Подходил к концу второй курс, второе отделение третьего взвода заступало в "большой наряд" по родному училищу. В этот раз, стараниями командира роты народ заступал непосредственно по училищу - это наряд по КПП, посыльные по Управлению, патруль по охране объектов и прочие "злачные места". Лехе, Ромику и Юре под предводительством бессменного и несравненного командира отделения Володьки Тихонова предстояла нелегкая миссия целые сутки быть "велосипедами", а именно - вышеупомянутыми посыльными по Управлению.
Наряд приняли быстро. Принимали у соседей снизу по батальону, у двадцать четвертой. С соседями-то для чего быковать, тем более, что половина двадцать четвертой была знакома еще по абитуриентским временам. Поэтому быстренько посмотрели порядок, немного потрепались, выкурили по сигарете и отпустили их с миром. Мы уже вам не зашуганный всеми первый курс, а все-таки второй! Ветераны почти! Тем более, что завтра тоже не должно было быть особых заморочек - принимал наряд третий курс.
Управление опустело. Прошел помощник оперативного дежурного, курсант четвертого курса, с порциями пищи для оперативного дежурного и его помощника в блестящих судках. Стало тихо. Никто из начальников явно не горел желанием сидеть на службе допоздна. С того момента, когда все Училище в последний раз увидело на экранах телевизоров флаг Советского Союза, в его прощальном движении вниз, командование как-то враз охладело к служебным обязанностям. Что творилось в стенах Училища в первое время после этого - тема для отдельного повествования.
Постепенно, спустя примерно месяц после указанных событий, все пришли к выводу, что служить как-то надо, пока не произошло что-нибудь, выходящее из ряда вон. Первоначальное состояние всеобщего нокаута постепенно уступило стремлению сориентироваться в окружающей обстановке. "Училищный организм" стал сам себя пытаться собрать воедино, пока не начался всеобщий бардак и ситуацию еще можно было хоть как-то взять под контроль.
Вовчик в собственноручно расчерченной таблице с фамилиями наиболее значимых начальников поставил вертикальный ряд букв "У" - что значит "убыл", определил всем места уборки и время отдыха. Он достал армейский кипятильник, сооруженный из двух лезвий для бритья, остальные взяли стаканы, наполнили их водой и заварили чай. По коридору прошли на смену караульные, несшие службу по охране Боевого знамени. Немного поговорили о том, о сём, после чего Леха с Юрой ушли спать в роту, оставив Володю с Романом коротать ночь в комнате дежурного, тем более, что топчан для отдыха там имелся.
*****
Солнечное весеннее утро началось спокойно и в штатном режиме. Где-то там, на основной территории Училища раздавался топот многочисленных сапог - роты выходили на утреннюю зарядку. Скоро служащий и служивый народ должен был начать сползаться в родное Училище, чтобы провести еще один рабочий день. У калитки на входе договорились стоять по два часа, чтобы никому обидно не было.
День понемногу разгорался, уже начинало пахнуть весной. До отпуска уже рукой подать. Настроение с утра было неплохое. Через калитку, предъявляя пропуска, тем временем начал сходиться училищный люд и стоявший у калитки Ромик получил редкостную возможность, как следует проработать свою правую дельтовидную мышцу, вскидывая руку в воинском приветствии тем, кому служебная машина не полагалась по штату, а звание было все же повыше, чем у курсанта.
К воротам подъехал УАЗик с номером, который вызывал священный трепет у всего училища, 19-44 хц. Рома постучал пальцем по стеклу окна комнаты дежурного, чтобы Володя успел выскочить и встретить обожаемого Заместителя Начальника Училища, полковника Мошкина Юрия Алексеевича, которого в училище боялись больше, чем самого генерала-начальника. Потом подъехал на черной "тридцать первой" "Волге" и сам Начальник Училища, наш славный генерал-майор Павличенко Виталий Куприянович, съехались остальные начальники, наряд по Управлению встретил всех и служба понеслась. Офицеры ушли на училищный развод, суета начала служебного дня немного улеглась, в управлении стало потише.
