Он проснулся, с трудом разлепив веки. Была боль, была темнота, и был холод могильного камня под спиной. Он охнул и с огромным трудом заставив себя подняться, обернулся. Взору предстало огромное кладбище, простирающееся до самого горизонта. Сотни, тысячи высоких и старых могильных плит возвышались в холодном полумраке. И на каждой из них, куда только можно было дотянуться взглядом, была высечена одна-единственная фраза: " Покойся с миром".
Проснувшийся задохнулся, почувствовав, что в груди его столь же холодно и пусто, как и в этом некрополе. Он в ужасе попытался нащупать тонкую нить пульса. Тишина. Человек обмер. Ему казалось - это всего лишь дурной сон; небольшой толчок - и он проснется, и все будет хорошо... но он не мог проснуться. Взгляд метнулся влево, вправо... Жестокий ветер пробирал до костей, под ногами кружилась мертвая осенняя листва...Темные облака, узкая полоска заката на горизонте и голые тонкие ветки
Боль начала понемногу уходить. Он, осторожно ступая, обошел могилу, на которой спал, и увидел аккуратно прислоненную к надгробью косу. Темно-синяя сталь тускло блестела на длинном отполированном древке, украшенном резными черепами. Очень тяжелая на вид и столь же неудобная, она на удивление легко легла в руки. У него вырвался вздох восхищения. Человек пораженно рассматривал оружие, даже оставив попытки вспомнить, кто он и как здесь оказался. Впрочем, он забыл не только это. Не было имени, не было причины просыпаться, как не было и причин засыпать. Он не помнил, как оказался на кладбище. Попытавшись спросить у памяти ответа, он наткнулся на глухую стену, выстроенную неизвестно кем.
Что-то тихонько зазвенело. Он опустил голову и увидел и увидел на своей шее небольшую подвеску на короткой черной цепочке. Подвеска была выполнена в виде прозрачного черепа, заполненного темно-красной жидкостью.. Была ли то кровь человека, или же кровь неведомого существа, проснувшийся не знал. Возможно, это была душа, обретшая оболочку себе на погибель. Память упрямо не желала давать ответов.
Он оперся на косу одной рукой, а другой взял подвеску, и поднес её ближе к глазам, чтобы рассмотреть получше. Жидкость переливалась всеми цветами радуги, и когда покрывало тьмы падало на подвеску, глаза черепа зажигались ярким белым светом, а очнувшийся ощущал прилив тепла и сил во всем своем теле.
Согреваемый светом черепа, он постепенно перестал ощущать холод. И лишь сейчас обратил внимание на свою одежду. Длинные штаны из странной серебристой ткани, короткая рубаха из того же непонятного материала, поверх темно-красный кожаный жилет с костяными бляхами, высеченными из костей неведомой твари. Поножи черной стали; длинные, от кисти до локтя, наручи из темного металла. И высокие стальные сапоги с торчащими из голенищ костяными шипами. Он удивленно осмотрел свой наряд. Непрактичная с виду броня, и не защищающая от ветра и ударов одежда - кто же в такой пойдет на поле боя?
Вдруг он резко одернул себя. Стоп... какой бой? Откуда уверенность, что он пойдет на битву? Ведь он же ничерта не помнит. И...откуда этот липкий, настырный голос, шепчущий, что бой будет, и скоро, и броня как нельзя лучше защищает именно от тех, кого ему предстоит встретить на своем пути?..
Над кладбищем раздалось хлопанье крыльев. Он не заметил, погруженный в свои раздумья, как позади него на могилу опустился черно-серебристый ворон. Птица почистила перья и с любопытством взглянула на юношу, застывшего с косой посреди огромного некрополя, как изваяние самой Смерти. Юноша вздрогнул, обернулся, и ворон мягко взлетел ему на плечо.
- Мой господин, - важно изрекла птица, повернувшись к юноше, - мне было приказано сопровождать вас. Ежели желаете что-то спросить - извольте, я к вашим услугам.
