Аннотация: Чёрная рука уже готова рвануть акселератор!
Внешности он был самой, что ни на есть, заурядной. Обычный человек - средних лет, среднего роста, славянской национальности. Одет не бедно, не богато, а так, знаете ли, неброско: джинсы ветровка, кроссовки. Правда, если присмотреться - хорошо так, пристально присмотреться - то одна странность все же улавливалась: нет-нет, да промелькнёт в лице необычное что-то, выражение - не выражение, а вроде как, гримаса - левый глаз чуть прищурен и безжизнен, словно выключен на время, зато правый зрит в самую суть, с холодным неприятным интересом.
Только кто бы в вагоне электропоезда, бегущего от Москвы в южном направлении, стал приглядываться к обычному пассажиру, тем более, что пассажир и лицо нечасто кажет, закрылся книжкой модного писателя - того самого, что вчера средь белого дня застрелили в Сокольниках. Видать интересно, о чём же писал покойный. И интерес этот вполне понятен, в вагоне не у него одного в руках книжка убиенного: других тоже привлекает свежая "мертвечинка".
Увы, в книжках не вычитать ответов на вопросы, кто и за что убил их автора, нет таких ответов и у следствия, только версии, и даже в газетах - одни предположения.
А вот наш неприметный господин с неприятным взглядом вполне мог бы пролить свет на загадочное убийство, если бы, конечно, захотел. Только при его профессии этого никак нельзя. При такой профессии вообще недопустимо много знать и говорить. Сколько прекрасных специалистов исчезло с лица земли из-за длинного носа или несдержанного языка!
Нет, ему пока рано. Рука не ведает дрожи, нос и язык знают своё место. Вот и во время последнего грёбаного заказа, как обычно, никаких проблем не возникло. Технически всё прошло безупречно: отследил типовые передвижения объекта, выбрал позицию, отработал варианты отхода, произвёл предварительный хронометраж, сделал дело, скинул ствол и исчез. Всё как обычно. Так отчего же в руках сначала побывала газета с подробностями сделанной вчера работы, а теперь ещё и книжка, принадлежавшая перу объекта? Виной тому - стойкое ощущение опасности, какая-то неуверенность, что ли...
Своему чутью он привык доверять, оно, как у волка, никогда не подводит. А значит, в десятый раз надо проанализировать всё и оценить возможные источники угрозы.
Суть дела понятна. Объект написал книгу про терроризм. Интересно получилась, содержательно - и сюжет цепляет и нравоучения остроумные. Общая мораль такова: нельзя, взрывая мирных людей, оставаться героем и борцом за свободу. Короче, героизм и терроризм - две большие разницы, как говорят в Одессе. В общем, ничего нового, вот только пресса и телевидение подняли шумиху: книга года, бестселлер, моральный крах радикальной идеологии терроризма и тому подобное. Обычное современное чтиво, помноженное на расхожие журналистские штампы, и всего-то. Но, оказывается, южный темперамент к подобным вещам ужасно восприимчив. Горцы и заказали писателя, за что им большое спасибо. Джигиты, собственно, не раз и не два обеспечивали хорошей работой, всегда вовремя расплачивались и не создавали проблем. Да и какие могут быть проблемы: связь через электронную почту, деньги приходят переводом в один из Лондонских банков. Нет, здесь всё чисто, опасности нет.
Так, теперь объект: хороший журналист, честный, не стервятник. Первая же книга принесла успех. Типичный интеллигент, ни "крыши", ни охраны. Таких заказов - раз-два и обчёлся, хлопот никаких, а заплатили дороже чем за криминального авторитета.
Нет, и не может быть причин для беспокойства. Нужно успокоиться, взять себя в руки, ещё лучше - уснуть. А осенью непременно съездить в санаторий - нарзанные ванны отменно успокаивают нервишки.
