|
|
||
Ребенок родился с уникальной патологией. В народе таких как он называют уродами. Но только кто же он на самом деле, этот не похожий на остальных младенец, явившийся на свет в незабываемую полночь миллениума?.. | ||
Роды прошли на удивление гладко, без осложнений. Ребенок появился на свет ровно в полночь. Но никто не заострил внимания на этой особенности. В конце концов, он не единственный ребенок, рожденный в торжественную ночь миллениума. Лишь на минуту задумается спустя пару часов медсестра, заполняющая документы роженицы, прикидывая в уме какую дату рождения записать. Тридцать первое декабря ушедшего года. Или все же первое января нового. Напишет первое. Улыбнется. Наверное, прикольно родиться в первый день нового тысячелетия. Малыш закричал практически сразу. Слух матери уловил его голосок, и сердце замерло от счастья. Мгновенно забылась боль. Ушла в небытие, как что-то неважное, что-то постороннее, чужое. Теперь их двое в этом мире. Они вместе. Всегда будут вместе. И все у них будет хорошо. - Мальчик. Три шестьсот. Сонная медработница бережно подняла на руки кричащего Человека, омыла его под краном, обернула казенной пеленкой и положила на стол, под лампу. А счастливая мать не могла отвести глаз от крохотного свертка, из которого едва виднелось личико непонятного пока еще, сине-красного цвета. Сын. Мой сын. Мой! Мой! Мой... Потом ей оказали положенную в таких случаях медицинскую помощь и переложили зачем-то на каталку, которую щуплая суетливая нянечка тут же отвезла в послеродовую палату. Там, стараясь не шуметь, она помогла роженице перелечь на свободную койку, водрузила на живот грелку со льдом и ушла, кинув шепотом перед уходом: - Долго не держи. Пару часов - и положишь на пол. Утром заберу. Дверь за нянечкой закрылась, и палата погрузилась во тьму. С соседних коек слышалось равномерное сопение. В темноте не было видно, лежащих на постелях женщин. Но это и не было столь важно. Важно было лишь только одно. Ощущение того, что свершилось чудо. * * * * *
Почти всю ночь Вера не могла уснуть. Она лежала, разглядывая в темноте неясные очертания комнаты, и думала о своей несложившейся личной жизни. Мама была в шоке, узнав о беременности единственной дочери. Ведь растила она свою Верочку по всей строгости старых советских взглядов. Учительница русского языка в старших классах, Екатерина Дмитриевна всегда старалась привить ученикам нормы морали, старалась нести в массы культуру, сеять семена духовных ценностей. А ту, что была ей и ближе и дороже всего на свете, свою Верочку, свою белокурую голубоглазую принцессу, свою помощницу, надежду и опору, уберечь от беды не смогла. Вера и сама была крайне удивлена тому, что случилось. Тем более что о беременности узнала уже после отъезда любимого. Как ей хотелось тогда все ему быстрей рассказать! Как хотелось поделиться с ним радостью! Но он даже адреса не оставил. Ни адреса, ни телефона. Ничего. Уехал в деревню родителей навестить, сообщить им о невесте, о скорой свадьбе, о том, что уже заявление в ЗАГСе лежит. И о том, что они, родители, обязательно должны приехать на свадьбу. Звонить не хотел. Решил, что такой разговор должен состояться лично. Поехал. И не вернулся. Пропал. Вера ждала. Она места себе не находила. Ни звонка, ни весточки. И друзья Сергея по общежитию ничем помочь не могли. Ни у кого и в мыслях не было выспрашивать адрес родителей у соседа по комнате. А тут такая радость, и... - Бросил он тебя, - отрезала мама после провала очередной поисковой операции. И сердце словно остановилось. Вера не хотела верить в то, что Сережа мог с ней так поступить. Цеплялась за каждую кроху надежды. Но с фактами не поспоришь. Она одна. Растерянная. Брошенная. А теперь еще и беременная. Стоит ли говорить, сколько унижений пришлось пережить им с матерью. Сколько стыда