Аннотация: Почти не выдуманная история одного православного прихода, Беларусь, Минск
"Эсфирь на православном приходе",
или "Просто ведьмочка".
(не выдуманная приходская история)
Даже не знаю с чего начать. Пожалуй, начну сегодняшним днём, когда судьба моя кардинально поменялась. Произошло вдруг столько спрессованных воедино событий, что день этот в любом случае является ключевым и переломным. Он начало новых отношений и новой жизни, в крайнем случае, в бытовом и режимном плане.
Сегодня 20 марта 2014 года, четверг. А вчера настоятель позвал в кабинет для разговора меня, недавнего старосту прихода, и "Эсфирь", назовем ее пока таким именем.
Два слова о настоятеле протоиерее Игоре Глюкове, он из бывших военных, дослужился до майора и уволился. Непонятное и смутное время тому поспособствовало: крушение идеалов, распад империи, развал армии... Вот и прилепился к одному из строящихся минских храмов, сначала сторожем, истопником, потом пономарем, - неожиданный выверт судьбы - и рукоположение в священники. Заочно окончил семинарию, у него теперь свой приход, пять священников под началом, но об этом потом.
А вчера утром по обыкновению я выгуливал семейную любимицу "Ольву", французского бульдога, и вдруг полдесятого звонок: "Анатолий, а вы где?".
- Дома.
- Мы вас ждем. Вы должны быть на роботе с девяти часов утра.
- Наталья Леонидовна, у меня ненормированный рабочий день...
В ответ - возмущение на повышенных тонах, взрывные нотации и вразумления, я кратко ответил "хорошо" и сбросил вызов.
Сумел выбраться часа через полтора. Ехать всего две остановки троллейбусом, когда подходил к храму, снова зазвонил мобильный: "Анатолий Алексеевич, а вы где?", "Подхожу к храму, - ответил я".
- Поднимитесь на второй этаж, есть разговор, - услышал в телефоне.
В коридоре снимаю пальто, шапку, беру с собой телефон и барсетку. Захожу в класс, столы, стоявшие раньше в библиотеке, теперь расставлены буквой "Т" в новом центральном кабинете, мы только что его обустроили, покончив с затянувшимся долгостроем, - она сидит за столом, перед ней чистый лист бумаги и авторучка. Усаживаюсь напротив. Жду.
- Вот, пожалуйста, - говорит повелительным тоном, пододвигая бумагу ко мне, прихлопнула сверху авторучкой, - садитесь и пишите график работы.
Посмотрел на нее внимательно: "Уж не решила ли она окончательно выжить меня из прихода, как выдавила недавно мою жену Веронику?".
- Я счас! - быстро сбегаю по лестнице в кабинет, хватаю черную папку, в которой должностная инструкция старосты и другие документы, сажусь напротив, открываю папку и говорю: - У меня ненормированный рабочий день! Я сам планирую свою деятельность...
Она вскакивает и, перебивая меня, начинает кричать: "Это я буду планировать вашу деятельность! А вы будете подчиняться! У меня благословение настоятеля. Вы обязаны быть на работе с девяти часов утра и до шести вечера.
- У нас разве здесь режимное предприятие? - съязвил я.
- Да режимное! И будет так, как я сказала!
- Послушай, ты! Как там тебя..., - нужные слова не находились, - приходская Эсфирь! Если думаешь, что схватила Бога за бороду, то глубоко ошибаешься. Я не знаю, на кого ты работаешь, и какие цели преследуешь. Вероятно, казачек засланный? Только кем? Разберемся! Прошу учесть, что я не позволю тебе разрушить все то, что создано с таким трудом.
Она слушала сначала молча и только ехидно улыбалась, намереваясь этим выбить меня из колеи, но потом вдруг резко сорвалась и начала снова кричать. В этот момент и появилась Светлана Викторовна, поздоровалась и сразу же обратилась ко мне, чтобы я дал присланные раньше договора. Я понял: составлением договоров теперь занимается она, а ведь еще совсем недавно горячо убеждала меня, что это работа старосты, который, выражаясь фигурально, представляет собой юридический отдел прихода. И вот теперь сама будет оформлять договора.
Еще когда только в класс входил, отметил про себя, что компьютер, стоящий раньше внизу, теперь здесь. И тут же вспомнил о мышке. Включил компьютер: загорелся монитор, рука привычно накрыла мышку, дернул за колесико и ощутил, - под рукой все та же "кондовая": "А где мышка? Где нормальная мышка, которая здесь была раньше? Верните мышку на родину!".
- Я ее съела, - прокричала Эсфирь.
- Хорошо, что не подавилась.
- Ну, вы видели! Вы видели, Светлана Викторовна, как он разговаривает? Вы где находитесь? Вы хоть понимаете, где находитесь?!
- Я-то отлично все понимаю, а вот вы, - не на базаре, поди, не семечками торгуете. И не мешайте, пожалуйста, нам работать.
Она еще что-то кричала, чем-то возмущалась, грозила, но я больше не обращал внимания и сосредоточено искал письмо некой Павловой, переславшей мне прикрепленным файлом образец договора. Долго не мог найти, мучительно вспоминал, какого числа приходило письмо. Это было еще перед моим отпуском: помнится, когда Светлана приглашала меня на субботник, я сказал, что приду и передам письмо с присланным образцом.
Наконец письмо нашлось. С трудом открывается прикрепленный файл, а Эсфирь, стоя рядом, продолжает фыркать и говорить, - говорит с возмущением, еле сдерживаю себя и стараюсь не обращать внимания. Светлана всем видом демонстрирует напряженную занятость и сосредоточенность. Наконец скопировал файл и сбросил его на флешку.
В это время раздался звонок: звонил давний знакомый, белорусский поэт Микола Трофимчук, некогда работали с ним в Бюро пропаганды художественной литературы, организовывали встречи с писателями, он сообщил, что приедет в субботу и я скопирую презентацию моего первого сборника стихов "Плакун-Трава", где есть и его выступление. Двадцать лет прошло с тех пор. Иных уже нет на этом свете, остались только в памяти да вот сохранились на видео. Совсем недавно мне перегнали видеоматериал с кассеты, оцифровали в новом электронном формате.
Вволю накричавшись, начальница куда-то убежала, - мы остались в бухгалтерии одни, и я спросил:
- Ну что, Светлана Викторовна! Вы видите, что происходит? - Она только руками развела и открыла от удивления рот: "Кто же думал?".
- А ведь это же вы ее предложили, - напомнил я.
- Так я же предлагала старшей церковницей.
- Мне интересно, а кто вручал хлеб Митрополиту?
- Она... Сначала вроде бы должна была вручать Лидия Максимовна, но потом она так настойчиво начала выведывать все, влезла и добилась своего, сказала наконец, что получила благословение!
- Теперь мне все понятно.- "Что понятно?" - Все сходится.
- Что именно сходится? - не понимала Светлана Викторовна.
- Сейчас объясню...
Мой двухнедельный отпуск заканчивался пятнадцатого марта. Еще прежде с настоятелем было оговорено, что выйду на работу тринадцатого, дабы подготовить приход к приезду Митрополита. Звоню накануне Наталье, сообщаю, что завтра выхожу на работу. Она как-то замялась и, похоже - растерялась. Я вдруг почувствовал, что нарушаю какие-то продуманные и хорошо выверенные планы: "А позвоните настоятелю, обязательно позвоните", - торопливо посоветовала она. От настоятеля услышал неожиданный ответ, чему немало удивился, мол, отдыхайте пока, поправляйте здоровье, мы сами справимся, выходите в понедельник. Это меня озадачило. Что там произошло на приходе за время моего отсутствия?
Жена моя Вероника уже три года убирала по вечерам воскресную школу, заезжала после работы на полтора часа, вымывала туалеты, классы, коридор, раз в неделю наводила порядок в кабинетах. Матушка нахвалиться не могла Вероникой и всегда ставила другим в пример: и быстро, и аккуратно! Никаких нареканий по уборке воскресной школы не было. Но конфликты с новой начальницей у нее начались почти сразу. Как-то убирая коридор, Вероника заметила, что в моем кабинете хозяйничает Наталья, и тут же строго спросила: "А что это вы делаете в кабинете старосты?".
