Мне очень нравится этот салатовый цвет. Я часто бережно провожу по шелковой ткани ладонью и улыбаюсь ее покорности, наманикюренные пальчики не цепляют эту красоту, и они кажись, сдружились точно так же, как и я. Ха-ха, я, кажется, научилась говорить с вещами, всем тем, чем обставлена моя квартира, мне все здесь нравится. Еще больше мне нравится, когда и занавески, и покрывала, выбранные мной с такой тщательностью и любовью, что Он закатывался от смеха, наблюдая за мной, и заказанные мной высокие канделябры с железной головой Геракла под свечами, с которыми я так люблю играться долгими зимними ночами, вся эта одушевленная мной утварь становится еще красивее, еще мягче и блестяще, когда за порог входит Он...Улыбаюсь...Жду...
Жду, опять жду... Жду долепетанных слов, дотянутых рук, скрепленных пальцев, не отведенного взгляда, незабытого дня рождения, аромата знакомого одеколона, перехватившего дыхания, нежного и трепетного поцелуя в плечо, мягкого прикосновения подушечек его настойчивых пальцев, подкатывания сердца к горлу, нетерпенье момента упоения, утонувших в волосах рук...Слепо жду, жду неистово и смело, без боязни, без озирания в прошлое...Я не помню, с каких пор я начала жить настоящим.... Мне это не нужно, да и не получается... С мягкой улыбкой на губах Он одел на мою голову тонкую и ласкающую мои волосы вуаль...Добровольна ли она? Конечно! Ведь я предпочла всем бесполезным прежним мытарствам мое нынешнее счастье... Порой среди быстро пожелтевших страничек вчерашнего дня мои пальцы жгут выпавшие в осадок разочарования, едкие такие, что аж даже до души пробирают, но он не позволяет мне дотронуться до запылившихся книг... Я называю это Счастьем, что это такое? Может вы и знаете, сами, да не хотите признаться... Он говорит, что руке может поместиться столько всего, свет от мириад звезд, столько вроде не емких улыбок и радости, лепестков тысячи моих любимых нарциссов, стоит только ему взять в ладонь мою руку...Пусть появится передо мной кто-то, кто попытается доказать, что мое Счастье того не стоит, пусть попробует!... Какого оно цвета? Как оно выглядит? О, только я знаю как....Нежно лиловое облако, через которое изредка так игриво иногда проглядывает светло-зеленое солнце....Несколько часов полного растворения в любви, торжество Русалочки, которой и в пену морскую превратиться не страшно, пусть и море необъятное будет неистово звать к себе свое дитя, все равно, я рядом с НИМ!!!!
Стремглав побежала на звонок телефона и отвечаю: - Алло, да! - Алло, Ага Керимович, на линии помехи! - Милый? - Ага муеллим, простите, пожалуйста, у меня сегодня дома событие, мне право, очень неудобно, но я не смогу сопровождать вас на ужин... - ...Ты мне обещал!!! Ты обо мне не думаешь....Эгоист..... - Простите, пожалуйста, но я, право, сегодня не смогу, дети просят остаться, я вам завтра позвоню... - Ты мне обещал.... - Обещаю, я вам завтра позвоню...До свидания!
"До свидания", какого такого свидания? Нашего????!!!
Я не хочу, что бы меня будили, он расстроил мой сон!!!!!!! Почему нельзя мне спать, не шумите, прошу, я кричу, умоляю меня не будить, но меня не слушают, почему, почему??????!!!!!! Ведь он же сам так любит повторять откуда-то вычитанные строчки - Не будите спящего, будите только того, кто копошится в своей постели, зачем ты разбудил меня....Эх...Не увлекайтесь его высказываниями, они только заметают ваши следы в совести того, кто вас оставил...