натерпеться. От соседей, знакомых, подруг, от маминых сотрудниц. Но избавиться от ребенка - об этом и речи быть не могло. Как бы ни ругались женщины между собой, а в этом вопросе они были на удивление солидарны. Так и появился на свет маленький мальчик. Сын, которого Вере так хотелось поскорее прижать к своей груди. Заснуть удалось, когда за окном уже начало светать. Ей снился Сергей. Он был таким же, как всегда. Высоким и крепким. Остриженным почти наголо, специально чтобы скрыть немодные нынче рыжие кудри. С веселыми веснушками и пушистыми ресницами цвета льна. Он смотрел на Веру спокойным, уверенным взглядом. И молчал. "Где ты? - спросила она его, - Посмотри - у нас родился сын. Посмотри и возвращайся ко мне. Где бы ты ни был, возвращайся. Я тебя жду. МЫ ждем". Но Сергей ничего не ответил. Он просто молча смотрел на нее, свою несостоявшуюся жену, мать своего ребенка, о рождении которого ей хотелось кричать сейчас на весь мир. Он смотрел, и серые глаза его светились благодарностью и счастьем. Да. Именно такого взгляда она ждала. Именно таких глаз. Пусть даже во сне... * * * * *
А потом наступило утро. Вера проснулась от окруживших ее вдруг голосов. Проснулась и взволнованно замерла - принесли детей. Пожилая нянечка в ослепительно белом халате вкатила в палату большую каталку, на которой в рядочек лежали заветные свертки. Принялась раздавать их сонным мамашам, громко называя фамилии. Женщины получали свои сокровища и тут же принимались их кормить. Картина получилась - одно загляденье. Столько мадонн с младенцами одновременно в пределах одной небольшой комнатухи! И только Вере малыша не привезли. Вначале она растерялась. Ошиблись? Не досчитались? Забыли? Молока у нее еще не было, но, повинуясь своему материнскому чувству, она понимала, что привезти все ж должны были. Поэтому забеспокоилась. Женщина в синем халате с огромной грудью и ненасытным толстощеким ребенком заметила Верино волнение. - Ты новенькая? - Да, я ночью родила. - Не переживай. Твоего, наверное, позже привезут. В следующее кормление. У меня тоже так было. Я родила утром, а привезли его только к вечеру. Слова соседки по палате немного успокоили. Но во второе кормление ребенка тоже не принесли. Вера совсем уж было собралась пойти разузнать, в чем дело. И тут зашла врач. - Кто Симоненко? - Я... - Идемте со мной. Вера запахнула казенный халат, всунула ноги в холодные кожаные тапки и поспешила за врачом. - Что-то случилось? С ребенком что-то? Куда мы идем? - К зав. отделением. Сейчас она Вам сама все скажет. - Что скажет? Доктор промолчала, и на душе стало еще тревожней. Именно в этот момент Вера почему-то подумала, что нужно сына обязательно назвать Артемом. В честь ее, Вериного, деда, человека на редкость здорового и энергичного не смотря на свои девяносто два года. Она вдруг подумала, что если назовет сына именно так, то это придаст малышу сил и здоровья. И он проживет так же долго, как прадед. Артем. Артемка. Артемушка. Артем Сергеевич... Симоненко. Кабинет заведующей отделением был просторным и светлым. Лишь переступив порог, Вера сразу же увидела своего малыша. Артемка лежал на столике для пеленания и молчал. Глазки его были закрыты. Малыш спал. Так крепко, словно безумно устал за то время, пока рождался. Так устал, что уснул и до сих пор не может проснуться. Вера не могла сдержать улыбки. Она тут же метнулась к столу, забыв даже поздороваться. - Симоненко Вера Андреевна? Эффектная полная женщина, с высокой прической и алыми блестящими губами, заполнявшая какие-то бумаги за столом у окна, поднялась и направилась навстречу молодой маме. - Да. Извините, пожалуйста. Здравствуйте, - смутилась Вера. - Ничего, ничего. Здравствуйте. Леночка, ты можешь пока идти. Доктор, та, что привела Веру в кабинет заведующей, ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Заведующая