Я не помню, как покинула преподавательскую. В себя пришла уже на лестнице, когда, даже не пытаясь сдерживать застилающие глаза слёзы, спускалась по ступеням и меня догнала Леся.
- Алис, что там случилось?! - Чеканя слова, она настолько сильно впивается пальцами мне в плечо, что я непроизвольно дёргаюсь, пытаясь вырваться. - Извини, - хватка ослабевает, но и только, - умоляю, не молчи. Скажи, что там произошло?
- Руслан уезжает с ними. А я остаюсь. - Всхлипываю. Горло сдавливает спазмом.
- С ними? Тот... мужчина. Ты знаешь, кто это? - Трясущиеся от нервного возбуждения руки подруги держатся за меня, будто за единственно существующую опору - а я только сейчас обращаю на это внимание.
- Лесь, я этого дядечку второй раз в жизни вижу. И... знаешь... это ведь он помог мне выбраться... тогда, в первый раз... - Я жду упрёков, но вижу лишь отстранённый взгляд совершенно пустых глаз. И эта безысходность в остановившемся взгляде заставляет меня взять себя в руки, задвинув собственные терзания в дальний угол.
- Лесь?..
- Алис. Это - он. - Ни тени эмоций в голосе, ставшем на последнем слове практически неразличимым.
- Он? - О, боги... скажите мне, что это не то, о чём я подумала.
Она просто кивает и, шагнув к стене, садится прямо на ступени. Глядя на неё сверху вниз, я непроизвольно отмечаю, какая она всё-таки хрупкая - эти тонкие запястья, слегка выпирающие лопатки... Смотрю на неё - и тут она, уткнувшись лицом в колени, шмыгает носом. И я внезапно ощущаю прилив какого-то странного чувства - какого-то рода нежности вперемежку с желанием защитить и оградить её от всего и всех. И в первую очередь - от него.
- Боже... Хорошая моя... как ты... - Голос срывается. - Ты меня, конечно, извини... но этот дядечка меня пугает. Лесь, мне про него Руслан рассказывал, когда я ещё не знала, что он - это он. Леся, он - невменяемый! Он опасен...
Она поднимает ко мне мокрое от слёз лицо и одними губами произносит одно единственное слово:
- Знаю...
* * *
Вторую неделю будто в бреду... До сих пор не могу поверить, что это происходит со мной. Что он ушёл... ушёл без меня. Ушёл, оставив одну - мучиться в неведении, вздрагивать от каждого шороха, гипнотизировать взглядом телефон... Наедине с этой бесконечной разъедающей пустотой внутри.
А я по-прежнему с маниакальным упорством жду звонка, ни на минуту не расставаясь с мобильным. Везде беру его с собой - даже в ванную. Наверное, это какой-то особый вид помешательства. Мне кажется, что как только я выпущу этот злосчастный телефон из рук, мне позвонит Руслан...
И, как назло, никаких известий. Первые дни я изводила расспросами Ольгу Анатольевну, а теперь просто молчу. Я и так показала посторонним слишком много из того, что не стоило бы видеть никому.
А она... Она, делая вид, что не замечает моих опухших от слез глаз, умело пряча сочувствие, твёрдо пообещала рассказывать мне все новости сразу же, как только они будут появляться.
И передала мне конверт, сказав: "Руслан просил отдать это тебе..."
Внутри что-то болезненно сжалось, едва пальцев коснулся плотный прямоугольник бумаги - обычный белый конверт без каких-либо опознавательных знаков. Не считая надписи...
Когда мой взгляд зацепился за неё, мне показалось, что пол под ногами покачнулся. Перед глазами всё помутилось и поплыло. Этот почерк... Тот же самый, что и на той открытке к прошлому дню рождения... Значит... Боже... Но ведь тогда мы ещё не были знакомы...
Все эти мысли развеялись так же внезапно, как и нахлынули - остались лишь аккуратно выведенные перьевой ручкой буквы, складывающиеся в слова...
"Алиса.
Прочти как возникнет необходимость".
Необходимость? Какая необходимость? И как я пойму, что она возникла?..
Я просидела над этим письмом всю ночь, но так и не решилась хотя бы открыть конверт.
Может, в нём и не было ничего ужасного... но сердце упорно пыталось сжаться в комочек от одной только мысли о том, что могло бы оказаться там, внутри...