Вы замечаете, как меняется пространство вокруг вас, когда тоска и боль грызут ваше обЧУЧЕЛОнное сознание? Как меняются голоса, цвета, формы? Так вот сейчас здесь тишина, пустота, вакуум...Если бы я дышала, наверное, задохнулась бы.. Прислушиваюсь только к сердцу, как ни странно, оно стучит, нет, вы только послушайте, стучит же!!! Или мне это только кажется, потому что в этом вакууме стук моего разваленного на запасные составные моторчика доходит до меня так глухо, смахивает на слабые удары молоточка по гробу из свежесрубленного дерева...Не тук-тук, а тып-тып...Пожалейте покойницу, не рубите и молодое дерево, стенки такого гроба слишком плотные, дыша сами, они не пропускают воздух...Мертв? Покойник? - Ну и что! - Ему не нужен воздух? Да, не нужен... Наверное, не нужен, но ведь стучит же сердце, почему Вы не слушаете???
В момент безудержного гнева не умею я разбивать все, что попадется под руку, не умею...А жаль....Хотя....Приобретенный мной недавно косметический набор с треском, ласкающим мое взбудораженное ухо полетел в дальний угол гостиной, рассыпав по паркету все цветное содержание, моему учителю по рисованию понравилась бы эта смесь цветов.....Но не увидит учитель цветов этих игру, сам виноват....
Рукой прикрыла глаза, что бы остудить гнев, но разбушевавшийся бешеный огонь в глазах не нашедши выхода начал обжигать меня изнутри, огонь прошел по венам, остановился ненадолго в аорте, а затем стремительно пробежал в сердце и начал кружиться вокруг него. От сильной боли и жара внутри я открыла глаза и начала искать окно - хочу в холод, в мороз!!!! Едва передвигая ноги, я доплелась до окна и потянула за ручку оконной рамы, о....черт, оно не открывается....! Отчаяние схватило меня и от горячих судорог отнялись ноги.. Вдруг... я услышала шепот в комнате....Я не сошла с ума, я услышала шепот!!! Мутным взглядом оглянула комнату - никого...Все свидетели моих часов счастья и нынешней горечи, все притаилось в ожидании, даже камин прекратил свое монотонное шипение...Комната была также освещена только мягким пламенем свечей, канделябры горят также спокойно, но....что-то не так, хм...я не могу понять...Становилось жарче, и вдруг я почувствовала горячее дыхание на шее, обернувшись настолько резко, насколько я могла, я застала ухмыляющегося мужчину за спиной!...О Боже! Вскрик, испуг, головокружение заставили меня попятиться назад, но силы оставили меня и я упала на пол. "Но где я видела это лицо?" пронеслось в голове, в то же время я с ужасом в испепеляемом сердце увидела, как мужчина с горящими глазами склонился надо мной все еще с наглой ухмылкой на губах и шепнул мне горячо в ухо - "Он тебя бросил...Ха-Ха-Ха!!!" Оглушительный смех потряс комнату, миг озарения в моей памяти заставил узнать прокопченные бицепсы и грубые черты античного героя, облитые воском.... "На этот раз он перехитрил меня, а не Атланта..." мысли неугомонно взъерошили мои мозги...Я закричала - "Ты врешь! Ты не можешь знать, слышишь, не можешь!" Я из последних сил протянула руку в сторону к ножке стула и, ухватившись, сделала попытку нанести хоть какой ни, будь удар незваному гостю, но раздалось громкое - "Хватит!" - и сильным движением руки Геракл опрокинул стул, раздался громкий треск, осколки разбившегося стекла дерзкими крошечными брызгами рассыпались по комнате, рука моя бессильно разжалась и упала, застежка браслета впилась в кожу... От утомления я закрыла глаза, вокруг, как ни странно воцарилась тишина. Кожа лица почувствовала легкое дуновение ветерка, усталость охватила измотанное тело и, откуда то издалека донесся звон горна...