*****
По окончании развода Управление снова наполнилось гулом голосов и топотом шагов. Каждый, перед убытием служебным делам, норовил заскочить напоследок заскочить к себе в кабинет, чтобы что-нибудь захватить, или решить вопрос, пока все еще были на месте.
Тихон старательно выводил в таблице буквы "П" - прибыл и "У" - убыл и лишь напротив фамилии Юрия Алексеевича стояла буква "Т". Это означало, что он находится где-то на территории Училища и не исключено, что в это время со знанием дела, усиленно мотивирует кого-то на образцовое выполнение служебного долга, глядя на него своим взглядом, который, однажды на себе ощутивши, этот "кто-то" уже не забудет больше никогда.
За служебной суетой начала рабочего дня, внимание от этой таблицы немного отвлеклось. Наряд без дела не сидел. Наконец, выдалась свободная минутка и Леха, спросив у Володи разрешения, вышел на улицу перекурить у входа.
*****
Юрий Алексеевич появился как-то внезапно, бесшумно и малозаметно, откуда-то из-за караульного помещения, где нес службу караул по охране Боевого Знамени Училища. Как раз в то время, когда Леха, сдвинув фуражку на затылок, с наслаждением затянулся и выпустил вверх струю ароматного дыма, довершив это эффектным кольцом. Сквозь дым он увидел представительную фигуру, но было уже поздно...
С территории полковник пришел явно не в духе, видимо ее состояние не добавило ему хорошего настроения. А может быть, он был прилюдно облаян привезенным в училище черным караульным псом Затвором, который любил всех курсантов и офицеров в звании до "капитана" включительно, заступавших начальниками караулов и при этом совершенно не выносивший военнослужащих в звании от майора и выше.
Это не могло продолжаться бесконечно. В конце концов, в один прекрасный день, Затвор, вошедши, что называется в раж, вцепившись, порвал форменные штаны замполиту пятого батальона, в присутствии всей двадцать четвертой роты. За это пес был отловлен прямо там же и, несколько позже, посажен на цепь у замполита на даче, с крышей над головой и бесплатным питанием, чтобы демонстрировать свою вопиющую распущенность потенциальным грабителям, а не любящим и заботливым отцам-командирам.
Взгляд светло-голубых глаз из-под блестящего козырька фуражки прострелил облачко дыма и угодил в цель. "Вы..." - полковник сначала задохнулся от праведного гнева, - "Вы что здесь развели???!!! Почему с нарушением формы одежды???!!! Это кто?" - в конце своего допроса с пристрастием он ткнул пальцем в какую-то тетку, прошедшую на территорию, оглянувшуюся на крик, а после этого вопроса, почему-то ускорившую ход. Юра, успевший к этому времени сменить отстоявшего свое Рому, забился чуть ли не под саму калитку, подальше от греха. Попасть под начавшуюся раздачу, ему по-видимому не очень хотелось, хотя пропуск у тетки он все же проверил, перед тем, как пропустить.
"На территории бардак! Служба завалена на корню!" - продолжал свою пламенную речь Юрий Алексеевич, прибавляя к ней массу непереводимых для любого иностранца эпитетов и выражений. "Вы сняты с наряда! Объявляю вам пять суток ареста! Идите отсюда!!!" - в конце речи скомандовал он. Леха, чей инстинкт самосохранения от полученной дозы сильнодействующего внушения уже порядочно притупился, пожал плечами, бросил истлевшую до самого фильтра сигарету, о которой он благополучно забыл, в урну. Поправив в кармане остальную пачку, он двинулся было в направлении казармы, чтобы доложить, что снят с наряда с добавкой пяти суток ареста с содержанием в "номере люкс" на гарнизонной гауптвахте.