Человек с трудом закрыл отвисшую челюсть, шумно прочистил горло. Все страньше и страньше. Не иначе, он очнулся в сказке. А все же... вопросы у него действительно были.
- Скажи мне... ворон... где я? Что это за место? - он обвел рукой кладбище, словно желая показать, что подобного просто не может быть.
Птица огляделась, мигнула и, подскочив, захлопала крыльями, вцепившись в плечо острыми когтями.
- Это, мессир, ваш новый дом, - прокаркал ворон. - И проснулись вы, сударь, здесь, потому что каждый из будущих ангелов начинает новую жизнь в своем новом доме.
- Новая жизнь... - медленно произнес юноша, стискивая рукоять косы так, что костяшки на руках побелели, - но скажи мне, ворон, если это... - он запнулся, - моя новая жизнь... то... то как же...
- Ааа... - ворон удовлетворенно щелкнул клювом. - Вы хотите знать, что насчет вашей прошлой жизни, не так ли? - Глаза ворона лихорадочно заблестели. Мужчина порывисто кивнул.
- Откровенно говоря, мессир, нам запрещено говорить об этом своим подопечным, но ваш случай исключителен, милорд, и поэтому я...
- Исключителен? Чем же?
- А вот этого - не обессудьте, мессир, - я вам сказать ну никак не могу, - казалось, ворон искренне опечален, - поэтому отвечу то, что могу и хочу вам сказать. В силу вашей... исключительности вы оказались одним из Смертоносцев, мессир. Ваша же прошлая жизнь... - птица на миг умолкла, - закончилась, увы, нелепо.
- Что именно? Говори! - человек наклонился и схватил ворона за крылья.
- Аккуратнее, прошу вас! - поморщилась птица.
- Прости, - он поспешно разжал руки. Проводник уселся поудобнее, и неловко начал.
- Понимаете, мой господин, вас убили. Нет-нет, я бы хотел вам сказать, что это был несчастный случай, но не хочу лгать вам, господин. Убийцы, наемные, подстерегли вас ночью на дороге. Ваша жизнь прервалась быстро, вы не мучились.
- Какое облегчение это слышать!.. - гневно процедил проснувшийся. - Неужели все, чего я достиг - это вот такая глупая смерть на дороге, ворон?!
Мудрый проводник промолчал в ответ, только его перья встопорщились, словно бы от ветра, который уже успел утихнуть. Тучи разошлись, взошла полная луна, бросая на мертвую землю рваные снопы света. Поняв, что ответа не будет, человек отвернулся, разглядывая совершенно одинаковые склепы.
Молчание затягивалось. Наконец дух, облеченный плотью черной птицы, смущенно, как показалось его подопечному, каркнул и вновь заговорил.
- Я могу понять ваше удивление, милорд. Я сам некогда очнулся точно так же, и так же точно не мог вспомнить, не мог понять... Но, поверьте мне, через четверть прохода этой луны по небесному склону вы все поймете.
Юноша бросил на проводника недоуменный взгляд.
- Ты? Ты тоже проходил это? - недоверчиво спросил он. - Но ведь ты же...
- Да, господин, да! Вам тяжко поверить, понимаю, но то было очень, очень давно. Я многое прошел с тех пор, многое увидели мои глаза. Когда-то, когда был я подобен вам, меня звали Кресар. Теперь же я просто Онэ. Что означает "чистый дух", мессир, на вашем языке.
- Я ничего не понимаю... - жалобно простонал новорожденный. - Ты говоришь какими-то загадками... Онэ. Кто эти Смертоносцы, которых ты упоминал? И кто же, вернее сказать - кем же ты был все-таки, а, Онэ?
Онэ пожал серебристо-черными плечами, и посмотрел в глаза человеку.
- Смертоносцы, мессир, это Ангелы. Ангелы смерти. Что же до меня - я был одним из них. Но, как уже говорил, очень давно - тихо произнес он.
