История, которую нам рассказала на сегодняшнем заседании Фиона, на самом деле началась много раньше. Просто я не придала в свое время значения этим обрывкам разговоров и случайно брошенным фразам. В тот день, когда мы разговаривали про странного фотографа, Фиона уже на пороге сказала, что с одной ее подругой произошел странный случай - у нее вытащили из сумочки фотоальбом. Обычный альбом, с обычными семейными фотографиями. Потом Мигель рассказывал мне, когда мы встретились на улице об одном своем знакомом, который занимается коллекционированием фотографий незнакомых ему людей. Кажется было что-то еще, впрочем, пусть все будет по правилам.
Вообще-то я не очень сентиментальна, и не часто перебираю свои детские фотографии. Да и альбома-то как такового у меня нет. Одно время назад я увидела у кого-то очень красочно оформленный альбом, настоящее произведение искусства, и мне захотелось такой же. Я залезла в пыльный архив семейных фотографий, выбрала самые удачные и сложила их в отдельный пакетик. Потом купила огромный альбом с толстыми картонными страницами. С тех пор это хозяйство так и лежит нетронутым где-то в глубине антресолей. Но, пожалуй, я не могу считаться эталоном в этом вопросе, хотя бы потому, что мои далекие и близкие знакомые регулярно приносят пачки цветных глянцевых бумажек, на которых запечатлены лица их родственников и знакомых в разных жизненных ситуациях. Мне приходится с деланным интересом разглядывать разнообразные свадьбы, детей, поездки и прочие вечера встреч, торжества и просто бытовые зарисовки. Я иногда даже чувствую себя чуточку виноватой за такое полное отсутствие любопытства к кадрам из чужой жизни.
Сегодня был вторник. И именно сегодня мне на глаза вновь попался пакет с фотографиями и толстенный альбом, которому, похоже, так и не суждено было стать произведением искусства... Я вздохнула, бегло просмотрела цветные и черно-белые фото и положила их на место. Пора было готовиться к встрече всегдашних вторничных гостей.
- Добрый вечер, господа, - к счастью, народу сегодня было немного.
Почему-то я не чувствовала в этот вторник особого желания знакомиться с новыми людьми, и таковых не оказалось. Только свои. Только привычные лица. - Заседание Ордена Ночного Вторника объявляю открытым.
Я села на свое место и налила себе кофе. Тем временем со своего кресла поднялась Фиона:
- С вашего позволения, - она почему-то виновато улыбнулась. - Наверное, эту историю стоило бы рассказать пораньше, но как уж собралась... Я как-то говорила, что у моей подруги вытащили из сумочки фотоальбом. Это было неприятно и совершенно непонятно. Дело в том, что она довольно рассеяна и на улице часто "ловит ворон". В сумочке было три отделения. Два открытых и одно на молнии. В том, что на молнии, лежал кошелек и фотоальбом. Кошелек остался на месте. Фотоальбом был украден.
Фиона на мгновение замолчала. Вопросов пока никто не задавал. Было слышно, как тикают часы.
- Первое письмо она получила пару месяцев назад. В нем была ксерокопия маминой фотографии. На лице черным маркером были нарисованы какие-то пятна, а внизу было подписано: "Кого старость не берет, того возьмет черная оспа". Надо сказать, что мама моей подруги действительно очень красивая женщина. Она работает преподавателем фламенко в одной танцевальной студии... Через три дня после получения этого письма с ее лица начала струпьями сползать кожа, а тело покрылось какими-то язвами. Врач сказал, что природа заболевания нервная. Пока мама подруги лежала в больнице, пришло следующее письмо. На этот раз неизвестный недоброжелатель отксерокопировал лицо ее двоюродной сестры. Черным же маркером были грубо нарисованы слезы, а подпись гласила: "Едва до дома ты дойдешь, к маньяку в руки попадешь". Прошло три дня... Да, опять именно три... Возле дома моей подруги ранним вечером на ее кузину напал какой-то отморозок. Он ее избил и изнасиловал. После этого случая, подруга решила, что пора обратиться в милицию. Вместе с сестрой они пришли писать заявление и просить защиты у наших органов правопорядка. Оба письма сдали как вещественные доказательства, над сестрой провели экспертизу, и все затихло. Тем временем пришло следующее письмо. С фотографией бывшего мужа моей подруги. На фотке он приветливо махал кому-то рукой. Эта самая поднятая вверх рука была отчеркнута все тем же черным маркером. И подписано: "Руку придется отдать в жертву холодному железу".
Надо сказать, что расстались они с мужем крайне недобро и стали практически врагами. Но она все равно решила, что надо позвонить и рассказать ему всю историю. Стоит ли говорить, что он над ней просто рассмеялся, обозвал дурой суеверной и бросил трубку. Работал он на хлебозаводе, на производстве. Его затянутая в тестомесильный аппарат рука обошла все городские новости тогда... Остаток ампутировали почти до плеча. Подруга отнесла и это письмо в милицию. Что думали следователи на эту тему, я не знаю, если честно. Только подруга рассказывает, что отнеслись к ней на этот раз куда внимательнее, чем тогда, после изнасилования ее сестры. Кстати, о сестре... Она к тому моменту попала в психбольницу. Не то, чтобы с ума сошла, просто ее участковый врач решил, что нужно в качестве профилактики провести ей курс лечения какими-то не то транквилизаторами, не то антидепрессантами и понаблюдаться у психиатров...