- А мне Анатолий разрешил, - смутившись, ответила она и добавила, - я же теперь его помощница, меня благословили.
- По-моему, вас благословляли на старшую церковницу.
Дома Вероника сообщила, что Наталья наводит в кабинете порядок. Меня это повергло в легкий ступор: не представлялось, как можно было осмелиться наводить порядок в чужом кабинете без присутствия хозяина.
А все началось с того, что однажды к началу второй воскресной службы храм оказался плохо убранным. По воскресным дням у нас две службы, первая в семь часов в нижнем, а начало второй - в девять в главном верхнем храме. По обыкновению придя к девяти, обнаружил, что в храме грязно. Так получилось, что уборщица меня подвела. Вчера под конец вечерней службы увидел ее уже одетой: "А вы что, уже уходите? - спросил с удивлением".
- Да, у меня дома дети одни остались, младший температурит.
- Елена, я понимаю ваши проблемы, но сегодня же вы дежурите. Посмотрите, сколько грязи натоптали! После службы обязательно надо убрать. Здесь и работы на полчаса, не более, - пройтись мокрой тряпкой.
Она обещала, что придет или поздно вечером, или же уберет завтра с утра. Обещала, и не сделала. Безответственность церковниц на приходе меня часто раздражала: как можно, называя себя православными, зная, что твое дежурство, плохо убрать храм или вообще забыть и не прийти на уборку, не предупредить даже?
Я попросил активных прихожан, и они успели к началу литургии навести порядок. Недоделки устранены, - вздохнул с облегчением. Но в обед мне позвонила матушка и устроила по телефону разнос, можно сказать, не стесняясь в выражениях. Я повинился и обещал, что впредь такое повторяться не будет.
Вторая нездоровая проблема приходской жизни, - всякую мелочь раздувать до неимоверных размеров, любую муху путем селекции превращать в слона, а затем из одной особи клонировать целое стадо бешеных животных, и гонять это стадо вдоль и поперек по людским душам. Чихнуть не успеешь, как настоятель уже в курсе, чуть что - звонят настоятелю или матушке, говоря иначе: стучат, закладывают, наушничают... И это считается в порядке вещей. Как будто при церкви и дел других нет, как сплетничать и перемывать друг другу косточки, как будто церковь Божия -не для спасения души человеческой создана Спасителем, а учреждена как некий клуб общения по интересам.
Под вечер увидел Светлану Викторовну, подошел и с улыбкой спросил: "Не понимаю, зачем же было звонить матушке?".
- Храм же был грязный.
- Был. Но от вашего звонка не стал чище. Я же своевременно организовал прихожан и за двадцать минут проблему устранили.
- Анатолий, вы мне, как староста глубоко симпатичны, - подчеркнула она, - но церковниц распустили. Кто вчера дежурил? Елена. Почему оставила храм грязным? Вот когда я была старшей церковницей, у меня все было строго расписано и таких проколов я не допускала.
- Мы все здесь взрослые люди, по-вашему, я должен воспитывать и приучать к ответственности мать пятерых детей? Кстати, Светлана Викторовна, а почему бы вам не взять на себя должность старшей церковницы? Вы в этом деле разбираетесь, успешно справлялись. Вам и карты в руки: давайте сходим к настоятелю за благословением?
Она почему-то сразу же наотрез отказалась, сославшись на множество дел и проблем. Но через пару дней подошла и предложила кандидатуру Натальи Костенко, которая недавно появилась на приходе и успешно организовала рождественский утренник: "Только бы она согласилась. Лучшей кандидатуры не найти, - энергична, ответственна". Я уже и переживать начал, а вдруг не согласится? Увидев через несколько дней Наталью на приходе, предложил ей отвечать за уборку храмов. Она согласилась сразу же, - тут же и повел ее к настоятелю за благословением.
- Отец Игорь, у нас случались проколы с уборкой храма, вот предлагаю благословить Наталью на должность старшей церковницы. Всё-таки женский глаз лучше приспособлен к делам по уборке храма.
Реакция настоятеля вообще была потрясающая: "Давно бы так!", - удовлетворенно отреагировал он, как будто давно ждал от меня подобного предложения.
И Наталья рьяно взялась за дело. Я даже особо не вникал, что она там меняет и реорганизует, предупредил только несколько раз, видя ее неистовую энергию: "Наталья, не надо так бойко с рыси в галоп начинать дело. Люди не терпят резких движений, - не разгоните людей!", - в ответ услышал заверение, что за людьми дело не станет.
Боевое крещение "старшей церковницы" случилось как раз на Крещение. Она взялась за дело как-то уж очень рьяно, энергично с энтузиазмом и огоньком, несколько пробовал сдержать ее запал: "Попридержите себя, меньше слов и больше дела".
Коль она теперь отвечала за уборку храмов, то и чистящие средства, швабры, тряпки, губки и прочие приспособления должна была закупать и выдавать церковницам. Встал вопрос, где все это хранить. Решили использовать один из шкафов в старом свечном складе, где теперь хозяйничала старшая сестричества Лидия Максимовна Кноплицкая. Еще прежде у Натальи с ней случился какой-то конфликт и теперь она несколько раз жаловалась, что чувствует себя там неуютно. Как-то мне подумалось, если она теперь моя помощница, а с Лидией конфликтует, то вполне логично будет... Вот и предложил ей: "А затем вам, как бедному родственнику ютиться в старом свечном? Переходите в мой кабинет. Вот второй ключ, - снял со стенда и подал ей, - будьте, как дома, но не забывайте, что мы делаем общее дело".
Но я никак не думал, что через день (как раз был выходным), она возьмется самостоятельно наводить порядок в моем кабинете. С этого момента, пожалуй, и начались проблемы. Еще раньше заметил, что по любому незначительному поводу она бегала на консультацию к настоятелю и просиживала у него по несколько часов. Я все удивлялся, как она своими разговорами ему не надоест, потому что заметил, после общения с Натальей на душе остается какая-то тяжесть. Сам же старался лишний раз не беспокоить главу прихода, две-три минуты, доложил, чем занимался, взял благословение и совет на предыдущие планы и - за дело. "Меньше слов, больше дела!" - несколько раз предупреждал помощницу, но она меня не слышала. И вот Наталья делает строгое замечание Веронике по поводу того, что она не сразу выбрасывает после уборки из туалета бумагу. Вероника поступала так в целях экономии, как мы обычно делаем дома: выбрасываем мусорный пакет, когда он полный, потому и возмутилась:
- Наталья, это церковное имущество! Вот если купите мусорные пакеты за свои деньги, буду хоть с тремя бумажками выбрасывать.
Она пообещала закупить дешевых мусорных пакетов и строго наказала после каждой уборки выбрасывать все в мусорный бак. Этот небольшой инцидент с пакетами дошел до настоятеля и матушки, они поддержали Наталью: зачем так тщательно экономить, ведь остается запах.
Через некоторое время у Натальи с Вероникой состоялся разговор по душам, его содержание Веронику удовлетворило, хотя начало разговора несколько смутило мою жену.
- Вероника, зайдите, пожалуйста, есть разговор, - обратилась она, когда жена пришла в воскресную школу и собиралась приступить к уборке.
- Мне сказали, что вы очень ревнива, - так начала она свой разговор, это-то и смутило Веронику.
- Кто сказал? - она только плечами пожала, - мы уже не в том возрасте, наши отношения с Анатолием давно прошли стадию юношеской ревности и неверия.
- Как бы там ни было, меня благословили быть помощницей. Я молодая, незамужняя женщина, а люди есть люди. Чтоб пресечь всякие кривотолки, сразу же скажу, что бы вы знали, я люблю другого мужчину. И не собираюсь подсиживать Анатолия, у меня есть мирская работа, работаю два через два. Два дня там, а два дня здесь, буду помогать Анатолию по мере возможности, и отвечать за уборку храмов и воскресной школы.
Вероника осталась удовлетворена состоявшимся разговором, пересказывая мне дома суть, она лишь заметила с улыбкой: "Она думает, наверное, что в твоем вкусе, как будто ты мог бы на нее позариться?".