деловито подошла к столику для пеленания и встала рядом с Верой. - Я должна Вам сообщить очень неутешительные новости. - Какие? - внутри все сжалось в тугой комок. И жар прокатился по телу. - У Вашего сына патология. Очень редкая. Честно говоря, я за всю свою многолетнюю практику такого еще ни разу не видела. Даже пока не знаю, как это можно правильно охарактеризовать. Нужно будет пригласить специалистов. - Что с ним? - У него... вот посмотрите сами... Доктор приподняла повыше пеленку, открывая морщинистый лобик ребенка. - И что? - Да, мы тоже не сразу заметили. На первый взгляд ребенок как ребенок. Но обратите внимания на лоб. - Не понимаю. Лоб как лоб. Он же только сегодня родился, какой у него должен быть лоб? - Вот, вот. Сюда смотрите. Вера наклонилась ниже, внимательно вглядываясь в личико своего малыша. А белая аккуратная рука доктора нежно прикоснулась к тонкой складочке между бровками. Пальцы осторожно потянули кожу, и... Вера отпрянула, не в силах понять, что происходит. Кожица ребенка, еще не успевшая принять надлежащий оттенок, послушно разошлась, освобождая нечто бесцветное и влажное. Вере показалось, что виден мозг, и она чуть не закричала с испугу, инстинктивно прикрыв ладонью рот. - Не пугайтесь так. Это всего лишь глазное яблоко. Доктор глянула на побледневшую Веру. - Третий глаз. У Вашего ребенка три глаза. Видите? Пальцы доктора сошлись, закрывая обратно складочку на лбу. Ребенок обеспокоено зашевелился. Личико его скорчилось в немом плаче. Маленький. Он даже кричать-то еще не умеет... - Его нужно покормить. Садитесь прямо тут. Будете сюда пока приходить, ко мне в кабинет. Каждое кормление. Хорошо? Я бы хотела за ним еще понаблюдать. - У меня нет молока. - Ничего. Молоко у Вас только на третьи сутки появится. Это нормально. Это у всех так. А сейчас ему грудь давайте все равно. Это обязательно нужно делать. Не важно, что молока пока нет. Есть молозиво. Оно новорожденному жизненно необходимо. Вам говорили об этом? - Н-нет... - Молозиво содержит огромное количество антител. Точнее говоря, практически ВСЕ антитела, которые есть в организме матери. Что это значит? А это значит, что если у мамы есть иммунитет против какой-то болезни, то именно через молозиво этот иммунитет может передаться ребенку. Только так, и никак иначе. В общем, садитесь, Вера, и кормите. А потом я его докормлю смесью, если он будет голоден. Вера выслушала мини-лекцию о пользе грудного вскармливания и села на кушетку вся сама не своя. Какое там молоко? Какое молозиво? Третий глаз - вот что волновало ее больше всего в этот момент. Заведующая подала ей ребенка, помогла правильно приложить к груди. Малыш принялся за дело. Так уверенно, словно делал это уже не в первый раз. А Вера не могла отвести от него взгляда. Хороший. Симпатичный. Правда, правда. Даже сейчас уже симпатичный. Даже не смотря на... Но как же так? За что же нам это уродство? Ведь не пьяница же я, не наркоманка. И в семье, слава Богу, здоровые все. И Сергей здоров. Не пьет, не курит. Спортом всегда занимался. Как же такое могло получиться? И что теперь делать? Что делать? Что? На следующий день заведующая сообщила Вере, что ребеночек у нее на удивление крепкий. Что если бы не было этой злосчастной патологии, его можно было бы считать эталоном среди новорожденных. Поэтому ей разрешили кормить малыша так же, как кормили своих детей другие мамы. В палате. При выписке Вере дали направление на тщательное обследование Артема в отделение для детей с патологиями. * * * * *
