Ближе к полудню и так жидкий ручеёк беженцев и редких, уставших солдат иссяк окончательно. Так что внезапная пара имперских штурмовиков, похожих на тяжёлых навозных мух, не нашла в деревне ничего достойного внимания и с рёвом ушла к югу, где вскоре гулко заухало и затрещало.
Пыль на улице улеглась, покрывая всяческий дрязг и сор, оставшийся от тысяч и тысяч людей, топтавших её эти дни, брошенные телеги, какую-то поломанную технику, барахло. Всё затихло. Горячий, знойный воздух медленно плыл по переулкам между выбеленными от времени домами, и Торани, вздохнув, поправил проржавевшего крылатого змея - символ медицины и закрыл дверь.
Последний год ему нездоровилось. А с началом войны стало совсем нехорошо. Благо ещё пациентов почти что не было. Крепкий в этом захолустье жил народ. Торани горько усмехнулся: врач, у которого главный больной - он сам! Шаркая босыми ногами, старик добрёл до своей спаленки, со вздохом прилёг на жёсткую койку и сразу провалился в липкий, тяжёлый сон...
Быр-гыр-быр! Кто-то говорил неподалёку, глухо, как через подушку, и совершенно непонятно. Звонкий девичий голос в ответ: Та-та-та! Опять: гыр-быр-гыр! И опять: Та-та-та!
Торани проснулся, окончательно вынырнул на поверхность бытия и, по-лошадиному мотая головой, сел. Голоса раздавались откуда-то с улицы, и, опираясь на стену, Врач отправился к входной двери. Старческое любопытство, ничегошеньки с ним не поделаешь. Яркий свет полоснул по мгновенно заслезившимся глазам, и старик прищурился, сложив ладонь козырьком. Посреди улицы косо стоял урчащий серый грузовик, явно военного вида, с такими же серыми солдатами в кузове. Пропылёнными настолько, что даже знакомый полосатый камуфляж превратился в однотонную дерюгу.
К тяжёлому бамперу автомобиля испуганно жались кучкой "боевые подруги", десятка два. Совсем ещё девчонки, с обязательными косичками и кепи, так похожие в своих коричневых платьицах на воробьёв. Откуда они только взялись? Солдаты в машине сидели молча и курили, совершенно не обращая внимания на живую помеху.
Спорили двое. Белобрысая "подруга" с синим платочком на шее и шевроном старшей на рукаве и невысокий, коренастый военный. Похоже, солдатский начальник. Такой же пыльный, как его подчинённые. Не поднимая коротко остриженную голову, он что-то втолковывал раскрасневшейся девице. Голос у военного был гулкий и густой, точно в бочку. Офицер барабанил пальцами по висящей на ремне каске и периодически сплёвывал завязшую на зубах пыль.
Торани прислушался.
- А я говорю, что нам необходимо прибыть в Карамар!
- Лаара, я ещё раз повторяю - имперцы прорвались. Карамар уже взят и сожжён. Мы - последние. Конечно, мост мы заминировали, но эта засуха, будь она не ладна... Через пару часов их танки всё равно будут здесь. Уходите!
- Но, у меня приказ! Если бы наш автобус не сломался, мы были бы на месте ещё вчера!
- Тот, кто отдавал этот приказ, ничего не понимал... Или был очень глуп. Очень... Вам повезло с этой поломкой.
- Ротмистр, что вы такое говорите?
- Если бы вы туда добрались вовремя, то уже попали бы в руки их пехоте... Вам это не понравилось бы, лаара.
- Мы не боимся плена!
Офицер поднял голову, и Торани поразился, насколько он был уставшим.
- Лаара! Мы с вами не на митинге! Никто бы не стал вас допрашивать и выбивать из девчонок страшную военную тайну! Всё равно они её не знают.
- А...
- Вас просто пустили бы по кругу. Солдаты. Ясно?
Девушка запнулась на вдохе, внезапно. А потом спросила, уже тихо.
- Что же мне делать, ротмистр? У меня двадцать три девчонки... Вы же видите...
Офицер тоскливо посмотрел в небо.