Хотя и заверила Наталья Веронику, что "не собирается подсиживать", на деле же все оказывалось ровным счетом наоборот. Она по прежнему по любому поводу бежала к настоятелю, о чем они так долго разговаривали, ума не приложу, но часто настоятель звонил и вызывал меня к себе для разговора, как-то так получалось, что теперь они оба как бы вызывают меня на ковер, потому что Наталья всегда уже сидела там. До меня доходили слухи, что она выискивает в моей работе недостатки, недочеты и недоработки, говоря простым языком, копает под меня. Но я не обращал внимания. И вот уже сам настоятель при очередном разговоре ставит акцент на том, что, дескать, теперь у нас два старосты, а там посмотрим, у кого лучше получится. Я не стал заострять внимания на такой постановке вопроса, хотя чувствовал в этом положении какую-то двоякость. С первого марта взял две недели отпуска, чтобы продать родительский дом, который был оформлен по наследству на нас с сестрой.
Перед приездом Митрополита в четверг Наталья позвонила по городскому Веронике и сообщила, что они все "прогенералили" (ее затасканное словечко, означающее тщательную, то есть генеральную уборку), и что в пятницу Веронике выходить не нужно.
- Наталья, я вас не понимаю! Сами составили для меня новый график работы: пятница, суббота и воскресенье. А теперь говорите, что вообще не нужно приходить. Как это прикажете понимать? - жена слушала телефон и постепенно менялась в лице, под конец выпалила, - не вы меня брали на работу, не вам и увольнять! Я буду разговаривать с матушкой!
В пятницу я заехал на приход. Обошел территорию, зашел в один храм, спустился во второй, прошелся по воскресной школе, заглянул в вагончик. Везде было убрано, Наталья с Татьяной мыла крыльцо. Порадовало, что наконец появилась новая доска объявлений, по которой вел переговоры с одной фирмой. Через какое-то время Наталья позвала меня в класс для разговора с глазу на глаз, где неожиданно объявила: ее благословили быть старостой прихода.
- А кто же теперь я?
- Не знаю, настоятель хочет, чтоб вы остались завхозом. Но сказать по правде, лично мне завхоз не очень-то и нужен.
- Не понимаю, так вы же работаете в магазине два дня через два, как думаете одновременно справляться с приходом?
- Бог так устроил, что у меня на светской работе начались сложности и теперь увольняюсь. Отныне буду каждый день здесь.
- Хорошо, если это Бог устроил, а может и не Бог? - спросил я и внимательно посмотрел в ее глаза.
- Это вы так думаете с Вероникой. Кстати, по поводу Вероники, не знаю, обсуждаете ли вы дома все дела, я вчера звонила ей, - я ничего не ответил на информационный запрос, - мне в воскресной школе нужен человек, который будет постоянно находиться здесь. Веронику такой график не устраивает. Сколько она получала, восемьсот тысяч, не думаю, что эти деньги для вас так важны?
- Дело не только в деньгах, хотя они тоже не лишни для нашей семьи.
- Могу предложить ей полставки.
На том и разошлись. Позвонил Веронике, она собиралась сходить пожаловаться матушке, но когда я сказал, что матушка должно быть тоже в курсе, - жена в тот же день заехала на приход и объявила: "Я не хочу здесь больше работать. Пожалуйста, рассчитайте меня!".
Матушка после операции была вся в себе, никто не спросил Веронику, почему она уходит, никто не поинтересовался, никто даже спасибо не сказал.
Все эти события пронеслись в моем сознании за одно мгновение, и вот теперь я стоял перед Светланой Викторовной и пытался объяснить, что мне, собственно в этой ситуации понятно.
- По обыкновению хлеб вручает староста. Теперь мне понятно, почему она так форсировала события и добилась того, чтоб вручать хлеб Митрополиту. А вы хоть знаете, что день приезда Митрополита 15 марта совпал с еврейским праздником "Пурим", - веселый еврейский карнавальный праздник, в честь торжества над персидским Царем Артаксерсом. Они едят "уши" Амана. Героиня праздника - благородная Эсфирь, спасшая свой народ от гибели. А когда Митрополит уехал, такой вихрь вдруг налетел, - дубовую дверь с петель сорвало. Я не был, но мне рассказывали. Похоже, это был знак свыше. Вот и получается, что опять евреи восторжествовали.
- А что Наталья еврейка?
- Не знаю, но судя по поведению очень даже похоже. Вычисляю их не по "фейсу", как говорят, а по какой-то бесцеремонной, безоглядной наглости, столкнешься, - стоишь обескураженный в недоумении: что это было?
- А я-то думаю... Теперь и мне кое-что понятно. Она ведь меня, поди, за свою приняла, - "Крузель", почти еврейская фамилия, но ведь моя девичья... Вот я и начала подыгрывать: "Наталья, - говорю, - успокойтесь, все будет хорошо, все образуется, утрясется" - как это обычно евреи и делают, мягко стелют, да жестко спать потом.
- А вообще, не засланный ли она казачек? Наш приход для кого-то может быть очень лакомым куском, такой Храм - красавец! Вот говорят и Митрополит восхищен.
- А настоятель разве этого не видит?
- Она словно очаровала его. Он под влиянием. Сидит и сидит у него в кабинете. Смотрит на нее как кролик на удава. Она же мою Веронику с прихода в наглую так, по-еврейски выдавила.
- Неужели он не понимает? Что так нельзя делать... Единственное, Анатолий, что его может остановить, только вот это...
Тут она сделала многозначительную паузу и стала передо мной разворачивать картину:
- Он очень любит свою семью. Скажите ему, Отец Игорь, неужели не понимаете, что Наталья молодая баба, незамужняя... Что рано или поздно по приходу поползут слухи. И это будет конец вашей карьеры. Тут достаточно просто слуха.
- Нет, вы что! Я этого говорить не буду. Если это так важно, как вы считаете, то исходить должно из ваших уст. Мне он просто не поверит, не услышит, получится, что оговариваю Наталью. В крайнем случае - введите в уши матушке. Понимаете, Светлана! Матушка в больнице, а он, видимо, привык во всем советоваться, вот она и подкатилась в нужное время. Она же у него просиживала по два-три часа... О чем можно столько говорить с начальником? Вот он и попал в психологическую зависимость.
- Слушайте, а сам настоятель-то не из этих? - Я пожал плечами.- Матушка точно нет.
- У него, наверное, что-то есть, может на половину, - высказал я свое соображение, - да и рыжеватый, рыжие, - самые пархатые и матерые.
- Ну, тогда если так, Анатолий, если приход действительно жидовский, то надо смиряться и сидеть как мыши под веником.
Как же получилось, что за столь краткое время все перевернулось с ног на голову и обратилось не в мою пользу и, как я понимал теперь, не в пользу прихода и православного дела. Может быть разрушено все, что с таким трудом создавалось. А начиналось все так хорошо и просто, и вот, пожалуйста, совсем неожиданная развязка.
Впервые я обратил внимание на Наталью во время встречи с Олегом Винярским, артистом и диктором Белорусского радио, встреча была мной организована через месяца два после того, как я вступил в должность старосты. Наталья задавала Винярскому толковые и умные вопросы. Потом я узнал, что у нее с нашим просфорником Игорем Бухтеевым, вроде бы как амурные отношения, но через короткое время выяснилось, что они уже почему-то растались.
- А что вы больше с Натальей не встречаетесь? - спросил Игоря.
- Да как-то разбежались. Понимаешь, она слишком давит, у нее все быстро получается, какая-то она торопливая. Не могу я так.
Я попытлася объяснить Игорю, почему женщина ее возраста торопится узаконить отношения. Семья цементируется детьми. У Игоря дочка от первого брака, с которой он поддерживает отношения. У нее две дочки от разных мужей. И если они сойдутся, то совместный ребенок и явится связующим звеном, семейной скрепой. А ее возраст не позволяет долго тянуть с рождением. Все объяснимо: потому и форсирует события.
Рождественский утренник она готовила вместе с Сергеем Булавиным, нашим церковным сторожем, который в свое время окончил Институт Культуры и подрабатывал эпизодическими ролями в кино. Как-то придя домой после уборки воскресной школы, Вероника заговорчески объявила: "Кажется, у нас на приходе складывается новая пара. Наталья и Сергей вместе готовят концерт, словно голубки щебетали, обсуждая сценарий. И я подумала, а что, вполне возможно?". Мы обсудили с женой возможный вариант развивающихся событий, и он показался очень даже не плохим, ведь Игорек - ни мычит, ни телится.