Артемка рос на редкость сообразительным и спокойным мальчиком. Мама с бабушкой просто души не чаяли в своем малыше. И если бы не полное отсутствие в семье мужчин да еще наличие этой непонятной физической особенности у ребенка, их семейную жизнь можно было бы назвать идеальной. Доктора разводили руками. Патология мальчика оказалась настолько необычной и редкой, что посмотреть на феномен собирались все врачи каждой из тех клиник, в которых доводилось бывать. Третий глаз был определен как ложный. Совершенно ненужный и бесполезный орган, от которого желательно избавиться. Необходимость пластической операции ни у кого не вызывала сомнений. Вот только операция такая оказалась слишком дорогим удовольствием для семьи. Когда Вера узнала цену, то проплакала весь вечер. Она поняла, что им никто уже никогда не поможет. Потому что собрать такую огромную сумму для них с матерью было совершенно нереально. Так и остался Артемка особенным. Благо лишний глаз совершенно ему не мешал. Он не открывался самостоятельно, и на основное зрение ребенка никак не влиял. Да и виден-то собственно не был. Можно было смело ходить на прогулки, без страха шокировать случайных прохожих. Но вот однажды... Кто бы мог ожидать такого невероятного везения от судьбы? Артемка выиграл свой первый в жизни приз. Одна из ведущих пластических клиник страны в целях рекламы собственной деятельности решила провести показательную операцию. Эта благотворительная акция должна была стать примером хорошей работы всех сотрудников и привлечь к клинике интерес состоятельных посетителей. В качестве потенциальных пациентов было предложено множество самых разных людей с их самыми разными проблемами. Среди претендентов оказался и наш малыш. Нужно отдать должное участковому педиатру Артемки, энергичной молодой специалистке Юлии Васильевне, в том, что именно она предложила клинике своего подопечного в качестве возможного претендента на роль оперируемого. И (О, чудо!!!) именно ее предложение сочли наиболее подходящим. Так появилась надежда... * * * * *
- Ой, мам. Как я волнуюсь! - Да. Я сама... Вера осторожно открыла дверь в приемный покой. Зашла. В лицо повеяло запахом медпрепаратов. Артемка заерзал на руках у мамы. Огляделся вокруг, хотел заплакать, но передумал. Только прижался покрепче к маминой щеке. Екатерина Дмитриевна зашла следом. Молоденькая улыбчивая блондинка-медсестра, в стильном халате, так подходящем к общему евро-интерьеру клиники, быстро заполнила все необходимые документы, завела карточку, подклеила собранные в детской поликлинике анализы и грациозно поднялась из-за стола. Проводила пациентов к двери кабинета. - Вот. Посидите здесь. Гардероб, к сожалению, пока на ремонте, так что одежду можете прямо на кушетке оставить. Доктор вас примет минут через двадцать. Сегодня никаких показательных осмотров не будет. Доктор должен сначала осмотреть вашего мальчика лично и решить, подходит ли он для рекламной акции. Так что никаких репортеров, никаких телекамер. Можете расслабиться. - Ага, - Екатерина Дмитриевна села, нервно выдохнула и вытерла со лба пот краешком цветастой шали. Потом потянула за рукав растерявшуюся дочь. Было видно, что обеим не по себе. Вера тоже села. Усадила сына к себе на колени и принялась расстегивать непослушную большую пуговицу на шапочке малыша. - Вы не переживайте так, - в очередной раз мило улыбнулась медсестра, - у нас очень хорошая клиника. Доктор Савельев один из лучших хирургов мира. Заметьте, даже не страны - а мира! Это уникальный человек. На его счету такие операции, что вам и не снились. И вам безумно повезло, что вы попали под эту благотворительную акцию. Иначе пришлось бы выложить кругленькую сумму. Или отдаться рядовым хирургам бесплатной клиники. Согласитесь, это не самая лучшая перспектива. А наш Савельев - талант. Он если уж возьмется за это дело - то из вашего мальчика Ален Делона сделает. Вера смущенно улыбнулась в ответ на очередную лучезарную улыбку медсестры. Она хотела сказать, что не нужен ей никакой Ален Делон, что она Артемку своего обожает, каким бы он ни был. Но промолчала. Кто ее сын для этой