Глава 10

Лорис.

Машина плавно мчалась по дороге. Солнце сияло во всю, и вдали можно было увидеть, как дрожит воздух над раскаленным асфальтом. Стояла жара, но прохладный ветерок, задувающий из открытых окон просторного седана, спасал от невыносимого послеполуденного зноя. Сидя на переднем сиденье и высунув руку в окно, я похлопывала ладонью в такт музыке по крыше автомобиля. Мои волосы растрепались, но мне было все равно. Салон заполняли заводной ритм знаменитого хита Бон Джови и фальшивое пение четырех веселых девчонок, хором орущих во весь голос куплет, вторя дерзкому голосу исполнителя.

" ...О, ты как заряженный револьвер:

Нигде не спастись от твоих жестких мер.

Никто не спасет, никто не поможет:

Разбитое сердце склеить, кто сможет?

Прострелен сквозь сердце, тому ты виной:

Ведь ты опозорила слово любовь!

Я был с тобой честным, ты интриги плела:

Любовь для тебя все равно, что игра.

Что ты говорила - пустые слова!"

Музыка заряжала энергией и одновременно раскрепощала, подкрепляя то хорошее настроение, с которым началось наше небольшое путешествие.

Учебный год только закончился: все школьные долги, связанные с последними занятиями и итоговыми оценками остались позади, в том числе и традиционный ежегодный бал, который стал для меня в Сильвер Крике уже вторым. Именно на этом школьном вечере, где собирались все ученики средних классов, я впервые осознала собственную привлекательность. Но об том потом.

Сейчас я наслаждалась компанией и предстоящим шопингом, для которого мы с девчонками решили отправиться в соседний город Хоуп, ставший нам почти вторым родным, по части разного рода вылазок. Несмотря на наступившее лето, погода была необычайно жаркой для его начала, впрочем, по меркам этой местности, где температура летом могла достигать тридцати пяти градусов, это было нормой. Однако для некоторых особей женского пола, кто не успел подготовиться к купальному сезону заблаговременно, это стало проблемой номер один. Как бы то ни было, ее решение не заставило себя долго ждать. Стоило только Норин Престон взять над нами шефствие, как мы все вчетвером уже сидели в белом Шевроле, которого подарил отец в день ее шеснадцатилетия, и в самом бодром расположении духа направлялись за новыми купальниками. А именно: Сьюзи, Эллисон, Норин и я.

Оглядываясь назад, я бы никогда не подумала, что мне может понравиться жить в этом маленьком и тихом городке. Было что-то успокаивающее в том, как обыденно и без особых происшествий проходят дни и недели, как поры года сменяют друг друга и жизнь приходит к той стабильности и упорядоченности, с которой чувствуешь себя более уверенной в завтрашнем дне. Постепенно я привыкла к здешним законам и, незаметно войдя в эту колею, вдруг обнаружила, что перспектива счастливой жизни здесь оказалась не такой уж туманной.

Конечно, случались иногда омрачающие светлые и беззаботные дни эпизоды, по большей части связанные с моей мамой, которая при каждом удобном случае любила демонстрировать свою принадлежность к высшему обществу. И обычно после ее выходок, в роли "козла отпущения" выступала именно я, так как люди всегда проводили между мной и мамой параллели, полагая, что повышенное самомнение у нас с ней одинаковое, а значит и судили одинаково. Недовольное покачивание головой седовласых стариков или долгие, неприязненные взгляды молодых глядящих тебе вслед, еще приходилось встречать на своем пути, но к счастью все реже и реже.

Во многом почувствовать себя более уверенной среди жителей мне помогли мои подруги. Они-то мне и показали, что не все в этом городе относились к Кэтрин Холлистер, к маме и ко мне враждебно. Были и те, кому было абсолютно все равно, сколько у меня денег, и относились ко мне с равным дружелюбием, не глядя на глупые предрассудки и предвзятость остальных. Но таких людей было катастрофически мало: учитель литературы, продавец в булочной, врач, к которому меня отвезли после обморока, и священник.

Конечно, моя безбедная жизнь причиняла иногда неудобство, иногда даже вызывало некоторую вину, но я останавливала себя и пресекала эти чувства еще в зародыше. Норин и остальные девчонки тоже были из обеспеченных семей, но никто не страдал от этого и не считал должным кому-либо что-то доказывать. И тем более никто их за это не осуждал. Со временем я стала относиться к этому проще, да и Кэтрин основательно поработала над моим комплексом несовершенства. Она оказалась весьма полезным советчиком.

Самая лучшая черта, что была у Кэтрин - искренность, граничащая порой с необтесанной откровенностью. Прямота в общении в купе с жестким темпераментом не редко отпугивала людей, сталкивающихся с этой немолодой женщиной впервые. Так ведь было и со мной. Трудно было забыть, какое неизгладимое впечатление она произвела на меня тогда на первой встрече. Но чем я лучше ее в дальнейшем узнавала, тем больше понимала ценность этих непростых качеств. Да и сама Кэтрин прекрасно осознавала свои отрицательные черты характера: по ее словам она часто не уважает мнение оппонента, грубо и в ультимативной форме выражает свое мнение. Ко всему прочему она не любит когда ее критикуют, но при этом сама никогда не отказывает себе в удовольствии бросить не понравившемуся ей человеку какое-нибудь едкое замечание.

Однако под всей этой кажущейся высокомерностью и показушной антипатией на самом деле скрывалась доброта. Кэтрин редко позволяла себе проявлять ее в открытую. Не было ни теплых любящих объятий, ни ласкового и утешающего поцелуя в лоб - тех нежностей, на которые могла расщедриться мама. Но я чувствовала, что я ей не безразлична.

Мы проводили бесчисленное время за разговорами; Кэтрин являлась необыкновенным кладезем информации, и ее познания простирались далеко за грани обычных интересов, которые имелись у людей ее ранга. Во всяком случае, мне ни разу не доводилось слышать ни от родителей, ни от кого-нибудь другого, кто входил в их ближайший круг знакомых, разговоров на тему философии или даже эзотерики. Смешно, но это было далеко не все, чем могла удивить моя родственница. Вот так вот в процессе нашего общения, безотчетно внимая речам женщины и постепенно вовлекаясь в них, я перешла от стадии пассивного слушателя к стадии активного собеседника.

Благодаря этим разговорам я поняла, что значит быть услышанной. Любая поднятая мной тема находила у Кэтрин отклик. И именно обезоруживающая честность женщины помогла найти ответы на многие мучавшие меня вопросы. Раньше я считала себя ненормальной и часто страдала от того что не соответствовала тому образу, в который меня "наряжала" мать перед своими друзьями. Ведь ее дочь не интересовалась дорогими игрушками, и к роскошным нарядам относилась равнодушно, она не была самой красивой и очаровательной, лишь слишком серьезной и молчаливой, часто погруженной в себя. Я была сильно увлечена музыкой и игру в куклы мне заменяла игра на рояле. Безусловно, мама была рада тому, что я такая талантливая, и ни перед кем не стеснялась хвалить мои достижения, но в тоже время ее что-то во мне огорчало. Казалось, что во мне всегда чего-то не хватало для того, чтобы получить ее безраздельное одобрение.

Я считала себя какой угодно, но только не интересной, подлинной и глубокой - так когда-то высказалась про меня Кэтрин. По ее нескромному признанию, - тогда мне показалось, что весьма преувеличенному, - я была не до конца оперившимся, не знающим о своей уникальности, несчастным гадким утенком, которому в будущем суждено было стать прекрасным лебедем. Сама того не осознавая я раскрывалась перед ней, делилась своими мыслями, и дело было даже не ее в похвалах, которые были как бальзам для моей чахнувшей самоуверенности, а в том, что я начала видеть в Кэтрин родственную душу. По-видимому, я была для нее как открытая книга, так как создавалось впечатление, что она понимала меня лучше, чем я саму себя.

Но если Кэтрин давала ценный совет, мудрые наставления или же - как, например, во время моей вечерней игры на рояле - не нуждающееся в каких-либо лишних разговорах, простую компанию в роли молчаливого слушателя, то у Кристофера я могла получить эмоциональную поддержку, сопоставимой разве что отцовской. Его объятия давали небывалое утешение, а слова, произнесенные с теплом и неизменной добросердечной улыбкой, согревали и успокаивали. Именно Кристофер чаще других за эти два года видел мои слезы и смех.