Казалось, что Оне внезапно согнулся и постарел. Его будто бы скрутило невидимыми путами, однако миг спустя наваждение исчезло без следа.
- Но если ты был... тогда почему, почему сейчас ты такой? Почему не среди собратьев?
- Они называют это "наградой", - горько усмехнулся ворон. - Наградой за службу, господин. Но если бы спросили меня, я бы сказал вам, что лучше убитым быть и никогда не воскреснуть, чем принять подобное вознаграждение.
- Но, - прервал он сам себя, - я слишком много говорю, а мессир устал. Позвольте, я провожу вас.
- Но куда? Куда ты хочешь меня вести, дух?
- К вратам, милорд. Там вам скажут все, что вам положено знать. А пока же... оденьте вот это.
И перед изумленным человеком появились серый балахон с глубоким капюшоном и сплетенные из жесткой кожи сандалии.
- Оденьте это. Одевайте поверх вашей одежды. Нет-нет, милорд, вам совсем не нужно ничего снимать... И теперь, господин, у вас будет новое имя. Амох. Именно так я и буду вас отныне звать.
- Х-хорошо... - пробормотал озадаченный Амох, разглядывая одеяния. - Но я все же не могу понять, Онэ, зачем мне эта коса, что это за странный амулет у меня на шее? Это ты можешь мне объяснить?
- Нет ничего проще, лорд Амох, - легко ответил проводник. - Коса есмь символ вашей силы, вашей власти. А, кроме того, в нашем мире множество противников и злобных тварей, только и ждущих убить одного из вас.
Ладанка же, милорд, хранит в себе частицу вашего полубожественного бытия, вашей сущности. Она будет греть вас, будет защищать от вражьих заклятий. Но не только это, - хитро прищурился ворон. - То, что вложено Создателем в эту кровь, превосходит все, что только есть в умах совращенных на темный путь. Об этом, равно как и многом другом, вы узнаете сами, лорд Анох. Я не вправе раскрывать вам все сейчас, Старец скажет то, что не дозволено мне. Идемте.
И Анох пошел вперед, следуя коротким подсказкам Онэ. Он огибал могилы, обходил склепы, петлял по бесчисленным дорожкам. Анох думал, что так прошло много часов, однако рассвет и не думал наступать. Когда он спросил об этом своего гида, тот коротко ответил, что здесь не бывает рассветов.
Они шли и шли, кладбище было воистину бесконечно. Но, в конце концов, они остановились перед одним из склепов, который ничем не отличался от остальных. Новорожденный огляделся. Он стоял во впадине холма, возвышающегося над кладбищенской оградой. Справа от него протянулись унылые катакомбы, заваленные землей и камнями. Слева вились бесчисленные памятники, украшенные семилучевыми звездами.
Склеп был сооружен из прямоугольных каменных блоков. Железные дверцы, покрытые налетом ржавчины, мхом и плесенью, закрывали вход. Наверху виднелся стеклянный купол из разноцветных стекол, таких неуместных и ненужных здесь.
Анох нерешительно поднялся по ступеням, покрытым трещинами, и коснулся дверей. От них исходила спокойная, уверенная сила.
Мужчина закусил губу, бросил быстрый взгляд на спутника, поудобнее перехватил косу и толкнул створки. Они со скрипом разошлись в стороны, открывая дорогу в темноту.
- Ступайте, лорд Анох, ступайте, - подбодрил Онэ.
Глаза черепа на ладанке вновь загорелись, разгоняя мрак. Стало светло как днем, и только по углам ещё жались боязливые слабые тени. Взору Аноха предстал высокий каменный гроб, стоящий у стены. От дверей к гробу вел полуистлевший ковер, по бокам от которого стояли почерневшие канделябры с огарками свечей.
