|
Лика. Танец Тхалари
Музыка-вдохновение в иллюстрациях.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СОБЛАЗНЕНИЕ
Я скромно (и вместе с тем обольстительно) улыбнулась. Заманивайся, глупый... Тягуче и сладко потянулась, разминая болевшие кости, взмахнула шевелюрой, пряча лицо в черных густых прядях. Косо глянула - смотрит. Смотри...
Первое па... Нежное, чувственное, ленивое, словно нехотя, на пробу, тяжелое и приземленное. Я встала. Шагнула, потом словно передумала и, сползая по стеклянной стенке, вернулась на место, села, вытянув и сложив одну на другую ноги. Скинула тапочки, так напоминающие балетки... Но гораздо лучше танцевать босиком...
Второе па... Легла, не сводя с него глаз. Мое лицо по-прежнему прикрыто волосами, ничего, кроме сверкающих глаз, не видно. Одна нога вытянута вдоль стенки, другая согнута в колене и смотрит прямо на него.
Лежу так где-то час. Хочется спать, встать, снова размяться, хотя бы перевернуться на другой бок и сменить позу. Должна лежать. Должна.
Третье па... Спустя полдня становлюсь на четвереньки, прогибаюсь, смотрю в окно, сквозь которое проглядывают солнечные лучики, улыбаюсь. Искренне, неподдельно радуюсь новому дню.
Танец - это всегда эмоции. И они должны быть настоящие, хотя бы наполовину. Радость жизни, неприятие клетки - все это есть. Умение соблазнять - тоже. Желание? Должно быть Я же хочу выжить.
Четыре... Я встаю, верчусь на месте, ловя солнечные теплые лучи в ладони, примеряю их на себя и, маленькими, крохотными, едва заметными, солнечными брызгами одариваю этого. Он должен научиться меня понимать, хотя бы чуть-чуть... чтобы захотеть отпустить.
Пять... Я танцую.
Шесть... Становится жарко. Очень жарко. Настолько, что хочется сбросить с себя всё. Все лишнее. Все ненужное. Я не могу терпеть жару и принимаюсь сдирать с себя одежду. Это не часть танца, но я уже не могу себя остановить. Мне жарко. Краем сознания думаю, что неплохой стриптиз тоже может помочь в этом деле. Пусть. Пожалуйста...
Семь... Позже я поняла, что моя страсть к красивому белью, спасла меня от полного позора. А пока... А пока я продолжала танцевать, изгибаясь, уже откровенно его соблазняя.
Но все, что мне удалось: лишь легкий проблеск интереса в глазах избитого соседа из другой камеры. Он тоже пробовал бежать, пробовал искать свой путь - неудачный, к сожалению. Хотя кто знает, может ему еще повезет...
Сосед пожелала мне удачи. Искренне. Теперь я просто обязана победить.
Восемь... Я начинаю чувствовать холод стеклянных стенок, к которым я прижимаюсь... Пора заканчивать. Блудно, как уличная гулящая кошка, призывно улыбаюсь. Зову его, маню... Ну почему же ты не идешь, глупый???!!!
Девять... Я рухнула, как подкошенная на пол. Перед тем, как окончательно померкло сознания, я услышала усмехающийся голос из динамика:
- Только себя измучила... Зря все это...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДЕПРЕССИЯ
Весь следующий день я плакала. Молча. Отвернувшись к темной стенки, чтобы никто не видел. И не вздрагивая, чтобы даже не подумали. Слезы душили, хотелось вопить, кидаться на стенки, кататься по полу, терзая себя когтями, ломая кости зубами.
Бездарность.
Жгучая, тупая боль внутри подтверждала: дура.
Малолетка. Неопытная тварь. Кретинка.
Права была Тома, когда говорила, что подобным мне нет места на важных заданиях. Наше дело: сидеть дома, готовить борщ и ходить в охоту на полевых мышек...
Бесталанность.
Кривоногая жаба. Ползающая сойка. Не тхалари.
Не тхалари. Больше не тхалари.
Забыла. Всё, забыла! Баста! Нет больше тхалари Ликари! Есть глупая дура и бездарность Лика. Вот она пусть и выкручивается.
За-са-да-а-а-а...
От жалости к себе хотелось куда-нибудь зарыться. Глубоко-глубоко. Разрывать ногтями (когтей ведь у бездарности Лики нет) этот темно-матовый пол, погружаясь все глубже и глубже, все дальше и дальше...