Он тоже сумел стать мне хорошим учителем. С его помощью я осваивала азы кулинарии: покупала с ним продукты в супермаркете, готовила разнообразные блюда, даже пекла пироги и печенья - и это доставляло мне огромное удовольствие. Правда, маме все это было совершенно не по нраву. Она тогда попыталась пресечь мои уроки, аргументировав это тем, что Кристофер прекрасно справляется со своими обязанностями повара и без меня. Но я неожиданно взбунтовалась, чем очень удивила ее. И, проявив упрямство, впервые пошла ей наперекор.

С тех пор выбор, чем мне заниматься в доме, всегда стоял за мной. И дело было даже не в том, что мама больше не пыталась повлиять на него, как раз таки всячески и пыталась. Но в этом и заключалась главная проблема. Меня душила ее опека. Я просто не могла больше оставаться сторонним наблюдателем своей жизни и дальше позволять матери связывать меня по рукам и ногам своим тотальным контролем.

В общем, в тот период я не особо была послушной. Поддавшись зародившемуся в душе бунту против всего, что было по ее мнению для меня во благо, я неожиданно обнаружила в себе качества, о которых даже не подозревала. Все это было так на меня не похоже! И честно признаться, не всегда охарактеризовывало в лучшую сторону. Но уступить - означало бы снова стать прежней. Той бесхарактерной девчонкой, которая вечно боялась сделать неверный шаг. А я больше не хотела быть слабой. Конечно, это не могло не повлиять на наши с ней взаимоотношения.

Мама винила во всем Кэтрин и ее пагубное влияние, которое она стала оказывать на меня. И чего только она не увидела в моем своеволии и стремлении к независимости! И способ манипулирования, и месть, и коварную игру и еще много чего, что могла со злым умыслом затеять против нее душегубная родственница.

На самом же деле, наши отношения начали портиться задолго до нашего появления в Сильвер Крике. Еще с начала этой жуткой истории с отцом. Просто раньше у меня не было других вариантов кроме подчинения; в противовес маминой воле, да еще без какой-либо поддержки со стороны, я не имела не единого шанса. Не стоило даже пытаться настоять на своем. Однако я пыталась. Казалось бы, не с моим тогдашним характером и все же... Тех усилий всегда было не достаточно. Как бы я не пыталась ослушаться и проявить упрямство, заканчивалось всегда одним и тем же.

Наверное, последней каплей стала та выдуманная история про несчастный случай с Кэтрин. После неприятной сцены связанной с бельчонком я и так была расстроена, но настоящим потрясением для меня было узнать то, что мама опустилась до такой низкой лжи. Тогда я не смогла сдержать ни слез, ни крика. Ссора, последовавшая вслед за этим, вышла очень бурная. Униженная, обманутая и, как мне казалось, никем не любимая, я обсыпала маму обвинениями, за что и получила от нее оплеуху.

Яркие воспоминания того дня немного поблекли в своей живости со временем, да и из огня былых эмоций остались лишь тлеющие угольки. Сейчас немного странно смотреть на произошедшие тогда события как на катаклизмы, а ведь я практически их таковыми и считала. Обманутые ожидания и очередная ложь стали для меня еще одним бедствием и казалось, это был тот самый конец, когда все безвозвратно меняется.

Потрясенная тем, что мама подняла на меня руку, я не сразу заметила, что наша машина уже стояла перед домом. Ухватившись за ушибленную щеку, полуслепая от не прекращающегося потока слез, я выпрыгнула из авто и пулей понеслась к дому. Заперевшись в своей комнате я проплакала там до самого вечера. Меня не заботили ни гневные крики и ругань, что слышны были с первого этажа, ни осторожные, явно нерешительные попытки достучаться в мою дверь. Я отрешилась от всех, давая волю отчаянным рыданиям. И только спустя несколько часов, после того как за окном окончательно стемнело, я позволила Кристоферу войти. Он-то мне и рассказал, что случилось на самом деле.

Несчастный случай подстерег Кэтрин на лестнице: то ли сыграла невнимательность женщины, что спускалась по ступенькам вниз, то ли Вульф, который шел за своей хозяйкой, но решил вдруг обогнуть ее, попутно задев своим внушительным телом, то ли все вместе. Так или иначе, миссис Холлистер споткнулась и упала. Благо до конца лестницы оставалось всего ничего и неудачное падение сказалось лишь на лодыжке, которая распухла и страшно болела, а также на уязвленной гордости за свою неуклюжесть, что абсолютно, - как она считала: пускай уже давно бывшей и преклонной, - не годилось для балерины. Необходимо было отправиться в больницу, проверить, цела ли кость (Кэтрин показалось, что в ноге что-то хрустнуло), за что и взялся Кристофер, который немедля посадил потерпевшую в машину.

Все это случилось как раз перед тем как меня необходимо было забирать из школы, так что вопрос: кому это предстояло сделать при данных обстоятельствах, даже не обсуждался. Кроме мамы этого сделать было просто некому. Но из-за всей этой суматохи она перепутала время, и поэтому приехала на час позже.

Мама очень сокрушалась по этому поводу и страшно негодовала из-за того, что никто из администрации школы даже не соизволил подойти к одиноко стоящей возле здания ученице, и поинтересоваться: нужна ли ей хоть какая-нибудь помощь? И как можно было догадаться, выразить все свое недовольство и гнев всем домашним было для мамы делом недостаточным, не холившая мою школу с самого начала, она решила выложить все накипевшие претензии директору, позвонив ей в тот же день.

Я вероятно и не узнала бы об этом, если бы Кристофер случайно не проходил мимо кабинета, где состоялся этот телефонный разговор. Он признался, что конспирация тут вряд ли имела место, так как мама говорила так громко, что ее можно было бес труда услышать через закрытую дверь. И посчитав так, он решил, что знать мне об этом не помешает, особенно тогда, когда узнал от меня всю версию произошедшего.

Вспоминая это, мне кажется, что лучше бы Кристофер мне ничего про этот звонок не говорил. Возможно, тогда разговор с Сэмом закончился бы по-другому. Не раз я прокручивала в памяти весь нашу встречу в то утро. Страшная, с заплаканными глазами, толком не причесанная - я наверное представляла жалкое зрелище... Да я только успела лицо умыть и зубы почистить как ко мне в комнату постучался Кристофер и заявил, что ко мне пришел гость! Боже, сейчас я бы себе такого точно не позволила! Не то чтобы я зависела от косметики, но все же в некоторые моменты девушке без нее просто не обойтись. Однако даже тщательный марафет тогда бы ничего не изменил, слишком мы были разные. Или точнее - из разных миров.

Первое время я очень обижалась на Сэма: за его грубый поступок, за недоверие, за то, как он отзывался о маме и Кэтрин. И считала верным решением, что отказала себе в общении с ним, тем более что он и сам яснее некуда намекнул на счет этого, отказав меня проводить до дома, хотя и знал, чего мне будет это стоить. Именно на этой обиде я тешила свое ущемленное достоинство, причем продержалась довольно таки долго. Примерно неделю я в упор не замечала Сэма, делала все в точности так, как сказал его друг Такер. В награду мне доставалось то же самое. И было бы все хорошо, даже замечательно, если бы глупое сердце предательски не трепыхалось в груди, стоило только нам оказаться в поле зрения друг друга.

Наши пути практически никогда не пересекались; находясь в разных компаниях, мы для всех оставались незнакомцами. Но не будь того дня в лесу, не будь тех мгновений, когда мы стояли так близко... Ох, как это глупо и наивно сейчас звучит!

Тот день канул в лету, ну, или, во всяком случае, практически не напоминал о себе. Не было уже того трепета, который сопровождал меня каждый раз, когда я вспоминала его взгляды, которых он украдкой бросал в мою сторону, или его обаятельную и задорную улыбку, что освещала серьезное мальчишечье лицо словно солнечным лучом...

Другое дело день сегодняшний, а ведь прошло полтора года с того времени. Я повзрослела. Расставшись с прежними детскими иллюзиями, я постаралась взглянуть в глаза своим страхам. И после очень долгих колебаний, а затем и нескольких неудачных попыток, мне в конечном итоге удалось пройти весь этот страшный путь от дома до озера в одиночку. Меня уже не пугала суровая и дикая красота окружающей природы и даже ее мистическая составляющая потеряла былую силу. Можно сказать, я научилась ладить с лесом настолько, насколько позволяло светлое время суток и знакомая дорога, по которой можно было вернуться домой.

Я стала уверенней в себе и гораздо смелее, и как бы мне этого не хотелось, но не малую роль в этом сыграл именно Сэм. Его бесстрашие и насмешка в сторону моей изнеженности словно бросили мне вызов. Раз он может совершенно спокойно гулять в лесу, так почему же я не могу? Втайне я мечтала о случайной встрече с ним. Я хотела показать ему, что уже не являюсь той трусихой, которая трясется от любого шороха и треска что послышится в лесу. Но вероятно Сэм решил обходить дорогу, которая вела к моему дому стороной, и все же даже если бы мы и встретились, то маловероятно, что он стал бы со мной заговаривать.