Он уже клевал носом, когда чей-то мобильный телефон, установленный на почасовое проигрывание мелодий, возвестил начало нового часа. Вздрогнув, успел подумать, что нервы, определённо, ни к чёрту, а значит, в дополнение к нарзанным ваннам, придётся принимать и душ Шарко. Именно в этот момент сработало самодельное взрывное устройство. Эта штуковина, попадись она на глаза нашему душегубу, ничего бы кроме пренебрежительной улыбки не вызвала. Только дикари могли такое придумать: обычная кастрюля, внутри - пара-тройка килограммов гексогена, ржавые гайки, болты да гвозди, а ещё - китайский будильник с примитивным электрическим запалом. Дети в школьных туалетах взрывают унитазы и то, более замысловатыми бомбочками.
Однако, шуму и переполоху дурацкая кастрюля наделала изрядно. Поезд сошёл с рельсов, последние три вагона перевернулись, отовсюду слышатся крики и стоны.
Пришедший в себя киллер находился метрах в двадцати от своего искалеченного вагона. Взрывной волной так отбросить не могло, значит, кто-то вынес. "Спасатели, что ли, подоспели?" - Он огляделся. Невдалеке какие-то суетливые личности в белом выводили из покорёженных вагонов пассажиров и помогали подняться в автобус.
Ах, что это был за автобус! Такие давно не выпускались, да, собственно, и видел-то он подобный транспорт лишь раз - в далёком детстве. Родители отправили отдыхать в пионерский лагерь "Артек". Как же там было хорошо! Лучшее лето в жизни! Никакие заграничные курорты не сравнятся! И этот автобус, произведённый на свет не то армянским, не то белорусским заводом, на нём их возили на экскурсию по самым красивым в мире местам. И если есть на свете рай, то он должен выглядеть так, как эти места в Крыму.
Тем временем автобус заполнялся. Одна из пассажирок громко и как-то потерянно обратилась к сопровождающему:
- Как же я поеду? Муж только вечером с работы вернётся, а Артёмка дома совсем один!
Что там ей говорили в ответ - неизвестно, только женщина, покорно опустив плечи, вошла внутрь. Киллер встал, намереваясь двинуться в сторону автобуса. Тело вело себя как-то странно: чувство необычайной лёгкости сочеталось с тяжестью в ногах. Запахи и звуки ощущались острее, да и цвета стали казаться ярче.
- Последствия контузии, - решил он, - интересно, какая сволочь подложила в поезд СВУ? Надо будет по своим каналам прокачать список всех, кто мог это сделать. И тогда, умнику - не жить, он теперь как живой труп - ходит по земле и не ведает, что уже умер.
- Милостивый государь! Не стоит забивать голову всякими списками, того, кто вам нужен в них всё равно не окажется. - Голос исходил из-за спины, где никого быть не могло в принципе, по устоявшейся привычке наш профессионал всегда следил за такими вещами. Но он там был, этот одетый в чёрное красавец с военной выправкой и умением читать чужие мысли. Стоял и доброжелательно так улыбался.
Мир качнулся перед глазами. Сказывались последствия контузии, слабость, и всё такое.
"Однако же, любопытно: незнакомец явно владеет информацией о произошедшем теракте, к тому же, это не враг: что-то в нём есть притягательное и родственно-знакомое. Да и из-под обломков вызволить мог только он, больше некому".
Совпадение это или нет, но, казалось, человек в чёрном специально дожидается, когда убийца закончит размышлять на его счёт. Одобрительно кивнув, он обронил:
Подчинившись столь обходительному приглашению, киллер молча поковылял к автобусу. Но, не пройдя и десяти шагов, услышал позади себя смешок - человек, только что вежливо предложивший себя в сопровождающие и не думал следовать за ним.
- Боюсь, что был превратно понят: нам совсем в другую сторону, - насмешливый незнакомец каким-то по-старомодному витиеватым движением указал на припаркованный поодаль мотоцикл, - карета подана.