Декабрь и январь приход был занят подготовкой к крещению, полностью переоборудовали систему раздачи воды, настоятель торопил, обещал перестрелять всех, а меня первого, если запорем Крещение.
По уборке проблем не возникало, и я пустил отношения на самотек. С одной стороны меня радовало, что Наталья строго взялась за наших церковниц, по своей доброте и деликатности я как-то мягко относился ко всем, вникал в их проблемы, никого никогда не наказывал, - вот они потихоньку и начались садиться на голову. Но с другой стороны, меня настораживала, какая-то бессердечность и грубость, Наталья сразу же хотела уволить Ольгу Пузову, мать-одиночку с тремя детьми.
Старшая церковница что-то меняла, чего-то требовала, - я всё уступал. Для повышения морального авторитета ей необходимо было официальное представление коллективу церковниц. Собрали на собрание почти всех уборщиц, пришли даже незнакомые люди, видимо будущие претенденты. Была и моя Вероника. Наталья начала сразу же говорить, хотя по логике вещей я должен был, как староста, начать собрание, изложить суть дела и представить её коллективу. Но я сидел и ждал, недоумевая, - получалось, как будто она и для меня проводила это собрание? По ситуации начал соображать, что она увлекалась речью настолько, что вряд ли мне предоставит слово, перебил, - сказал несколько слов, представил ее и ушел.
Меня очень удивило, что собрание продолжалось часа три. Рита, ее старшая дочь, ждала в коридоре и нервничала, когда через пару часов обнаружил, что собрание еще не закончилось, они все еще разговаривают, дочь снисходительно и понимающе пожала плечами и подытожила: "Надо же человеку выговориться".
Нереализованные амбиции Натальи прямо лезли в глаза, она намеренно и не всегда тактично подчеркивала, что она здесь начальник, демонстрировала свою значимость к месту и без всякого повода, сознательно или подсознательно искала любые возможности самоутверждения. Это наглядно проявилось во время проведения фото экспозиции святой Валентины Минской, на которой люди свидетельствовали о своем духовном опыте и взаимоотношениях со святой. Хотя изначально в программе выступление Натальи не значилась, она сама напросилась: с полчаса говорила только о себе, никаких явных свидетельств, тем более чудес, представить было не откуда, - обычный треп с элементами самолюбования. К тому же вместо привычных слов "воцерковление", "воцерковилась" произносила резавшее слух и явно ошибочное - "оцерковилась", "оцерковление", - на что моя Вероника, корректор со стажем, язвительно заметила: "Пусть и дальше "оцерковляется", или "подцерковлятеся", как ей будет угодно.
И вот теперь во время обеденной трапезы мне пришлось наблюдать все семейство: старшую дочь Риту, младшую Лизу и, казалось, торжествующую победу и удовлетворенную саму Эсфирь, Наталью Леонидовну Костенко. Это опять больно кольнуло меня, - сколько раз раньше Максимовна доставала меня своими расспросами "есть ли благословение на трапезу", когда я приводил на обед трудников, а совсем недавно, жалуясь настоятелю, вдруг выпалила, как самый страшный грех, что я три месяца назад без благословения покормил отца Георгия. И выдала это как тяжелейшее преступление с моей стороны. А ныне даже не поинтересовалась, есть ли благословение кормить все семейство нового старосты?
Для меня пока так и осталось секретом, откуда Максимовна узнала про отца Георгия? Дело было так. Как-то под вечер Георгий Лиськов попросил поесть, мол, устал на требах, - целый день впроголодь. Я предупредил, что это вообще-то не разрешается, но если уж так надо, тем более, я когда-то хотел, чтоб он был моим духовником, сделаю исключение. Открыл трапезную (дело было после каких-то праздников), достали с холодильника что глянулось глазу, покушали и убрали за собой. Отец Георгий тогда еще заметил: "Не объедим же мы настоятеля".
- Конечно. Все не так должно быть на приходе, - резюмировал я, - но вы же понимаете, о том, что мы трапезничали, никому ни слова, иначе меня подставите.
И вот Лидия выдала настоятелю. Откуда она узнала? Значит, отец Георгий сам ей об этом и проболтался. Как-то встретив на приходе его, спросил, он божился, что никому ничего не говорил. "Лжет!" - подумал я про себя, никто же не видел нас, наверное, сказал и сам забыл.
А вот теперь Лидия суетится, подносит всему "еврейскому" семейству новоявленной приходской Эсфири яства, готова прямо стелиться перед ней. Прочитав благодарственную молитву, подошел к аквариуму, на листике стоит 19.03. и подпись. Постучал по стеклу, рыбки оживленно отреагировали. Лидия, склонившись ко мне, в сердцах сообщает: "Я сегодня плакала".
- Чего?
- Смотри, - и показывает на бумажку.
Понимаю, что рыбки не кормлены дней девять.
- Так вот пусть не людей в пост ест, а занимается своими непосредственными обязанностями! - специально сказал громко для детей. - А вы думайте, - добавил уже для Лидии, - будьте тогда уж до конца последовательны, почему для трапезы одним нужно персональное благословение, а тут все семейство питается.
И пусть дети слышат, пусть передают своей мамаше.
Вечером вызвал к себе настоятель. Сели. Слушаем. Разговор сначала не клеился. Не умею я как-то отстаивать свою позицию. Не умею красиво говорить, наоборот срываюсь, возмущаюсь... Говорю глупости, попадаю впросак. Я знаю свою слабость, но иногда случается говорить очень хорошо, убедительно, слова сами приходят. Это когда обстоятельства складываются так, что я убежден в своей правоте, или же меня возмущает какая-то вопиющая несправедливость, тогда я вообще взрываюсь и вхожу в раж. А вот она, Наталья, умеет так обволочь тихими словесами при беседе с настоятелем, все эти усмешки, ухмылки, многозначащие фразы, и недосказанности, умолчания и какие-то неожиданные выводы. Словом, умеет напустить туману и настоятель в последнее время всегда на ее стороне, делает то, что она хочет. Как будто она из него веревки невидимые вьет.
- Отец, Игорь! Я хотел бы чтобы эта женщина ушла. Поговорим как мужчина с мужчиной с глазу на глаз.
Она не ожидала с моей стороны такого выпада, ее глаза воровато забегали. Настоятель тоже как-то растерялся, извинительно глянул в ее сторону, но согласился. Она вышла, плотно закрыв за собой дверь. Я настроился и начал говорить. Слова подбирались сами, становились в смысловой ряд, приходили нужные аргументы и образы. Но понимаю, что он не слышит меня или не хочет пока слышать. А как будто хочет поскорее избавиться. Передо мной стояло три конкретные цели, которых я стремился добиться. Первое, - четко разграничить функциональные обязанности, она - староста, я - завхоз. Хорошо. Пусть будет так, пусть каждый занимается своим. Я не лезу в ее дела, - она не лезет в мои. Добиться непосредственного подчинения настоятелю. Вернуть ненормированный рабочий день, если это не возможно, - перейти на пятидневку с двумя выходными, тем более, при моей инвалидности я и так перерабатываю поверх всяких кзотов. Выселить ее из моего кабинета. Целей оказалось больше трех, попутно я собирался выторговать еще что-то. Ах, да, совершенно забыл о концертах. Еще до отпуска предложил настоятелю проводить благотворительные концерты, а это живые деньги, каждый такой концерт - две тысячи долларов, всего лишь, чтоб приход подсуетился и продал двести сорок билетов. С актовым залом уже почти договорился с директором школы, с бардами и поэтами - тоже проблем не будет.
Я говорил, говорил... Но ни одна из моих целей не становилась ближе. Убеждал его, что она - человек деструктивный, что развалит приход, а настоятель успокаивал и доказывал обратное, что все будет хорошо. Что, мол, он тоже не щи лаптем хлебает и разбирается в людях. Сделал три серьезных захода, кружил, словно коршун над добычей, сосредоточено подбирая слова и образы спокойно с улыбкой, не суетясь. Ничего не подействовало.