Я не без удовольствия стала замечать взгляды местных парней на себе. Противоположный пол и раньше проявлял ко мне интерес, но то было либо банальное любопытство, либо нахальное разглядывание. Мне тогда и в голову не могло придти, что такое внимание может со временем перерасти во что-то совершенно иное. Я никогда не любила быть в центре внимания, и поэтому особо не расстраивалась из-за того, что из меня не вышло стать такой красавицей как мама. Точнее я просто смирилась с этим фактом. Когда ей было примерно столько же, сколько и мне сейчас, от нее уже тогда нельзя было и глаз отвести. О чем свидетельствовали фотографии, которых я частенько когда-то разглядывала, жалея, что не родилась блондинкой.

И пусть я вытянулась в росте, набрала нормальный вес, и у меня, наконец, выросла грудь, но, как ни крути, а на звание "местной красотки" я никак не претендовала. Однако если бы мне кто-нибудь сказал, что на школьном балу вместо нахальных взглядов я буду ловить взгляды восхищения, и что меня будут приглашать на танец, да к тому же не один раз, то я никогда бы в это не поверила! Это было так неожиданно, ну и... невероятно приятно.

Но если только сейчас я начала нравиться парням не всего лишь как соседка по парте, у которой можно было списать контрольную, а гораздо больше, то Сэм в этом ушел от меня далеко вперед. Он подрос и возмужал. Странно, но этот вечный беспорядок на голове и небрежность в одежде только добавляли ему привлекательности. Он по-прежнему заряжал окружающих своим юмором и вокруг него всегда вились девчонки. Меня же он совсем не замечал. Наверное, не стоило бы расстраиваться из-за того, что его заразительные улыбки достаются теперь другим, но почему-то у меня это совсем не получалось.

Погрузившись в воспоминания, я и не заметила как выпала из реальности. Двухполосная дорога все также уносила нас вперед, мимо не меняющегося, скучного пейзажа. Только лес заметно поредел, уступая больше места дороге, да и крутые спины канадских гор уже не маячили из-за остроконечных верхушек елей, а оставались где-то позади. Машина свернула на восток, на главную трассу города Хоуп. А это значит, что скоро мы должны были прибыть на место.

- Боже, как же я чертовски рада, что уже начались каникулы! - воскликнула с облегчением Норин, делая громкость радио потише. На ее губах играла довольная улыбка. - Я так долго ждала этого лета! И у меня сейчас столько планов, что я даже не знаю с чего начать... - Она повернулась ко мне и приподняла солнцезащитные очки. - Эй, Лорис! - она пощелкала пальцами у меня перед носом. - Ты меня слышишь? Чего нахмурилась?

Я вздохнула и, кое-как поправив растрепавшие от ветра волосы, неопределенно взмахнула рукой:

- Да так...

- Так. Наша Лорис опять витает в облаках. Давай рассказывай, о чем задумалась?

- Да ни о чем... Все нормально, я просто...вспоминала, - я пожала плечами улыбнулась Норин, желая отвести от себя внимание подруги. - Пустяки.

- Нетушки. Ты явно чем-то озабочена, Лорис. Так что, колись!

- Думаю, я знаю, в чем причина, - послышался сзади голос Эллисон. - Наверное, из-за того, что твоя мама снова уехала из Сильвер Крика, я угадала?

Обладательница красивых, зеленых глаз и темно-каштановых волос, постриженных под каре и по-модному уложенных набок, с еле заметным сочувствием в голосе обратилась во мне. Она была рассудительной, серьезной и, наверное, самой сдержанной и невозмутимой из нас всех.

И в своей догадке она оказалась права.

Вскоре после наших первых рождественских праздников проведенных в Сильвер Крике, мама, так и не сумев свыкнуться с неторопливым и малозанятным ритмом жизни этого городка, решила на время уехать. Не прекращающиеся снегопады, морозы, до опасно низкой отметки, и ледяное безмолвие замурованной в молочно-белый каркас окружающей природы грозили отрезать ее от остального мира. И это пугало маму до ужаса. Как она однажды выразилась: "Я не хочу быть погребенной заживо в этом захолустье, среди этих серых и недалеких деревенщин!"

Всем в доме было видно, как тяжело ей приходится в непривычной атмосфере, где нет места бесконечной череды светских раутов и вечеринок, где роскошь и отблеск былой жизни можно было почувствовать только в стенах особняка, и то лишь в качестве гостя.

Я редко видела маму плачущей. Она никогда не давала мне возможность увидеть ее слезы. Я имею ввиду слезы отчаяния, слезы глубокой печали... В нашей семье не редко бывали ссоры, родители частенько устраивали громкие скандалы, с битьем посуды и хлопаньем дверями. И мне случалось слышать, как мама плачет, но она никогда не позволяла мне ее жалеть.

Она была сильной и храброй личностью, и пускай такое качество как самоотверженность ей сложно было приписать, мама никогда бы не бросила меня на произвол судьбы. Поэтому случай, когда я мимолетом заглянув в ее комнату, увидела, как она стоит спиной ко мне у окна и издает сдавленные рыдания, помог мне смириться с неизбежностью и покорно принять мамин отъезд.

Она гостила у своих старых друзей и обзаводилась новыми. Там, среди привычного общества, она чувствовала себя "выздоровевшей", тогда как здесь - она "болела". И хотя она оправдывалась тем, что ее отлучки необходимая мера и что, только уезжая в Сан-Франциско или Нью-Йорк, (да, в общем-то, везде, где у нее имелись хоть какие-нибудь связи) она могла найти способ обрести для нас прежнее материальное благополучие.

- Да, уехала, - ответила я Эллисон, оборачиваясь к ней через плечо и улыбаясь, силясь быть беззаботной. - А что, это так очевидно?

- Это просто мое наблюдение, - пожала она плечом. - Просто, когда твоя мама здесь, ты ведешь себя несколько иначе, чем тогда, когда ее нет. Ты становишься более грустной в это время, как мне кажется. Более... ну не знаю... молчаливой, погруженной в себя...

- Лорис почти все время такая, - хохотнув, возразила Норин. И миролюбиво улыбнувшись мне, добавила: - не обижайся, но ты часто мыслями где-то далеко.

- А, по-моему, это даже к лучшему, что твоя мама уехала, - вклинилась в разговор Сьюзи - веселая, открытая и наивная до простоты блондинка, которая устроилась рядом с Эллисон на заднем сиденье. - Ты же сама как-то рассказывала, что только тогда дома становиться тише и спокойней.

И тут с подругой нельзя было поспорить. Действительно, когда мама приезжала домой, то чуть ли не каждый день между ней и миссис Холистер вспыхивали какие-нибудь ссоры.

Обычно все начиналось с язвительных поочередных выпадов в середине какого-нибудь разговора, начавшегося совершенно безобидно. Это напоминало шипение двух кошек, с трудом выносящих присутствие друг друга. Стоило только одной с самым невинным видом хоть как-то "зацепить" другую, как другая тут же "ощетинивала шерсть на загривке". В общем, схватка всегда шла по знакомому сценарию: с каждой репликой их тон все повышался, а обоюдные обвинения выстреливали не хуже чем огнестрельное оружие. От этих постоянных словесных баталий болела голова даже у Кристофера. И дошло все до того, что нам с ним и Вульфом приходилось искать себе укрытие, куда бы ни доходили окрики двух разгневанных женщин.

- Она права, - подтвердила ее слова Норин. - Тем более, Лорис, сейчас ты реально можешь оторваться с нами по полной! Разве с твоей мамой это когда-нибудь было возможно?

- Вот-вот! Норин дело говорит! - вновь раздался высокий голосок Сьюзи. - Радуйся, пока есть возможность! Слава богу, моя мама так надо мной не печется, везде пускает, все мне позволяет... Вот честное слово, Лорис, я тебе сочувствую...

- Ой, скажи спасибо, что ты дочка мэра, причем не единственная, - перебила ее Эллисон. - Будь у тебя вместо старшей сестры брат, как у меня, вот тогда бы ты прочувствовала весь кайф родительской опеки!

- Это не Лорис нужно сочувствовать, а мне! - воскликнула вдруг Норин. - Миссис Ингрем, по крайней мере, имеет отличный вкус, не то что у моей мамы! По ее мнению, если юбка носится выше колена, а блузка облегает грудь, то это прямая дорога к распутству! Она мне уже все уши прожужжала про то, как нужно одеваться благопристойной девушке!