То было настоящее механическое чудовище - мечта любого байкера. На таком следовало разъезжать, лишь имея на голове фашистскую каску с рогами, иначе в образ не уложиться. Киллер никогда не любил мотоциклы, а уж этот экземпляр вызвал у него особенную неприязнь. Даже подходить к нему не хотелось, не то, что куда-то ехать. Он остановился и, с непривычным для себя чувством тоски, стал смотреть вслед отъезжающему автобусу. Щемящее это было чувство: присутствовало в нём осознание утраты чего-то очень важного, того, что никогда уже не вернуть. Нечто подобное он испытал много лет назад, идя с непокрытой головой за гробом матери.
- Лодка щепочкой отчалит..., - странное дело, в словах подошедшего незнакомца проскальзывала не ирония, а созвучная щемящая тоскливость.
- Какая, к чертям, лодка? - впервые с момента крушения заговорил киллер.
- Ах, ну да, вы ведь и не лодку вовсе видите, а нечто более для себя уместное. Свойство души, так сказать....
- Какая, к чертям, душа, о чём вы вообще говорите?
- Ну что вы заладили, к чертям, да к чертям. Душа ваша, мон ами, действительно отправляется к чертям, а вот лодка - та в противоположную сторону. А свойство, на которое я позволил себе обратить ваше внимание, состоит в том, что, будучи оторванной от материального тела, душа самостоятельно определяет очертания окружающих предметов....
- Ничего не понимаю, извините, мне нужно в больницу, - на секунду в мыслях мелькнуло некое понимание происходящего, но тотчас сработала психологическая защита: он попытался бежать в болезнь, прикрыться ею как щитом от того, что не мог принять разум.
- Ну, полно убиваться, не вы первый - не вы последний...
- Пожалуйста, не надо, - заскулил убийца. Поразительное дело: сколько раз ему доводилось слышать похожие мольбы от своих жертв! Тогда это вызывало только презрение. Теперь же самого накрыла волна животного ужаса. Всю жизнь прожил атеистом и материалистом, насмехался над мистикой и суевериями, и вот устоявшееся мировоззрение претерпевало крах. Вдребезги разбивались излюбленные штампованные истины, все эти: "последним смётся тот, кто стреляет первым" и прочие.
Взревел мотор мотоцикла. Чёрный человек был уже в седле. Теперь он не улыбался, а смотрел пристально: левый глаз чуть прищурен и безжизнен, словно выключен на время, зато правый зрит в самую суть, с холодным неприятным интересом.
- Боже мой, но хоть маму свою я увижу? - надежда придала душегубу сил.
- Нет там ни бога, ни вашей матери, я же сказал - нам в противоположном направлении, - хмурый тон незнакомца стал мягче, - зато компания подобралась весьма интересная.
- Кто вы? - спросил убийца, обречённо усаживаясь позади.
- Меня часто посылают сопровождать вашего брата. - с расстановкой ответил собеседник. - По закону это обязан делать самый известный из нас. Если бы вы застрелили какого-нибудь самодержца или крупного чиновника, был бы другой провожатый. А сочинители - это по моему ведомству, и обходятся они дороже. Только я, в отличие от вас, никого не убивал за презренные сребреники. То было дело чести. Я не искал его смерти, ведь мы породнились, женившись на сёстрах. Но он жаждал крови. Он, не я! - голос говорящего сорвался в крик, черты лица исказились. - Вся моя вина в том, что выстрелил первым, не доходя шага до барьера, а он сделал роковой шаг и не успел! - Чёрная рука рванула акселератор, от чего мотоцикл взревел сильнее. - Зовите меня бароном, так, изволите ли знать, привычнее. И плевать, что я лишён титула. Никогда не считал это справедливым: у меня отняли всё и под конвоем сопроводили до границ империи, а его высочайшим указом, из камер-юнкеров - в камергеры, хоть и посмертно. Потому как почитался "солнцем русской поэзии"!Однако, мы с вами заболтались, пора отправляться, мон шер!