Жил-был на свете один батыр. Имени своего он никому не говорил - да и забыли со временем, а в народе прозвали его Тимур, что значит - "железный". Жил батыр один в доме, со своей матерью, и, хотя и близился тридцатый год с тех пор, как он издал первый крик, не спешил привезти домой жену. Очень печалилась его мать, просила: "Приведи любую девушку - слова поперек не скажу. Недолог мой век, хочу хоть перед смертью внуков понянчить, на ноги поставить" Ничего не отвечал батыр матери - уходил из дома, бродил в одиночестве по лесам, смотрел долго на воду... Много девушек встречал он, многие хотели войти в его дом и родить ему сыновей - но ни одна не приглянулась воину. Однажды мудрый Айбулат, старейшина селения, позвал батыра к себе. - Почему ты не берешь в свой дом жену, о, Тимур? Многие девушки сохнут по тебе. Моя внучка Айсылу, красивая как лунный месяц, не сводит с тебя глаз. Ей пошел шестнадцатый год - чем не подруга тебе?
Погрустнел батыр, глянул в глаза Айбулату:
- Пять лет тому назад, возвращаясь с войны, встретил я девушку на коне. Была она одета как воин, и говорила открыто и смело. Назвалась дева Тахарраг, что означает: "Та, которую желаешь" Недолго проговорили мы с ней... с тех пор даже имени ее я не слышал.
Удивился Айбулат:
- Чем же хороша эта дева, что сражается вместе с батырами? Ни дом вести, ни за скотом смотреть, ни прясть, ни ткать, ни готовить... Ты и сам батыр: тебе нужна жена послушная как шелковая нить, мягкая как масло, белая как снег, полная как луна. Чем нехороша Айсылу?
Рассердился батыр, всё как есть сказал старику: - Нет в твоей дочери силы, и ни в одной девушке нашего селения. От слабой женщины рождаются слабые дети, а мужья уходят искать счастья в битве и крови врагов. Я уезжаю на поиски Тахарраг.
Сказал так, сел на коня, попрощался с матерью и уехал на закат.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Долго ехал Тимур: устал сам, конь утомился. Решил батыр остановиться на ночлег. Вдруг, смотрит - стоит в степи махонький шатер, рядом коза привязана белая. Подъехал батыр поближе: и вправду, маленькая старушка собирает что-то в траве - сама чёрная, как копыта коня, сморщенная, а одежда на ней белая-белая,и грязь к ней не пристает. Понял батыр, что не простая это старушка, с коня слез, в пояс поклонился:
- Здравствуй, добрая женщина.
Молчит старушка, не отвечает, батыра не видит - всё в траве что-то ищет. Тронул её Тимур за рукав:
- Что потеряла, бабушка, может, помочь найти?
Обернулась старушка - слепая:
- Глаза я потеряла, сынок. Найди мне их, помоги - и я тебе советом помогу. А то совсем ничего не вижу: ни козу подоить, ни вход в шатер найти... Выклевал мне глаза злой ворон Карабек.
- А где искать его?
- Иди по дороге из лошадиных черепов. И своего коня мне оставь - а то и его съест колдун.
- Нет, коня оставить я не могу. Погибнем - так вместе. Жди меня, бабушка... Поехал батыр дальше, видит - дорога началась, белая, страшная: каждый ряд из пяти лошадиных черепов выложен. Захрапел богатырский конь, на задние ноги приседает, пятится... Слез Тимур с седла, взял верного коня под уздцы и вдоль дороги пошел. Долго ли, коротко ли, а завиднелась вдали огромная юрта: из черного войлока, с двойным пологом. На шестах вокруг конские бунчуки из хвостов развешаны. Пасутся вокруг табуны чёрных коней да вороны летают...
Подошел богатырь к юрте и крикнул громко:
- Есть здесь ворон Карабек? Пусть отдаст то, что ему не принадлежит, а иначе вызываю его на смертный бой!
Вышел из юрты красивый юноша: волосы чёрные как смоль до пояса падают, ремешками перевиты, лицо белое, ясное, глаза решительные:
- Я - Карабек. Чего ты хочешь, батыр из рода человеческого?
- Верни глаза старой женщине, что украл ты, вор-ворон!
- Не женщина то, а убыр-старуха злобная! - исказилось лицо юноши гневом. - Ты сам пришел по дороге из лошадиных черепов. Это она ее вымостила. Долгие сто лет держала меня убыр в заточении. Убивала коней чёрных, быстроногих, съедала, а черепами дорогу выкладывала от моей юрты до своей. Тридцать три черепа ей не хватило, а закончила бы проклятая дорогу - навечно быть бы мне в заточении!
- Кто же спас тебя? - спросил батыр ворона. - Или ты сам хитростью сумел вырваться?
- Сестра моя, Тахарраг, вызволила меня из плена. Но сама попала в силки убыр-старухи, хоть и сильна, и ловка сестра!
- Как простая женщина смогла победить убыр-старуху? - заволновался батыр, услышав им Тахарраг, но вида не подал.
Ворон рассмеялся:
- Не простая она девица, а юха-кыз, дракон в женском обличье!