Как только Анох с Онэ зашли внутрь, свечи зажглись сами собой. Ворон щелкнул клювом и покосился на каменную постель мертвеца. Крышку покрывал барельеф, изображающий девушку со сложенными на груди руками. Глаза её были закрыты, лицо - спокойно и умиротворенно.
- Кто похоронен здесь? - шепотом спросил Анох. Отчего-то ему не хотелось разговаривать здесь в полный голос.
- О, мессир, это Ангел печали. Темный Охотник оборвал нить её жизни, - так же тихо ответил Онэ. - Дай-то Сотворивший, милорд, чтобы вы никогда с ним не встретились. Видите, что стоит у изголовья? - он кивнул на темную чашу, заполненную темной водой, стоявшую на высокой колонне рядом с крышкой гроба.
Анох подошел ближе. Трещали горящие свечи, дым их пах ладаном и медом. Тени от высокой фигуры новорожденного плясали по стенам. Двери за спиной тихонько закрылись. Было тепло и уютно, несмотря на то, что это все же был склеп. Не хотелось уходить отсюда. И оба молчали, глядя на водную гладь в чаше. По ней кружилось несколько маленьких водяных светлячков, от которых шел ровный и теплый свет, освещающий гроб. И в лучах этого света глаза изображенной девушки словно бы приоткрылись, и тогда Анох увидел ее взгляд, полный невыразимой печали и тоски. И выражение лица изображения начало меняться, становясь больше похожим на уродливую маску...
- Что... что происходит? - забеспокоился ангел, ещё не обретший крылья. - Что-то не так, Онэ!..
В ответ ворон лишь покачал птичьей головой, и совсем по-человечески вздохнул.
- Нет, милорд, это камея печали. Она водружается над каждым... прошу простить меня, над каждой погибшей девушкой, парящей на крыльях...
Новорожденный тревожно наблюдал за переходами изображения. Ему было грустно, больно. И было очень жаль эту девушку, что погибла вот так, вдали от своих сородичей, сестер, от рук неизвестного Охотника, а теперь... теперь её плоть, равно как и дух навсегда, упокоилась в этой камее.
Лицо девушки сначала выражало печаль, потом тоску, затем удивление, страх, и наконец - ужас. Рот раскрылся в беззвучном крике, свет в чаше вспыхнул особенно ярко... и все исчезло. Теперь Анох видел лишь гроб, увенчанный барельефом, красивым и искусным, но никак не живым. Вода в чаше была спокойна, видимо, тволшебные создания ушли на дно.
Юноша потряс головой. Ему казалось - это наваждение, иллюзия, но слишком натуральная, и слишком сильны были отражаемые чувства.
Онэ молчал, глядя куда-то в сторону. Ангел молчал тоже, не в силах говорить сейчас. Любое слово было бы кощунством. Любой жест - предательством.
- Что же, милорд... - Аноху показалось, что Онэ говорит с трудом. В черном птичьем глазу блеснула слезинка. Вторая. Человек сделал вид, что ничего не замечает.
- Что же, милорд, вы увидели... увидели, к чему приводит наша служба, и их. Крылья разниться могут цветом, мессир, но помните - нас не любят.
- Онэ... скажи мне, кто все-таки эта девушка? - попросил мужчина.
Онэ через силу взглянул в глаза своему подопечному. В его взгляде застыла боль.
- Это... это Миэнмирэ, лорд Анох. Когда-то я любил её, но "награда"... - последнее слово он произнес как самое грязное ругательство. - В этом облике я ничем не смог ей помочь. Я все видел, но ничего не смог. Самое страшное, мессир, когда вот такое вот бездействие заставляет вас кусать локти от ярости, но эта ярость не может найти выхода.
Он снова замолчал, подпрыгнул и, взлетев с плеча, устроился на каменном карнизе гроба.
- Впрочем, мы более не можем задерживаться. Вас ждут. Ступайте. Идите по той лестнице, - и Анох в самом деле увидел стертые ступени, ведущие вниз. Однако он остановился и оглянулся на своего проводника, к которому уже успел привыкнуть.