- Может оказаться так, что через полгода вы будете окружены чужими людьми, вам не на кого будет опереться. Будет очень жаль, если обстоятельства сложатся так, что вы построили для кого-то прекрасный храм.
- Я ничуть не боюсь, если придет бумага с Епархии, - с радостью уйду на покой, - было его ответом.
Мне надо было спросить, чем бы он занимался на пенсии? Жаль, не догадался.
Из разговора по душам вдруг выяснилось, что настоятелю довелось даже повоевать на Кавказе: был курсантом, - их бросили в Нагорный Карабах, пусть это всего лишь два месяца, но такие месяцы обогащают опытом на долгие годы. Я тоже служил недалеко, в Закавказье. Он "воевал" в 1982-ом году, а я демобилизовался в восемьдесят третьем. Рассказал о встрече с Митрополитом, которому приход очень понравился, упомянул слова Митрополита, сказавшего, что храмы строятся на 98 процентов настоятелем, один процент отводится Господу Богу и один процент выпадает на всякие случайности. Я знал эту информацию с подачи нашего священника Александра Шимко из интернета, правда, отец Александр отводил один процент не "случайностям", а попечителям.
Напоследок перед своим уходом еще раз посоветовал, быть настороже с новым старостой, нечто в этом роде.
Все оставалось прежним, ничего я не добился от разговора. Было шесть часов вечера с хвостиком. Зашел в бухгалтерию, чтобы сдать чек Наталье, положил на стол: "Брал двести. Сто сорок девять заплатил за обрезные круги, в чеке отражено, и вот сдача - пятьдесят одна тысяча", - положил чеки перед ней, но она сидела, не шелохнувшись с непроницаемым, прямо каменным лицом. Она же не могла знать, о чем мы говорили с настоятелем "как мужчина с мужчиной", и, зная главу прихода, могла ожидать для себя кардинальных перемен. Тут в бухгалтерию забежал настоятель в бодром расположение духа:
- Как вам здесь сидится в новом кабинете, не жарко?
И он тут же нагнулся и перекрыл подачу тепла в батарею.
- Отец Игорь, не надо так делать! - сказал я, нагнулся, открыл задвижку, - это нужно перекрывать в тепловом узле. Завтра Виктор Владимирович приедет и все сделает. Вы же знаете, - у нас все на соплях.
Наталья внимательно следила за ситуаций.
- Ну, всё до свиданья! - сообщил я.
- Как, что? - растерялся настоятель, - вы уже уходите? Еще же рано.
- Отец Игорь, - рассмеялся я добродушно, - уже шесть пятнадцать, я даже переработал. Вы же сами ввели нормированный рабочий день.
Ночь прошла в молитвах и рассуждениях.
Вспомнилось, что был еще один удивительный момент. Перед встречей с настоятелем, я почему-то решил спуститься в нижний храм и приложится к иконе. Возле свечного встретил Александру Нестеровну, нашу старейшую прихожанку. Она внимательно и пристально посмотрела на меня и сказала с чувством: "Я за тебя переживаю".
- Не переживайте, все будет хорошо. Ведь я же пока здесь.
- Вы не уходите с прихода, я переживаю...
До того, как предложили быть старостой, я лет пять работал церковным сторожем. В то время было у нас на приходе три Александра: первый староста приходы Александр Нестерчук, главный подрядчик, строящий храм, Александр Нестеренок, и самая старшая прихожанка - Александра Нестеровна Толмачева. Трижды повторялось имя Александра и трижды фамилия, корень которой сводился к Нестеру Летописцу, автору "Повести временных лет", из которой мы и знаем о выборе веры Христовой восточными славянскими племенами, а фамилия Александры Нестеровной Толмачева была созвучна названию моей родной деревни Толмачево.
Вот такие очевидные знаки были указаны изначально. В то время я усиленно искал работу. Все тщетно, перепробовал разные варианты, давал объявления в интернет, в газету "Из рук в руки", ходил сам по объявлениям, звонил по знакомым - тщетно, работа не находилась. Денег семье не хватало, приходилось одалживать и переотдалживать. Единственная работа церковным сторожем, тогда платили тысяч триста, не могла решить финансовые проблемы семьи. Мои молитвы и просьбы не приносили желаемого результата. Вот и обратил внимание на бабушку, старейшую прихожанку нашего храма, которая всегда приходила за час до службы, и смиренно молилась под иконой Серафима Саровского, молчаливо перебирая четки, однажды утром, набравшись смелости, обратился к ней:
- Александра Нестеровна, может ваша молитва быстрее дойдет до Господа, помолитесь Богу, чтоб мне нашлась работа.
Она внимательно изучающе осмотрела на меня с ног до головы и через затянувшуюся паузу спросила: "А как ваше имя?". - "Анатолий".
- Хорошо, Анатолий. Помолюсь за вас.
Я попросил, она обещала, - и я совершенно забыл о своей просьбе. Прошел год, работа так и не находилась. И вдруг после того, как спустя год после операции в феврале я по скорой попал с воспалением оставшегося легкого в больницу, мне предложили быть старостой прихода. И когда я только принимал дела и уже вникал в свои обязанности, на вечерней службе, Александра Нестеровна, обращаясь ко мне, вдруг с иронией спрашивает: "А что это у нас за новый начальник такой?". Глянув на нее, моментально вспомнил о своей просьбе и меня вдруг осенило:
- Так это по вашей молитве что ли? - спросил удивленно.
- Целый год непрестанно молилась, - рассудительно сообщила она, -наконец-то Господь услышал меня.
Я тут же стал перед ней на колени и поклонился до земли. Это расстроило бабушку: "Ты не меня благодари, - показала она на алтарь, - Бога благодари!". Я повернулся на коленях к алтарной иконе, перекрестился и тоже поклонился до земли.
Через день после вечерней службы, провожая Нестеревну к машине, загорелся желанием узнать, какими словами она молилась целый год и на мой вопрос услышал такой ответ:
- Я молилась такими словами, дай Господи, Анатолию такую работу, чтоб была ему по сердцу, и чтоб Тебя не забывал.
Приложившись к иконе и услышав сочувственные слова и душевную озабоченность и сопереживание от Нестеровной, вышел на улицу. У крыльца стоял Альгердович, наш дневной охранник: "Настоятель на приходе? - спросил его".
- Да вот буквально десять секунд как пробежал.
- А матушка есть.
- Вот же она стоит, с кем-то разговаривает.
Я медленно пошел навстречу матушке, она важная медленно плыла, словно парусная каравелла, навстречу мне. И почему-то вспомнилась картина годовалой давности. Я только что стал старостой прихода, тихо брел по этой же дорожке, поднял голову и увидел перед собой Матушку: она шла в каком-то черном распахнутом полито, на голове было нечто вроде повязанной шали, и она плыла навстречу, мы медленно сходились, издали улыбаясь один одному. Тогда, помнится, мне пришло на ум сравнение, толи "царица", толи "хозяйка храма". Она шла навстречу и я медленно приближался. Улыбался, она тоже улыбалась. Кажется, тогда ей и рассказал, каким образом стал старостой прихода, то есть как раз о Нестеровне.
И вот теперь мы тоже сблизились, я поздоровался, хотел спросить о здоровье, видел ее первый раз на приходе после операции. Но она поделилась радостью: только что встретила свою одноклассницу, столько лет прошло, - но одноклассница узнала ее, прямо чудо какое-то.
- Вон она пошла, живет рядом, - показала глазами на женщину.
Мы медленно прошли молча: "Наталья бунтует, - тихо сказал я".
- Это к настоятелю, это к настоятелю, я не вмешиваюсь...
Тут раздался звонок, звонил как раз настоятель: "Анатолий, вы где?".
- На территории.
- Подымайтесь, мы ждем вас.
Я понял, что они по обыкновению ждут меня вместе с Натальей. Так началась разговор в кабинете настоятеля, в продолжении которого я так ничего и не добился, ничего не выяснил.
