   - Альвина! - шепотом вскрикнула Киран, опускаясь на одно колено.
   - Прости, если я напугала тебя, - произнесла Альвина, усаживаясь и обвивая передние лапы пушистым хвостом. - Я только что спустилась с моста, и по правде говоря, мне нездоровится... - она вытянула вперед правую лапу, и Киран увидела полоски крови в белоснежной шерсти.
   - Ты позволишь помочь? - спросила Киран, почтительно прикасаясь к лапе кошки.
   - Да, посмотри, пожалуйста, будь другом, - устало произнесла Альвина, - я и сама могу применить заклинание, но сил осталось совсем мало...
   Киран достала посох и, направив на кошку, произнесла заклинание. Кошка еле слышно зашипела и убрала лапу. - Вот так-то лучше, - удовлетворенно произнесла она. - Заодно и ушиб спины перестал болеть, и ссадина за ухом зажила...
   - Что с тобой произошло? - встревоженно спросила Киран. - Ты ведь сама никогда не лезла в драку, как же так случилось?
   - Это долгая история, девочка моя, - сказала Альвина, укладываясь по-кошачьи на траву. - Я расскажу тебе то, что тебе нужно знать. Вижу, ты привела с собой это человеческое дитя, Ингинн. Я рада, что Шива выполнил мой приказ, хотя, впрочем, я в нем и не сомневалась. И как она тебе?
   - Она талантливый воин, - улыбнулась Киран, - такое чувство клинка нечасто встретишь, тем более у людей.
   - Она - не простой человек. Но эту историю ты узнаешь не от меня, а теперь послушай то, что пришло время тебе рассказать. Я не встречалась с тобой в то время, когда ты искала меня, просто потому, что меня здесь не было. Вернее сказать - меня ТОГДА не было. Ты уже поняла сущность спиралей времени?
   - Сказать, что я поняла ее, было бы слишком самонадеянно, - протянула Киран. - Но ухватить мысль за кончик хвоста нам с Ингинн удалось, как я думаю.
   - Так вот, после того, что случилось в Олачиле и Новом Лондо, сама ткань мира начала рваться, если можно так выразиться. Ты ведь имеешь представление о взаимоотношениях Мира и Бездны? Об Изначальном Безвременье и мире, который родился из него со своими противоборствующими началами и порожденным этим противоборством временем? Время существует благодаря тому, что существует разделение, рождающее переход от одного состояния к другому - Жизнь и Смерть, Свет и Тьма, и время течет, движимое сменой эти состояний. В тот миг, когда Бездна попыталась соединить все начала между собой, снова создать кусочек Изначального Хаоса в отдельной точке мира, время как бы споткнулось, создало первую спираль. А потом оно вынуждено было догонять само себя, все больше само в себе запутывалось, и в конечном итоге мы имеем то, что имеем - завихрения, петли, провалы, обходные пути... Все это звучит как речи безумца, но в самом общем виде описывает происходящее и объясняет, почему после событий Олачиля я оказалась в более далеком прошлом. Я побывала во временах правления Первого Человека и видела его в зените славы. Как жаль, что потомки оказались столь слабы и недостойны его имени...
   - Каким образом ты там оказалась? Точнее, не там, а тогда?..
   - Не по своей воле, - грустно произнесла Альвина. - Меня выбросило туда завихрением времени, как ударной волной от взрыва, когда сила Бездны столкнулась со щитом Арториаса.
   Киран замерла.
   - Ты присутствовала при этом?..
   - Да, - горько вздохнула кошка, - я была там, и оказалась абсолютно бесполезна, хотя Бездна не смогла поглотить меня - я даже не смогла подойти достаточно близко. Арториас предупреждал нас, и все равно мы потащились за ним, как глупые животные, и результатом оказалось то, что меня просто выбросило в прошлое, а Сифа Арториас спас ценой собственной жизни, прикрыв своим щитом...
   - Расскажи мне все, - потребовала Киран, до боли стиснув кулаки.
   Рассказ Альвины занял больше часа. Киран слушала молча, затаив дыхание, кусая губы и - под конец - уже не сдерживая слезы. Альвина закончила повествование и замолчала, сочувственно глядя на Киран, которая сидела, словно бы окаменев, и смотрела остановившимся взглядом в темноту.
   Прошла не одна минута, прежде чем Киран совладала с собой и поднялась на ноги.
   - Теперь я хотя бы знаю, - прошептала она и отвернулась, вытирая глаза.
   - Завершение истории известно тебе со слов этой немертвой, Светлячка, матери Ингинн, - добавила Альвина, - Арториас все это время оставался в Олачиле, прикованный к одному моменту во времени, и боролся с собой, чтобы не дать Бездне уничтожить мир его руками. Он был героем до самого конца и погиб героем. Теперь он свободен, благодаря усилиям Светлячка.
   - Да, я знаю, - сказала Киран, - но то, что она рассказала мне... О том, что я была там, что она нашла меня сначала живой, а затем убитой в Олачиле, рядом с могилой Арториаса, и там же похоронила... Это означает, что я могу попасть в то время?
   - Возможно, - отозвалась Альвина. - Все возможно, дитя мое... Именно об этом я пришла рассказать тебе. По дороге сюда вы прошли мимо моста. Помнишь его? По пути в Олачиль ты всегда проходила под ним, ведь так?
   - Откуда ты знаешь?..
   - ...А Лесные Охотники проложили свою тропу в обход опор моста - по моему приказу. А знаешь, почему? Этот мост, - Альвина поднялась и подошла к Киран вплотную, - заключает в себе мощную магию, подобной которой я не встречала нигде в мире. Я полагаю, что он построен еще во времена Присносущих Драконов - возможно, создан драконами... Но крылатым драконам ни к чему мосты - в чем тогда его смысл? Я ходила по этому мосту, под ним и вокруг него снова и снова. Я провела многие годы, изучая исходящую от него магическую силу. И теперь я знаю, - Альвина вытянула вперед лапу, мех которой потемнел от крови, - я на себе испытала его действие. Понимаешь, Киран - это Мост Времени!
   - Как это возможно? - Киран недоуменно воззрилась на кошку.
   - Я ходила взад-вперед по мосту и замечала изменения, которые происходили, как мне казалось, за несколько минут, а выглядели так, как будто прошли годы. Я спустилась к одной из опор моста - было раннее утро. Я прошла по мосту на другую сторону - настала ночь. В конце концов я догадалась - этот мост соединяет разные потоки времени! Единственное, что мне понять так и не удалось - как определять направление движения, то есть время, в которое хочешь попасть, собственной волей. Иногда я оставалась в том же времени, в каком и приходила сюда, иногда, как мне кажется, оказывалась в далеком прошлом. Так же, как и тебе, мне не давала покоя мысль о том, как с помощью этого моста вернуться в прошлое и помочь Арториасу. Я попыталась отыскать какие-то полезные сведения в Архивах Сита - насколько мне известно, он проводил эксперименты по управлению потоками времени - но у меня ничего не вышло. Тогда я сама занялась экспериментами - брала с собой в путешествия через мост различные артефакты и проверяла, куда это меня приведет. Мне удалось раздобыть посох, принадлежавший, по некоторым сведениям, Заре Олачиля... И тут произошло то, результат чего ты видишь перед собой, - она снова вытянула вперед раненную лапу. - Я спустилась с моста в густом лесу, который рос здесь во время правления отца Зари. Пробравшись в селение, я попыталась спуститься в подземелье, но налетела на странного стража - гиганта, скованного цепями и пронзенного огромным обломком копья. Он чуть не убил меня, и после нескольких его ударов я очнулась посреди развалин, сохранившихся в наше время на месте Олачиля. Кроме того, посоха Зари при мне больше нет, так что вернуться и попытаться еще раз уже не удастся...
   - У Светлячка есть подвеска Первого Человека, - перебила кошку Киран.
   - Прекрасно! - воскликнула Альвина. - Именно это я и надеялась услышать! Немертвые путешествуют во времени и в пространстве с той легкостью, которая недоступна людям и полубогам, и именно поэтому я постаралась свести вас троих вместе - где вы не справитесь в одиночку, вы пройдете втроем.
   - В чем же заключается наша задача?
   - Вы должны найти способ перемещаться во времени так, как это нужно вам, а не случайным образом. Затем вам нужно, оказавшись в соответствующем времени, попробовать изменить события, которые произошли там и повлияли на дальнейшие. Только сразу хочу тебя предупредить - очень высока вероятность того, что любое столкновение с жителями того времени выбросит вас назад в свое время, как это произошло со мной, когда меня заметил этот скованный страж. Это сильно ограничивает наши возможности вмешаться в тогдашние события - крайне маловероятно, что можно что-то изменить, не вступая в контакт ни с одним из их участников. Продумайте заранее, что и когда можно сделать, и ищите способы оказаться в нужном месте в нужное время. Я, со своей стороны, обещаю продолжать поиски, и если мне удастся что-то узнать, я сразу же свяжусь с вами. Найдите Светлячка, объедините усилия и ищите пути. Ингинн должна продолжать обучение - ей понадобятся все навыки воина.
   - У меня голова кругом от этого, - призналась Киран, садясь на землю рядом с кошкой. - Как все это дико звучит...
   - В наше время уже ничего не дико, - возразила Альвина. - Пару веков назад ты точно так же не могла поверить в существование немертвых, которые возвращаются к жизни у костров. Если уж мир болен, то ничего удивительного, что чем ближе к концу, тем страшнее и причудливее симптомы болезни.
   - Ты права, конечно, - вздохнула Киран. - Просто...
   - Я понимаю, - мягко прервала ее кошка. - Ты услышала сегодня то, что наполнило твою душу печалью и временно лишило способности здраво мыслить. Это пройдет. Это уже было с тобой, ведь так? - и прошло.
   - Это пройдет, - повторила Киран. - И кроме того... Кроме того, - она торжествующе посмотрела на Альвину, - теперь у меня появилась надежда. Есть цель, есть план, есть верные соратники - чего еще желать? Можно начинать действовать!
   - Прекрасный вывод, - усмехнулась Альвина. - Знаешь, иногда мне кажется, что всех этих веков и не было, и что передо мной все та же неугомонная девчонка, которую вытащили из стражи нижних уровней и забросили в компанию мрачных и суровых рыцарей Гвина. Помню, как Орнштейн и Арториас изменились после того, как пообщались с тобой несколько лет...
   - Хорошие были времена, - Киран улыбнулась воспоминаниям.
   - Ну что ж, - Альвина поднялась на ноги и потянулась, - я рассказала тебе все, что знаю на данный момент. Теперь я ухожу, а вы продолжайте путь, побывайте на Озере Темных Корней, поищите следы Зари, найдите Светлячка и отправьте ее в древний Олачиль, раз уж у нее есть такая возможность... А я пойду и отдохну немного, - она кивнула Киран и бесшумно скрылась в зарослях.
   Киран опустилась на траву, обхватила плечи руками и некоторое время сидела так, приводя в порядок мысли и чувства. Затем решительно поднялась и отправилась будить Ингинн, чтобы поделиться с ней полученными сведениями.
  
  
   15. Киран (давно)
   Сознание словно бы медленно всплывало из туманного озера беспамятства. Зрение постепенно прояснилось, и Киран поняла, что находится в своей комнате в Анор Лондо, лежит в постели. Вместе с возвращением зрения вернулись и ощущения морозного оцепенения, сковавшего левую сторону тела, и давящей боли за ребрами. Киран попробовала пошевелить правой рукой, высвободила ее из-под мехового покрывала и осторожно ощупала левое плечо. Прикосновение едва чувствовалось. Киран полежала неподвижно, мысленно подстегивая пробуждающуюся память, пробираясь по ниточке воспоминаний к моменту начала схватки с фантомами Тьмы, и осознала, что помнит начало и ход боя, помнит даже обстоятельства своего ранения, но совершенно не представляет, чем все закончилось, как она оказалась в Анор Лондо и сколько прошло времени. Последним смутным воспоминанием было склоненное над ней лицо Арториаса - но когда это было?
   Киран немного приподнялась в постели, опираясь на правую руку, и огляделась. У письменного стола в ее кресле, сложив руки на столешницу и опустив на них голову, сидела придворная лекарь-маг Катрина, ослепительно красивая темноволосая и кареглазая девушка, по возрасту лишь немногим старше самой Киран, но обладавшая чудесными способностями к исцелению больных и раненых, из-за чего Катрина в столь юном возрасте стала личным лекарем Гвина и его семьи.
   - Катрина, - еле слышно пробормотала Киран и на мгновение закрыла глаза - силы так и не вернулись.
   Катрина встрепенулась, порывисто поднялась с кресла, мгновенно оказалась у кровати и взяла Киран за онемевшую левую руку.
   - Слава Свету, - произнесла она, - наконец-то ты очнулась! Я говорила ему, что все с тобой будет в порядке, а он не верил...
   - Кто?
   - Да Орнштейн же! - Катрина лучезарно улыбнулась. - Он приходил уже три раза. Я уже замучилась ему повторять, что исцеляющая магия - это не арбалетный болт, действует не мгновенно! А он, как маленький - выслушает, уйдет и придет снова через полчаса...
   - А сколько я уже здесь лежу?
   - Учитывая характер твоего ранения - всего ничего, часов шесть. Правда, я не знаю, сколько времени ты провела в беспамятстве до того, как вы вернулись - мне никто ничего толком не рассказал. Ну ладно, - заторопилась Катрина, - сейчас я быстренько напою тебя эликсиром и схожу за Орнштейном - он потребовал, чтобы я сразу же дала ему знать, когда ты очнешься...
   Орнштейн появился очень быстро, как будто все это время находился где-то поблизости. Он прошел в комнату и сел на скамью у изножья кровати.
   - Как же ты меня напугала, - сказал он после небольшой паузы, во время которой печально смотрел на Киран взглядом отца или старшего брата, взглядом, от которого у нее как будто потеплело в онемевшем боку.
   - Сир, - произнесла Киран, с трудом сглотнув, - расскажите...
   - Что я могу рассказать? - Орнштейн вздохнул. - Мы победили. Мы понесли ужасные потери. Погибли шестеро наших товарищей, лучших из лучших. И мы так и не поняли, с чем мы имели дело.
   - Мы обязательно выясним...
   - Я верю в вас, - сказал Орнштейн, - я не сомневаюсь... Но мы чуть не потеряли и тебя, и Арториас был на волосок от гибели. Что бы я без вас делал? - он вздохнул и отвернулся, переведя взгляд куда-то за окно.
   - Как я понимаю, вам и Арториасу не привыкать, - слабо улыбнулась Киран.
   - Да, конечно, и все же...
   - А что сам Арториас? Как он? - Киран ни за что не осмелилась бы задать капитану подобный вопрос, если бы не слабость и не вполне вернувшийся самоконтроль. - Почему он не зашел ко мне?
   Орнштейн пристально посмотрел на нее.
   - Просто я, как командир, должен был проведать тебя первым, - произнес он после едва заметной паузы. - Сейчас я передам ему, что тебя уже можно навестить, и он обязательно придет. - Орнштейн поднялся со скамьи и слегка поклонился Киран. - Благодарю тебя за отвагу в сражении и за неоценимую помощь в подготовке к нему. Желаю тебе скорейшего выздоровления, - и он вышел из комнаты. Киран еле слышно вздохнула.
   Буквально через пару минут на пороге комнаты возник Арториас. Он замер на мгновение, словно не решаясь войти, потом склонил голову в почтительном поклоне, шагнул к изножью кровати и снова остановился, как будто споткнувшись.
   - Я подвел тебя, - наконец глухо выговорил он. - Я совершил непростительную ошибку, за которую теперь расплачиваешься ты. Я виноват перед тобой и даже не смею просить прощения.
   - О чем ты говоришь, - улыбаясь, отозвалась Киран. - Какое прощение! Любой солдат сделал бы то же самое для другого. - Она немного приподнялась на постели и протянула к Арториасу здоровую руку. - Садись, что же ты стоишь!
   Арториас шагнул вперед и осторожно присел на край кровати.
   - Мы победили, - сказал он, - отвели от Анор Лондо смертельную угрозу. И в этом очень велика твоя заслуга. Твоя помощь в подготовке... - он замолчал, отвел взгляд в сторону, покачал головой и с болью в голосе проговорил: - Ты приняла на себя удар, который предназначался мне...
   - Ну, и ты, и я прекрасно понимаем, что если бы ты погиб, это было бы несоразмерно большей потерей для гвардии и лорда Гвина, - со слабой улыбкой возразила Киран.
   - Возможно, но...- Арториас посмотрел на нее странно растерянным взглядом и вдруг накрыл ладонью кисть полупарализованной левой руки Киран, безвольно лежащую поверх покрывала. Киран сквозь покалывающее онемение почувствовала тепло его пальцев. - Я не могу себя простить за то, что ты пострадала из-за меня, - Арториас посмотрел ей в глаза, огненные зрачки вспыхнули яростным пламенем, - а если бы ты погибла...
   - Ты не дал бы мне погибнуть, - выдохнула Киран, неожиданно для себя приподнялась и обвила здоровой рукой шею Арториаса. Испугавшись собственного порыва, она сразу же попыталась отстраниться, но Арториас мягко удержал ее, обняв за плечи так осторожно, словно старался удержать в ладонях мотылька и не примять его крылья. Через несколько мгновений он отпустил ее, снова на мгновение сжал ее руку и поднялся.
   - Выздоравливай скорее, - тихо сказал он и быстро вышел из комнаты.
  
   Магия лучшего придворного лекаря медленно, но верно делала свое дело. К вечеру четвертого дня Киран осторожно встала на ноги и прошлась по комнате, только совсем немного припадая на левую ногу. Катрина, которая, как наседка за цыпленком, шла за Киран по комнате, разведя руки в стороны, чтобы в случае чего поддержать, захлопала в ладоши и довольно засмеялась. - Вот ты и готова к выходу в свет! - воскликнула она. - Еще ночь под действием заклинаний - и онемение полностью пройдет!
   - К какому еще выходу в свет? - испугалась Киран.
   - А тебе не говорили? - Катрина широко улыбнулась. - Гвин распорядился отложить официальный пир по случаю вашей победы до того времени, когда ты встанешь на ноги.
   - Официальный пир? - Киран даже попятилась. - О, нет!..
   - Не любишь пиры, как я вижу, - усмехнулась Катрина. - Я тоже их терпеть не могу. Но терпеть приходится, мы ведь с тобой придворные! - она дружески хлопнула Киран по плечу. - Там будут все твои товарищи, - добавила она, - они будут очень рады увидеть тебя здоровой и невредимой. Так что у тебя нет другого выхода, готовься! - Катрина ободряюще улыбнулась. - Я доложу капитану Орнштейну о том, что ты выздоровела, значит, уже завтра можешь ожидать вызова.
   Киран демонстративно схватилась за голову. Катрина расхохоталась.
  
   На следующее утро, как и предполагала Катрина, Киран вызвали к Орнштейну. Онемение полностью прошло, и Киран с удовольствием облачилась в свои доспехи и отправилась в башню, где находился кабинет капитана.
   - Входи, Киран, садись, - поприветствовал ее Орнштейн, - я рад видеть тебя в добром здравии. Тебе уже сообщили, что лорд Гвин ждал твоего выздоровления, чтобы устроить официальный прием по случаю победы нашего отряда?
   - Да, сир, сообщили, - сокрушенно произнесла Киран, кланяясь и садясь на стул напротив капитана. - Мне уже начинает казаться, что самая сложная часть нашей службы - это не сами битвы, а то, что устраивается после побед...
   Орнштейн одобрительно улыбнулся.
   - Это точно, леди Киран, ты все правильно понимаешь!.. Но тем не менее, у нас нет выбора, прием устраивается в нашу честь, и мы обязаны на нем присутствовать, никуда не денешься. Однако прием приемом, а завтра в полдень нам назначена аудиенция у самого лорда Гвина. Он желает побеседовать с нами отдельно. Поэтому я тебя и вызвал. Поскольку ты в первый раз будешь представлена лорду Гвину, тебе необходимо ознакомиться с некоторыми правилами этикета. Итак, слушай внимательно...
  

***

   На следующий день, за несколько минут до наступления полудня, Киран в начищенном доспехе, с оружием, но без щита и шлема, прибыла ко входу в малый тронный зал. Перед двустворчатыми дверями ее уже ждали Орнштейн и Гох. Киран поклонилась им обоим одновременно. Орнштейн осмотрел ее с головы до ног, одобрительно кивнул и сказал: 
   - Доброго дня, Киран. Ну как, ты готова?
   Киран пожала плечами и растерянно улыбнулась.
   - Привет, кроха Мотылек, - пробасил Гох, назвав ее прозвищем, которое он сам дал ей и которым только сам и называл - он говорил, что она такая маленькая и хрупкая, что в ее сторону и чихнуть-то страшно. Киран полюбила неразговорчивого гиганта, как старшего брата, и Соколиный Глаз отвечал ей тем же, по мелочам опекал ее и даже вырезал специально для нее забавные деревянные фигурки в своей мастерской.
   - Привет, Гох, - улыбнулась лучнику Киран. - Выспался? - она знала, что Гох любит засиживаться в мастерской до утра, вырезая сложные и причудливые изделия из редких пород дерева.
   - Нет, - ухмыльнулся гигант, - но я нисколько не жалею. Зайди потом ко мне, покажу, что у меня получилось...
   - Доброго дня, Киран, - раздался за спиной глуховатый голос, на плечо Киран легла и сразу же исчезла тяжелая рука. Арториас неслышно появился из коридора, кивнул Гоху и Орнштейну и отошел в сторону, привалившись к стене и сложив руки на груди. Он выглядел усталым, глаза как будто выглядывали из темных провалов. Орнштейн внимательно посмотрел на него, хотел было что-то сказать, но едва заметно покачал головой и промолчал. Киран с тревогой переводила взгляд с одного на другого - в ее отсутствие явно что-то изменилось, и она пока не понимала, что именно.
   В этот момент высокие двустворчатые двери тронного зала распахнулись, и Орнштейн знаком приказал им следовать за ним. Киран вспомнила его наставления, глубоко вздохнула, покосилась на Гоха и шагнула вперед.
   Малый тронный зал был примерно пятидесяти шагов в длину и двадцати пяти - в ширину, вдоль длинных стен тянулись ряды колонн, у стены, противоположной входу, на помосте под балдахином стоял трон, над которым висело знамя Света. На троне очень прямо сидел Гвин, положив руки на колени. У подножия ступеней, ведущих на помост, стояла небольшая скамеечка, обитая алым бархатом. При виде нее у Киран часто забилось сердце - она знала, для чего эта скамеечка там устанавливается...
   Следуя указаниям Орнштейна, Киран прошла в центр зала, остановилась и низко поклонилась. Слева и справа от нее, отстав на три шага, остановились Арториас и Гох. Орнштейн шел в пяти шагах впереди. Он приблизился к подножию помоста, поклонился и застыл.
   - Приветствую вас, - глубокий голос Гвина заполнил зал, - и благодарю за верную службу. - Рыцари вновь низко поклонились. - Орнштейн, я слушаю тебя.
   Орнштейн начал подробный доклад о ходе кампании и ее результатах. Киран стояла, вытянувшись в струнку, и слушала звучный голос капитана, повествующий будто бы о великой битве древности и героях, о которых она знала только из книг, и с трудом осознавала, что речь идет о ней самой.
   Гвин слушал внимательно, переводя взгляд с Орнштейна на Киран, пару раз задал уточняющие вопросы. Когда Орнштейн закончил говорить, Гвин кивнул и поднялся на ноги.
   - Подойди, леди Киран, - звучный голос Гвина вновь заполнил все пространство зала и раздробился на осколки эха, затерявшиеся между колоннами. Киран, оробев и покосившись на Орнштейна, приблизилась к подножию помоста. Гвин начал неторопливо спускаться по ступеням.
   - Сложи свое оружие, - он указал на скамеечку.
   У Киран пересохло во рту. К такому развитию событий она была не готова. Наверняка существовали какие-то церемонии, общепринятый порядок действий, но Орнштейн ни слова ей об этом не сказал!
   Гвин явно увидел ее замешательство, потому что неожиданно улыбнулся и гораздо менее внушительным голосом произнес:
   - Не смущайся, леди Киран, рыцаря делает рыцарем не знание правил этикета, а проявленная доблесть и верность! Подойди ближе, сложи сюда свои клинки, - он указал на скамеечку, - и встань на одно колено.
   Киран выполнила указанные действия, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Опустившись перед Гвином на колено и склонив голову, она с трудом удержалась, чтобы не зажмуриться.
   Гвин взял со скамеечки Темный Серебряный След и Золотой След, опустил их клинки плашмя на плечи Киран и торжественно произнес:
   - Встань, леди Киран, рыцарь престола Света! Поклянись служить Свету душой, сердцем, жизнью и мечом до последнего дня и последнего вздоха!
   Киран поднялась на ноги и повторила слова клятвы, глядя прямо в лицо Гвину, превосходившему ее ростом едва ли не вдвое. Согласно обычаю, Гвин собственноручно вложил клинки в ножны Киран, затем опустил руки ей на плечи и поцеловал в лоб.
   - Теперь ты рыцарь престола Света, - сказал он, - носи это звание с честью, будь надежной опорой государству и своим товарищам, - и он едва заметно кивнул ей, показывая, что она может вернуться на место.
   Киран еще раз поклонилась и, не поворачиваясь к трону спиной, в соответствии с этикетом, вернулась на место. Гвин знаком подозвал Орнштейна поближе и что-то вполголоса начал говорить ему. Киран с трудом сохраняла неподвижность, ей казалось, что она вот-вот взлетит к потолку, как перышко, подхваченное ветром. Она затылком чувствовала взгляд Арториаса, ей хотелось смеяться, плакать и расцеловать весь мир.
   Наконец Гвин закончил беседовать с Орнштейном, кивнул рыцарям и удалился в дверцу слева от помоста с троном. Киран с облегчением выдохнула и обернулась к своим товарищам. Гох широко улыбался и одобрительно качал головой. Арториас смотрел на нее так, словно силой взгляда пытался не дать ей улететь легким мотыльком под своды зала и дальше, в стрельчатое окно. Встретившись с ней глазами, он быстро отвел взгляд, алые искры зрачков вспыхнули и погасли.
   - Поздравляю, Киран, рыцарь престола Света, - широко улыбаясь, сказал подошедший Орнштейн и, к немалому удивлению Киран, заключил ее в объятия и слегка приподнял над полом, что было нетрудно, так как ростом она не доставала ему до плеча.
   - Спасибо, - пискнула Киран, прижатая к доспеху драконоборца. Орнштейн поставил Киран на пол и отошел назад, уступив место Гоху, который осторожно положил огромную ручищу ей на плечо и пробасил:
   - Поздравляю, Мотылек, теперь ты с нами!
   - Поздравляю, - просто сказал Арториас.
   - Спасибо, спасибо, - шептала Киран, улыбаясь и чувствуя, что слезы подступают к глазам.
   - Ну что, теперь-то ты готова к пиру? - с неподражаемым ехидством поинтересовался Орнштейн. - Гвин распорядился, чтобы его устроили уже сегодня, начало - за два часа до заката. По-моему, после всего случившегося слегка выпить тебе не помешает...
   - Ну, теперь я, как рыцарь Гвина, должна быть готова ко всему, - с облегчением рассмеялась Киран. - К битвам я уже давно была готова, а к пирам - в соответствии с новым статусом, буду готова начиная с сегодняшнего дня!
   Вечером в обеденной зале Киран, естественно, оказалась в центре всеобщего внимания. Леди Бренна, сир Гилмор, Калдер, знакомые командиры и бывшие и нынешние сослуживцы - все подходили, поздравляли, жали руку, обнимали, хлопали по плечу. Киран улыбалась, отвечала на вопросы, здоровалась, обнималась и обменивалась рукопожатиями с самыми разными людьми. Она выпила немного вина, ровно столько, чтобы почувствовать приятную легкость, кружила по зале, слегка пританцовывая под музыку придворного оркестра. Орнштейн подошел к ней и поздравил еще раз, затем поднялся на помост к Гвину и прочим высокопоставленным лицам. Гох появился ненадолго, помахал Киран и удалился - он не любил шумные сборища. Киран поймала себя на том, что высматривает в толпе синий плащ и темноволосую голову. Арториас появился, как будто из ниоткуда, остановился перед ней на мгновение, с улыбкой произнес "Поздравляю" и снова исчез. Киран только успела заметить, что выражение его лица перестало быть настораживающе напряженным. Она взяла со стола свой кубок и продолжила свои беспорядочные перемещения по зале, приветствуя и отвечая на приветствия, улыбаясь рассеянной улыбкой и порой тихонько подпевая музыке. На душе у нее было легко и спокойно. Киран овладело странное чувство - как будто с прикосновением к плечам ее собственных клинков, направляемых руками Гвина, ее прежняя жизнь, ее мысли, чувства, характер взлетели в воздух, как страницы еще не переплетенной книги под порывом ветра, и вновь сложились в аккуратную стопку, но уже в другом, более правильном порядке.
  
