http://www.litres.ru/ekaterina-serebrova/zabludshie-vo-snah/ (либо поискать в печатном варианте на Озоне).
Еще вчера Андрей Кострин и двое его новообретенных друзей - Аня и Ваня - были вместе после долгих скитаний по городу, разрушенному и разделенному на три части из-за последствий цунами. Чудом выжившие в катастрофе, они пытались выйти к цивилизации, но сумели преодолеть расстояние до третьей отделенной части лишь к тридцать восьмому дню пребывания в изоляции в тропиках. Но стоило им войти в парк, совершенно нетронутый разрушающей стихией, никак не искореженный, словно из другой реальности, что дало им повод обрести надежду на спасение, как Андрей в одночасье остался один. Ребята бесследно пропали.
Кострин долго кружил по парку, но быстро понял всю бесполезность затеи. Он даже не удивился, когда не увидел Анну и Ивана на выходе. Люди в этом городе терялись и пропадали так часто, что он не успевал и глазом моргнуть. Андрей был сосредоточен и поглощен поисками путей свободы. Он бесконечно устал от пустых ожиданий, потерь и бед, свалившихся на них за этот месяц.
До темноты Андрей нашел домик переночевать. И сейчас, с утра, Кострин его, наконец, рассмотрел. Бунгало со всеми удобствами, по ощущениям - недавно оставленное. Много посторонних вещей, книг, посуды - предметы не по своим местам, словно хозяин только что вышел. Правда, что вчера, что сегодня Андрей не наблюдал очевидных признаков присутствия жителей. Эта часть города была такой же мертвой, что и предыдущие две. Он пока не нашел новый обрыв, и была надежда продвинуться вперед, покинуть ненавистное место обитания, чем бы оно ни являлось.
Прибыв к центру - сразу за парком, Андрей слегка обомлел: город будто преобразился и совершенно стал другим, нежели вчера. Домов словно стало меньше, деревья поменялись местами - творилось что-то неладное. Кострин избрал направление на восток.
Перед Андреем вновь простилались джунгли, занимающее большее пространство на всей изученной им территории за месяц с лишним. Впрочем, лесной массив был ему куда привычнее и комфортнее, поэтому он смело ступил в него. Ружье надежно висело у него за спиной (Андрей зарекся держать его без повода в руках), а в рюкзаке хранились все его прежние припасы оружия, за исключением складного ножа, ушедшего в вечность с Иваном. Кострин не подпускал к себе упадническое настроение и скорбь, но склонялся к мысли, что ни его, ни Анну он больше не увидит.
В лесу Андрей недолго прорубал себе путь мачете, пока не вышел на обширную поляну. Перед ним стояло большое, незнакомое по виду дерево. Бывалый охотник Кострин встречал множество пород деревьев, но такого - никогда. Он задумчиво погладил бороду, доходящую Андрею, как какому-то старцу, почти до живота. Древо было плодоносным, но он не узнавал фруктов этих. Более того, от них шел запах, но и аромат представлялся Кострину новым, незнакомым. Некая смесь лаванды, ромашки, хвои и церковного ладана, который он вдыхал всего пару раз, когда в детстве они с мамой были на службе. В какой-то степени церковь и ладан ассоциировались у Андрея с ней. Благоговение, трепет и ощущение сакральности овладели им, вынудив застыть и любоваться необыкновенным Древом. Лукоморье какое-то!
Пробудился он внезапно. Но даже быстрее были его охотничьи инстинкты. Андрей достал ружье и направил на ближайшие кусты раньше, чем осознал угрозу. В траве кто-то был, и злобно светились глаза его. В венах забился в пляске адреналин, Кострин предвкушающе ухмыльнулся. Вот это, притупляющее страх чувство превосходства охотника, было в его природе определяющим. Оно было сутью Андрея, его неотъемлемой частью. И он был очень рад, что чувство вернулось.
Кострин, не мигая, смотрел на кусты, ни на секунду не опуская ружья и не убирая пальца с курка. Нечто упорно таращилось в ответ и не торопилось выходить. Андрей осторожно, медленно дотянулся дулом ружья до листьев и раздвинул их. Он ахнул и отскочил назад, потому что перед ним предстал пес. Трехголовый, чуть ниже его самого. С огромной пасти стекала слюна, глаза смотрели с яростью, большие лапы вполне были способны разорвать Андрея в клочья. Кострин прицелился и приготовился выстрелить, но в его голове раздался ехидный голос: "Снова стреляем по призракам?". Андрей огляделся, не найдя источника, который мог бы это произнести. Стоило ему упустить из виду собаку, как он потерял ее насовсем. Чудище исчезло, как и посторонние голоса.