*** Большой дом, неумело облицованный, местами ремонт закончен, а задний фасад и вовсе недоделан, как и многое другое в этом доме, где все спешат куда-то, дети вечно пропадают по дворам и их ищут нетерпеливые родители. Огромная кухня на втором этаже пахнет жаренными демьянками, немолодых лет женщина стоит у плиты и помешивает что-то в сковороде, в такт двигая головой. Брови нахмурены, видно мысли угнетают, губы нервно сжаты.
За стеной, прилегающей к кухне, в другой комнатке, сделанной под ванную, сидит на полу девочка, обняв коленки руками, и плачет. Блузка от частой привычки укутывать ее согнутые колени стала совсем свободной, и сейчас также покорно прячет под своими поблекшими от стирки цветами ее маленькое тело, которое детство так не хочет уступать юности, но уже нехотя разжимает свои объятия. Волосы после недавней беготни растрепались и в области висок прилипли от холодных испарин пота. Слезы бегут по смуглому личику, и время от времени она прикусывает кончики пальцев и тихонько рыдает так, что бы не внести смятение в рутинную предужинную суету.
Я... не могу ее обнять, не могу приласкать, не дотянуться мне до ее смоляных волос, что бы пригладить непослушные локоны, не вытереть слезы...Потому, что я очень далеко...
А можно... я сяду с ней рядом, пожалуйста? Ведь вы можете дать мне всего одну шанс!!! Позвольте мне показаться ей, пусть она меня увидит и услышит, заклинаю вас всеми цепями вашей могучей воли, данной вам Господом, обещаю, я не скажу ей ничего лишнего, расслабьте всего на несколько минут мое упругое звено, выпустите меня из вашего пространства, остановите кровь в жилах моих, если так вам нужно, я ведь все равно не настолько всесильна, что бы остаться с ней, я вернусь, и вы возьмете меня дальше, только дайте мне показаться ей...Умоляю...
- Можно, я посижу с тобой рядом? Она испуганно и резко подняла голову, опухшие глазки судорожно уставились в мои, наверное, я дрожала, потому что ее взгляд быстро скользнул по моим рукам, неуклюже лежащим на коленях, по плечам, настороженно приподнятым к напряженной голове. Какую-то долю минуты я ценой огромных усилий сидела под пронизывающей чистотой ее очей, потом детcкий подбородок приподнялся, свет, излучаемый узкими глазами, смягчился и приобрел более ровный оттенок, выражение гневного недоверия сменилось безразличием. Вытерев тыльной стороной ладони щеку, она спросила: - Кто ты? Мам тебя видела? - Я....Я не знаю, как тебе объяснить....Нет, не видела....я поднялась вон с той лестницы.... Она с появившимся интересом в глазах посмотрела на закрытую дверь, ведущую на задний двор, куда я неосторожно указала, правый угол ее рта сжался, но она промолчала, как будто поняла, что дальше об этом говорить не надо, и вновь уставилась на меня. - Ты выглядишь нехорошо, ты плакала? Неужели ты тоже обидела кого-то? - Не, не обижала...не думаю, что обидела...... Вздохнув тяжело, она прикусила мокрые от слез губы и всхлипнула: - А я обидела...Хочешь, я тебе расскажу? - Угу. - Знаешь, я очень люблю папу... - Знаю. Она на миг остановилась, посмотрела на мои руки, потом на губы, щеки, затем сделала жест головой, как будто отмахивалась от чего-то, и продолжила: - Вот, у него очень болят.... Сейчас вспомню, как называла мама, ах да, у него болят почки, вот тут вот, смотри. Глаза ее вновь начали наполняться слезами, губы задрожали, но не хотели поддаваться, и она упрямо поторопилась рассказать, что собиралась. - Мы сегодня с братом, с тем, ну кто постарше меня и приходится мне на самом деле сыном тети, играли в волейбол, вернее он учил меня сильным броскам у них же во дворе, и его старшего брата навещал один друг. Я слышала, как тетя рассказывала