  
   16. Разговор, которого никто не слышал (после возвращения из Королевского леса)
   - Как?! Как, всех капр Изалита тебе в тыл, ты мог до такой степени потерять голову?! Ты можешь лишиться руки, хоть правой, хоть левой, все равно, и ног в придачу, и при этом оставаться одним из лучших воинов. Но без головы - своей светлой и ясной, подчеркиваю, головы - кому ты тут нужен?.. Прибил бы тебя собственноручно - да долг перед короной не позволяет!..
   - Орнштейн, ну что ты так орешь?.. Ничего я не терял...
   - Ну да, ничего, только совсем немножечко потерял концентрацию, контроль над боем и пропустил удар, который девчушка приняла на себя! И теперь она лежит там полупарализованная, а ты сидишь, повесив голову, и толку от тебя никакого! Вот узнает Гвин - сошлет тебя на днище Изалита, к капрам...
   - Да и пусть ссылает. Заслужил, в общем-то... И вообще, в последнее время мне не привыкать. Постоянно от него выволочки получаю.
   - Вот-вот, а я заметил, что выволочки эти стали повторяться заметно чаще именно с того момента, как...
   - Ну чего ты от меня хочешь?!
   - Хороший вопрос! Хочу видеть прежнего Арториаса, с холодной головой и твердой рукой, держащего ситуацию под контролем и надежно прикрывающего всем тылы. А что я вижу? - а вижу я, что, возможно, сделал большую ошибку, приняв Киран в наш отряд. Мой лучший воин витает в облаках...
   - Да что ты городишь?! Нигде я не витаю! Это совсем другое дело! Просто она... да ты и сам прекрасно понимаешь. Не говори ерунды.
   - Понимаю... Я прекрасно понимаю тебя, дружище... Но и ты меня пойми. Служба у нас такая. Узнает Гвин - не станет вникать в тонкости, а просто всех нас на днище Изалита сошлет...
   - Слушай, Орнштейн, отстань ты наконец, ради Света, без тебя тошно... Сходил бы лучше, проведал, как она там...
   - А сам что же - совестно?..
   - Ор-ррнштейн!!!
   - Все, заткнулся. Не бесись так. Пойду и в самом деле проведаю ее. А ты имей в виду - на совместные задания вам с ней больше не ходить. Я сам за ней буду присматривать, не переживай. По возможности, конечно. Но по отдельности, как мне представляется, вам будет безопаснее. Учитывая и то, как она на тебя смотрит...
   - ...А как она смотрит?..
   - Все, забудь!.. Ох, плохо это кончится! Итак, вместе ни в один поход я, как командир, вас больше не пущу. Здесь, во дворце, вытворяйте что хотите... Хотя я бы не советовал. Узнает Гвин - точно сошлет куда подальше. По отдельности.
   - Не собираюсь я ничего вытворять... Дело вообще совсем не в этом... Слушай, хватит уже изображать грозного командира... иди уже... расскажешь потом, как она...
  
   17. Киран (давно)
   В королевстве наступило благодатное затишье, Киран вернулась к службе в отряде стражи и к своим занятиям. Остальные рыцари занимались своими делами. Гох пропадал в мастерской, Орнштейн разбирался в накопившихся делах гарнизона и постоянно сидел над какими-то бумагами, вполголоса ругаясь. Арториас вообще не появлялся; Калдер передал Киран, что он распорядился прекратить обязательные утренние тренировочные бои и в случае, если Киран потребуется напарник для тренировок, договариваться о времени проведения боев особо. Киран одновременно обрадовалась и загрустила - она поняла, что Арториас признал ее ученичество завершенным, но это и означало, что видеться с ним она будет теперь намного реже.
   Прошло пять дней с памятного приема у Гвина и посвящения Киран в рыцари Света. Рано утром Киран, остолбенев, с округлившимися глазами стояла за порогом кабинета Орнштейна и пыталась осмыслить услышанное минутой ранее в этом самом кабинете.
   - Я получил распоряжение лорда Гвина относительно тебя, - сказал Орнштейн, внимательно глядя на нее. - Тебе поручается формирование отряда, который будет обеспечивать охрану самого лорда Гвина и его родичей и выполнять некоторые особые задания. Это означает, что тебе оказано наибольшее доверие из всех нас.
   - Личная охрана?.. - у Киран перехватило дыхание.
   - Да, именно так. Представляешь, какая ответственность на тебя ложится?
   - Нет, - Киран потрясла головой, - пока еще не вполне представляю. Но как же так, - она удивленно воззрилась на капитана, - я всего пять дней как рыцарь Гвина, а мне оказано большее доверие, чем Гоху и Арториасу?
   - Я думаю, все дело в нашей, скажем так, пригодности к определенным заданиям, - улыбнулся Орнштейн. - Арториас - блестящий стратег, его место - на полях битвы, он прекрасно справляется с ролью полководца при каких-то масштабных кампаниях. Гох - лучник и драконоборец, в личной охране его воинские качества тоже будут применены не самым лучшим образом. А ты проявила себя как очень внимательный боец, ты в пылу сражения заметила опасность, угрожающую твоему товарищу, и успела среагировать в ситуации, когда кто-то другой даже вскрикнуть не успел бы. Поэтому обеспечение личной безопасности короля - это именно то, чем ты должна заниматься. Если ты будешь стоять на страже, никто и ничто не проскользнет мимо тебя незамеченным.
   - Я поняла, - медленно проговорила Киран, хотя на самом деле совершенно ничего пока не понимала. - Что я должна делать?
   - Сначала тебе нужно устроить отбор кандидатов в твой отряд. Затем разработать программу их обучения и назначить наставников. Поскольку опыта в таких вещах у тебя нет, я, конечно, буду тебе помогать. Обдумай план действий, и, когда будешь готова, приходи, обсудим. Да, и еще - тебе предоставлены комнаты в первой башне, там, где живет личная гвардия Гвина и его охрана. Так что займись еще и переездом, - Орнштейн улыбнулся, - теперь на совещания не придется так далеко бегать по замку.
   - Слушаюсь, сир, - отозвалась Киран. Голова немного шла кругом. Жизнь в очередной раз без предупреждения совершила крутой поворот.
  
   Прошло десять дней. Киран разработала и согласовала с Орнштейном критерии отбора бойцов в свой отряд, провела встречи с командирами стражи и назначила дату и время экзамена - еще через пять дней. Разобравшись с первоочередными делами, она наконец занялась переездом на новое место.
   Ей так же, как и прочим рыцарям личной гвардии Гвина, отвели три сообщающиеся между собой комнаты на четвертом этаже первой угловой башни, этажом выше комнат Арториаса. Бессчетное число раз пробегая по лестнице башни со своими вещами, Киран надеялась хотя бы раз встретить Арториаса, но он так и не появился. Невзначай поинтересовавшись у Калдера, Киран выяснила, что Арториас еще три дня назад отправился в поход с отрядом рыцарей. На душу Киран легла непонятная тяжесть. Учитывая последние события, она надеялась, что Арториас, получив задание, все-таки зайдет к ней или же вызовет ее к себе, чтобы сообщить о своем предстоящем отбытии из замка. Ну что ж, всем известны замкнутость и необщительность Арториаса, его предпочтение держаться особняком. С чего бы ему вдруг перемениться?..
   Киран все-таки набралась храбрости и спросила у Гоха, не в курсе ли он, куда и зачем отправился Арториас. Гох ответил, что точно не знает, но Арториаса с отрядом в двадцать рыцарей отправили куда-то в окрестности Нового Лондо, якобы кто-то видел там некие демонические сущности. Больше он ничего не знал, потому что речь шла не о драконах, вивернах или дрейках, а значит, ему и вникать не стоило.
   Киран поблагодарила за ответ и собралась выйти из мастерской.
   - Не переживай, Мотылек, насколько я понимаю, большой опасности там нет, - неожиданно сочувственно произнес Гох ей вслед. - Все с ним будет в порядке, - он шумно вздохнул и отвернулся к столу с инструментами. Киран почувствовала, как щеки ее начинают предательски розоветь, и поспешно покинула мастерскую.
   Совершенно вымотавшись за день, посвященный переезду, Киран улеглась спать на новом месте достаточно рано. Большая комната с двумя окнами, высокая кровать с балдахином, портреты на стенах, легкий запах свежей краски - все было непривычным и не способствовало расслаблению. Киран долго не могла уснуть, ворочаясь и борясь с беспокойными мыслями. Когда она наконец провалилась в сон, ее встретил рой путаных, тревожных сновидений, в которых она то падала в пропасть, то поднималась в небо в когтях гигантской птицы, то просто стояла на месте, не в силах пошевелиться, и беспомощно смотрела на что-то невыразимое, пугающее, чему нужно было непременно помешать - но она не могла двинуться и только отчаянно и беззвучно кричала.
   Около полуночи она рывком села на кровати, схватившись за грудь чуть ниже левой ключицы, которую внезапно пронзила острая боль, и с колотящимся сердцем поняла, что разбудил ее собственный крик: "Стой!..".
   Скатившись с непривычно высокой кровати, Киран, пошатываясь, добрела до стола, налила в кубок воды из графина и выпила. В сознании с ужасающей ясностью всплыл прерванный сон - или видение?
  
   ...Тропа огибает скальный уступ, змейкой поднимаясь к перевалу. Над головой темно-синее, почти черное небо с огромным молочно-серебристым кругом луны. Ночное солнце неплохо освещает дорогу, но дает такие глубокие и резкие тени, что их легко можно спутать с черными камнями и изломами скалы. В таких тенях нетрудно спрятаться врагу...
   Арториас идет по тропе первым, держа наготове щит и меч. За ним, в тени скалы, с интервалом в два шага поднимаются рыцари отряда. Приблизившись к перевалу, Арториас замирает на месте и осторожно, двигаясь в тени, заглядывает за гребень скалы. Видно, что тропа дальше расширяется, образуя небольшую площадку, один край которой обрывается в пропасть, а два других тонут в тенях. Жестом приказав рыцарям остановиться, он беззвучно поднимается на гребень и начинает спуск на площадку. Он не видит, но в густой тени справа нечто начинает движение. Стоит абсолютная тишина. И вдруг, словно услышав резкий звук, Арториас отшатывается, отклонившись назад - и вовремя: из черноты теней справа вырывается пучок ледяных игл и с ужасающей скоростью устремляется к нему. Одна из игл ударяет его в грудь чуть ниже левой ключицы, остальные пролетают над плечом, не причинив вреда. Заклинание света озаряет площадку, теперь он готов к сражению...
  
   Киран тяжело дышала, обхватив обеими ладонями кубок с водой. Что это было?.. Эхо боли в груди затухало, но собственный крик до сих пор звенел в ушах.
   Просто кошмарный сон на новом месте?..
   Киран вернулась в постель и несколько часов лежала без сна, вслушиваясь в отдаленные звуки ночного города, мысленно всматриваясь в каждую деталь посетившего ее видения. Постепенно сердцебиение успокоилось, боль в груди забылась. Под утро Киран наконец уснула, и на этот раз сновидения были к ней милосердны: она увидела залитую рассветными лучами солнца долину среди гор, поросшую прекрасными белыми цветами, накрытую, как пологом, чистым небом, спокойствием и вековечной тишиной.
  
   Настал день экзамена. Кандидаты и несколько командиров отрядов стражи собрались на главной арене. Киран еще раз огласила критерии отбора и предложила установить очередность. Всего в первый день экзамена попробовать свои силы намеревались двадцать пять солдат, но Киран, увидев список, всплеснула руками и заявила, что после такого количества проверочных боев она явно будет не в состоянии на своих ногах покинуть арену, и предложила разбить экзамен на несколько дней.
   В течение первого дня сил у Киран хватило на восемь часов боев с перерывами, она проэкзаменовала девять кандидатов и отсеяла пятерых из них. Поблагодарив собравшихся, она назвала имена тех, кому надлежало явиться на экзамен на следующий день, поклонилась и покинула арену, уже практически держась за стены. Вернувшись в свои комнаты, она без сил упала в кресло, даже не сняв доспех, и только посидев так с полчаса, со стоном поднялась и отправилась приводить себя в порядок.
   Приняв ванну, она переоделась в простое длинное синее платье с неброской вышивкой на лифе - на солдатскую одежду у нее просто уже не было сил смотреть. Расплетя косу и расчесав волосы цвета золотистой соломы, доходившие до пояса, она опустилась в кресло, взяв книгу, но так и не открыла ее и просто сидела, глядя в окно, на крыши города, по которым скользили оранжевые лучи заходящего солнца.
   Неожиданно раздался стук в дверь. Киран, стряхнув оцепенение, выпрямилась в кресле и отозвалась: - Кто там?
   - Доброго вечера, Киран, - раздался из-за двери знакомый глуховатый голос, - можно тебя на минутку?
   Киран коротко вздохнула и бросилась к двери, забыв об усталости.
   Отодвинув засов, она распахнула дверь и, улыбаясь, отступила назад в комнату.
   - Доброго вечера, Арториас! Входи!
   Арториас застыл на месте, глядя на нее округлившимися глазами. Киран смутилась, сообразив, что он ни разу еще не видел ее в гражданской одежде и со свободно распущенными по плечам волосами.
   - Входи же, - повторила она, и, чтобы скрыть смущение, отступила еще на шаг вглубь комнаты.
   Арториас вошел, закрыл за собой дверь, но не прошел в комнату, а остановился сразу за порогом.
   - Ты непозволительно красива для воина, - наконец произнес он. Киран смутилась еще больше - она не привыкла к таким словам и не знала, что сказать. Арториас тоже молчал и не отрываясь смотрел на нее.
   - Ты давно вернулся? - спросила Киран, чтобы прервать молчание, которое уже начинало пугать.
   - Только что, - отозвался Арториас, - еще даже не заходил к Орнштейну.
   - Это ты зря, - улыбнулась Киран, - узнает он - будет ругаться...
   - Он будет ругаться в любом случае, - невесело усмехнулся Арториас, - есть за что... Но это все неважно. Я зашел к тебе ненадолго, просто чтобы отдать вот это, - он достал из кармана плаща небольшой предмет, завернутый в лоскуток мягкой кожи, развернул и протянул Киран на раскрытой ладони.
   Киран подошла ближе, рассмотрела этот предмет и ахнула. На ладони Арториаса лежал белый цветок из ее сна, с пятью заостренными выгнутыми лепестками, только не живой, а искусно выкованный из серебра. Она изумленно уставилась на Арториаса.
   - В чем дело?.. - удивленно спросил тот.
   - Ничего, не обращай внимания, - прошептала Киран и осторожно взяла цветок. - Какой красивый... Спасибо, - она приколола цветок к платью и подняла глаза на Арториаса. Она совершенно не понимала, что происходит, но чувствовала, что готова навеки застыть в этом мгновении. - Спасибо, - повторила она, глаза ее светились.
   - Там была целая поляна, целое море таких цветов, - тихо сказал Арториас. - Солнце вставало, снежные вершины сверкали так, что слепило глаза... Я почему-то сразу вспомнил о тебе. У подножия горы живет отшельник, я увидел у него этот цветок и купил. Живые цветы завяли бы, не дожили до Анор Лондо...
   - Ты был в горах... Поляна с цветами... - Киран отпрянула, прижав руки ко рту, и отвернулась. - Ты был ранен! - полувопросительно-полуутвердительно выдохнула она, резко оборачиваясь к Арториасу. Тот непроизвольно коснулся груди чуть ниже левой ключицы, от чего Киран ахнула. - Ледяные стрелы?!
   - Откуда ты знаешь?..
   Киран рванулась к нему, но резко остановилась в полушаге, судорожно стиснула руки и, уже чуть не плача, глядя ему в глаза, вскрикнула:
   - Как это может быть?..
   - Что случилось? - испугался Арториас. - Расскажи же толком!
   Киран отвернулась, обхватила себя руками и звенящим от напряжения и сдерживаемых слез голосом рассказала о своем сне-видении. Арториас слушал ее, затаив дыхание, ничего не говоря и не двигаясь. Когда она замолчала, он коротко вздохнул, подошел к ней, положил руки ей на плечи, коснулся губами волос на затылке и еле слышно проговорил: 
   - Все так и было.
   Киран вздрогнула, повернулась к Арториасу лицом и попыталась отступить назад, но он удержал ее, взяв за руки выше локтей.
   - Ты предупредила меня, - выдохнул он, - ты снова спасла мне жизнь! Вот в чем дело - ты моя хранительница! - Глаза его вспыхнули сине-алым огнем. - Даже когда ты не рядом со мной, ты все равно меня защищаешь! Все-таки Орнштейн неправ...
   - В чем неправ?..
   Арториас явно смутился.
   - Орнштейн считает... - начал он, смешался, отпустил ее руки и отвернулся, но все-таки договорил: - Орнштейн считает, что мое отношение к тебе плохо сказывается на моих боевых качествах. Поэтому твое назначение в личную охрану Гвина пришлось очень кстати. Теперь ты будешь постоянно находиться во дворце, а я - по-прежнему ходить на задания. Без тебя.
   - Ну что ж, - улыбаясь, сказала Киран, - значит, будем встречаться после твоих возвращений с победами. Я всегда рада тебя видеть, ты же знаешь. Кстати, почему ты не сказал мне, что тебя отправляют на задание? Я узнала только через три дня, и то случайно.
   - Сам не знаю, - потерянно отозвался Арториас, глянув на нее так, что другие слова стали не нужны. Киран подошла ближе и взяла его за руку.
   - В первую очередь мы - рыцари Гвина, - тихо сказала она. - Поэтому мы будем выполнять приказания Орнштейна и исполнять свой долг там и таким образом, где и как нам будет приказано. Мы никогда не будем тяготиться нашей службой - она есть то, для чего мы предназначены в этом мире. Ведь так? - она слегка сжала его ладонь.
   - Именно так, - сказал Арториас, грустно улыбнувшись. - Мы живы, невредимы, в королевстве спокойно, и это главное. Доброй ночи, Киран, отдыхай, пусть сон твой будет спокойным, а я пойду и доложусь наконец Орнштейну - и получу заслуженную выволочку, - он сжал пальцы Киран, слегка поклонился ей и вышел, аккуратно притворив за собой дверь.
   Киран медленно задвинула засов, отошла к окну и уставилась на темное небо. Сняв серебряный цветок с платья, она поднесла его к губам. "Просто знать, что он жив... Разве я многого прошу?..".
  
  
   18. Разговор, которого никто не слышал (после возвращения от Нового Лондо)
   - ...Ну конечно, в первую очередь ты пошел не к своему командиру с докладом...
   - Орнштейн, да подожди ты орать! Дай договорить. Да, я зашел к Киран, если хочешь знать. Я прибыл в город всего полчаса назад, так что много глупостей натворить никак не успел бы...
   - А то, что это уже само по себе чудовищная глупость плюс прямое нарушение приказа?..
   - Подожди! Послушай меня. Я все понимаю, я опять провинился, но то, что я только что узнал... Дай мне рассказать! Потом делай со мной что хочешь, но, по сути, получается, что ты все-таки ошибаешься насчет меня и Киран.
   - Ну-ка, ну-ка... О чем ты?
   - На перевале мы наткнулись на засаду. После я по всей форме доложу тебе все подробности, но самое-то главное заключается в том, что я сейчас стою перед тобой, живой и почти невредимый, только благодаря тому, что Киран предупредила меня об опасности! Не спрашивай меня, как это получилось, я сам ничего не понимаю. Но в то самое время, когда я подвергся нападению, она видела все происходящее во сне и криком предупредила меня! Как ты это объяснишь?
   - Ничего себе!..
   - Вот именно. Я до сих пор не могу прийти в себя. Я никогда в жизни не видел подтверждений тому, что Нить Хранителя существует на самом деле! Даже в книгах, в самых древних рукописях я не встречал ничего подобного, мне попадалась только ничем не подтвержденная легенда о Первом Человеке и его супруге!
   - Нить Хранителя? Ты серьезно?..
   - А как ты еще это объяснишь? Она рассказала все в мельчайших подробностях, как будто сама была там и видела все собственными глазами!
   - Так ты полагаешь...
   - Да! Она моя Хранительница! И нас связывает Нить, а не то, о чем ты подумал...
   - Вот оно как... Да, если все действительно обстоит так, как ты рассказываешь, то это просто невероятная удача, что Киран появилась в замке, в страже... Или не удача, а замысел богов?.. Неважно. Главное - что все сложилось так, как сложилось...
   - Вот видишь! Теперь ты перестанешь так на меня орать за то, что я ее навестил?..
   - А знаешь, что я тебе скажу, доблестный рыцарь престола Света сир Арториас... Тот факт, что она оказалась твоей Хранительницей, совершенно не означает, что в остальном я был неправ... Молчишь? И возразить тебе, как я вижу, нечего? То-то же, друг мой, то-то же...
  
  
   19. Светлячок (сейчас)
   Языки пламени плясали на фоне ночного неба, один за другим отрываясь от породившего их костра и устремляясь вверх, где их ждали только исчезновение, темнота и забвение. Светлячок лежала, раскинув руки, у костра в Храме Огня, слушала потрескивание столба пламени и наблюдала, как его частички взлетают к небу в отчаянных попытках на мгновение разорвать нависающую над Храмом темноту, чтобы сразу же исчезнуть без следа. "Не занимаемся ли мы тем же самым?", подумалось ей. Вспыхнуть на одно короткое мгновение, погаснуть, ничего не изменив в мире, и исчезнуть, не оставив ни следа, ни воспоминания...
   Светлячок знала, что подошла к концу пути. Цель была известна, осталось только преодолеть последний отрезок дороги, ведущей к ней. Но, поскольку Светлячок прекрасно понимала, что свернуть с этого пути будет уже невозможно, она медлила перед последним шагом и, вернувшись к любимому костру, мысленно перебирала в памяти все тропинки и дороги, все развилки и мосты, которые привели ее к порогу, за которым ждала развязка, средоточие всех путей.
   Не поднимаясь, Светлячок положила руку на заплечный мешок, в котором были надежно спрятаны Великие Души. Простая солдатская кожаная сумка скрывала в себе сущность и сами основы этого мира. Это было странное и пугающее чувство - Светлячок так и не могла до конца поверить в то, что ей удалось заполучить их, что здесь нет какого-то чудовищного обмана...
   Она точно знала, что, если сейчас поднимется на ноги, войдет под полуразрушенные арки древнего Храма и заговорит с Фрамптом, на этом завершится ее путь по землям Лордрана. Страха она не испытывала, но от чисто человеческого чувства сожаления и светлой печали по безвозвратно уходящим временам, оставленным любимым местам, друзьям, которых она вскоре навсегда покинет, некуда было деться.
   Светлячок вспоминала ослепительные рассветы и невыразимо прекрасные закаты Анор Лондо, пахнущие ночными цветами туманы Сада Темных Корней, пыльный и такой уютный подвал старой церкви в Уезде Нежити, где целую вечность жил и ковал оружие для таких странников, как она, ее друг и земляк Андрэ. В памяти всплывали сияющая поверхность Озера Темных Корней и тихий голос Зари Олачиля, благодарящей за спасение... С горьким вздохом Светлячок вспомнила пещеру Дочерей Хаоса, яростную и беспощадную ведьму Квилааг и ее хрупкую и беззащитную сестру. Узнать бы, кстати, как там Кирк... Она предупреждала его, что убийца Квиалан, скорее всего, является Нежитью, поэтому умертвить его окончательно не представляется возможным. Кирк, хмурясь, молча выслушал ее и ничего не сказал, из чего Светлячок сделала вывод, что такое положение дел никоим образом не повлияет на его решимость мстить за свою леди до последнего вздоха.
   Кирк так ни разу и не воспользовался мелком, который она ему дала, ни разу не призвал ее на помощь. Что это означает - что он справляется сам, или же - что его уже нет в живых?.. Светлячок вздохнула. Она чувствовала по отношению к Кирку безмерную благодарность за то, что он пришел на помощь Ингинн и совершенно точно спас ей жизнь. Светлячок всем сердцем желала, прежде чем навсегда исчезнуть в Горниле Первородного Пламени, хотя бы отчасти вернуть этот неоплатный долг.
   Добравшись в мыслях до Ингинн, Светлячок поняла, что больше не в силах бесцельно валяться у костра, и поднялась на ноги. Нужно непременно выяснить, как складывается ее судьба. Приняли ли ее на обучение в Анор Лондо? Проявила ли леди Киран к ней благосклонность? Светлячок собрала свои пожитки и шагнула к костру, решив посетить Анор Лондо и попытаться выяснить хоть что-то у Хранительницы Огня или у Кузнеца.
   В это мгновение она услышала за спиной чей-то голос:
   - Леди Светлячок из Асторы?
   Светлячок резко обернулась, привычным до автоматизма движением выхватывая меч и принимая боевую стойку.
   Незнакомец, одетый в броню серебряных рыцарей, не доставая оружия, медленно приблизился и остановился на границе круга света от костра.
   - Я не намерен атаковать вас, - сказал он, - мне поручено передать послание из Анор Лондо Лидии из Асторы, известной как Светлячок.
   - Это я, - удивленно проговорила Светлячок, опуская меч, - слушаю вас.
   - Мне поручено передать, что леди Киран и ваша дочь Ингинн нуждаются в вашей помощи, - сказал серебряный рыцарь. - Вас просят прибыть в Анор Лондо к костру в покоях Принцессы Света. Там вас ожидают, окажут необходимый прием и безопасно проводят по территории дворца. В качестве подтверждения тому, что во дворце вас не ожидает засада или ловушка, - рыцарь, судя по голосу, слега усмехнулся, - зная вашу подозрительность, достойную всяческого уважения в наши опасные времена, ваша дочь просила передать вам это, - он протянул Светлячку обрывок пергамента, на котором был как будто бы детской рукой нарисован рыцарь, валяющийся на земле в обнимку с бочонком. Светлячок улыбнулась - когда Ингинн была маленькой, такие рисунки-записочки мать оставляла ей в качестве указаний, чем ей надлежало заниматься в течение дня в ее отсутствие. Выпивший рыцарь означал право заниматься чем угодно без угрозы быть наказанной за безделье.
   - Ответ на мои мысли, - изумленно сказала Светлячок, улыбаясь и кивая куда-то в сторону, неизвестно кому. - Благодарю вас за доставленное сообщение и немедленно отправляюсь в указанном вами направлении.
   - Очень хорошо, - сказал серебряный рыцарь, - тогда я отправляюсь назад доступным мне способом, а вы, насколько мне известно, имеете возможность оказаться в указанном месте мгновенно.
   - Именно так, - сказала Светлячок и подошла к костру.
  
