Зажигая свечи, я думала, что когда-нибудь у нас несомненно кончатся темы для разговоров. Грустные мысли рисовали мне безрадостную картину печальных молчаливых посиделок вокруг стола c неизменной синей скатертью при свете оплывающих свечей. Каждое слово будет мучительно обдумываться, потом в напряженно-жадной тишине произноситься, а потом сказавший это слово будет мечтать стать невидимым, вспоминая великолепные истории времен основания Ордена, по сравнению с которыми эта вымученная глупость просто пшик... Я отогнала от себя непрошенные мысли, справедливо подумав, что когда у нас не останется тем для разговоров, мы либо просто перестанем собираться, либо придумаем что-то другое. Вряд ли станем трупом Ордена Ночного Вторника.
- Я рада снова вас здесь видеть, и рада приветствовать новых гостей, - новых людей сегодня было двое - парень и девушка. Парню было где-то лет 20, девушка была постарше, но я могла ошибаться. Кажется девушку привел Донован. С кем пришел парень, я не знала. - Заседание Ордена Ночного Вторника объявляю открытым. Есть желающие выступить?
Все смотрели на меня и молчали. Призрак моих предвечерних мыслей вновь вынырнул из недр подсознания, но досадливо отмахнулась от него и продолжила:
- У меня есть предложение. Давайте сегодня поговорим о... - я задумалась, будто еще не знала, что скажу. - О фотографиях. Вроде бы такая привычная вещь, их глянцевый блеск давно уже никого не удивляет, однако с ними связано немало таинственных историй... Моника, если ты хочешь что-то сказать, то меня можно перебить, - я улыбнулась. - Я лишь предложила тему.
Моника привстала со своего места, потянувшись к сумочке.
- У меня есть история про фотографию. Сейчас я вам ее покажу, - в руках у нее появился небольшой фотоальбом, она быстро листнула его странички и достала глянцевый прямоугольник фотокарточки. - Вот, взгляните. Этот снимок сделан несколько лет назад. Меня тогда пригласил прогуляться один молодой человек. Не смотрите, что мы выглядим здесь как влюбленная пара, это был просто парень, с которым мы гуляли по парку и ели мороженое. В какой-то момент к нам подошел фотограф с предложением сделать снимок. Нам это показалось забавным, и мы согласились. Его фотокамера щелкнула, вспышка на мгновение нас ослепила, в общем - обычный уличный фотограф. Он записал наши адреса, и сказал, что вышлет фотки в ближайшие дни.
Мы стали разглядывать снимок. На нем Моника стояла, обнявшись с высоким скуластым блондином, худощавым и... что-то в нем было знакомое, кажется. И с лицом что-то было не так.
- На обороте, - подсказала Моника. Я перевернула фотографию и увидела надпись, сделанную твердым размашистым почерком.
"Милая девушка! Я очень редко вмешиваюсь и даю советы, но промолчать сейчас просто не могу. Если вы собираетесь связать свою жизнь с этим молодым человеком, даже ненадолго, то лучше не делайте этого, иначе несказанно об этом пожалеете".
Подписи не было. Мы разом заговорили, потом одновременно же замолчали, уставившись на Монику в ожидании продолжения.
- Я прочитала это с недоумением, - снова заговорила Моника. - Никто, в общем-то, не любит, когда им дают столь бесцеремонные советы. Но, слава богу, у меня действительно ничего не было с этим человеком, и быть не собиралось - просто знакомый и не более чем. Но фотограф не ошибся, и у меня появился шанс в этом убедиться. У меня есть подруга. Не буду называть ее имени, не потому что это большая тайна, просто это неважно сейчас. Так вот, поняв, что со мной ему ничего не светит, парень этот переключил свое внимание на нее. А надо сказать, он весьма галантен, обходителен, не особенно красив, зато обладает определенным шармом, что ли... Так вот, у них завязалась... не любовь, наверное... Ну пусть будут отношения. Да, именно так - завязались отношения более или менее близкие. Все выглядело хорошо, даже вроде бы замечательно, только подруге моей как-то резко перестало везти. Будто удача от нее отвернулась. Мелкие и крупные неприятности преследовали ее по пятам. Она хорошо училась в институте и экзаменов особенно не боялась. Но на них ей взялись попадаться билеты, которых вообще не предполагалось. Выходя из аудитории с очередным "неудом" она чуть не плакала. Ее работодатели начали динамить ее с деньгами. Не то, чтобы большими, так, подработка, но все равно обидно. В общем, все, что зависело от других людей и обстоятельств, случалось по основному закону Мерфи.