соседке, что этот друг ученый такой, то есть, как говорят, грамотный, ударение надо делать на первом слоге, врач, и лечит много разных болезней с помощью трав, его называют знахарем. Еще есть один такой фильм, также называется - "Знахарь", - потом она со слабой улыбкой на бледных губах добавила - папа очень любит этот фильм, он впервые смотрел его в кинотеатре с другом, когда отдыхал где-то в Трускавце и помнит, что друг плакал, представляешь, взрослый мужчина, а плакал. Пап так говорит, конечно, но я ему не верю. Так вот, после того как врач этот уехал, я пришла домой и, вспомнив про него, рассказала маме... Она меня обругала... Она ужасно рассердилась на меня, упрекнула в том, что, зная, про больные почки отца, я не прибежала домой и не сообщила об этом докторе!!! Она сказала, что у меня куриные мозги, потому что я не смогла вспомнить вовремя, что моему папе, моему любимому папе нужна помощь!!! При этих словах она скрестила руки и, закрывая ими лицо, навзрыд громко заплакала. Сердце мое разрывалось, Господи, как мне все знакомо, я как будто заново переживаю все, и я протянула руку к ее волосам, но, едва приблизив к ним пальцы, меня обожгло и оттолкнуло от нее со страшной силой, в ушах раздался пронзительный звон горна, спиной и затылком я ударилась об стенку, у которой сидела, что заставило меня вспомнить о данном мной обещании. Стремительно складывая мысли в голове, я попыталась успокоить ее, когда она вновь заговорила сквозь немного приглушенные рыдания. - Папа собирается скоро на операцию, а ведь... ведь может, если бы я прибежала и прокричала бы через сетку между нашими дворами о том, что приехал такой вот лекарь, может, он мог бы помочь папе, и не надо было бы ему делать операцию!!! Собравшись с мыслями в все еще тяжело ноющей голове, я пробормотала: - Послушай, солнышко, посмотри на меня! Серьезный тон моего голоса заставил ее поднять голову, и она, приготовилась слушать, издавая всхлипы. - Послушай, с папой... то есть, с твоим отцом все будет в порядке, слышишь, у него отменное здоровье, его недуг только временный, с взрослыми часто такие вещи происходят, но вот пройдет еще немного времени, и у него все наладится, поверь мне. - Откуда ты знаешь? Я боюсь за него, знаешь, какой он у меня самый лучший? Он часто балует меня, я так люблю, когда он гладит мои волосы и приговаривает: "У моей дочки волосы как водопад...Ни у кого таких нет..." Комок подкатил к горлу, память стала судорожно бить внутри во все свои молоточки и пружинки... - Он давно так не говорит... Она не расслышала моих слов и вновь попыталась взахлеб продолжить: - Но мама... Она меня не любит, и я сейчас не пойду с ними ужинать, не хочу! - Ну что ты говоришь, конечно, любит! Просто она не умеет показывать свою любовь как папа, знаешь.... Когда ни будь, ты будешь жить очень далеко от своей семьи и будешь очень скучать по еде, приготовленной ею, по ее рукам, вроде безмолвным, но при встрече ты сможешь читать по ним, как она поживает. Ты будешь всегда носить на руке ее подарок, тонкий браслетик... Очень часто бы будешь стоять в большом аэропорту, да, он будет даже больше того, в котором ты была недавно, и мама будет провожать тебя в другой город, ты почувствуешь ее огромную любовь, хотя ты сейчас думаешь, что ее любви не хватило на тебя... Видно, я, забыв про осторожность, слишком увлеклась своим рассказом, и даже не заметила появившееся жжение в висках, что становилось все острее, и когда я вновь почувствовала, что единственной моей слушательницей является она, вконец боль как будто обожгла изнутри правый мозжечок, от чего я невольно сощурила глаза. Следы от струек слез, еще недавно текущих по ее лицу, уже высохли, бельмо прояснело, и так свойственная ее темным глазам пронзительность, от которой мне становилось неуютно и тревожно, вновь раздвинула ее ресницы. - Как ты здесь оказалась? - ...