   Поднявшись с колен у костра в Покоях Принцессы, Светлячок увидела двоих серебряных рыцарей, которые стояли по сторонам дверного проема и внимательно смотрели на костер. Повернувшись к ним лицом, Светлячок слегка поклонилась. Рыцари также поклонились ей, и один из них сказал:
   - Приветствуем вас, леди Светлячок из Асторы. Прошу следовать за нами.
   Светлячок шла за стражниками по коридорам Анор Лондо со странным чувством - впервые за многочисленные часы, проведенные в этих стенах, она шла спокойно, не ожидая нападения. Стражники вели ее по коридорам, лестницам и анфиладам комнат, и в конце концов они оказались в той части замка, в которой ей еще не приходилось бывать. Стражник постучал в одну из дверей, вошел внутрь, и через несколько мгновений дверь распахнулась, из нее вылетел сине-огненный ураган и с криком "Мама!" повис у Светлячка на шее.
   Светлячок со смехом отстранилась и оглядела Ингинн с головы до ног. На дочери был легкий доспех, напоминавший доспехи Киран, с плеч свисал небрежно повязанный синий шарф, показавшийся ей смутно знакомым. Ингинн обзавелась и новыми ножнами для своих утигатаны и кинжала и вообще выглядела похорошевшей и повзрослевшей.
   - Что у вас тут происходит? - поинтересовалась Светлячок.
   - Ой, много всего! - махнула рукой Ингинн. - Сейчас придет леди Киран, и мы введем тебя в курс дела. А ты пока проходи, - она потащила мать в комнату, - и рассказывай, как дела у тебя!
   Светлячок вошла в комнату, оказавшуюся небольшим залом для переговоров или совещаний. В комнате стоял длинный стол с одним высоким креслом с одной стороны и восемью креслами поменьше - с другой. Ингинн усадила мать на одно из кресел, сама уселась на соседнее и нетерпеливо повернулась к ней.
   - Ну, рассказывай!
   Светлячок вкратце описала все, что произошло с ней с того момента, как они расстались перед воротами Крепости Сена. Ингинн слушала, сосредоточенно сжав губы и только молча кивая - теперь ей были в большей степени понятны те ситуации и сложности, с которыми сталкивалась Светлячок.
   - Так что осталось у меня только одно, последнее приключение, - с грустной улыбкой подытожила свой рассказ Светлячок. - Путешествие в Горнило Первородного Пламени. Не знаю, что меня ждет там... но точно знаю, что это не то место, откуда можно вернуться и начать все заново.
   Взгляд Ингинн потемнел, она отвернулась и глянула на дверь.
   - А у нас тут такие дела творятся, - сказала она после небольшой паузы преувеличенно жизнерадостным тоном, - меня зачислили в отряд Клинков Повелителя, можешь себе представить?! Впервые в истории человек зачислен в гвардию к серебряным рыцарям!.. Но это так, небольшая часть новостей. А вот и леди Киран! - Ингинн вскочила с кресла и поприветствовала вошедшую в боковую дверцу Киран. Светлячок также поднялась и почтительно поклонилась.
   - Доброго вечера, Светлячок, - сказала Киран, - благодарю тебя за то, что так быстро откликнулась на просьбу о помощи, - она подошла к столу, села на высокое кресло и сложила руки перед собой. - Первым делом должна тебе сказать, что твоя дочь - великолепный воин, ты можешь гордиться ею, - она ободряюще глянула на Ингинн, отчего та заулыбалась и слегка порозовела. - А теперь послушай, что нам удалось узнать и в чем, собственно, заключается помощь, которую ты можешь нам оказать...
   Киран рассказывала около часа - обо всем том, что происходило во время и сразу после падения Олачиля, о своих поисках ответов в окрестностях проклятого города, в книгах и записях Арториаса, о том, под каким новым углом заставил ее посмотреть на все имеющиеся сведения рассказ Светлячка, и наконец, о встрече с Альвиной и посещении Озера Темных Корней.
   - Мы побывали на озере, - говорила Киран, - и, как сказала Альвина, там есть скрытый проход в прошлое, но в него может войти только тот, кто имеет при себе предмет, принадлежащий тому времени - в твоем случае это сломанная подвеска, принадлежавшая Первому Человеку. Альвина дала понять, что, если бы кому-то из нас удалось проникнуть в прошлое и расспросить Элизабет - ты ведь встречала ее, когда бывала там? - мы получим некие подсказки и указания относительно того, что нам предпринять дальше.
   - Прошу прощения, леди Киран, - Светлячок с сомнением покачала головой, - могу ли я поинтересоваться, какой конечный результат вы надеетесь получить? Какова цель проникновения в прошлое? Что мы можем сделать для будущего и настоящего?
   Киран вздохнула.
   - Это очень правильный вопрос, Светлячок, - медленно произнесла она. - Честно говоря, я пока не знаю на него ответа. Боги ведут нас путями, которые прокладывают на ходу, не давая нам возможности увидеть тропу дальше ближайшего поворота.
   - Вот это мне очень хорошо знакомо, - сказала Светлячок одобрительно, - последние пять лет моей жизни прошли именно на таких вот извилистых тропках... Поэтому - да, я принимаю правила игры, я сделаю один шаг в надежде, что на конце короткого отрезка тропинки, за поворотом, мне откроется новый ее участок.
  

***

   Ингинн уверенно вела маленький отряд по уступам тропинки к Озеру Темных Корней. Дорога была ей знакома до последнего камешка. Проходя мимо уступа, на котором ее жизнь чуть было не оборвалась, она только слегка поежилась и продолжила спуск.
   Расколов по пути на сверкающие кусочки четырех кристальных големов, путники подошли к берегу озера. После уничтожения Гидры озеро стало выглядеть умиротворяюще. Заходящее солнце окрасило гладкую поверхность воды в нежно-оранжевый цвет. В отдалении блестели струи водопада, в облаке мелких брызг переливались радуги.
   Светлячок становилась и положила заплечный мешок на землю.
   - Дальше я пойду одна, - сказала она, - ждите меня у костра, расположенного в туннеле к Долине Дрейков. И берегите мой мешок, - она внимательно посмотрела на Киран, - я думаю, всем понятно, что именно лежит в нем - не больше и не меньше, чем судьба Первородного Пламени!
   Ингинн невесело улыбнулась.
   - Да, мама, надо отдать тебе должное, формулировки у тебя отменные, очень убедительно звучит!
   Светлячок поклонилась Киран, коротко обняла Ингинн и двинулась вдоль обрывистого берега озера в сторону лежащего на воде золотистого пятна света.
  
   В Святилище древнего Олачиля, где время застыло, как капля смолы на стволе векового дерева, царила торжественная тишина, нарушаемая только еле слышным потрескиванием костра. Ни одна ветка, ни один листик не колыхались, застыв в теплом неподвижном воздухе. Светлячок вышла в центр круглой площадки и огляделась.
   Все здесь осталось неизменным с тех пор, как она была здесь в прошлый раз. Но теперь, уже не понаслышке зная, какими болью и безысходностью пропитано это место, какие ужасные и печальные тайны скрывают тропинки Королевского леса и виднеющиеся вдалеке руины, Светлячок вдыхала неподвижный воздух, ступала по пружинящему ковру опавших листьев с особой почтительностью, как и подобает в святилище, воздвигнутом на месте гибели героя.
   Элизабет тоже обнаружилась на прежнем месте.
   - О, избавительница Зари! Ты вернулась! - удивленно воскликнула она, качнув шляпкой. - Что привело тебя в Олачиль снова? Остались какие-то незавершенные дела?
   - Приветствую тебя, Элизабет, - Светлячок поклонилась, - у меня к тебе просьба о помощи. Ты знаешь соратницу Арториаса, Киран, капитана отряда Клинков Повелителя?
   - Я слышала о ней, - отозвалась Элизабет, - но лично не имею чести быть с ней знакомой. Так твоя просьба связана с Арториасом?
   - Так или иначе, да, - задумчиво сказала Светлячок, - хотя я сама толком не понимаю, что именно я пришла искать. Меня прислала леди Киран. Ей необходимо узнать как можно больше о тех событиях, которые послужили причиной падения Олачиля... и того, что случилось с Арториасом.
   - О, это будет долгий рассказ, - нараспев сказала Элизабет. - Не знаю, чем эта история сможет помочь вам с Киран, но я с удовольствием поделюсь с вами своими знаниями и воспоминаниями. Садись поближе, Избранная, и устраивайся поудобнее. Я начну издалека...
  
   Элизабет
   История
   Каждый, кто когда-либо более или менее серьезно и глубоко изучал историю, рано или поздно понимает, что летопись любого государства напоминает лесное озеро, засоренное поваленными стволами и затонувшими обломками скал. Чья-то рука бросает в озеро камень. От места падения камня разбегаются круги, наталкиваются на коряги и обломки, торчащие из воды, меняют направление, дробятся, накладываются друг на друга, и вот через какое-то время вся поверхность воды оказывается покрыта рябью, и никто уже не сможет определить, куда упал камень, потревоживший поверхность озера, и какого размера был этот камень...
   Так и с историей: в летописи попадает настолько искаженная толкованиями, пересказами, интерпретациями версия событий, что никто, кроме живых свидетелей (которых, конечно же, не остается), уже не в состоянии определить, куда упал камень, каких размера и формы он был, и уж тем более - чья рука его бросила.
   Причиной всех бедствий, постигших Олачиль, обративших некогда процветающий город в руины и сотрясших сами основы всего этого мира, принято считать Мануса, которого в летописях стали называть Отцом Бездны. Мне нет нужды объяснять тебе, храбрейшей из храбрых, кто такой Манус и чем он был страшен - разве не ты сама после многочисленных попыток, после многих десятков мучительных смертей избавила мир от этого ужасного чудовища? Разрушительную мощь и ярость Мануса ты, как никто в этом мире, за исключением, пожалуй, злосчастного Арториаса, испытала на себе. Так сможешь ли ты понять и принять то, что я собираюсь рассказать тебе?
   Манус, иначе называемый Первым Человеком, изначально ни в коей мере не являлся чудовищем, олицетворением зла и уж тем более Отцом Бездны. Так же, как и жители Олачиля, как жители всего Лордрана, как Арториас и ты сама, Манус оказался лишь фигурой в бесконечной и безжалостной игре Предначальных Стихий.
   Что ты знаешь о Первом Человеке? Что говорится о нем в легендах Лордрана? Хитрый карлик, которого так легко забыть... Так и получилось - тот, кто был первым человеком, основателем всех королевств мира людей, разделившим силу Великой Темной Души поровну между всеми своими подданными, забыт, имя его утрачено, деяния без следа стерты со страниц истории, потомки рассеяны по миру, утратили память о своем происхождении и прокляты.
   Тот, кто стал впоследствии Манусом, в начале времен был умным, смелым, предприимчивым и щедрым существом. Найдя и присвоив Великую Темную Душу, он наделил ее частичками целый сонм подобных ему существ, создав расу людей, и стал править ею - первым среди равных. Он создал первое поселение людей - Олачиль - и стал его первым королем, приняв имя Ангус.
   При короле Ангусе Олачиль был построен с первого камня и достиг небывалого расцвета. Науки, а особенно магия, лекарское и военное дело, и всевозможные искусства получили такое развитие в годы его правления, что вся последующая многовековая история города не смогла даже приблизительно повторить эти достижения. При дворе Ангуса были созданы самые могущественные чудеса, сложены самые прекрасные песни, составлены самые справедливые законы, которые только знал человеческий мир.
   Спустя несколько лет после основания Олачиля Ангус женился на простой девушке по имени Аэнн, абсолютно ничем не примечательной дочери одного из придворных магов-оружейников. Приближенные Ангуса не могли взять в толк, почему выбор короля пал именно на нее, на первый взгляд не обладавшую ни выдающейся красотой, ни какими-то еще особыми достоинствами. Однако же Ангус не собирался ни с кем советоваться в подобных вопросах и женился на Аэнн, сделав ее своей королевой.
   Королевская чета произвела на свет шестерых отпрысков - четверых сыновей и двух дочерей. Все дети Ангуса отличались исключительными способностями в самых разных областях: старший сын стал выдающимся полководцем, второй - искусным магом, третий - талантливым лекарем, четвертый вошел в историю как автор самых прекрасных песен и баллад той эпохи. Дочери намного превосходили красотой свою мать, одна из них стала волшебницей, вторая - искусным воином-лучником.
   Ангус, к сожалению, отличался не только умом, отвагой и справедливостью, но и весьма тяжелым и вспыльчивым характером, однако после женитьбы на Аэнн совершенно переменился. Он не раз во всеуслышание заявлял, что в этом мире только одна Аэнн способна держать в узде его внутренний огонь. Аэнн, тихая и скромная женщина, без памяти любила своего супруга и при любой возможности сопровождала его во всех походах и даже в ходе военных кампаний оставалась с ним рядом во главе войска.
   Когда Аэнн ждала появления детей, Ангус, заботясь о ее безопасности, не позволял ей покидать Олачиль и отправлялся в походы и на битвы без нее. Однако легенды сохранили туманные сведения о том, что, даже находясь вдали от супруга, любовь Аэнн через разделяющее их расстояние берегла его, предупреждая и защищая от опасности. Конечно, это только легенды, ничем не подтвержденные... Но кто знает?..
   Времена тогда были неспокойные. Королевство людей часто подвергалось нападениям то со стороны созданий Гвина, желавших полной власти над землями Лордрана, то со стороны стай недобитых виверн и дрейков. Ангус все чаще отсутствовал в столице, а его супруга, которая к тому времени, произведя на свет уже пятерых детей, стала слаба здоровьем, вынуждена была, оставаясь в Олачиле, вершить государственные дела вместо него. Накануне очередного похода Аэнн, которая в то время готовилась произвести на свет шестого ребенка, вручила супругу подвеску, которую сама изготовила из самородного серебра, вложив внутрь маленькую прядь своих волос и зачаровав собственноручно составленным заклинанием Возвращения.
   - Если я буду слишком слаба и в нужное время не смогу найти тебя в твоем странствии, - сказала она, обнимая супруга на прощание, - то эта подвеска обязательно поможет тебе найти дорогу домой, ко мне.
   Снова вынуждена я оговориться - никто не может знать точно, было все так или не было... Но полузабытые легенды гласят, что спустя несколько десятков дней воинов армии Ангуса, расположившихся на привале, посреди ночи разбудил ужасающий, полный невыносимой муки крик, и на пороге королевского шатра появился обезумевший от горя Ангус, сжимающий на груди подвеску, которая пульсировала во мраке кроваво-красным пламенем.
   Ангус впервые в жизни оставил войско и с небольшим отрядом верных рыцарей поспешил назад, в Олачиль. И там, к величайшей скорби его и всех его подданных, он получил печальное подтверждение реальности посетившего его видения: его супруга скончалась, произведя на свет их младшую дочь.
   Ангус словно обезумел. Десять дней и десять ночей перепуганные придворные прятались в закоулках дворца от беснования того яростного пламени, которое вырвалось из раненной души короля и которое некому было больше сдерживать. И только на одиннадцатый день отдаленный плач его новорожденной дочери постепенно заставил погаснуть это пламя в глазах несчастного Ангуса.
   Постепенно жизнь во дворце вошла в относительно спокойное русло. Ангус нашел своим детям лучших нянек, воспитателей и наставников, на время своего отсутствия оставлял управлять государством доверенных советников, а сам вернулся к своим походам, продолжая укреплять мощь и авторитет Олачиля. И до конца своих дней ни на минуту он не снимал с шеи подвеску Аэнн, даже после самых страшных ранений, пребывая на грани беспамятства, не позволял лекарям убирать ее со своей залитой кровью груди. Любовь Аэнн сдерживала его внутренний огонь до самой его смерти.
   Да, несмотря на то, что Ангус был одним из тех, кто на заре Эры Огня нашел в Первородном Пламени одну из Великих Душ, он был всего-навсего человеком, и, прожив хотя и долгую и полную великих свершений, но все-таки не бесконечную человеческую жизнь, он умер в своей постели во дворце в преклонном возрасте, окруженный скорбящими многочисленными потомками и верными приближенными. Правителем Олачиля стал старший сын Ангуса. Королевство процветало еще многие века, потомки Ангуса и Аэнн правили твердой и справедливой рукой, своими делами заслуживая любовь и безусловную преданность своего народа.
   Ангус был похоронен в склепе внутри самого высокого холма, с которого был прекрасно виден каждый уголок построенного им города, рядом с возлюбленной супругой. Легенды гласят, что серебряная подвеска была помещена в усыпальницу вместе с его телом. Однако последующие события показывают, что кто-то смог украсть подвеску - кто знает, когда и как это случилось?
   Теперь мне придется перейти к повествованию о тех событиях, которые незаслуженно покрыли имя Ангуса позором и впоследствии привели к его полному забвению. Тебе хорошо известно, Избранная Немертвая, о том, что такое Проклятие Нежити и каковы последствия его распространения. Страх жителей Олачиля перед этим необратимым роком вполне понятен, но то, что они сделали... Впрочем, не стоит обвинять их в малодушии. Когда боги и первородные стихии затевают свою игру, у фигур на их доске, как правило, не остается выбора - ты в полной мере ощутила это на себе, не так ли?..
   Итак, некий зубастый змей, который, по моему скромному предположению, является едва ли не единственным созданием в этом мире, кто понимает сущность происходящего, со свойственной ему хитростью и расчетливостью изыскивал пути для достижения целей - нет, не своих, а тех самых первородных стихий. Змей был убежден: срок правления Пламени в мире вышел, его должна сменить Тьма! Ты можешь относиться к этому так, как подсказывает тебе твое сердце - но сперва задумайся: а способны ли порождения Великих Душ понять замысел Предначального Хаоса?..
   Так или иначе, а зубастый змей, зная природу порождений Темной Души, выбрал верную тактику... Ты ведь не будешь отрицать, что самой неумолимой и непреодолимой движущей силой для человеческих мыслей и поступков является страх смерти? Это плата за право носить в себе частичку Великой Темной Души. Люди поддались страху, они чувствовали приближающееся дыхание их собственной смерти и гибели всего их мира, и что же они сделали? Они решили обратиться за защитой к тому, кто привел их в этот мир и дал возможность быть теми, кем они являлись.
   Я всего-навсего гриб, и это лишь мое скромное, ничем не обоснованное мнение... Но я думаю, что кто-то забрал из усыпальницы серебряную подвеску, и тот самый внутренний огонь, который всю свою жизнь сдерживала в своем супруге благородная Аэнн, вырвался из склепа Ангуса, чтобы открыть проход для Бездны. Не знаю, как это объяснить... но думаю, что существует некое притяжение между Бездной и теми частичками Темной Души, которые вы именуете человечностями. Эта субстанция не наделена ни разумом, ни чувствами, она не является чем-то добрым или злым; это просто материя, которая чувствует свое сродство между собой и породившей ее Бездной. В конце концов, тебе ли не знать, как глубоки чувства родства, близости и единения у людей?
   В то время правительницей Олачиля была Заря, прямой потомок старшего сына Ангуса. Заря была против того, чтобы тревожить покой предка, и отговаривала старейших и ведущих магов от этого необдуманного и опасного поступка. Но ее не стали слушать. Охваченные страхом подданные просто заперли ее в своих покоях и отправились вершить задуманное. Заря сумела выбраться из заточения и отправилась вслед за ними, чтобы помешать им, но опоздала - Манус уже явился в мир и принес за собой Бездну. Ты знаешь, как похожа Заря на свою праматерь Аэнн? Именно поэтому, думаю, Манус и похитил ее - в попытке вернуть утраченную любовь и поддержку...
   Дальше случилось то, последствия чего тебе слишком хорошо известны... Бездна вырвалась в мир и начала высасывать человечность из всех, до кого смогла дотянуться. Суть поглощения Бездной тебе открылась в полной мере; с твоего позволения, я не буду упоминать об этом ужасе лишний раз.
   Как тебе известно, ни одного живого либо немертвого, но сохранившего рассудок свидетеля тех событий не осталось. Ужас вытеснил память, исказил очертания истины до неузнаваемости. И то, что сохранилось в легендах, настолько не похоже на первоначальные круги, расходящиеся от брошенного камня, что нет ни малейшей надежды на то, что удастся определить, кто был героем, а кто - чудовищем, кто победил, а кто бесславно проиграл. Олицетворением всех несчастий, средоточием ужаса в сознании людей стал тот, кто был основателем и первым великим правителем Олачиля, тот, чье имя было забыто, и в памяти мира осталась только его искаженная Бездной, лишенная разума и Великой Души оболочка, получившая имя Мануса Отца Бездны.
   Теперь ты понимаешь, как искажена в известных вам летописях истинная роль каждого из участников тех событий. Несчастный Ангус, который просто был человеком и ничем большим, который просто жил, любил и делал лучшее, на что был способен - заслужил ли он такую память о себе? Несчастный Арториас, единственный, кто мог войти в Бездну и не быть поглощенным... Как он добился такой привилегии? Я полагаю, что он заключил союз с теми сущностями, которых можно назвать привратниками - тех, кто стоит на страже границы между миром и Бездной. Что они попросили у него взамен? - кто знает, но уверена, что цена была воистину ужасной. Я вижу, ты носишь его проклятый меч - значит, ты частично приняла на себя его бремя.
   Так чем же расплатился с Бездной Арториас?
   Тем же, что было заключено в медальоне, который подарила супругу благородная, верная и любящая Аэнн.
   Любовью, болью и страданиями близких ему существ.
   ...Я вижу, ты понимаешь, слишком хорошо понимаешь, о чем я говорю?..
  
   Светлячок медленно встала, прошлась взад-вперед мимо Элизабет. Остановилась, достала из кошеля на поясе сломанную подвеску, поднесла к глазам.
   - История предстает совсем в ином свете, - пробормотала она, вглядываясь в узор на потемневшем серебре.
   Элизабет молчала, устав от длинного рассказа, и только тихонько вздыхала. Через некоторое время она проговорила:
   - Надеюсь, мой рассказ будет вам полезен...
   - Благодарю тебя, Элизабет, - отозвалась Светлячок, - я запомню все до последнего слова, только вот ума не приложу, каким образом мы можем воспользоваться этими сведениями.
   - Это зависит от того, что ты пришла искать, - заметила Элизабет, - а, насколько я понимаю, ты сама пока не поняла этого.
   - Совершенно верно, - признала Светлячок. - По правде говоря, я рассчитывала на то, что ты каким-то образом укажешь нам направление.
   - Я всего лишь гриб, который сидит на одном месте уже целую вечность, - укоризненно заметила Элизабет. - Почему вы решили, что я могу знать больше, чем вы, о том, как вам надлежит действовать?
   - Потому, что ты - мудрый гриб, который живет на свете уже целую вечность, - парировала Светлячок, - и ты могучая волшебница, в отличие, скажем, от меня, простого неотесанного солдата, да еще и Нежити...
   Элизабет тихонько засмеялась.
   - Пытаешься подольститься ко мне, чтобы достичь своей цели, - добродушно проворчала она, - ох, люди, вы никогда не изменитесь... Ну что ж, я не могу ничего знать точно, но я могу дать вам пару советов, которым вы можете следовать, а можете и забыть о них, решив, что старый гриб выжил из ума... Так вот, вспомни, с чего все началось.
   - С появления Проклятия Нежити?
   - Ну, по большому счету так, но на это событие вы никак не сможете повлиять. Поэтому двигаемся дальше. Бездна вырвалась на поверхность вследствие того, что жители Олачиля нарушили покой усопшего короля, подтолкнул их к этому зубастый змей... тебе известно его имя?
   Светлячок кивнула.
   - Углубляемся дальше в причины... Движемся к центру, из которого расходятся круги на воде. Зубастый змей воспользовался слабостью потомков Ангуса, сыграл на их чувствах... У него ничего не вышло бы, будь те, кто в то время принимал решения в Олачиле, более сильными духом.
   - Потомки Ангуса проявили слабость?!
   - О, они ведь всего лишь люди, не забывай об этом... Кроме того, через столько поколений кровь Ангуса и Аэнн была уже очень сильно разбавлена, если можно так выразиться, кровью других, не таких достойных представителей человеческого рода.
   - Постой... Ты хочешь сказать, что, если уж мы нашли способ перемещаться во времени, нам надлежит попытаться проникнуть в тот момент жизни Олачиля, когда потомки Первого Человека принимали решение потревожить могилу предка, и помешать этому?
   Элизабет качнула шляпкой.
   - Я даже повторять этого не желаю, это звучит как бред сумасшедшего или же как кощунственная попытка посягнуть на неприкосновенность Времени... Но, по сути, - она хитро прищурилась, - да, я имела в виду именно это.
   - Исходя из того, что рассказала Альвина, - Светлячок нахмурилась, потерла лоб и опять в задумчивости зашагала взад-вперед мимо Элизабет, - следует, что для перемещения по Мосту Времени в прошлое необходимо иметь какой-либо предмет, связанный с тем моментом, в который мы хотим попасть. Другого способа она найти не смогла. И как же нам получить что-то из того времени? Ведь ты сама тоже не бывала там, и вряд ли у тебя либо где-то здесь, - Светлячок махнула рукой в направлении разрушенного города, - сохранились какие-либо артефакты из Олачиля... - она повернулась к Элизабет и замерла, увидев странное выражение глаз гриба. - Что такое? Почему ты так смотришь?
   - Не думаю, что ты рада будешь услышать то, что я тебе сейчас скажу, - медленно, словно нехотя проговорила Элизабет, - но, в конце концов, ты пришла сюда за ответами, и я должна дать их тебе, порадуют они тебя или повергнут в ужас...
   - Говори же!..
   - Артефакт, который позволит вам оказаться в том времени, всегда находился при вас. Вопрос в том, захочешь ли ты им рисковать... - Элизабет говорила словно бы через силу. - Твоя дочь... Она - прямой потомок Ангуса по линии отца. В ней течет кровь младшей дочери Ангуса и Аэнн, лучницы Фрайи.
   Светлячок отшатнулась, словно бы приняв щитом удар драконьего хвоста.
  