"Стоять!!! Отставить!!!" - заорал полковник, снова задохнувшись от ярости, - "Как положено!!! Идите отсюда!!!" Леха с видом "ну что еще надо?" остановился и уставился на заместителя начальника училища. "Идите отсюда!!!" - рявкнул Юрий Алексеевич еще раз. Леха снова сделал попытку пойти в сторону казармы. "Стоять!!!" - еще раз уже прорычал он - "Идите отсюда!!!" Леха, до которого наконец дошло, что полковник хочет всего лишь, чтобы он убыл согласно Строевого Устава, вскинул руку к фуражке и, выполнив поворот налево, снова сделал шаг. "Как вы отдаете честь???!!!" - спросил Юрий Алексеевич уже почти шипя, - "Вот как надо, вот!!!" - показал он образец выполнения данного строевого приема, выпрямив ладонь так, что пальцы прогнулись в обратную сторону, чего не делал ни на одном построении, неизменно держа ладонь правой руки, характерным, присущим только одному ему, уголком.
*****
"Не... ты там чего, сдох что ли?" - из дверей Управления вывалился, разминая в пальцах сигарету, в фуражке на затылке Володя, который посадил на телефоны Рому и наконец решил по-быстрому перекурить. Взгляды сержанта и полковника встретились...
"Вот!!! И Вы!!!" - зарычал Юрий Алексеевич. Тихон застыл с сигаретой, замершей на полпути ко рту, вытаращив от неожиданности глаза, привалился к дверям, словно его туда пригвоздил полковничий взгляд. "Как вы организовали службу? Это бардак! Ваш посыльный не знает элементарных вещей! Он не умеет даже копыто к черепу поднести нормально!" - ярился полковник, пока Вовочка не успел опомниться. "Это же пиздец какой-то!!!" - так закончил он свою пламенную речь, обращаясь к сержанту, хотя в повседневной службе не был склонен к ненормативной лексике. "А вы - идите отсюда!" - это уже относилось к Лехе, который все это время стоял рядом. Леха, уже пришедший в себя и мысленно уже собиравшийся на "губу", выполнил строевой прием, нужным образом "приставив копыто к черепу" и убыл в направлении казармы. Полковник, прошипев что-то напоследок, злобно мотнул головой и, хлопнув дверью, скрылся внутри.
В казарме было немноголюдно, все люди были задействованы для несения службы. Леха поздоровался со скучавшим дневальным, томившимся на своей тумбочке, нашел дежурного по роте, пожаловался на свою незавидную долю потенциального арестанта и сказал, что уже никуда не спешит. Ротного и никого из других офицеров в расположении не было, поэтому и докладывать было некому. Старшина роты стоял дежурным по столовой, мотался в процессе приготовления обеда, как угорелый и на робкую попытку Лехи доложить о своем несчастье, когда он забежал по какой-то надобности в роту, ответил, что "Ему некогда заниматься разной хуйней!" и убежал опять. Пока сержант был чем-то занят, Леха, скинув уже порядком надоевшую "парадку", сходил в умывальник и как следует умылся, приведя себя в порядок, затем пошел сдавать в оружейку штык-нож, все еще болтавшийся у него на ремне. Когда он зашел в оружейную комнату, на тумбочке дневального раздался звонок... Дневальный завопил на всю роту, чтобы Леха "метнулся диким кабанчиком" в сторону телефона. Срочность прибытия к телефону рождала мрачные предчувствия.
*****
Звонил Вовочка. "Эй, бля ты где?" - спросил он. "Тихон, ты что, прикалываешься? В Караганде бля... я! В роте, где ж еще? Если ты помнишь, меня не так давно с наряда сняли, вот, готовлюсь к убытию на "губу" - выразив в голосе все, переполнявшие его чувства, ответил Леха. "Ты сейчас будешь готовиться к убытию на хуй!" - внес конкретику в предстоящий порядок действий Володя, для убедительности добавив металла в голос - "Ноги в руки и дуй сюда, в Управу, тут служить некому! А он, блять, на "губу" собрался!"