Ночь. Уснуть так и не смог. Мысли не давали покоя, анализировал и взвешивал, молился, и снова молился, опять обдумывал, пил валерьянку в коричневых таблетках, пробовал уснуть хоть на десяток минут, чтоб приснилось что-либо, Господь иногда меня вразумляет в снах. Будильник поставил на половину восьмого. Вспомнились опять же, события годовалой давности, когда я принимал приход от старосты Леонида и никак не мог взять в толк, почему он уходит? Почему вообще согласился быть старостой, если, как оказалось, это не совсем его дело....
Леонид Дачиловский - второй староста прихода, пробыл в этой должности ровно год. Сорокалетний закоренелый холостяк. Тихий и скромный человек, даже застенчивый. Толковый, умный и начитанный в православной святоотческой литературе, до этого работал главным инженером крупного завода, окончил школу с золотой медалью, красный диплом с отличием. Его скромность граничила со святостью. Вспоминается, заступаю на дежурство сторожем, а Лёня чистит снег. Я после операции, нельзя напрягаться, но в обязанности сторожа входит расчищать дорожки перед утренней службой. Староста работает, мне неловко. Становлюсь и начинаю ему помогать. "Лёня, уже поздно. Шел бы ты домой, я сам управлюсь понемногу". Нет, он еще часа два работает и уходит с прихода в полночь. Или другой пример. Леониду почему-то тяжело было просить прихожан о помощи. Идет снег. Настоятель ставит задачу, нужно убрать территорию. Староста становится и расчищает дорожки. Людям становится неловко. Подходят и спрашивают: "Лёня, а что ты не попросишь, чтоб помогли? Ведь только служба закончилась, людям может и в радость будет поработать во славу Господа".
- А они что сами не видят, что нужна их помощь? - было его ответом.
Для меня было открытием, когда к весне узнал непосредственно от Леонида, что он собирается уходить с прихода. Я был озадачен и долго не мог понять ни причину его прихода на должность старосты, ни его желание уйти. И когда принимал дела, все старался выяснить, почему он разочаровался в этой работе, что делал не так, в чем его ошибка.
В то время у меня тоже был период раздумий и боренией, долгих ночных бдений. Леонид как-то в разговоре сказал, что, дескать, наши духовные достижения, что мы умеем, - ничего. Вот, например, некоторые старцы и монахи произносят молитву "Отче наш" на выдохе, или даже на вздохе. А есть такие, что целый "Символ веры" произносят на одном выдохе, наберет полную грудь воздуха и на одном выдохе произносит молитву. Я не знаю, где он это вычитал и у кого почерпнул такую практику. Во время бессонных ночей тоже попытался упражняться в такой молитве. Умная молитва получалась легко, вдохнул "Господи, Иисусе Христе, Сыне и Слове Божий, помилуй мя грешного", и выдохнул те же слова. Удивительно легко получилось на выдохе произносить "Отче наш", на вдохе было немного сложнее, но тоже иногда получалось, а вот "Символ веры" на одном выдохе никак не получалось выговорить до конца, не хватало воздуха, тем более, если учесть, что правое легкое у меня удалили.
Удивительное дело дневники. В юности вел их постоянно, все записывал, помечал, что нужно сделать, с кем встретиться, даже что сказать, тогда же постоянно возил с собой и черновики. А вот последние лет двадцать к ежедневникам прибегаю время от времени, в критические моменты. И тогда оказывается, что прибегаю как раз вовремя. На днях ко мне в руки случайно попал прошлогодний ежедневник, в прошлом году, принимая должность от Леонида, тоже начинал работу с записей в ежедневнике, но доведя записи до девятнадцатого марта, почему-то оставил. Прошел год, и я опять вернулся на эту же дату. Утром, проснувшись, первым делом взял дневник, чтоб изложить план действий на наступающий день. Рассмотрел, что я писал в дневнике вчера. Значилось четыре пункта:
Задумался, вспомнил, проанализировал. И записал на наступающий день девять пунктов.
1. Доски, Степанович +!
2. Лолита - прививки+!
3. Грозов, - поздравить.
4. Ключи, Володя, - бомж, сходить.
5. Уборка, ревизия
6. Трубы, монтаж.
7. Глебов, КЗОТ
8. Сайдинг, вагончик.
9. Полки - библиотека.
И вот сейчас, спустя сутки, сидя дома и набирая этот текст, уже полдесятого вечера, бросилось в глаза, что выполнены все восемь пунктов, намеченных вчера. И выполнено все блестяще. Все получилось. А ведь в течении дня даже не заглядывал в ежедневник. Забыл только о последнем, девятом пункте: "Полки - библиотека", - кстати, этому девятому пункту даже как будто и места не хватало внизу страницы, и он был написан почему-то маленькими буквами. За целый день я ни разу не сверился с ежедневником и, несмотря на это, все оказалось сделанным.
А теперь весь день по порядку, если конечно, Господь позволит это сделать, потому что завтра нужно быть в онкологии в половине десятого для повторной пункции правого надпочечника.
Только сейчас пришла гениальная мысль: использовать "родную мову"! В субботу начну со всеми в приходе разговариваться на белорусском языке, это будет чем-то вроде моего личного щита защиты и секретного оружия. Докажу в действии, что такое Слово и насколько это серьезно.
Ну, а теперь, благослови Господи, рассказать о прошедшем дне. Вот и пролетело двадцать пять страниц текста, даже не заметил.
Итак, с чего начнем?
"З чаго пачаць? Пачну з Радзiмы,
Нейк абавязаны пачаць,
Але ѓ яе я не адзiны,
Навошта пра любоѓ крычаць?".
Появился на приходе без десяти девять. Поговорил с Александром Аздеем, серьезно поговорил. Оказывается, он отдал ключ, который ему лично в руки вручил отец Виталий, этой самой "Эсфири". Ну, не круглый ли дурак? Целый месяц окучиваю и обрабатываю отца Виталия, убеждаю, что не плохо было бы для прихода найти Александру какое-либо жилище, тогда бы настоятель, как и обещал раньше, начал бы ему платить деньги.
Александр Аздей первый раз появился на приходе в середине лета. Чисто выбрит, аккуратен, одет хоть и скромно, но в стилизованную цвета хаки военизированную униформу. Единственное, что выдавало в нем бродягу, это с десяток недостающих зубов, вместо которых зияли широкие щербины. Как сейчас помнится, сидел на скамейке около вагончика, битый час рассказывал о каких-то мало понятных мне проблемах, казалось, несет полный бред. Хотя и строил красиво фразы, умел говорить грамотно, иногда даже художественно украшая речь, но смысл сказанного казался сущей ахинеей. Какие-то домыслы, дикие предположения и нелепые версии. За что-то его держали почти год в КПЗ, потому упрятали в психбольницу, пытались лишить дееспособности, а все потому, что жена нашла любовника, и решила присвоить его пенсию. Мало того, как оказывается, и дочь его Диана, совсем не его дочь, а ее подменили в роддоме...
Второй раз он появился на приходе в конце осени, пару раз остался на ночлег в вагончике, пока это не обнаружилось настоятелем прихода Игорем Глюковым. Почти месяц мне приходилось прикрывать и укрывать его от начальства. Идти в ночлежку церковного сторожа Юрия Ивановича, содержащего в километре от храма целый приют бездомных, Аздей наотрез отказался, сославшись, что не хочет связываться с сектой. Где-то под новый год на его проживание в вагончике настоятель закрыл глаза. Александр, показал себя неплохим хозяйственником, делал мелкие ремонты, помогал на кухне и, что самое главное, - ему не надо было говорить, чем заняться, он сам находил себе дело.
Меня смущало одно, Аздею не платили ни копейки, работал за ночлег и тарелку супа, выражаясь фигурально, стал на приходе бесправным рабом. Ему даже еду подавали не в общей трапезе, как всем остальным, а носили в пластиковой одноразовой посуде в вагончик. Несколько раз я возмущался, что нельзя так унижать человека, пытался добиться у настоятеля, чтоб ему хоть что-то платили, но Глюков и слышать не хотел. Сказал однажды, что вот когда найдет жилье, тогда и будем платить за работу.