Кострин еще некоторое время обшаривал кусты, обошел территорию, но, как и некогда с рысью, не обнаружил следов пса. Вот теперь он боялся, что его помутнение рассудка повторится, а Андрей вряд ли справится со вторым помешательством. Поэтому лес он решил спешно покинуть.
Но его ждало потрясение: все пространство внезапно заволокло непроглядным туманом. Тем не менее, Андрей не отступился. Он продолжал идти и в какой-то момент понял, что вслепую ему не выбраться.
И не передать, что испытал Андрей. И злость, и досаду, и бессилие. Мрачные предчувствия одолели Кострина. Ему хотелось сесть на землю и заплакать, как годовалый малыш, упавший при первых попытках пойти самому. Подниматься и делать что-то заново Кострину совершенно не хотелось. Он устал, и усталость эта была непреодолимой силой. Не было больше ни планов, ни желаний. Андрей просто мечтал, что сейчас прилетит вертолет, и все, наконец, закончится.
Но вместо этого его глазам предстояло увидеть другую, очередную загадку. Туман немного рассеялся, и Андрей рассмотрел силуэт дерева на холме. Кострин приблизился и узнал в нем яблоню. Спелые красные яблочки соблазнительно поблескивали на солнце, но не вызывали у Андрея ни малейшего интереса. Он остался равнодушен к неизведанным плодам.
Кострин поднялся наверх и глянул с холмика вниз, обнаружил реку. По воде медленно плыла лодка, скорее каноэ. С веслом в ней стоял таец.
Андрей спустился к нему, догадываясь, что ему светит за участь.
- Я умираю, да? - равнодушно все же спросил он наугад. Мысль о смерти не пугала, и Андрей был готов к любому разрешению затянувшегося "отдыха на курорте".
- Ты уже мертв, Андрей, как и остальные, окружавшие тебя, - ответил паромщик на неожиданно понятном языке. - Точнее, находишься между мирами. Ты - последний, кто никак не определится с дальнейшей дорогой.
- У меня ни разу не возникало ощущение, что я мертв, - это было единственным, что удивляло Андрея.
- Мятежная душа никогда до конца и не знает, что с ней происходит. Не познан ведь данный процесс сознанием. Срок твой на исходе, у тебя есть редкое право выбора: уйти или остаться.
- Как это, остаться?
- Ты можешь вернуться в место, что считаешь домом. Разумеется, ты не будешь уже в сегодняшнем обличии. Душа твоя прошла свой жизненный цикл, и бренное тело не сохранится за тобой.
Андрей не был праведником и не верил в Бога, как категорически и не отвергал Его. Но на него снизошло озарение, и Кострин в одночасье понял всю сущность предложения тайца.
- Почему я? - спросил он, задаваясь вопросом, за что же ему выпала честь иметь право выбора.
- Избран ты, и не поддается это уразумению, - ответил паромщик, что было довольно обтекаемо и от того предсказуемо. - Помни, что грехи свои ты искупил, а без прощения у нас и не состоялось бы разговора.
Андрей задумался. По сути, где-то в Сибири от недолгой связи с женщиной рос его ребенок, которого Кострин почти не знал. И это была единственная причина, по которой он мог бы и задержаться. Родителей у него не было давно, как и сестренки... А любви у него и не случилось толком. А к чему еще стремится человек? Что ему было терять?
- Я никогда не мечтал о вечном скитании. И ты прав, у меня была недлинная жизнь, но я настрадался и исследовал ее вдоволь. Я готов уйти.
- Тогда залезай, пора.
Андрей не колебался, а забрался в лодку. Хотел даже и грести помочь, но второго весла не было. Таец оттолкнулся веслом от берега, и их каноэ медленно поплыло вперед. Река постепенно переросла в море или океан - словом, значительно расширилась. На горизонте садилось солнце, но света не становилось меньше. Кострин задремал, волноваться больше было не о чем.