- Речка обмелела. Скоро танки будут в деревне... А, максимум, через три часа, если немного задержатся, отдыхая и мародёрствуя, они нагонят вас. Обязательно. Ведь другой дороги на станцию нет...
Он полез в нарукавный карман и вытащил мятую пачку. Закурил, стараясь не смотреть на девушку.
- Ротмистр, угостите...
Военный удивлённо посмотрел, но поделился куревом, даже галантно прикурил лааре. Девушка неумело затянулась, зашлась в кашле, но папироску не бросила, продолжая дымить, вытирая слёзы.
- Что же нам делать?
Офицер втоптал окурок в пыль.
- Взрывчатка, конечно, у нас ещё осталась. Порядочно. Но толку от неё. При самом оптимистичном варианте, если мы задержим их, то, максимум, повторяю, максимум ещё на час...
Ротмистр что-то прикинул в уме.
- Ну, да... Пока развернутся... Разведают... Они же не знают... Да, час. Полтора - максимум.
- И мы не успеем дойти...
- И вы не успеете. Догонят... Если пойдёте пешком.
Лаара оглянулась на своих девчат. Кусая губу сказала:
- Простите меня за грубость, ротмистр. За всё простите...
- Не хороните себя раньше времени!.. Хуго, Борди, ко мне!
Солдаты тяжело полезли из кузова. Ротмистр повернулся к девушке, и его лицо мгновенно стало жёстким и решительным.
- Лаара! Вы успеете добраться до наших. Обязаны! Иначе... иначе всё не имеет смысла... Сейчас мы кое-что сделаем, а потом этот грузовик - ваш...
Торани присел на порог, наблюдая за начавшейся деловитой суетой. Всё солдаты под ругань сержантов, как муравьи, расползлись по улице, ковыряясь в брошенном военном хламе. Потом машина, просигналив, укатила вглубь деревни и вернулась с прицепленной пушчонкой. Что-то притащили и погрузили в кузов. Что-то оттуда выбросили на обочину.
Грузовик с военными уехал, а девушки сели на самом солнцепёке на старые брёвна и молча ждали. Затем машина вернулась, и водитель помог "подругам" забраться в кузов. Хлопнули дверцы кабины, и, взрыкивая, грузовик уехал окончательно. Всё стихло.
Торани вернулся в дом и спокойно принялся готовить нехитрую трапезу...
Дверь с грохотом распахнулась настежь, и пара здоровенных военных, грохоча подкованными ботинками, ворвалась в дом, принеся с собой запах пота, гари и пороха. Пока один из солдат осматривал комнаты, второй держал Торани на мушке.
- Чисто! Больше никого!
- Ты - местный доктор?!
Солдат зло спюнул, глядя на вжавшегося в стену старика.
Торани кивнул. Под дулом автомата как-то пересыхает в горле. Первый военный выскочил на улицу и, перекрикивая рёв моторов, что-то кому-то доложил. Пригнувшись, чтоб не удариться о низкую притолоку, вошёл офицер, судя по витому серебристому погону. Танкист. В этой, знаменитой их рыжей кожаной куртке. Стащив с головы берет, он буквально рухнул на скамью, кряхтя вытянув ноги.
- Какое же это счастье, сесть вот так. Вы даже не представляете. В этих консервах тесно, как в... консервах.
Танкист ухмыльнулся чему-то своему и требовательно протянул руку:
- Документы! Быстро!
Торани вытащил шкатулку, достал удостоверение личности и передал военному.
- Дакус Торани... Хм, шестьдесят семь лет... Старичок... О, Варгона! Интересно, что столичный житель делает в такой дыре?
Выговор жителя империи сам по себе делал речь военного рубленой, жёсткой.
- Чем подтвердите, что вы врач?
Старик выгреб все дипломы и грамоты и бросил на стол. Офицер посмотрел одну бумагу, вторую.
- Так, Дакус Торани... Торани... Профессор... Магистр... Ректор... Ого!..
Брови военного стали домиком.
- "Под надзор полиции... бессрочно..."... Ого! Это вы тот самый Торани, который на годовщине независимости вашему президенту в харю... ?
В голосе военного появился намёк на уважение. Старик невольно выпрямился.
- Да, я тот самый Торани.