- Норин, а не ты ли случайно говорила, что твоя мама ставила тебе в пример Лорис? Я про то, как нужно правильно одеваться, - подколола ее Эллисон.

- Эй, Эллис, ты, что за дуру меня держишь? Взгляни на Лорис, в чем она одета? Разве это похоже на то, что покупает мне мама?

Я невольно взглянула на свою одежду: на мне был летний небесно-голубой комбинезон из льняной ткани и на кожаном ремешке, который состоял из укороченных брюк и блузки без рукавов. Ничего из себя выдающегося он не представлял, разве что был модным "писком" этого сезона. На Норин были облегающая белая майечка с символикой нашей футбольной команды, - чьей участницей она является в качестве девушки-чирлидерши, - и обрезанные джинсы с завышенной талией, которые выгодно подчеркивали ее фигуру. Естественно, эта была та одежда, что предпочитала она сама, а не ее мама.

- Девочки, не ссорьтесь! Не портите нам всем день!

- И вправду, этот спор на пустом месте, - поддержала я Сьюзи. - Знаешь, меня мама бывает тоже заставляет одеваться в то, что нравиться только ей. А джинсы и простую футболку - носить запрещает. А ты Норин хорошо выглядишь в любой одежде.

- Никто и не ссориться. Просто мама относиться ко мне как будто я еще ребенок. А меня порой так бесит! Черт, мне же уже шестнадцать лет! - Норин раздраженно вздохнула. - Ладно, - на ее лице снова заиграла улыбка, от чего на щеках появились ямочки, - у нас ведь впереди шопинг! А мой любимый папочка дал мне наказ ни в чем себе не отказывать!

- Что, на самом деле? - ахнула Сьюзи.

- Ну, как... В рамках разумного, конечно. Но в последнее время дела у него идут в гору, и по дому он не просто ходит, а вышагивает... Важно так, будто он какой-нибудь король. А как перед зеркалом гримасничает! Ну, прямо как Элвис Пресли, честное слово! - Норин расхохоталась. - Не представляете, как это смешно выглядит со стороны! Но я рада за него! Честно. Теперь, когда он столько зарабатывает, он чаще бывает в благодушном настроении, строит планы. Хочет отвести нас в свой отпуск в Майями, представляете! - со стороны заднего сиденье послышалось восторженное аханье. - Да-да! Даже мама оттаяла от такого предложения. Я сегодня просто поверить не могла, когда не услышала от нее привычного занудного наставления! Я ведь ожидала, что она настоит поехать вместе со мной, ведь мне практически с боем пришлось отвоевать эту поездку! В последнее время у нее какая-то мания, ей богу, девочки... Но нет... Только: " Будь, благоразумной, деточка. Не делай никаких глупостей". И все. - Норин снова хихикнула. - Так что, девочки - на сегодня никаких запретов!

- О Боже! Майями! Очуметь можно! - залилась восторгом Сьюзи. - Я тоже хочу в Майями! Нас папа только в Ванкувер возил, но там было скучно...

- Да что ты говоришь, - недоверчиво протянула Норин. - А кто всю неделю не мог заткнуться и бес умолку трещал о великолепной поездке?

- Да, я помню, - решила я поддержать разговор. - Ты тогда говорила, что там много симпатичных парней.

- Да, Сьюзи, - на этот раз присоединилась Эллисон, - я совершенно точно помню, как ты хвалилась, что все парни Ванкувера напропалую флиртовали с тобой. А одному ты даже хотела отдать свою девственность.

- Не правда! Не правда! Ничего такого я не говорила!

- Сьюзи, как ты могла!? - притворно удивилась я, поддевая возмущение Сьюзи. - А мне показалось, что ты девственность бережешь для своего драгоценного Робби, по которому ты слюнки пускаешь! Или ты готова уже отказаться от своей мечты?

Роберт Бун-младший был одним из тех парней в нашей школе, на кого буквально гроздьями вешаются девчонки. Крепкий, мускулистый, с тяжелой челюстью, широкими плечами и твердокаменными бицепсами, в общем, - эдакий эталон местной мужественности. Он играл в футбол в нашей школьной сборной и учился в старших классах.

- Да что ты, Лорис! - произнесла Норин. - Если бы там был хоть один похожий на нашего полузащитника, она бы его арканом потащила бы в Сильвер Крик! Она бы от себя такое сокровище никогда бы отпустила!

Мы рассмеялись, а сзади донеслось обиженное:

- Эй, это не честно! Вы издеваетесь надо мной!

Я обернулась к девушке.

- Сьюзи, мы просто шутим.

Она сидела, надув густо накрашенные розовым блеском губы, и демонстративно глядела в окно, скрестив руки на груди. Невысокий рост Сьюзи, трогательная хрупкость худых плечиков, плюс миловидное, по-детски округлое лицо с шапкой белокурых кудряшек, только еще больше придавали сходства с обиженным ребенком. Сложно было представить, что эта выглядящая на лет эдак 13-14 девушка могла суметь привлечь взгляды большого количества парней. Хотя она и была довольно симпатичной, и получить свою порцию внимания от местных ребят ей удавалось весьма умело, - за что, кстати, ее и наделили прозвищем "кокетка", - но обратить все взоры на себя способна была только Норин.

В свои шестнадцать она выглядела старше каждой из нас. И дело было не идеальной фигуре девушки-чирлидерши, не в длинных ногах или красивом лице, а скорее даже в искушенности, и в тоже время в какой-то трогательной невинности, которую она с особым искусством применяла, чуть ли не с детских лет. Очаровать она могла любого, не зря же Норин являлась всеобщей любимицей. Но именно противоположный пол - я имею в виду не только молодых парней, но и взрослых мужчин - не мог устоять перед природным обаянием этой девушки.

Я бросила взгляд на Эллисон, ища поддержки. Но та лишь возвела глаза к потолку и безразлично махнула рукой, мол, не обращай внимания, никак не заинтересованная в том, чтобы реанимировать хорошее настроение подруги. Эллисон вообще казалась отстраненной во всем, что касалось пустой, девчачьей болтовни. И в этом, честно признаться, я была с ней солидарна. Я очень быстро теряла интерес к разговорам о моде и о новых ухажерах одноклассников - темам, перетираемым в школе бесконечно.

Временами мрачноватая и замкнутая, предпочитающая юбкам удобные джинсы и бесформенные футболки, она удивительно контрастировала с Норин, которая наоборот старалась всем понравиться и одевалась так, чтобы выгодно подчеркнуть все свои достоинства. У меня даже создавалось впечатление, что именно Эллисон делает нам всем одолжение, находясь в так называемой лиге "самых-самых". Что не с позволения Норин - лидера нашей команды, а исключительно по своему собственному желанию она проводит время в нашей компании. Но у меня почему-то было стойкое ощущение, что эта мало улыбчивая девушка на самом деле не так много о себе мнит, как пытается всем показать.

- Так, Сьюзи, перестань дуться! Мы уже в городе, а ты тут брови супишь из окна. Ты мне так всех парней распугаешь!

И действительно, минуя окраину Хоупа с его дешевыми мотелями и заправками, мы въехали на центрально-проездную дорогу, ведущую в центр города.

Сьюзи мгновенно оживилась. Но реплика Норин подействовала на всех.

- Парней? - переспросили мы хором со Сьюзи.

Только в отличие от меня в ее голосе прозвучала неприкрытая надежда.

- Да. Я, знаете ли, уже свободная девушка, - невозмутимо ответила Норин.

- Что??? - воскликнула изумленная Сьюзи.

- А как же Стив? - Даже у Эллисон брови поехали вверх от удивления.

- С ним покончено! Сладкий Стивен оказался жутким занудой.

- Вы расстались? Но когда? Почему нам не рассказала?

- Уже рассказала. Эй, да что в этом такого... Ну повстречались мы немного... И все, хватит. У нас бы все равно ничего бы не получилось.

- Не понимаю, - нахмурилась Эллисон, явно удивленная поступком подруги. - Зачем ты это сделала, Норин? Ты же сама говорила, что с таким парнем как Стивен чуть ли не каждая девушка мечтает встречаться! И тебе нравилось, что он такой романтичный, талантливый. Черт возьми, да он же в прямом смысле звезда нашего драмкружка! Наша директриса его известным актером пророчит! А ты вдруг говоришь, что он зануда? Норин, ты же чуть ли не уписалась, когда он предложил с тобой встречаться!

- Ой, и действительно, он ведь так по тебе сох... - В голосе Сьюзи слышалось огорчение.