Я тёрла деревенеющие пальцы, до жжения в глазах всматривалась в матовую белую поверхность - но и только. Закусывала до крови губу и не могла заставить себя распечатать конверт.
Что-то вселяло уверенность, что если я сделаю это, то моя жизнь разделится на "до" и "после". И я продолжала сидеть за столом, пытаясь унять дрожь в руках - тщетно. И тогда...
И сейчас.
Мне до сих пор кажется, что, открыв этот злосчастный конверт, я потеряю всё, что у меня есть. И даже веру. Почему? Я не знаю ответа на этот вопрос... Не знаю... И не хочу знать...
* * *
Хотя Ольга Анатольевна и не стала делать никаких прогнозов насчёт того, когда всё это закончится, она довольно подробно обрисовала нам сложившуюся ситуацию.
Эти убийства продолжаются уже около шести лет - а, скорее всего, и дольше. Поначалу это были единичные случаи, которые зачастую даже не связывались между собой - поскольку происходили в различных городах и странах, а интервалы между ними варьировались от нескольких месяцев до полутора лет... тогда выводы и предположения строились только по данным о тех преступлениях, которые удавалось выделять и связывать между собой...
Когда стало понятно, что все эти изуверства укладываются в одну схему, начались поиски организованной группы... Тщетные. Поскольку предугадать, где и когда они в следующий раз объявятся, было практически невозможно. Они возникали будто из ничего - и уходили в никуда.
Достоверно о них ничего не известно - если и удавалось выйти на кого-либо из этих изуверов, то это были всего лишь рядовые члены, обладающие минимумом информации...
Жертвами становились не вошедшие в силу люди - читай, подростки. Жестокость, с которой с ними расправлялись, не случайна: именно в результате пыток мучителям удаётся получить всю энергию своих жертв практически без остатка... В результате детей, которые зачастую даже не подозревают, что отличаются от других людей - используют в качестве своего рода "батареек". Как вещи...
И любой из нас может оказаться на их месте...
...Бегаем. Леся - по три километра. Я - до полного изнеможения.
Когда уже не чувствуешь ног... когда лёгкие будто сгорают изнутри, когда уже совсем нет сил... всё равно продолжаешь бежать. А потом идёшь, ничего не видя и не слыша, растворяясь в пульсирующем в голове грохоте...
И так - каждый день. Потому что пообещала ему не делать глупостей. Пообещала выжить, несмотря ни на что...
Неведение убивает. Почему он не взял меня с собой?
Проходят дни... недели... Сколько я выстрадала... Хотя - кому какая разница. Это - только моё...
* * *
Вопрос с поступлением решился, как нечто само собой разумеющееся. Остались лишь формальности - донести аттестаты - и мы официально будем считаться зачисленными.
Пока Леся обсуждает со своей наставницей какие-то вопросы по летней практике - а у нас она будет аж в июле - я бесцельно шатаюсь по нашему крылу.
Всё здесь напоминает мне о нём. Когда же он вернётся? И вернётся ли вообще? Нет. Не буду так думать. Конечно, вернётся... Иначе и быть не может.
На втором этаже, в большом холле - доска почёта. Мельком окидываю её равнодушным взглядом и... сердце проваливается куда-то вниз.
Фотография в траурной рамке. До боли знакомые черты. Моложавый улыбающийся мужчина. Господи, до чего же они похожи...
Холодов Андрей Викторович...
Подсознательно напрягаюсь от звука шагов, внезапно стихших у меня за спиной - и тут же слышу приглушённый голос.
- Это отец Руслана. Лучшие всегда уходят непозволительно рано.
Вздрогнув, резко оборачиваюсь - хотя этот голос я узнаю при любых обстоятельствах. Валентина Степановна. Её я меньше всего ожидала здесь увидеть... И сейчас как никогда мне не хотелось бы с ней пререкаться...
Но вопреки обыкновению она просто молча стоит рядом, глядя на фотографии.
- Он рассказывал тебе, как это произошло? - Неожиданный вопрос, заданный совершенно ровным, лишённым каких бы то ни было эмоций тоном. И - не глядя на меня.
- Сказал, что отец погиб в аварии. - Что ей от меня нужно?
- Идём со мной...
И я послушно иду за ней на кафедру, захожу в преподавательскую, прохожу к дальней двери... Отстранённо отмечаю, что мне всегда было интересно, что там...