Танкист шумно вздохнул.
- Эка нам повезло! Несказанно!
- Я вас не понимаю.
- А что тут понимать? Нам нужен врач. И - такая удача! Не просто врач, а светило науки. Закатившееся... И где? У чёрта на куличках! Такого же просто не бывает, клянусь святым Гэлом!
Военный улыбнулся и тут же стёр улыбку с лица.
- У меня раненые. Им нужна помощь. И вы эту помощь окажете!
- Но, у вас же должны быть санитары там, госпиталь...
- По определённым причинам мы лишились обеих санитарных бронемашин... Вместе с медиками... А санинструкторы... Жгут наложить, беритол вколоть - не более того.
- Чем же я...
- Не говорите, что не слышали бой у деревни. У меня несколько человек тяжёлых, большей частью обгоревших... Сильно обгоревших... С-суки!.. С собой я их взять не могу. В тыл отправить - не доживут. Вы будете лечить их здесь!
- Но, у меня не клиника! Это просто фельдшерский пункт!
- Это лучше, чем ничего! И ещё. Мои приказы не обсуждаются! Иначе...
Офицер кивнул головой на стоявшего всё это время в дверях солдата...
Было уже далеко за полночь, даже, ближе к утру, наверное. Торани рухнул на койку, не пытаясь стащить испачканный халат. Там, за стенкой - семь имперских танкистов. Обе койки и принесённые армейские спальники в палате заняты изуродованными, обожжёнными пародиями на людей.
Всё это время Торани отдирал, кромсал, шил человеческую плоть, наполняя таз ошмётками. Практически, без лекарств. Хорошо ещё офицер распорядился притащить к нему всё оставшие перевязочные пакеты и солдатские аптечки. И раненые, получившие свои дозы дурмана, притихли в забытьи.
Танкисты на своих грохочущих колесницах ушли на юг, оставив Торани один на один с чужой болью. Помощники из солдат оказались никакие, они только путались под ногами. Поэтому оба танкиста сейчас дрыхли в соседнем доме.
Торани старался не думать - правильно ли он поступил, помогая врагам? А что? Он же врач. Пусть даже ссыльный. А смерть не разбирает, кто рождён в империи, а кто - здесь. Он должен быть бесстрастным. И он сделал всё, что мог. И, наверное, больше того.
В окошко осторожно поскреблись. Врач попытался что-нибудь разглядеть в чернильной тьме. Бесполезно. Кряхтя, он выбрался в кухоньку и приоткрыл заднюю дверь.
В грудь ему тут же больно упёрся ствол.
- А...
- Тихо! - прошипели из темноты. - В доме ещё кто есть?
- Только раненые...
Незнакомец тихо выругался.
- Где они? Сколько?
- Они... Они в палате... Спят под лекарствами...
- Сколько?
- Семь человек... Танкисты...
- Вот же с-сука!
Оттолкнув врача, в дом проскользнул солдат. Свой. Он тихонько осмотрелся, заглянув во все комнаты. Приоткрыл дверь в палату, постоял с минуту и вернулся.
- Ну, ты и сука! Имперцев, значит, лечишь? Мразота!
И без размаха, коротко врезал Торани под дых. Захлебнувшись болью тот согнулся и рухнул на колени. Солдат схватил его за волосы и задрал голову вверх.
- Паскуда! Вот, значит, какой ты врач! Знали бы, пристрелили ещё днём, как собаку! И всю твою конуру спалили бы!..
Он вышел в ночь и принялся шептаться с кем-то ещё. Затем вернулся.
- Слушай сюда, вр-рач...
Он произнёс это слово, как "дерьмо".
- Сейчас ты поможешь нам...
Вышел. Послышалась возня, и двое солдат на брезенте втащили третьего. В тусклом свете керосиновой лампы Торани с трудом узнал ротмистра. Несмотря на грязь, стало видно, что лицо хрипло, по-рыбьи дышавшего военного - белее мела. Из-под растерзанного кителя виднелись бинты, а одна нога почему-то была короче другой.
- Помоги ему!