Мне тоже было жаль этого Стивена, красивого и обходительного парня, чей влюбленный взгляд преследовал Норин весь последний год. Я сама была свидетелем того, как он с растекающимся на все щеки румянцем под маской самоуверенности, подошел к ней и, запинаясь на каждом слове, предложил сходить с ним на свидание. Разумеется, мое присутствие не облегчало ему задачу, но Норин редко бывала в школе одна. Вероятно, из всех он предпочел именно меня в качестве зрителя "на первом ряду", на случай его провала. Но она, конечно же, согласилась. Ей нравилось, что кто-то из парней по ней вздыхает, а еще лучше - когда бегает, попутно совершая для нее какие-нибудь подвиги. Норин считала, что ее внимания должны добиваться, поэтому усилия Стивена были тогда вознаграждены.

- Когда вы расстались? - задала я напрямую интересующий всех вопрос.

- Вчера. - Воцарилось молчание. - Ой, и не надо так реагировать! Кто же знал, что он такой плакса! Вечно на что-нибудь жаловался: то ему тригонометрия не дается, то родители достают с учебой и не хотят, чтобы он стал актером, то еще что-нибудь... И к тому же он слишком слащавый и хилый какой-то, ребра пересчитать можно... Да держу пари, что он не смог бы меня даже на руки поднять! Нет. Это явно не мой типаж... Мне нужен кто-нибудь постарше. Кто-нибудь сильный и мужественный, - мечтательно протянула она. - Такой, что бы аж коленки подгибались! И чтобы целоваться мог как бог! Стивен, кстати, совершенно не...

Слова Норин потонули в шуме мотора, громких голосов и смеха, раздавшегося прямо со стороны моего открытого окна. Остановившийся рядом с нами на красном свете светофора, голубой потрепанный кабриолет "подмигивал" четырьмя особями мужского пола, которые пытались привлечь наше внимание. Молодые парни свистели и посылали нам воздушные поцелуи вперемежку с развязными улыбочками и фразами типа: "Эй, красотки!"; "Девчонки, давайте познакомимся!"; "Нас как раз поровну, давайте развлечемся!"

Я отвернулась от окна, так как эта шумная компания ничего кроме отвращения и желания заткнуть уши не вызывала. Но затем я справа от себя услышала:

- Эй, куколка, тебя как зовут?

Я приготовилась, и послала нахалу свой ледяной взгляд, так как учила меня Кэтрин Холлистер, в ситуациях на подобие этой, требующей кого-нибудь "отшить". Когда ей стало известно, что меня донимают чересчур пристальным вниманием в школе, а это было полтора года назад, еще только в первый месяц моего обживания нового дома, Кэтрин постаралась вымуштровать во мне определенный стиль поведения. Я должна была научиться быть холодной, неприступной и равнодушной. Чтобы при любых непредвиденных обстоятельствах я могла выйти с высоко поднятой головой.

Но тут я напрасно пыталась строить из себя неприступность, стоило только глянуть на того парня, как словно меня саму окатили ушатом холодной воды. На долю секунды мне показалось, что это Сэм. Та же клетчатая рубашка, солнце, играющее в светло-каштановых волосах и широкая приветливая улыбка.

Солнечные зеркальные очки, что закрывали ему пол лица, плюс к этому мое отражение в них, поначалу сбили меня столку. Но когда он надел их на лоб, мои сомнения - если и оставались какие-то крохи - развеялись, и стало совершенно очевидно, что это были два разных человека. Я почувствовала, как мои щеки заливает горячий румянец смущения. Я ужасно растерялась и не могла произнести ни слова. Хотя вряд ли от меня их кто-либо ждал.

Голубые глаза с томной поволокой явно смотрели мимо меня. Внимание парня целиком и полностью было занято Норин. К моему немалому удивлению она также не отрывала от него заинтересованного взгляда.

Вдруг громко и нетерпеливо затрубили клаксоны, стоявших за нами автомобилей.

- Черт! - ругнулась Норин, взглянув на мигающий нам зеленым глазом светофор. Но прежде чем мы тронулись с места, машина парней, взвизгнув шинами и заревев мотором, исчезла впереди. Правда, не раньше, чем один из парней что-то крикнув нам вслед, а затем и проделав рукой какой-то жест, грубо расхохотался.

- Что он сказал?

- Лучше бы тебе этого не знать, Сьюзи, - ответила Норин. Но по тому, как презрительно скривились ее губы, стало понятно, что это было что-то очень неприличное.

- Фу, отвратительно! - с отвращением произнесла Эллисон. - Придурки озабоченные!

- Жаль, а такие симпатичные...

- Не переживайте, девчонки! Вот увидите, найдем получше! - широко заулыбалась Норин, не отрывая глаз от плотного движения на дороге.

- А вам не показалось, что один из тех парней учиться в нашей школе? - вновь поинтересовалась Сьюзи.

- Да нет... - Отстраненно проговорила Эллисон, как видно, уже утратив интерес к возмутителям недавнего спокойствия. - А хотя подожди... Ты имеешь в виду того парня в клетчатой рубашке, что сидел у руля?

- Ага, его.

- Я его в первый раз вижу. Он не может учиться в нашей школе, я там всех знаю, - произнесла Норин уверенно.

- По моему он просто похож того парня... мм... как там его? Сэм Грейнджер, кажется...

- Точно! - подтвердила Сьюзи.

- Сэм Грейнджер? Кто такой? Что-то я такого не помню?

- Помнишь, он еще с Такером Грименом вместе тусуется. Весельчак такой.

- Ох, Такера я знаю, - и снова презрительная гримаса на лице Норин. - Он еще в пятом классе мне эта сволочь жвачку в волосы плюнул. Пришлось выстричь клок волос, так крепко она прилипла! А вот этого Сэма не припомню... А ты, Лорис, помнишь его?

- А? - из всех сил я пыталась успокоиться и сделать вид, что тема разговора мне совсем неинтересна. - Того парня? Нет, не помню.

Глаза Норин впились в мое лицо.

- А чего ты так разрумянилась?

- Я? - Я прижала к щекам ладони, словно проверяя так ли это, хотя конечно, сей факт нельзя было не заметить. Я стала размахивать руками у лица, стараясь таким способом остудить свои пылающие щеки. - Да жарко просто.

Из-за плотного движения мы стали медленнее передвигаться, и салон машины быстро заполнился жарким плотным воздухом.

- Да, ты чертовски права, - Норин снова сосредоточилась на дороге. - Но мы уже считай на месте. Надо только выбраться из этой пробки. Мы что попали в час пик? Сегодня столько народу!

- Странно, с чего бы это? - поинтересовалась Сьюзи.

- Наверное, авария или опять какую-нибудь дорогу перекрыли. Отец говорил, что Хоуп в отличие от Сильвер Крика активно разрастается: повсюду ведутся стройки, прокладывают новую магистраль, открывают сеть магазинов, - пояснила ей Эллисон.

Да, действительно. Я взглянула на стоящие по бокам дороги здания: это были рестораны, кафетерии, кинотеатры, различные магазинчики, предлагающие свои услуги мастерские и салоны. Хоуп стал заметно поприятнее и не только с чисто внешней стороны. При населении всего шестнадцать тысяч человек городок обладал всем необходимым набором жизненно-важных атрибутов крупного города, но при этом отличался приятной атмосферой, и радующей глазу ухоженностью и чистотой.

- Папа, кстати, хочет открыть в Хоуп второй универмаг, - продолжила Эллисон. - Только спит и видит, чтобы иметь свою сеть магазинов.

- Ха! - усмехнулась Норин. - То-то я смотрю, что мой папочка с твоим последнее время частенько в бар захаживают. Держу пари они там обсуждают эту задумку. А в таком деле без хорошего адвоката не обойтись, точно вам говорю!

- Странно, - озадаченно нахмурилась Эллисон, - мой отец ничего не говорил об этом. А откуда ты знаешь, что они ходят вместе в бар?

- Мама как-то закатила моему папе скандал, когда он пришел поздно и к тому же пьяный. Вот он и признался, где и с кем "отдыхал".

- А твой папа захаживает в бар, Сью? - спросила Эллисон.

- Нет, что ты! Он не может себе этого позволить! Он же мэр все-таки... Говорит: имидж не позволяет.

- Да что тут такого! - фыркнула в недоумении Норин.

- Так что же он ничего не делает для того, чтобы наш городок немного разросся? А ему явно не хватает развлечений, ну согласись!

- Элли, думаешь, я этого не знаю? - вдохнула горько Сьюзи и вдруг громко крикнула, втиснувшись между мной и Норин с вытянутой рукой, указывающей куда-то вперед: - Эй, Норин, вот там смотри как раз хорошее место для парковки! Быстрее, пока не заняли!