Ещё одна комната. Столы, компьютеры... Присев на офисный стул возле окна, Валентина Степановна кивает мне на соседний...
Какое-то время мы сидим молча... И тут она начинает говорить.
- Андрюша был необыкновенным человеком.
Столько тепла в голосе... Никогда бы не подумала, что эта женщина способна так проникновенно о ком-либо отзываться...
Я слушаю её - а мысли непроизвольно возвращаются к Руслану. Почему он сам не рассказал? Посчитал, что мне необязательно это знать?.. И не подло ли с моей стороны вот так, украдкой, вникать в его прошлое?
...Отец Руслана с другом ехали на майскую конференцию в Крым. На машине - у Андрея Викторовича была Вольво девятой серии - огромный крейсер представительского класса...
Авария на трассе.
Две полосы на подъём и одна - на спуск. На подобной трёхполосной дороге впритирку разъезжаются четыре машины...
Они обходили по своему, левому ряду чадящий Икарус со значком "Дети". Навстречу шла колонна... И одна из машин резко вырулила на встречку... Вариант поддать газу и подрезать автобус с детьми отпадал - осталось только тормозить, чтобы попытаться пропустить автобус и уйти за него...
Не успели буквально совсем чуть-чуть. Лобовуха.
Андрей с другом отделались лёгким испугом. Два дарителя. Сильнейших... Практически неограниченные возможности...
А во второй машине зажало мужчину с женщиной... А на заднем сиденье были двое детей. Непристёгнутых... ИмАндрей буквально подарил жизни... Потом вытащил женщину и, пока Сергеич колдовал над ней, вернулся за мужчиной - а тогда прогремел взрыв...
Андрей каким-то чудом дожил до приезда "Скорой"... Четверо суток в реанимации на полном жизнеобеспечении... Ожоги почти девяноста процентов кожи... дыхательных путей и лёгких. В течение первых суток слетелись все. Лучшие врачи. Сильнейшие целители. И никто не смог ничего поделать...
Валентина Степановна замолкает, по-прежнему не глядя на меня.
- Руслан тогда сломался...
- Знаю... Спасибо вам... Что рассказали.
- Он вернётся. - Я удивлённо поднимаю на неё взгляд, поражённая переменой тона. - Постарайся не сделать ему больно.
* * *
Тёплое солнце. Яркая сочная зелень. Щебет птиц...
Я знаю, что так есть... что так должно быть - но ничего не вижу и не слышу. Лишь повторяю про себя, словно мантру: "Вернись, вернись, вернись..." - и так каждый день... сотни тысяч раз...
Вот и сейчас - сижу на лавочке в парке, невидящими глазами уставившись в тёмный экран телефона... Черри бегает где-то рядом...
Волна дрожи по позвоночнику - будто электрический разряд. Сердце болезненно сжимается - и тут же пускается вскачь. Резко вскидываю голову, оглядываясь по сторонам - и практически ничего не различаю из-за навернувшихся на глаза слёз.
Дрожу, вытирая глаза тыльной стороной ладони... И уже знаю заранее, кого увижу...
Он идёт ко мне - всё та же походка, такие знакомые движения... но что-то всё равно кажется мне необычным, настораживающим...
Неуверенно поднимаюсь со скамейки, колени предательски подкашиваются... Делаю шаг ему навстречу... Всматриваюсь в него, пытаясь понять, что же изменилось... что не так, как обычно...
Жадно ловлю мельчайшие подробности... Выражение лица. Взгляд... жёсткий, внимательный... Именно этот взгляд останавливает меня, когда так хочется броситься к нему навстречу...
Пока я медлю, он стремительно преодолевает разделяющее нас расстояние и, не дав мне опомниться, обнимает меня, прижимая к себе. Я замираю, уткнувшись лицом ему в плечо.
- Видишь, я вернулся... - Тихо шепчет он, гладя меня по голове.
Едва слышно всхлипываю.
- Не плачь, глупенькая. Я уже здесь, с тобой...
Вдыхаю полной грудью... Такой знакомый аромат...
Руслан осторожно перебирает мои волосы. Высвободившись из-под руки, ловлю его лицо в ладони. Приподнимаюсь на носочки...
А он вдруг немного отстраняется, придерживая меня за плечи. Внимательно смотрит мне в глаза.
