Шестидесятые годы перевалили за середину. Прощальные "охи" и "ахи" по поводу несбывшихся ожиданий от реформ и, как и само название Ильи Эренбурга - "Оттепель", услышала и почувствовала позже. А пока Наталья жила и не подозревала, что снова замах был больше, чем бросок. Да и как ей было почувствовать. Все время и силы отдавала семейным хлопотам, решала свои маленькие житейские проблемы. Маленькие-то они маленькие, да только на фоне больших, масштабных проблем огромной страны, а для головы и плеч молоденькой неопытной женщины - даже очень чувствительны были.
Все, как и положено в жизни, чередовалось. Как говорят, "жизнь в полосочку": белая, черная, широкая, узкая...
Любовь, замужество, рождение сына - радость. И даже как-то быстро забылось, что вместе с ребенком каким-то чудом вырвалась из лап смерти. Превозмогая анемию и слабость, встречала и провожала весну в Москве, а в начале лета перебралась вместе с родительской семьей мужа в Зеленоград. Квартира показалась дворцом. Городом не уставала любоваться. Ведь, честно говоря, Москву-то Наталья, куда забрала ее мать двенадцатилетнюю, так полюбить и не смогла. Терпела и тосковала по природе долгие годы, и поэтому "подмосковная Москва" стала для нее долгожданной наградой и естественно-комфортной средой обитания. Все бы хорошо, да острые проблемы материального порядка. Сыну три месяца - куда же пойдешь работать. Правда, в Москве пришлось месячишко все-таки посменно со свекровью это сделать, на переезд деньги нужны были. А в Зеленограде прогуляла вместе с сыном и лето, и осень. Только к зиме выручила Наталью приехавшая ее 85-летняя бабушка - отпустила на 4 часа работы в школу секретарем. И хоть деньги смешные были, даже по меркам того времени, а все-таки подспорье. Через годик определила сына Матюшку в ясли. К первому казенному дому в своей жизни мальчишка привыкал долго, целый год болел. Потом пообвыкся, службу нес мужественно.
Наталья по-прежнему работала в школе. После поступления в педагогический институт пасла детишек в группе продленного дня, ей даже доверили немножко часов по истории в пятых классах. Хорошее это было время...
Муж Натальи с предприятия, которое предоставило его семье квартиру, переводом перешел работать и учиться в единственный вуз в городе. Рядом работали молодые, и сам город тогда был очень молодым. Общались много и с соседями, и с сослуживцами. На кафедре, где работал муж Натальи Саша, готовилась к защите одна из первых кандидатских диссертаций. Соискателю Игорю, в недавнем прошлом "бауманцу", было еще до тридцати, и был он ироничен и импозантен. Буквально за день до предзащиты на кафедре попросил Саша жену перепечатать несколько поправленных страниц работы своего коллеги. В машинописи Наталья была самоучкой, и хоть и медленно, но это дело осиливала. Надо так надо. Пошла на работу пораньше, села за машинку и принялась помогать науке. Почерк был неразборчивый, наполнен и переполнен техническими терминами, которых машинистка, конечно, не знала и даже не слышала. Очередной раз запнулась на непонятных каракулях: то ли триггер, то ли триппер? Надо заметить, что несведуща была Наталья не только в технических терминах, почти в той же степени - и в венерических. А тут: высокочастотный триггер, или триппер? Триггер? Триппер? Черт его знает. Никогда не слыхала про такое.
Сама так и не разобралась, пошла консультироваться к старшим товарищам. Встретила учительницу физики. Спросила: "Жень, бывает высокочастотный триппер?" "Может, и бывает..." - ответила чем-то глубоко озадаченная молодая учительница. Ответила без насмешки, серьезно. То ли не вслушалась в вопрос, то ли ненамного больше Натальи преуспела в понятиях? Как бы то ни было, вопрос был снят. Напечатала, отработала до вечера с детьми, забрала из яслей Матюшку, зашли с ним в магазин, постояли в очереди, купили продукты, успели чуть-чуть погулять и пришли домой. Семейно поужинали без мужа, у него были в институте допоздна занятия, почитала Матюшке вечернюю сказку и вместе с ним и уснула. Утром передала Саше перепечатанные листы, не вспомнив о своих вчерашних затруднениях, и бегом повела сына в его казенный дом. На следующий день события развивались по своему обычному сценарию. Полностью семья собралась только вечером. Но против обычного, Саша пришел домой хмурым. Избегал разговора, на вопросы отвечал односложно: да, нет... Пришлось Наталье самой тормошить его: что случилось? И когда вопрос был задан в третий раз, муж взорвался: "Что случилось?! А ты не знаешь?! Перестань валять дурочку, опять твои "боцманские шуточки"! И только после долгих искренних уверений, что не знает и даже не догадывается, в чем дело, муж, сраженный ее целомудрием и "техническим дебилизмом" вперемешку, наконец-то рассказал, что случилось во время предзащиты диссертации Игорем на кафедре. Не прочитав вновь перепечатанные листы, тот вложил их в текст и отдал на прочтение. В результате, серьезное обсуждение работы было сорвано всеобщей "ржачкой", а какой то острослов еще и припечатал: "Слушай, Игорь, а шедевр-то твой - венерический!" В общем, предзащиту перенесли на другое число. Игорь Саше выдал свое "фе", того, в свою очередь, зажгла злость от догадки, что это очередные "боцманские шуточки" жены, а та расплакалась от черной неблагодарности. Выкраивала время, сидела три часа, колотила пальцами по клавиатуре, а вместо благодарности - орево. Вот уж действительно, мужиков не поймешь. Но почти поняла, когда Саша объяснил ей, и что такое "триггер", и что такое "триппер", и почему один может быть высокочастотным, а другой, ну никак, таковым не может быть. Вот только после такого "ликбеза" Наталья ужаснулась своей низкой эрудиции. Но, пережив нелучшие минуты своей жизни, она не бросилась восполнять пробелы в знаниях ни в технической, ни в медицинской сферах, а решила еще усерднее изучать науки исторические, а в остальном, рассудила она, жизнь, если надо подскажет, если очень надо - научит. И оказалась права, историческое образование получила давно, а вот остальному жизнь продолжает учить и до сих пор, правда, уроки ее не всегда такие веселые, как "с высокочастотным...", довольно часто - грустные, а иногда - и просто горькие.