Моника перевела дыхание и потянулась за стаканом с соком. Все напряженно молчали, не глядя друг на друга. Могу лишь предполагать, что происходило в душах собравшихся во вторник за столом под синей скатертью. Наверное, каждый мог вспомнить и таких людей, появление которых в жизни сулит непременные неудачи, и обстоятельства, восстающие против тебя безо всякой видимой причины, когда действительность рушится на твоих глазах, словно карточный домик. И всегда хочется видеть кого-то, чье неловкое (или вполне продуманное) действие заставило столь любовно выстроенные конструкции рассыпаться глянцевым дождем. Однако я отвлекаю вас своими рассуждениями. Быть может, каждый думал о чем-то своем, а я лишь изложила соображения, теснящиеся в моей собственной голове.
- Итак, ей не везло, - Моника набрала воздуха, шумно выдохнула его и продолжила. - С каждым днем с ней было все неприятнее и неприятнее общаться - она постепенно переставала следить за собой (а зачем? Все равно на свежепостиранно-выглаженное нагадит птица или какой-нибудь лихач выплеснет изящным жестом колес самую грязную лужу), краситься (то в глаз что-нибудь попадет, то аллергия невесть откуда появится), ее разговоры были только о следующих за ней по пятам неудачах и так далее. Наше общение постепенно из очного превратилось в телефонное, а потом и эти разговоры становились все короче. И виной тому, к стыду своему, была именно я. Когда я слышала в трубке ее голос, я торопилась соврать что-нибудь побыстрее и убежать от ее вечного нытья, проблем, окруживших ее вдруг сволочей и необязательных пустозвонов. Короче, мы перестали быть подругами. Просто разошлись, как в море корабли.
Однажды она неожиданно позвонила мне посреди ночи и, рыдая, попросила приехать. "Я больше так не могу! - кричала она в трубку. - Помоги мне разобраться, что происходит!" Разумеется, я поехала. Схватила сумочку, вызвала такси и через 15 минут трезвонила в ее дверь. Она не ныла больше, жалуясь мне на свои злоключения. Она просила меня посоветовать ей колдунью, которая бы сняла с нее порчу или сглаз. Я потянулась за записной книжкой, сумочка перевернулась и в числе всего прочего из нее выпорхнула та самая фотография, с которой все началось. Подруга схватила ее, потом перевернула, прочитала надпись, побледнела. "Моника, - сказала она, глядя на меня с фанатичной надеждой. - Найди того фотографа, он может мне помочь!" "Что ты, какие глупости! - попыталась было возразить я. - Чем он тебе поможет, да и где его теперь искать?" Она схватила меня за руку. "Пожалуйста! - она умоляюще стиснула мою кисть. - Я должна знать, как освободиться от этого!" Потом она помолчала и добавила почти шепотом: "Если это еще возможно..."
Конечно же, я согласилась. И отправилась на поиски совершенно незнакомого человека по неизвестному никому адресу. Как ни странно, он оказался там же, где мы и встретили его в прошлом году - сидел за столиком в летнем кафе. Я подошла, присела рядом и завела разговор. Конечно же, он меня не помнил. Конечно же, он никогда не подписывал никакую фотографию. Да и вообще он нас не снимал никогда. Я уже почти убедилась в тщетности своих попыток разговорить этого человека, как вдруг с ним произошло что-то странное - его взгляд затуманился, уставившись в какую-то ему одному видимую точку, и он начал что-то тихо бормотать. Я прислушалась. "Проказа... - свистящим шепотом повторял он. - Проказа. Проказа. Проказа. Плоть гниет, а душа в порядке. Касание прокаженного. Взгляд прокаженного. Голос прокаженного. Нас пугает этот недуг. Мы боимся его. Бежим от него. Проказа... Но иногда гниет душа. Тело кажется живым, и оно не пугает нас. А должно бы. Должно. Должно пугать. Проказа души. Запах гниющих мыслей. Эти люди ходят среди нас. Их не ссылают в лепрозории. Их не убивают и тела их не жгут. Беспечность... Касание зловонных мыслей. Мы не чувствуем их. Мы дышим с ними одним воздухом. Они отдают нам свою заразу, и наши души тоже начинают гнить. Нам только кажется, что мы их не боимся. Запах гниющих мыслей чувствуется. Он витает вокруг каждого, кого коснулся духовно прокаженный. И от него отворачивается мир. Исподволь. Не крича и не страшась. Просто стараются не смотреть. Не касаться. Не видеть. Прокаженных страшатся все"...