- Подожди... Ты не прочла. - Утверждение, не вопрос.
Отрицательно мотаю головой, снова прижимаясь к нему и пряча лицо у него на груди.
- Тогда мне нужно... кое-что рассказать тебе.
Слегка откидываюсь назад, заглядывая ему в глаза - а затем легонько прижимаю палец к его губам, заставляя замолчать.
Дрогнувшие уголки губ - будто он хотел улыбнуться... Лёгкий поцелуй в кончик пальца - и мужчина уворачивается от моих рук.
- Алис, прости, но это важно... Очень...
Как-то странно сократившись, сердце замирает на несколько долгих мгновений - будто покрываясь ледяной корочкой: пока тоненькой, едва заметной, но с каждой секундой утолщающейся...
Руслан отступает на полшага, придерживая меня за плечи.
- Ольга ведь рассказала вам?..
Киваю. Но не понимаю, куда он клонит.
- Но вы же... - Хмурюсь, пытаясь подобрать слова.
- Алиса, то же самое происходило в вашем городе незадолго до вашего отъезда.
- Догадываюсь... А...
- Я был там. - Поспешно обрывает меня он.
- Вы... Тогда?..
- Да. - Что-то мелькает в его взгляде. Сожаление, решимость?
Сердце снова пропускает удар.
Спроси!
- Как давно вы наблюдаете за мной?
- С декабря... двухтысячного.
- Так долго? - Он кивает. Вздыхает.
Удары сердца гулко отдаются в опустевшей голове.
- Получается... вы были в городе, когда... когда... - Замолкаю, всматриваясь в непроницаемую маску его лица...
Это всё как-то... очень неправильно. Происходит что-то совсем неправильное... Стоим и смотрим друг на друга. Молча.
Затем он прикусывает губу.
- Алиса... вы не хотите спросить, где я был... именно тогда? - Он же имеет ввиду не...
- Нет. Не хочу. - Единственное, чего я сейчас хочу - это прижаться к нему... и чтобы этого разговора никогда не было.
- Алиса... Я был там. - Вот, наверное, нечто подобное ощущает замерший на рельсах человек, осознающий, что вылетевший на него из туннеля поезд просто физически не успеет затормозить...
Время становится вязким, как кисель. Будто даёт возможность ещё раз подумать, успеть предотвратить что-то...
Но уже слишком поздно - словно со стороны, слышу свой голос.
- Тогда почему... - И совершенно пустая голова.
Теперь мне кажется, что я стою над краем пропасти - точно зная, что там, за спиной, обрыв... и что если я ухвачусь за это "почему", то это будет равносильно шагу назад, в пустоту...
Руслан долго смотрит мне в глаза. Слишком долго... а я не могу ничего прочесть в его взгляде...
- Почему не защитил тебя? - Молча киваю.
Он выдыхает, прикрыв глаза.
- Потому что я не смог защитить тебя от себя самого.
На осмысление уходит целая вечность... точнее, на поиски других трактовок его слов... В ужасе поднимаю на него взгляд, пытаясь найти отрицание своей догадки... Но он просто смотрит мне в глаза.
- Нет... - Едва слышно выдыхаю я.
- Да. Прости меня, если сможешь... - Дыхание перехватывает... Будто внутри разверзлась рана...
А он стоит, опустив руки... Сжатые в кулаки пальцы... Его... И мои...
Не верю. Не хочу верить... Но всё сходится. Все недо-догадки, все полу-мысли, проскальзывающие где-то на подсознательном уровне, но так и не успевшие оформиться... Теперь всё встало на свои места.
И то, что я ощущаю теперь - не страх, не злость, не что-либо ещё... Вместо всех этих чувств - пустота. Эмоциональный вакуум. И всего один вопрос: "Почему?"
Зачем он так со мной поступил? Тогда. И сейчас...
Хочу разозлиться - и не могу. Только боль. Тупая, ноющая боль в груди. Как от предательства... только в разы сильнее...
Почему он не рассказал об этом раньше? И почему сейчас?.. Почему - так?
Не понимаю... Не могу понять...
А теперь... что теперь будет?
Глаза снова наполняются влагой. Отворачиваюсь...
Шаг... другой...
И он не делает попыток остановить меня...
Из-за застилающих глаза слёз практически ничего не вижу...