  
   20. Кирк (сейчас)
   Если бы Кирк мог сейчас увидеть себя со стороны, он бы поразился тому, до чего он стал похож на Полого. Покрасневшие глаза лихорадочно блестели из темных провалов под бровями, серое, заросшее клочковатой бородой лицо изрезали морщины. Кирк давно уже толком не спал - в минуты, когда отступало напряжение погони или схватки, на поверхность сознания всплывали страшные картины и горькие воспоминания, заставлявшие сердце сбиваться с ритма, широко открывать глаза, цепляясь сознанием за окружающую реальность. Кирк изо всех сил гнал воспоминания прочь, понимая, что они делают его слабым, но власть навеки остановившихся глаз Квиалан над его снами была еще слишком сильна.
   Во времена службы Прекрасной Госпоже Кирк почти не вспоминал о своей прежней жизни, полагая прошлое клирика навсегда похороненным за спиной Слуги Хаоса. Зато теперь, сидя бесконечными ночами без сна на привалах, он все чаще возвращался мыслями во времена своей юности, проведенной в Торолунде, в школе клириков и в резиденции ордена Белого Пути. Он будто бы заново перечитывал - постранично, дословно, вознося благодарности своей прекрасной памяти - тысячи книг и свитков, которые он изучил во времена службы в ордене, и пытался найти там советы, подсказки, невнятные намеки на то, что объясняло бы произошедшее с ним и, возможно, могло бы как-то пригодиться ему в его войне.
   Кирк никогда не был мягкосердечным, чувствительным или сентиментальным человеком. То чувство, которое охватило его, когда он впервые увидел Квиалан, поразило его самого, ничего подобного он не ощущал ранее за всю свою жизнь. Он оказался настолько не готов к боли, которую сейчас испытывал, что с отчаянной надеждой погрузился в научные изыскания, призвав на помощь страдающей душе холодный и безжалостный разум клирика.
   Кирк пытался понять природу связи, которая установилась у него с Квиалан - даже находясь вдалеке, в другом мире, он почти всегда мог точно определить: сейчас Госпоже стало хуже - значит, нужно поспешить, а вот сейчас она поглотила несколько человечностей, принесенных другими рыцарями ордена, и получила короткую передышку от мучений. Кроме того, из поведения самой Квиалан и обрывков ее фраз Кирк мог сделать вывод, что и она каким-то образом чувствовала его состояние, потому что после возвращений из походов, в которых Кирк сталкивался с реальными угрозами и порой получал ранения, Госпожа встречала его со вздохами облегчения и с особой благодарностью принимала поднесенные человечности.
   Возможно, это была непостижимая, коварная магия, которая позволяла дочерям Хаоса намертво приковывать к себе слуг, лишая их не просто возможности, но и желания изменить принесенной присяге... Сейчас Кирк был согласен на любое объяснение, которое позволило бы ему вновь нащупать почву под ногами. Он изо всех сил цеплялся за крупицы подобных теорий в надежде, что душа его в конце концов ожесточится, осознав, что была всего лишь объектом манипуляций, и перестанет кровоточить.
   Прямых указаний на существование подобной магии Кирк припомнить так и не смог. Однако он прекрасно понимал, что число прочитанных им в свое время трудов по магии было ограничено специализацией библиотеки ордена, поэтому отсутствие у него подобных сведений совершенно ничего не означало. Зато как-то раз в памяти всплыли листы рукописи, которую Кирк, помнится, прочитал чисто из любопытства, так как серьезным научным или историческим трудом эта книга не признавалась. Речь в ней шла о Первом Человеке, его жизни на заре основания королевства людей и его столицы - Олачиля, и невидимой нити, которая связывала короля с его королевой, на первый взгляд ничем не примечательной женнщиной, не обладавшей никакими особыми достоинствами, кроме беззаветной и самоотверженной любви к супругу. Автор называл эту связь Нитью Хранителя и утверждал, что она позволяла супруге Первого Человека на расстоянии оберегать его, предупреждать об опасностях, а кроме того, усмирять его бешеный нрав.
   Книга эта считалась в среде ученых-магов если не ересью, то глупой и неправдоподобной выдумкой, бессмыслицей, сочиненной только для того, чтобы придать облику Первого Человека некий романтический ореол. Поэтому и Кирк отнесся к данному сочинению со смешанным чувством презрения и снисходительной жалости к автору, пытавшемуся приукрасить одну из самых темных страниц истории Лордрана. Теперь же, во время своих ночных бдений внезапно вспомнив эту книгу, Кирк испытал чувство, как будто за шиворот ему вылили ковш холодной воды: а что, если автор - не такой уж безответственный выдумщик?..
  
   Шли дни, наполненные поисками следов, перемещениями между мирами, пополнением запаса Треснувших Красных Очей, сражениями с агрессивными встречными. Теперь Кирк не убивал никого без необходимости, обнажал меч только для защиты - мера смертей, которые он принес в этот и иные миры, была и так уже превышена, но то были убийства во имя одной цели, которой более не существовало. Шли ночи, занятые мысленным перечитыванием научных и магических трудов. Постоянное перенапряжение наконец принесло свои плоды: во время привалов тело и разум отказывались действовать и отправляли Кирка в забытье без снов. Кирк благодарил валящую с ног усталость как милосердного противника, добивающего тяжело раненного врага на поле брани.
   Постепенно Кирк обрел способность отгораживаться от болезненных воспоминаний непроницаемым барьером в сознании, вновь ощутил в себе те хладнокровие и концентрацию, которые так помогали ему в бытность рыцарем-клириком. Проснувшись однажды на рассвете в каком-то неописуемом месте недружелюбного мира, Кирк вдруг отчетливо осознал, что на самом деле он уже умер, и теперь вся прошлая боль не имеет к нему нынешнему никакого отношения. Кирк Рыцарь Шипов перестал быть человеком, утратившим смысл существования, и стал копьем, летящим точно в цель.
   Его охота шла с переменным успехом. Сначала он несколько десятков дней не мог уловить ни малейшего следа убийцы, наугад перемещался по мирам, использовал различные магические приемы обнаружения противника, истратил два десятка Треснувших Красных Очей без малейшего результата, только потом пришлось тратить время на пополнение запаса этих необходимых предметов. Затем наступил тот день, когда он почувствовал присутствие врага и, активировав Око в совокупности с заклинанием, позволявшим выбрать мир для вторжения по собственной воле, а не случайным образом, оказался в Лордране, в окрестностях Озера Темных Корней, на землях ордена Лесных Охотников.
   Не успев еще до конца обрести материальную форму, Кирк уже рванулся на отчаянный звон стали, и вовремя: на краю обрыва закованный в каменную броню враг яростно рубил своим чудовищным полуторным мечом легко вооруженного мечника в простом кожаном доспехе и без шлема. На голове у мечника был капюшон, который в пылу сражения давно сбился с головы, обнажив рыжее пламя волос, что-то до странности напомнившее Кирку. А когда мечник повернулся к нему лицом, Кирк зарычал, и все с таким трудом выстроенные барьеры хладнокровия и рассудительности в его мозгу мигом разлетелись в пыль. Он смотрел в забрызганное кровью, искаженное подступающим отчаянием, помолодевшее примерно в два раза лицо Светлячка.
   Кирк летел, понимая, что уже не успевает, что вот сейчас на его глазах вновь будет разрушено то, на чем держится его мир, и источая такую ненависть, что сама ткань времени, казалось, поддалась под его натиском, создала незаметную, неуловимую волну, благодаря которой он успел сделать выпад мечом за долю мгновения до того, как убийца нанес смертельный удар. Отбросив противника от девушки, рухнувшей на землю в стороне от обрыва и замершей в луже крови, Кирк бил и парировал, не давая врагу ни единого шанса нанести ответный удар. Оттеснив противника к обрыву, он круговым ударом слева направо сбросил потерявшего равновесие врага вниз. Убийца, беспомощно взмахнув руками, с грохотом покатился по каменным уступам. Подойдя к кромке обрыва и глянув вниз, Кирк издал рычание раненного зверя: не долетев до дна ущелья, враг замерцал и растворился в воздухе, очевидно, перенесясь куда-то в безопасное место. Ярость и неудовлетворенная жажда крови требовали немедленно последовать за ним, но чувство долга, как и подобает в такой ситуации, оказалось сильнее. Кирк подошел к лежащей на земле дочери Светлячка и быстро осмотрел ее. На груди в области левой ключицы доспех был разрублен, из раны толчками выплескивалась кровь, на спадах обнажая осколки перебитой кости.
   Кирк начал опускаться на одно колено, одновременно доставая из заплечного мешка красный мох, останавливающий кровотечение, как вдруг с верхнего уступа спрыгнул рыцарь в золотистом доспехе и с восточной саблей наизготовку. Кирк узнал Шиву, лидера ордена Лесных Охотников, с которым он как-то раз столкнулся среди топей Чумного Города. На пальце девушки он еще раньше заметил Кошачье кольцо, что говорило о том, что она состояла в упомянутом ордене и каким-то чудом успела вызвать своего командира на подмогу. Зная Шиву, Кирк мог не сомневаться, что оставляет Ингинн в надежных руках, а самому ему лучше убраться подобру-поздорову, потому что вступать в поединок с рыцарем с Востока он не имел ни малейшего желания - каким бы ни оказался исход. Поэтому, кивнув дочери Светлячка на прощание, Кирк отступил к обрыву, активировал Око и бросился в погоню за убийцей, чей след, к счастью, еще не остыл.
   Нагнав убийцу в третьем по счету мире, в каком-то неприветливом каменистом ущелье, по дну которого еле заметной серебряной змейкой пробирался ручеек, Кирк наконец дал волю своим чувствам, так долго сдерживаемым за ледяным панцирем воскресшего клирика. Руку его направляли и наполняли силой ярость, которая просто дремала, тлела в глубине сердца, как алый уголек, ожидая притока воздуха, чтобы вырваться наружу испепеляющим смерчем, и боль, которая никуда не ушла, а лишь затаилась до поры до времени, прячась за хладнокровным, рассудочным поиском логических объяснений. Руки и меч Кирка словно бы усилились во много раз, и, хотя оружие и доспех врага намного превосходили по прочности шипастый доспех и клинок Кирка, очень скоро противник оказался неоднократно ранен, обезоружен, сбит с ног и прижат к скале.
   - Ты знаешь, в чем твоя вина, - тяжело дыша, сказал Кирк, занося меч для последнего удара.
   - Вина... - прохрипел убийца, силясь подняться, - да ты должен быть мне благодарен, малодушный щенок, - он снял шлем и бесстрашно глянул в прорези шлема Кирка, - я избавил ее от таких мучений, которые никто из вас не мог даже вообразить! И вместо того, чтобы проявить к ней милосердие и быстро и безболезненно все прекратить, вы всеми силами продлевали ее страдания, глупцы... - он закашлялся и сплюнул кровь.
   Кирк окаменел. Да, подобные мысли закрадывались в его сознание... но он всегда гнал их прочь, а теперь они вгрызлись в его душу с новой силой. Незнакомец, оказавшийся молодым темноволосым человеком без видимых признаков опустошения, несмотря на свое плачевное положение, смотрел на Кирка спокойно и с вызовом, что делало ему честь хотя бы как безусловно храброму противнику.
   - Вряд ли ты пришел, чтобы проявить по отношению к ней милосердие, - хрипло проговорил Кирк, не опуская меч.
   - Естественно, - враг криво улыбнулся, - я пришел за ее душой, она нужна была мне для достижения моей собственной цели, которой тебе уж точно не понять... И, как я погляжу, никто в Лордране не способен ее понять. Глупые марионетки...
   - А для тебя все средства хороши?..
   - Да, именно так, - незнакомец снова улыбнулся, - тот, кто знает, как велика его цель, выше морали и трусливых рассуждений о том, что оправдано, а что - нет... Что ты можешь сделать мне? Убить? Я немертвый, я преспокойно вернусь к жизни у костра, как делал уже тысячу раз, и продолжу свой путь, а ты будешь и дальше носиться со своими глупыми мыслями о мести, потому что остановиться и подумать ты не способен...
   - Кто сказал, что я собираюсь тебя убивать? - недобро усмехнулся Кирк. - Я - бывший клирик, знаешь, что мы делаем с такими, как ты?..
   Незнакомец изумленно покачал головой.
   - Ты совсем одичал в этом мерзком подземелье со своими паучихами, - произнес он. - Ты даже не слышал, что Прибежища давно разрушены, охранявшие их демоны перебиты... Я сам убил парочку из них. Так что вашим орденом больше не напугать ни одного немертвого.
   - В таком случае... - Кирк решил не продолжать бессмысленный разговор и просто вогнал шипастый меч в горло врага. Тот захлебнулся сталью и кровью, но Кирка поразило торжествующее выражение, которое промелькнуло в широко открытых глазах незнакомца.
   Кирк вытащил меч и тщательно вытер лезвие. Его не оставляло ощущение какой-то незавершенности, какая-то заноза в сознании, не дававшая с удовлетворением признать долг отчасти исполненным и двигаться дальше. Он не мог понять, что в большей степени беспокоило его - слова незнакомца о мучениях Квиалан, которые он прекратил одним взмахом меча, или его упоминание о великой цели, которой никто в Лордране не в состоянии понять? Эти слова звучали как бред сумасшедшего с манией величия... вот только на сумасшедшего незнакомец никак не походил, Кирк, как бывший клирик, мог в этом поклясться чем угодно. И выражение его глаз перед смертью... Кирк с досадой тряхнул головой, убрал вычищенный меч в ножны и отошел в сторону от трупа, который, как ему было известно, через пару мгновений исчезнет, чтобы появиться у последнего костра, у которого отдыхал немертвый.
   Активировав Око и вернувшись в свой мир, Кирк остановился в первом попавшемся укрытии - у подножия торчащего из земли обломка скалы, и, сбросив заплечный мешок и перевязь с оружием, бессильно привалился спиной к камню. Мир кружился вокруг него, никак не желая вставать на место. Цель была потеряна, новой он пока не видел.
   Дневной свет сменился сумерками, сумерки - беззвездной чернотой, а Кирк все так же сидел, погруженный в оцепенение, наполненное обрывками мыслей и осколками чувств. Ничего не прояснялось. Разум тонул в желтоватом вязком тумане, мысли, не находя опоры, барахтались и уходили куда-то в толщи забытья, имевшего отчетливый привкус паники.
   Кирк не заметил, как погрузился в болезненную дрему. Во сне он видел все тот же клубящийся желтоватый туман, явно содержащий в своей пучине все ответы, но не желавший их открывать. И только под утро - Кирк, как всегда, не понял, было ли это чудесное видение или отчаянная попытка его собственного рассудка протянуть ему, утопающему, соломинку - ему явилось лицо Квиалан с мягкой сочувственной улыбкой и широко раскрытыми - живыми! - лиловыми глазами, и ее узкая рука, протягивающая ему конец серебристой нити.
   Кирк очнулся с мокрыми щеками, но с ясной головой.
  
   Утренний ветер принес запах пыли, прибитой дождем, и окончательно разогнал липкий туман в голове. Кирк принял решение, оставалось определить путь его выполнения.
   Самым простым способом представлялось использование мелка, который ему дала Светлячок. Но Кирк отмел этот путь, здраво рассудив, что вызывать с помощью мелка кого-либо, возможно, в неподходящий момент, только чтобы осведомиться, не нужна ли ему помощь, было бы странно и нетактично. Поэтому он прибегнул к хорошо известному ему способу: с помощью Треснувшего Красного Ока перенесся в другой мир, затем сразу же вернулся в свой, применив заклинание, которое в ордене использовали для поиска виновных. Мелок Светлячка послужил "маяком", позволившим уточнить направление.
   Поднимаясь с колен в месте, куда перенесли его Око и заклинание, Кирк быстро обвел взглядом окружающее пространство и успел заметить, что оказался в достаточно большом помещении со стенами и полом из тепло-желтоватого камня. В следующее мгновение, что неудивительно, он оказался окружен четырьмя стражниками этого места, угрожающе нацелившими на него мечи и алебарды.
   Кирк не стал дожидаться прояснения ситуации и перекатом ушел за спину одному из стражников, оказавшись спиной к стене, выхватил меч и принял оборонительную стойку. Стражники перегруппировались и угрожающе двинулись на него.
   - Кирк! - вдруг раздался под сводами зала сдвоенный женский крик. Кирк вскинул голову. Из противоположного конца зала, где виднелся длинный стол с рядом кресел, к ним летела Светлячок. - Стойте! - выкрикнула она стражникам. - Это друг!.. - она остановилась, словно бы врезавшись в невидимую стену, - если только не... - она медленно подошла ближе и встала между стражниками. - Сними шлем, - напряженным голосом сказала она.
   Кирк стянул шлем. Светлячок всплеснула руками.
   - Слава Гвину! Это в самом деле ты... - протиснувшись между серебряными рыцарями, она подошла к Кирку и положила руки ему на плечи. - Ты выглядишь не краше Полого... Что случилось? Почему ты пришел сюда, вместо того чтобы вызвать меня? Ты же рисковал нарваться демоны знают на что...
   - Если бы я нарвался демоны знают на что, это, скорее всего, означало бы, что я точно пришел вовремя, - улыбнулся Кирк.
   - Возможно, - тепло и радостно улыбнулась в ответ Светлячок, затем повернулась к серебряным рыцарям: - Это мой старый друг Кирк из Торолунда, он прибыл сюда не с целью напасть на кого-либо. Я ручаюсь за него своей честью и жизнью.
   Рыцари опустили оружие, однако не разомкнули строя. От стола к ним приблизились Ингинн и невысокая женщина в синем доспехе, с длинной соломенного цвета косой и молодым, но наводившим на мысль о многовековой усталости лицом.
   - Леди Киран, - обратилась к ней Светлячок, - Это Кирк из Торолунда, я рассказывала вам о нем.
   Услышав имя, Кирк убрал меч в ножны и низко поклонился - он слышал это имя неоднократно и прекрасно знал, кто перед ним.
   - Приветствую тебя, Кирк из Торолунда, - сказала Киран, просвечивая его насквозь взглядом дымчато-зеленых глаз. - Что привело тебя сюда, в сердце Анор Лондо? Не самый обдуманный поступок, как мне представляется...
   - Миледи, - Кирк встретился с Киран взглядом, - меня привел сюда долг, - он слегка поклонился в сторону Светлячка.
   - Долг? - переспросила Киран. - Я так понимаю, что он каким-то образом связан с Лидией из Асторы?
   - Да, и с ее дочерью, - Кирк поклонился в сторону Ингинн.
   - Хорошо, - кивнула Киран, - Светлячок и Ингинн - мои союзники, поэтому я приглашаю тебя присоединиться к нашему собранию и рассказать, в чем заключается твой долг и каким образом ты намерен его исполнять. В нашей нынешней ситуации верный клинок будет нам чрезвычайно полезен.
   Серебряные рыцари вернулись на свои посты в углах зала, а Кирк и три женщины заняли места за столом. Кирк рассказал о своей службе в ордене Слуг Хаоса, о катастрофе, разрушившей его мир, и о своем пути возмездия, завершившемся очень странным образом. Киран слушала его, слегка хмурясь и постукивая пальцами по столу. При упоминании видения с рукой Квиалан, держащей кончик нити, взгляд ее потемнел.
   Светлячок слушала с округлившимися глазами и только неслышно вздыхала. Когда Кирк закончил повествование, она, покосившись на Киран, чтобы ненароком не перебить старшую по званию, произнесла фразу, которая была олицетворением той части души Лидии из Асторы, которая так и не ожесточилась в бесконечных сражениях, смертях, среди оживших кошмаров и в мучительной борьбе с опустошением:
   - Бедные вы, бедные...
   Кирк опустил голову.
   - Я не выполнил свой долг и пришел к вам с позором, - глухо проговорил он. - Но то, что у меня осталось - клинок, силы и жизнь - могут еще пригодиться вам. Поэтому отдаю их в ваше распоряжение, ибо своих собственных целей, причин жить и поводов обнажать клинок у меня более не осталось.
   - Она вернула тебе нить, - еле слышно проговорила Киран.
   Кирк вскинул на нее непонимающий взгляд. - Что это значит?..
   - Я думаю, это значит, что она не держит на тебя зла и хочет, чтобы ты освободился от бремени вины и жил дальше, - сказала Киран, глядя в сторону. - Не думай, что я пытаюсь тебя утешить... Не похож ты, сир Кирк, на человека, которого требуется утешать. Просто поверь мне, я знаю, о чем говорю, - она встала и вышла из-за стола, повернувшись спиной к собеседникам и обхватив себя руками.
   Светлячок, Кирк и Ингинн застыли, глядя на нее. Повисло тяжелое молчание.
   - Итак, - сказала Киран решительным голосом, вновь поворачиваяь к столу, - наш отряд пополнился новым воином. И ты даже не представляешь, Кирк, насколько вовремя ты появился! Мы как раз ломали головы над тем, как приступить к выполнению невыполнимой задачи. Как раз по тебе работа, а? - Киран тепло улыбнулась Кирку, разбив повисшее в воздухе напряжение.
   - Именно так, миледи, - с облегчением улыбнулся Кирк, - нет лучше лекарства от меланхолии, чем добрая драка с маловероятным положительным исходом!
   - Тогда слушай, - Киран уселась за стол, - и постарайся сделать вид, что веришь во все эти невероятные и отдающие безумием вещи!
  
   Рассказ Киран и в самом деле отдавал безумием, но Кирк, и как клирик, и как воин ордена Слуг Хаоса, и просто как житель Лордрана, склонен был уже не отклонять никакие безумные теории как невозможные. Подводя итог, Киран пояснила, что задача, которую они обсуждают в данный момент, заключается в проникновении Ингинн в прошлое поселка Олачиль с целью каким-либо образом повлиять на развитие событий, связанных с решением старейшин Олачиля потревожить могилу Первого Человека.
   - Проблема в том, что мы не представляем, каким образом там можно на что-то повлиять, - вздохнула Светлячок. - Ясно одно - там будет опасно...
   - Из этого, как минимум, следует, что леди Ингинн понадобится охрана, - кивнул Кирк. - Если существует возможность отправить туда и меня, конечно.
   - Это мы можем узнать единственным способом - проверив на месте, - вздохнула Киран. - Меня беспокоит другое: Альвина сказала, что пришельцам из будущего нельзя вступать в любые виды взаимодействия с жителями того времени. Так что же в таком случае вообще можно сделать, если нельзя вступить ни в разговор, ни в схватку, ни даже просто попасться на глаза?..
   - Весьма спорное положение, - заметила Светлячок. - Скованный Пленник не только заметил Альвину, но и успел ее основательно отделать, прежде чем ее выбросило в свое время.
   - У нас нет иных предпосылок для теорий, кроме слов Альвины, и нам придется руководствоваться ими, - строго сказала Киран. - Поэтому - продолжаем изыскивать способы вмешаться, не вступая в контакты.
   - Есть у меня одна идея... - подала голос Ингинн.
   - Говори, - подбадривающе улыбнулась Киран.
   - Из того, что мы узнали, можно вывести предположение, что Ангус стал Манусом потому, что с его тела кто-то украл подвеску Аэнн, которая сдерживала его внутреннее пламя, сродственное Бездне. А что, если, - Ингинн обвела взглядом собеседников, - просто вернуть подвеску назад в его могилу?
   Киран и Светлячок переглянулись.
   - Идея стоящая, - сказала Киран, - думаю, мы можем взять ее за основу, если не придет в голову что-то еще. Это, как минимум, можно попробовать проделать, не попадаясь никому на глаза... Но все еще нужно как следует обдумать. Боюсь, что у нас только один шанс. Тем более если в результате подвеска, которая у нас имеется, будет утрачена...
   - Что ж, - сказала Светлячок, - нам придется рискнуть. В конце концов, необходимости возвращения в Олачиль к Элизабет я больше не вижу...
   Киран коротко глянула на нее и быстро отвела взгляд.
   - Я догадываюсь, о чем вы думаете, миледи, - тихо сказала Светлячок. - Но послушайте: либо мы сможем изменить прошлое, и тогда то будущее, в котором мы сейчас живем, вообще не наступит... либо что-то пойдет не так, и вы все равно так или иначе окажетесь там... - она печально и сочувственно посмотрела на Киран.
   - Я понимаю, - отозвалась Киран и неслышно вздохнула.
  
