"Как я провел лето" - традиционная тема сочинений школьников на протяжении десятков лет. И в первые дни сентября общение одноклассников в те далёкие годы сводилось к разговорам о прошедших каникулах.
- Где ты был?
--
А где была ты?
--
Ты был в Телякове?
--
У деда Адама.
--
У кого?!
--
У деда Адама. Ты чему так удивляешься? Ты его знаешь?
--
Да, знаю.
--
Откуда?
--
Оттуда, т.е. из того же Телякова. Там поблизости моя "малая Родина2" Там живут бабушка с дедом. А еще в той округе, когда один человек просит у другого что-нибудь в долг и говорит: "Отдам!", ему отвечают приговоркой: "Адам всю жизнь говорит отдам..."
--
Ты на что намекаешь?
--
Да, именно на твоего деда. Он в той округе фигура известная, поэтому в местный фольклор вошел.
--
Расскажи.
--
Правда, хочешь узнать? Ну, тогда слушай в той версии, которая существует в местах нашего общего с тобой отдыха.
Это уже история. Нас с тобой, Славка, тогда и в помине не было. Начало двадцатого века. Рослый молодой мужик, рано ставший хозяйственно самостоятельным после смерти отца, с женитьбой не торопился. В небогатых крестьянских семьях парни женились рано: в хозяйстве всегда были нужны дополнительные руки. У Адама, как звали "жениха волости", рабочих рук, как земли и техники, хватало. По две руки у каждого батрака, сеялки, веялки... Был Адам хозяином крепким. Позже подобных величали "кулаками". Жил он недалеко от этого самого Телякова, на хуторе. А на праздничные гулянья да на вечерки ходил в эту деревню. Приметил девушку. Заслал к ней сватов. Отец Варвары такое предложение посчитал за честь. Не спросив у дочери, дал согласие за неё. Подружки завидовали будущей невесте, а она себе нет. Сначала плакала тайком, а ближе к свадьбе всё чаще просила мать уговорить отца отказать жениху. Наконец, мать и дочь осмелились поговорить с уже загордившимся будущим тестем. Сначала он наградил их фразой: "Все бабы - дуры!" Но после того, как дочь пригрозила во время венчания ответить "НЕТ" на вопрос священника: "Согласна ли ты, Варвара, стать женой...", сдался и отказал жениху. Такого сюрприза тот не ожидал и, подкараулив "коварную невесту", известил её о том, что обид и унижений не прощает, и что при первой возможности воздаст сполна.
Пришла такая возможность не скоро. Куда быстрее стало всем, говоря нынешним крутым языком, не до разборок. Столыпинская реформа, революция, коллективизация...
Адам был не только мужик рослый. Он был мужик умный и хитрый. Задолго до коллективизации он продал всё, доведя себя до пролетарского состояния. И в гордом звании сельского пролетария возглавил "группу лиц", которые изымали имущество у раскулаченных.
Бывшая его невеста давно вышла замуж за небогатого деревенского парня и к этому времени имела уже взрослых сыновей и дочь. Семья была работящая, а во время политики нэпа и вообще крепко встала на ноги, стала зажиточной. В то время это значило, что хлеба своего хватало от урожая до урожая. Да помимо этого были коровки, что позволяли хлебушек маслицем мазать. Лошадка, овечки были. Силу почувствовали отец с сыновьями - прикупили шерстобитку( машину, которая шерсть чешет и прядёт). А тут коллективизация, в колхозы записывают. За неспешность в решении принять новые социалистические формы хозяйствования нашего несознательного единоличника раскулачили. А вот помочь лишить его основы самостоятельности, то бишь его собственности, уговаривали односельчан. Но желающих сделать черное дело среди соседей не оказалось. Пришлось вызывать "группу Адама". Они явились: праведные и решительные. Выносили, выводили, вытаскивали все до основания, то есть до последней картофелины. Младшая дочь решила этого "лохматого Адама" перехитрить. Она надела на голову большой яркий платок. Хотела хоть что-нибудь оставить себе из наряда. Но бдительный экспроприатор содрал платок с ее головы вместе с волосами. На вопли голосивших женщин Адам изрёк: вот та небольшая порция обещанной мною мести.
--
Слушай, комсорг, ты не путаешь? Как это получается у тебя: раскулачили всего лишь "за неторопливость...". Моего деда хаишь, а своего невинной жертвой представляешь. А, может, было всё не так просто?!
--
Мне так рассказывали. Я верю близким. Да и не только они про это рассказывали. Зачем соседям-то обелять моего деда?