девушки? Самый обычный уродливый ребенок. Таких как он не одна сотня, наверное, перед ее глазами прошла. Ну и ладно. Пусть думает что хочет. Только бы доктор взялся за это дело. Только бы не отказался оперировать. Медсестра, не переставая улыбаться, осторожно дотронулась тыльной стороной ладони до розовой щечки Артемки. Малыш посмотрел на тетю и улыбнулся. А потом стеснительно уткнулся личиком в мамину шею. - Хорошенький... Я думаю, что все будет в порядке. Не волнуйтесь. И блондинка в стильном халате ушла, оставив их одних посреди безлюдного коридора, оформленного в нежных светло зеленых тонах. Вера стянула с Артемки комбинезон и отдала маме. Мама сложила его аккуратно рядом с собой на кушетку. Потом они по очереди сами разделись. Сели. И замолчали. Малыш перевернулся к Вере лицом, оседлав мамины колени на манер лихого наездника. И принялся увлеченно теребить широкий воротник ее пушистой вязаной кофты. Минуты тянулись медленно. Казалось, будто кто-то специально назло не дает им идти быстрее. Дабы помучить и без того исстрадавшиеся женские души. - Ах, Верочка... - протянула Екатерина Дмитриевна глухим полушепотом, словно боясь нарушить окружающую их стерильную медицинскую тишину. - Ты чего, мам? - Ах, дорогая моя. Разве Я должна сидеть сейчас рядом с вами. Тут. Разве я? - Мам, опять ты. Перестань. - Ну что, перестань? Обидно мне. У всех семьи, мужья. А твой где? Вера совсем сникла. Слова матери каждый раз жестоко терзали ее. И до сих пор при воспоминаниях о Сергее в груди все сжималось от боли. Как же так? Как он мог оставить ее? Ведь он говорил, что любит. И она верила. Верила каждому слову. И любила безумно. Эта любовь не позволила ей избавиться от ребенка. Выносить и родить его вопреки осуждению окружающих. Страшно подумать, но ведь она любит его до сих пор. Ждет его. Ждет... И не перестает спрашивать себя постоянно, как же она отпустила его тогда, не разузнав ни адреса, ни телефона? Как? Почему? Миллион вопросов. Ни одного ответа. Только боль. Малыш потянул неловко торчащую нитку, и Вера ласково убрала от воротника его руку, не позволив распускать дорогую вязаную вещь. - Маленький мой. Где наш папа? А? Как ты думаешь? - сколько же боли прозвучало в ее тихих словах! Сколько отчаянья! Артемка поднял глаза и перехватил взгляд Веры. Замер. И вдруг... Какая глубина! Просто бездна... В этот миг Вера точно впервые увидела собственное дитя. Его глаза не просто смотрели. Они волновали, обжигали, поглощали. И там, в глубине этих глаз таилась... какая-то неведомая доселе истина... Вера вздрогнула. Хотела зажмуриться, обнять его, прижать к себе. Самое дорогое, самое любимое, самое святое. Прижать, расцеловать. Но не смогла. Словно завороженная смотрела она на милое сердцу личико. И как будто сквозь сон вдруг увидела, как впервые в жизни поднимается тонкое веко на сыновнем лбу. Поднимается само, без посторонней помощи. Медленно освобождает водянистое глазное яблоко. Посреди которого черным пятном... Мир окунулся во тьму. И уши заложило от скорости. А по обеим сторонам стремительно неслись навстречу неизвестно откуда взявшиеся желтые шары ночных фонарей, сливаясь в один бесконечный мельтешащий поток. В лицо хлестнул ветер. Дыхание перехватило. Рев мотора окружил со всех сторон. А туманное ночное небо повисло так низко над головой, что казалось, его можно достать рукой... Бездна спокойствия и приятная тревога. Восторг. Легкость. Волнение. Счастье. Люблю. Люблю!!!... Люблю... Внезапно черной тучей выросла перед глазами огромная тень. Посреди молочной бледности ночного тумана. Откуда? Господи! Оглушительный резкий гул стянул душу в тугой комок. Взрыв испуга разорвал сознание на куски. Визг тормозов. Боль в руках. Вспышка фар. Неужели конец? Вот так нелепо... Вера... милая... прости... Удар... Боль... Боль... Боль................