  
   21. Ингинн (сейчас)
   Возможно ли совершить невозможное, если так и не поверил, что это возможно?..
   Известие о том, что она является прямым потомком Мануса, при жизни известного как Ангус, Первый Человек, Ингинн восприняла совершенно спокойно и без душевного трепета. В конце концов, за прошедшие века кровь Ангуса должна была настолько перемешаться с кровью других людей, получивших осколки Темной Души на заре Эры Огня, что практически каждый из ныне живущих людей мог считать себя в какой-то степени его потомком. Поэтому она с большим скептицизмом отнеслась к предположению о том, что ее кровь поможет оказаться в нужном времени, и с удвоенной силой взялась за поиски иных, в большей степени заслуживающих доверия способов достижения цели.
   Ингинн за все предыдущие двадцать лет своей жизни не прочитала и трети того количества книг, свитков, неразборчивых древних рукописей, сколько за проведенные в Анор Лондо сто с небольшим дней. Труды по магии, алхимии, философии, истории, военному искусству... На исходе первого десятка дней обучения ей казалось: еще одна книга, еще одна страница, лишнее заклинание - и голова вот-вот взорвется, как бочка с зажигательной смолой при попадании огненной стрелы. Но далее живой и гибкий молодой ум, войдя во вкус, словно пьяница - хмельного, стал требовать все больше и больше новых знаний. Вихрь и мешанина из букв, рун, схем, карт, заклинаний и рисунков постепенно улеглись, хаотическое нагромождение сведений в памяти сменилось системой, напоминающей огромную библиотеку, в которой книги хранятся в строго определенном порядке, и где поиск нужной книги хотя и может затянуться надолго - в силу размера хранилища - зато непременно увенчается успехом.
   Ни один серьезный и вызывающий доверие труд ученого, философа или мага не содержал в себе указаний на возможность обмануть Время. Ни один из самых опасных, преступивших все грани дозволенного в своей профессии колдунов не решался покуситься на право Времени определять последовательность событий. Ингинн нашла только несколько отрывков чудом сохранившихся записей медиумов Сита, которые занимались экспериментами по управлению потоками времени. В одном из них говорилось, что попытки поменять местами смерть и рождение сродни попыткам поменять местами огонь и лед, небо и землю... Это приведет к искажению самих логических основ существования мира и может в качестве побочного эффекта повлечь смену Света Тьмой.
   Второй отрывок касался Кристальных Големов (Ингинн немедленно пересказала его содержание Киран и Светлячку). По словам неизвестного медиума, кристальная структура этих созданий позволяла искажать проходящие сквозь тело голема потоки времени, следовательно, если удастся подобрать необходимые углы пересечения плоскостей граней кристаллов, то голем станет своеобразным отражателем времени, то есть внутри голема время течь не будет.
   - Таким образом в нашем времени оказалась Заря, - ахнула Светлячок.
   - Да, и подвеска, видимо, - добавила Киран.
   - Значит, слуги Сита добились успеха в своих экспериментах... Как думаете, нет ли смысла попытаться найти еще что-то по этому вопросу в Архивах?
   - Это работа не на один год, - вздохнула Киран. - В старые времена я перерыла большую часть библиотеки Сита, но тогда я искала совсем другие вещи и, естественно, не помню всего, что мне там попадалось.
   - Тем более что вряд ли эксперименты с големами что-то нам подскажут, - робко вставила Ингинн.
   - Тут ты права. Не вижу, какое отношение големы как способ перемещения через время могут нам помочь. Как попасть в прошлое, нам и так известно... Загадка состоит в том, что делать на месте, если перемещение удастся.
   Ингинн нахмурилась. Она чувствовала, что здесь кроется какой-то чудовищный подвох, какая-то очевидная, но не замеченная ими западня, но у нее не хватало знаний, чтобы оформить свои смутные ощущения в слова. Киран заметила ее смятение и ободряюще спросила:
   - О чем думаешь?
   - Мне не нравится фраза из первого отрывка, - медленно проговорила Ингинн. - Не могу понять... Но что-то меня настораживает. Попытка поменять местами рождение и смерть... Если нарушить естественную последовательность событий, мир будет сбит с толку, и Свет может смениться Тьмой. Очень уж похоже на поглощение Бездной, по маминому описанию...
   - Да, я тоже обратила внимание на эти слова, - кивнула Киран. - Опасность нашей затеи заключается в том, что, попытавшись изменить прошлое в более благоприятную для нас сторону, мы рискуем окончательно свести мир с ума. И тогда Проклятие, с которым мы имеем дело, покажется просто легким ветерком по сравнению с бурей, которую мы вызовем.
   - Да, я об этом и думаю, - прошептала Ингинн и поежилась.
   - Если в этом мы потерпим неудачу, у нас все еще имеются Великие Души и возможность возжечь Первородное Пламя, - подала голос Свелячок. - Вы ведь не сомневаетесь, что оно будет зажжено?
   - Нет, не сомневаемся, - усмехнулась Киран, - после твоей победы над Манусом я уже никак не могу сомневаться в твоих бойцовских качествах... и в твоем бешеном упрямстве.
   - Благодарю, миледи, - Светлячок поклонилась, довольно улыбаясь. - Итак... Я вижу перед нами два вопроса: первый, и главный - не навредим ли мы миру еще больше своей попыткой? Второй - можно ли будет все хотя бы отчасти исправить, если вред будет причинен.
   - Примерно так, - кивнула Киран, - и что мне больше всего в тебе нравится - ты даже не задаешься вопросом - а возможно ли это?..
   - Это, как вы сами заметили, миледи, мы не узнаем, не попробовав...
   - До чего ты иногда напоминаешь Арториаса! - с досадой воскликнула Киран. - Составить план, ввязаться в драку, а потом решить, что план не нужен, и действовать по наитию! Причем я не могу сказать, что это лучшая его черта: для него-то не составляло труда прямо посреди сражения мгновенно оценить расстановку сил и разработать совершенно новый стратегический и тактический план, а каково было его солдатам?..
   - Ну, насколько мне известно, сир Арториас вошел в историю именно как выдающийся полководец и непревзойденный стратег, - развела руками Светлячок, - значит, его подход достаточно эффективен, не так ли?
   Киран подняла руки вверх в шутливом жесте капитуляции.
   - Вернемся к нашим вопросам, - сказала Светлячок. - Нам нужно принять решение. Возьмем ли мы на себя такую ответственность, учитывая возможные последствия? - она жестко посмотрела на Киран. - Миледи, решать вам. Мы лишь исполним вашу волю.
   - Я понимаю, - отозвалась Киран и потерла лоб, - но сейчас я не готова принять это решение. Я предлагаю в любом случае заняться подготовкой, Ингинн необходимо продолжать обучение, Кирка нужно более основательно ввести в курс дела... А мне нужно попробовать взять пример с Арториаса и научиться действовать, руководствуясь инстинктом. - Она поднялась с кресла. - Предлагаю закончить наше сегодняшнее собрание. Продолжайте заниматься каждый своим делом, готовьтесь совершить невозможное, ищите ответы, слушайте свое сердце... Продолжим через три дня.
   - Мы поняли, миледи, - кивнула Светлячок, вставая. Кирк молча встал и поклонился, Ингинн медленно поднялась со своего места и наклонила голову. Мысленно она явно пребывала где-то далеко.
  
   Ингинн медленно шла от зала переговоров к отведенной ей комнате в другое крыло здания. В голове вертелись обрывки только что завершенного разговора вперемешку с прочитанными фразами. Ингинн досадливо морщилась, пытаясь выхватить из этого беспорядочного кружения начало нити рассуждений - пока безуспешно.
   Достигнув середины длинного коридора, Ингинн услышала за спиной приближающиеся торопливые шаги и обернулась. Ее нагонял Кирк. Поравнявшись с ней, он коротко поклонился и спросил:
   - Я вам не помешал?
   - Нет, сир Кирк, - вздохнула Ингинн, - пока что я только сама себе мешаю. Иду, думаю, в мыслях такой беспорядок... - она потрясла головой.
   - Вы не можете отделаться от чувства беспокойства, - сказал Кирк, идя рядом с ней по коридору. - Вы не уверены в правильности выбора пути, по которому наш отряд намерен последовать.
   - Именно так, - сказала Ингинн, - но я - самая младшая и самая необразованная в отряде, поэтому мои сомнения вряд ли можно считать веской причиной для пересмотра плана.
   - Не вы одна сомневаетесь, - заметил Кирк. - Я, как бывший клирик, изучивший намного больше научных, магических и философских трудов, тоже чувствую здесь какую-то непонятную угрозу. И, насколько я понял, леди Киран тоже не свободна от сомнений.
   - Сомнения опасны, когда берешься выполнять невыполнимое, - грустно проговорила Ингинн. - Я начинаю сомневаться не столько в нашем деле, сколько в себе, в своей способности сделать все как нужно. Одно дело - рискнуть и совершить ошибку потому, что предвидеть последствия подобных действий никто из нас не в состоянии, и совсем другое - просто подвести всех, дрогнув и засомневавшись в неподходящий момент.
   - Вот это совершенно напрасно, - решительно сказал Кирк. - Я много слышал о вас, леди Ингинн, я видел вас и в сражении, и в учебных поединках. Вы не дрогнете, уж поверьте опытному командиру! Через мои отряды прошло немало солдат, и за всю свою жизнь я ошибался насчет их качеств очень и очень редко. В минуту опасности вы сможете держать ситуацию под контролем, несмотря ни на что, а ваши теперешние сомнения вполне понятны и объясняются вашей природной склонностью не принимать ничего на веру без предварительного поиска веских доказательств. Это очень редкое и похвальное качество.
   - Благодарю вас, сир Кирк, за эти слова, - улыбнулась Ингинн, - я, конечно, все равно буду в глубине души подозревать, что вы просто хотели меня подбодрить, но все равно - спасибо. Ваши слова мне очень помогли.
   - Нет-нет, - Кирк слегка поклонился, - припоминая слова леди Киран, скажу, что вы также нисколько не похожи на человека, которого следует жалеть и утешать.
   - А за это - отдельное спасибо, - Ингинн тоже поклонилась в ответ. Настроение у нее заметно улучшилось.
   Кирк одобрительно покосился на нее, еще раз слегка поклонился и удалился в ответвление коридора. Ингинн продолжила путь до своей комнаты, вновь погрузившись в размышления. Она уже поняла, что поиск в книгах ответов на главный вопрос ничего не даст, поэтому сосредоточилась исключительно на способах выполнения задачи: найти как можно больше заклинаний невидимости, неслышимости и тому подобного, проверить и сравнить их эффективность, подобрать самые мощные посохи и талисманы для каждого... Не думать о последствиях, верить Кирку и показать себя с самой лучшей стороны.
   Когда Кирк так неожиданно появился в зале переговоров Анор Лондо, Ингинн от неожиданности совершенно смешалась, оробела и не знала, как вести себя, как следует благодарить человека, спасшего ей жизнь. Пока Киран разговаривала с ним, Ингинн украдкой разглядывала его лицо, которое не смогла рассмотреть тогда, в Саду Темных Корней, словно бы стараясь запомнить до малейшей черточки, на случай, если он вдруг снова исчезнет неведомо куда. Но затем Киран предложила Кирку присоединиться к их отряду, и Ингинн неожиданно почувствовала, что в груди потеплело, словно бы лучи утреннего солнца согрели чащу леса, прогоняя последние клочья холодного тумана.
   Когда первое совещание завершилось, и Киран, попрощавшись, покинула зал, Ингинн подошла к Кирку, почтительно поклонилась, замерла так на несколько мгновений, выпрямилась и посмотрела в его усталые темно-коричневые глаза.
   - Благодарю вас за спасение моей жизни, - просто сказала она.
   Взгляд Кирка потеплел.
   - Я рад видеть вас в добром здравии, - сказал он. - После того случая я часто вспоминал вас. Ранение ваше было очень серьезным, и я мечтал узнать, что все закончилось благополучно. Я оставил вас, потому что увидел, что прибыл ваш командир, а он вряд ли стал бы разбираться, виновен я или нет, увидев вас в таком состоянии...
   - Тут вы правы, - улыбнулась Ингинн, - Шива очень рассердился и непременно напал бы на вас, не вступая в разговоры.
   - А поскольку я имел честь быть знакомым с Шивой раньше, - с улыбкой продолжил Кирк, - то предпочел убраться с глаз долой, потому что ни быть убитым, ни причинять вред ему у меня не было ни малейшего желания.
   - Что ж, - Ингинн развела руками, словно бы демонстрируя, что обе они на месте и целы, - все обошлось, меня вылечили, и вот я здесь, ученица в Анор Лондо - кто в те времена мог представить что-то подобное! А теперь и вы присоединились к нам, это очень странно, но я рада такому повороту... Если не считать тех печальных обстоятельств, которые вынудили вас изменить ваше направление.
   - Теперь все это в прошлом, и я сочту за честь сражаться бок о бок с вами, вашей достойной всяческого уважения матерью и леди Киран, - сказал Кирк. - Благодаря вам моя жизнь вновь обрела смысл и цель.
   К Кирку подошла Светлячок и осторожно положила руку на шипастый наплечник его доспеха.
   - Я ужасно рада тебя видеть здесь, - улыбаясь, сказала она. - Во-первых, я знаю, что ты совершенно бешеный воин и будешь очень нам полезен. А во-вторых, - она слегка встряхнула его за плечо, - я уже устала, демон тебя задери, переживать, жив ли ты еще, цел ли, шипастое недоразумение! А теперь ты хотя бы будешь перед глазами...
   - Я просто без ума от вашей матушки, - безуспешно стараясь сохранять серьезность, сказал Кирк, обращаясь к Ингинн, - своими словами она способна врачевать любые душевные и телесные раны! - в темно-коричневых глазах Кирка заплясали золотистые искорки искреннего смеха. Светлячок молча смотрела на него, улыбаясь совершенно по-матерински.
  
   Прошло еще двадцать дней. За это время маленький отряд окончательно утвердился в намерении осуществить задуманное. Ингинн и Кирк посвящали все время тренировкам по использованию заклинаний, а Ингинн, кроме того, продолжала упражняться в фехтовании - на всякий случай. Светлячок по памяти набросала схемы расположения зданий в Олачиле и помещений в строениях, сохранившихся на момент ее визита в поселок. Киран продолжала изучать книги и рукописи, принесенные из Архива Сита. Ничего нового и имеющего отношение к их вопросу ей так и не попалось.
   Вечером накануне выступления в поход отряд, как обычно, собрался в зале переговоров. Светлячок передала Ингинн подвеску. Были еще раз разобраны схемы и карты Олачиля и его строений, повторены заклинания, проверено оружие. Еще раз проговорив по пунктам все детали плана, члены отряда посмотрели друг на друга и внезапно поняли, что говорить больше не о чем. Осталось только действовать.
   Наутро, на рассвете, отряд выступил к Мосту Времени. Киран шла впереди, стиснув зубы и думая об Орнштейне, спокойствия, рассудительности и невероятных познаний которого ей так не хватало в последние дни. За ней следом шла Ингинн, лицо ее было спокойным и отрешенным, и только следовавшая за ней Светлячок знала, какая буря скрывается за этой маской спокойствия. Замыкал цепочку Кирк, который просто шел на смертельно опасное задание, радуясь, что в жизни вновь появились хоть какие-то краски, пусть и жутковато-багровые.
   Подойдя к подножию левой опоры моста, путники остановились.
   - Ну что ж, - сказала Киран, - удачи. - Она коротко обняла Ингинн, повернулась к Кирку и поклонилась ему. - Мы будем ждать вас здесь.
   Светлячок выступила из-за ее спины, подошла к Кирку, положила руки ему на плечи и замерла, глядя в глаза. Кирк, сочувственно покачал головой и обнял Светлячка, осторожно прижав к себе, чтобы не поранить о шипастый доспех.
   - Я не допущу, чтобы с ней что-то случилось, - шепнул он ей на ухо так, чтобы Ингинн не слышала. Светлячок улыбнулась ему и сморгнула слезы. Потом повернулась к дочери.
   - Ну что, асторский постреленок, удачи тебе! - сказала она весело. - В последнее время ты намного превзошла меня во всем, поэтому я не очень-то и волнуюсь, отправляя тебя демоны знают куда! Но ты все-таки поосторожнее там, - ворчливо добавила она. Ингинн улыбнулась и обняла мать.
   - Ну все, мы уходим, - нетерпеливо сказала она, отстраняясь. - Чем дольше мы тут стоим...
   - Да, я понимаю, - сказала Светлячок. - Ну, идите, а мы из соображений суеверия не будем смотреть вам в спину, - она демонстративно отвернулась. То же, поколебавшись, сделала и Киран. Ингинн с облегчением вздохнула и махнула рукой Кирку. Неслышно ступая, они скрылись в гуще кустарника, скрывавшего подъем на мост.
  
   Ингинн шла по позеленевшей, искрошившейся брусчатке со странным чувством: столько раз в жизни она видела этот мост, но ни разу не проходила ни под ним, ни по нему. Мост стал привычной деталью пейзажа, и не более того, и Ингинн никак не могла до конца поверить, что он в самом деле может перенести их во времени. Дойдя до вершины выпуклости моста, Ингинн дождалась Кирка, следовавшего за ней в паре шагов, и тихо, словно боясь спугнуть магию, произнесла:
   - Лучше взяться за руки.
   Кирк кивнул, снял латную перчатку и осторожно сжал узкую ладонь Ингинн. Они двинулись дальше медленно и осторожно, словно опасаясь, что мост рухнет под их ногами. На спуске с верхней точки выпуклости моста вокруг них неожиданно начал сгущаться туман, хотя до начала подъема солнце стояло уже высоко, небо было безоблачным, и по всем признакам туман образоваться никак не мог. У Ингинн гулко забилось сердце. Куда мы спускаемся? Или вернее, когда?..
   Спустившись на землю с противоположной стороны моста, Ингинн и Кирк в нерешительности остановились. Туман застилал все вокруг, скрывая приметы, по которым Ингинн могла бы узнать хорошо знакомое ей место. Выпустив руку Кирка, Ингинн осторожно скользнула вправо, обходя опору моста по полуокружности, и через несколько мгновений появилась снова, восторженно улыбаясь.
   - Мы в другом времени! - сказала она шепотом. - Деревья здесь выглядят совсем по-другому. Они старше и вообще других пород! Идем! Направление я помню, не будем ждать, пока рассеется туман, так меньше вероятность, что нас заметят!
   - А как же мы сами заметим кого-то? - Кирк нерешительно остановился. - Мы же в таком тумане можем просто налететь на засаду!
   - По слуху, - Ингинн нетерпеливо отмахнулась. - Вы не забыли, что имеете дело с Лесной Охотницей? Только сами не издавайте звуков, - она вытащила посох и наложила на себя и Кирка заклинания Стоячей Воды и Бледной Тени, позволявшие оставаться неслышимыми и незамеченными.
   Путники двинулись вперед. Ингинн точно выверенными движениями скользила между ветвями, ухитряясь не задеть ни единого листика, ни единой паутинки, не наступить ни на одну ветку. Кирк не обладал таким умением ходить по лесу и, стараясь подражать ей, передвигался значительно медленнее. Периодически Ингинн останавливалась и дожидалась его.
   Прошло примерно два часа. Кирк все больше отставал и вынужден был признаться, что устал от непривычного способа передвижения. Вдруг Ингинн остановилась и подняла руку вверх, призывая к тишине и неподвижности. Всмотревшись в несколько поредевший туман, путники различили вдалеке контуры башни, затем - крепостную стену и переброшенный через ров мост. Судя по всему, они добрались до укреплений поселка Олачиль.
   - Теперь придется подождать, пока рассеется туман, - еле слышно проговорила Ингинн. - Нам нужно видеть всю картину целиком.
   Кирк кивнул, соглашаясь. Они вернулись немного назад, под прикрытие леса, и устроили вынужденный привал. Ингинн уселась между корнями дерева и не отрываясь смотрела в сторону городских ворот.
   Наконец солнце поднялось достаточно высоко и в несколько минут выпило озеро тумана досуха. Взглядам Ингинн и Кирка открылся во всем своем еще не оскверненном великолепии древний город потомков Первого Человека.
   Олачиль ничем не напоминал Анор Лондо с его солнечно-желтыми устремленными в небо строениями, легкими стрельчатыми башнями и каменным кружевом оград. Здания Олачиля, несомненно, были величественными, вызывали благоговейный трепет своими размерами и архитектурными особенностями, но казались гораздо более массивными, приземленными - возможно, из-за огромных блоков зеленовато-серого камня, из которых они были сложены, или из-за преобладания строений, похожих на неприступные крепостные стены. Длинные фасады зданий строго смотрели на пришельцев множеством маленьких окон, напоминающих бойницы. Город людей отличался от города богов примерно так же, как сами люди от сынов Гвина: сила людей - плодородная черная земля, сила богов и их детей - чистый, прозрачный воздух, легкий ветер.
   Городские ворота охраняли шесть стражников на мосту, четверых Ингинн увидела в проеме ворот, и минимум четверых - на башнях справа и слева. Понятно было, что пройти мимо всех незамеченными будет крайне сложно, даже под воздействием заклинаний. Кроме того, как правило, стража бывает прекрасно осведомлена о наличии маскирующих заклинаний и вооружена соответствующими чарами, разрушающими подобную магию.
   - Что будем делать? - спросила Ингинн, указывая кивком головы на ворота и охрану.
   - Пока мне пришла на ум только одна идея, - отозвался Кирк. - Нужно отвлечь внимание стражников, чтобы, даже если наши маскирующие заклинания разрушатся, у нас был шанс проскочить внутрь. Хотя, по правде говоря, сомневаюсь, что в настолько хорошо укрепленном городе стража не готова к подобным штукам.
   - Да, мне тоже так кажется. Так что оставим этот план напоследок, если не удастся придумать что-то более подходящее. А пока предлагаю обойти город по окружности вдоль стены - возможно, где-то найдется черный ход, пролом или подкоп...
   - Опять же, сомнительно, - протянул Кирк, - по тем же самым причинам...
   - Но осмотреться в любом случае не помешает, - перебила его Ингинн. - Мы пойдем вокруг стены, будем углубляться в лес и снова подходить к городу, попробуем с возвышений рассмотреть расположение зданий за стеной и, возможно, сможем уточнить мамины карты.
   - А вот это - очень здравая мысль, - одобрил Кирк. - Идемте!
   Они осторожно двинулись вправо вдоль стены. Город был огромным, и за один день им не удалось полностью обойти его вдоль стены. Время от времени углубляясь в лес, они забирались на возвышения и на деревья и пытались рассмотреть, что скрывается за зубцами стены, но почти ничего так и не увидели.
   - Да, прекрасные укрепления, - бормотал Кирк, - неприступный город!
   Сгущались сумерки. Ингинн и Кирк отдалились от городской стены в лес и остановились на ночлег в овраге, прорезанном шустрым ручейком и заросшем по склонам кустарниками. Ингинн вызвалась стоять на карауле первой. Кирк не стал спорить, потому что явно намного больше устал во время передвижения по лесу.
   Ингинн сидела на земле, обхватив колени руками, и вслушивалась в звуки леса. Деревья замерли в безветрии, тишина накрыла лес вместе с темнотой, только в отдалении печально посвистывала ночная птица. Острый слух Ингинн улавливал даже еле слышное хлопанье крыльев летучих мышей, проносившихся над вершинами деревьев в погоне за ночными насекомыми.
   По ощущениям Ингинн, прошло несколько часов. Время от времени она вставала на ноги, чтобы размяться, и делала несколько шагов вправо-влево. На землю начал опускаться туман, птица вдалеке умолкла. Тишина начинала давить на уши, как толща воды при погружении. Ингинн потрясла головой, чтобы избавиться от ощущения набившейся в уши пакли, и вдруг услышала какой-то странный звук, не похожий на обычные звуки леса. То ли шорох песка, то ли треск рвущейся ткани... Вскочив на ноги, Ингинн закрутила головой, чтобы определить направление. Звук повторился несколько раз и сменился глухим постукиванием - так падают камни с небольшой высоты на рыхлую поверхность земли.
   Ингинн скользнула в том направлении, где, невидимый в темноте и в зарослях кустарников, спал Кирк, и осторожно потрясла его за плечо, одновременно назвав по имени, чтобы он спросонья не принял ее за врага. Кирк мгновенно очнулся.
   - Слышите? - шепотом спросила Ингинн. - Что-то происходит...
   - Да, слышу, - отозвался Кирк шепотом. - Сколько времени прошло?
   - Часа три, думаю, - сказала Ингинн, - светать начнет еще не скоро. Нужно запомнить направление, как только станет немного светлее, пойдем и посмотрим, что там такое. Это как раз примерно в той стороне, куда нам надо двигаться, и чуть дальше в лес.
   Гулкие удары прекратились, вновь сменившись шуршанием, похожим за звук пересыпаемого песка, затем все стихло. Ингинн и Кирк еще некоторое время сидели неподвижно, затаив дыхание и вслушиваясь, но ничего больше не происходило, и Кирк предложил Ингинн отдохнуть оставшееся до рассвета время. Ингинн улеглась на землю, положив под голову заплечный мешок и сжав в руке рукоять утигатаны. Заснуть она так и не смогла, заставила лишь расслабиться и отдохнуть все мышцы.
   Как только темнота стала чуть более проницаемой, Ингинн и Кирк поднялись и двинулись в направлении ночных звуков. Шли они медленно, не торопясь, дожидаясь, когда рассеется темнота и поредеет туман. К моменту, когда видимость улучшилась до десяти-пятнадцати шагов, они подошли к небольшой расселине, образовывавшей как бы ступеньку - один край расселины был заметно выше другого. Путники находились на высоком ее краю. Осторожно спустившись вниз, они начали пробираться по расселине в направлении города. Пройдя буквально пару десятков шагов, они увидели на изумрудном ковре свежей травы пятно насыщенного темно-бурого цвета. Кирк первым, обнажив меч, медленно двинулся к пятну, затем остановился и знаком попросил Ингинн подойти поближе. Ингинн приблизилась и увидела в склоне расселины свежевырытую дыру, в которую вполне мог пройти человек.
   Кирк осторожно заглянул в дыру.
   - Похоже, это туннель, и он ведет в сторону города, - сказал он. - Хм-м... Кто-то именно сейчас решил устроить подкоп под стену Олачиля?..
   - Как раз то, что мы искали, - подхватила Ингинн, - И это значит... Вам не кажется, что это слишком уж отдает ловушкой?
   - Да, так я и подумал, - согласился Кирк, - но, тем не менее, давайте обследуем хотя бы вход в туннель. Если кто-то начал рыть его сегодня ночью - а мы не услышали бы звуков, если бы земляные работы не велись совсем близко от поверхности - то, чтобы добраться до городской стены, ему понадобится не один десяток дней, и для нас этот туннель в любом случае бесполезен, - Кирк, пригнувшись, скрылся в туннеле и почти сразу же вынырнул обратно.
   - Буквально через три шага начинается старая каменная кладка, - сообщил он. - Так что этот туннель построен не сегодня, это уж точно. Некто просто нашел место, где туннель выходит в лес, и расчистил вход. Насколько я понимаю, не нам одним понадобилось попасть в Олачиль тайком...
   - А что, если это как раз тот, кто намеревается похитить подвеску? - задумчиво проговорила Ингинн.
   - И это возможно, и то, что этот туннель не имеет ни малейшего отношения к нашему делу, - кивнул Кирк, - но в любом случае мы пройдем по нему и посмотрим, куда он нас выведет.
   Наложив на себя маскирующие чары, Кирк и Ингинн вошли в туннель. В самом деле, примерно через пять шагов из пещеры с осыпающимися земляными сводом и стенами они вышли в хорошо укрепленный каменный рукав круглого сечения, имеющий заметный уклон вниз и немного загибающийся вправо. Рискуя быть замеченным, Кирк все-таки зажег крохотный магический огонек, чтобы освещать дорогу. В коридоре было сухо, на полу валялись куски дерева и обгоревшие факелы. Иногда попадались и ржавые обломки оружия.
   По ощущениям, путники прошли под землей то расстояние, которое отделяло вход в пещеру от стены города. Туннель перестал идти под уклон. Сломанного оружия попадалось все больше. Пару раз Ингинн даже показалось, что она видит обломки костей.
   Внезапно коридор расширился, из него потянуло сквозняком с запахом горящей смолы. Кирк погасил магический огонек и начал ощупью по стене продвигаться вперед. Ингинн следовала за ним, держась в двух-трех шагах позади.
   Вдалеке забрезжил свет, коридор стал еще шире и через несколько шагов влился в небольшую овальную комнату примерно шести шагов в длину и трех - в ширину. На противоположной стороне виднелась приоткрытая низкая дверь, окованная металлическими полосами. Рядом с дверным проемом в кольце на стене торчал небольшой чадящий факел.
   Кирк знаком приказал Ингинн ждать у входа в комнату и, медленно и осторожно приблизившись к двери, заглянул за нее. Судя по всему, то, что он там увидел, не было смертельно опасным, потому что Кирк на мгновение застыл, а затем медленно, стараясь, чтобы петли не скрипнули, открыл дверь пошире. Ингинн неслышно подошла, заглянула ему через плечо и тихо ахнула.
   Ее взгляду открылось огромное мрачное помещение, размерами похожее на большой тронный зал Анор Лондо. Зал имел форму прямоугольника, и дверь, в которую они с Кирком выглядывали, находилась в середине одной из длинных сторон. Справа и слева, у более коротких стен, стояли по три огромные статуи, изображавшие людей со склоненными головами и сложенными в молитвенных жестах руками. Напротив имелась еще одна дверь, высокая, двустворчатая и украшенная какими-то незнакомыми гербами. Зал тускло освещался десятком факелов, торчащих из колец на стенах.
   Кирк и Ингинн отступили в тень. Раз кто-то зажег факелы, значит, кто-то тут есть. Выждав несколько минут, они снова выглянули в зал. Никто так и не появился, и они двинулись дальше, в направлении большой двери. Прислушавшись и не уловив никаких звуков, Кирк приоткрыл одну из створок, заглянул за дверь, затем проскользнул в проем. Ингинн последовала за ним. Они оказались в следующем коридоре, только уже с ровным полом и вертикальными стенами, более широком и идущем немного на подъем. Через несколько шагов коридор разветвлялся - вправо и влево уходили более узкие проходы. Переглянувшись, Кирк и Ингинн двинулись дальше по основному коридору и еще через три десятка шагов наткнулись на такую же высокую двустворчатую дверь, которая была заперта.
   Вернувшись к разветвлению коридора, они вначале свернули направо. Этот проход привел к еще одной запертой двери, и Ингинн ощутила подступающую горькую досаду: такая прекрасная возможность, скорее всего, обернется ничем - вскрыть тяжелые окованные железом двери им не под силу. Оставалась надежда на второе ответвление, и Ингинн, оттеснив Кирка, первой шагнула в проем.
   Коридор тянулся и тянулся, несколько раз меняя направление, попадались непонятно зачем устроенные лестницы на подъем и спуск в несколько ступенек (Ингинн предположила, что, раз коридор устроен под землей, неведомым строителям приходилось огибать особо твердые выступы подстилающей скалы). Ответвлений больше не было, что внушало одновременно надежду и уныние.
   Наконец и этот коридор привел их к окованной железом двери. Ингинн, глубоко вздохнув и приготовившись к разочарованию, осторожно потянула на себя одну из створок и замерла - дверь поддалась...
   Кирк мягко оттеснил ее от проема (Ингинн отошла, признавая его старшинство), осторожно заглянул внутрь и отпрянул. Ингинн вопросительно глянула на него.
   - Похоже, здесь наша цель, - прошептал Кирк и уступил ей место у проема.
   Ингинн заглянула в щель между створками и обомлела. Кирк был прав. Судя по всему, коридор привел их к самой усыпальнице Первого Человека.
   За дверью находился квадратный зал размером чуть меньше того, через который они уже проходили. Вдоль стен стояли десятки склоненных в молитве статуй. Ближе к центру по окружности располагались восемь жаровен, горевших чистым, без дыма и копоти пламенем. В центре зала стояло сооружение, напоминавшее храм в миниатюре: четыре башни по углам, увенчанные конусовидными куполами, четырехскатная крыша со шпилем, крышу подпирают ряды колонн. В одной из стен виднелась двустворчатая дверь.
   - Думаю, сейчас туда идти не стоит, - еле слышно произнес Кирк. - Только что по этому коридору прошел некто... Возможно, он еще здесь. Понаблюдаем. - Ингинн кивнула.
   Простояв за дверью около часа, они так ничего не увидели и не услышали и решились на вылазку. Выскользнув из двери, они спрятались в тени ряда колонн в стене слева от входа в усыпальницу. Кирк осторожно приблизился к двери, как обычно, слегка приоткрыл, заглянул в щель между створками и, дав Ингинн знак следовать за ним, вошел внутрь.
   Там было совершенно темно, только через щель между створками двери пробивался тусклый отсвет пламени в жаровнях. В центре помещения под навесом, поддерживаемым четырьмя колоннами, на постаменте стоял каменный саркофаг. Постамент и крышку саркофага покрывал слой пыли, и Ингинн, отметив это, предположила, что покой Первого Человека еще никто не тревожил.
   Кирк зажег магический свет и двинулся вдоль стен усыпальницы, разглядывая барельефы на стенах. Жестом подозвав Ингинн, он указал ей на одно из изображений. Ингинн глянула на барельеф и ахнула. С искусно вырезанного и покрытого цветной росписью каменного портрета на нее смотрело лицо ее отца.
   Ингинн почти не помнила Фаррела. Когда он погиб, ей было всего три года, и все эти три года он почти всегда по долгу службы отсутствовал в городе, приезжая домой только в редкие перерывы между походами. Однако в доме дедушки и бабушки Ингинн в более сознательном возрасте видела достаточно изображений своего отца, чтобы сейчас уловить несомненное сходство. Выступающие скулы, прямой нос, волевой подбородок и жесткость, граничащая с жестокостью, в изгибе губ.
   Все сомнения в значимости своего происхождения оставили Ингинн. Глядя в лицо своего славного, но опозоренного потомками прародителя, Ингинн словно бы стала выше ростом, почувствовала, как ее наполняют уверенность в своих силах и гордость за свой род, как ноги ее словно бы прорастают корнями в чрево земли и черпают силу оттуда, как деревья - воду.
   Глубоко вздохнув, Ингинн перевела взгляд на фигуру на барельефе рядом с Ангусом. Невысокая женщина с длинными вьющимися волосами, сложив на груди руки, с любовью и почтением смотрела на супруга. Аэнн, Хранительница Ангуса. Ингинн невольно поклонилась изображению своей праматери.
   А есть ли тут изображения детей Ангуса? Ингинн двинулась вдоль стен, подсвечивая себе магическим огоньком. На стене у самого выхода плиты были светлее - похоже было, что они появились здесь позже остальных. Ингинн всмотрелась в изображения на них и поняла, что нашла то, что искала. Барельеф изображал шестерых детей Ангуса - старшему сыну на вид было лет двадцать, младшей дочери - примерно год. Ее держала на руках старшая сестра приблизительно двенадцати лет. Возраст остальных трех братьев Ингинн оценила в шестнадцать, четырнадцать и шесть лет.
   Ингинн нерешительно подняла руку и осторожно коснулась изображения маленькой Фрайи. Дочь, не видевшая матери, вечный символ боли и последний лучик света для отца... Как сложилась ее судьба? Почему люди столь непоследовательны в своем отношении к некогда почитаемым ими правителям? Дети Ангуса ничем не запятнали чести своего рода, так почему их имена полностью стерты из истории?..
   Камень под пальцами Ингинн вдруг запульсировал слабым светом. Ингинн, обомлев, поспешно отдернула руку, но было поздно: поверхность барельефа подернулась голубоватым туманом, расплылась, заклубилась водоворотом и, как чудовищная воронка на водной глади, втянула Ингинн внутрь камня. Теряя ощущения верха, низа и собственной материальности, Ингинн успела почувствовать железную хватку руки Кирка на запястье.
   Очнувшись, она попыталась вскочить на ноги, но тело не слушалось, и с большим трудом ей удалось только слегка приподняться на локтях. Ингинн огляделась, поняла, что находится в каком-то большом пустом полутемном помещении, и заметила Кирка, неподвижно лежащего ничком в десятке шагов от нее.
   - Кирк! - окликнула она спутника, но тот не отозвался и не пошевелился. Собрав все силы, Ингинн двинулась в его сторону. К телу понемногу возвращалась подвижность, и наконец Ингинн удалось подняться сначала на четвереньки, а потом и на ноги. Пошатываясь, она добрела до Кирка, упав на колени, попыталась перевернуть его на спину и отшатнулась, увидев его белое как мел лицо с широко открытыми остановившимися глазами.
   - Нет... Нет... - она склонилась к лицу Кирка, пытаясь уловить дыхание, обхватила его голову ладонями. - Кирк! Очнись... - кожа Кирка была холодной, даже как будто подернутой инеем. Не желая понимать и принимать то, что она видела перед собой, Ингинн склонилась еще ниже к лицу Кирка и прижалась щекой к его щеке, словно пытаясь растопить сковавший его лед, и только повторяла, как бесполезное заклинание или молитву мертвому богу:
   - Нет, нет, нет, нет...
  