- Тхалари Ликари в допросную.
Я не пошевелилась. Здесь таких нет. Здесь есть дура Лика. А она никак не может носить гордое имя танцующих оборотней.
Обладатель бесшумных шагов подошел к скорбной кучке оставшегося от тхалари, постоял, повздыхал и поднял за мышки. Как только он определил меня в вертикальном положении и отнял руки, я рухнула на пол. Вот так, с размаху, шмяк. Ничего не хочу. Ничего не желаю. Меня тут нет.
Меня снова поставили на ноги, но теперь не отпускали. Лица я не поднимала. Те, кто видел красавицу тхалари, не должен видеть зареванную дуру Лику.
- Дурит, - бросил голос, который я часто слышала из динамика. Безразличный, равнодушный... Так и должен относиться настоящий охотник к безвольным и слабым существам вроде меня. Презирать.
Меня как набитую войлоком куклу потащили в допросную. Охранник и гонец поддерживали и тянули меня за под мышки, а мои ноги решили ничем им в этом деле не помогать - вяло ползли следом за телом, потому что ничего другого им не оставалось.
Представляю, как им стыдно за меня...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЛЮБОПЫТСТВО
В допросной нужно было всего лишь подписать какую-то бумажку. Что-то вроде "признаюсь во всех собаках, на меня повешенных. обязуюсь не избегать справедливого наказания.
Хорошо еще, что пыток не было. Тогда бы остатки сознания тхалари Ликари совсем бы меня покинули, не выдержав окончательно падения.
Я бы рыдала, как униженная шлюха и жалобно молила о пощаде...
"Что-то сломалось после того танца. Что-то... А что? И можно ли это восстановить?"
Такие вот несложные вроде бы вопросы витали в моей голове. Мне нужно было думать, безразлично о чем: лишь бы о чем-то. Лишь бы не сойти с ума. Лишь бы не потеряться...
Стало стыдно перед соседом. Он-то наверняка все видел.
Бросила косой взгляд на него и замерла.
Соседняя камера была пуста. Совсем. Дальше - дальше там были еще люди, нелюди, всякие-разные. А вот тут - совсем рядом - под боком - никого.
Сердце ухнуло.
- Его перевели, - ответили на мой не сформировавшийся (хотя я и не собиралась его высказывать вслух, даже задумываться боялась) вопрос.
Ответил охранник. Я удивленно на него обернулась. А он смотрел уже куда-то в другую сторону.
- Спасибо, - прошептала я. Неизвестность всегда страшит. А так... так я хоть знаю, что он пока еще жив.
Но охранник вряд ли услышал мою благодарность, которой я сама мгновенно застыдилась.
Я села на свое привычное место - у стенки, напротив поста охранника, в более удобную позу - позу лотоса. И просто смотрела, наблюдала, как он работает. Больше нечем заняться. Раньше хоть с соседом перемигивались.
Перед ним на столе лежал набор клинков, кипа бумаг, еще несколько скрученных свитков и вазочка с разными перьями.
Сначала он разбирал бумаги, недовольно хмурился, скептически усмехался, откровенно хохотал над некоторыми. Безразлично сворачивал в ком и выкидывал в ведро, где сжигал. Некоторые откладывал в сторону.
Потом принялся за перья. Большую часть выбросил, немного оставил, добавил своих.
Он совсем недавно пришел на это место, поэтому только осваивается. Поэтому я и решила попробовать его соблазнить.
Ножи были его. Он ловко распределил их по потайным карманам, и я через некоторое время с трудом смогла вспомнить, что они есть.
Неожиданно он мне подмигнул. Как своей сообщнице. А я дернулась, как безумная, и врезалась затылком в стену. Было больно, и я едва сдержала слезы. Решив быть Ликой, я стала до ужаса сентиментальной, и теперь эти прозрачные капельки можно было увидеть на моем лице по любому поводу. Дождливая погода. Когда кого-то уводили на допрос и приводили избитыми, уводили на казнь. Когда я слышала, как надзиратели равнодушно рассуждают, как лучше убить.
Когда у него был выходной, я немо выла внутри.
Вот так. Неумеха решила танцевать соблазнение, и соблазнилась сама...
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ЭГОИЗМ
Меня больше не допрашивали. Вообще не трогали. Кормили, как полагается - и ничего более. Иногда еще бросали рассеянные взгляды, как будто не знали, что со мной делать...