Я не знаю, сможешь ли ты понять... - Я почти поняла, кто ты. Но я не знаю, откуда ты? - Меня привели сюда мои мысли... Она рассмеялась, сначала тихо, потом громче: - Разве они могут возить на себе кого-то? У меня тоже много разных мыслей в голове, но они меня не приводят никуда. Тогда почему ты смогла прийти ко мне, а не я к тебе? - Могут, но, понимаешь, я смогла прийти, потому что я знала о тебе и я видела тебя, а ты не могла, ты ведь не видела и не знала прежде меня, значит, не могла прийти туда, где никогда не была. - Значит, ты уже здесь бывала? - Да... Мне все здесь так знакомо... - Я все равно плохо понимаю, но тогда почему ты пришла? - Милое дитя... Мне очень сложно объяснить, но у меня в жизни столько всего происходит, я совершаю массу поступков, массу глупостей, впрочем, как и все взрослые, хотя тебе кажется, что это не так... Иногда теряюсь, думаю, что сделала все правильно, однако вдруг, оказывается, что все совсем не так... Теперь мы поменялись, кажется, ролями, и я едва сдерживаю себя, наступившие слезы затуманивают глаза. Мне придает смелости появившееся молчаливое сострадание в ее глазах, и я продолжила: - Потому я.....часто вспоминаю тебя, меня мучает одна мысль, я.... задумываюсь о том, понравилась бы я тебе такая, какая я есть сейчас... Она странно меня оглядела: - Ты такая смешная... Конечно, ты мне нравишься, ты хорошая, потому что ты меня выслушала и не упрекнула за мою оплошность! Кроме того, ты красивая... Ты похожа на ту девушку на журнале, что моя старшая сестра выписывает, знаешь, моя сестра тоже очень красивая, но мама еще не позволяет ей пользоваться помадой и всеми теми красивыми штучками, что там показаны. Наверное, потом она станет еще красивее... - Конечно, станет... - Я ее очень люблю, ах, ты же знаешь.... Скажи, а вообще, зачем тебе знать, нравишься ли ты мне? почему ты плакала? ты обидела кого-то? - она засыпала меня вопросами, на которые я даже не знала, как ответить... - Да..кажется, я плакала.... - Почему? Вот я рассказала тебе, почему я плакала, а ты мне расскажешь? - Я не знаю, поймешь ли ты.. Но я совершила то, что не нравится моей маме и сестрам и...папе... - Вот сейчас я тоже вспомнила то, что маме не нравится, когда я сижу рядом с взрослыми, она говорит, что мне не надо слышать всего того, о чем они говорят. - Понимаю... - Меня или маму? - Наверное, обеих... Знаешь, я раньше никогда не могла бы подумать, что буду жить вот так же, как я живу сейчас, думаю, нет, уверена, что если бы ты знала все, ты бы меня осудила и может, не стала бы сейчас со мной разговаривать... - Подожди, может, ты ударила ребенка???? - Ее так знакомые глаза при моем оторопевшем виде налились гневом. - Знаешь, в школе всегда, когда кто-то из наших учительниц бьет кого-то из моих одноклассников, я всегда думаю, что если того же самого учителя ударить той же палкой... - Нет, солнышко, я никого не ударяла... (Дети... ах, ведь у Него есть дети....) - Никогда не делай больно детям, хорошо? Ты мне обещаешь? - Обещаю... - Знаешь, однажды учительница ударила одного моего друга... При упоминании о друге, она вытерла кулачком почти высохшие глаза и начала рассказывать мне о той давно ушедшей в прошлое закрытой страничке.....моей жизни....