   Сколько времени прошло - Ингинн не знала. Щека ее утратила чувствительность, впитывая исходящий от Кирка холод, но его кожа не становилась теплее. Слезы скатывались из ее глаз и жемчужными ленточками и полусферами застывали на его лице.
   - Оставь его, - вдруг раздался прямо над ухом Ингинн низкий вибрирующий голос.
   Ингинн с трудом разогнулась, рукой растопила льдинки на ресницах и вгляделась в окружающий полумрак. Рядом с ней возвышался, слегка покачиваясь, столб толщиной примерно в два обхвата. Посмотрев вверх, Ингинн увидела на вершине столба огромную голову с низким лбом, желтыми глазами, огромными плоскими зубами, приплюснутым носом и странными кожистыми усами, свисающими едва ли не до середины шеи.
   - Оставь его, - повторило странное существо и качнуло своей уродливой головой. - Ему здесь не место, он пытался вмешаться не в свое дело и поплатился...
   - Кто ты? - сквозь стиснутые зубы проговорила Ингинн.
   - Думаю, ты знаешь, кто я, - отозвалось существо. - Ты ведь прибыла сюда с определенной целью, не так ли? И должа была изучить все обстоятельства, связанные с твоей миссией...
   - Каас, - с отвращением выговорила Ингинн. - Ну конечно, как же без тебя...
   - Совершенно верно, - Каас не без ехидства отвесил девушке поклон, - мне приятно, что вера в меня не утрачена среди вас, людей...
   - Ненависть к тебе не утрачена, - вздернув подбородок, перебила его Ингинн.
   - Ненависть? - искренне удивился Каас. - К единственному в мире существу, которое в битве Предначальных Стихий сражается на стороне людей?
   - Каким это образом ты сражаешься на стороне людей, мерзкое ты чудище? Лишая нас человечности, обращая в руины целые города, навлекая на их жителей безумие и смерть?
   - Ну вот, - Каас вздохнул и отвернулся, - еще одно человеческое дитя, сбитое с толку приспешниками Гвина! Люди, как же вы не понимаете - вы для них все равно что пища, безмолвные рабы, в лучшем случае - инструмент, который они после использования даже могут почистить и починить, чтобы он послужил им и в следующий раз!
   - О чем это ты? - Ингинн начала терять терпение.
   - Что такое Проклятие Нежити, по-твоему? Это клеймо носят люди, а заслужили его порождения Гвина, потому что именно он нарушил извечный порядок вещей. Он попытался не дать концу стать началом, продлить то, чему давно уже вышел срок. И расплачиваются почему-то в первую очередь те, чья эра должна была прийти на смену Эре Огня... И что самое забавное, - Каас гулко рассмеялся, - люди, ища спасение от Проклятия Нежити, только множат его и отдаляют излечение мира!
   - Неужели ты думаешь, что я тебе поверю, - Ингинн с презрением отвернулась от Кааса, - после того, что я уже видела и знаю?
   - Что ты можешь знать, глупое создание?..
   - Олачиль. Ты ведь для этого здесь? Над тобой не властно Время, ты видел, к чему приведут твои действия. Ты хотел именно этого...
   - Конечно.
   - Новый Лондо. Умерли все. Темные Духи - это ведь твое воинство?..
   - Да, да, - довольно кивал змей.
   - Так вот, - Ингинн посмотрела прямо в ярко-оранжевые глаза змея с узкими вертикальными зрачками, - я ни за что не поверю, что все эти ужасы ты совершил во благо человеческого рода.
   Змей вздохнул и на мгновение замолчал, словно пытаясь найти слова для объяснения сложных вещей ребенку.
   - Я не говорил о благе человеческого рода, - наконец медленно проговорил он. - Моя цель - равновесие мира. Налаживание порядка смены стадий Предначального Цикла. А человеческий род... Это лишь пылинка в водовороте сил, которые ни ты, ни любой другой человек не способны представить и осмыслить.
   - А если, по твоим словам, никто из людей не способен осмыслить этой идеи, откуда же ты берешь последователей?
   - Все очень просто, - Каас взмахнул усами, что, похоже, заменяло ему пожимание плечами у людей. - Я прекрасно понимаю человеческую природу. Я не пытаюсь заставить вас понять суть происходящего, я просто делаю вас своими инструментами. Вот и все.
   - И чем ты в таком случае лучше Гвина?
   - Тем, что Гвин действует исключительно в своих собственных интересах, а я - в интересах Предначальных Стихий...
   - Ну, со мной, по крайней мере, у тебя такой подход не сработает, - устало проговорила Ингинн и отвернулась от змея. - Ты просто убьешь меня, но играть по твоим правилам я не стану... А на мое место обязательно придет кто-то еще.
   - На твое место - вряд ли, - усмехнулся змей. - Ты все-таки последний прямой потомок младшей дочери Первого Человека. Никто, кроме тебя, не сможет оказаться здесь. Та подвеска, с которой вы сюда явились, не играет совершенно никакой роли в том, что произойдет в Олачиле - она не способна сдержать Бездну. Поэтому тебе придется умереть с чувством безнадежно проигранного сражения.
   - Последний потомок? - снова воззрилась на него Ингинн. - Как это может быть?
   - Человеческое дитя, ты задаешь вопросы, на которые тебе не положено знать ответы, - снисходительно проговорил Каас. - Но, поскольку я и так наговорил больше, чем следовало, почему бы и не раскрыть все до конца? Все остальные ветви рода Первого человека давно оборвались, осталась только одна. Младшая дочь Ангуса, Фрайя, как тебе, должно быть, известно, родилась в миг смерти своей матери. К ней перешла сила Хранительницы отца. Но пока Фрайя была неразумным младенцем, она не умела пользоваться этой силой и только беспокойно спала и кричала, когда ее отцу угрожала опасность. А когда она подросла достаточно, чтобы принять на себя это бремя, Ангус умер - он был уже стар и измучен ранениями и душевными страданиями. Фрайя, как и любая Хранительница, потерявшая Хранимого, была смертельно ранена оборвавшимся концом Нити. Поэтому дальнейшая жизнь ее была полна страданий и печали. Она вступила в брак не по любви, а из чувства долга - ее выдали замуж за сына правителя княжества, которое впоследствии стало Асторой. Фрайя родила всего одного ребенка, и в дальнейшем все ее потомки производили на свет только единственное дитя. Последним оказалась ты, и наконец теперь род Фрайи прервется, как и остальные! - Каас торжествующе взмахнул усами.
   - А вот это нехорошо, - пробормотала Ингинн. - Это исторически неправильно! - мгновенно приняв решение и сконцентрировавшись, она взлетела в воздух, как снаряд из катапульты, и обрушила на Кааса свою верную утигатану. Каас дернулся, голова его откинулась назад, из рассеченной шеи брызнула светящаяся серебристо-голубая жидкость.
   - Дерзкое человеческое отродье! - загрохотал в гулком помещении голос Кааса, голова угрожающе полетела на Ингинн, но уроки Киран не прошли даром - Ингинн легко уклонилась и, почувствовав чудесное единение со своим клинком, начала смертоносный танец вокруг змея, подлетая, нанося пару быстрых, неразличимых глазом ударов и откатываясь за пределы досягаемости движений его головы.
   - Чего ты надеешься добиться? - шипел змей, пытаясь уклониться от обжигающего лезвия и безуспешно нанося головой удар за ударом мимо цели. - Меня невозможно убить, как невозможно уничтожить Свет и Тьму!
   - Драконы тоже так думали, - пробормотала Ингинн, кувырком уходя из-под очередного удара и мгновенно перегруппировываясь для новой атаки.
   - Ты все равно никогда не выберешься отсюда! Ты даже не представляешь, где ты находишься! - кричал Каас, который, судя по всему, действительно был бессмертным, но количество ран на его шее уже перевалило за три десятка, а боль он, похоже, все-таки испытывал, да и потеря голубоватой жидкости, заменявшей змею кровь, ослабляла его. Движения Кааса становились все медленнее, и наконец, выкрикнув на прощание: "Поделом вам, глупые люди!", змей втянул шею и голову в пол, где после этого не осталось ни отверстия, ни люка, и исчез.
   Ингинн остановилась, тяжело дыша, и огляделась. Помещение, в котором они находились, напоминало зал с усыпальницей Ангуса, только без статуй по стенам и без самой усыпальницы в центре. Там, где в зале с усыпальницей находились жаровни, в этом помещении находились только шестиугольные плиты, чуть приподнятые над полом. В дальней от Ингинн стене виднелась дверь.
   Ингинн тщательно вытерла утигатану, спрятала в ножны и подошла к лежащему на полу Кирку. Опустившись на колени, она еще раз с нарастающей тоской и угасающей надеждой всмотрелась в его лицо. Никаких изменений...
   - Зачем же ты последовал за мной, - горько вздохнув, проговорила Ингинн, положила теплую ладонь на лоб Кирка... и вдруг почувствовала, что кожа его уже не такая холодная, как раньше. Порывисто наклонившись к губам Кирка, Ингинн почувствовала слабое дыхание. Сердце замерло на мгновение, затем зашлось в бешеной скачке. Спокойно... Вспоминаем. Что надо сделать?.. Левую руку на запястье, правую на лоб. Заклинание. Считываем отклик. Так, обморожение, это и без заклинания видно. Очень тяжелое, запутанное проклятие. Ничего, распутаем. Да еще и сглаз - Дурной Сон. "Каас, ты серьезно?.. В самом деле за ребенка меня считаешь?.."
   Дрожащими руками достав посох, Ингинн произнесла три необходимых заклинания, снова положила руки на запястье и лоб Кирка и замерла, напряженно вслушиваясь в свои ощущения. Так, лучше, но этого недостаточно. Можно взять талисман и добавить Мощное Лечение. Теперь эликсир восстановления... "Кирк, только не захлебнись, я не умею поить людей, находящихся в беспамятстве..." Так, хорошо. Снова проверяем... Сердце бьется вроде бы ровнее. Нужно подождать.
   Ингинн поудобнее устроила Кирка, подложив ему под голову заплечный мешок, и, не в силах просто сидеть и ждать, зашагала по залу. Постоянно оглядываясь, она направилась к двери, которая оказалась не заперта. По примеру Кирка, осторожно приоткрыв одну створку, Ингинн выглянула за дверь и замерла в изумлении.
   За дверью был лес. Деревья подступали прямо к стенам строения, их корни вползали на каменные плиты, оставшиеся от террасы перед входом. Деревья выглядели древними, с их ветвей длинными бородами свисал мох, вокруг толстых узловатых стволов, покрытых осыпающейся корой, пробивалась густая молодая поросль. Ингинн поняла, что эти деревья - не той породы, которая росла в окрестностях древнего Олачиля, где они с Кирком недавно были. Скорее, они походили на сильно состарившиеся деревья из Сада Темных Корней из их времени... Поняв это, Ингинн похолодела: неужели Каас забросил их в будущее?
   - Ничего, выкрутимся, - сказала она вслух, чтобы приободрить сама себя, и отошла от двери. Лишь бы Кирк очнулся... Ингинн побежала в другой конец зала, к лежащему товарищу.
   Опустившись на колени, она с замиранием сердца прислушалась. Дыхание Кирка стало ровным и глубоким, как у спящего. Значит, магия действует, тело лечит себя во сне... Остается только терпеливо ждать. Ингинн улеглась на пол рядом с Кирком и прижалась спиной к его боку.
   Видимо, она заснула и сама, потому что, когда что-то вывело ее из оцепенения, в зале была почти полная темнота. Рывком сев, Ингинн настороженно огляделась. В зале по-прежнему было пусто, и Ингинн не сразу поняла, что ее разбудило. Вызвав магический шарик света, она повернулась к Кирку, вгляделась в его лицо и чуть не расплакалась от облегчения: Кирк смотрел на нее ясными глазами и слабо улыбался. Лицо его все еще было устрашающе бледным, но уже не походило на ледяную маску.
   - Слава Свету, - прошептала Ингинн и взяла его за руку.
   - Что... произошло?.. - одними губами произнес Кирк.
   - Ты чуть не умер, вот что произошло! - звенящим голосом сказала Ингинн, отворачиваясь. Помолчав немного и собравшись с силами, чтобы дрожащий голос не выдал ее эмоций, Ингинн рассказала Кирку о своем разговоре и сражении с Каасом.
   - Значит, я опять не пришел на помощь, когда был нужен, - с трудом выговорил Кирк. Его глаза потемнели.
   - Ты последовал за мной, как верный защитник, - возразила Ингинн, - и не твоя вина, что здесь в схватку вступили силы, с которыми ты просто не в состоянии сразиться! И самое-то главное - когда-то именно ты спас меня от неминуемой смерти, и если верить Каасу, и я в самом деле последний потомок Ангуса, значит, то, что я сегодня выстояла перед змеем и, возможно, каким-то образом повлияла на дальнейшие события - в любом случае твоя заслуга! - Она говорила быстро, лихорадочно подбирая слова - меньше всего на свете ей хотелось, чтобы на лицо Кирка вернулось то выражение безнадежной тоски, с которым он говорил о трагическом завершении своей службы Прекрасной Госпоже.
   Кирк еле слышно вздохнул и слабо сжал пальцы Ингинн.
   - Нам нужно выбираться отсюда, - продолжила Ингинн и указала на дверь. - Я уже проверила - там лес! Причем он выглядит так, как будто мы оказались в будущем, а это значит, что нам придется проходить по Мосту Времени в обратную сторону и надеяться, что все пойдет как надо.
   - Мы не выполнили наше задание.
   - Да, но теперь я понимаю, что оно было и в самом деле невыполнимым, - вздохнула Ингинн. - Не могла же я сама остаться в том времени, чтобы сдерживать внутреннее пламя Ангуса и не дать ему стать Манусом! А подвеска означает нечто совсем другое...
   - Ты веришь Каасу?
   Ингинн замялась.
   - Я не хочу ему верить, - медленно проговорила она, - но у меня такое чувство, что я не услышала от него ничего нового, и все, что он сказал, я и так каким-то образом знала...
   - И о том, что Эра Огня должна завершиться? То же самое говорил мне тот, кто...
   - Я помню, не надо говорить много, у тебя еще мало сил. Да, я чувствую в его словах некую силу, некую правильность, которая выше моего понимания. Но сердцем я не хочу принимать эту правильность - и не приму. Из разговора с Каасом я точно уяснила только одно - бороться с Предначальными Стихиями людям не под силу. Поэтому если Эре Огня суждено завершиться - она завершится, что бы мы ни делали. Но пока я верна своей присяге и буду сражаться на стороне Света.
   - Я с тобой, - прошептал Кирк и обессиленно закрыл глаза.
  
   Прошло еще три дня, прежде чем Кирк оказался в состоянии двинуться в поход. На второй день у них закончились съестные припасы, и Ингинн совершила несколько вылазок в лес на поиски еды. Сначала, используя свои охотничьи навыки, она изловила зайца, которого освежевала и зажарила за стеной строения, чтобы не тащить кровавую работу в помещение. Потом она принесла две пригоршни орехов и несколько пучков съедобных трав, которые, кроме подкрепления телесных сил, еще и способствовали восстановлению магической энергии. Заодно во время такой вылазки Ингинн определила направление, в котором следовало двигаться - они находились и в самом деле в лесу, находящемся на той же земле, что и Сад Темных Корней, и Королевский Лес Олачиля. До Моста можно было добраться за световой день, даже с учетом скорости передвижения все еще слабого Кирка.
   Выйдя в лес на рассвете четвертого дня, они со всей возможной скоростью двинулись к Мосту. Ингинн одолевало беспокойство - а получится ли у них вернуться в свое время, или Каас отомстит и запутает их в петлях времени навечно? Кирк молчал, на лице его лежала тень - наверняка снова погрузился в самоуничижительный анализ произошедшего.
   Путники шли весь день, останавиливаясь только на короткие привалы, и даже припасы жевали на ходу. К вечеру из зеленых облаков древесных крон наконец выплыли величественные опоры и пролеты Моста. Ингинн обратила внимание на то, что каменный исполин выглядит еще более обветшалым, опоры потеряли еще больше камней, с теневой стороны наросло еще больше мха и лишайников. Подойдя к началу подъема на мост, Ингинн и Кирк остановились и переглянулись.
   - Ну что ж, идем, - сказала Ингинн, крепко взяла Кирка за руку и начала подниматься.
   Сердце колотилось все чаще и чаще. За выпуклостью моста не было видно другого его края. Кроны деревьев постепенно слились в однородное зеленое море. Ингинн шагала и гнала от себя мысли о том, что же они будут делать, если с противоположной стороны моста не найдут Киран и Светлячка...
   Начался спуск. Ингинн до боли в глазах вглядывалась в зеленую пену, в которую ныряла серая брусчатка. Еще тридцать, двадцать, десять шагов... Ингинн прерывисто вздохнула, отпустила руку Кирка и одним прыжком преодолела оставшееся расстояние, чтобы повиснуть на шее у привалившейся к перилам моста усталой женщины-рыцаря в асторских доспехах.
  
  
   22. Разговор, которого никто не слышал (место и время неизвестно)
   - Мой лорд...
   - Слушаю тебя, Орнштейн.
   - Я принес новости о вашем отце.
   - Вернее будет сказать, что ты принес мне новости о той пустой оболочке, которая была когда-то моим отцом. Не думаю, что теперь вести о его судьбе имеют хотя бы какое-то значение. Но все же - говори.
   - Так называемая Избранная Нежить сумела раздобыть Великие Души и направляется в Горнило. Насколько я могу судить, ее целью является возжигание Первородного Пламени. Должен заметить, что, в отличие от всех, кто ранее предпринимал подобные попытки, у этой немертвой достаточно много шансов на успех. Дело в том, что она сумела заручиться поддержкой моей ученицы - Киран Клинка Повелителя.
   - Немертвая заручилась поддержкой рыцаря Гвина? Как это могло произойти? Насколько я знаю, ни один серебряный рыцарь в здравом уме не стал бы иметь дела с людьми, а уж тем более - с нежитью.
   - Мне и самому это непонятно, мой лорд. Я лишь наблюдатель и не могу вмешиваться в события в мире. Но Киран... она так странно себя ведет с тех пор, как...
   - Что ж. Значит, она ближе к людям, чем я мог предполагать. И каковы возможные последствия заключения этого странного союза?
   - Последствия нам хорошо известны. Первородное Пламя снова будет оживлено и отправлено в новый виток безрадостного тления, уподобившись самим этим несчастным, поддерживающим в себе человечность путем принесения в жертву других живых существ. И нас ждет еще одно тысячелетие этого кошмара.
   - Неужели старый хитрец Каас не в состоянии больше справляться со своей задачей?
   - Каас лишь отчасти играет нам на руку, вы же знаете, мой лорд. Его цель ничем не лучше для судьбы мира, чем цель Фрампта. Они, как противоборствующие начала, пытаются перетянуть канат каждый в свою сторону, и, если хоть кто-то из них окажется сильнее, равновесия миру не достичь.
   - Да, ты прав, Орнштейн. Но неужели миру больше не на кого надеяться?
   - Отчего же, мой лорд. По Лордрану бродит немертвый, чья сила не меньше, чем сила союзницы Киран, и у него есть все шансы оказаться в Горниле Первородного Пламени первым... Этот немертвый, как ни удивительно, оказался способен увидеть всю картину целиком. Он направляется в Горнило с твердым намерением сделать для этого мира именно то, что необходимо - дать Пламени наконец погаснуть.
   - Да, припоминаю, ты упоминал о нем... Он носит броню рыцарей Хавела, так?
   - Именно, мой лорд. И силой он не уступает вашему старому товарищу.
   - Ну что ж, остается только надеяться, что он опередит ту немертвую и сделает все как нужно. Мир устал, ему нужен отдых...
  