Всё время, пока Торани лихорадочно занимался офицером, так и оставшимся без сознания, солдаты следили за каждым его движением. Только когда пила вгрызлась в сахарно-белую кость бедра, один из сапёров выскочил из комнаты и принялся блевать. Но потом вернулся и снова встал в дверях...
За окнами серенько рассветало. Торани, уставший безумно и ничего не уже не соображавший, сидел за столом, уронив голову на руки. Солдаты молча расположились на полу. Ротмистр, свежезабинтованый и обколотый обезболивающим, вдруг застонал и открыл глаза.
- Командир!
Военные вскочили. Тяжело ворочая языком, офицер прохрипел:
- Пить...
Солдат рывком вытащил фляжку и бережно, как ребёнка, принялся его поить. Вода стекала по подбородку, оставляя тёмные дорожки в пыли, покрывавшей лицо.
- Хватит! - офицер мотнул головой и откинулся на подушку.
- Командир!
- Где я?
- В деревенской больничке, у врача.
- Что со мной?
- Я ампутировал вам ногу. Плюс осколочные ранения. Вы потеряли очень много крови.
- Сколько... времени?..
- Три двадцать утра, командир. Светает.
- Надо уходить... отсюда...
- Вас нельзя транспортировать! Состояние очень тяжёлое. Вам нужен покой.
- Командир, у него тут в больничке имперцы, раненые! Они наших жгли, а он их лечит, сука!
- С-с-с... Как?
- Они заставили меня! Пригрозили...
- Мы не бросим тебя здесь, командир!
- Если вы потащите его, он умрёт!
- И что же ты, падла, предлагаешь? Оставить командира этим на потеху?!
Торани вскочил и, размахивая руками, суетливо заходил по комнате.
- Я прошу проверить мне! Я... Я придумал! Я спрячу вас в подполье. Там сухо, тесновато, правда. Но вас там не найдут! А когда поправитесь, я найду способ вывезти вас отсюда!
Ротмистр помолчал. Потом ответил:
- Хорошо... Я согласен... Борди!
- Слушаю, командир!
- У тебя... гранаты... остались?... Боюсь... пистолет... не смогу...
Солдаты покопались в подсумках, и вытащили на свет что-то большое, тёмно-серое, тяжёлое даже на вид.
- Противотанковая!
Ротмистр попытался улыбнуться.
- С гарантией... значит... Хорошо...
Всё замолчали.
- Доктор... Вы должны... вывести ребят... из деревни... Чтоб никто... не видел...
- Хорошо-хорошо, я сделаю это! У меня от дома как раз тропинка натоптана в лес. Я люблю, знаете, гулять. Там кусты вдоль, от домов не видно...
- Вот и ладненько... Борди... Слакс... Ребята... тащите меня...
Как ни старались военные, но спуск в подполье достался ротмистру тяжело. Он мычал от боли, закусив губу, и весь покрылся холодным потом. Торани принялся хлопотать, устраивая офицера на импровизированном ложе, но тот схватил врача за халат.
- Ребят... выведи... сначала... Понял?
Врач закивал и вылез наверх.
- Прощайте... ребята...
- Командир, ещё увидимся!
- Ещё повоюем!
- Куда уж... мне теперь... без... ноги... Идите, ребята... не поминайте... лихом... А то поздно... будет...
- Прощай, командир!
- Мы вернёмся, обязательно!
- Идите...
Торани осторожно прикрыл заднюю дверь, запер на засов и привалился к доскам. Слава святой Борите! Сапёры ушли незамеченными, хотя стало совсем светло, скоро и солнце вылезет из-за горизонта. Одной проблемой меньше!
Врач разулся и вошёл в свою каморку. Люк был раскрыт! Присмотревшись, Торани увидел, что на разворошеной постели в подполье никого нет, и выскочил в коридор. Полосы свежей крови тянулись к распахнутой двери палаты с танкистами. Похолодев от ужаса, Торани сделал шаг, ещё один и ещё.
Ротмистр лежал посреди комнаты на спине и тяжело, со всхлипами дышал. На шорох он оглянулся и улыбнулся. Очень нехорошо улыбнулся. Потом он что-то сделал рукой.
Последнее, что Торани услышал в жизни, было шипение... Затем комнату озарила ярчайшая вспышка... И наступила темнота...