"Интересно, а если Мошкин меня снова в управе увидит - это же писец всему наряду наступит?" - поинтересовался несколько приободрившийся Леха, которого объявленные пять суток особо не радовали, а тут появился небольшой, но все-таки шанс. "Беги сюда! Хорош тормозить!" - уже начинал злиться Володя, - "Он уже забыл про тебя, тут КПП пиздюлей от него огребло, он их всех поснимал, но они не сдаются, так и служат, снятые! Быстро давай!" "Ладно, хорошо, сейчас ножик обратно возьму и приду" - ответил Леха.
Он забежал в оружейку, которую уже начал было закрывать дежурный по роте, забрал свой штык-нож и одевшись, быстро пошел по направлению к управлению, навстречу новым, незабываемым впечатлениям, на которые так был богат, как оказалось впоследствии этот день.
*****
"Леха, ты только не ссы! Он тебя не увидит!" - сказал Володя, когда данный военный снова переступил порог внушительного здания Управления. "Вот тебе папка, тут нужно херню всякую довести до начальников, бери ее и - вперед. "Велосипедом" сегодня будешь! Тут дурдом какой-то творится, на всех вдруг коллективный работун напал! Все носятся в разные стороны, службу изображают" - сказал сержант, - "Роман уже где-то по территории тоже с папкой круги нарезает!"
Володя протянул когда-то презентабельную, но уже немного потертую красную папку с бумагами. Леха из любопытства заглянул туда, чтобы уяснить, что делать. В папке лежал приказ Начальника Училища, который нужно было довести до начальников кафедр и командиров батальонов. Весело конечно... но все лучше, чем сидеть в роте ожидая, когда же тебя под белы ручки отведут в гарнизонную комендатуру.
С начальниками кафедр он разобрался достаточно быстро. Представители профессорско-преподавательского состава были несомненно людьми интеллигентными, с доброжелательным видом спрашивали - "Ну, чего ты там принес?" Леха протягивал им бумагу, они ее внимательно изучали, что-то себе отмечали и ставили автограф. Исключение составили кафедры Педагогики и психологии и Тактики. Полковник - Главпсих проводил лекцию и отвлекаться на всякую ерунду не захотел, поэтому пришлось подождать до перерыва под дверью аудитории и слушать яркую, содержательную речь о принципах советской военной педагогики. Уж что-что, а лекции проводить полковник Крапивин умел и делал это весьма содержательно и увлекательно. До перерыва оставалось еще минуть пятнадцать, поэтому можно было постоять и послушать о том, что ждало в перспективе. Как только рота старшекурсников вышла из аудитории, Леха представил полковнику документы на подпись. Михаил Прохорович, с улыбкой, быстро пробежав текст глазами, сказал - "Тю... И это все?", после чего вывел свою подпись на листе.
Начальника кафедры тактики пришлось ждать, потому что он проводил "разбор полетов" среди своих подчиненных преподавателей. В отличие от большинства психологов, педагогов и философов, на кафедре тактики служили, или работали преимущественно заслуженные боевые офицеры, многие из которых имели правительственные награды за участие в боевых действиях в различных "горячих точках". Афганистан, Ангола, Лаос, Йемен - вот далеко не полный список "злачных мест", в которых многим из них довелось побывать. Мужики они были предельно простые, с курсантами держались достойно, но без лишних понтов, за словом в карман никогда не лезли и очень любили в ходе лекции ввернуть крепкое словцо. Для большей ясности и доходчивости учебного материала конечно же. Почему большинства? Потому что единственный Герой Советского Союза в Училище, подполковник Кучкин Геннадий Павлович, работал именно на кафедре психологии.
Так вот, слушать этот разбор, в ходе которого одним из самых приличных слов было слово "хуй", без ущерба для собственной психики было затруднительно, мозг готов был взорваться с непривычки, поэтому Леха вышел на улицу. Поскольку подвернулась такая возможность, выкурил сигарету, которую еще часа три назад стрельнул у Юры и хранил за ободом фуражки. Стрелять пришлось свои же, потому что остатки пачки он отдал товарищам, которые остались воевать в здании управы, пока он готовился к элитному отдыху в роскошных апартаментах.