Побледнел батыр, с лица спал. Ворон это заметил:
- Что с тобой, богатырь? За убыр-старуху хотел на верную смерть пойти, а сестры моей испугался?
Хотел батыр смолчать, да губы сами сказали:
- Люблю я твою сестру, ворон, больше жизни. Отправился я за ней на край света, потому что ни одна другая женщина мне не нужна. Я пойду и спасу её.
- Я бы помог тебе, батыр-тимур, да нельзя покидать мне пастбище: приползут змеи джиланы, убыр-старухи помощники, убьют моих коней. Убьют коней - я силу потеряю. Как последний конь умрёт - тут и мне конец. Вот тебе мой наказ: засыпая, имя моей сестры повторяй. На третий день она тебе явится и скажет, что делать надо. И всю дорогу до темницы мяса тебе есть нельзя. Иначе силу потеряешь.
Указал ворон на север:
- Там остров есть в море, на острове тюрьма, где убыр держит Тахарраг. На берегу моря увидишь ты женщину, волосы расчесывающую. Подари ей вот это зеркальце и этот гребень из чистого золота. Поклонись ей трижды, и молча подарок вручи. Это су-анасы, Водяная Мать, всех водяных родительница. Если ей понравится подарок, она тебе поможет переправиться на остров. Если нет - ничто тебя не спасет. По дороге обратно встретишь ты белого змея, джилан-падшасы. Он людей любит, зла им не делает. Но остерегайся обидеть хоть одну его дочь, чёрную змею. При чёрных змеях, джиланах, об убыр-старухе не говори, Тахарраг по имени не называй, лицо ей платком узорчатым прикрывай. А зови ты её Райхан: мол, невеста твоя - немая да незрячая, и на лицо уродлива - потому в платке ходит. Всё ли запомнил?
Кивнул батыр, поклонился ворону, подарки для Водяной Матери взял и на север отправился.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
На севере ветра суровые стонут, батыру одежду рвут, за лицо кусают, по глазам бьют. Слезы у Тимура на губах стынут острыми льдинками, грива конская гребнем стоит. А тут и степь кончилась. Задними копытами конь в ковыле стоит, передние - в море мочит. Видит Тимур: сидит на круглом камне женщина, длинные волосы спутанные пальцами расчесывает, песню поет - как собака рычит. Достал батыр зеркальце и гребень золотой, подошел к женщине, поклонился молча и протянул подарок.
- Откуда ты, богатырь? - спрашивает она и улыбается. Собрался уже Тимур ответить, да пригляделся и увидел, что кожа у женщины зеленая, чешуйками покрыта, зубы острые и длинные как шилья, а спины и вовсе нет - насквозь просвечивает. Вспомнил он наказ красавца-ворона, и смолчал. А женщина улыбается страшно, язык черный показывает, довольна. Поманила Тимура ближе, когтистой лапой его руку сжала и в ладонь положила красный камушек, на воробьиное яйцо похожий:
- Кинь его в воду, смелый юноша, покатится он по волнам, а ты сзади иди как по дорожке - да назад не оборачивайся. Обратно так же пойдешь, камень мне отдашь. А за подарок Карабеку спасибо, да и тебе тоже, батыр.
Кинул Тимур камушек в воду, он зашипел и по волнам побежал - а за ним дорожка как лунный луч, прямая да гладкая. Стреножил батыр коня и по дорожке пошел, назад не оглядывается. Вот ступил он на берег острова, подобрал красный камушек, в кошель сунул.
Идет по дороге, видит - стадо овец пасется, все белые, одна - черная. Схватил он было черную овцу за руно, и тут исчезло все стадо. Идет он дальше, видит: дастархан накрытый. Все блюда из золота, а одно серебряное, с пловом. Руку богатырь протянул и хотел было пясть риса взять, и тут же пропало все, как и не было. Пошел Тимур дальше, видит: сидят на поляне девушки, песни поют татарские, тюбетейки бисером вышивают, бусинками унизывают. Загляделся батыр. Вдруг видит: чуть поодаль девушка одна острой саблей рубит шелковый платок. Подбросит, да лезвием дамасским на две, четыре, восемь частей его рассекает. Но только лишь коснется платок земли - сразу целым снова делается.
Засмеялась одна из вышивальщиц:
- О, глупая Тахарраг! Никогда за один раз не разрубить ей платок на сто частей. Никогда ее не выпустит с острова убыр-старуха. А коль скоро опустится от усталости рука Тахарраг, тут-то мы ее, сёстры, и съедим! Говорят, вкусно у дракона мясо, говорят, съешь его и бессмертным станешь!
Захихикали визгливо остальные красавицы, и тут увидел Тимур, что не девушки это вовсе, а змеи-джиланы черные. Сторожат они узницу по приказу убыр-старухи, речами злобными испугать пытаются. Не выдержал батыр, переполнилось сердце его любовью к Тахарраг, обидой и горечью за судьбу ее нелегкую. Вытащил он меч, и срубил змеюкам головы. Распластались по изумрудной траве жирные черные тела, разлилась ручьем вонючая синяя кровь. С криком бросилась к батыру Тахарраг:
- Что наделал ты, неразумный! Бежим, пока море не взбунтовалось и не поглотило остров вместе с нами! Это же дочери джилан-падшасы, и если б не ты, вечно бы он оставался моим и твоим другом!