У одного нашего прихожанина, назовем его Семеном, живущего по соседству с храмом, умерла мать, которая досматривала не совсем здорового в психическом отношении сорокалетнего сына. После смерти матери, Семен забаррикадировался в квартире, не отвечал на звонки, перестал есть. Отец Виталий, после смерти матери, взял добровольное опекунство за больным на себя, отвез Семена в больницу, где последнего немного подлечили и он стал почти вменяемым. Несколько месяцев я ждал этого момента, надеясь, пристроить Аздея в квартиру к Семену. Вот отец Виталий и отдал Александру ключи от квартиры, чтоб последний завязал знакомство, притерся психологически и перешел к нему жить, но Аздей даже не соизволил ни разу сходить в квартиру к больному, посмотреть и познакомиться с Семеном, а взял, да и отдал ключ Наталье. Ну, не дурак ли?
Прогулялся с Лолитой. Когда вернулся, Светлана Крузель и Наталья уже были на приходе. То ли меня позвали, то ли я сам поднялся, не суть важно, но сразу же озадачил новоявленного старосту работой в нескольких направлениях: позвоните Виктору Викторовичу, он сообщит телефон Степановича, который должен убрать за собой хвосты, потому что не дай бог упадут доски с кровли храма и кого-либо зашибут, отвечать, как староста, будете вы; и второе, у Лолиты кончается прививка от бешенства:
- За прошедший год, Лолита трижды кусала прихожан. Хорошо, что была привита, если бы прививки не оказалось, - нас затаскали бы по судам. Учтите, Наталья Леонидовна, перед тем как привить собаку, нужно пройти дегельментизацию.
- А почему вы мне указываете, что делать? По-моему, здесь я начальник, а вы будете делать то, что скажу вам я.
- Извините, я буду делать то, что запланировано, и что уже оговорено с настоятелем и для чего все подготовлено и задействованы люди.
- А настоятель знает про эти доски, настоятель благословил?
- Настоятель в курсе. Но вдруг он забудет тебе сказать об этом. Так что давай действуй, а я пошел.
Так получилось, что походя, оказались выполненными два первых пункта, намеченные вчера с вечера.
Последовательность событий и не так важна, важен духовный смысл происходящего. Итак, ключевым событием, к которому привязывался наступающий день, было - разобрать старые трубы теплотрассы, не нужные теперь, именно на это мероприятие завязывались люди. С трубами нужно было разделаться, отсекая все лишнее. Юрий Кремз привезет болгарку, Виктор Патиевский появится к обеду, Александр Аздей раскопает часть труб, закопанных в земле, и все вместе обрежем бывшую теплотрассу.
Начал искать штангельциркуль для замера диаметра трубы, чтобы согласовать размеры с Павлом Желтком, прихожанином, подрядившимся смастерить для храма поручни и сделать упор для центральной двери. Он уже заплатил из своего кармана четыреста тысяч за трубы, может сгодятся и трубы старой теплотрассы? Осталось замерять диаметр трубы, позвонить ему и согласовать. Штангельциркуль у меня всегда стоял в вазочке вместе с карандашами и авторучками. Ищу, но не нахожу. "Это же надо додуматься, наводить порядок без меня, - начинаю злиться, - в моем видимом беспорядке, я мгновенно находил нужную мне вещь". И где его теперь искать? С наведения порядка в кабинете, собственно, и началось ее восхождение. Уже через какую-то неделю настоятель и сообщил свое решение, мол, теперь у нас на приходе "два старосты". Я промолчал, присматриваясь к маловразумительной ситуации, которая разворачивалась. К чему он клонит? Почему ставит нас в какие-то непонятные соревновательные отношения, да еще как будто намекает, там посмотрим, кто будет лучше справляться. Слава Богу, что я поднажал на него после Крещения, и наконец-то оформили меня по трудовой. А тянулось это с первого апреля до самого Крещения. Сначала ждали казначея, главного бухгалтера прихода, уехавшего к дочке в Англию, по возвращении, выявились еще какие-то отсрочки, потом забылось за наступившими делами и заботами, навалились дела, да и я как-то упустил, - жизнь понеслась колесом. Уже вроде бы и напомнить неловко. И вот на Крещение, вложив столько труда и сил, соорудили целый агрегат для раздачи крещенской воды, впервые раздавали воду прямо в церкви Ксении Петербуржской. Словом, кардинальные перемены, если сравнивать, - земля и небо: раздача воды в прошлые годы и нынешнее Крещение. И тогда же случилось как бы боевое крещение новоявленной старшей церковницы Натальи. Она как-то очень резко взялась. Я бы сказал даже, очень грубо. Уже на следующий день, когда Светлана Крузель поинтересовалась, как, мол, тебе новая помощница, я с сожалением констатировал:
- Не знаю, Светлана, похоже, что я нашел себе могильщика.
И тогда же во время праздника, когда настоятель опять чем-то оказался недоволен и по-военному наехал на меня прямо при церковнице Розе, мол, Анатолий, если не справляетесь... Я не сдержался и ответил резко и дерзко. В ответ услышал приказной тон бывшего офицера: "Есть!" - с издевкой сказал я.
- Есть на заднице шерсть!
- Не нравится, ищите другого старосту, - не сдержавшись, заявил я, - с первого февраля я не работаю. Ищите замену. Кто я здесь? Никто.
- Это я буду решать, кому работать и кому не работать.
- Нет! - опять резко возразил я, - здесь решаю я. Потому что я в любое время могу уйти, и вы меня ничем не удержите. Я здесь - никто и зовут меня никак.
Что-то говорил еще, не помню уже. После разговора Роза сделала круглые от удивления глаза: "Какое хамство с его стороны, впервые вижу!"
Настоятель по-видимому почувствовал, что перегнул палку и притих на пару дней. Выжидал.
И вот спустя несколько дней, проходя вместе с матушкой в хорошем расположении духа, заглянул в третий класс: я за компьютером! Для него, кажется, - наиприятнейший момент застать меня за компьютером, как будто застигал на месте преступления. Я всегда терялся, словно, на самом деле согрешил в чем-то. А тут он как-то с добродушной улыбкой спросил: "Как жить дальше будем, Анатолий?".
Я встал и спокойно изложил претензии. Уже почти год, как мою вторую группу инвалидности заменили с "нерабочей" на "рабочую". А это значит, что меня нужно или оформлять по трудовой, или же становиться на учет в цент занятости и имитировать поиск работы. Наконец-то дело вроде бы сдвинулось. Он пообещал, что с первого января меня оформят по трудовой. Кстати, я до сегодняшнего дня даже не удосужился убедиться, что я действительно оформлен.
Вчера оборвал свою запись, не дописал, как намеривался изначально. И вот целую ночь - снова бессонница? Нет, не бессонница, в православии это называется "ночным бдением". Бдите и молитесь, дабы не пришел вор, как тать в ночи. Надо все-таки было дописать вчера.
Просто вчера в нашу спальню сошлись сыновья, и я начал рассказывать, как познакомился с их мамой. Старший вроде бы определился с работой, думалось, получится устроить его в Национальную библиотеку, потому был вариант "Министерства культуры", потом сам он ездил в какую-то спортивную газету, а вчера под вечер пришел с уже почти готовым решением.
- А не пойти ли мне на полставки в соседнюю школу "педагогом-организатором"?
Мы с Вероникой естественно подержали. Тем более, что это его решение. Вот и получилась неожиданная семейная идиллия. Я рассказывал, как сам выбирал работу, вразумлял сыновей, как надо поступать по жизни: "Главное, в любой работе ищи удовлетворения души и духовного роста, развития. На любом месте можно чему-то научиться". Вчера он в шутку вроде бы сказал, что в идеале хочет, чтобы ему заказывали, например, статьи, он писал бы их, а в ответ за это носили бы чемоданы денег, и он бы не знал, куда их складывать. Неужели у Николая сохранилось тяга к литературному творчеству? В детстве у него получалось писать неплохие стихи и прозу, но со временем почему-то вдруг потерял интерес к творчеству, став к этому делу совершенно равнодушным. А тут вдруг такое заявление.
Ладно, это наши дела семейные, и вам знать об этом не совсем обязательно. Вернемся к нашим баранам. На чем мы вчера остановились? Так вот, значит, настоятель обещал, что я с первого января работаю официально. Но ведь настоятель есть настоятель, как говаривал один из наших священников: "Настоятель - хозяин своего слова: слово дал, и слово забрал обратно", - мне такая сентенция очень понравилась.