- Блин, Сюзи, замолчи! Я это место раньше тебя увидела, а ты тут мне на ухо орешь!

- Хорошо-хорошо! - Сьюзи снова плюхнулась на свое место. - Так вот, мой папа не против того чтобы Сильвер Крик стал лучше. Наоборот он хочет, чтобы он стал ну, типа курортной зоной, что ли. Но все и так в курсе, сами знаете... Но он зависит от жителей. Они его избрали и не хотят шумного города, а мой папа боится потерять уважение среди своих ээ... ну, этих... а, вот! Избирателей, короче...

- Короче, наш мэр боится, что его попрут с насиженного места, - поделилась со своим мнением Норин, пока припарковывала свою машину.

- Мэр и сам готов и уступить свое место любому, кто решиться ввести новый порядок и усовершенствовать жизнь нашего городка, - сказала я. - Народ со своими устарелыми стереотипами просто слишком слеп и глух, чтобы он мог увидеть в этом реальную выгоду. Люди совершенно не думают о своем будущем поколении! Сильвер Крик просто вымрет через пятьдесят лет. В городке пока еще много молодежи, но им там все равно нечего делать, ведь для них нет никаких перспектив! Город опустеет и зарастет, лес просто поглотит его! А если никто не попытается в ближайшем будущем что-либо изменить, то будет уже поздно. И мэр знает это, но он совершенно не готов идти против мнения большинства.

В салоне автомобиля воцарилась тишина. Я поняла, что своей пылкой речью просто ввергла девочек в шок. Они уставились на меня открыв рты и выпучив глаза. Вмиг я пожалела о том, что не сумела сдержаться и так дерзко выразила свое мнение.

- Откуда ты это знаешь? - спросила у меня Эллисон. Я пожала плечами.

- Это Кэтрин говорила. Она довольно часто общается с мэром, так что... - Я снова пожала плечами, неуверенная в том осуждают ли меня подруги или нет.

- Отлично! - с небольшой долей иронии подытожила Норин, выключая зажигание и отстегивая ремень безопасности. - Значит нужно выдвинуть миссис Холлистер на пост мэра, так как других подходящих кандидатов на это место я больше не вижу.

Затем она начала копаться в своей сумочке, доставая расческу и косметичку. Остальные, в том числе и я, молча последовали ее примеру.

- Значит так, девочки! Предлагаю вот такой распорядок нашего дня, - начала она, проводя расческой по своим длинным белокурым волосам. - Сначала проходимся по бутикам, затем идем в кафе...

- В Макдональц! Давайте зайдем в Макдональц! - нетерпеливо перебила ее Сьюзи.

- Ну хорошо, зайдем в твой Макдональц. А после можем прогуляться в какое-нибудь интересное место.

- Я за кино, - предложила Эллисон.

- В кино? Ничего банальней не могла придумать? - на лице Норин отразилось смесь недоумения и раздражения, когда она повернулась к ней. - Господи, девочки, для чего мы сюда приехали? Ну, за купальниками это самой собой, конечно, но кроме покупок есть еще замечательный день, который нужно использовать по максимуму! Мы же такие шикарные девчонки! Да нас вся школа знает! Да вы это и сами прекрасно знаете, что мне вам говорить... Но загвоздка в том, что мы у всех на виду. Наши родители имеют слишком большое влияние в Сильвер Крике. И мы не можем позволить себе расслабиться и вытворить что-нибудь эдакое, о чем назавтра не судачил бы весь город!

- Что-нибудь эдакое? О чем ты говоришь, Норин? - сидевшая на заднем сидении Эллисон так и застыла с раскрытой пудреницей в руках.

- О господи, девочки! Да что вы так все вылупились на меня, словно у меня две головы вместо одной! Я ведь вам не предлагаю кого-нибудь убить. Просто на время стать чуточку сумасброднее... Накрасить губы яркой помадой, юбочку одеть короче, поцеловать красивого парня, - медленно проговорила Норин, словно соблазняя, смотря каждому в глаза. - Кто из вас может похвастаться тем, что знает, каков на вкус французский поцелуй? Ну, кроме Сьюзи и меня, конечно, - торопливо проговорила она для Сью, которая уже открыла свой рот, чтобы напомнить о своей персоне. - А что касается всех остальных, то согласитесь: вам уже давно пора обзавестись симпатичными парнями! Хватит быть одинокими, нужно действовать! - решительно провозгласила она, обращаясь ко мне и Эллисон. - Нужно знакомиться! Из нас всех только вы вдвоем, что касается парней, вечно где-то в сторонке. А ты Элли, вместо этого предлагаешь идти в кино...

- Звучит как призыв к охоте, - заметила Эллисон, вздернув черными бровями.

- Считай это чем хочешь. В Сильвер Крике с симпатичными мальчиками как-то туговато, это любой подтвердит. А их тут столько, что можно не париться с выбором! Глядишь, Элиссон, и для тебя найдем кого-нибудь красавчика. Если его прежде не отпугнет твой острый язычок, конечно...

- Ха-ха, - криво улыбнулась девушка. - Но ты ведь мне подсобишь? На твой зуб уже столько жертв попадалось... Куда мне до тебя с твоим-то ОГРОМНЫМ опытом.

- Элис, - обратилась я к ней остерегающе и умоляюще одновременно. Я была просто ошарашена таким заявлением Эллисон.

- Элис, как ты можешь?! - присоединилась ко мне Сьюзи.

Казалось, ссоры было не избежать. Но вспышка гнева, быстро полыхнувшая в голубых глазах Норин, так и не занялась в полную силу. Она быстро вернула себе самообладание, и, мелькнув ямочками в милой улыбке, мягко произнесла:

- Кажется, я знаю, от чего ты Эллисон такая гадкая в последнее время. Все дело в Стивене. Ты ревновала. И ты злилась на меня за то, что он выбрал не тебя.

Эллисон сохраняла каменное выражение лица, но судя по крепко сжатым губам и упрямому вздернутому подбородку, она не спешила опровергать сказанное. Не смотря на ее попытку выглядеть уверенно, она не смогла ничего поделать с грустью, пробивавшейся через эту маску. Она отвернулась к окну.

- Ох, Элис, - ласково произнесла Норин и, потянувшись, в утешающем жесте прикоснулась к сложенным на груди рукам девушки. - Прости меня! Я не хотела обижать тебя, но я даже и понятия не имела о том, что ты влюблена в Стивена! Ты ведь не думаешь что я это специально?! Если бы ты мне сказала, что сама на него метишь, то я бы никогда не стала у тебя на пути, поверь мне! - запальчиво, с ноткой вины в голосе обратилась она к ней. - Почему ты промолчала?

- А то ты не знаешь, - пробурчала Эллисон обиженным голосом. - Он же никого вокруг не замечал кроме тебя.

Норин вздохнула.

- Элли, ты независимая и умная девушка, которая не боится быть честной. Но ты поступила глупо из-за того, что отступила, - покачала она головой и выражение ее лица приобрело знакомое мне покровительственное выражение. - Но знаешь что? Он тебя не достоин. Он слишком самовлюблен и зациклен на себе. А с твоим характером тебе нужен более серьезный и надежный парень. Знаю, знаю... - поторопилась Норин смягчить колючий взгляд девушки, который та бросила на нее из-под бровей. - Я стерва, за то, что отбила у тебя парня. Я знаю. Но так получилось случайно! Такого больше никогда не повториться, обещаю! Ты же сейчас не слишком на меня обижаешься, да? Мы ведь со Стивом уже не вместе. Он для меня как пролистанная страница в книге - все в прошлом. Ну, так что, мы все еще команда, а Эллис?

Тишина снова заполнила салон автомобиля. Все взоры были устремлены на Эллисон, и ее неловкость передавалась всем остальным.

Наконец она вздохнула.

- Да, мы команда, - ее голос был грустным, но каким-то смягчившимся и спокойным. Даже ее лицо уже не имело такого холодного выражения, и атмосфера в машине разрядилась.

- Ты же знаешь, ты можешь рассказать мне все, что посчитаешь нужным. То есть, я хочу сказать, что могу попытаться помочь тебе со Стивеном...

- Даже и не думай! - воскликнула протестующее Эллисон. - Я... я пока не решила, как мне поступать дальше... Возможно, мне лучше вообще забыть его на некоторое время.

- Хорошо, но ты должна быть со мной более откровенна, Эллис. - Норин отвлеклась на свое отражение в зеркальце косметички, куда она заглядывала, для того чтобы нанести на губы свежий слой помады, и ее тон снова стал поучительным. - Сама понимаешь, это поможет избежать вот таких неприятных ситуации.