Нам стало не по себе, пока Моника проговаривала этот путаный монолог. Она опустила глаза, зажмурилась. Потом снова заговорила, только уже почти шепотом.
- Я была до смерти перепугана. Мне казалось, что этот человек сошел с ума. Я хотела уйти и боялась пропустить хоть одно его слово. Наконец он замолчал и опустил голову. Потом поднял на меня уже вполне нормальные глаза и спросил, нахмурившись: "Вы хотели сфотографироваться, девушка?" Я мотнула головой, поднялась и быстро ушла.
Я рассказала все это подруге. Она долго сидела в задумчивости, но уже не порывалась заплакать. "Знаешь, что самое неприятное? - сказала она уже вполне адекватным, уверенным, прежним голосом. - Мы за все это время практически не ссорились. Он был нежен, внимателен, всегда помогал выбираться из всех жизненных передряг. Отпаивал валерьянкой. Гладил по голове. Говорил, что все образуется..."
Они расстались неожиданно легко. Она просто заявила ему, что больше не желает его видеть. Без объяснений, истерик, разговоров и слез. Вообще-то все не так просто закончилось. Из ямы неудач она выбиралась мучительно, долго, с тяжелыми последствиями. Но в конце концов страшный сон был завершен. Она вышла замуж и укатила за дальние моря-океаны и вот уже год как является гражданкой Канады. Пишет письма иногда и, вроде бы счастлива. А что стало с этим парнем - я не знаю, к сожалению...
Джонатан поднялся со своего места и распечатал новый пакет сока.
- Слушай, Моника, - спросил он. - Я кажется знаю, о каком фотографе ты говоришь. Вот уж воистину странная персона...
Все переключили внимание с утомленной долгим монологом Моники на вдруг заговорившего Джонатана.
- Впрочем, моя история довольно коротка. У меня была одна подруга, которая очень любила фотографироваться. А особенно, когда снимки делали какие-нибудь уличные полупрофессионалы. Так вот однажды, в одном летнем кафе, где мы с ней сидели, нам попался фотограф. Такой... Знаете, лицо совершенно незапоминающееся, но имеется другая особая примета - характерный шрам на правой руке, будто отхватили кусок кожи... Но это неважно. Так вот, она радостно устроилась на стульчике в сексапильно-собазнительной позе, демонстрируя свою красоту холодному объективу. Фотограф подмигнул ей вспышкой, записал адрес, а потом прислал фотографию... Жаль у меня нет ее с собой, показать. На ней, изогнувшись в соблазнительной позе, сидела омерзительная старая карга, улыбаясь гнилыми зубами и томно и зазывно глядя из-под морщинистых век. Определенное сходство имелось, кстати. А на обороте надпись: "Однажды ты увидишь это в зеркале! Красоту нужно дарить любимым людям, а не подставлять незнакомым фотографам". Вот, собственно, и весь мой рассказ. Фотографироваться, кстати, она с тех пор терпеть не может, бежит от каждой "мыльницы" буквально.
Джонатан сел, а я предложила всем прерваться на кофе. Все поднялись из-за стола, заговорили, расслабились. А я мучительно пыталась вспомнить, где же я видела лицо молодого человека, что стоял рядом с Моникой на фотографии. Нет. Не получалось. Просто кажущаяся знакомым лицо и все.
Собственно, сегодня больше никто ничего особенного не рассказал. Мы еще немного поговорили про фотографии, потом часть народа разошлась по домам, а за столом остались только Джонатан, Мигель и я.
- Странно, - сказал Мигель. - Я все время думаю о том, что произойдет, когда все наши страшные истории закончатся.
- Ты угадал мои мысли, - улыбнулась я. - Сегодня, когда я ждала вас всех, я думала о том же самом. Но пусть тебя это не беспокоит. Когда истории закончатся, мы просто перестанем чего-либо бояться и станем бездушными холодными механизмами... Пустое, зачем об этом думать.
- Ты права, - Джонатан потянулся за сигаретами. - Незачем забивать себе голову всякой ерундой, Мигель. Сегодня был странный вечер...
- Кстати, - я снова вспомнила о своих мучительных попытках вспомнить лицо. - Тебе не показался знакомым человек с фотографии Моники?
- Разве ты не узнала его? - Джонатан удивленно приподнял бровь. - Он весь вечер сидел напротив тебя. Это был тот парень, который сегодня пришел сам по себе...
Предчувствие чего-то нехорошего пробежалось по спине липкими холодными лапками. Кажется, история с фотографией еще далека от своего завершения...