Как будем жить дальше Анатолий? Вот так и будем жить. С Богом в душе и с правдой в сердце. А то выходило раньше, почти год тянул и мурыжил, то я староста, то я не староста, то это не так, то другое не этак. Наконец-то оформил по трудовой, и вот тебе и раз, прошло каких-то два месяца, и я уже снова не староста.
Наконец мне надоело искать штангельциркуль и я решил найти виновницу пропажи, - Наталью.
Сталкиваюсь с ней на коридоре: "Наталья, где мой штангельциркуль?".
- Откуда я могу знать, где ваш штангельциркуль, Анатолий Алексеевич?
Хорошо хоть приучил ее "на вы" обращаться, а то - торговка торговкой.
- И вообще, кто вам позволил убираться в моем кабинете без присутствия хозяина?
Она опять начала что-то возмущаться и кричать. Орала очень сильно, в воскресной школе были люди и многие слышали. Кстати, еще раньше, когда она начала повышать голос, я тут же набрал мобильный настоятеля и сказал: "Отец Игорь, Наталья тут буйствует, и орет на меня. Ставлю вас в известность, что на меня может кричать только моя жена, и то если ей будет позволено". Потом еще сцепились по какому-то поводу, и эта кобыла, она почти в два раза крупнее по габаритам, заталкивает меня в кабинет, закрывает дверь изнутри на замок, - снова берет на горло. Я машинально отталкиваю ее в сторону, открываю замок и выбегаю на коридор. И только через минуты три до меня вдруг доходит, что могло вообще случиться. Ведь она могла меня спровоцировать на драку, порвать на себе одежду, а то и вообще прокричать, что я пытался ее изнасиловать. Тут я вообще ужаснулся.
За день до этого на приход приезжал Виктор Викторович, прораб нашей стройки, искал какие-то старые рубильники, как бы между делом поинтересовался, когда он наконец заберет свой железный сарай, а теперь смотрю в окно, - они уже грузят его на "МАЗ". Меня это обрадовало, потому что открывается нормальный фронт работ на недели две. А за две-три недели, многое разрешится само собой. По свежим еще неостывшим впечатлениям пересказываю Виктору Викторовичу про дикую выходку Натальи, он подтверждает мои смутные догадки и говорит: "Когда пару недель назад клали обвалившуюся плитку, - она всех достала: я женщина, говорит, свободная, мужа нет... Ухватки такие стремные".
И вдруг Виктор Викторович неожиданно спрашивает:
- А она случайно, не из бывалых?
- Проститутка, что ли?
- Да, нет. Может, сидела где? Я на Украине работал когда-то в женской колонии, и вот тамошние сидельцы очень похоже себя вели.
- Слушай, ведь она дважды была замужем, один муж умер, а второй вроде бы сбежал от нее. А если женщина повторно выходит замуж, меняет фамилию, то ее данные сложно пробить.
- В трудовой книжке все отражено.
- Так надо взять и пробить, у меня есть знакомые. Ты скажи об этом настоятелю.
За трапезой я начал анализировать, почему это вдруг Татьяна в последнее время сделалась тенью Натальи? Почему постоянно как-то ехидно ухмыляется, словно знает какой-то секрет? Еще раньше это бросилось в глаза нашему сантехнику, несколько раз спрашивал меня об этом. И вообще, с чего это вдруг, за какие такие коврижки Наталья приблизила к себе Татьяну? Как будто в каком-то тандеме работают. Я внимательно присмотрелся за трапезой, к Наталье и Татьяне и почти убедился, что они вместе где-то сидели на зоне. И вот теперь все это организовали, внедрились и почти уже предвкушают победу. И даже здесь за столом Татьяна время от времени таинственно улыбалась своим тайным мыслям. Я стал внимательно следить за обеими. Так и выходило, все больше убеждался в этом: Наталья - "пахан", этакая матерая бандерша, а Татьяна - у нее на побегушках, одним словом, - шестерка.
- Ты что подмазку съела? - неожиданно спросил Татьяну, когда она в очередной раз, не сдержавшись, давилась смехом.
Она так непонятно глянула на меня, как на зачумлённого, а я спокойно и рассудительно объяснил, что это значит "съесть подмазку", когда человек без причины смеется. Потом зашел разговор о возрасте, она оказалась лет на семь моложе меня, что меня удивило, и тут выдал на гора резюме: "А лицо такое, как будто четыре зоны стоптала".
Мне даже показалось, что лицо Натальи незаметно дрогнуло всего лишь на мгновение, но осталось непробиваемым, не выдала себя ни одним движением. Даже вида не подала, что их вот-вот раскроют, как будто даже не слушала, о чем мы говорим за столом. С нами трапезничала Светлана Викторовна и у меня уже на языке вертелась фраза:
- Все понятно, Светлана! Вызывайте милицию, - но я так и не сказал.
Одним словом, после обеда совместно с ребятами благополучно обрезали трубы, я взял благословение настоятеля, на следующей неделе приступить к обивке сайдингом вагончика. И серьёзно начал обдумывать ситуацию в приходе. Все сходилось. Уже начал подозревать и Алесандра Аздея, он тоже постоянно ухмыляется себе в ус, тоже, наверное, из их банды. Вполне серьезно и основательно решил, что на приход пробивается законспирированная криминальная банда. Кричащие факты с явной очевидностью свидетельствовали об этом. Начал вспоминать, кто и когда появился на приходе, при каких обстоятельствах, кто кого привел и рекомендовал. Когда с Виктором Владимировичем разбирали вещи в моем кабинете, он все пытался выяснить: "Так это она тебе сказала проводить инвентаризацию?" - "Вот и это, - подумал я, - провести инвентаризацию, чтоб наверняка знать наперечет все ценности прихода".
- Да я и сам собирался давно, все руки не доходили. Как только стал старостой, сразу же хотел навести порядок, чтоб знать, что и где лежит, сколько и чего имеется в наличии? Потом подоспели другие дела, так и не дошли руки.
И вот когда разгребали в кабинете вещи, записывали наличие, начал картинно вырисовывать Виктору, как можно спланировано внедриться в православный приход. Есть, скажем, жадный поп, которому приглянулся некий храм. Нанимает он команду, естественно, платит задаток наличными и ставит задачу: "Устроиться на работу в приход на ключевые должности, и потом скомпрометировать настоятеля таким образом, чтоб он с треском вылетел из прихода!". Задача поставлена, деньги заплачены. Началась работа. Жадный поп со своей стороны зондирует почву в Епархии, чтоб в нужное время оказаться в нужном месте. Настоятель скомпрометирован и с треском уходит на покой, жадный поп оказывается под рукой у начальства и назначается новым настоятелем прибыльного прихода. И полностью рассчитывается с подельниками, которые помогли получить прибыльное местечко. Может такое быть? Вполне.
Одним словом, говорил Виктору всякие глупости. А все потому, что в толк не мог взять, откуда вообще взялась эта Наталья и кто она такая? И почему настоятель так легко поддался ее влиянию?
Запомнилось и такое сравнение.
- Ведь может быть и так, Виктор. Представь. Сидят на зоне люди, этакие "клюквенники", специализирующиеся на воровстве церковных ценностей, есть такая категория среди воров, - сговариваются ограбить богатый приход. Освобождается из тюрьмы первый, - устраивается дворником; через год второй выходит, - каким-нибудь ночным сторожем приспосабливается; другие самые низшие должности постепенно занимают и когда выходят основные действующие лица, типа претендентов на старосту, какие-нибудь интеллектуалы, психологи, когда они появляются на приходе, все низшие должности захвачены. У них теперь везде свои люди. Ограбить такой приход при организованном и продуманном плане совсем просто, понимаешь?
- Ведь когда я еще сторожем не работал, нас один раз уже грабанули. Дело так и закрыли. Килограмма полтора золота и серебра унесли. Знаешь, есть такая традиция жертвовать иконам за исцеление золотые кольца, цепочки, крестики... Две иконы нашего храма Иоанна Кормянского и Ефросиньи Плотской были щедро увешаны золотом и серебром. Дверь храма не взламывали, открыли ключом снаружи. Есть подозрение, что сделали это наши же сотрудники, одна устроилась церковницей, а муж - ночным сторожем.