- А как же ты? Ты остаешься?
- Вы должны идти одни. Я буду ждать здесь, пока вы не вернетесь. Ступайте, мессир.
И Анох пошел все вниз и вниз. Но вместо того, чтобы становиться темнее, лестница делалась все светлее. И так до тех пор, покамест он не достиг дна. Здесь не было ничего. Только широкая каменная плита, и свет, заливающий все вокруг.
И в середине плиты стоял высокий седой ангел с громадными серыми крыльями. Он был одет в ниспадающую длинную ризу темно-желтого цвета. Риза по краям была украшена сложнейшим узором. Голову Старца прикрывал клобук.
Едва юноша приблизился, ангел поднял голову и пристально посмотрел на него. Вместо глаз светились два маленьких солнца, излучающие уверенность и мощь.
Старец чуть наклонил голову, поджал тонкие бледные губы и заговорил:
- Ты был убит, птенец, но восстановлен. Тебе дается сила, дабы повелевать, тебе дается разум, чтобы служить. И тебе дается кровь, дабы ни Тьма, ни Свет не имели над тобой силы, - пророкотал он неожиданно низким голосом, который не мог принадлежать небесному существу.
- Помни, птенец, тебя будут бояться и ненавидеть, тебя будут звать и будут проклинать. Тебя будут пытаться убить, и тебя станут спасать... - на ошарашенного Смертоносца лился целый поток слов, он едва успевал воспринимать сказанное.
- Тебе дается коса, которая может убить даже бога. Ни живой, ни мертвый, ни элементаль, ни голем, ни один из Темных и ни один из Светлых не сможет противостоять твоему оружию. Но помни, новорожденный - если ты употребишь оружие свое во зло, то кара будет страшна...
Старец властно вскинул руку и указал пальцем на оружие Аноха. Тот повернулся и увидел, как черепа на косе загорелись и, вспыхнув, растаяли в воздухе. По лезвию прошла зеленая волна.
- Но дается тебе оно только для защиты, - наставительно поднял палец ангел. - Что до остального - я дарую тебе крылья. Да несут они тебя к новым несчастным, чтобы смог ты принести им долгожданный покой. Я дарую тебе власть над смертью, чтобы ты мог беспрепятственно бывать за пределами этого сущего, материального мира. Ибо, дитя мое, только в краях мертвых ты сможешь унять терзающую души боль. Отныне ты - Смертоносец, нареченный ангелом смерти, Анох, твоя задача будет - сопровождать мертвых в их последнее жилище за гранью. Во всем помогай своим собратьям, ты не один будешь исполнять свое предназначение.
- И... Старец резко вспорхнул вверх, крылья развернулись, и тело его повисло над землей, - я извлекаю тебя из потока времен, дабы тебе не грозила смерть от человеческой старости. Отныне, присно и во веки веков время не властно над тобой, сын Смерти! - лицо ангела перекосилось, словно бы от отвращения, и он взмахнул рукой. - Ступай теперь, Анох. И да хранит тебя Создающий!
Смертоносца приподняло, его окутал поток тьмы, хлынувший из-за светящегося барьера, и он потерял сознание.
Когда же он очнулся - уже второй раз за этот день - то обнаружил себя стоящим рядом с гробницей. Коса в его руках нестерпимо горела новым светом, горело само лезвие, древко же оставалось холодным, как и прежде.
Оглядевшись он понял, что находится совсем в другом склепе. Онэ нигде не было видно. Перед ним стоял простой каменный гроб, рядом не было ни свечей, ни чаши со светлячками. Анох окинул себя взглядом. На нем был надет тот самый серый балахон, ноги обтягивали кожаные сандалии. Ладанка висела поверх, приятно грея тело.
И когда ангел смерти, шагнув к дверям, толчком распахнул их, ему в глаза брызнул живительный солнечный свет.