Явно, не очень убедительно говорила десятиклассница. Но откуда было ей знать, что деревенские активисты определяли кулаков в азарте кампании раскулачивания по смешным, на взгляд нашего времени, критериям. Ведь помимо медлительности в принятии решения было у пострадавшего деда крепкое хозяйство, была даже техника - шерстобитка. А были известны случаи, когда в кулаки "определяли" только за то, что крыша дома была железная, или - у жены соседа платье было красивое. В нём после раскулачивания и вышагивала гордо по деревенской пыли жёна одного из этих самых активистов.
--
Но вернемся к разговору одноклассников. Славка продолжал возражать: на моего деда это не похоже. Он спокойный и добрый. Да и в колхозной ретивости не был замечен. Он ведь и до сих пор предпочитает жить хуторянином.
--
Что слышала, то рассказала тебе. Говорю тебе, что приговорка даже есть про твоего деда.
--
Я что-то не понимаю, как одно с другим связано.
--
А что тут понимать. Жадность, хитрость и кое-что подобное в человеке часто вместе живут. Пролетарий пролетарием, а замашки -прежние - "мироеда". Да, именно так его величали еще до революции за то, что с батраками рассчитывался плохо. Жаловались они, что недоплачивал, отдавал не вовремя, а то и вовсе гнилой натурой платил.
--
Какой натурой, что ты плетёшь?
--
Зерном некачественным, а ты что подумал?
--
.................
--
Молчишь? Ну и не говори. Я и так догадалась. А обижаешься зря. Помнишь, совсем недавно твердили всё: дети за отцов не отвечают. В нашем случае не дети - внуки, и не за отцов - а за дедов. И нет у нас права судить их, когда наш общий век за середину уже перевалил.
--
Ладно, не об обиде речь. Что стало с семьей твоих "раскулаченных?
--
Выжили. Была угроза выселения в "места не столь отдалённые" после того, как один из младших сыновей на дверь сельсовета повесил своеобразную стенгазету с карандашными карикатурными рисунками и стихами собственного сочинения о раскулачивании в деревне. Хоть и пожалел семью местный сторож, снял творенье молодого бунтаря рано утром и отдал отцу. Но кто-то всё-таки видел. Слухи до сельских властей дошли. Те и развернули кампанию выселения.
--
Так уцелели-то как же?
--
Покровительство власть предержащих помогло. Не смейся, правда. В далёком детстве дед мальчишкой учился портновскому делу. Ходил по деревням вместе с артелью, которая шила зимой тулупы, шубы, полушубки. В этой артели был его ровесник - Матюшка. Так вот он стал профессиональным революционером, а несколько месяцев, когда скрывался от царской охранки, помогала ему прятаться семья помещика.
--
А дед твой тут причём?
--
Во-первых, я тебе уже сказала, что в одной артели дед шил с будущим большевистским начальником, во-вторых, дружили они тогда. И еще: старший сын деда -Михаил - был женат на дочери помещика, помогавшего Шкирятову, и дружил Михаил с его сыном. Семья покойного к тому времени помещика тоже подлежала выселению. Вот и поехали старшие сыновья семей-изгоев в Москву к Матвею Шкирятову. Он в то время был крупным партийным деятелем - секретарём партийной коллегии Центральной Контрольной Комиссии ВКП(б). В общем, это уровень окружения Сталина. Вмешательство Шкирятова, но в основном статья Сталина и постановление по поводу раскулачивания приостановили выселение. Даже кое-что вернули из того, что из дома вынесли. Ну, а чтобы судьбу не испытывать дальше, семья дружно всем составом вступила в колхоз.
--
Да, история. Что же получается, комсорг: мы с тобой - классовые враги?
--
Нет. Мы с тобою - одноклассники. Вот, не дай Бог, чтобы дети и внуки наши оказывались по разные стороны баррикад, да и самих бы баррикад не знать больше ни нам, ни им.
--
Не дано было знать тем шестнадцатилетним москвичам, чуть позже принявшим с радостью оттепель шестидесятых годов, что время баррикад не прошло, что соорудят их в центре Москвы в девяностые - перестроечные, когда у бывшего комсорга 10 "А" была уже полуторогодовалая внучка. Из-за болезни матери была малышка в первый "баррикадный" день августа 1991 года у бабушки. И, когда утром прозвенел телефонный звонок с призывом: "На баррикады!", они обе плакали у телефонной трубки: одна от отчаяния и невозможности помочь "молодой демократии", другая оттого, что первый раз видела бабушку плачущей.
Что делал в этот день бывший одноклассник Славка, неизвестно. Возможно, это выяснят внуки при будущей встрече...