Бросились они по дорожке красного камня, а сзади волны берег глодают, хоронят тела дочерей джилан-падшасы. А по берегу мечется Водяная Мать, злая, глаза красным горят, зубы точит на Тимура и Тахарраг. Когда осталось до берега три шага, кинулась су-анасы на преступника, да промахнулась: во мгновение ока обратилась юха-кыз в лазурного дракона, схватила батыра в когти и взметнулась в небо. Только зубами с досады клацнула Водяная Мать, пошла и в море утопилась - всё равно ей, мертвой, ничего не сделается.
Долго ли, коротко ли, полетала Тахарраг в поднебесье и рядом с конем опустилась, обличье девы приняла. Хотел ее Тимур на коня посадить, да отказался верный конь ношу такую нести - дракон он дракон и есть, как бы ни выглядел. Достала вечный свой плат Тахарраг, лицо укутала, идет рядом - молчит, ничего не говорит. Много людей повстречалось на пути батыра, и всем говорил он, что ведет домой невесту свою - немую да незрячую, на лицо уродливую, а зовут Райхан.
Жалели люди батыра, да что ж тут поделаешь - сам себе такую долю избрал. Шли они шли, и дошли уже почти до дома Карабека, как тут видят - ползет им навстречу змея, толщиной в коня, длиной - все селение окружить, и то хвост останется. Ползет и кричит от горя, Тимура проклинает.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Увидела Райхан белого змея, джилан-падшасы, пальцы разжала - и упал узорный плат с ее лица. Закричал белый как снег джилан человеческим голосом:
- Эй, дева, не Райхан тебе имя, а Тахарраг! Глаза твои лучатся как звезды, а лицом ты подобна солнцу! Дети мои, джиланы! Берите Тахарраг, ведите ее в моё логово!
Схватил Тимур меч, вздыбил коня вороного:
- Ах, коварный червяк! Клялся ты помогать мне, а сам - убыр-старухе пол подметаешь, за ее котом плошку вылизываешь, да еще тем и хвастаешься! Не отдам тебе невесту мою, лучше сам умру в бою с дочерьми и сыновьями твоими. Плакать тебе по ним долго, да уж лучше так, чем предателю покориться!
Повернулась Тахарраг к своему спасителю, глаза, слез полные, вверх подняла:
- Ты прости меня, спаситель мой. Не могу я быть твоей невестой. Не для себя хочет отобрать меня джилан-падшасы, а отвезти меня к тому, кому я слово дала быть женою. Это чудо из чудес земное: в человеческом обличье - юноша мудрый и отважный, в волшебном - волк белый крылатый, джилану-падшасы племянник родной. Пять лет назад, когда мы с тобой в степи повстречались, он тяжко передо мной провинился. В сердцах прокляла я его, и он, себя не помня, в горе крылья свои отгрыз. Кровью истекая, бросился волк в чащу, а я, в горе великом от предательства его, погнала коня в степь. Чаяла в бою пасть, или замерзнуть в буране - да защитила меня высшая сила и любовь брата моего Карабека... Ты прости меня, храбрый Тимур, не твоя я судьба.
Помутилось у батыра в глазах, дыханье он потерял. Однако же справился с собой и так Тахарраг молвил:
- Будет пусть по слову твоему. Не могу я неволить ту, что мне жизнь спасла, и что для меня ярче солнца, дороже земли татарской, милее матери. Лети к своему суженому, а мне судьба, видно, искать жену среди дочерей человеческих.
Протянул руку, схватил плат узорный, которым Тахарраг лицо прикрывала, за пазуху сунул - развернулся конь, и поскакал в родное селение. Долго ли коротко ли, хоть и притомил Тимур коня, а доскакал до дома. И сразу - к старейшине кинулся:
- Отец, прости меня за слова дерзкие и в дом прими как сына. Стану я Айсылу мужем хорошим, а внукам твоим - отцом.
Усмехнулся Айбулат:
- Неужели теперь нужна тебе не та дева, что мечом врага поражает, а та, что послушна как шелковая нить, мягка словно масло, бела словно снег и прекрасна как луна?
Помрачнел Тимур, встал с колен:
- Прав ты, аксакал. Не избыть мне любви к Тахарраг в сердце своем, не уничтожить память о ней в душе. Пусть найдет себе Айсылу мужа другого, а мне, видно, не жить счастливо на свете этом...
Достал Тимур плат узорный, к губам прижал - и упал замертво. Только из уст его выпорхнула тень, да к солнцу метнулась. И увидел старый Айбулат как кружит над домами большой орел и тут же с ним рядом ворон появился. Сделали они три круга и улетели вдаль. Долго плакала Айсылу на могиле любимого, долго пели грустные песни друзья Тимура. А когда погас в селе последний огонек, пришли под могильный валун белый волк и лазурный дракон. Поклонились три раза и исчезли. А в селении с тех пор мальчиков Тимурами часто называют, а вот девочек Тахарраг - никогда.