Было и четвертое письмо. Уже с фотографией самой подруги. Ничего не было дорисовано. Просто было подписано: "Страшно?" В этот вечер она пришла ко мне, и мы здорово напились, помнится... И в алкогольном дурмане неожиданно пришло решение. Моя подруга вдруг вспомнила, что те фотографии, которые ей присылал этот незнакомец по почте, шли друг за другом, но при этом были далеко не в начале. Первой в альбоме была фотография ее родной сестры с ее мужем-голландцем, на которой они стоят около какого-то кафе в Амстердаме. Дальше фото двух ее близняшек-племянниц, которые вместе с папой, то есть ее родным братом, и его женой совсем недавно переехали в другой город. Групповое фото из конного похода... Маленькая дочка каких-то дальних родственников кормит голубей в Ялте... В общем, они все уже не живут в нашем городе. От такого откровения подруга даже протрезвела. "Мне просто надо уехать отсюда", - сказала она, садясь в такси.
Она уехала буквально на следующий день. Поручила мне сдать ее квартиру, сняла со счета всю наличность и укатила в неизвестность. Точнее, конечно же, в известное место, просто в другой город и не так уж чтобы и далеко. Туда, где нашлись друзья-приятели. После этого она несколько раз писала мне письма, у нее все отлично... Только все фотографии она сожгла перед отъездом...
Мы поняли, что история закончена. Дон и Жаклин чуть ли не в голос задали один и тот же вопрос:
- А милиция так и не нашла этого подонка?!
Фиона покачала головой, за нее ответил Джонатан:
- А что, собственно, может сделать милиция? Они наверняка проверили все письма на отпечатки пальцев, уточнили с какого почтового отделения, они отправлялись, провели какую-нибудь графологическую экспертизу... И все... Может, они даже и сняли с писем какие-то отпечатки, но если они ни разу не светились, то найти по ним человека можно разве что случайно...
Жаклин задумчиво смотрела на пламя свечи.
- Слушайте, это как-то странно: фотографии присылали одному человеку, а неприятности происходили с другим. Я правильно поняла, что в первые два раза твоя подруга не рассказывала об этих письмах никому?
Взгляды обратились к Фионе. Та кивнула, затем добавила:
- Во всяком случае, она не говорила, что рассказывала о них маме или кузине.
- То есть она была как бы проводником... И вся связь с этими людьми была только в том, что эти фотографии были у нее. И они об этом знали, - глубокомысленно проговорил Дон.
- Знаете, господа, - вступил вдруг в разговор Мигель. - Пожалуй, я расскажу вам об одном человеке, моем давнишнем приятеле. Этот парень мне казался слегка сумасшедшим всегда. Сам он никогда не дружил с фотоаппаратами, и фотографировать не умел. Зато питал какую-то болезненную страсть к чужим фотографиям. Он подбирал их на улице, крал из фотоальбомов, в общем, всеми правдами-неправдами старался завладеть картинками из чужой жизни. Его не интересовали фото знакомых, праздничные и его собственные. Только чужие люди. Он заклеивал ими огромные картонные стенды и любил подолгу сидеть и всматриваться в незнакомые лица. Иногда он просто смотрел на них, иногда придумывал какие-то чужие судьбы, истории из жизни... В общем, такое маленькое домашнее сумасшествие... И у этого моего приятеля был кумир. Есть у нас в городе один экстрасенс, по его словам прямо-таки бог фотографий. По запечатленному на фотопленку он способен определить местоположение, поставить диагноз и даже вылечить от каких-нибудь несмертельных болезней.
Мигель хмыкнул.
- Как-то меня разобрало любопытство, и я решил придумать причину, которая привела бы меня к этому самому богу фотографий... Я взял фото своей бывшей девушки, которая уехала в Париж, и уговорил этого своего приятеля свести меня к тому экстрасенсу. Надо вам сказать, господа, в офисе этого экстрасенса не было решительно ничего мистического. Классический евроофис, длинноногая секретарша, полный набор оргтехники и дядечка средних лет в недешевом костюме. Я прикинулся убитым горем и сказал, что от меня ушла девушка и сейчас от нее ни ответа, ни привета. И что я хочу узнать всего лишь, жива ли она, так как понимаю, что вместе нам, увы, быть не суждено.
Экстрасенс внимательно вгляделся в фотографию, покачал головой и сообщил мне, что девушка жива, что она сейчас носит не моего ребенка и что находится она в Париже. "Точный адрес назвать не могу, извините уж..." - развел он руками напоследок. Подтасовка была исключена, потому как о существовании этой девушки мой помешанный на чужих фотографиях приятель понятия не имел...
- А у него там был ксерокс? - сузив глаза, спросила Фиона.
- Ксерокс? - нахмурился Мигель. - Конечно, был... Я еще, помнится, задумался над тем, зачем он ему...