Эллисон снова отвернулась к окну, и глядя на повернутый ко мне ее грустный профиль, я не могла не испытывать к ней сочувствие. Это было так не привычно, видеть эту серьезную и неприступную девушку слабой и ранимой. До этой поры Эллисон никому не позволяла видеть ее такой.

Я улыбнулась ей, когда она словно почувствовав мой пристальный взгляд, взглянула на меня.

- Эй, - я похлопала ей по колену, - мы с тобой.

Больше я не знала что сказать. Я ужасно хотела помочь ей, утешить так, чтобы согнать с лица печаль. Тем более что я и сама прекрасно знала, что это значит быть невидимкой для мальчика, к которому испытываешь чувство тайной и неразделенной любви.

Наверное, признаться самой себе в том, что я окончательно и бесповоротно влюблена в Сэма Грейнджера меня вынудило одно недавнее событие. Весь вечер на выпускном балу он танцевал с одной девушкой, или точнее делал вид что танцевал: бесцеремонно уставившись на ее грудь, готовый носом нырнуть прямо в ее глубокое декольте. Тогда я почувствовала себя словно мишенью для тысячи жалящих дротиков, попадающих ровно в цель. До этого я никогда не испытывала такой ревности, такого снедающего изнутри пламени. Пламени из обиды, злости и разочарования... А я глупая все это время взращивала в душе несбыточные надежды.

Внимание других парней на балу немного отвлекли меня от Сэма, и я смогла свои терзания оставить на потом. С того дня я душила все чувства и все мысли связанные с ним, надеясь на то, что помрачение сознания называемое "любовь" со временем отпустит. И наступившее лето, стало словно подвернувшейся на руку передышкой.

Я была твердо намерена больше не искать встречи с Сэмом, вычеркнуть надежду из своего сердца и дать увести себя новым приключениям. Можно сказать, сегодняшний шопинг являлся своего рода приятной терапией. Возможно даже то, что предлагала Норин, было не таким уж и безрассудным. Если существовали шансы того, что новые знакомства помогут отвлечься от этой постоянно всплывающей перед глазами недвусмысленной сцены, где Сэм держит в объятиях девушку, то я готова была их использовать.

Честно говоря, глубоко в душе я бы предпочла вариант с кино, а еще лучше - после покупок сразу же собраться и рвануть обратно в Сильвер Крик. Но это желание наводило на мысль о мазохизме, ведь как еще можно было объяснить то, что меня вдруг так потянуло в этот тихий городок, в привычную атмосферу и к людям, которые уже знают тебя и всю твою подноготную? Я же так долго от этого бежала...

- Ты такая красивая сегодня! - произнес один из учеников, с которым мне приходилось пересекаться на уроках физики и математики. На школьном балу он вдруг подошел ко мне, хотя никогда до этого не заговаривал.

Думаю, в тот вечер не обошлось без алкоголя, хотя употребление других напитков кроме пунша и газировок было категорически запрещено директрисой. Но у того мальчика смелость появилась неспроста, и судя по косящим глазам - не от выпитого пунша, которого он держал в руке. Я не поверила ему и гордо отвернулась, желая избавиться от внимания пьяного мальчишки.

- Ты мне не веришь? - вдруг воскликнул мой "ухажер". - Вот, честное слово! Все парни только о тебе и говорят! Я сам это слышал, когда был... э-э... в мужском туалете. Они спорили между собой, у кого хватит духу первым подойти к тебе и пригласить на танец. И вот... - вдруг его изо рта раздалось громкое "йик!", но словно не заметив этого, он продолжил: - я здесь... Ребята говорили мне, что у меня нет шансов, что ты пошлешь меня куда подальше...

И тут я увидела Сэма. Все окружающее просто перестало существовать для меня и голос стоящего рядом одноклассника заглушило собственное взволнованное сердцебиение. В каком-то оцепенении и немом протесте я смотрела, как он обнимает девушку за талию, а на его лице медленно расползается идиотская улыбка. Полуприкрывая в щелочки глаза, он слушал, как его партнерша что-то говорит ему на ухо. Девушка была мне знакома. Она была довольно смела в отношениях с парнями и не стеснялась этого. Ее часто можно было увидеть целующейся с кем-нибудь из старшеклассников в школьных коридорах, причем не факт, что на тот момент он являлся ее бойфрендом.

Сердце тяжело ухало в груди; пронеслась картинка предательского поцелуя...

Я отвернулась, стряхивая с себя непрошеные сцены воображения. Но стоило мне сделать это, как я наткнулась на внимательный взгляд Такера, который стоял возле длинного стола с едой и напитками, в нескольких метрах от меня. Длинные волосы отбрасывали на лицо, чернильную маску тени в дополнение к тому маскарадному полумраку, что царил в стенах спортивного зала, где каждый год проходили школьные балы. Не смотря на то, что я не могла четко видеть его глаз, у меня не было сомнений на счет того, куда был направлен его взгляд.

Белые зубы мелькнули в ехидной улыбке, и я почувствовала, как по спине пробегают мурашки от мысли, что Такер мог догадаться о моей тайне. О том, что я на самом деле испытываю к Сэму далеко не то безразличие, которое каждый раз стараюсь демонстрировать в его присутствии. Но затем на замену страху пришла злость. Да как он смеет! Как он смеет тут стоять и пялиться на меня так, словно он имеет на это право! И я послала этому наглецу свой самый высокомерный взгляд, на который была тогда способна. После чего я снова гордо отвернулась.

Громкая танцевальная музыка совершенно не гармонировала с тем, что творилось у меня в душе. На танцполе вовсю кружились мужские и женские фигуры, они то сливались, то снова разливались и весь этот калейдоскоп из мелькающих нарядных платьев и строгих костюмов заставляли чувствовать себя непрошеным гостем.

Я оглядела зал в поисках подруг. Норин и Сьюзен уже давно не было видно. Скорее всего, они до сих пор танцевали со своими новыми кавалерами, с которыми явились на этот бал. Только мы с Эллисон из нашей компании пришли без пары. Она выбежала в уборную несколько минут назад и куда-то испарилась. Наверное, ее тоже уже можно было искать среди ритмично отплясывающей толпы. Хотя это и сложно было представить, если судить по ее безрадостному настроению и неприветливой молчаливости, которых она ни в какую не хотела обсуждать с остальными.

А я, как гордая и величавая птица, одиноко стояла и подпирала стенку, делая вид, словно так и надо. На самом деле я чувствовала себя полнейшей дурой. На мне было безупречное, слепящее своей белизной платье и оно, на фоне сумрачного полотна, и переливающих лучей прожекторов, словно скандировало: "я тут!", "смотрите все на меня!". Я видела, как головы некоторых учеников были повернуты в мою сторону. И мне хотелось провалиться сквозь землю от этого не унимающегося внимания, которое преследовало меня с самого начала этого вечера.

Как же я сейчас ненавидела свое платье! Даже одобрение Кэтрин и Кристофера, которые признали меня в нем за ангела, спустившегося с небес, не смогло поменять мое мнение об этом наряде. Тем более было обидно, что тот, для кого я сегодня с особой тщательностью наряжалась, даже не заметил меня...

В отчаянии я стала пробираться вдоль стены зала, отыскивая путь для своего побега, и тут мне снова на глаза попался мой пьяный ухажер, который в одиночестве стоял неподалеку. По всей вероятности, он решил, что я все-таки его отшила, раз проигнорировала его присутствие.

Он смотрелся жалко: сутулые плечи, руки, засунутые в карманы брюк и тоскливый взгляд, устремленный на танцпол. Я, должно быть, в этом не далеко от него ушла, даже не смотря на то, что я еще пыталась сохранить свое достоинство за маской безупречного пофигизма. Меня за это можно было назвать не жалкой, а смешной.

Заводная музыка сменилась на печальную и романтичную, как раз подходящую для медленного танца. Несколько секунд я обдумывала пришедшую на ум шальную идею, и в итоге решительно, не дав себе возможность передумать, подошла к этому парню. Запоздалой мыслью было: а вдруг на этот раз он решит ответить мне тем же? Но так конечно не случилось...

- Привет. Ты... ты не хотел бы со мной потанцевать?

Честно говоря, я никогда до этого не приглашала парня на танец. И меня от этого буквально бросило в пот! Теперь понятно, зачем этот мальчик решил для храбрости "заправиться" лишними градусами.

Дик - как в последствии выяснилось в ходе разговора - сначала очень удивился. Но затем, когда он убедился, что я ни сколько над ним не издеваюсь, его лицо озарилось такой радостью, что мне даже в голову не могло прийти, насколько мое согласие на танец было для него важным.