А мне казалось, я навсегда закрыла в ту комнату дверь.... История о Друге, что так робко сидел за одной партой со мной, с которым нас обоих в классе всегда выделяли, как отличившихся в очередную четверть учеников... Когда-то я была способна пронести первое взрослое чувство этой маленькой девочки через много лет, потом вмешалось столько всего, жизнь разбросила нас в разные уголки пространства, которое тогда нам было неведомо и чуждо. А она еще живет им, с болью говорит об обиде за друга, которому даже слов не может сказать, а надеется, что когда-то он ответит не только взглядом, а словами на ее чувство.... Я смотрю на этого невинного и чистого ребенка и, как и всякий другой, не имею морального права лишать ее надежды....Я не расскажу ей самое страшное, что пройдет пару лет, и....с Другом случится несчастье.....Случайно, в результате неосторожности, выпущенная его родной мамой же проволока из сетки, что они вместе натягивали для ограждения своего участка во дворе, заденет его левый глаз, он лишится этого глаза навсегда. А она, скрепив сердце, будет ждать любой вести из Москвы, куда его отвезут убитые несчастьем родители... Потом чувство неполноценности вынудит его похоронить свое чувство к этой девочке.... Долгие года он из боязни услышать нежелаемый ответ так и будет просто отчаянно наблюдать за ней со стороны... Через много лет, волею случая, они встретятся; он, уже взрослый мужчина, будет робко улыбаться ей, она же, окутанная чарами другого, нового чувства, но все еще с теплотой в сияющем взгляде, пробужденной детскими воспоминаниями, будет осыпать его вопросами о его жизни.... Но это все будет потом...
Не расскажу...не должна...не могу....Она должна через все это пройти сама...
А пока мы были здесь, и я уставилась на ее жесты, которыми она сопровождала свой рассказ. То с радостью, то с болью в голосе она описывала все оттенки своих чувств.
Вдруг из кухни донеслись голоса, я вспрыгнула на ноги. Голоса такие знакомые все приближались и приближались....Потом они остановились на кухне и еще больше ожесточились. Она прервала свой рассказ, встала, устало оглянулась через двери ванной комнаты, села обратно на пол, руки бессильно упали на колени... - Они прежде не ругались..... Я ничего не спросила...Она горько усмехнулась: - Самое противное то, что папа и мама ругаются из-за чужих людей... Вчера к нам во двор пришли те родственники, из - за которых они спорят, они столько шума здесь наделали....В нашем дворе никогда такого шума не было....Я ненавижу этих людей....Они хотят, что бы мама ушла из дому, они ее не любят! Недетский гнев опять темно-синим облаком осел на ее лоб, подбородок задрожал: - Отец кричал на маму, это уже так поступал несколько раз, и однажды произнес что-то, после чего моя старшая сестра тихо плакала у себя в комнате... Руки и губы мои задрожали, и так хотелось остановить ее жестокий рассказ, но она все больше углубляясь в свою обиду, продолжила: - Понимаешь, мы все очень испугались за маму, особенно старшая сестра....Я не могу понять, что случилось, но вдруг моей сестре стало плохо!!! У нее отнялся язык, и мама держала ложку у нее во рту и кричала.... Я впервые видела, что бы с ней такое происходило...Это было так страшно...Я возненавидела этих людей, я хотела вытолкнуть их и запереть за ними дверь, что бы никто не мог обидеть моих маму и сестер, но они меня чуть не растоптали... Она попыталась сдержать слезы, широко открывая глаза и вытирая под нижними веками, но не смогла и беззвучно заплакала. Внутри меня все мятежно сжалось, я, не в силах больше наблюдать ее боль, протянула руки вперед, что бы обнять ее, она тоже потянулась ко мне, но в тот момент, когда я почти почувствовала в своих объятиях ее маленькое тело и запах ее волос, знакомая, но намного сильней боль в висках стала выжигать в голове моей глубокое клеймо, оглушающий звон чуть не разорвал ушные перепонки, от чего я, закрыв глаза, закричала и разжала руки...