  
   23. Светлячок (сейчас)
   Этот закат в Анор Лондо был так пронзительно прекрасен, что при одном только взгляде на переливы красок на небе начинало щемить сердце, и в памяти всплывали самые чудесные пейзажи, самые печальные мелодии, самые трогательные моменты жизни. Заходящее солнце словно бы прониклось чувствами Светлячка и Киран, стоявших на балконе башни и смотревших на закат, и постаралось создать подобающий фон для их слов и мыслей. А может, так оно и было, и скрытый в своих покоях за стеной тумана Гвиндолин незримо присутствовал рядом и выражал свое сопереживание единственно возможным способом.
   Это чувство близости конца пути... Все пройденные дороги, все трудности, вся боль, все приключения и впечатления сейчас лежат в заплечном мешке путешественника и продолжают нашептывать ему истории о его странствиях. И осознание того, что больше историй в твоем мешке уже не добавится, наполняет сердце печалью и сожалением. Ведь какими бы грустными и страшными ни казались эти истории, их героями были и храбрые воины, сражаться с которыми бок о бок было величайшей честью, и доблестные противники, смерти от руки которых ты вспоминал у костра с бесконечным уважением к их воинскому мастерству, и добрые и бескорыстные помощники, которых ты, к своему удивлению, немало встретил в странствиях по недружелюбным землям Лордрана. И вот настало время попрощаться со всеми и вступить на путь, по которому ты можешь пройти только в одиночестве.
   Часом ранее Ингинн завершила долгий рассказ об их с Кирком походе в прошлое. Кирк сидел сгорбившись, избегал поднимать взгляд, молчал и только глухим голосом давал пояснения, если к нему обращались. Киран сидела очень прямо, положив на стол и с силой сжав руки с переплетенными пальцами, слушала, ровным голосом задавала уточняющие вопросы. Светлячок вертела в руках подвеску Первого Человека и вздыхала, поглядывая то на Киран, то на Кирка.
   Тому, что их план по изменению событий провалился, Светлячок не удивлялась. Она так же, как и прочие, в глубине души чувствовала, что их затея невыполнима, и что ее невыполнимость - скорее благо. Но не попытаться они просто не могли. Что ж - теперь у нее осталось только одно, уже хорошо известное направление.
   Светлячок видела неуловимую тень облегчения и в глазах Ингинн. А вот лицо Киран к завершению рассказа Ингинн окончательно стало напоминать фарфоровую маску, которую она иногда носила как часть шлема. Неужели она всерьез надеялась?..
   Ингинн закончила свой рассказ и замерла, опустив голову. За столом повисло тяжелое молчание. Каждый боялся нарушить его первым. Наконец Киран расцепила руки, посмотрела на свои ладони и глухо проговорила:
   - Я не знаю, что сказать. Пока не знаю. Простите, - она встала и быстро вышла в боковую дверь. Кирк сделал движение, будто хотел броситься за ней, но остался на месте и только тяжело вздохнул. Ингинн взглянула на мать.
   - А ты что скажешь?
   - Что я могу сказать? - Светлячок покачала головой. - Получилось так, как получилось... Но все-таки главное - что вы остались живы. Иначе мне было бы намного тяжелее продолжать мой путь.
   - Ох, мама, - Ингинн взглянула на нее потемневшими глазами. - Тебе ведь нужно уходить...
   - Да, больше медлить нельзя, - подтвердила Светлячок. - Я не собираюсь уходить прямо сейчас или завтрашним утром, но это вопрос ближайших дней.
   - Я понимаю, - тихо сказала Ингинн и опустила взгляд на свои руки.
  
   Светлячок вышла из зала переговоров и неторопливо направилась в сторону первой угловой башни замка, с балконов которой открывался самый великолепный вид на город. Поднявшись на четвертый этаж и пройдя на балкон, она нисколько не удивилась, увидев там невысокую фигурку, закутанную в синий плащ. Киран стояла, тяжело опершись на перила, и смотрела вдаль.
   - Я больше не выдержу, - сказала она, не оборачиваясь, скорее почувствовав, чем заметив присутствие Светлячка. - Их нет, цели и направления нет, и сил у меня больше нет...
   - Миледи, - сказала Светлячок, - вы прекрасно знаете, что сил у вас достаточно. Если бы сир Арториас и сир Орнштейн были здесь, вы несли бы свою службу веками, не зная усталости. А сейчас вам больно, вот и кажется, что на борьбу с этой болью уходят все силы.
   - Если бы они были здесь, - Киран вздохнула, - я знала бы, что мне делать, не сомневалась бы, а просто выполняла приказы. Я устала нести это бремя за всех троих, мне оно не под силу, и Анор Лондо мое командование не нужно.
   - А что останется здесь без вас?
   - Мои лейтенанты способны командовать гарнизоном без меня. Собственно, они уже и так много лет этим занимаются. Я сосредоточилась на патрулировании окрестностей Олачиля и на поисках Арториаса и Орнштейна.
   - На поисках Арториаса? Так вы все это время думали, что он жив?
   - Я знала, что он жив, - Киран резко повернулась к ней, полы ее плаща взлетели волной и опали. - Я знала это и продолжала ждать и искать... До того момента, как увидела тот сон. Да и после сна я все еще надеялась, что это был просто сон, хотя именно я-то и не имела права сомневаться! А потом я встретила тебя...
   - Сон? - Светлячок мгновенно припомнила рассказ Кирка и то, как отреагировала на него Киран. - Так вы были...
   - Да, - Киран вновь отвернулась и вцепилась в перила так, что пальцы побелели и даже посинели. - Я была... - она замолчала и через силу еле слышно проговорила, - была его Хранительницей.
   Светлячок слушала, захлебнувшись прохладным вечерним воздухом, а Киран говорила торопливо, на сплошном выдохе, словно боясь, что не сможет или не успеет досказать, и слова падали, как слезы, как цветы на могилу, все быстрее и быстрее, и звучали все тише:
   - Я всегда чувствовала угрозу, я предупреждала его. И когда он отправился в Олачиль - я сразу же поняла, что никогда его больше не увижу. Я пыталась отговорить их с Орнштейном от этого плана, я даже хотела тайком отправиться с ним... Но Орнштейн меня не пустил. Я не могла спать, я закрывала глаза и кричала от ужаса. Потом пришла апатия, опустошенность. Я приняла ее за чувство беспокойства, усталость от ожидания. Я ждала. Шли дни, потом годы. Мы искали его, чуть сами не погибли. На сердце у меня лежала каменная плита, пригибала к земле. Но я знала, что он жив, знала...
   В груди Киран закончилось дыхание, она со стоном втянула воздух, помолчала, собираясь с силами, и продолжила:
   - Прошло много лет. Я научилась жить с этим камнем на душе. Когда Орнштейн исчез, я приняла командование гарнизоном и была настолько задавлена новой ответственностью, что тяжесть этого камня уже почти не ощущалась. Потом... Однажды я проснулась и поняла, что умираю. Сердце остановилось, я не могла дышать. Наверно, я потеряла сознание, очнулась, только когда меня пришли искать, к вечеру. Я ничего не помнила, но, когда пришла в себя, почему-то почувствовала себя легче. Теперь я понимаю - это было в то время, когда ты пришла в Олачиль и освободила его.
   - А нить?..
   - Да, Нить... Я вспомнила это не сразу, много позже. В ту ночь, когда я потеряла сознание и должна была умереть, я в смертном сне видела Арториаса - он протягивал мне серебряную нить. Наверно, именно поэтому я все-таки не умерла. Я тогда не поняла, что это значит, но почувствовала, что больше нет на моей душе того неподъемного камня... Он освободил меня от этой тяжести, но остались пустота и холод. И пришла боль. Я всегда знала легенду о Хранителях, но не верила в нее. Легенда гласит, что нет страшнее судьбы, чем жизнь Хранителя, который пережил своего Хранимого... Поэтому я смотрю на Кирка, и мое сердце разрывается - я знаю, каково ему. И поэтому у меня больше нет сил так жить.
   Светлячок, которая хорошо знала легенду о Хранителях и, как и многие другие, ранее не воспринимала ее всерьез, слушала Киран с невыносимо давящим чувством беспомощности. Как бы она хотела помочь, каким-то образом разделить эту боль, дать Киран хотя бы короткую передышку! Но это не в ее силах - тот, кто не ощущал связи Хранителя, не способен даже приблизительно понять состояние того, кто носит в сердце оборванную Нить. Светлячок теперь поняла, почему после возвращения из прошлого Кирк выглядел настолько подавленным. Да, он испытывает угрызения совести за то, что не смог помочь Ингинн и во время ее сражения с Каасом просто лежал обледеневшей статуей. Но он отнюдь не глуп и понимает, что это не его вина. Зато осознание, что им был упущен шанс хоть чем-то помочь другой Хранительнице, испытывающей такую же боль, с которой вынужден жить он сам, окончательно сразило его.
   Киран молчала, дыхания ее не было слышно, и Светлячок поняла, что она старается сдержать или скрыть слезы. Взяв Киран за руку, Светлячок вложила ей в ладонь подвеску Первого Человека.
   - Отправляйтесь туда, миледи, - тихо проговорила она. - Отправляйтесь прямо сейчас. Утром я все объясню остальным.
   Киран поднесла подвеску к глазам и впилась в нее взглядом.
   - Спасибо тебе за то, что ты поняла меня, - проговорила она. - Я чувствую, что мне пора уходить. И в этот же миг ты приходишь и даешь мне ключ, - она подняла глаза на Светлячка. - Ты и в самом деле Избранная. Я уверена, что судьба Первородного Пламени в надежных руках. Я ухожу и желаю тебе удачи в твоем последнем путешествии.
   - Благодарю вас, леди Киран. Я полагаю, вы еще встретите меня там, в Олачиле, но я не буду помнить этот разговор. Поэтому я говорю вам: прощайте, - Светлячок опустилась перед Киран на одно колено и низко склонила голову.
   - Прощай, - шелест ткани и глухой перестук подошв быстро удалились по коридору. Светлячок поднялась на ноги и застыла у перил, глядя в темноту.
  
   Восход солнца был так же прекрасен, как и закат накануне, и Светлячок от души попрощалась с Городом Богов, обойдя все свои любимые места, заглянув к Кузнецу и Хранительнице Огня, поклонившись Гвиневер и со смешанным чувством восхищения и опаски постояв перед картиной Ариамиса. Она поднялась еще до рассвета, чтобы завершить свои дела здесь до обязательной утренней встречи в зале переговоров.
   Когда она вошла в зал, Ингинн и Кирк уже сидели за столом. Кирк, откинувшись на спинку кресла и скрестив на груди руки, с выражением сомнения на лице слушал Ингинн, которая вполголоса что-то горячо ему доказывала, бурно жестикулируя. Увидев Светлячка, она прервала свой монолог и сказала: "Доброго утра, мам".
   Кирк привстал и слегка поклонился. Светлячок ответила на приветствие и подошла к столу, но не села рядом с ними, а остановилась у торца стола.
   - Леди Киран не придет, - сказала она. - Я отдала ей подвеску, и она этой ночью отправилась в Олачиль.
   Ингинн ахнула, Кирк вздрогнул и впился взглядом в лицо Светлячка.
   - Я тоже немедленно отправляюсь в путь, - продолжила Светлячок. - Мое дело не завершено, и откладывать его больше нельзя.
   - А как же мы? - растерянно спросила Ингинн.
   - Вам я советую остаться в Анор Лондо и подождать, - сказала Светлячок. - Если я выполню то, что от меня требуется... Вы наверняка заметите изменения в мире. И тогда уже решите, как вам жить дальше и чем заниматься. В конце концов ты, Ингинн - солдат отряда Клинков Повелителя...
   - А как мы узнаем, что у тебя все получилось?
   - Вот уж не знаю, - усмехнулась Светлячок. - Настоящее солнце взойдет, например. В мире станет светлее. Больше мне ничего на ум не приходит.
   Ингинн только сейчас заметила, что Светлячок пришла в зал переговоров в полном вооружении и с заплечным мешком.
   - Ты уходишь прямо сейчас?..
   - Да, - твердо сказала Светлячок. - Можешь себе представить - я боюсь долгих сборов и всяческих прощаний и рыданий...
   - Я тоже, - улыбнулась Ингинн, подошла к матери и обняла ее. - Ты молодец, мама! Так и надо! Удачи тебе! А теперь я уйду первая, - и она выбежала из зала через боковую дверь.
   Светлячок перевела взгляд на Кирка, который поднялся с кресла и застыл, глядя вслед Ингинн.
   - Береги ее, - сказала она просто. - И прощай.
   Кирк поклонился ей, потом как-то беспомощно улыбнулся, шагнул к ней, крепко обнял и долго не отпускал.
  
   Вернувшись в Храм Огня, Светлячок не стала задерживаться у костра и подходить к старым знакомым. Поднявшись по ступенькам, она сразу же шагнула под арку, где виднелась покачивающаяся голова задремавшего Фрампта.
   - Да, да, я не сплю, - как всегда, замотал головой старый змей. - О, Избранная Немертвая! Рад тебя видеть! Какие новости? Ты раздобыла Великие Души?
   - Да, - кивнула Светлячок. - Я готова.
   - Очень хорошо! А теперь не двигайся! - Фрампт поднялся выше, наклонил голову, огромная пасть с желтыми зубами распахнулась... и вдруг обрушилась на Светлячка, втянув ее во влажную пещеру рта змея.
   Светлячок вскрикнула от неожиданности и почувствовала, как переворачивается вверх ногами, и на мгновение поддалась панике, вообразив, что змей решил ее съесть. Затем появилось ощущение спуска на очень быстром лифте, ноги вновь оказались ниже головы, через несколько мгновений зубы змея разжались, и она полетела из его рта на какую-то твердую поверхность, к счастью, приземлившись на ноги.
   Придя в равновесие, Светлячок огляделась. Она оказалась на площадке, как будто висящей в воздухе между ветвями гигантского дерева. От площадки поднимались ступени, которые вели к алтарю, имеющему вид большого пня с расползающимися от основания корнями. За алтарем виднелась огромная двустворчатая закрытая дверь.
   Светлячок обернулась, ища глазами Фрампта, и увидела, что его голова на длинной шее свисает из отверстия в потолке.
   - Установи Чашу на Алтарь, Избранная, - торжественно произнес Первозмей, - и наполни ее силой Великих Душ.
   Светлячок медленно, очень медленно поднялась по ступеням. Неужели все это происходит на самом деле? Неужели она на самом деле находится здесь?..
  
   Пламя в Чаше, наполненной Великими Душами, с ревом поднялось почти до верха гигантской двери. Яркий свет отразился от ее каменной поверхности... Нет, это не отражение - лучи ослепительного сияния пробиваются через щель между створками, которая становится все шире и шире...
   С грохотом сошедшей лавины врата в Горнило Первородного Пламени распахнулись. Светлячок, не оглядываясь, обошла Алтарь и шагнула в открывшийся проход.
   За порогом она увидела длинную каменную лестницу, ведущую вниз и обрывающуюся в черном проеме. Внизу, справа и слева от ступеней не было ничего, кроме слабо светящегося белого тумана, лестница как будто висела в облаке. Из туманных стен медленно выплывали призрачные фигуры, пересекали лестницу и вновь растворялись в тумане по другую ее сторону. Светлячок замерла на месте, подняв щит и меч, но призраки не обращали на нее ни малейшего внимания, продолжая свое бесконечное шествие. Она вгляделась в их полупрозрачные силуэты и поняла, что видит тени древних рыцарей, которые пришли сюда когда-то, сопровождая лорда Гвина, и отдали здесь за него свои жизни. Рыцари двигались медленно, опустив оружие, склонив головы, оплакивая судьбу своего короля, которого не смогли защитить. Светлячок невольно склонилась перед ними. Кто знает, что ждет ее за этим порогом, не присоединится ли ее призрак в скором времени к этой бесконечной скорбной процессии не выполнивших свой долг и бесславно погибших?
   Шаг, еще один. Все ближе черный провал. Что за ним? Светлячок впервые за очень долгое время поймала себя на том, что ей страшно. Наконец черная пелена рассеялась, и Светлячок с замиранием сердца сделала первый шаг в Горнило Первородного Пламени.
  
   Кладбище огня. Пепельное море с застывшими волнами выше человеческого роста. Остатки строений, покрытые потеками радужного стекла, расплавленного в сердце Пламени камня с пеплом. Огромная полость в теле Изначального Древа была пуста и наполнена лишь пеплом и тенями. А когда-то Пламя бушевало здесь, заполняя все сердце Древа. Теперь от него не осталось ни уголька...
   Скрип и шорох пепла под ногами варварски разрывали вековечную погребальную тишину. Светлячок двигалась медленно, внимательно смотря по сторонам - она ожидала особенно яростного сопротивления на последнем рубеже. Но на всем пути ей встретились только несколько одиноких черных рыцарей, безмолвных и яростных, безумных, но до последнего верных своему долгу. Рыцари, заметив ее, сразу же атаковали, но двигались слишком медленно, содрогались под ударами меча, застывали, оглушенные, и падали, рассыпались серебристыми искрами жизни...
   Спустившись по полуразрушенной лестнице, Светлячок подошла к туманным вратам, без промедления шагнула в них и замерла на пороге, не в силах поверить своим глазам.
   Уже давно она гадала, какие же противники встретят ее на арене финальной битвы. Она ожидала встретить здесь кого и что угодно: сонм жутких демонов, легион безумных рыцарей, самого Первозмея Кааса... Но в самом сердце Горнила, там, где когда-то зародилось, разгорелось в полную силу и многие века бушевало, поддерживая в мире жизнь, Первородное Пламя, было тихо и пустынно, и рядом с кругом пепла потухшего Пламени печально замерла, бессильно опустив меч, одинокая фигура. Гвин Повелитель Света...
   Светлячок, от неожиданности опустив оружие, сделала нерешительный шаг вперед. Что все это значит?.. Ей нужно сразиться с самим Гвином? Почему? Ведь она здесь по его воле!.. А Гвин уже, неуловимым движением пронесясь через всю арену, очутился рядом с ней, меч с пробегающими по лезвию языками пламени с низким гудением взвился в воздух раз, другой, третий...
   ...Алтарь Огня. Вот, значит, как, лорд Гвин... Ну что же. Если так нужно...
  
   "Я не подниму против вас проклятый меч Арториаса. Пусть верный клеймор займет свое место".
   Лезвие огненного меча Гвина настолько длинное, что полукружия атак, кажется, покрывают всю арену. Не подобраться, не улучить момент для удара. Принять удар щитом - первый отражен успешно, после второго рука со щитом отлетает в сторону. Третий удар разрывает броню, как бумагу, и после милосердно краткого мгновения неописуемой боли отправляет на Алтарь Огня.
   "Лорд Гвин, вы один стоите целой армии. Как же вы допустили, чтобы с вами случилось такое?"
   Нужно выбрать момент, подобраться ближе и ударить... Нет, нет - слишком близко, и железная рука бывшего Повелителя Света хватает незваного гостя, жалкую нежить за горло и швыряет, как тряпичную куклу, через всю арену, спиной на камни. От удара дыхание с криком вылетает из груди и никак не желает возвращаться обратно. Ну же, нужно скорее подняться, нужно откатиться в сторону, нужно глотнуть эстуса... Как бы не так... Не успела заблокировать удар, не хватило твердости руки, огненное лезвие выбивает щит, рвет и сминает сталь доспеха. Алтарь Огня...
  
   Все повторялось и повторялось. Снова и снова. Стремительные атаки, мощные удары, сбивающие с ног и лишающие баланса. Нет ни мгновения передышки, до фляги с эстусом не дотянуться. Снова и снова - пылающие дуги, разрывающие воздух, тяжелые вздохи опускающегося огненного лезвия. Безнадежность, боль, темнота, Алтарь, все сначала.
   Ни эстус, ни даже сама живительная сила огня Великой Чаши уже не способны были избавить от тяжести и ломоты во всем теле. Сколько их было - попыток и смертей?.. Светлячок давно уже не могла сосчитать. Шорох пепла под ногами, звон стали о сталь во время коротких схваток с черными рыцарями, гудение огненного клинка, собственное хриплое дыхание - казалось, из этих звуков состоит весь мир, и всегда состоял, и не было никогда в жизни ничего другого. Последний рубеж. Гвин, который в глазах Светлячка все так же оставался Повелителем Света, а не Повелителем Пепла, каким он представал в первое мгновение, даже опустошенный и полностью утративший себя, продолжал крепко держать судьбу этого мира в своей могучей руке.
   Светлячок лежала, скорчившись, на каменном полу, спиной к Великой Чаше. Она тяжело дышала, невидящим взглядом уставившись в пустоту между ветвями Великого Древа. Отдохнуть... Что-то сил совсем не осталось. Надо бы подключить волшебство. Какое-то заклинание для восстановления?.. Нет, вряд ли в этом есть смысл. Сила не берется из ниоткуда, если где-то прибавится - в другом месте убавится. Просто нужно еще немного полежать, отдохнуть как следует, съесть что-нибудь...
   - Приветствую собрата по оружию! - раздался вдруг совсем рядом мужской голос, сильный и звонкий. Светлячок, собрав все силы, вскочила на ноги и огляделась, положив руку на рукоять меча. Она никак не ожидала, что здесь может появиться еще кто-то, кроме Фрампта. На площадке, куда ее сбросил Фрампт, стоял рыцарь в доспехе паладина, с алебардой и травяным щитом за спиной. Не будь Светлячок так измучена, она бы удивилась и растерялась намного больше. Теперь же она просто усталым хриплым голосом спросила:
   - Как, во имя Света, вы сюда попали, кто вы такой и что вам тут надо, демон вас задери?..
   Рыцарь всплеснул руками, торопливо стянул шлем и, улыбаясь во весь рот и слегка кланяясь, произнес:
   - Ну конечно же! Кого я мог встретить в самом центре ведьминого котла, под самой поварешкой! Светлячок из Асторы, собственной персоной!
   Светлячок, прищурив покрасневшие воспаленные глаза, всмотрелась в лицо рыцаря и ахнула.
   - Базил?..
   - Именно, - рыцарь подошел ближе, продолжая улыбаться, - Базил из Карима, честь имею, не знаю уж, каким чудом добравшийся до Горнила Первородного Пламени, чтобы выполнить свой долг, пройти путь до конца и возжечь Пламя. Я так понимаю, ты здесь с теми же целями?
   - Конечно, - улыбнулась в ответ Светлячок, - ты же не думаешь, что по дороге какой-нибудь паршивый недобитый демон так крепко треснул меня по макушке, что я повредилась умом и решила встать на сторону этого плешивого червяка Кааса?
   - Узнаю, узнаю, - Базил восхищенно качал головой, совсем как тогда, в Городе Нежити, после победы над Капрой. Как же давно это было...
   - А ты, как я погляжу, уже не тот щуплый паренек в собранных как попало доспехах, - заметила Светлячок, разглядывая сияющую улучшенную броню Базила и алебарду, которая при ближайшем рассмотрении оказалась алебардой черных рыцарей, заточенной десятью кусками мерцающего титанита. - Расскажи хоть немного, какими путями ты сюда добирался?
   - Думаю, такими же, как и ты, - пожал плечами Базил. - Легенда об Избранном Немертвом - на самом деле не легенда, а просто руководство для таких, как мы... только в ней ни слова не говорится о том, что Избранных много, и у каждого свой путь, но все пути сходятся в одной точке. Бедняга Солер предупреждал нас с самого начала, но мы тогда еще не были способны его понять...
   - Ты видел Солера? - быстро спросила Светлячок. - Когда и где?
   - В Изалите, - вздохнул Базил. - Бедолага все-таки стал Полым, напялил на голову Личинку Света и решил, что он нашел свое собственное Солнце... Мне пришлось его убить, не представляешь, чего мне это стоило...
   - Подожди, подожди, - насторожилась Светлячок, - я тоже видела его в Изалите, он сидел на камнях и вздыхал, что Солнца нет, и он не знает, как и зачем ему жить дальше... Но он не был Полым! Значит, утрата смысла существования так быстро разрушила его разум?..
   - Кто знает, - пожал плечами Базил. - Либо я встретил его позже, чем ты, либо это все-таки случилось в другом мире. Мой Солер погиб, а твой - жив и здравствует, хотя и удручен неудачей в поисках своего Солнца. Мы никогда точно не узнаем.
   - О множественности миров мне известно, - задумчиво произнесла Светлячок, - я сама никогда не переносилась в иные миры, но вот мой друг Кирк...
   - Кирк Рыцарь Шипов? Он твой друг?
   - Да, так вышло, что в свое время я помогла ему, а он впоследствии спас от смерти мою дочь.
   - Вот это да, - Базил вновь в изумлении покачал головой. - Только с тобой, Светлячок, в этом безумном мире могут происходить подобные, еще более безумные вещи. Подружиться с безжалостным убийцей Кирком, при этом не принадлежа к ордену Слуг Хаоса...
   - Так вышло, - пожала плечами Светлячок, - просто, когда я увидела Квиалан, я без всяких обязательств перед их орденом просто взяла и отдала ей все человечности, которые у меня на тот момент были. Ей было ужасно плохо... А потом Квиалан убили, Кирк пытался за нее отомстить, и случилось так, что убийца напал на мою дочь, а Кирк оказался рядом... Так наши судьбы свились в прочную веревку, как говорила Киран...
   - Ты еще и с Киран Клинком Повелителя знакома?!
   - Да, вот такой у нас получился интересный союз. Рыцарь Гвина, двое людей и один немертвый. Но рассказ об этом займет не один час, с твоего позволения, пока я на этом остановлюсь. Меня сейчас больше интересует проблема множественности миров. Смотри, когда-то мы с тобой встретились перед туманными вратами к Капре и убили его вместе. В дальнейшем каждому из нас встречались одни и те же враги, но убивали мы их каждый сам по себе. Горгульи, Лунная Бабочка, Квилааг, Вихрь, Нито и так далее... - она вопросительно посмотрела на Базила. Тот кивнул. - Итак, что у нас получается, - продолжила Светлячок. - Каждый из Избранных идет по своему пути, мир разделен на множество слоев, потоков, назови как хочешь... Каждый из нас должен совершить все эти подвиги, потому что только так наши собственные души могут вобрать в себя всю силу, сосредоточенную в могущественных душах обитателей Лордрана, иначе нашей внутренней силы просто не хватило бы на возжигание Пламени. А костры являются как бы осями, на которые насажены все наши миры, они проницают все эти слои и соединяют их, поэтому так часто, сидя у костров, мы видим тени других немертвых, которые подходят к тому же костру, садятся, приветствуют нас...
   - Верно, так и есть.
   - Теперь подумай вот над чем. Почему мы с тобой встретились не у костра, а у туманных врат к Капре? Если предположить, что суть всего происходящего заключается в плане Гвина по возрождению Первородного Пламени, значит, наша встреча тоже вписывается в эту схему. Каждый из противников должен быть побежден каждым из Избранных, следовательно, если кто-то не справляется, не может продвинуться дальше, для того чтобы не допустить потери части силы душ, которые должен собрать этот немертвый, к его миру временно присоединяется другой, с более сильным Избранным в центре событий. Так в тот раз к тебе на помощь пришла я, и так сегодня ты оказался здесь, в моем мире, перед моей непреодолимой стеной...
   - Ты уже проходила туда? - спросил Базил, махнув рукой в сторону Алтаря.
   - Да, - вздохнула Светлячок, - я уже со счету сбилась, сколько раз я уже туда проходила. Если подумать, то я уже часов тридцать здесь появляюсь и ухожу. Устала... Ты знаешь, кто там нас ждет?
   - Точно не знаю, только слухи...
   - Когда я в первый раз вошла туда, сказать, что я оторопела - значит, очень мягко выразиться! Сам лорд Гвин охраняет то, что осталось от Первородного Пламени! Точнее, сказать нужно так: то, что осталось от лорда Гвина, охраняет то, что осталось от Пламени.
   - Ничего себе!
   - Вот и я так сказала, войдя. А в следующее мгновение я уже оказалась здесь, - Светлячок невесело усмехнулась.
   - Он так силен?
   - Не то слово. Лорд Гвин утратил разум, но в остальном остался богом. Мне и так-то тяжело с ним сражаться - знаешь, когда еще совсем недавно сидел в Анор Лондо под его портретами и говорил с его рыцарем о нашей цели, о плане Гвина... И тут тебе надо его убить. У меня просто в голове не укладывается.
   - Представляю себе... Я в Анор Лондо не сидел под его портретом, и с Киран не беседовал, кроме как в Олачиле... Она меня прогнала, и все на этом.
   - Ты не отдал ей душу Арториаса?
   - Нет, честно говоря, не отдал. Я собирался выковать из нее оружие.
   - Ну что ж, хоть не убил ее, и то хорошо... А то я бы тебе сейчас накостыляла по шее, - улыбнулась Светлячок.
   - Я по возможности не убивал тех, кто на меня не нападает, - серьезно ответил Базил. - Хотя... Да ладно, все грехи мои на мне, и теперь они уже не важны, все равно нам недолго осталось пребывать в этом мире.
   - Дай мне еще немного времени, я восстановлю силы и заодно расскажу тебе, что там и как, - сказала Светлячок, опускаясь на землю. - Противники, которые встречаются на пути - это черные рыцари, они не доставят тебе проблем, - она со слабой улыбкой указала на алебарду черного рыцаря на плече Базила. - а вот сам Гвин...
   - Да-да, тактика, - с улыбкой сказал Базил, усаживаясь напротив, - залог победы, я на всю жизнь запомнил твои уроки.
   Светлячок вытряхнула из заплечного мешка горсть всевозможных камешков, колец и прочих мелких предметов и стала раскладывать их на полу, поясняя расположение препятствий и укрытий на арене битвы. Усталость отступала, сгущавшаяся в душе мгла отчаяния рассеялась, как туман под ярким солнцем. "Вдвоем нам все по плечу, теперь задача точно будет выполнена".
  
