Обитатели той позабытой весны,
возжелавшие миру явить волшебство -
эти люди давно никому не нужны,
эти люди не могут давно ничего.
Им мерещились недруги и западни,
их дороги всегда превращались в круги.
Изводили годами бумагу они,
даже в солнечный полдень не видя ни зги.
Временами им слышалась музыка трав,
увлекали сказанья ночного дождя.
Даже мыло купив, даже петлю связав,
даже крюк подходящий в гостиной найдя,
продолжали бояться они пустоты,
доверять наваждениям и ворожбе,
словно не были сами настолько пусты,
что служить барабаном могли бы судьбе.
Бестолково свои скоротавшие дни,
постигая значенье словес кружевных,
чем-то все-таки мне симпатичны они,
что-то было чудесное все-таки в них.