Я начала разговаривать, сама с собой, но внутри обращалась к нему. Еле слышным голосом несла всякий бред. Ничего компрометирующего тхалари, нет. О детских обидах. О радости первого солнечного лучика. О страхе зимней стужи.
Он продолжал разбирать бумаги, не поднимая на меня взгляда.
Я даже не знаю, слышал ли он меня.
Лучше бы нет.
Но в какой-то день он ответил:
- Все будет хорошо.
И снова замолчал.
А через неделю было летнее солнцестояние. И я не могла оставаться безучастной к этому, пусть и не редкому, но великому дню для всякой тхалари. Я позволила себе снова стать тхалари Ликари. На один день. Ведь мне так этого хотелось. Может, я и не признавалась, но знала об этом. Каждой тхалари хочется быть собой. Я была Ликари, меня так учили, меня так воспитывали. Я так жила...
С утра я думала, что танцевать. Редко об этом задумываюсь, танцую обычно первое, что ляжет на душу. Но сейчас... Мне хотелось многого. При помощи танца я могла сбежать сама. При помощи танца я могла освободить кого-нибудь. При помощи танца я могла... Наиболее правильным было второе. Но больше всего мне хотелось последнего.
Разбить барьер между нами. Я хочу, чтобы он меня понимал.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ВЗАИМНОСТЬ
Робкий шаг... Поворот... Все, как в первый раз, когда до смерти боишься ошибиться, сделать неверный шаг, подвести наставницу. Только теперь я боялась подвести то, что чувствовала.
Я не хотела, чтобы моя любовь полетела в Тартар. Пусть о ней хотя бы узнает Солнце, если не он.
Я целиком отдалась танцу. Долгому танцу. Длиною в целую жизнь. Я не сразу поняла, почему по лицу текут слезы. Почему так замирает сердце. Почему так страшно посмотреть по сторонам. Почему так стыдно поднимать глаза на свою Богиню.
Почему в воздухе буквально звенит все от напряжения. Почему мускулы плавятся от боли раньше времени.
Не удержав силы, я сгорала. Мгновенно и верно.
Безответно.
Больно.
Решившись, я бросила взгляд на него. Он стоял замерев и смотрел на меня. Пожалуй, этот взгляд лучшее, что я видела в этой тюрьме.
Самое приятное, что я чувствовала в этой жизни.
- Я тебя люблю, - в танце нельзя говорить, но мне уже все равно.
- Поэтому ты горишь?
Я вздрогнула и на секунду остановилась, чтобы снова продолжить танец саморазрушения.
- Тебе какое дело? - грубо огрызнулась я. В дело ввязались гены мамы, ненавидящей всезнаек и понимашек.
- А, может, я тоже люблю?
- Может? - горько усмехнулась я, не переставая кружиться по камере.
- Неуклюжее признание, согласен. А без "может" примешь его?
Я споткнулась и еле успела подхватить хвосты танца. А то бы все закончилось очень быстро, и я не смогла бы продолжить разговаривать...
- Это может что-то поменять?
- Поменяет, - с уверенностью ответил он.
- И как?
- Если мы попробуем - у нас получится.
- Ну раз ты такой смелый... - храбо звучит, да все внутри трясется от страха.
В этот момент наши глаза поймали друг друга и больше не смогли отпустить... Мы сделали шаг навстречу друг другу, но...
СТЕНА, между нами СТЕНА...
И внутри такая злость поднялась на эту треклятую стену, на эту нецензурную тюрьму, на эти несуразные глупые правила...
Я ударила кулаком изо всей силы. И вдруг оказалась у него в руках. У него на левой, как и у меня, оказались разбиты костяшки. Мы вместе ударили.
Черт, такой счастливой, я себя еще никогда не чувствовала! Хотелось хохотать, смеяться, подбрасываться им в воздух. Но, вместо этого, я знала, мы должны были быстро, очень быстро уходить отсюда.
- Мы побежим на юг, - прошептал он мне.
Справка
Тхалари - солнечный танцующий оборотень.
Историческая справка: в этом мире ведется война между оборотнями и охотниками.
Эпилог? Мораль? Итог?
Как уже известно, Главная героиня - оборотень, Главный герой - охотник. Им придется бороться за свою любовь. И не им одним...
И у них это получится. Обязательно.
|