"Только бы я не сделала хуже, - думала Анжела, выруливая на автомобиле по заснеженному городу. - Хотя, куда уж хуже?"
Она надеялась, что изо всех возможных вариантов, Валентина предпочтет, все же, выбраться из всего того дерьма, в которое она себя затягивала.
Анжела думала, что вообще сподвигло ее на этот шаг? Женская солидарность или реакция на слова Вадима, желание доказать, что она - человек, она - личность, она тоже что-то может сама, без присмотра?
Анжела знала, что никогда не бросится зарабатывать миллионы, никогда не станет заявлять о равенстве прав для мужчин и женщин, не будет требовать более справедливого, по ее мнению, к ней отношения. Нет, Анжела ценила в себе Женщину - созидательницу чего-то, возможно даже более ценного, чем денежные банкноты. И пусть в ней будут свои недостатки, странности и слабости, но не глупость же! "Как он вообще мог додуматься до такого? - злилась она. - Нашел повод для комплимента! И утроил все как! Исподтишка, как собачке какой-то. Ресторан, цветы, внимание... еще бы за ушком почесал. И достаточно, сойдет на полгодика! А там - лето, сын приедет, отпуск... Разве не так?"
Но в тоже самое время она думала, что, возможно, она просто придирается ко всему из-за собственного недовольства, ищет виноватых где угодно, только не в самой себе. А как тогда быть с Валентиной? Кто она - виновник или жертва?
Еще вчера, Анжела запросто бы прошла мимо этой ситуации, обронив короткое "Сама виновата", еще вчера она бы мурчала от удовольствия, вспоминая слова мужа, что она - самая, самая (и неважно почему), а сегодня она считала несправедливым, что человек так просто может погибнуть, оставшись один на один со своей проблемой.
Анжела не могла помочь Валентине "насильно", не могла навязать своей точки зрения или, как говорят, приставить свою голову к чужому телу, но она точно для себя решила, что протянет той свою руку, сделает все возможное. А вот потом, если ее помощь будет отвергнута, Анжела отступит, отойдет в сторону, забудет, наконец, но вот совесть ее будет знать, что она сделала все от нее зависящее.
"Ни лоска, ни гламура, сплошное благородство!" - грустно усмехнулась вслед своим мыслям Анжела, выезжая из города на трассу.
Снег не шел уже сутки, но дороги были расчищены только местами. Оставалось несколько километров заснеженной, но накатанной уже колеи, а дальше - поворот к их поселку, где снег почистят даже вручную, если вдруг техника выйдет из строя. Деньги и власть живущих в тех краях людей выполняли любые капризы хозяев.
Бензин тоже кончался, новенький джип, купленный Анжеле для зимы, непогоды и закупки продуктов, сжирал столько топлива, что она начала интересоваться статьями о новых нефтесберегающих технологиях.
Зазвенел мобильный:
- Слушаю.
- Привет, малыш, - раздался голос мужа. - Как дела?
- Привет, дела мои злющие, - улыбнулась Анжела.
- И чем же моя злюкочка недовольна?
- Тачанка бензина много жрет, заправляться еду! - и не наврала и правды не сказала, во как!
- Ну не злись, котенок, пусть жрет, зато в ней безопаснее.
- Ну и фиг с ней, а у тебя как? Дома скоро будешь? Что на ужин хочешь?
- Я и звоню, предупредить, что мы сегодня в баньку закатываемся, буду поздно, ладушки?
- И меня с собой не возьмешь? - спросила Анжела с деланным удивлением, как будто и так было неясно...
- Ну уж нет, - ответил Вадим решительно и даже браво, типа "смеешься, что ли?". - В баню - без женщин. "Нам и девочек хватает" , - продолжила про себя Анжела, а вслух сказала:
- Обещай попариться за меня тоже!
- Я бы поклялся даже, торжественно, но галстук где-то посеял, - ответил Вадим очень серьезно.
- Какой галстук? - не поняла Анжела.
- Ну как какой? Красный, треугольничком..., - не выдержав, засмеялся Вадим.
- Да иди ты, в баню, пионер! - слегка повысила голос Анжела, особенно выделив при этом слово "Баня".
- Уже пошел! - ответил он и связь прервалась.
"Надо же как легко "послать" собственного мужа при верно заданном направлении" - рассуждала Анжела с каким-то непонятным чувством превосходства, какое бывает, когда твоя случайно высказанная мысль или идея находит одобрение и неожиданно признается лучшей.
Ей очень хотелось думать о бане и всех этих мужских посиделках, которые в лучшем случае заканчиваются банальной пьянкой, очень хотелось начать жалеть себя - брошенную, возможно на всю ночь, одной, хотелось сидеть, поджав ноги на диване и продумывать хитроумные варианты простенькой женской мести, которую никогда не даст исполнить собственный разум... Хотелось так много скучных вещей, но никак не получалось на них переключиться. Анжела чувствовала внутри себя нарастающий заряд энергии, который необходимо было направлять в нужное ( только какое?) русло, иначе он грозил взорвать ее на миллионы хаотично движущихся кусков.
Ее уже утомила эта бесконечная дорога, которая так некстати тянулась и мешала Анжеле действовать. Окончательно забросив идею обмыслить как следует поведение мужа, прокручивая снова и снова диалог между ними, Анжела выжала педаль газа. Джип легко рванул вперед, выбросив из под задних колес брызги смятого протектором снега.
На расчищенный участок трассы Анжела уже вылетела. В рано наступающих сумерках дорога казалась сбритой полосой среди густой овечьей шерсти. Она слишком хорошо знала эти места, чтобы даже задумываться об опасности, поэтому , когда машину вдруг занесло на льду, Анжела скорее удивилась, чем испугалась. Страх пришел секундой позже, когда она вспомнила, что тормозить на льду нельзя, а дорога впереди уходила налево. Следующая секунда была самой длинной в ее жизни. Руки пытались нащупать хоть какое-то подобие контроля над направлением движения, но сравнить это можно было только с выворачиванием руля на детских аттракционах в городском парке. Вместе с неуправляемым автомобилем неслась в тартараты и вся жизнь Анжелы, вместе с прошлым, настоящим и будущим. Она отчаянно жалела, что не имела привычки пристегиваться ремнем безопасности и думала о том, что теперь точно знает, что такое, когда ни на что нет времени.
Когда машина "пролетала" над канавой кювета, Анжела сгруппировалась и зажмурила глаза, в следующее мгновение она почувствовала, что ее тело уже не сидит на сиденье и глухой удар, который послышался ей затем, прозвучал как-то странно, как бы изнутри. А потом, все куда-то "провалилось".