Когда разбор кончился, и офицеры чертыхаясь, вываливались из кабинета Начальника кафедры и комментируя вполголоса, что "Шефуля не в духе", Леха немного подождав и постучавшись, сделал шаг через порог. Принимавший когда-то у него присягу и слывший "грозой военных билетов" всего Училища, полковник Панин сидел с видом готового порвать всех волкодава. "Грозой военников" он прослыл из-за своей любви забирать военные билеты у курсантов, которых ловил в нужное время в ненужных местах. В вопросах военного дела он разбирался так же превосходно, короче говоря, был настоящим профессионалом.
"Что?" - все еще в запале рявкнул он. "Вот!" - Леха протянул ему папку - "Приказ. Довожу" - пояснил он предельно кратко, в тон полковнику. "Когда?" - не читая, спросил, как отрезал полковник. "Вот число!" - ответил Леха, показав пальцем на место в тексте. "Чего надо?" - снова задал он вопрос тем же рубящим тоном. "Нужна Ваша подпись" - Леха прояснил ситуацию. Полковник с маршальским видом поставил свой вензель на том месте, куда показывал Леха и наконец успокоившись, отпустил посыльного с миром.
Приближалось время обеда, а после него было необходимо отловить всех командиров батальонов и довести информацию уже им.
*****
Быстренько пообедав, Леха выдвинулся на поиски отцов-командиров. Первым он решил довести информацию до родного комбата пятого батальона, благо казарма находилась от столовой в двух шагах в месте под названием "Дикий угол". Он поднялся в двадцать четвертую роту и спросил, где его найти. Дневальный показал на конец коридора. Комбат был на месте, писал в ежедневнике что-то свое, долго вникать в содержание бумаги не стал, выписал себе в календарь дату и снова занялся своими, комбатовскими делами.
В соседнем, четвертом батальоне комбата на месте не оказалось, машины его возле казармы тоже видно не было. Когда приедет - тоже никто толком объяснить не мог, поскольку не обязан комбат отчитываться перед разной мелочью. Оставалось еще трое, поэтому Леха не стал ждать, решив еще раз наведаться попозже и убыл на поиски остальных.
Комбат первого батальона попался ему на улице, Леха подошел, представился и протянул папку. Отличавшийся безукоризненным внешним видом и интеллигентными манерами, полковник Побирченко внимательно изучил бумагу, выписал дату и поставил аккуратную подпись возле своей фамилии.
Внушительную фигуру молодого полковника "Три "С", только недавно надевшего третью звезду на погоны - Сергеева Сергея Сергеевича, руководившего вторым батальоном, или "Сергеева - большого", Леха увидел еще когда разговаривал с комбатом - первым. Представительный полковник сидел на лавочке возле казармы своего батальона и наслаждался полузакрыв глаза, весенним теплом. Он флегматично взял из папки протянутую ему бумагу, прочел одним глазом и так же флегматично поставил свою роспись.
С комбатом третьего батальона, полковником "Сергеевым - старым" или Сергеевым - маленьким", как еще между собой называли его в училище, как бы в противовес "Сергееву - большому", Леха столкнулся "нос к носу", как раз под дверью его кабинета в третьем батальоне. Он уже собирался было, выйти на улицу, поцеловав закрытую дверь, как к двери кабинета подлетел старый полковник, с которым Леха уже имел дело, будучи абитуриентом восемьдесят девятого года, когда поступал в училище в первый раз. Старый воин был нрава сурового, настоящий отец-командир, который мог сделать так, что все шесть рот курса будут на построении в голос ржать, а мог учинить такой разнос, что мало не покажется никому. За такого начальника подчиненные сами порвут кого угодно.
Полковник был злой, как черт и, увидев посыльного в парадной форме, коротко бросил - "Чего хотел?" Узнав цель визита, протянул руку к бумаге и прошипев - "Да заебали уже!", - не читая подмахнул своею подпись в графе своего большого однофамильца. Когда Леха попытался ему показать на его графу, полковник смерил его злым взглядом и сказал, отчетливо выговаривая каждое слово - "Ну и хуй с ним, и так поймут. Нас что бля, комбатов - Сергеевых так много?" После чего, знаком показав, что курсант свободен, скрылся в кабинете, напоследок щелкнув замком.