  
  
   24. Киран (сейчас? давно?)
   Киран покинула Анор Лондо в полночь. Не желая уподобляться Орнштейну, исчезнувшему без предупреждений и объяснений, но при этом и не имея ни малейших сил и настроения разговаривать с кем-то из подчиненных, она просто написала письмо Элеоноре и оставила у нее под дверью. Облачившись в доспехи, опоясавшись перевязями с оружием и набросив синий плащ, она подошла к окну и некоторое время стояла, глядя на прячущиеся в темноте остроконечные крыши Города Богов, который она навсегда покидала. Затем подошла к комоду, достала из ящика серебряный цветок и приколола к плащу. Прощание было окончено.
   Киран решила испытать проход на Озере Темных Корней, которым пользовалась Светлячок, поскольку, имея при себе подвеску, Светлячок неизменно попадала именно туда, куда ей было необходимо, а использование Моста несло в себе большую долю риска из-за неопределенности результата. Киран медленно двигалась по воде к указанной Светлячком точке. Сердце колотилось - не от страха перед тем, что должно было произойти, а от страха, что ничего так и не произойдет. Но опасения были напрасны: появившаяся из ниоткуда огромная многопалая рука, покрытая присосками, стиснула ее, объяв леденящим холодом, мир исчез, и через мгновение Киран уже лежала в небольшой пещере с сухими стенами и полом из песчаника, посредине которой горел костер Нежити.
   Поднявшись на ноги, Киран, не давая себе времени и возможности задуматься и засомневаться, шагнула к выходу. За ним открылась круглая арена, обрамленная каменными стенами и несколькими огромными причудливо изогнутыми деревьями. Киран вышла на арену и тут же отскочила назад под свод пещеры: на нее с бешеной скоростью летели два странных существа, похожих не крупных белоснежных крылатых львов, вооруженных огромными загнутыми рогами и шипастыми хвостами. Существа угрожающе рычали и шипели, метали молнии, к счастью, не попадая в отверстие входа. Но, подлетев ближе, они отчего-то замедлились, в конце концов перешли на шаг и перестали выпускать молнии. Приблизившись к Киран, крылатые Стражи припали на передние лапы, опустили на них рогатые головы и замерли, издавая чуть слышное урчание.
   Киран осторожно выглянула из пещеры. Стражи при виде нее склонили головы еще ниже. Недоумевая, Киран вышла на арену и подошла вплотную к одному из Стражей. Осторожно протянув руку, она коснулась серебристо-белого меха на лбу зверя. Страж прикрыл глаза и довольно заурчал.
   - Почему-то вы признали меня, - задумчиво проговорила Киран, гладя Стража по голове между рогами. Второй Страж обиженно зашипел, косясь на первого, и тогда Киран, улыбнувшись, перешла к нему и погладила его тоже. Страж заурчал и задергал усами.
   - Странные вы звери, - улыбнулась им Киран, - но я рада знакомству. А теперь, если позволите, я пойду дальше, - и она двинулась по арене к противоположному выходу, осторожно оглядываясь, не кинутся ли Стражи за ней. Однако звери лишь встали на ноги и степенно проводили ее до выхода.
   Следующая извилистая пещера привела ее на круглую площадку, посредине которой горел еще один костер. Судя по всему, это было место захоронения павших героев, о чем свидетельствовало множество надгробных камней и воткнутых в землю старых, иззубренных мечей и алебард.
   У остатков каменной стены Киран заметила большой гриб. Подойдя ближе, она почтительно поклонилась и сказала:
   - Приветствую тебя, мудрая Элизабет. Спасибо тебе за неоценимую помощь нам, благодаря твоим подсказкам я сейчас здесь.
   - Кто ты? Я тебя знаю? - удивленно воззрилась на нее Элизабет.
   - Я Киран Клинок Повелителя, - ответила Киран, - друг Арториаса Путника Бездны.
   - О, - Элизабет сочувственно вздохнула и качнула шляпкой, - бедное дитя, ты пришла почтить память друга. Как я рада, что тебе удалось попасть сюда и сделать для него хотя бы это! Ты ведь знаешь, что некая немертвая избавила его от страданий?
   - Да, я знакома с ней, - кивнула Киран, - она еще раз после этого приходила к тебе по моей просьбе.
   - И я рассказала ей о судьбе Мануса, - нараспев проговорила Элизабет, - но этим уже ничего не исправить. Прошлое - это река. Если ты вернешься на ее берег, камни на дне будут лежать в том же порядке, но вода над ними будет бежать уже совсем другая... Мне очень жаль, но это так.
   - Теперь я это понимаю, - с горечью произнесла Киран, - и все равно я благодарна тебе за то, что ты искренне хотела помочь нам и сделала все, что было в твоих силах. А теперь я пойду... Ты знаешь, какова моя цель.
   - Ступай, - печально кивнула Элизабет, - отдай дань памяти своему другу. А я обещаю тебе, что пока я жива, он и его подвиги не будут забыты.
   Киран поклонилась и двинулась дальше, в проем, ведущий в Королевский Лес.
   Здесь она увидела все то, что встречалось ей во время привычных походов в окрестности Олачиля. Пустынный лес, строения вдалеке, чем ближе к ним - тем тревожнее и холоднее на душе, тем чаще попадаются в низинах и углублениях темно-синие ошметки субстанции Бездны. Раньше Киран не рисковала приближаться к городу, зная, что это смертельно опасно - чем больше синей субстанции попадалось вокруг, тем сильнее страх сковывал сердце, в душе начинали зарождаться и набирать силу разрушительные вихри, грозившие смести барьеры между рассудком и первобытным безумием. Но сейчас она уверенно шагала вперед, как и подобает тому, кому уже нечего терять.
   Вот и то самое место, Киран узнала здание по описаниям Светлячка. Поднявшись по ступеням, она вышла на круглую арену, между плитами пола которой пробивалась трава, забрызганная синей субстанцией Бездны.
   Киран медленно ходила по арене кругами, стараясь не наступать на синие пятна, и ощущала лишь все сильнее сковывающее ее оцепенение. Она не представляла себе сражение, не выискивала на каменных плитах следы произошедшего здесь, не думала о том, кем был и что чувствовал тот, кого на этой арене победила нежить Светлячок. Она просто пыталась раствориться в этом воздухе, врасти в щели между плитами, как эта трава... Остаться здесь целиком и навсегда.
   Вдруг в сердце словно кольнула тоненькая иголка. Киран вздрогнула и кинулась ко второму выходу с арены. Свернув в боковое ответвление коридора, она взлетела по лестнице ко входу в башню. Поднявшись по железным ступеням, она выглянула на маленькую круглую площадку, и игла в сердце превратилась в кинжал. Там было пусто, только лежали на скамье, как всегда разложенные в идеальном порядке, инструменты для резьбы по дереву, да в стороне высилась горка резных круглых знаков со странными выражениями на деревянных лицах.
   Киран взяла один из них, вгляделась - "Прости...", тихо ахнула, прижала деревянную фигурку к груди и вдруг упала на колени, захлебнувшись воздухом, ставшим внезапно густым и горячим. Все прошедшие годы, все мысли, сны, бесцельность поисков, все страх, боль и одиночество, скрываемое от самой себя отчаяние - разметав плотину железной выучки рыцарей Гвина, все чувства потерявшейся души Киран прорвались наконец наружу отчаянными, детскими, бесконечными и безутешными слезами.
  
   Сгущались сумерки. Захватив с собой кое-какие инструменты Гоха, Киран спустилась с башни и вернулась на арену. Найдя каменную плиту из разрушившейся стены, она, подсвечивая себе магической сферой, принялась за работу. Рассвет застал ее спящей, свернувшись клубочком, возле небольшого обелиска с вырезанным на нем несколькими неглубокими штрихами контуром волчьей головы. На камне, поблескивая в первых лучах солнца, лежал серебряный цветок.
   Больше некуда и незачем идти. Киран сидела перед обелиском, сложив руки на груди. Мыслей и чувств больше не было, внутри поселилась пустота, и только раскаленной проволокой жгла сердце свернувшаяся вокруг него оборванная Нить.
   За спиной послышались шаги. Киран медленно обернулась, словно преодолевая обморожение, и не испытала никаких эмоций, увидев склонившуюся в почтительном приветствии Светлячка. От фигуры немертвой исходило как бы слабое свечение, неожиданно отозвавшееся в груди Киран болезненной судорогой, словно Нить крепче стиснула сердце.
   - Что это? Это же... Душа воина, что пал здесь?.. Это был мой дорогой друг, я хотела бы воздать его душе подобающие почести. Не согласишься ли ты отдать ее мне?
   Светлячок молча с поклоном подала Киран сияющий сгусток души на раскрытых ладонях. Киран, не в силах осознать и поверить в происходящее, приняла пульсирующий живой огонь и почувствовала исходящее от него еле уловимое тепло. Нить впилась в сердце с удвоенной силой, и Киран с трудом сдержала стон.
   - Спасибо. Я не забуду твоей доброты, - с трудом проговорила она, обращаясь к Светлячку, затем тяжело поднялась на ноги и сняла перевязи с Серебряным и Золотым Следами. - Пожалуйста, возьми это. Мне они больше не понадобятся. Да хранят тебя боги.
   Светлячок, опустившись на одно колено, почтительно приняла клинки, и, поднявшись, неслышно, не поворачиваясь спиной, исчезла с арены. Киран вновь опустилась на колени перед обелиском и поднесла душу Арториаса к лицу, всматриваясь в тоненькие извивающиеся протуберанцы сияния, которыми душа словно бы цеплялась за окружающий воздух. "Вот мы и встретились снова..."
   Неизвестно, сколько прошло времени. Киран сидела, держа в сложенных ладонях душу Арториаса, смотрела на нее и беззвучно говорила, говорила... Рассказывала обо всем, что передумала, переделала и пережила за все годы, пока его не было рядом. Время остановилось, но Киран ждала. Она знала, что вскоре произойдет, и терпеливо ожидала освобождения.
   Решительные шаги за спиной. Замедляются, останавливаются.
   "Ну, чего же ты медлишь? Я давно готова..."
   Боковым зрением Киран рассмотрела фигуру своего убийцы и испытала мимолетное чувство узнавания - броня рыцарей Хавела, тот самый немертвый? - но ей было уже все равно. Шаги вновь приближаются, замирают. Ну же... И вот наконец, дождалась - прощальная песнь вылетающей из ножен стали, короткий стон рассекаемого воздуха...
   Отлетев к обелиску, Киран потянулась рукой к вырезанной на камне волчьей голове. Рука бессильно упала, но вторая ладонь не выпустила драгоценного пленника.
   - Ар...то...
   Свет померк.
  
  
   25. Светлячок (завершение)
   Нет, не с первого раза Светлячок и Базил совместными усилиями сумели победить старого Повелителя Пепла. Несмотря на выверенную тактику и согласованные совместные действия, перехитрить Гвина им никак не удавалось.
   Отлеживаясь у Великой Чаши то ли после третьей, то ли после четвертой попытки, Светлячок заметила:
   - Глядя на тебя, Базил, я начинаю проникаться еще большим уважением к лорду Гвину. Если уж он и тебя отправляет на исходные позиции... Какой отличный воин из тебя получился! Я поучилась бы у тебя обращению с алебардой, если бы в этом теперь был хоть какой-то смысл! Да и тактика, - она лежа изобразила шутливый поклон, - выше всяких похвал!
   - Я многому научился у тебя, - серьезно отозвался Базил. - За тот единственный совместный бой ты показала мне, каким должен быть воин. Я учился всему, что попадалось мне на пути, освоил и пиромантию, и волшебство, использовал все виды оружия. А самое главное - я научился у тебя упорству. Когда мне приходилось туго, я вспоминал твое лицо, которое в бою никогда не имело другого выражения, кроме веселой злости, твою замечательную ругань... - на этих словах Светлячок фыркнула. - Нет, в самом деле, не смейся. Мне это и вправду очень помогало. Я часто вспоминал тебя.
   - Я тоже вспоминала тебя, - сказала Светлячок. - Часто думала - хорошо было бы как-нибудь встретиться с этим парнишкой у костра, чтобы убедиться, что с ним все в порядке... Значит, зря волновалась. Ты намного меня обошел.
   - Для меня честь сражаться с тобой рядом, Светлячок из Асторы, - сказал Базил. - Мы обязательно победим, иначе и быть не может.
   - И в самом деле, как же иначе? - откликнулась Светлячок, легко поднимаясь на ноги.
  
   Однако, несмотря на весь опыт и умения обоих рыцарей, победа зачастую ускользала от них в самый последний миг. От походов по пепельным склонам с радужными потеками и коротких стычек с черными рыцарями у обоих уже начинало рябить в глазах. И когда наконец атакованный алебардой, пошатнувшийся и сраженный последним выпадом меча бывший Повелитель Света задрожал и рассыпался искрами душ, и на месте его падения засияла оранжевым светом могущественная душа Гвина, оба немертвых без сил повалились на колени, Светлячок воткнула меч в пепел и оперлась на него правой рукой, левой доставая флягу с последними глотками эстуса, а Базил, морщась от боли в обожженном боку, положил алебарду и, подняв руки, с торжествующей улыбкой показал семь пальцев.
   - Всего седьмой? - удивилась Светлячок. - А мне казалось - уже не меньше пятнадцати...
   - Точно седьмой, я считал, - заверил ее Базил. - Ну что, Светлячок из Асторы, похоже, мы и в самом деле Избранная Нежить! Мы победили!
   - Да, - Светлячок внезапно помрачнела и тяжело поднялась на ноги, пряча меч в ножны. - Мы победили, и теперь нам осталось только одно, - она протянула руку Базилу, помогая ему подняться с земли. - Идем, друг мой, пора, - она повернулась и направилась к тому месту, где из кучки погасших углей торчал древний, обугленный и покрытый наплавами стекла витой меч.
   Базил шагнул за ней.
   Встав по разные стороны от сердца уснувшего Пламени, они взглянули друг на друга.
   "Как хорошо, что ты здесь, мой друг. Как хорошо, что есть с кем разделить это мгновение. Мне не страшно, ведь ты со мной. Мы вместе сделаем это - и навеки останемся вместе в Первородном Пламени".
   Глядя друг другу в глаза, они одновременно протянули руки к рукояти витого меча.
  
  
   26. Ингинн (завершение)
   Ветер пронесся по предрассветным улицам Анор Лондо, вихрями поднял в воздух столбы пыли, растрепал кроны деревьев, захлопал флагами. С ветром пришла какая-то особенная свежесть, словно воздух где-то в дальних странах был промыт родниковой водой и принес с собой ее прохладный запах. И взошло солнце - такого восхода Ингинн еще здесь не видела. Небо переливалось всеми оттенками розового, желтого, оранжевого, словно играя разноцветными лентами, безудержно, по-детски радуясь наступающему дню.
   Ингинн стояла на главной арене, вцепившись в перила, забыв и об уроке, и о присутствующем на арене учителе, и о своих клинках, небрежно оставленных на парапете, и не могла оторвать взгляда от танца красок на востоке. Мир словно открыл глаза, пробудившись от долгого сна. И тут Ингинн поняла...
   Оторвавшись от перил, она развернулась, намереваясь выбежать с арены, но налетела на Кирка, который неслышно возник у нее за спиной. Ингинн порывисто схватила его за руки, глаза ее сияли.
   - Видишь? - она взглядом указала через плечо на восход. - Какое солнце! Это не иллюзия! Понимаешь?..
   - Да, - сказал Кирк, улыбаясь, - я как раз торопился, чтобы застать тебя здесь. Это настоящее Солнце. Твоя мама добилась своей цели. Теперь мир выздоровеет от своего недуга.
   - Мама... - Ингинн сразу помрачнела, словно ветер задул свечу. - Это значит... - она поднесла ладонь ко рту и то ли вздохнула, то ли всхлипнула.
   Кирк молча обнял ее и притянул к себе. Ингинн замерла у его груди.
   - Мы знали, что так будет, - наконец сказала она сдавленным голосом. - Я была к этому готова... То есть... Я думала, что готова... - она глубоко вдохнула и отстранилась.
   Кирк смотрел на нее строго и печально.
   - Твоя мать была замечательным человеком. Она была моим единственным в последние годы другом. Она была беспримерно храбрым рыцарем. Она все сделала, как велел ей долг. Теперь она всегда будет с нами - ведь в этом солнечном свете есть и ее частичка.
   - Да, а ведь верно, - Ингинн улыбнулась сквозь слезы. - Подожди минутку, - она вытерла глаза, подошла к учителю фехтования и, поклонившись, что-то сказала ему вполголоса. Учитель озадаченно посмотрел на нее, потом на небо на востоке, снова на нее, потом внезапно лицо его озарилось улыбкой, он кивнул Ингинн и заторопился к выходу с арены.
   - Скоро начнется праздник, - сказала Ингинн, подходя к Кирку. - А мне пока не до веселья. Пойду, спрячусь где-нибудь...
   - Позволь мне сопровождать тебя, - сказал Кирк, слегка поклонившись.
   - Идем, против твоей компании я не возражаю, - улыбнулась Ингинн.
  
   Ингинн провела Кирка на верхнюю смотровую площадку одной из башен, на которую почти никогда никто не забирался. Круглая комнатка не больше пяти шагов в поперечнике находилась выше, чем большинство крыш города, и смотрела во все стороны восемью узкими стрельчатыми окнами. Отсюда Город Богов и его окрестности были видны как на ладони.
   Ингинн подошла к одному из окон, выходившему на город, и замерла, обхватив себя руками.
   - Что ты собираешься делать дальше? - спросил Кирк.
   - Останусь здесь, - Ингинн пожала плечами. - В конце концов, я рядовой отряда Клинков Повелителя. Здесь я хотя бы буду нести службу и предполагать, что могу пригодиться. А ты? - она повернулась к Кирку.
   - Я еще думаю, - отозвался Кирк, рассеянно глядя в окно на город, - но, скорее всего, я отправлюсь в Чумной Город, чтобы разыскать леди Квилану, сестру Квиалан. Я собираюсь предложить ей свою службу и клинок. Она осталась совершенно одна...
   - Значит, ты уходишь, - голос Ингинн не изменился, но она снова отвернулась к окну.
   - Мне незачем здесь оставаться, - сказал Кирк, - я-то не являюсь солдатом гвардии Гвина. Потому я пойду туда, где могу быть полезен. Но, если бы ты захотела... - он замолчал. Ингинн резко отвернулась от окна и вопросительно уставилась ему в глаза. - Не хочешь ли ты попытаться стать ученицей величайшего мастера, самой дочери Ведьмы Изалита, владеющей всеми тайнами пиромантии Изалита и Великой Топи? - он снял перчатку и подал ей руку ладонью вверх. - Пойдешь со мной?
   Ингинн со светящимися глазами подошла к Кирку и вложила свою узкую, но удивительно сильную ладонь в его протянутую руку.
  
   27. Киран (завершение)
   Непроглядный мрак рассеялся, сменившись такой же непроницаемой белизной. Белое ничто вместо черного. Что бывает после смерти? Уж точно не жизнь.
   Киран обнаружила себя стоящей в плотном тумане. Вокруг не было видно совершенно ничего, туман не был ни теплым, ни холодным, ни влажным. Он просто скрывал. Туман разделения, промелькнула смутно знакомая фраза. Туманные врата, которые перекрывают выходы, когда ты приходишь, чтобы бросить вызов самому сильному противнику, и открыть эти врата с обратной стороны может только победа - или смерть.
   Киран вытянула руку, провела ею по окружности, ничего не нащупала и осторожно сделала шаг. Остановившись, снова обвела рукой полукруг, и пальцы ее наткнулись на что-то твердое, влажное и прохладное. Камень?
   Шагнув в сторону этого предмета, Киран обнаружила, что различает его контуры в тумане. Перила? Киран с изумлением узнала выщербленные, искрошившиеся перила Моста Времени. Не задумываясь, но и совершенно не сомневаясь в правильности своих действий, она подошла вплотную к перилам и осторожно выпустила на волю зажатую в левой ладони душу Арториаса. Душа, расправив лучики-протуберанцы, на миг зависла на уровне перил, затем стремительно растворилась в тумане.
   Киран постояла несколько мгновений, глядя вслед улетевшей душе и не видя ничего, кроме белой пелены, затем медленно двинулась, скользя ладонью по перилам, в ту сторону, в которую, по ощущениям, полотно моста шло на подъем. Дойдя до точки, где должен был начаться спуск на противоположную сторону, Киран неожиданно ощутила упругое сопротивление тумана и вынуждена была остановиться. Потом из-за туманной стены раздался знакомый глуховатый голос, при звуках которого Нить, опутавшая и сдавившая сердце Киран, словно бы покрылась острыми шипами.
   - Зачем ты это сделала? - печально спросил голос. - Твое время еще не пришло.
   - Я устала быть там одна, - ответила Киран. - Я должна была найти тебя.
   - Но какой ценой - потеряв саму себя?..
   - Я уже и так давно потеряна, ты ведь знаешь, - прошептала Киран, прижав руки к груди, где разливалась огненная, невыносимая боль.
   - Ты можешь и должна вернуться, - голос прозвучал сочувственно, но твердо.
   - Зачем? И как? В том мире я умерла, как я могу вернуться? Стать призраком?
   - Ты умерла только потому, что так хотела сама, - сурово проговорил Арториас. - Ты обманула Время, а оно не приемлет такой нечестной игры. Поэтому все, что произошло в прошлом, с легкостью может быть отменено.
   - Я не хочу возвращаться, - с тоской в голосе проговорила Киран. - Я не хочу проживать еще одну вечность... Без тебя...
   Арториас вздохнул.
   - Тогда дай руку, - просто сказал он. - Я пока еще не вполне понимаю, что все это означает - я буквально только что до конца осознал себя и многое вспомнил. Спасибо тебе за то, что нашла и принесла сюда мою душу... Но ты должна знать: если ты сделаешь еще один шаг, пути назад не будет.
   - Я не собираюсь возвращаться назад, - твердо сказала Киран, - уж лучше остаться здесь, в тумане.
   - Ты не можешь остаться здесь, - сказал Арториас, - между жизнью и смертью может бесконечно балансировать только нежить из человеческого рода. Ты должна принять окончательное решение. Но имей в виду, что Время может не согласиться с твоим выбором.
   - Решение? Оно было принято еще тогда, когда я в первый раз тебя увидела, и принято судьбой, а не мной...
   Киран протянула руку в туман и почувствовала прикосновение пальцев, как всегда, чуть более теплых, чем ее собственные. Сильная рука сжала ее ладонь, туман впереди стал податливым, и Киран с беспомощной улыбкой шагнула вперед, туда, куда уже счастливо летела, освобождая сердце от мучительных оков, серебряная Нить.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

27

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"