- Прости, я, наверное, вел себя как последний придурок, - смущенно улыбнулся Дик, когда мы уже медленно кружились в такт музыке, среди остальных танцующих. - Шахнул в себя банку пива и пошел прямиком к тебе, пока кто-нибудь не оказался шустрее меня. Мне честно, очень стыдно. Но я сейчас в порядке.

И в самом деле, он казался абсолютно трезвым, если бы не запах пива изо рта, конечно. Он был довольно симпатичным, немного выше меня ростом, со светлыми, волнистыми волосами, закрывающими ему лоб и уши. Он держал меня осторожно, и даже я бы сказала слишком, словно я была хрупкой и дорогой статуэткой, которая может вдребезги разбиться от одного его неверного движения. Поначалу я чувствовала себя скованно, и мои танцевальные па казались неуклюжими, механичными. Но затем, свыкнувшись с мыслью, что мой партнер и сам с чувством ритма не на "пять с плюсом", я расслабилась и они стали естественнее.

- Блин, прямо даже не вериться, что я танцую с тобой, - вдруг выпалил он, после непродолжительного молчания.

- Почему? - спросила я.

- Ну как? Это же ты! - удивленно произнес он, словно это было очевидно. - Ты в Сильвер Крике знаменитость! Ты такая крутая... Мои друзья просто обалдеют, когда узнают, что я танцевал с тобой!

Мне стало неловко от того восхищения что выражалось в его интонации и взгляде. Было что-то не нормальное в том, что меня считают здесь какой-то особенной. Тем более было удивительно, что такое отношение являлось прямо противоположным тому, как ко мне относились в самом начале.

- Не понимаю. Я самая обычная девушка, не хуже и не лучше остальных.

- Скажешь тоже... - засмеялся Дик. - Кейн Ингрэм совершил одну из самых громких афер двадцатого столетия! А ты его дочка! Знаешь, я его считаю одним из самых умных мошенников! Стольких людей одурил, причем с таким блеском...

Я стала как вкопанная. Меня словно окатило ушатом холодной воды, и видимо это не осталось не замеченным для моего партнера, так как его восторженное выражение лица тотчас сменилось на испуганное.

- Да. Одурил, - отчеканила я, леденя его пристальным взглядом. - И теперь он за это сидит в тюрьме. Так что, тут нечему восхищаться. И не надо меня ставить в один ряд с моим отцом. Он поступил так в угоду своей жадности, и нет ему за это оправдания. Он для меня преступник, понял! Можешь передать это своим друзьям.

- Прости, - жалобно промямлил он мне вслед, когда я сбросила его руки с моей талии и рванула через толпу.

Глаза мои были полны слез, готовые вот-вот хлынуть водопадом. Не видя ничего и никого вокруг, я протолкнулась к выходу из зала и побежала в женский туалет. Мне повезло: одна кабинка там была не занята. И найдя в ней уединение, я позволила своим слезам пролиться, стиснув зубы и запечатав рот ладонью в беззвучном, неутешном страдании. Только бы себя не выдать! Только бы меня не услышали! А за дверью доносились веселый девчачий смех, пустые, ничего не значащие диалоги, дружеские подбадривания, бранные слова... Кое-что я слышала даже про себя: кому-то было очень завидно, что у меня такое красивое платье.

Вышла я оттуда только тогда, когда в туалете никого кроме меня не осталось. Я быстро умылась и припудрилась. Никто не должен был видеть подбитые крылья ангела...

Я постаралась вернуть себе холодный и величественный вид. "Подбородок выше!" - услышала я в голове наставления Кэтрин. - "Никто не может сломить твое собственное достоинство! Только ты можешь позволить им сделать это!"

Я не собиралась убегать домой, но и оставаться до конца вечера на балу, тоже в мои планы не входило. Я приняла решение вынести все это с достоинством. Оставалось только найти подруг, возможно, мне удастся "убить" хотя бы час в обществе кого-нибудь из девчонок. Но стоило мне вернуться в спортивный зал, украшенный гирляндой цветных лучей и отблесками зеркального шара, как ко мне подошел один из учеников и галантно пригласил меня на танец.

Я согласилась, сама не знаю почему, даже не отдавая себе полностью отчет за свое сказанное "да". Это был словно импульс. И я не пожалела о нем тогда ни разу. В какой-то миг я почувствовала себя на этом школьном балу словно королева, окруженная поклонниками. Вдруг исчез смысл уговаривать саму себя в своей же собственной привлекательности. Я поняла, что именно я, ища подтверждение своему несовершенству, сама себя загнала в угол, а не другие. Именно в тот вечер меня перестало волновать, что подумают обо мне эти "другие".

Больше никто не упоминал имя моего отца тогда. Но это было уже не важно. Ирония была в том, что новому взгляду на себя посодействовали не пара-тройка льстивых фраз, а именно тот разговор, разбередившие мои воспоминания о нем.

Поэтому, вернуться в Сильвер Крике после шопинга не казалось мне уж такой плохой идеей. Все-таки я там ко всему привыкла: и к местным людям и к тому, как проходят летние будни. Но с другой стороны было желание вырваться из знакомой обстановки, ощутить, какова же на вкус новообретенная свобода. Каким-то образом былые страхи уже не довлели надо мной. И мне хотелось попробовать что-то новенькое...

- Ну, что, все готовы? - обратилась к нам Норин, закрывая косметичку, когда необходимый марафет был окончательно завершен. Он бросила веселый взгляд на Сьюзен, которая с особым воодушевлением и боеготовностью воскликнула: "да!". Затем она посмотрела на меня:

- А ты что скажешь, Лорис? Готова к приключениям?

- Конечно, Норин, - улыбнулась я. - Куда же я без вас?

- Вот это правильно! - ее лицо озарилось довольной улыбкой. - Мы же команда! Мы должны держаться вместе!

Эллисон первой вышла из машины, не проронив ни одного слова. Ее подавленное настроение и предшествующий этому откровенный разговор не могли не поспособствовать напряженному отношению между двумя подругами. Норин делала вид, что ничего особенного не произошло. Но сложно было игнорировать ту внезапную разобщенность, которой не было места среди нашей компании, будучи еще совсем недавно, - всего лишь два часа назад! - веселой и дружной, распевающей песню "You Give Love a Bad Name". Оставалось надеяться, что девочки помирятся и все станет как прежде.

Только я уже собиралась открыть дверцу и выйти из машины, как вдруг Норин жестом остановила меня.

- Эй, Лорис. А ты чего не прихорошилась? - строго спросила она, разглядывая мое лицо. - Почему губы не накрасила? Где твоя губная помада?

- Я ничего не взяла с собой, - ответила я. - И потом: слишком жарко чтобы краситься.

Это было не совсем так. Правда заключалась в том, что и мама и Кэтрин строго-настрого запретили мне пользоваться косметикой, только в исключительных случаях. Считая, что не нет смыла искусственно приукрашать то, чем меня с такой щедростью наделила природа. Тем более мои пятнадцать с половиной лет в этом деле тоже играли существенную роль. По мнению Кристофера, это был не тот возраст, с которого необходимо было начинать пользоваться "боевой раскраской". Хоть я так не считала, но спорить все равно не стала.

- Какая же ты дурочка, - произнесла Норин, безнадежно качая головой. После чего она потянулась к своей косметичке и, покопавшись в ней, вытащила оттуда тюбик помады. - Вот, держи.

Она была насыщено-вишневого цвета - слишком смело для меня и даже для Норин, если честно признаться.

- Нет, Норин, ты что! - с удивленным смешком вручая ей обратно помаду.

- Да брось ты! - отмахнулась она. - Я не предлагаю тебе накрасить губы "от души". Просто придай им легкий оттенок. Он тебе пойдет больше чем мне. Тем более... - она с каким-то подтекстом взглянула на меня. - Я заметила как ты смотрела на того парня, что был в клетчатой рубашке. Тебе он понравился, я знаю. Ты просто бледненькая, и поэтому он тебе не заметил. А так ты привлечешь к себе больше внимания. Это дружеский совет, но если ты не хочешь... В общем, как знаешь. Можешь положить помаду в бардачок, если нет желания. Все равно я ей не пользуюсь. - И сказав это, она вышла из машины, оставив меня там одну.

Я уже собиралась последовать ее последнему совету, и присоединиться к девчонкам, ожидавшим меня снаружи. Но в последнюю секунду я передумала и, послав мысленно все к черту, решительно выкрутила вишневый стержень помады из тюбика. Пора бы уже вспомнить о своем высоком происхождении.