***
В дверь раздался несмелый стук. Здесь холодно и странно тихо. Тишину в квартире нарушает только хлоп открытой оконной рамы, из нижней части которой торчат обломки стекла; ее никак не оставит в покое ветер, что гуляет в этом городе в любой сезон. В комнате везде, на полу, ковре, на подоконнике валяются мелкие осколки. На полу у окна лежит молодая женщина. Волосы растрепались, тонкий халатик цвета сочной зелени помят, израненные босые ступни лежат среди осколков, на паркете несколько капелек крови. Стук стал настойчивей, потом раздался звонок. Она зашевелила кистями рук и легонько двинула головой. Затем, открыв глаза, рассеянно уставилась в потолок. Звонок беспокойно звенел не переставая. Решившись подняться, она резко оперлась на руки и едва встала на ноги, как вскричала от боли в коленях и чуть не упала. Осторожно дотронулась до израненного правого колена, боль заставила ее зажмуриться и стиснуть зубы, на глазах проступили слезы. Медленно ступая, она пошла в сторону двери. За дверью кто-то явно беспокоился, что так долго не открывают дверь, и, идя на голос, она различила: - Лейла, открой, пожалуйста, я беспокоюсь, что с тобой? Тогда в двух шагах от входной двери она остановилась и вдруг начала вспоминать все, что произошло в этой комнате непонятно когда, то ли сегодня, то ли вчера, а может когда-то в далеком прошлом. Внезапный поток мыслей обрушился на и так трескающуюся от боли голову. Она повернулась и оглядела комнату. Ей впервые здесь все казалось таким неуютным, чужим. Свечи не горели, Геракл видно уснул, довольный, наверное...Только фотография смуглой девчонки, щурясь улыбающейся, в рамочке, на тумбочке у кровати манила к себе непонятным светом, Лейла слабо улыбнулась и подумала, что ей это только показалось.
Ей стало холодно и, не отрывая глаза от фотографии, ей захотелось обратно в ту ванную комнату, куда из кухни доносился запах жареных демьянок, захотелось опять облачиться в ту короткую выцветшую блузку, захотелось дождаться, наконец, ужина и сесть рядом с папой, обнять его крепко за шею и подождать, пока он мягким движением горячих грубых ладоней погладит ее волосы и скажет: "Гызымын сачлары лап шелаледир..." Потом поцеловать мамин лоб, что бы морщинки разгладились, посмотреть в ее глубоко посаженные глаза, тогда в них исчезнет недавний укор и прояснится любовь, теперь-то она точно знает.....И ей очень захотелось докричаться до них, сказать, что она вернулась и так долго шла к ним, ВОЗВРАЩАЛАСЬ ЧЕРЕЗ ВСЮ ПРОЖИТУЮ ДО ЭТОГО МОМЕНТА СВОЮ ВЗРОСЛУЮ ЖИЗНЬ...!!! Пусть только они ждут ее, пусть не отрекаются от нее и держат окно открытым, как в ее любимой сказке...
Голос за дверью умолял открыть: - Милая, я ушел от них, ты веришь мне? Открой, пожалуйста, не мучай меня... Ты ведь всегда хотела, что бы я был рядом... Она оторвалась от своих мыслей и тихо подошла к двери. Ее любимый человек стоял в десяти сантиметрах от нее, только вот за тяжелым железом двери. Она приставила щеку к холодному металлу. Слезы тонкими ручьями потекли по ее усталому лицу. Он просил, бил в дверь, отчаянный голос его все ослабевал, пока он не отошел от двери и прислонился в стене. Она медленно сползла на пол, покачала головой, тяжело и беззвучно заплакала.
Казалось, за эти минуты проходили годы. В комнату вторгся ветер, потревожил в очередной раз ленивые шторы, окутал эту молодую женщину холодом и унес ее тихое "Нет...!!!" куда-то наверх, пронес через крыши домов, а может и занес в чьи-то открытые окна.