*****
Оставался неоповещенным еще командир четвертого батальона "Батька Осипенко", как уважительно называли его все, кто его знал. Невысокий, но коренастый и крепкий, простой украинский мужик, что называется "от сохи", он сделал неплохую карьеру на военной службе и любил повторять в моменты хорошего настроения - "Я хоть и кОлхозник, но я все-таки кОмбат!" с неподражаемым Окающим выговором.
Бежевая "шестерка" полковника стояла возле казармы. Над ее внешним видом вовсю трудился специально обученный курсант, которого "Батька" сделал своим негласным порученцем и, по мере необходимости, решал все его учебные вопросы. Саня впрочем, зазнайством не отличался и звездной болезнью не болел, на Лехин вопрос где комбат, показал кивком в сторону этажа, на котором располагался его кабинет.
Из-за двери комбатовского кабинета доносились дикие вопли, не хватало только стрельбы и дыма. Курсанты, проходящие мимо, старались побыстрее проскочить опасное место, зная характер своего начальника.
Наконец, дверь раскрылась и из-за нее выскочил весь красный и вспотевший майор, недавно назначенный замполитом батальона. На какой-то момент стал виден стол, за которым орлом, расставив локти в стороны, восседал комбат, напоследок заоравший майору вдогонку - "рОспиздяй!!!" и лупанувший по столу своим кулачищем так, что на нем высоко подскочило все, что там стояло или лежало.
Комбат выдохнул и, увидев посыльного, крикнул сквозь полузакрытую дверь - "Чего тебе, сынок?" Узнав, что от него требуется, полковник спросил, где "рОсписываться". Видимо, находясь все еще под впечатлением от предыдущего разговора, полковник периодически мотал головой и повторял - "Тьфу, бля!" Леха показал пальцем нужную графу. "Батька" не думая долго, выдернул из кармана рубашки перьевую ручку и от души вывел свой шикарный вензель, главная деталь которого - буква "О", была в диаметре сантиметров шесть и напрочь перекрыла все остальные росписи. Узнав, что от него больше ничего не требуется, полковник коротко бросил - "Ступай, сынок!" и попросил закрыть дверь кабинета.
*****
Начальники были оповещены, нужные росписи собраны. Приближалось время сдачи наряда. Леха прибыл в Управление и сдал папку с росписями дежурному. Новый суточный наряд уже собирался на развод. Володя к своей таблице с фамилиями начальников в очередной раз дорисовал несколько столбцов. Букв "У" в таблице становилось все больше...
Вот направился на выход и Юрий Алексеевич, смеривший всех четверых, собравшихся вместе после наведения порядка, из-под блестящего козырька фуражки своим ласковым взглядом светло-голубых глаз, от которого внутри все же что-то ёкнуло, при воспоминании о так содержательно проведенном утре. Вспомнит - не вспомнит? Не вспомнил, прошел к машине, по-военному кратко сказав - "До свидания" и вскинув руку в ответном приветствии, держа ладонь правой руки, характерным, присущим только одному ему, уголком.
Как и ожидалось, наряд сдали без лишних заморочек, в новом наряде парни подобрались нормальные - бывалые "волки Управления". Третьекурсники показали на несколько недостатков, которые через пять минут были устранены. Вкратце поделились впечатлениями минувшего дня. Росписи о приеме-сдаче были поставлены, доклад дежурному по Училищу произведен. "Затраханная, но несломленная" четверка, на полусогнутых ногах пришла в роту.
Леха наконец-то снял с себя пропотевшую парадную форму и вместе с Юрой пошел в умывальник, где приведя себя в порядок, они закурили по сигарете, не боясь, что их накроют за этим неблаговидным делом. Ротный был занят, он встречал прибывающие наряды с докладами. Леха с наслаждением затянулся, пустил струю дыма в потолок, напоследок выдул из дыма колечко и сказал - "Ну, бля, пронесло!"...